Всадник Апокалипсиса

Когда я вхожу в сказку, то чаще всего я вижу себя в образе злого персонажа, такого всадника апокалипсиса. (Вход в сказку – это когда все вокруг тебя равно тебе, т.е. такое же живое как ты, где камни дышат, смеются и плачут) 

Дзен всматривался в восходящее солнце, он любил встречать рассвет. Все спали, только он в одиночестве наблюдал как розовеет небо на горизонте. Солнце величественно поднималось, как вдруг на его фоне вспыхнули казалось тысячи полуденных ярких солнц. Земля задрожала, Дзен с восторженным страхом смотрел на происходящее. «Апокалипсис», - подумал он. Навстречу ему шли четыре чудовища, похожие на драконов, они были большие, глаза их светили как солнце, невозможно было смотреть, этих глаз было очень много, голова одна и вся усыпана глазами, как будто вместо волос глаза.  Из ноздрей валил черный дым, а широкий рот пугал оскалом металлических зубов. Крылья, крылья как косы, множество острых ножей. Дракон шел на четырех ногах, передние были мощные как у слонов, задние как у лошадей. Дзен стоял не шевелясь и смотрел как ближнее к нему чудовище идет прямо на него, еще мгновение и он будет растоптан. Вдруг чудовище остановилось, и с его спины спрыгнул всадник. Всадник, который был раза в четыре выше Дзена подошел и остановился напротив. Неожиданно всадник заговорил на понятном языке:
- Ты меня видишь?
-Да, - ответил Дзен, страх отпустил его, теперь Дзен чувствовал только восторг происходящего. Он посмотрел в сторону, другие драконы тоже остановились.
-Ты философ? – продолжил разговор всадник.
- Не знаю.
-Раз ты меня видишь, значит, ты философ. Я тоже немножко философ, поэтому вижу тебя.
-Философ? – усомнился Дзен – ты больше похож на воина, разве философы управляют такими драконами как у тебя?
-Я не воин, я всадник апокалипсиса: воин воюет, побеждает или проигрывает, я не воюю, я уничтожаю, но я все-таки немножко и философ, если бы я им не был, я бы не смог разговаривать с тобой.
-Так значит все-таки апокалипсис, - разочарованно произнес Дзен, - а я уж подумал, что просто, - Дзен замолчал не договорив.
-Что просто? – спросил всадник, - таких зверей просто так на прогулку не выводят, мужайся, - всадник казалось сочувствовал Дзену, - если бы ты спал, то умер бы ничего не почувствовав, - добавил всадник.
-Может так и надо, я хочу знать про свою смерть.
-Желание знать выше страха, - печальная улыбка соскользнула с губ всадника, - вот уж не знаю хочу ли я поговорить со своим всадником апокалипсиса.
-У Вас тоже будет апокалипсис? – изумился Дзен.
-Должен быть, по-крайней мере, все о нем говорят.
-За что нас? – спросил Дзен.
-Время пришло, цикл завершен, мы вынуждены уничтожить Вашу цивилизацию, чтобы взять энергию, которую Вы накопили.
-Жестоко, - после некоторого молчания произнес Дзен.
-Жизнь прекрасна, когда ты не знаешь про пищевую цепочку, жизнь есть удовольствие, когда ты знаешь про пищевую цепочку и наблюдаешь за ней со стороны, жизнь ужасна, когда ты понимаешь, что тоже входишь в состав этой цепочки, и пришло твое время кормить так называемых высших сущностей, - сухо и по-деловому произнес всадник.
-Пищевая цепочка, да мы тоже пили кровь и молоко, да ради нас тоже умирали, я понимаю, - сказал Дзен.
-Настоящий философ, - улыбнулся всадник.
После некоторого молчания Дзен спросил:
-Но душа ведь бессмертна?
Всадник молчал и казалось подбирал слова, наконец ответил:
-Если бы ты был воин или крестьянин, или любой другой кроме философа, я бы сказал, что да, несомненно, душа бессмертна и сейчас умрет только тело; но ты философ, и я скажу тебе свою правду, я не знаю.
-Настоящий философ, - засмеялся Дзен, всадник также засмеялся.
-Давай-ка засыпай, я тебе спою колыбельную, нашу философоармагедонскую, - всадник сел рядом с Дзеном, положил свою ладонь под его голову и запел:
-Баю, баюшки баю, спи философ на краю,
Не ложись у стенки – упираются коленки,
Как же будешь ты скакать
по вселенской шири,
дыри, дури, тили.
Дзен спал, спокойным глубоким сном. Всадник осторожно вынул руку из-под его головы, быстро побежал к дракону, вскочил на спину и крикнул в пространство: «Поехали!». Рев драконов и лязг их зубов  оглушил всю ширь, от горизонта до горизонта, земля как и рассветное небо стала кровавой. Заря небесная и земная сошлись: одна рождающая свет и день, другая заря заката одной локальной цивилизации.