Люди и звери. Глава 16. На дискотеке

               
               
   
       Громкая музыка, красочная иллюминация, обилие молодежи, а главное – отсутствие начальства, если не считать Даля, позволяло вести себя непринужденно. В толпе развлекающихся не было скучающих лиц, разве что у миленькой девушки с курносым носом. Давайте присмотримся к ней повнимательнее.
Обмахиваясь случайно подвернувшейся под руки газетой, она равнодушно смотрела вперед, туда, где в нескольких метрах ритмично извивались тела. Она могла быть в их компании, могла бы беззаботно проводить время, она бы еще много, чего могла бы себе позволить. Вместо этого, она, который час бьется над  решением вопроса: «как ей быть?» Ужасно, что ей совершенно не с кем посоветоваться. Казалось бы, столько девчонок вокруг, одного с ней возраста, мировоззрения, а ей одиноко. Вероятнее всего, узнав о ее тревогах, многие из них рассмеялись бы и тут же позабыли о них. Вот, если бы им так мастерски морочили голову призрачными обещаниями. Если хотя бы одно из них осуществилось, то она сейчас не терзалась сомнениями в душном зале лектория, а загорала бы где-нибудь на пляже в Туапсе или в Геленджике грелась бы на солнышке с обручальным колечком на пальчике. Это еще одно обещание, данное ей любимым человеком, которого она, несмотря на обман, все равно любит и ждет. Сегодня она назначила ему встречу на дискотеке, ей очень нужно поговорить с ним по важному делу.
- Люся, чего не танцуешь?
- Люся, иди к нам, тут классно!
Предложения сыпались на нее со всех сторон, как впрочем, также быстро забывались теми людьми, что их раздавали. Рядом с ней часто кто-то присаживался, у Смеховой не было желания их разглядывать. Каждая последующая медленная мелодия навевала грустные воспоминания. В эти нечастые, интимные моменты приятно ощущать прикосновения страстных, ненасытных рук, от которых по истосковавшемуся без нежности телу разливается благодатное тепло. А не пойти ли ей …
- Вы танцуете? – смущенно поинтересовался у нее сосед.
- Нет…то, есть да.
Опустив руки на плечи невысокому парню, Люся с удивлением узнала в лучах приглушенного света Валькиного ухажера Эдуардо Куньяса. Как бы ее опрометчивое согласие не обернулось ссорой с Валей. Она на своего мексиканца не надышится, мечтает уехать заграницу. Понятное желание. Если бы Толик предложил ей иммигрировать к его дальним родственникам, неплохо, чтобы те, к тому же пребывали в добром здравии, Люся, не раздумывая, приняла бы предложение. Что здесь делать, в этой голодной, разбазаренной столице, где у нее нет будущего кроме, как с вожжами подмышкой и ребенком на руках.
- Все o,key.
Люся подняла голову, и взгляды их пересеклись. Эдик смотрел на нее, как смотрят на морское беспозвоночное, изучение которых он выбрал своей специальностью. Благодарить его за комплимент она не станет, равно, как и ждать, чем он ее еще порадует. С русским языком у Эдика неважно. Второй год живет в Москве, учится в аспирантуре биофака МГУ, но так до сих пор и не привык к свободному общению.
На смену «Отеля Калифорния» заиграла «Ты – мое сердце, ты – моя душа», и танцоры задергались. Безликая орава со стороны смотрелась утратившим покорность залихватским существом, и это благодаря тому, что на сегодняшний вечер Даль сложил с себя полномочия, уступив их ведущему дискотеку Максиму Демиденко из ихтиологии. Репертуар им был подобран отличный: самые популярные в конце 80-х группы «Modern Talking», «Мираж», «Ласковый май». Неплохая зарядка. Покрутить располневшей талией, подвигать руками, изображая то ли взлетающего лебедя, то ли прыгающего с ветки на ветку гиббона. Утомилась она сегодня быстро.
