Меня зовут Алина... Глава 16

               
               

        Благодаря своевременным действиям моей мамы, у нас дома перебывали почти все мои друзья. Поясняю, кто хотел, тот пришел, вопреки протестующему ворчанию моей бабки, которая еше не ответила мне на первое «почему?» Маша Круглова не растерялась, и решила подкинуть классному руководителю тему для опросов: «почем я не люблю собак?»
- Я не знала, что ты не любишь собак, - разочарованно протянула я.
Маша поспешила утешить меня, - Это не я не люблю собак. Я высказываюсь от имени тех, кто их действительно не любит.
Таких, нелицеприятно воспринимающих собак, в нашем классе оказалось большинство. Мальчишки, это понятно, в их трудном возрасте они больше техникой увлекаются. Но Лиза Лимонова, Ленка Мосягина. Они классно контактируют с животными. Лимонова ухаживает дома за морскими свинками, а Мосягина приспособилась скакать верхом.
Маша заявилась в один из дождливых дней осени, так, что торопиться ей было не зачем. С собой она прихватила тетрадные листы, на которых перечислялись пункты неприятия собачьего племени.
-Ты их читала?
Роясь в ворохе свернутых вчетверо бумажек, Маша пыталась что-то отыскать. Ради этого ей пришлось разложить все бумажки поверх моих бинтов, - Вижу, для тебя они представляют ценность, но не все из них так однозначны, как на первый взгляд. Вот послушай, что отвечает Сашка Сергеенко: «Собака- друг человека, но сначала, в огромной массе надо отыскать Человека, а затем подбирать ей друзей». Или вот еще, безымянное: «Вопрос неверно поставлен, надо спрашивать: почему я не люблю людей? Так сходу не ответить, но одно сразу же бросается в глаза: собаки делают гадости неумышленно, люди – заранее просчитывая».
Не могла не согласится с безымянным оппонентом. Если считать себя правым, к чему скрывать собственное мнение? Этот же вопрос я задала Маше.
Круглова пожала плечами, - Не знаю. Вероятно, неизвестный исходил из соображения, что никогда, ни в чем нельзя быть уверенным заранее. Кстати, это – ни единичная безымянная бумажка. 
- Как бы мне лично хотелось на их авторов взглянуть.
- Я прочитаю тебе каждую бумажку, хочешь? – по-дружески предложила Круглова.
- Спасибо, Маша, тебе достаточно, будет обозначить их.
Наблюдая за спонтанными движениями подруги, я надеялась, что вскоре буду знать все о своих одноклассниках. Любопытно, на что они рассчитывали, участвуя в опросе? – Ребята без энтузиазма отнеслись к проведению опроса. У них была альтернатива: писать самостоятельную работу по алгебре или отвечать на вопросы о собаках. Как ни странно, голоса разделились поровну. Я думала, что дело здесь не в собаках, а в Галине Тимофеевне.
- Ее никто терпеть не может, - добавила Маша. После короткого молчания Круглова прокомментировала, - «Я не люблю собак, но и Галину Тимофеевну я ненавижу не меньше. Ради ее ухода я готов заплатить….», далее все было перечеркнуто. Я догадывалась, кто автор этого послания, - последующая пауза лишь подстегнула мое нетерпение.
- Кто?
- Акиньшин, - поделилась своим выводом Круглова.
На лице моем обозначилось удивление, - Почему? На каком основании ты так считаешь?
- Не знаю. Интуиция, наверное, - мимолетный взгляд, брошенный в мою сторону, подсказал Маше верное направление, - Ты вот лежишь, а Витька о тебе спрашивал.
В отличие от Маши я не отводила взгляда от собеседницы. Когда Круглова упомянула об Акиньшине, опустила глаза. Лжет. У меня тоже сработала интуиция. – Маша, посмотри мне в глаза.
Круглова нехотя, исподлобья уставилась на меня. Мой взгляд был пронзительнее, и Машка не выдержала, - Ну чего ты уставилась на меня? Смотришь, будто Тимофеевна какая.
- Смотрю так, потому, что уверена в том, что ты лжешь. Разве тебя не учили в школе, что нужно говорить правду?
