НА КРАЮ МИРА

Человек стоял на самом краю. На первый взгляд могло показаться, что это просто крыша многоэтажного дома. Но на самом деле, это была грань, одним шагом отделяющая жизнь от смерти. Край мира. Впереди - только бездна, готовая поймать любого отчаявшегося безумца в свою вязкую тьму. Она манила, соблазняла покоем и легкой победой над душевной болью. И все же, что-то удерживало мужчину, не давая сделать всего один судьбоносный шаг вперед.
 
Этот человек был уверен, что позабыт и брошен всеми. А между тем, в этот момент он был вовсе не одинок - за его спиной стоял Ангел, печально глядя на своего подопечного. Но что может шепнуть в такой момент крылатый Посланник Небес? Что все еще будет хорошо? Вряд ли это прозвучит убедительно. Слова теряют свою цену они – пустой звук, когда ты стоишь на краю мира.

Ангел плавно взмахнул большими белыми крыльями и, поднявшись в воздух, завис, глядя своему подопечному в глаза, запавшие, тускло-серые, уже не скрывавшие отчаянья, так часто заставляющего людей делать ошибки. Все можно исправить. Все можно пережить. Все, кроме смерти.

 Мужчина делал сейчас самый важный выбор в своей жизни. Должно быть, Хранитель Человеческой Души упустил что-то очень важное, неизменно сопровождая своего подопечного в жизненном пути, который привел его край мира. Пытаясь понять, в чем же был его промах, Ангел окинул задумчивым взглядом молодого человека: тот был не то чтобы некрасив, скорее, неприметен. И небрежно растрепан, как человек, которому больше нет дела до самого себя. Но Посланник Небес привычно смотрел в душу, и для него подопечный был всего лишь ребенком, потерявшимся в этом мире и не знающим, что делать и как жить дальше?

Ангел огляделся в поисках помощи из реального мира. Но, похоже, надеяться было не на что. Сгущались Рождественские сумерки. Мир становился все тише с каждой минутой, замирая в благоговении перед тем чудом, что случилось два тысячелетия назад. В этот поздний час никто не видел человека, стоявшего на крыше многоэтажного дома. Снизу он казался просто случайной тенью. Но эта мрачная фигура нарушала молчаливую умиротворенность светлого праздника. Вероятно, так и было задумано.

Плавно опустившись обратно на крышу, Посланник Небес бережно сложил за спиной свои большие крылья. Издалека, в полуночной тьме он выделялся размытым светлым пятном. Вблизи же Ангел был белым, как большое сливочное мороженое. Казалось, коснешься его, и на пальцах останется холодное сладкое молоко. Но взгляд Небесного гостя был, напротив, проникновенным и теплым, словно его согревал огонь изнутри.

Однако, этот блондин с голубыми глазами не был похож на тех игрушечных ангелочков - пухлых, с очаровательными детскими личиками, что продаются в церквях и магазинах. Его изможденная худоба не имела ничего общего с их полнокровными, жизнерадостными фигурками. Слишком много было работы в последнее время у Хранителей человеческих душ. Нагрузки все прибавлялось, а пополнение тружениками Рая было незначительным. Зато штат Преисподней раздувался до немыслимых размеров. Впрочем, в Аду места хватит на всех.
               
Внезапно неподалеку от Ангела появился некто, похожий на сгусток тьмы. И за его спиной не было крыльев.

Незваный гость приблизился и коротко поздоровался с Посланником Небес, протянув ему ладонь. Он тут же попал в свет ангельского сияния и, с непривычки  сощурившись, слегка отпрянул. Теперь новоприбывший стал отчетливо виден. Он был одет во все черное - кожаный плащ, безрассудно распахнутый навстречу морозной Рождественской ночи, длинный вязаный шарф, узкие джинсы и «гады» с красными вставками в виде языков пламени, что, надо признать, смотрелось весьма эффектно. Его глаза были жирно подведены черным карандашом, а волосы начесаны в стиле Джекоби Шеддикса. Что ни говори, а выглядел незнакомец стильно, будто сошел со страниц рок-журнала. Он был ладно сложен и, будучи явно не лишен честолюбия, всячески старался это подчеркнуть. Взгляд его был надменным, пожалуй, даже наглым, вызывающим, а в глубине глаз искрилась чертовщинка. На губах Темного гостя блуждала лукавая улыбка. Такой типаж нравится женщинам. Но в карты с ним лучше не играть – типичный шулер. При желании в этом существе с весьма своеобразным обаянием, можно было угадать Беса. Впрочем, он вовсе не излучал ненависти, и не было на нем печати зла или каких-то особенных черт Посланника Преисподней, каковым он на самом деле являлся.
 
Ангел настороженно смотрел на незнакомца своими светлыми, почти прозрачными глазами, пытаясь предугадать его дальнейшие действия. Лицом к лицу они встретились впервые.

- Ну что ж, начнем работу с нашим подопечным, - с наигранным задором произнес Темный гость, потирая ладони, будто в предвкушении чего-то интересного, а на самом деле, просто пытаясь согреться. Его голос был низким и сиплым, вероятно, прокуренным адскими сигаретами. Несмотря на фальшивый оптимизм, Падший был явно недоволен тем, что его заставили работать в Рождество – официальный выходной для всех служащих Ада.

Бес наклонился к руке мужчины, на которой педантично отсчитывали время часы с потрескавшимся ремешком, показывая без пяти час.

- Ночь в самом разгаре, шоу объявляю открытым! – воскликнул он, артистично взмахнув руками, будто играл на сцене театра, а вовсе не стоял на засыпанной снегом крыше рядом с потенциальным самоубийцей и его Ангелом-хранителем. Из-под задравшихся рукавов плаща показались причудливые рисунки татуировок и кожаный браслет с заклепками.

