Дом на Белорусском. Роман про шпионов. Книга перва

Аннотация.

Роман про шпионов. 2016
Книга первая.
Дом на Белорусском.

Роман про шпионов Александра Травникова состоит из двух книг. Первая книга называется Дом на Белорусском. Вторая - Завтра будет потом.
Так или иначе части книги и отдельные главы были опубликованы ранее. Для пробы. Читатель потребовал продолжения. Так получился роман.
Тема про шпионов, это всегда интересно. Особенно когда про это пишет тот, кто и сам лично видел этих самых живых шпионов в лицо.

Предисловие
«Дом на Белорусском» – не более чем рабочее название романа про шпионов. Настоящее название книги – «ЗАВТРА БУДЕТ ПОТОМ».
Почему именно так? Все весьма просто. Когда мы пришли в Дом на Белорусском, в котором в то время располагался один из филиалов Высшей школы КГБ СССР, все вдруг поверили, что у нас есть завтра. Правда, быстро выяснилось, что это завтра наступит потом.
Но если ты веришь в то, что это потом точно будет, то все становится вполне себе предсказуемым. По крайней мере, на ближайшие пять лет, это точно. Потом наступило ожидание другого завтра. Но что интересно. Пока все ждали это завтра, пока все ждали это мифическое потом, вокруг происходила масса событий, в которых приходилось быть не только очевидцем и сторонним наблюдателем. Все, что реально происходило в мире разведчиков и шпионов, оказалось, по факту гораздо ближе, чем можно было тогда предполагать. И мы тогда не предполагали.
Мы учились и делали свою работу. Когда прошло время, вдруг выяснилось, что всё это время мы находились в самой гуще событий. Сейчас, когда книга практически закончена, вдруг выяснилось, что и про это еще не написал, и про это не рассказал. Правда, сам текст книги сократился если не на две трети, то уж точно наполовину.
Эта недостающая часть, то, что мои друзья и бывшие коллеги повычёркивали из неё по тем или иным, объективным, и с моей точки зрения более субъективным причинам. Хотя, может быть мы смотрим на одну и ту же вещь, одно и тоже событие с разных углов и точек зрения.
Но это как с луной. У неё есть видимая и невидимая стороны. Потому, зачем же лишний раз будоражить умы и фантазии. Я согласился оставить тот минимум, который сохранился. И на том спасибо. И так много чего осталось. Некоторые отрывки романа я опубликовал. С целью так сказать изучения общественного мнения и интереса. Интерес есть.
Более того. Встретил одного своего бывшего коллегу. Капитана первого ранга в отставке. Он теперь путешествует. По музеям ходит. Гидов разных слушает. Прочитал он некоторые отрывки романа из тех, что были опубликованы. И дополняет меня пересказом того, что ему в одном музее в Крыму рассказывали:
– Стой, – говорю. Обожди. Ты это читал? И даю ему прочесть то, что было размещено в сети пару месяцев назад.
– Точно! – отвечает. – Слово в слово!
Я обрадовался. Это хорошо, что читают. Плохо, конечно, что на источники не ссылаются. А с другой стороны – это и хорошо. Хорошо, что читают. Хорошо, что дополняют какими-то своими знаниями и верой в то, что так оно на самом деле и было.
Событие-то по факту было, а как и что происходило на самом деле, кто еще расскажет? Разве что в романе напишут. Тем более что вот оно – красноречивое подтверждение силы печатного слова и компьютерных сетей.
Любая информация, даже если это всего лишь часть романа, всего лишь его глава, всё воспринимается на веру. А уж если и словами потом передаётся, то всё. Истина в последней инстанции. Всё было именно так, и никак иначе.
Жанр моей книги «Завтра будет потом», роман – это понятие условное. Как и всё в нашей жизни. Тем более что во всех романах про шпионов и разведчиков, всегда и всюду сплошная условность.
Поэтому, идя на поводу и читателей, Я просто решил писать этот роман так, чтобы каждую его главу можно было читать по отдельности или весь роман целиком, по порядку расположения глав в тексте.
Главное, чтобы интересно было. Ведь сам жанр романов про разведчиков и шпионов – это из разряда романов приключенческих. Приключения любят все. На это и рассчитываю. Будет ли потом продолжение? Посмотрим потом. Завтра!

С уважением, Александр Травников.

