Красатуля

Зинаида Ивановна проснулась под утро от собственного крика:
– Красатуля! Давай, миленькая, еще бороздку вспашем!
Она села на кровати, перекрестилась, приходя в себя ото сна. – О Господи, что-то мне скотинушка приснилась? Почитай, полвека нет ее на свете.
Она встала, подогрела чай и села за стол. Ее взгляд обратился к портретам, висевшим на стенке.
- Вот, мои дорогие, - заговорила она, - к чему бы это сон я такой видела: пахала я будто бы на нашей корове Красатуле Макаркино поле. Может быть, оттого, что душа моя по полю болит? Ох, как же болит, родненькие! Шла я давеча мимо, глянула, а на нем бурьян по пояс! А когда-то я на этом самом поле со своим звеном рекордные урожаи свеклы выращивала. На выставку в Москву посылали. Почетные грамоты, медали за это теперь в комоде лежат. Красатулю я увидела во сне не случайно: знак это! Ой, какой знак! – Зинаида Ивановна покачала головой.
- Откинуть бы мне полвека, да Красатулю бы во двор. Горы бы мы с ней свернули! Помните, маманя, как мы Красатулю телочкой в посадке нашли во время войны? Пошли сучья на дрова собирать. Как раз только стадо коров из соседнего колхоза в эвакуацию прогнали. Слышим, за кустами кто-то стонет. Посмотрели, а там маленькая телочка лежит. Беленькая, с черными пятнами по бокам. Стадо-то скотники гнали рысью, видимо, запыхалась малютка, упала. Принесли мы ее домой, стали молочком отпаивать. У нашей коровы Зорьки молочко хорошее было. И через два дня телочка на ножки встала. Бабушка вышла во двор, увидела ее и сказала: «Красатуля-то какая!» Вот и имя так ей пригадала. А помните маманя, как мы Красатулю от немцев прятали? Зорьку-то они сразу в первый день зарезали, как наше село заняли. Как же я дрожала ночью в яру, немцев боялась, и волков. А пуще – холода. Прижмусь, бывало, к Красатулиному боку и плачу. Вы с дедушкой еще на меня ругали, мол, большая, а реву.
Весной немцев прогнали. К севу стали готовиться. А пахать решили на коровах: лошадей-то не хватало. Помните, дедуля, как вы обротку Красатульке надевали. А она, бедняжка, понять не могла, куда ее ведут. Все на своего первенца-теленочка оборачивалась. Я ее держала, пока вы в соху впрягали.
Как сейчас вижу: маманя Красатулю за веревку тянет, а вы соху держите крепко, чтобы борозда ровная была. А я Красатулю пасла в перерыве. Пощиплет она так жадно травы, напьется воды и ляжет на землю. А сама как вздохнет! Мне до сих пор кажется, что в ее глазах слезы стояли.
Сколько коров потом у нас было: и Белянка с Пеструшкой, Красатулины дочки, и еще других покупали. Но Красатуля отличалась от всех. Помню, я упала, ушибла коленку. Сижу и плачу. А Красатуля подошла и давай лизать меня шершавым языком. Жалела! И вы маманя, ее жалели. До самой старости держали, хотя и молока она уже кружку давала. А если кто-либо заводил разговор, чтобы сдать Красатулю на бойню, сердились, мол, помощницу предавать не пристало: сколько она перепахала, сколько дров и всяких тяжестей перевозила.
Вот мне бы, маманя, Красатулю сейчас. Вспахали бы мы с нею Макаркино поле! А то недавно соседкиному племяннику стала говорить за бурьян на поле, он у нас в депутаты собрался, так он мне ответил: «Ты, бабка Зина, не понимаешь политического момента настоящего»! Он, зато понимает: перепродажей зерна занимается. У нашинских мужиков выдуривает по дешевке и незнамо кому за большие деньги сплавляет. Хоромы двухэтажные себе построил, на иностранной машине разъезжает. А Макаркино поле бурьяном заросло.
 Вот вы, папаня, если бы увидели поле неубранной свеклы, не знаю, чего б сделали с тем, кто ее оставил в мерзлой земле? Вы же были бригадиром. Да еще каким! Ни одной свеколки к Покрову тогда не оставалось. И комбайнов свекловичных тогда не было. Вот такой-то, папаня, сейчас политический момент.
Зинаида Ивановна допила чай и, поклонившись, сказала: «Вот побеседовала с вами, мои дорогие. На душе сразу полегчало».
Она выключила свет. За окном уже серел рассвет. Подошла к окну, отдернула занавеску. И почудилось ей, что под окном стоит Красатуля и смотрит на нее большими добрыми глазами.