Последняя игра Януша Старика. Падение

Где-то прогремел взрыв, Вера вздрогнула и первым делом схватила карманный телефон. Пальцы дрожали, но она всё же набрала "Что-то не так. Мне страшно"
Сигнала не было.
Она отложила аппарат на кровать и подошла к окну. На улице было темно. Она прислушалась, нарастал какой-то гул, отдаваясь где-то на дне её рассудка мучительной тревогой. Вера метнулся к тумбочке, налила ромашковый чай. Гул перерос в рёв толпы. Теперь можно было расслышать чей-то голос, усиленный рупором. Голос был горяч, яростен и отдавался эхом в притихших в ужасе улицах.
"Ложь! Нас обманывали, предали, обездолили! Водили за нос! Ради чего? Ради мира? Кто теперь враги? Всю жизнь нам твердили - мы, и только мы правы во всём! Верховная власть - наместники Неба? Довольно! Это предательство! Вдовы, солдаты, сироты, все - слушайте - долой! Пришла пора нам взяться за дело! Только те, кто слышит и слушает - переживут и будут благодатны завтра, а сегодня мы сметём всё лукавое и порочное. Убивайте стражей их, казните страшной казнью всех, кто волей или неволей лгал и держал нас в заблуждении. Лгал не ради победы над врагами, а ради сговора с ними. Был дождь, и был он отравлен и пали вкусившие! Это знак, братья и сёстры - пора! Пора строить последний Храм, где места не будет ни лживым, ни корыстным, ни властным, ни порочным! Безобразие калек и хворых язвы и нарывы, скорбь матерей и сирот, мужей и жен печали да обернутся Истинной красотой и радостью - завтра! Сегодня, слушайте меня! Сегодня благодеяние - в убийстве и мщении! Только тот встретит рассвет подобным Небу, кто в ярости отринет всё последнее людское! По всей нашей земле готово воинство, и собрано оно бедами! В этот час везде на улицах нас многое количество! И в столичном городе и тут, у самого предела обманутой земли! Не будет благодати нам делами их! Не видно в небе солнца и тучи более не будут тучами! Будь проклят "День рукопожатия" ибо акт этот - сродни сделки с темной силою! Оставьте и забудьте всё, что знали вы, кроме слова Владыки, которое я, своими силами несу и проникаюсь с каждым слогом пылом и праведную силою..."
Вера так и села на кровать, обхватив чашку обеими руками. Она растеряно смотрела, как густой, янтарный ромашковый чай в ней пошел рябью от сотен шагов под её окнами, начал выплёскиваться на пол... Вздрогнул и как-то особенно громко и тревожно зарокотал холодильник. Вера безразлично посмотрела на него.
Фотографии: море, закат, тучи, яхты, она на велосипеде, она с вешалкой... Беспризорники... Их морская свадьба - самая необыкновенная. Тогда к вечеру пошёл страшный град, но они были счастливы. И ни о чём не жалели. Почти.
Она взяла аппарат и набрала, "Нужно было всюду писать правду. И бросить курить. Дурак." Она отправила, улыбнулась и добавила "Я всё равно тебя люблю, любого". Телефон она по детски наивно спрятала под подушку. И сидела какое то время ероша волосы обеими руками, опустив локти на колени. "Мне не жить. Я жена репортёра и к тому же - нечистого на руку промышленника. Так как? Небо помоги..." - она страшно и надрывно рассмеялась и вдруг всё поняла.
Встав, медленно словно лунатик, Вера спустилась вниз и подошла к вешалке. Из кармана пиджака, покрытого безобразно-радужными разводами недавнего дождя она достала монету. "Значит, переживёт?".
Монета, подброшенная в воздух, медленно вращаясь, описала дугу и приземлилась где-то за стойкой. "Как удачно". Вера пошла на звук, присела на корточки, "Ладно, старая сучка! Решка! Ой, что это я..."
Из двух вариантов, загаданных Верой, выпал наиболее удачный, учитывая тот факт, что на улице кого-то уже или резали, или жгли: живьём. Судя по воплям - сразу шестерых.
Вера не спеша достала с полки над стойкой первую бутылку, запечатанную лично Янушем, "Спасибо, дорогой, а теперь наш маленький семейный секрет". Положив бутылку на плечо, держа её за горлышко, она прошагала, чуть сутулясь и глядя в пол в аппаратную.
"Привет, ребятки", автоматы естественно молчали. "Знаете, у меня совесть пошаливает", Вера открыла чан и зачерпнула полную гость таблеток...
Вернувшись на мансарду, Вера вылила ромашковый чай на головы каким-то оборванцам, обиравшим прилично одетый и безголовый труп. "Табачник умер", подумала она и по одной заполнила струйкой таблеток кружку на две трети.
- Смотрите, люди! Во в окне - рыжая! Её муж - газетчик. За деньги врал! И телевизор у них стоит, а там - всё казни да политики! И выпивка такая, что пить не бросишь, - кишки выворачивает...
- И правда! И ну - ломаем двери!
"Ага, удачи", Вера налила виски в кружку, покачала её и не спеша выпила, наблюдая луну, постепенно наливающуюся волшебным серебряным светом.
В мансарде пахло ромашкой и мёдом.