- Как же это типично для Беса – превращать все в фарс, - с упреком произнес Посланник Небес, - Здесь решается человеческая судьба, а тебе весело.

Лукавый взглянул на крылатого коллегу с некоторым недоумением, что тот не понимает его демонических шуток. Он любил подурачиться и пока не собирался изменять привычной манере общения с Ангелами.

- Что-то холодновато, - поежился Падший, демонстративно оставив без внимания брошенное ему замечание. Для него куда привычнее было адское пекло, чем этот морозный Рождественский мир, где снег кружился, вальсируя с ветром под неведомую музыку. Мягкие белые хлопья пролетали сквозь потусторонних существ, оседая на одежде молодого человека, путались в его растрепанных волосах, покрывая их фальшивой сединой, слезами таяли на его лице. 

 - Застегнись, - коротко посоветовал Ангел, окинув взглядом самоуверенного выходца из Преисподней. Ему стало жаль замерзшего Беса. По сути, Ангел ничего не имел против него. Мужчина на краю крыши был их общим подопечным, и у каждого из них были свои задачи, исходя из рабочих обязанностей. Просто когда-то смерть развела их по разные стороны, и теперь один служил Свету, другой – Тьме.

Бес последовал совету Ангела, хоть это и было непривычно для него. Замерзшими пальцами он медленно, будто нехотя, застегнул пуговицы на кожаном плаще, одну за другой. Его ногти были покрыты черным, изрядно облупившимся лаком, что, несомненно, было стильной задумкой, а не простой неряшливостью. Все в образе Лукавого было просчитано до мелочей. Разве что, с погодой он все-таки ошибся, намереваясь провести Рождество в родной Преисподней.
    
Глядя на его окоченевшие от холода руки, Ангел протянул коллеге свои белые перчатки. Но Падший только фыркнул в ответ. Для него было унизительно воспользоваться столь явным жестом сочувствия от противоборствующей стороны. Все-таки, формально они считались врагами, и забывать об этом не стоило.

Крылатый пожал плечами и с явным удовольствием всунул тонкие бледные пальцы обратно в мохеровое тепло. Впрочем, холод, по большому счету, не доставлял ему неудобства - Ангел согревался изнутри. Просто в мягких, пушистых перчатках он чувствовал себя уютно и как-то привычно - они были частью его белоснежной униформы. Строгий Начальник не допускал других цветов в одежде своих работников. Бес же одевался в черное, исходя исключительно из собственных предпочтений. Глава Преисподней придерживался абсолютной лояльности в этом плане. Вернее, ему просто не было дела до того, в чем ходят его подчиненные. В последнее время люди все меньше нуждались в помощи его адских служащих, собственноручно претворяя в жизнь бесовскую работу. Поэтому у ангелов дел прибавлялось, а падшие все больше расслаблялись.

Спрятав под шарфом покрасневший от холода нос, Нечестивый подошел к подопечному. Нахмурив брови, всем своим видом Бес невольно дал понять, как же ему опостылела эта адская работа. Будто на самом деле он хотел лишь одного - чтобы все поскорее завершилось. Да, прыжок этого человека принесет Падшему очередную победу. Но возможно, на самом деле, каждый раз он хотел проиграть. Только вот у него это никак не получалось.

На какое-то мгновение Ангел и Бес будто взяли тайм-аут, не зная, как действовать дальше. Все-таки здесь решалась судьба их подопечного.

- Иногда я вижу в человеческих душах такое, что мне хочется снова стать смертным, - разрушил тягостную тишину Посланник Небес, перехватив мрачный взгляд коллеги.

- Ну-ну, - встрепенувшись и сбросив с себя удручающие мысли, похлопал его по крылатому плечу Лукавый, - Тебе нельзя унывать в Рождество. Это же твой профессиональный праздник.

Тон его был ироничным, но Ангел ощущал каким-то внутренним  чутьем, что Бес говорит искренне. Будто он и впрямь хотел верить в то, что все, в конце концов, образуется.

- И вообще, что ты можешь понять из увиденного в его душе, Небесный святоша? – насмешливо скривил губы Падший.
 
У него были хоть и грубоватые, но яркие черты лица, и он умело использовал мимику так, чтобы выгодно подчеркнуть свою незаурядность. Этот посланник Преисподней преподносил себя наиболее выгодно со всех сторон, как бы любуясь собой, но не теряя при этом мужественности. Даже напротив – Бес играл своей брутальностью, забавлялся ею, не выпячивая и не затушевывая. Он каким-то образом умудрялся казаться открытым, будучи на самом деле скользким и лукавым. Раскусить его было не так-то просто.
 
- Вам все праведников подавай! – продолжая мысль, артистично развел руками Нечестивый, - Но иногда нужно думать не только о вечном, но и потакать своим инстинктам. Если бы он сейчас где-нибудь наслаждался вполне земным удовольствием, то не оказался бы на крыше. Но вместо этого он стоит тут, никому не нужный «мистер Целлофан», и портит тебе праздник, а меня лишает заслуженного отдыха.

Ангел в очередной раз, не без интереса, окинул взглядом знающего себе цену Беса и подумал, что при земной жизни тот был явно не обделен женским вниманием. Не говоря уж о том, что нынче от грешниц из Преисподней у него наверняка нет отбоя.

А Лукавый, в свою очередь, оценивающе взглянул на Ангела. Не смотря на болезненную анемичность и усталый взгляд, тот, безусловно, очаровывал своей внутренней красотой, как и надлежало при его должности. Но надеяться на успех у женского пола ему явно не приходилось. Далеко не все способны уловить этот мягкий, согревающий душу свет. Женщины падки на порочную сущность, даже если сами не отдают себе в этом отчета, а потом горько расплачиваются за свой выбор.

- Не все же такие, как ты, - туманно заметил Ангел, догадавшись о мыслях Падшего коллеги.