Книга первая
Дом на Белорусском

Пролог
Сейчас этого дома уже нет. А раньше был. Из этого дома можно было легко попасть на Белорусский вокзал. Или в метро того же имени. Можно было даже по подземному ходу. Минута, и ты уже на вокзале. Минута, и ты уже в метро. Но это не каждый день. Это по случаю.
Каждый день, это пешком, это по земле. Если из метро, то пешком, минуты три. Можно еще на троллейбусе подъехать. Или даже на машине. Прямо к парадному подъезду. Только редко. Это если член ЦК или Политбюро пожалует. Или если сам Председатель КГБ, Юрий Владимирович. Это действительно редко. И сразу видно. Обычно это черный «членовоз». Но это событие из ряда вон. Это целое событие. Лучше без этого. Это значит, что-то случилось. А кому это надо?
А так, повседневно, обычно, это когда, черные волги с затемнёнными стёклами заезжали через ворота сбоку. Ворота тут же закрывались. И всё. Что было и происходило в этом здании на Белорусском, никто не знал. Да и сегодня знают единицы. Что там сейчас, я и сам не знаю. Говорят, что уже и здания этого нет. Скоро возведут небоскрёб. Я не в курсе.
Но когда-то, в конце семидесятых, начале восьмидесятых в этом здании располагалась Высшая Школа КГБ СССР. В этом здании и в этой школе я учился. Об этом времени я и расскажу. Есть возможность. Есть просьба моих друзей и сокурсников, рассказать о том, как это было.
Конечно, я не расскажу про всё. Про всё то, как это было, и что это было. Но я расскажу про этот дом. И про то, что происходило в нём и вокруг него. Тем более, что такой дом был не один.
Но в моём доме были несколько факультетов. Я учился на восточном. Друзья учились на Западном факультете. Другие друзья учились на разведчиков. Но большинство – это будущие контрразведчики.
Вся разница, это язык. Язык, который предстояло изучать. Языков предстояло выучить два в совершенстве и один, как получится. Один, чтобы понимал, читал и переводил. Желательно без словаря.
Языки были все, какие только были в мире. Всё остальное было у всех одно и то же.
 Мне повезло. Первого сентября 1978 года я узнал, что буду учить индонезийский, английский и итальянский. Все меня поздравляли. Завидовали. Наверное, они что-то знали.
Многим достались китайский, корейский, вьетнамский, суахили, фарси, дари. В общем, на выбор судьбы. Некоторые даже будут изучать язык аборигенов Австралии. Но они не унывали. Так как даже понятия не имели, что им предстоит изучать.
Логика, кто и зачем будет изучать тот или иной язык так и не обнаружилась. Зато логика того, что если ты учил в школе, даже специальной, английский, немецкий, или французский, то никаких шансов совершенствоваться дальше именно в этом языке не было совершенно.
И именно эта логика была очевидна. Всё с чистого листа. Все, что ты знал и умел раньше, забудь. Все будет по-другому. И это оказалось правдой. Истина действительно оказалась рядом. Мы просто этого пока не знали.
 И это была главная тайна дома на Белорусском…