Накинув куртку, Смехова вышла из лектория. Подморозило. В свете уличных фонарей блестел на асфальте замерзший лед. Вспотевшей после энергичных танцев спины коснулся ледяной ветерок, Люся поежилась. Там, в толпе танцующих, она могла облокотиться на плечо соседа, а здесь, одной на пустынной дорожке, ей страшно. Куда не глянь: везде одна и та же унылая картина: решетки, ограды, огромные деревья, распластавшие над ней свои корявые ветви. На часах – начало десятого, менее, чем через час дискотека закончится.
- Люся! Там парней хватает, возвращайся.
Мимо в обнимку прошествовали Валя и Эдик. Счастливые, им хорошо вместе за любым занятием. Ну, ладно, Толька, обещаю тебе, что скучать не стану.
Обратный путь до лектория Люсе показался вдвое короче, одновременно подгоняли холод и желание отомстить. Сейчас она отыщет этого … со слоновника и оторвется по полной. Не уверена, что с другим ей будет лучше. При входе она намеренно громко хлопнула дверью, однако привлечь к себе хотя бы мимолетное внимание ей не удалось. Народу заметно уменьшилось, как и прыти у оставшихся. С наблюдательного пункта, кресла в предпоследнем ряду танцплощадка была видна, как на ладони. Мелькание красных, синих, фиолетовых огней расцвечивало лица. Кого бы ей поймать на крючок? Может … в воображении нарисовался незнакомый образ яркого блондина с голубыми глазами. Он не сводит с нее глаз, кажется, что-то желает ей сказать.
- Смехова, оглохла что ли?
Низкий бас Гвоздиковой заглушил даже гитарные пассажи. Люся оглянулась. Позади, в трех метрах от нее сидела Лена и неизвестная девчонка. – Чего уставилась?
Не всякому просто оторваться от такого зрелища. Запретный плод притягивает. Вдруг Люсино воображение воплотилось реальным образом, только вместо голубоглазого блондина на Люсю воззрилась Гвоздикова. Светловолосая незнакомка что-то говорила ей, обвив Ленкину шею руками. Наконец, Гвоздикова была побеждена. Влюбленные целовались, страстно прижимаясь, друг к другу.
-  Гвоздикова, чем вы тут занимаетесь?!
Плотная фигура Даля заслонила от Люси грехопадение.
- Тем же, чем ты со своими бабами привык заниматься.
- Живо на выход вместе со своей бабой! – пальцы Даля выбивали нервную дробь.
- Ну, ты, без оскорблений, не у себя, на комсомольском собрании, - парировала Лена.
Случайным свидетелям обмена любезностями прислушиваться не приходилось, беседа сама собой набирала обороты. Она, пожалуй, являлась единственным ярким пятном в сегодняшнем скучном вечере. Люся моментально передумала уходить. А вот комсомольский лидер, похоже, сдался без боя. На этот раз Люся провожала его разочарованным взглядом. Но Даль направился к ведущему дискотеку и, кажется, о чем-то договаривается с ним. Забавно, может, рекомендует поставить медленный танец, под него целоваться сподручнее. Люся на секунду обернулась. Спектакль «африканская страсть» продолжался. Для того чтобы лучше рассмотреть происходящее, Люся привстала. Вот это, да! Сверху, кажется, была Гвоздикова. Сейчас Люсе и без Толькиных поцелуев стало жарко. Гвоздикова лапала светловолосую красотку. Все выглядело прилично, без стриптиза, главное, от этого дети не родятся.
- Неожиданно вспыхнул свет. Из поредевшей толпы танцующих раздались протестующие крики. – Музыку!
Игнорируя требования, Даль взобрался на сцену. У микрофона он откашлялся, - Наш вечер отдыха подходит к концу. Осталось две …  три песни.
- Но еще только полдесятого! Обещали до десяти.
Несколько возмущенных взглядов провожали Даля, направляющегося прямиком в конец зала. Он останется удовлетворенным, влюбленная парочка из предпоследнего ряда покинула дискотеку. Все-таки Даль добился своего.
- Эй, - обратился он к Смеховой, - Где Гвоздикова?
- У меня имя есть, - обиженным голосом заявила Люся, - А за Леной я не шпионила.
