За поворотами лет - 7

     Это была обычная хата, каких было много в нашем родном селе. Стояла она среди вишнёвого сада, а по меже огорода, вдоль дороги росли высокие акации. Выбеленные подсиненной известью стены потихоньку врастали в землю. Сразу видно – небогатые хозяева тут живут. Как бы теперь сказали: одна комната и сени. А в тех сенях ночевала безрогая коза и несколько курочек на насесте. Даже петуха у них не было, о чём сильно сокрушалась хозяйка в письме к сыну. А сын их жил в каком-то большом городе и слыл известным художником. И вот, однажды, летним вечером объявился в селе их сынок, стало быть - ступил на подворье родных своих стариков, с рыженьким маленьким котёнком на плече и с искусно сплетенной из тонкой лозы клеткой, а в той клетке смирно сидел петушок. А поскольку подрастающие петушки уж очень неприглядные на вид, то взглянувшая на него хозяйка, только вздохнула, давая понять, что никакой надежды у неё на него нет. Сынок щеголяя непонятными родителям словами объяснял, дескать, к осени петушок подрастёт и им будет завидовать всё село, ибо ни у кого такого петуха не было, да наверно и не будет. И конечно же, в разговоре несколько раз назвал породу того петуха. Отец услышал непонятное словечко, возмутился, постучал деревянной ложкой о бочок глиняной кружки и сурово предупредил: «Ты, сынок, из города эти паскудные слова в родную хату не неси! Если Бога не боишься, то хоть нас с матерью не позорь перед людями…» Сын попытался что-то объяснить родителю своему, но только разочарованно махнул рукой. Вспомнив о привезённом гостинце, матери подарил платок, а отцу широкополую шляпу, сняв со своей головы и возложил на седую голову старика, да ещё и тесёмочки под подбородком завязал. Старик крякнул от удовольствия, глянул на себя в осколок зеркала на подоконнике, подмигнул бабке и сказал, будто бы пасти козу ему в этой шляпе в самый раз.
     Остался неразгаданной загадкой сынов плоский чемоданчик, на который уставились оба родителя. Сын с загадочным видом раскрыл его. Старики только недоумённо переглянулись. В том чемоданчике оказались тюбики с красками и много разных кисточек.
     - Так ты что же это, даже запасного бельишка с собой не прихватил? – спросил вконец сбитый с толку отец.
     - Я всего на пару деньков к вам заехал…
     - А я думал мы с тобой дров на зиму напилим…
     - Напилим, напилим! Для того и приехал. Вот, завтра, с утра и начнём.
     Утречком, ещё ни свет, ни зоря, а сынок уже по двору шастает. Мать вышла из хаты, козу подоить, оглянулась, да так и ахнула. Сынок родной, уже в простенке между окнами, что-то там малюет. Люди на ферму идут, между воротин во двор заглядывают, дивятся. Мать сочла эти художества за срамное непотребство, стала ругать сына. Вышел отец, шикнул на жену, дескать, «он знает что делает!» Сам же боясь спугнуть работника, сел за точильный станок топор точить.
     За день отец с сыном спилили несколько старых акаций, немного помяли росшую на огороде картошку, но возмущённой матери сказали, мол, дождь пройдёт и картошка поднимется. А поскольку её больше акации тенить не будут, то урожай на огороде будет значительно выше прошлогоднего.
     Все три дня отец с сыном что-то пилили на подворье, стучали топорами, молотками, а как старик ложился на тёплый припечек «спину распрямить», сын брался за кисти и рисовал нечто непонятное для неискушённого сельского жителя на стенах хаты, не враз и поймёшь на что это похоже. Утром четвёртого дня, сын обнял мать, наказав ей беречь петуха. Хотел было увезти с собой котёнка, но «морда рыжая» спряталась где-то, а искать её уже времени не было. Сын пожал руку отцу и со своим тощим чемоданчиком вышел за калитку. Старики растеряно переглянулись. Старик тепло поглядывал на поленницу дров, а мать пошла, искать в чулане известь, чтоб забелить «это мерзкое непотребство». Но оказалось, что «эти мерзкие рожи» и сквозь побелку проглядывают. Мучилась-мучилась бедная женщина и, выбившись из сил – заголосила, ломая руки. Сбежались соседки, посоветовались между собой и принялись размывать и скоблить стены. К воскресенью хата стояла, как новая игрушка, беленькая с голубенькими ставнями на окнах.
     Дни сменялись днями, недели неделями, на подворье стариков всё стало привычным. Только дед, в подаренной шляпе пас козу за яром, вызывая колкие шутки у односельчан.  Рыжая кошечка подрастала, смущая соседок. «Уж больно много на ней волосни! Ненашенская кошка… из чужих земель привезённая!»  «Ненашинским» был и петух. Вроде красноватого оперенья, но под брюхом рябенькие пятнышки. Да ещё один изъян у него – хвост не слишком богат, а крылья и вовсе короткие, он даже на насест взлететь не может. На хозяйских кур и не глядит, да и они не желают признавать нездешнего красавца.
     - Что за петух, если у него гребня нет! Одни перья на том месте дыбом торчат! – сокрушалась хозяйка.
     - Сказал же Митрий, что он какой-то там породы… Может слюбится с какой-то хохлаткой, гляди ещё цыплятами торговать будешь…
     - Ага, слюбится! Он только с кошкой по огороду ходит… Кошка, что ли, яйца будет нести?..
     - Да погоди ты, старая! Он ещё в силу не вошёл. Слышала, у него ещё и голос не прорезался. Хрипит, как дед Тодосий с перепою.
     - Все вы, мужики, - непутящий народец! То – несозрел, то – перезрел, а на женихание и времени не остаётся!..
     - Вот язва, а не баба! В самое больное место клюнет, не посовестится… А я-то думаю, чего это она нынче борщ пересолила? А у неё вона, что на уме…

                ***