Часть I. Путешествие в лес
Глава I. Утро в разведроте
Разведроту полка ВДВ подняли по тревоге за 15 минут до подъёма. Приказ. Получить оружие. Построиться перед казармой.
Через пять минут, по полной боевой, Я стоял во главе своего взвода, который состоял всего из двух отделений, хотя и был всего лишь младший сержант.
Наш взводный командир пошел на повышение. Стал зам-комроты. Он собирался становиться капитаном и командиром разведроты. И всё потому, что командир роты должен бы стать начальником разведки полка. Он потом им и стал. В общем, все, как всегда. Как в армии. Повышение по цепочке. Пока генералом не станешь.
Получен приказ выдвинуться на полигон. В пампасы. Марш-бросок 12 километров. Выход на три дня. Боевая задача, по прибытию на место.
Но все было не совсем обычно.
Рядом с командиром роты стоял начальник разведки дивизии. Он что-то тихо сказал командиру роты. И тут же последовали команды:
- Сержант Травников*! Выйти из строя!
- Есть! - ответил Я, и сделал три шага вперед.
- Рота на право! Бегом марш!
 И всё! Своих друзей по роте я увижу только через много, много лет! Даже своего командира роты. Он потом стал генералом. Но не в той уже армии, и не на той стороне. ¬Чтобы не тянуть кота за хвост, скажу сразу, что это уже была первая аэромобильная дивизия Вооруженных Сил Украины. На момент событий, о которых рассказываю Я, это был 98 гвардейская, Свирская, Краснознамённая, ордена Кутузова, дивизия ВДВ Советской Армии. Служил я в разведроте 217 полка ВДВ, что в городе Болград, Одесского военного округа. Пошли последние полгода службы. Была середина апреля месяца.
Рота уже покинула расположение полка менее чем через минуту. И я остался один на один с начальником разведки дивизии. Соприкасались мы по службе редко. Но в лицо друг друга знали.
- Оружие сдать. Взять все свои документы и личные вещи. Форма одежды – полевая. Шинель с собой. Время на сборы – 15 минут. В 6-15 быть в Штабе полка. Кабинет начальника штаба.
- Есть!
В это время уже звучал сигнал подъёма. Полк просыпался. Рота разведки была уже по пути на полигон.
Я вернулся в казарму. Кроме дежурного по роте, и дневального на тумбочке, в казарме никого не было. Он удивился. Но вызвал старшего, чтобы он открыл ружпарк и я мог сдать оружие. Автомат Калашникова и пистолет Макарова.

Глава II. В штабе
В ВДВ обычно правило - все свою ношу с собой. Но тащить с собой шинель в апреле месяце, это было странно.
Дежурный по штабу даже не поинтересовался, куда и зачем я иду в столь ранний час.
Я поднялся на второй этаж, прошел мимо знамени полка и часового, и отдав честь, постучал в кабинет начальника штаба. Тут же открыл дверь
- Разрешите? – спросил я, войдя в кабинет, и опять отдал честь.
- Доброе утро! – ответил незнакомый мне капитан.
Форма на нём была тоже наша. То есть ВДВэшная. На это указывали эмблемы ВДВ защитного цвета. А так, все как у всех офицеров в советской армии. Сапоги. ПШ. Портупея. Кобура для ПМ на ремне. Полевая фуражка.
- Прошу, - сказал капитан.- Времени у нас мало. Вы поступаете в моё распоряжение. Перед выездом с КПП стоит УАЗ. Там сидит водитель. Идите туда, садитесь в машину, и подождите. Я сейчас буду.
В кабинете начальника штаба никого кроме капитана не было. Быть может, начальник штаба был где-либо на территории части.
« Может, его вообще в части не было? Но кто тогда открыл его кабинет?» – подумал я. – «И кто этот капитан, что так спокойно может распоряжаться кабинетом второго человека в полку?»
 Времени на разговоры не было. И соотношение званий не предполагало дискуссии.
- Разрешите идти?
- Идите.
Я спустился вниз, и возле КПП подошел к машине. Она была одна. Других не было. Ошибиться было невозможно. За рулем сидел рядовой, который всем своим видом показывал, что всё, что происходит, его не касается.
Он даже не повернул головы, когда я открыл заднюю дверь, положил шинель на заднее сиденье и сел там же сам, захлопнув дверь.
Долго ждать не пришлось Капитан, с небольшим портфелем в руках, быстро подошел к машине, сел на переднее сиденье справа от водителя, и дал короткую команду:
– Табаки!