- Правду? Пожалуйста. О тебе ни кто не вспоминает, и даже твой Акиньшин ни разу не поинтересовался, вот она – голая правда.
- А ты, в отличие от остальных проявила сочувствие…
Маша перебила, - Пожалела тебя, ведь вот, человек был, пять лет одним воздухом с ним дышали, может, и выручали друг друга когда, мы же подруги.
- Вот, именно, подруги. Разве друзья лгут друг другу? – после недолгой паузы я продолжила, - Жалеть тоже можно по-разному: один по головке погладит, иной других очернит запросто, а себя похвалить не забудет.
Губы Маши на несколько мгновений искривились в презрительной усмешке, светлые глаза ее злобно прищурились, - Твое счастье, что многого не слышишь. Думаешь, легко было их переубеждать, что ты – нормальная, что многие, на твоем месте, поступили бы также! Акиньшин первым назвал тебя чокнутой. «Подумаешь, собаку спасла». Кому ты лучше этим сделала? Может, маме своей, которая могла бы устроиться по специальности, но привязана к тебе. Ты, когда под машину бросалась, о ком-нибудь думала? Одно дело ребенка спасти, а то собаку. Ты же маме своей жизнь испортила. Она еще молодая, только с таким багажом она, вряд ли, кого себе найдет.
- Замолчи!
Все в моей душе клокотало. Но хуже всего мне было от осознания, что Круглова права. О маме в тот момент я не думала.
- Не надо тебе это говорить. Прости, Алина, за несдержанность! Пойду я, пожалуй, - привстав с дивана, Круглова не отрывала от меня глаз, я продолжала их жмурить, умываясь слезами. Сейчас Маше, действительно, было меня жаль, и это было искреннее сочувствие. Казалось, еще чуть-чуть, и она, положив голову мне на плечо, расплачется вместе со мной.
Предложение задержаться от меня не последовало, и Маша ушла. Как только за Машей захлопнулась дверь, мама влетела в мою комнату. – Чем расстроила тебя эта девчонка?
Конечно, мама заметила мое состояние. Из-за чего я растерялась, какую ей выбрать позицию: выжидательную или агрессивную?
Зато я не стала более испытывать ее терпение, - Мама, Маша ни в чем не виновата. Она лишь сообщила мне правду, открыла мне глаза на то, как восприняли в классе мой поступок. Большинство считают меня чокнутой…
- Не слушай их, дочка. Так говорят только те, кто никогда в жизни не любил. Ты поступила благородно, спасая чужую жизнь, и не важно, что Ричард – собака. Может, собаки, даже лучше людей. Да, я тоже так считаю.
- Спасибо, мама. Я вижу, что ты искренне любишь Ричика. А Машка сказала, чо я своим необдуманным поступком испортила тебе жизнь.
- Нет, Алина, не слушай никого. Женщина живет ради детей. Я с удовольствием тебе помогаю, но я не отстану от тебя. Скоро ты будешь учиться двигаться.
- Как?
- Узнаешь со временем.
Ответ мамы заинтриговал меня. Значит, она тоже верит в то, что я не навечно прикована к постели. Пока я мечтала, мама удалилась. Как я желала участвовать во всех ее начинаниях! Жаль, что понимание этого досталось мне такой дорогой ценой. Если мне будет суждено подняться на ноги, я стану участвовать во всех ее начинаниях. И еще хочется верить, что мамочка не останется одна, создаст новую семью. В настоящее время ей, кроме меня скрашивала одиночество бабушка. Уж она своего шанса не упустит, лишний раз привлечь внимание мамы. Вот и теперь, бабка не дает мамочке покоя. Я слышу бабкины охи и вздохи из соседней комнаты. Дверь в нее была плотно закрыта, но многочисленные жалобы, бабкино нытье, казалось, проникали повсюду. Как я ни жмурила глаза, но до ушей дотянуться не могла. Ах, как я мечтала оглохнуть на время! Может, жалуясь, бабка испытывала удовольствие? В какой-то телепередаче я слышала, что существует такая категория людей, которая, отравляя жизнь другим, получает от этого радость. Якобы таких людей называют энергетическими вампирами. Вероятно, к ним принадлежит моя бабка. Я поняла, цель ее – поссорить нас с мамой. Маме бабка говорила, что я – притворщица, а мне, что мама – лентяйка. Наблюдая за нашими переживаниями, она тихо радовалась. Такие, как она, открыто радоваться не умеют, удовольствие их исподтишка, на чужих неприятностях зиждется. – Правда, Ричик?