Рядом с Люсей присела Мироян. – Фу, уморилась, - тут же, без всяких переходов, она поинтересовалась, - Как ты думаешь, почему Сашка Гвоздикову пасет?
- Наверное, на танец хотел пригласить.
- Совсем сдурела! Даль мужиками не увлекается. 
Люся возмутилась, - Если знаешь, зачем спрашивать? – Люся привстала, тем самым, демонстрируя, что разговор окончен.
- Подожди. Я тебя, как комсомолка комсомолку спрашиваю. С меня же потом сам Даль будет спрашивать.
Высвободиться от державшей ее за руку Мироян, Люсе удалось не сразу. Вновь заиграла музыка, а, значит, говори - не говори, тебя мало, кто услышит. Пока не началась новая волна расспросов, Люся рванула к выходу.
Мироян от своего не отступилась. Нагнав ускользающую Смехову, она атаковала ее объяснением, - Пойми, у меня задача такая: быть всегда в курсе всех дел, даже личных.
-  А я считала тебя ответственной за работу с подшефными, - невольно Люся ввязалась в разговор.
- Правильно, а также и за связи с общественностью. Люся, хватит нам одного Титова, так еще Гвоздикова туда же.
У Смеховой была еще одна возможность не вмешиваться в сплетни, а для этого необходимо было вернуть Мироян в зал, где происходила дискотека. – Лена, а там танцы еще не завершились, - с робкой надеждой высвободиться от приставучих объятий промолвила Люся.
- Без меня закончатся. Я – домой. Завтра в шесть утра подъем. Сессия на носу, а еще реферат по селекции не закончен. Тяжело готовиться к сессии, приходиться жертвовать отдыхом ради торжества общественных дел.
- У меня сестра – студентка, так она сессии, как премии за ударный труд ждет. Говорит: «единственное время, когда можно от родительского диктата отдохнуть». Жизнь – лафа. Селят в общаге, рядом с тобой такие же угнетенные.
Мироян недоверчиво покачала головой, - Это если институт далеко, а мой ВСХИЗО в Балашихе. В деканат распоряжение поступило: «москвичей в общагу не селить», для них мест нет. Вот и приходится каждый день почти четыре часа на дорогу тратить. На работу в полседьмого просыпаешься, и все успеваешь.
- Очень большая разница, - не без ехидства заметила Смехова.
- Действительно, огромная. В зоопарке после уборки можно вздремнуть, а на лекции не выйдет. Под прицелом трех десятков любопытных глаз и профессорского окуляра не до сна.
Сработало! Вот и далее колоться будет, только про себя. Других пускай не трогает. – Это сколько тебе лет так пыхтеть придется?
- Шесть, то есть уже пять. Я на втором курсе. – Лена оглянулась, - Где мое пальто?
- А ты все-таки домой? – расспрашивая, Люся надеялась со временем незаметно избавиться от назойливого сопровождения.
- Да. Заодно с тобой договорим о Гвоздиковой.
- Я о ней ничего не знаю, - с упрямой настойчивостью произнесла Люська.
Схватив ее за плечо, Мироян развернула Люсю к себе лицом, - Чего ты упираешься? Я некому не проболтаюсь, от кого получила сведения, - далее рыскающий взгляд Лены скользнул по наваленной в кучу верхней одежде. – Где же мое пальто, темно-коричневое с мехом? Люся, помоги найти.
- Вот же оно, - Смехова ни разу не видевшая Мироян в пальто с уверенностью выудила искомое.
- Точно, мое. Молодец! Чтобы я без твоей помощи делала? Ты – незаменимый человек и хороший товарищ. На следующих выборах я позабочусь о том, чтобы ты вошла в состав комсомольского актива.
- Я не хочу.
- Глупости. Ты, Люся, пока не понимаешь, что доверие комсомольской общественности дорогого стоит. Захочешь поступать в институт, комсомол тебе отличную характеристику даст.
- А ты за характеристику в бюро сидишь?
- Не сижу, а работаю. Комсомол – это сила, никакая перестройка ему не соперник.