Глава III. Болград-Табаки - наш путь во мраке!
Табаки, это такая железнодорожная станция в Бессарабии, километрах в шести от Болграда и моей части ВДВ, которая в том самом Болграде и располагалась. Когда в ноябре 1976 года мы прибыли на поезде из Одессы ранним утром на эту станцию, до Болграда шли неровным строем под моросящим дождём.
Тогда все вновь прибывшие и впервые узнали любимую поговорку десантников Одесского военного округа. Болград – Табаки, наш путь во мраке!
Места эти были гиблые еще во времена Римской Империи. Это была окраина Мира. Это было за пределами границы той Империи. За Траяновым валом. На Запад была Европа. На Восток были скифы, мрак и неизвестность. И сегодня никто точно сказать не может, кто от кого оборонялся. То ли Запад от Востока. То ли Восток от Запада.
Отправляясь со станции Табаки в город Болград, для вновь прибывших, логика этой любимой поговорки десантников пока была еще за семью печатями. Хотя покров с этой тайны был снят достаточно быстро.
Если Вы хотите быстро покинуть это обетованное место на берегах озера Ялпуг, то путь из Болграда обратно в Цивилизацию, словно из Ада, всегда будет во мраке. Тут еще и густые утренние туманы. Идёшь ли, едешь ли, всегда мрак. Того и гляди из тумана перед тобой предстанут авангарды римских легионов, или косматые скифы и сарматы на таких же лошадях.
Так получалось всегда. Просто так ли едешь? По делу? По тревоге? Всегда этот путь во мраке. Всегда ночью. Всегда в неизведанное. Всегда в приключения!
В этот раз всё было несколько не так. Десять минут на машине, и мы на станции.
Капитан, не выходя из машины, передал мне пухлый желтый пакет, который достал из кожаного коричневого портфеля. Из кармана вытащил проездные. Пояснил:
- В 16-00, прибыть в Особый Отдел Одесского округа. Там ждут. Всё! Вперёд!
«В Одессу, так в Одессу», – подумал я. – «В Одессе всегда хорошо. Особенно в апреле».
Как раз Я успел к отходу поезда. Билет у меня был в один конец. И что характерно, впервые мой путь из Болграда в Табаки не был во мраке. Хотя и было несколько грустно.
Ведь это получется всё? Доведётся ли вернуться обратно? Увижу ли друзей? Своих командиров? И что будет дальше?

Поезд шел окружными путями в Одессу. Сначала через Молдавию. Потом опять Одесская область. Медленно и с частыми остановками.
И если раньше, чуть свободная минута, то глаза закрывались сами по себе. Даже если это было в мчавшейся в пыли БМД или в самолёте, когда все спали напрочь. И только сигнал ревуна о том, что сейчас начнет открываться рампа самолёта для десантирования мог разбудить. То теперь спать вовсе не хотелось.
Только теперь я задумался о том, как так получилось, что после Одессы, я еду дальше, в Москву, в школу диверсантов. Тогда Я точно знал, и что если повезёт, то, может, и дальше буду учиться. Если конечно примут в Школу КГБ СССР. Но в том, что повезёт, сомнений не было.
Хотя всё самое значимое и решающее произошло несколько раньше. Я уже ездил пару раз в Одессу. Один раз на парад. Другой раз в Особый отдел округа, чтобы пройти за неделю специальную медицинскую комиссию.
Было это еще зимой. А всё самое интересное произошло еще раньше. В декабре месяце, 1977 года. Как раз перед выборами в Верховный Совет СССР.