Верный пес доверчиво лизнул меня в щеку. Жаль, что я в ответ не могу его поцеловать. – Ты заранее согласен со всем, что я тебе скажу. Но я же тебя не обманываю.
Ричард смотрел на меня немигающим взглядом, он меня успокаивал. Взгляд его бархатных глазок был настолько простодушен, что, казалось, выдавал домашнего любимчика с ног до головы. Ричик мечтал о сахарной косточке. Как только объявится мамочка, я попрошу купить ее Ричику. Мама не заставила себя долго ждать. - Алина, бабушку забирают в больницу. Я поеду с ней. Ты побудешь вечер одна? С Ричиком я выйду сразу, как вернусь.
Конечно, я ответила согласием. И вновь я с Ричиком одна. Положение, в котором я находилась, незавидное. Хуже всего, что изменить его, не в моих силах. Чувствовать постоянную зависимость пусть даже от близкого человека, тяжелое бремя не только для мамы, но и для меня. Если…если бы у меня был выбор! Я справилась с любыми трудностями, помогала бы маме с работой, выполняла, по мере возможностей, уборку по дому, даже мирилась бы с ворчанием бабки. Неужели я была не права в тот переменчивый майский день? Мысленно возвращаясь в то время, я словно пыталась взглядом остановить роковой автомобиль, разделивший мою жизнь на две половинки. Возможно, останавливать надо было Ричика. Жаль, что наша с ним встреча не произошла ранее. До боли зажмурив глаза, я пыталась представить себе злоключения моего четвероного приятеля до нашего с ним знакомства. Однотонные голубые стены, грязный пол, обсыпанная окурками лестница, частые сквозняки и маленький, выброшенный какой-то мразью щенок, шарахающийся от хлопанья дверей, громкой брани, пинков дворника. Бедная крошка, за что он так жестоко наказан? Будут ли платить по долгам те изверги, что над ним издевались?
До позднего вечера я томилась в ожидании мамы и каких-либо известий из больницы. Я искусала себе все губы в кровь, надоела Ричику, жалуясь ему на жизнь, в ответ не слышала ни ворчания, ни рычания, хотя, возможно, заслужила и то и другое. Да, терпению мне надобно поучиться у Ричика. Милый пес положил голову рядом на мою подушку, и ждал. Наверное, ждал возвращения мамы, которая одна была способна помочь с удовлетворением его естественных потребностей. Я была благодарна мамочке уже за то, что, уходя, она догадалась включить свет. В окно нам заглядывала луна. Как бы я желала, чтобы небесное светило поторопило мамочку. Кто-то долго звонил в нашу дверь. Ричик бегал до двери и обратно, громко лая. Пришлось его успокаивать, ласково называя по имени. Он внимал мне с отзывчивостью и смирением. Я постепенно успокаивалась сама. Вскоре я задремала, но ненадолго. Внезапно Ричик, возбужденный, бросился к двери. Благодарение Всевышнему, мамочка вернулась!
- Алиночка, как ты?
На радостях я не смогла сдержать слез.
- Господи, Алиночка, у тебя что-то болит? – спросила обеспокоенная мама.
Сглотнув очередной комок, подступивший к горлу, я ответила - Я не ожидала, что ты так надолго уедешь.
- Бабушке было очень плохо. Я ждала, что скажут врачи, - на мой вопросительный взгляд, мама добавила, - У нее инфаркт.
В комнате повисло молчание. Было слышно, как шумно дышит Ричик. Что говорят в этом случае, мне было неведомо. Вся нелепая злость на бабушку прошла, осталось безысходное отчаяние от невозможности что-либо изменить. Я будто мысленно обращалась к бабушке, просила у нее прощение. Отрешившись от окружающего, я растворялась в своем воображении.
- Алина, что с тобой?