- Мне кое-кто сказал, что за общественные поручения с удовольствием берутся только старые девы и неудачники.
- Вранье это. Я, к примеру, ни к одной из этих категорий не подхожу. Вообщем, дело твое, не хочешь, не занимайся. Лучше скажи мне, чем ваша Гвоздикова прославилась?
 Люся с недоумением озиралась по сторонам. Беседуя, они с Мироян удалились от лектория, а до дежурного поста так и не добрались. – Лена, куда ты меня завела?
Настала очередь Мироян изучать окружающую обстановку. В лунном свете обозначилась серебристая полоска воды. – Мы, кажется, миновали львятник, а сейчас на пути к главному входу.
- Он закрыт.
- Ладно. Не переживай, прогуляемся к дежурному посту.
В твоем пальто с мехом, небось, утепленном, гулять по морозу не холодно, отметила про себя Смехова. А я скоро зубами дробь отстукивать начну. Вслух Люся произнесла, - Мне домой скорее надо.
- Ждать звонка от ухажера? – в заданном вопросе открыто звучала издевка.
- Мое личное дело.
- Личное, личное. Кое-кто тоже так считал, а теперь деньги на содержание ребенка ходит выпрашивает.
Ребенка?! Откуда ей известно о ее беременности? Приглушенный свет уличных фонарей надежно скрывал неестественную бледность Смеховой.
- Чего молчишь? Тоже Гольданскую жаль? Я считаю, что Слава сама виновата. Парни, конечно, кобели порядочные, но и девушки не должны терять голову.
Люся в ответ тихо промолвила, - Разве, когда любишь, помнишь об этом?
- Чего? Ты что-то сказала?
- Кажется, мне на конюшню зайти надо. Пока.
Однако так просто отделаться от назойливого сопровождения у Смеховой и на этот раз не получилось. – Ой! Мне тоже в наш домик заглянуть надо.
Дойдя до дежурного поста, Люся остановилась. Отсюда недалеко до метро, а не повернуть ли ей в его сторону?
Ее раздумья были прерваны Мироян. – Смотри, оказывается, мы с тобой ни одни гуляем.
Люся взглянула в указанном направлении. Впереди в обнимку шла парочка. Когда на их лица упала полоска лунного света, Люся узнала Титова и его Нину. Вероятно, они испытывали в эти мгновения страстное влечение друг к другу, поэтому не заметили повышенного к себе внимания.
- Вот, пожалуйста, пример нетрадиционных отношений, - пояснила Мироян. – Тебе известно, как зовут Титова?
- Вроде, Алексеем.
- А до операции он был Аллой.
Неожиданный поворот в разговоре заинтриговал Люсю. – Откуда ты знаешь?
- Несколько лет назад ему была сделана операция по перемене пола. Он мне сам об этом рассказал.
- Зачем он стал бы, о таких вещах с кем попало говорить? – удивилась Люся.
- Во-первых, я – не кто попало, а общественная сила. Он или она решили, что лучше мне ….
- По секрету сказать, - добавила Смехова.
- Не язви. Я-то подобной возможностью не воспользуюсь, а среди вас имеются личности, которые не прочь повторить удачный эксперимент.
- Гвоздикову имеешь в виду?
- Если бы только Гвоздикову. В слоновнике работал белобрысый парень, странный какой-то он.
- Лен, а тебе Даль премию за поиски не таких, как все выписывает или как-нибудь по-другому с тобою расплачивается? Вообще, сколько стоят твои услуги?
Как просто она избавилась от зоопарковской сплетницы. Пальцем у виска пускай она крутит у себя в институте, там Гвоздиковых не приметишь. Такая предприимчивая особа, как Мироян везде найдет, за кем шпионить. И не обиделась Ленка на нее, скорее, разозлилась. Ну и шут с ней. Люсе сейчас надо думать о собственных нерешенных проблемах. Любящее сердце отказывается верить в то, что Толик предал ее. Он вернется, обязательно вернется, а она забудет про все обиды не ради себя, а во имя новой жизни, которую она в себе носит.