- Да, я нравлюсь женщинам, - охотно откликнулся Бес, явно не обремененный скромностью, - Но мой образ – результат работы над собой. Я знаю, что внешне далеко не идеален, поэтому обыгрываю недостатки, превращая их в достоинства. А многие глупцы считают, что кто-то будет с ходу нырять в глубины их внутреннего мира, не замечая сальных волос и грязных ботинок. Таких неудачников, как наш подопечный, полно вокруг. Если хочешь, чтобы люди увидели твою незаурядность, то продемонстрируй ее. Но для начала пусть люди просто обратят на тебя внимание. А уж в твоих силах впоследствии убедить их в том, что ты действительно личность, а не пустышка. 

- Ты считаешь, если иметь татуировки, носить стильную одежду, начесывать волосы, слушать «металл» и презирать всех вокруг, то станешь невероятно крутым? – иронично заметил Ангел.

- Что за бесовский тон? Тебе не идет, - Падший натянуто улыбнулся. В его глазах цвета бездны, из которой он явился, промелькнула злость. Самолюбие Беса было явно задето.

- Сейчас речь не обо мне. Хотя все, что ты перечислил, действительно круто. Но каждый выражает себя, как умеет. А он, - Лукавый презрительно кивнул в сторону подопечного, - Просто тень своей тени. Жалкий, потрепанный жизнью слизняк. Кто же полюбит его, если он сам себя ненавидит?

- Мне жаль, что он решил разобраться с проблемами таким глупейшим способом, - печально произнес Ангел. Он хотел было добавить еще что-то, но внезапно осекся, глядя на Беса широко распахнутыми глазами. Должно быть, он предварительно ознакомился с «Личным делом» своего коллеги и теперь вспомнил прочитанное.

- Ну конечно! - с нервным смешком тут же откликнулся Бес, его глаза сверкнули как звезды в темном небе, - Он ничего не решит, превратившись в кровавую лепешку на асфальте. Ни один нормальный человек не сделает этого, не столько из страха перед адом, которым вы, Небесные прислужники, так благодетельно всех запугиваете, а просто из элементарного уважения к самому себе. Ты ведь это хотел сказать? 

Вопрос прозвучал угрожающе. Но Ангел и без этого искренне пожалел о своем замечании. Он хотел было извиниться за невольную грубость, но Падший внезапно повернулся к нему и решительно произнес, будто преодолев внутри себя какой-то барьер:

- Согласен, это не выход. Но если он, стоя на этой крыше, поймет сейчас нечто важное, у него есть шанс стать куда выше, чем большинство людей, мнящих себя богами на земном Олимпе.
   
Ангел явно не ожидал такого внезапного поворота в разговоре. Он изумленно смотрел на собеседника, не зная, что ответить. Учитывая прошлое Беса, тот не должен был говорить подобных слов, и произошедшее было, по меньшей мере, странным.

А Лукавый, тем временем, отошел в сторону и взглянул вниз с самого края крыши на умиротворенный город. Какое-то время отрешенно наблюдал, как внизу вдалеке проносятся по дороге припозднившиеся крошечные автомобили, похожие на те, что были у него в далеком детстве.

Темный думал о чем-то своем, глядя, как кружится в танце снег и мягко падает вниз, как мигают неоновые огни, будто красавицы заигрывают с ним в ночном клубе Преисподней. В эту Рождественскую ночь город особенно любил своих жителей. Баловал, как детей, хорошей погодой. Но, похоже, не все отвечали ему взаимностью. И мужчина на крыше был тому наглядным примером.

Бес закрыл глаза и невольно поморщился от жгучих воспоминаний. Стоило ему оказаться на крыше, каждый раз повторялось одно и то же. Прошлое наваливалось на него всей своей тяжестью. Было почти так же больно, как и когда-то давно, когда он и сам так же стоял на краю мира.
 
С трудом взяв себя в руки, Падший решительно отбросил прочь сумрачные мысли и твердой походкой вернулся к Ангелу, который терпеливо дожидался коллегу.
 
- Вместо того чтобы, как все нормальные люди, праздновать Рождество, притворно умиляться сусальным керамическим ангелочкам и Иисусам, жечь свечи, набивать живот жратвой и пить вино, он потащился на эту крышу, разбираться со своей никчемной жизнью. Нашел время! – Темный демонстративно сменил тон. Он не мог позволить, чтобы его заподозрили в том, что он подыгрывает светлым силам. Иначе говоря – подлизывается к Богу в его праздник. Ангел, понимая это, решил не поддаваться на провокации Беса и не пресекать его попыток изобразить себя злее, чем он есть на самом деле.
 
- Я думаю, люди искренне радуются Рождеству - тому чуду, что явилось однажды на землю, - мягко заметил Крылатый, скорее, чтобы просто высказать свое мнение, чем желая убедить в этом Лукавого.

- Ты сам-то в это веришь? – усмехнулся темный собеседник, - Или мелешь эту чушь только потому, что святая должность обязывает?
 
- Люди не совершенны. Но они не так плохи, как ты говоришь, - спокойно парировал Ангел, чувствуя, что все больше втягивается в странный философский разговор с непредсказуемым собеседником.

- Да перестань! - махнул рукой Нечистый, глядя, как его подопечный балансирует на самом краю крыши, - Этот парень уже познал человеческую сущность. Именно это и привело его сюда. Добрый и светлый мир не толкает к суициду.

- Еще ничего не случилось, - в голосе Ангела проскользнули нотки упрека.

- Пока не случилось. Но он либо поймет нечто важное и ощутит в своей душе полет, который вернет его к жизни, либо упадет вниз. А я вынужден торчать на этой крыше в ожидании решения этого неудачника. И это-то в Рождественскую ночь! – с досадой выпалил Бес, - Когда мне полагается заслуженный отдых, и я мог бы, ни о чем не заботясь, в компании своих адских друзей пить водку и слушать любимый Dead Metal. Вот что обидно.