Вероятно, мама разглядела нечто пугающее в моем лице. Глядя на нее, я сама испугалась. – Мама, я сейчас видела бесконечно длинный, темный коридор, в конце которого лучился свет. Я лечу по этому коридору, а навстречу мне люди в длинных, белых одеждах, за спиной у них крылья. Позади этих нелепых созданий я разглядела бабушку. Она отмахивалась от меня руками.
Я смотрела на маму, и все внутри меня холодело. Притягательное мамино лицо на глазах старилось, в уголках выразительных глаз залегли морщинки, у пересохших губ обозначились глубокие складки, - Алина, прошу тебя, не думай ни о чем плохом.
Мама безотрывно смотрела в одну точку. Пронзительность ее взгляда не оставляла сомнений, ей известна какая-то страшная тайна, но она не решила: посвящать ли ее в меня либо нет? Я глядела на маму, и ждала в нетерпении, когда она, все-таки, отважится сделать выбор? А может лучше отдаться на волю Провидения?
Мама вскоре определилась с выбором. Она ушла гулять с Ричиком, а в дверях она столкнулась с вездесущей Гвоздиковой, изъявившей желание проведать меня. Стоило Лене впорхнуть ко мне в комнату, как я тут же распрощалась с мрачной неизвестностью.
- Привет, подруга! Вот решилась, наконец, к тебе заявиться. Когда Круглова нам всем, понимаешь, кому, поведала о том, как к тебе в гости ходила, я не поверила, за других говорить не буду. А я думала, что Машка намеренно слезу из нас вышибает, повествуя о твоей беде. Вот в прошлом году, нашего соседа этажом выше
снегоуборочная машина сшибла, так ничего, легким испугом отделался. Похромал две – три недельки, и думать забыл о случившемся. А у тебя, как я вижу, все серьезно и надолго, - жалостливым голосом протянула Гвоздикова.
Я решила, что буду разговаривать с Ленкой без обиняков, ничего не скрывая, со всей долей ответственности. А кто, как ни мама привыкла отвечать за меня? – Надолго ли? Неизвестно, все зависит от операций: сколько и каких, мне будут их делать? Говоришь: «мужик попал под снегоуборочную?» Так он случайно, а я – по велению сердца. Ведь, если ни я, так мама моя бросилась бы спасать Ричика.
Большие глаза Гвоздиковой стали еще круглее. Казалось, удивление ее было сравнимо с открытием чего-то нового, познание которого было столь же значимо, как и тайны бессмертия, - И мама твоя была готова рискнуть жизнью? Я даже ради близкого человека на такое не способна. Круглова всем нам, всему классу, поведала о твоем героизме.
- Давай без громких слов. Я Круглову ни о чем таком не просила, и тебя прошу, не надо некому говорить о моем «героизме», - я особо выделила последнее слово, чтобы гостья побыстрее перешла от величественного к земному.
Гвоздикова, вздохнув, кивнула головой, - Скажи, а, если бы вновь дорога, автомобиль и щенок один перед лицом смерти. Как бы ты поступила?
- Тебе известно уже. Чего спрашивать?
Гвоздикова недоверчиво протянула, - Молодец, а я бы точно струсила, даже, если на месте щенка очутилась ты. Выжидательная позиция, она, ведь более привычна. Как считает моя мама: «людям, в первую очередь, свойственна любовь к самому себе, а затем уж, высокие помыслы». Межу прочим, Андрей Константинович сказал, что твой пример безответной преданности слабым, достоин подражания. Он считает, что ты совершила подвиг.
Я не смогла сдержать вздоха, хотя вовсе не считала себя скромной, но мнение классного руководителя было слишком лестным для меня. Андрей Константинович верно определился, обозначив Ричика слабым и нуждающимся в опеке, а существам зависимым не обойтись без посторонней помощи, - Ничего героического я не совершала. Не уверена, что поступила бы также, окажись на дороге у летящей машины Галина Тимофеевна или Сашка Сергиенко, вообще, любой человек, - добавила я несколько секунд спустя.
Повисла пауза. Гостья медленно переваривала услышанное, а я желала, чтобы бестолковый разговор о героизме окончился. И вот, когда уже секундная стрелка совершила еще один полный оборот, я почти отчаялась найти повод, чтобы выпроводить Гвоздикову. Она попыталась пробудить мой интерес известием, которое, по ее предположению, не оставит меня равнодушной, - А Витька, когда узнал, что я направляюсь к тебе, захотел пойти вместе со мной.
