Здравствуй

Быть другом несмотря ни на что? Они встретятся у границы без света, где ночь. Ночь в конце одного из угасших дней. Как обозначение точки в их заблуждениях, одной из многих точек.

Они встретятся: он убить - себя, другой - убить себя ветхого, от которого все беды. Так и будет? Верить, но не больше, чем Богу.

Седьмой, восьмой, девятый этаж... они ломают замок на  чердак, проходят наверх и садятся на большой ящик у самого края  заснеженной крыши перед невысоким парапетом или изгородью - как называется эта граница между высотой и невозвратным, между высоким небом и невидимой точкой НИЧТО?

Впереди - цель: к смерти. Два шага до ничего в небытие. Рядом - колоритный тип, как из забытой сказки о Хоттабыче, но без кувшина с джином, - один, и второй - почему в кино таким не изображают Раскольникова? Познакомились после почти синхронного падения в.. вырытую строителями яму. 

После освобождения "Раскольников" сказал:

- Пойдем!

"Хоттабыч" послушно и, презрев всякие опасения, потащился вслед нежданному симпатичному знакомцу, одетому не по сезону в тонкую кожаную куртку, спортивные штаны с полосками, в кроссовках и темным рюкзаком за плечами с белым крестом на красном, символом Швейцарии. Почему поплелся? А Бог его знает. Может, от страшного одиночества, где стигма, осуждение за искренность, за правду, за право быть самим собой. 

Сначала по дворам на Колокольной, потом по Достоевской, до Загородного и кругами-кругами неизвестно вокруг какого дома. Мимо отвратительно пахнущих мусорных баков.  Потом - открытая входная дверь в парадную.  И вот - молчат.

Есть такая картина: "Двое смотрящие на Луну". Она будет светить полно, во всю мощь - так вспыхивают старые лампочки перед тем, как навсегда погаснуть и быть выброшенными в мусор. Луна в мусорном баке?! Оригинально. А звезды куда прикажете? В экологически опасный хлам?

Какой-то странный объект завис перед ними.  У самого горизонта над огромным городом в огнях. Тех огнях, что движутся  по стрелкам дорог, и тех, что будто застыли на миг в окнах в раздумье:  вот-вот порадуют они высоких сидельцев в квартирах восхитительным танцем, рисуя прекрасные узоры, пленяя и освобождая их от ненужных суетных мыслей - надеждой. Как в Вифлееме. Перед Рождеством.

Далеко-далеко, кажется,  зазвенели колокольчики - радуйся! 

Они будут долго смотреть на этот объект в небе - то ли звезду, то ли огромный китайский летучий фонарь, то ли привет от инопланетян. В ожидании: один - прощальной и горькой иронии, второй - великого чуда. Потом все исчезнет - страх и неизвестность. Но не теперь. 

"Хоттабыч" начнет тихо наизусть читать 50-ый псалом Давида. На словах "тебе единому согреших" он увидит слезы "Раскольникова" и продолжит еще тише, боясь нарушить таинство его светлой печали, как во время исповеди:

- .. и лукавое пред Тобою сотворив.

- А ты был в горах?

- В Альпах, давно, в конце 90-х - ответит "Хоттабыч", радуясь первому в их странной дружбе вопросу.

- Ты обратил внимание, что в снегах на высоте среди холода особенно чувствуешь крылья за спиной? - спросил "Раскольников":
- И будто не хватает чего-то! Чуть-чуть, самую малость, малого вздоха, чтобы взлететь. А потом, после гор, тебя не оставляет это жуткое чувство потери и вины перед этим "чуть", этой малой крохи. Будто ты предал кого-то и не сделал самое главное - не полетел. Вновь и вновь ты возвращаешься в горы, чтобы доказать: "Эй! Нет, я не предал тебя! Сейчас-сейчас, я найду тебя! Где же, где же ты,  всесильное "чуть"?

А потом ты носишься по жизни, в низинах, в плоскостях, в двухмерности, как сумасшедший, снова в поисках его - "чуть"!  А оно скрыто от тебя - кем?

Ты каждой клеткой ощущаешь его присутствие, но оно надежно скрыто - кем?

А потом вдруг ты, неверующий во всю их религиозную чушь, заходишь в храм - ради любопытства, ради хохмы, задрав нос кверху, и открываешь...то самое могучее "Чуть" в огромном океане "подобий и образов". И происходит то, что не описать словами - ты словно обретаешь крылья и паришь над миром, влюбленный в каждую его частичку...

- Понимаю, - скажет "Хоттабыч", но будто ради формы и приличия.

- Ну что, что ты понимаешь? Ты понимаешь что значит воспарить высоко-высоко, а потом больно удариться оземь?! Так сильно, что жизнь твоя никчемная теряет всякий смысл. И хочется одного - сделать шаг, туда!

"Раскольников" встанет с ящика, опасно подойдет к самому краю крыши и как бы попробует высоту на.. чуть.

- Понимаю, - шепотом произнесет "Хоттабыч" и поспешит ухватить друга за куртку, она порвется, все остановится, застынет в движениях, а через минуту "Раскольников" протянет руку в сторону "Хоттабыча", скажет дрожащим от волнения голосом:

- Виктор.

- Станислав.

Зазвенят колокола храма Владимирской иконы Божией Матери и улетучат  всякое  сомнение, изгонят волну дурных домыслов: 

- Здравствуй!

© Валерий Иванов-Р.
06.12.2016. Отредактировано 5 ноября  2021 г.
г. Санкт-Петербург

Отредактировано 14 октября 2023 года
Татарстан