Встав за спиной мужчины, Бес замахал руками так, будто подталкивал вперед своего нерешительного подопечного, краем глаза наблюдая за реакцией Ангела. Но тот спокойно стоял на месте, не поддаваясь на провокации падшего коллеги.

- Хорошо, я не буду торопить события, - притворно-извиняющимся тоном произнес Бес, видя, что противник ему достался проницательный и дешевые трюки здесь не пройдут, - Все будет честно и по правилам, как вы, святые, любите.

Лукавый резко повернулся к Ангелу, сверкнув глазами в темноте. Казалось, он хочет сказать что-то очень важное, но не решается.

- Если уж на то пошло, то подумай хорошенько, разве не сам он виноват в том, что оказался здесь? Надо признать, поначалу мне приходилось с ним тяжко. Но с какого-то момента парень уже почти не доставлял мне хлопот. Полная лафа, а не работа. Мне уже не нужно было, как раньше, что-то ему нашептывать и сбивать с пути истинного. Он стал делать ошибки сам, без моих подсказок. Его даже бес не путал, - захохотал Нечистый, довольный своей игрой слов.

Он приблизился вплотную к Ангелу, прожигая его пронзительным взглядом, да так неожиданно, что тот невольно отпрянул назад.

- Со мной-то, по любому, все ясно. Но позволь спросить, где все это время был ты? - Темный скривил тонкие губы в самодовольной ухмылке. Только теперь Посланник Небес заметил глубокие трещинки морщин  в уголках его глаз.
 
- Я делал, что мог, - смущенно ответил Крылатый, - Я подсказывал верные решения, давал знаки, пытался вразумить. Но он не слушал меня.

- Может, ты был не достаточно убедителен? – бросил ему в лицо Лукавый.
Взгляд Ангела стал печальным, словно на его крылатые плечи внезапно обрушились все тяготы мира. И в то же время он был таким светлым и открытым, что Бес не выдержал и отвернулся. Он задумался, а потом, горестно ухмыльнувшись в такт своим мыслям, обернулся к Крылатому коллеге:
 
- Все в этом мире не такое, как кажется на первый взгляд. Ты заметил?

Ангел не ответил, он с нетерпением ждал продолжения бесовской речи, предчувствуя, что тот хочет сказать нечто очень важное в этот решающий момент. И Лукавый не стал тянуть время:

- Нынче со всех сторон людям навязывают, что деньги и власть – это и есть настоящее счастье, это то, к чему стоит стремиться. И беда в том, что те, кто не достиг должного достатка и положения в обществе, чувствуют себя никчемными существами. Они начинают всерьез верить, что у них нет ничего хорошего впереди, и жизнь их ничего не стоит. Вот тогда-то и появляется отчаянье. А ведь все, что людям внушают столько лет – это гнусная ложь. И деньги ради денег, и власть ради власти – это совсем не то, для чего нужно жить и уж точно из-за этого не стоит умирать.

Ангел ошарашено смотрел на оратора и его большие белые крылья подрагивали от волнения. Он хотел что-то сказать в ответ, но Бес опередил его, не давая вставить ни слова, будто испугавшись услышать что-то лестное о себе из уст неприятеля.

- Беда в том, что не все это понимают вовремя. Наш подопечный как раз из тех, кто еще не осознал истину. Он поддался этой лжи, почувствовал себя неудачником, униженным и жалким. Но не сразу, не вдруг. Одно не вышло, другое не выгорело, третье разочаровало. И пошло-поехало.

Бес зябко повел плечами, будто от холода, но его щеки лихорадочно горели, а на лбу выступила испарина. Во взгляде появилось что-то новое, чего не было раньше. Ангел же, напротив, от волнения стал еще бледнее, уже почти сливаясь со снегом. Он слушал Темного оратора, жадно впитывая каждое его слово, будто всерьез надеясь найти ключ к спасению своего подопечного.

А Падший тем временем с чувством продолжил:

- Бывает, живешь себе вполне счастливо, в любви и согласии. И думаешь, что так будет всегда. А потом судьба дает тебе хорошего пинка, и ты оказываешься посреди руин своего собственного мира, который осмеян и освистан со всех сторон. Ты сопротивляешься, пытаешься выстроить все заново, кирпичик за кирпичиком. Но у тебя ничего уже не выходит. И  в какой-то момент ты понимаешь, что в тебе больше нет прежней веры ни в себя, ни в свое дело. А следом и любовь бьет наотмашь. Бросает на произвол судьбы в самый трудный момент. И этот удар отправляет тебя в нокаут. Нет больше ни сил, ни желания отстраивать свой мир заново. Что-то ломается внутри тебя, как в часовом механизме. Полетел один винтик, другой. Следом разлаживается и вся система. И нет рядом умелого мастера, который смог бы исправить эту поломку. А ты не знаешь, что делать со всей этой внезапной бессмыслицей бытия. Мышеловка захлопывается. Так и наш подопечный мало-помалу стал тем, кого мы видим перед собой.

Бес вызывающе взглянул на Ангела, пугая неистовой темнотой взгляда. Он не то чтобы осуждал коллегу, а как будто искренне хотел понять, почему все это так легко происходит под недремлющим оком Бога и его верных помощников? Ангел не знал ответа, он был не в его компетенции.

- Я делаю, что могу, - пожал крылатыми плечами Посланник Небес, - Стараюсь изо всех сил. Но, увы, не всегда получается.