- А  я не желаю его видеть, - ответила я, не скрывая своего упрямства. Однако, и дальнейших расспросов я не желала слышать, потому, поспешила перевести разговор на другую тему, - Лена, расскажи лучше, как вы собираетесь отмечать день рождения Смирновой? Гвоздикова не растерялась, - Скорее всего, никак. У нее в семье несчастье. Кажется, бабушка умерла.
В жизни ничего случайного не бывает. Сначала мое вынужденное одиночество и ограниченность выбора. Затем внезапный визит Гвоздиковой, и желание спрятаться от правды. Кому она нужна, если цена ее – две загубленные человеческие судьбы?
- Алина, а где твоя бабушка?
Черт меня дернул, брякнув, не подумавши, а ведь истина где-то посередине, между несдержанностью и откровенностью, - Скончалась…  от инфаркта.
Чего-то умного от Гвоздиковой трудно было ожидать. Приложив ладонь к губам, так будто она, боролась с истерикой, Лена не спешила поделиться желанием побыстрее сбежать от меня ли, либо от намечающихся неприятностей, Гвоздикова пребывала в растерянности. Но ненадолго, вернулась моя мама.
- Ну, я пойду, Алина, мне пора, - и, прежде, чем, мама придумала, чего бы такое у моей одноклассницы разузнать, та исчезла, так же неожиданно, как и появилась.
Мама провожала ее долгим взглядом, что показалось мне странным. Я смотрела на маму и гадала, что или кто мог вызвать этот ступор? И снова на помощь пришел мой верный четвероногий друг. Ричик, сытый, довольный ворвался в комнату, и тут же пожелал поделиться с нами радостью.
- Что, Ричик, хочешь рассказать, как тебе было вкусно? – сквозь ласковые интонации в голосе моем проскальзывала тревога.
Ричик переводил ласкающий взор с меня и обратно. Его пышный взор все меньше трепыхался, опускаясь ниже линии спины, и вдруг застыл. Ричик осторожно приблизился ко мне, так, словно был в чем-то виноват. Поведение его было необычным. Спрошу-ка я у мамы, может на прогулке что-нибудь произошло, - Мам, а Ричика никто не обижал?
Мама отрицательно покачала головой. Несколько секунд спустя она промолвила, - Бабушке очень плохо. Врачи почти не оставляют надежд.
- А может, ей сделают операцию?
Я спросила, не подумав, первое, что мне пришло в голову. Так хотелось, чтобы мама меньше огорчалась.
- Не знаю, Алина. Нам остается только надеяться. Бабушка так хочет жить, ведь она еще не старая, а врачи, глядя на нее, лишь вздыхают. Говорят, что у нее запущенная стадия болезни.
На глазах у мамы появились слезы, она не скрывала их. Как часто мы понимаем собственную неправоту, когда уже ничего не изменить. Я, верно, тоже виновата в бабушкином недуге, - Мамочка, я больше никогда не стану грубить бабушке, обещаю тебе.
Мама вздохнула, - Спасибо, Алиночка. Бабушка часто бывает не права, но в ее возрасте люди чаще замечают чужие ошибки, чем свои собственные.
- Мамочка,  я тоже часто бываю не права. Я защищала Ричика от бабушкиных нападок потому, что кроме меня это более некому сделать. Но теперь я буду молчать.
Общая, я даже не представляла, как это осуществить, ведь я такая импульсивная, когда дело касается моего верного друга. Я смотрела на мамочку, а она гладила меня по голове. Я очень хотела обнять ее, и сто раз пожалела, что ранее, когда у меня имелась такая возможность, я ее не воспользовалась. Наверное, мы думали об одном и том же, и желания наши совпадали. Бабушка обязательно должна поправиться. Мы больше не будем ссориться, станем больше доверять друг другу. Прежде, чем что-то сказать или сделать, надо хорошенько все обдумать. Перед тем, как откликнуться на телефонный звонок, мама поцеловала меня. Чело мое еще хранило нежность ее поцелуя, когда прозвучали роковые слова: «Бабушки больше нет».