Глава IV. Как стать шпионом?
Не знаю, как у кого, но на основании своего личного опыта, я точно уверен, что для того, чтобы стать шпионом, нужно две вещи. Первая, пойти учиться в вечернюю партийную школу. Вторая, нужно чтобы повезло. Первое получилось как то само собой. Так звёзды сложились. Зато второе, чистое везение.
Всем этим событиям с отправкой меня в диверсионную школу предшествовали совершенно на первый взгляд не существенные события. Меня вызвал к себе командир разведроты, капитан Бабич, Олег Ивановичи, тогда еще не генерал, и сказал, что я отправляюсь в город, в дом офицеров.
- Там всех собирает начальник политотдела. Я тут посоветовался в политоделе, и решил тебя послать.
- А зачем?
- Тебе не без разницы? – спросил командир.
- Не! В город, это всегда хорошо. Но интересно же.
- Нам сказали отправить трёх человек в вечернюю партийную школу. Нам с замполитом некогда, поэтому будешь два раза в неделю ходить один. Раз вечером, и один раз в воскресенье, днём. Там конспекты нужно вести. Вот будешь себе писать, что там, на лекциях рассказывают, и нам конспекты будешь писать. В общем, всё в трёх экземплярах. И отмечать будешь. Понял?
- Понял!
- Это я не понял?
- Есть! – ответил я.
- Во! А то понял, не понял? Собирайся давай. Сейчас вместе поедем. Мне вообще в Академию готовиться нужно, а тут вечерняя партийная школа. Зато, если не пойти, проблемы с поступлением будут. Поэтому, конспекты чтобы понятно писал. Они еще на политзанятиях сгодятся. И вообще, политинформации по утрам делать будешь. Нечего просто так по городу шляться. У замполита тоже дел полно.
- А патрули? А вечером, если поздно?
- Во-первых, ты разведчик. Не попадайся. Попадёшься, я же тебя потом и накажу. Во-вторых, если что, скажешь, что идёшь или с занятий, или на занятия, и что учишься по приказу Политотдела Дивизии в партийной школе. Они сами от политотдела шугаются. Офицеры связываться не будут. Потом ни одного зачета не сдадут. И характеристику никто не подпишет. Ни какую. Даже плохую. Так, что все в курсе.
   Вот так я снова попал в школу, и два раза в день стал ходить в вечернюю партийную школу. Народ в наряд, а я на занятия. Хорошо. Тем более в городе всё лучше, чем в части или в казарме. Там на занятиях сидишь спокойненько, без суматохи и нервов, слушаешь. Конспекты пишешь.
Правда, офицеры косо поглядывают на меня. Для них это как оброк. Напруга. Но им быстро разъяснили, что это разведка. Кого послали, тот и ходит. Он может быть в Рязанское училище поступать будет? Вот пусть здесь и готовится.
Я тогда и правда в Рязанское училище собрался поступать. Командир в Академию, а я в училище. Рапорт подал. Документы готовить стали. Всякие там характеристики собирать. Хотя из армии поступать было легче. Особый конкурс. Тем более, что в ВДВ все друг друга знают. Своих не сдают. Помогают. Поэтому шансы были вполне реальные.
Насчёт физо не беспокоился. Это легко. Сложнее было не просто поступить, а поступить в девятую роту. Роту, где учили иностранные языки, где готовили командиров спецназа, откуда был шанс попасть в ГРУ. Мы тогда всей ротой турецкий язык учили. Команды отрабатывали. На всякий случай. Типа:
- Дур!
- Эль дюрурум!
Для тех, кто не в теме, это – «Стой! Убью!»
Даже учебники турецкого были. Специальный офицер приходил из штаба, чтобы языком с нами, разведчиками, заниматься. Но мы все больше перед зачётами на товарища нашего надеялись. Он из Азербайджана был. Лучше всех турецкий знал. Практически, как родной.
Но к делу.
В условиях Бессарабского дефицита офицеров, мне даже довелось пару раз исполнять должность командира взвода, хотя и был я всего лишь командиром первого отделения первого взвода, и младший сержант. Но людей-то у нас во взводе всего 14 человек, и две БМД. Ребята все отличные. Практически все после учебки. Кто механик водитель, кто оператор наводчик. Тем более пошел второй год службы. Что тут командовать?
И мне повезло перед этим на учениях покомандовать сводной группой. Мы десантировались, и до Каховки дошли. Нас ловили, ловили. Не поймали. А мы мост условный взорвали, и пару установок надувных першингов по пути уничтожили. Еле нас потом нашли. Так хорошо партизанить было. Народ кругом добрый. Мы без погон, но с автоматами. Никто нас не сдал. Никто. А ведь искали, в прямом смысле с собаками. Не нашли.
Вот так и закрепилась за мной роль командира. Сам так сказать вызвался. А командиром быть не сложно. Тем более, что за это и сержанта дали младшего. Командиром отделения назначили.
   Всё просто и легко в Армии. Построил. Приказ отдал. И первым же выполнять. Иначе ребята не поймут.