- Погоди, я вовсе не виню тебя. Если ты и впрямь был все время рядом, значит, к тебе претензий нет. А то я как-то увлекся одной адской красавицей, да так, что напрочь позабыл о своем подопечном. Вспомнил о работе только когда получил строгий выговор за пополнение в раю, - засмеялся Бес и снисходительно добавил, - К тому же, вы, ангелы, существа подневольные, с определенным набором обязанностей, прикрепленные к тем, кого можете даже не понимать, а то и вовсе осуждать. Наверное, ты и впрямь не мог ничего сделать.
Лукавый положил руку на плечо Ангела, пытаясь как-то подбодрить его, но тут же отдернул ее, будто обжегся. Он почувствовал себя глупо в этой приятельской роли. Все в эту ночь шло как-то непривычно, неправильно. Впрочем, кто решал в этой ситуации, как на самом деле должно быть?

- Я знаю, что дело не в тебе. Это все его сомнения, черт бы их побрал, – внезапно добавил Падший, и в его тоне снова появилась нервная нотка, как если бы он внезапно принял важное для себя решение, которое не пристало ему принимать. Может, виной всему было Рождество?

Бес продолжил, все более распаляясь:

- Ты что-то делаешь, вкладывая всю свою душу. Ты веришь во что-то, дышишь этим, борешься за свои идеи, которые идут вразрез с общепринятым мнением. Но однажды в твою душу предательски закрадывается мысль: «А может, я ошибаюсь, и не нужен мой бунт всем этим людям, предпочитающим свободе и любви сытный бутерброд с колбасой»? И это действительно страшный момент. Точка отсчета. Начало конца. Ты еще продолжаешь по инерции свою борьбу, а сомнения все набирают обороты. Да и твои единомышленники, которые еще недавно поддерживали в трудный момент, шли плечом к плечу с тобой, вдруг начинают сдаваться один за другим. И однажды ты тоже перестаешь видеть смысл в том, что делаешь. В тебе больше нет любви, нет веры. Одно разочарование.

Бес перевел дух, собираясь с силами, чтобы закончить свой страстный монолог. Он был похож на большую тень, мрачную, как самый пасмурный день в году, и при этом поражал своей адской красотой.

- Ты вдруг понимаешь, что все в твоей жизни было зря. Ты больше не веришь в то, что еще совсем недавно было самым важным для тебя, самым ценным. Это как разлюбить женщину, ради которой был готов на все, которую так боялся потерять. И вот однажды ты смотришь на нее и понимаешь, что ничего не чувствуешь к ней. А все то, что раньше обожал в ней, теперь вызывает глухое раздражение и желание сбежать.

Ангел смотрел на Беса, догадываясь, что тот не понаслышке знает то, о чем говорит. И Падшему не понравилось это. Он встрепенулся, поняв, что позволил увидеть в себе то, что не должно представать взору Небесного служащего и снова резко повернул разговор на сто восемьдесят градусов.

- Да черт с ним! Почему мы с ним возимся? - внезапно воскликнул он, презрительно глядя на подопечного и как бы подводя итог своим откровениям, - Пусть покончит со всем! Ты же сам знаешь, что его жизнь ничего не стоит.

От этой карусели в беседе, устроенной непредсказуемым собеседником, у Ангела уже кругом шла голова. И все же, он нашел в себе силы сопротивляться.

- Ты ведь так не думаешь на самом деле. Ты знаешь, что были в его жизни и светлые моменты, - упрямо настаивал на своем Небесный Посланник.

- Конечно, были, - с издевательской улыбкой согласился Бес, - Иллюзорные достижения, за которые потом было обидно. Счастье, мимолетное, вскоре перечеркнутое болью. Любовь, обернувшаяся предательством. И это унижение, этот удар хлыстом прямо по сердцу, он еще долго пытался утопить в алкоголе. Потом он уже никому не верил и замкнулся в себе. Очень обнадеживающая история.

- И все-таки, когда-то он был по-настоящему счастлив, - задумчиво произнес Крылатый, он точно знал это, - Пусть даже эта светлая радость не остается надолго, и все исчезает со временем, тает, как Рождественский снег, уносящий с собой сказку. Но воспоминания о чуде остаются в сердце, они не умирают в слякоти. Они живы, пока человек позволяет им жить. Неужели этот человек не вспомнит о тех светлых моментах, ради которых стоит жить и бороться с трудностями?

- Иногда разочарования сильнее, - развел руками Бес, откликаясь на доводы коллеги, - Вернее, это человек позволяет им себя побеждать. Он перестает сопротивляться и дает слабину. Но скажи мне, вот он тащился сюда, на эту крышу, полный отчаянья и презрения к самому себе. А все почему?

- Потому что потерял надежду, - неуверенно предположил Ангел.

- Нет, друг мой, - задумчиво покачал головой Лукавый, - Он шел как раз с той самой злополучной надеждой куда-то, наконец, дойти и сказать этому миру нечто важное, пусть даже в последний раз в своей жизни.

Только теперь Ангел внезапно осознал истинную цель появления на крыше своего подопечного. Он не только не возражал, но и с изумленной благодарностью смотрел на Темного оратора.

- Да-да, изуродованное шрамами существо, в котором, казалось бы, нет ни веры, ни надежды, ни любви, на самом деле чувствует сейчас больше, чем все его успешные друзья и знакомые вместе взятые. И сейчас, попав сюда, на край земли, у него есть единственный шанс дерзко умереть или начать, наконец, жить в полную силу.

- Но ведь он может сделать неправильный выбор, - шепотом произнес Ангел, будто боялся, что подопечный его услышит и истолкует, как руководство к действию.

- Тяжелая тебе досталась работенка с этим парнем, - сочувственно произнес Бес, - Жизнь вообще сложная штука. Порой просто невыносимая, - с какой-то отчаянной горечью в голосе добавил Темный, - Не удивительно, что иногда людям кажется, будто легче уйти. Порвать со всеми проблемами разом и не пытаться бороться с ветряными мельницами, как какой-то юродивый Дон Кихот. Бывают такие моменты, когда будущее предстает жуткими картинами в стиле Босха или Гойи. Это пугает настолько, что все радости жизни меркнут на фоне этих чудовищ, порожденных собственным сознанием.
 
- Но надо бороться со своими страхами. Не поддаваться мрачным картинкам будущего. Никто не знает, что ждет впереди. Разве стоит умирать, испугавшись воображаемых чудовищ?

- Легко сказать. Не все же такие сильные и мудрые, как некоторые, - ухмыльнулся Бес, – Смерть кажется спасением, когда воображаемые чудовища пугают сильнее реальных.

- Я точно знаю одно - человек нуждается в поддержке. Тогда чудовища отступят и с ними можно будет справиться.

- Ты думаешь, ему можно помочь? Ты думаешь, он хочет этого? Ты, самоуверенное существо, думаешь, что знаешь о душах все? – Падший перешел на крик.

- Иногда человек не может попросить о помощи, считая это слабостью. Иногда он сам не осознает, что нуждается в ней, но всегда в глубине души до последнего надеется на нее. Он ждет ее.

- Ерунда! – убежденно заявил Бес. Он был уже слишком сильно вовлечен в разговор, и это бросалось в глаза.

Ангел смотрел на него с какой-то почти дружеской теплотой:

- И ты надеялся. Даже стоя когда-то на краю своего мира, ты ждал помощи. Прислушивался, не раздадутся ли за спиной Его шаги. И если бы кто-то в тот момент протянул тебе руку – ты бы схватился за нее. Ты бы не сделал своего рокового шага в никуда. Не смог бы. Ты бы увидел свет, к которому стоит идти, и не выбрал бы тьму, где ты чужой и откуда тебе теперь не сбежать.

- Ты ничего не знаешь. Веришь в свои жалкие ангельские сказки. И просто болтаешь наивные глупости, обманываешь людей по долгу службы, - с досадой отмахнулся Бес.

- Я знаю больше, чем ты думаешь, - спокойно ответил Ангел, но в глубине его глаз впервые мелькнула какая-то мрачная тень воспоминаний о прошлом, - Поверь мне, я многое повидал. И страдал не меньше тебя. Мне тоже было одиноко и страшно порой. Я тоже разочаровывался. Меня тоже предавали. Я сомневался в себе и уставал от борьбы. Но я не сдался. Я продержался до конца. Я выдержал бой. Вот в чем наше отличие. А вовсе не в том, что я – наивный дурак, как ты самоуверенно полагаешь. Даже мы – ангелы – все разные. И у каждого своя судьба. И ты, выходец из Преисподней, не считай себя выше остальных. Это, по меньшей мере, глупо. Всегда есть что-то, способное поддержать в трудный момент. Нечто действительно важное для тебя. Самое главное - пережить тяжелый момент. А потом будут и новые пути, и новые идеи. И даже новая любовь - еще сильнее и прекраснее, - Крылатый мягко улыбнулся своим воспоминаниям.

Но Бес был неумолим. 
 
- Все это пустые слова того, кто не знает, каково это – дойти до самого края, - жестко, с чувством произнес он, глядя Ангелу прямо в глаза, - А я слишком хорошо это знаю. К сожалению. Я знаю, до какого отчаяния можно дойти, чтобы напрочь отключился инстинкт самосохранения. В тот момент, когда я сделал шаг вперед, у меня не было ничего, что могло бы вытащить меня из кромешной темноты собственных мыслей. И не проносилась перед глазами вся моя жизнь, в которой когда-то были и счастье, и любовь. Прошлое, с его далекими радостями и надеждами, не удержало  меня от страшного шага, потому что в этот момент оно обесценивается, становится жалким и никчемным. Будущее кажется куда страшнее, а настоящее – больнее, и одно это имеет значение. Остается только кошмар, твой персональный Ад, из которого ты стремишься выбраться любыми способами. Я не знаю, куда прячется весь свет из души. Наверное, к тому времени его там уже нет.

- Свет всегда есть в душе, даже когда ты этого не ощущаешь. Надо только научиться распознавать знаки, которые подает судьба, раз за разом давая тебе шанс. Жизнь всегда в твоих руках, куда бы ни направлял тебя Ангел, и что бы ни нашептывал Бес.

- Может, мой Ангел был слишком ленив или к тому моменту уже ненавидел меня настолько, что и сам желал моей смерти? – внезапно захохотал Лукавый.
 
- А может, ты просто не слышал никого, кроме самого себя? – беззлобно парировал Крылатый, - Или твой Бес был слишком убедителен.

Темный махнул рукой и, нахмурившись, отвернулся, давая понять, что данная тема исчерпана и непредвиденные откровения закончены. Ангел осознавал, что его собеседник пытается оправдать самого себя в прошлом, которое его терзает. Видел, что тот неловко себя чувствует после внезапной рождественской исповеди. Молод еще, неопытен, не успел приобрести того равнодушия и профессиональных навыков, свойственных Бесам с тысячелетним стажем.

Ангел почтительно молчал, и это еще больше нервировало Лукавого коллегу. Жаркие диспуты настраивали его на нужный лад, активизировали. Затяжная пауза в разговоре лишала его боевого настроя. А может быть, в этот момент Бес уже пресытился борьбой. Хотелось, наконец, хоть в Рождественскую ночь увидеть своими глазами чудо, в которое давно уже не верят люди, да и сам он тоже.
 
- По-моему, ты не очень хорошо выполняешь свои обязанности, - внезапно нарушив молчание, благодарно произнес Ангел. Ему очень хотелось сказать что-нибудь приятное коллеге, поддержать его в этот трудный момент после внезапного откровения.

Лукавый довольно, по-кошачьи сверкнул глазами, только что не мурлыкнул, выгнув спину. Похоже, для него подобное замечание было лучшим из комплиментов:

- Я ведь Бес. Мне полагается быть халявщиком и разгильдяем.

- Не скажи, - Ангел с сожалением покачал головой, и снег посыпался с его волос светящимися огоньками, - Ваша братия даже в Преисподней стремится сделать карьеру. А ты с подобным подходом далеко не продвинешься.

- Мне это и не нужно. Я нахожусь среди тех, кого при жизни презирал, с кем боролся, и я вовсе не горю желанием уподобиться им теперь. Я попал в Ад из-за минутной слабости. И такую же глупость, как я, может сейчас совершить этот неудачник. Очень жаль, если он сдастся после того, как долго сопротивлялся этому миру, ставшему огромным рынком, где нынче особенно в моде покупка-продажа человеческих душ. Люди в этом деле явно преуспели, - Лукавый ухмыльнулся, - Мой начальник отдыхает.

- А мой уже рвет на себе волосы, не зная, как со всем этим кошмаром совладать, - наклонившись, доверительно прошелестел Ангел на ухо Бесу, - Мы работаем без выходных, почти не отдыхаем. И все равно не справляемся.

- Сочувствую. Хоть мне это и не положено по уставу, - широко улыбнулся Падший. 

- Как ты думаешь, почему он выбрал именно Рождество? – решил вернуться к теме подопечного Ангел. Он выжидающе смотрел на коллегу, чуть вскинув брови, и впрямь не понимая, зачем решаться на подобный поступок в этот чудесный праздник, в эту дивную ночь? Два века назад зажглась Вифлеемская звезда на небе, чтобы осветить людям путь и согреть их души. Так зачем все это? Крылатый, как ни странно, надеялся услышать ответ от Падшего. В Рождество ведь бывают и такие чудеса – Бес помогает Ангелу.

- Все просто, - усмехнулся Лукавый, - В Рождество люди должны чувствовать Его присутствие, Его благословение. Все радуются, поздравляют друг друга. А наш подопечный ощущал себя нежеланным ребенком посреди всей этой праздничной суеты. Он не чувствовал Его любви и заботы. Только одиночество и заброшенность. Он считал, что Бог отвернулся от него. И вот захотелось назло подпортить Ему этот праздник. Умереть в Рождество - это некий акт протеста, плевок во вселенскую душу. Кощунство?

- Нет, скорее ребячество, - грустно улыбнулся Ангел.

- Точно! – кивнул Лукавый. Он нервно вышагивал по крыше и снова невольно взглянул вниз, оказавшись на самом краю. Воспоминания были сильнее его. Снег кружился в свете уличных фонарей, будто зазывая своим танцем, лживо обещая, что летать можно и без крыльев. Пусть не долго, но полет будет сказочно прекрасным, подобным танцу, а посадка мягкой и безболезненной. Это была ложь, Бес знал об этом не понаслышке. Вспоминать об этом не хотелось, но приходилось каждый раз, когда он вставал в решающий момент за спиной своего очередного подопечного, подходящего к самому краю мира.
 
- Ты знаешь, - внезапно произнес Бес, переведя взгляд на Ангела,  - А ведь это ты привел его на эту крышу.

Он выждал драматическую паузу и, насладившись произведенным на собеседника эффектом, невозмутимо продолжил, глядя прямо в глаза ошарашенному Посланнику Небес:

- Именно потому, что не бездействовал все эти года. А потому, что научил-таки видеть правду, чувствовать боль, пугаться внутренней пустоты. Бездушная тварь или человек-овощ не пойдет прыгать с крыши, потому что уверен – у него все в порядке, даже если при этом он – первый кандидат на самое жаркое местечко в Аду. А этот человек осознал несовершенство мира и понял, насколько незавидна его роль во всем этом дешевом спектакле. Это ты научил его верить по-настоящему, даже, если не признаешься в этом и самому себе. Очень страшно и больно однажды увидеть свою жизнь такой, как она есть, со всеми ее растоптанными мечтами. Не каждый способен выдержать этот удар, не сломаться, не поддаться всеобщему безумию. Если сегодня он сделает правильный выбор, если поймет самое главное, ты не зря корпел над этим неблагодарным материалом.

Ангел задумался, печально отведя взгляд. Слова Беса не утешили его. Он чувствовал себя виноватым, не зная, что делать дальше. Рождество было в самом разгаре. В Храмах шли торжественные богослужения, собирая народ. А его подопечный стоял здесь, на краю мира, тоскливо взирая вниз, и они видели одно и то же, без предписанной праздником светлой радости, теперь уже с почти одинаковым отчаяньем.

- Да, сейчас не так просто добиться, чтобы люди поняли нечто важное в этой жизни. Они стали слишком приземленными и прагматичными, - продолжил Бес, - Потеряли настоящую веру, искреннюю, светлую, способную менять их судьбу, спасать душу. Даже праздновать Рождество нынче стало модно. Или просто превратилось в привычку. Людям нужен Бог, чтобы поплакаться ему в жилетку, получить поддержку в трудную минуту. Но они напрочь забывают о нем, когда лгут, предают и убивают.

- Не правда, - отозвался Ангел, - Не все забывают о Нем. Иначе мир бы уже давно превратился в Содом и Гоморру.

- А он и превращается мало-помалу. Неужели ты не видишь? Люди просят батюшку благословить свой бизнес, а потом мошенничают, обирают простой люд, наживаются, как могут, как умеют. И их почему-то не терзает совесть. А должна ведь. Люди грешат, а потом идут в церковь и просят отпущения грехов, чтобы потом, как ни в чем ни бывало, грешить дальше. Люди перестали верить в чудеса, в сказки. Теперь маленькие дети уже с пеленок мечтают о роскошных Бентли и отдыхе на Багамах.

- Какой-то ты совсем уж не правильный Бес, - тепло улыбнулся Ангел и, наклонившись к самому уху собеседника, почти прошептал, - Мне жаль, что у тебя так вышло в жизни. Плохо, что мы не встретились раньше, когда еще были живы.

- Надеюсь, хоть у тебя все будет хорошо, - коротко бросил растроганный Бес, изо всех сил стараясь, чтобы голос его не выдал.

Падший поспешно отвернулся и снова встал на краю крыши, глядя на город. Зима заботливо укутала мегаполис в мягкую снежную шубку. Этой ночью ветер особенно старался, чтобы та сидела идеально, и город выглядел, как никогда, сказочно. На безлюдных улицах он бережно разглаживал каждую складочку сугроба, как вдохновенный кутюрье. Дома полыхали изнутри светом, вырывавшимся наружу из оконных глазниц. Казалось, будто весь мир затаил дыхание, ощущая каждым клочком земли, каждым кирпичиком священный праздник. Глаза фонарей пронзительно смотрели на мир в ожидании чуда. А оно все не случалось.

Ангел тем временем подошел к своему подопечному. Стрелки на его часах показывали час ночи. В мире простых смертных время идет иначе. За эти пять минут перед человеком успевает пронестись вся его жизнь, пусть даже никчемная и серая на первый взгляд. И все же, это была жизнь. И она однозначно лучше смерти.

- Если бы ты мог исправить то, что когда-то сделал, ты бы изменил свое решение? – Ангел все ближе подходил к человеку на краю крыши, уже почти сливаясь с ним воедино.

- Да, - глухо отозвался Бес, не оборачиваясь.

Губы мужчины едва тронула улыбка, в глазах появился блеск, будто он понял что-то важное для себя. Может быть, самое важное в своей жизни. В этот момент Ангел уже знал, что все делает правильно. Ничего не говоря, он просто слился воедино со своим подопечным. И внезапно тот ощутил за спиной крылья, настоящие, готовые к полету. Мужчина снова почувствовал себя живым, как никогда раньше, словно воскрес после продолжительной смерти, которую по привычке называл жизнью. Этот человек ощутил внутри себя невероятную силу. И готовность к полету. Не было больше никакого страха, не было пустоты. Он чувствовал, как его изнутри переполняет свет и выливается наружу безудержным потоком. Наверное, такое бывает только раз в жизни. Но иногда этого достаточно. Теперь мужчина точно знал, что должен делать. Остался только один шаг вперед, с самого края мира. И он сделал его. Это было самое важное для него решение в странную Рождественскую ночь.

Лукавый резко обернулся на шум и застыл в изумлении глядя, как его подопечный летит. Но не вниз, а вверх. Раскинув крылья, планирует легко, как Ангел, назло и вопреки всем законам земного притяжения. А на краю крыши его провожал счастливой улыбкой Посланник Небес. Что-то странное было теперь в нем. Поняв, что произошло с коллегой, Бес нервно выдохнул, будто ему не хватало воздуха:

- Своевольничаешь?

- Я могу творить чудеса в Рождество, - ничуть не смутился Ангел, - У меня есть такие полномочия.

Падший бесшумно приблизился к Посланнику Небес и провел рукой по его непривычно гладкой спине:

- Зачем ты отдал ему свои крылья?

- Я просто помог ему взлететь, - тихо, почти шепотом ответил Посланник Небес, подчеркивая тем самым святость момента.

Внезапно Бес понял, что Ангел был прав: именно об этом он мечтал, стоя когда-то на самом краю мира – чтобы кто-то поддержал его, помог обрести крылья. Так хотелось  тогда взмыть вверх, но у него не вышло.

Падший смотрел на Ангела, совершившего чудо. Тот был почти Богом. И в то же время, как никогда прежде, похож на простого смертного.

- Ну и ну, - только и смог произнести Лукавый. Его глаза наполнились слезами. Но Ангел знал, что тот вовсе не растроган – он просто едва сдерживал хохот, из последних сил. Посланник Небес понимал, что для Беса он смешон в таком бескрылом виде. Но даже падшие существа порой уважают своих коллег и соблюдают правила вежливости.

Лукавый только молча помахал на прощание рукой и исчез, так же внезапно, как и появился. До Ангела донеслись уже откуда-то из-под земли отголоски бесовского безудержного хохота. Возможно, Падший был искренне счастлив, что сумел, наконец, проиграть в этой борьбе за человеческую жизнь.
 
Скорее всего, Бес получит строгий выговор за самоуправство и невоздержанность во время работы. В отличие от Небесного Посланника, у Лукавого не было полномочий творить чудеса в Рождество, подыгрывая противнику.
   
Ангел устало вздохнул: ему, бескрылому, теперь оставалось только пешком спуститься с крыши вниз по лестнице.
 
- Ничего, - утешал он себя, - Одним полетом больше, одним меньше, какая разница? Зато теперь у моего подопечного будет настоящий праздник. Истинное Рождество. Он вспомнит, наконец, что такое счастье, ощутит в душе полет. И обязательно поймет самое главное – что жить стоит, как бы порой ни было тяжело.

Ангел повторял это, бесшумно спускаясь по обшарпанным ступеням подъезда, стараясь не смотреть на надписи на стенах - эти отнюдь не священные письмена.
         
Рождественское чудо свершилось для того, кто верил в него, кто ждал, может, даже не подозревая об этом. И пусть Бесу был смешон этот поступок, он хохотал не со зла, просто судьба у него была такая.

Посланник Небес спускался все ниже по лестнице, хоть и не понимал толком, куда ему идти. Но сейчас это было не важно. Весь пронизанный ощущением счастья, он продолжал говорить, едва слышно, но с чувством, словно пытаясь убедить в чем-то своего подопечного на всю оставшуюся жизнь. Этот ангельский шепот рассекал угрюмую тишину подъезда, и его слышал только тот, кто еще недавно стоял на самом краю мира, а теперь летал в небе, наперегонки с ветром, подставляя лицо Рождественскому снегу.