В общем, приехали мы с командиром разведроты роты в дом офицеров. Это было воскресенье. Народ роптал. Но про себя. Зато мне хорошо. Нас пересчитали. Сверили списки. Завели учебный журнал. И всех тут же распустили, предварительно сообщив расписание занятий, и просили, если трудности будут возникать, то к замполитам обращаться. Они в курсе и если что, помогут. Подскажут тем, кто что-то недопонимает. Оказалось, что в советской армии все всё отлично понимали.
Потянулись рабочие будни.
Все в полку и роте ужинать и отдыхать, а я вместо обеда и отдыха, на занятия. Потом еще и переписывать всё в трёх экземплярах. Ночью. Вернёшься с занятий, все спят. Умаялись и набегались за день. А ты сиди и пиши. Зато в воскресенье все на кросс, я на занятия. И до вечера. Потом по городу можно погулять без суеты.
Вот однажды опять вызывают в политотдел. Но не дивизии, а полка. Замполит полка мне говорит, что скоро для встречи с избирателями, в город Болград должен приехать личный друг Леонида Ильича Брежнева, самого генерального секретаря ЦК КПСС, начальник ГлавПура (Главного Политического управления Советской Армии и Военно-Морского флота – 1962-1985), генерал-армии, Алексей Алексеевич Епишев, депутат Верховного Совета СССР от Одесской области.
- Есть мнение, чтобы представлял его на этой встрече кто-либо из десантников. Оденешься в парадную форму. Чтобы тельняшка была и голубой берет. Вот тебе текст выступления. Потренируешься. И пойдёшь завтра в Дом Офицеров. Там вас отбирать будут. Послушают. Посмотрят на вас. Я тоже буду. Почитай предварительно.
На следующий день в актовом зале, помимо политработников и гостей из Одесского обкома партии, собрались претенденты на выступление и представление депутата от Одесской области.
Вначале нам рассказали о степени доверия, которое оказывается. Потом о важности политического момента. Все это, где-то часа на два.
Затем началось прослушивание. Нас, таких, из кого планировалось выбрать, набралось человек 25. В порядке очередности по одному вызывали на трибуну, и народ зачитывал с чувством и выражением текст представления кандидата-депутата, страницы на три. Если помните, модно было тогда зачитывать с трибуны. Один читает, а все слушают.
Дошла очередь и до меня. Вышел я на трибуну. Положил выданный текст на трёх листах перед собой. И глядя в зал, всё содержание текста и изложил. Без всякого чтения.
Вначале все на эту мою выходку никто внимания не обратил. Потом поднапряглись. Затем стали внимательно приглядываться. Первым опомнился начальник политотдела полка:
- И что это значит?
- Как что? – ответил я. - Прочитал вслух текст. С выражением, как сказали.
- Я что-то не увидел, что ты там изложил. Тебе же читать сказали!
- Так скучно же читать, – нагло возразил я.
Тут вмешался начальник политотдела Дивизии:
- Давай еще раз. Щас тебя по тексту проверим. Ошибёшься, накажу.
Я еще раз изложил слово в слово, буква в букву выданный текст.
- И что с этим делать? – озадачился дивизионный начальник.
Тут кто-то из Одесского обкома вмешался:
- А что? Пусть попробует. Еще пусть потренируется. И оденется пусть попроще. Вот прямо из зала в берете выйдет, как бы случайно, и представит генерала.
Так и порешили. Сказали:
- Будешь рассказывать, а не читать. Только чтобы слово в слово. Не дай Бог, что, потом проблем не оберешься.
Я потом еще неделю отрабатывал это выступление.
И вот пришел этот день. В президиуме начальство и генералы. Много начальства и много генералов. Народу полный зал. Действительно полный. Что было до, уже и не помню. Помню, что объявляют.
Вышел я на трибуну, и все рассказываю про генерала. И где родился, и какие подвиги совершил, и какие награды получил, и за что. Смотрю, народ слушает. Внимательно слушает.
Краем глаза смотрю влево. Сам генерал армии Епишев тоже внимательно слушает. Слезу даже уронил. Не ожидал, что простой десантник так подробно и точно всё про него знает. Без всякой бумажки рассказывает.
Закончил. Все хлопают. Все встали. Генерал вообще расчувствовался.
Только я с трибуны в зал собрался уходить, тут меня генерал-лейтенант Близнюк, начальник политуправления ВДВ, заместитель Василия Филипповича Маргелова, командующего ВДВ, к себе подзывает:
- Стой за кулисами. Жди!
Стою. Жду. Подходит Епишев. Здоровается за руку. Говорит:
- Молодец! Хорошо выступил. Коммунист?
Тут за меня слово вставил начальник политотдела дивизии:
- Кандидат в члены партии, заявил, не моргнув глазом. Вечернюю партийную школу заканчивает.
- А где билет кандидатский? Давайте сейчас я и вручу, при всех.
- На следующей неделе будем вручать. Еще не все готово.
- Отлично. В военное училище пойдешь? – это уже ко мне Епишев обращается.
- Собирался в рязанское.
- Да? – и тут же. - Близнюк! А ну возьми на контроль.
- Есть! Мы его во Львовское политическое училище направим.
- Вот и хорошо, - заявил генерал армии.
Определив моё будущее, делегация потянулась с другими беседовать.
Близнюк меня в сторонку отвел. Подозвал и начальника политуправления дивизии. И еще кого-то из свиты. Начал уточнять, чтобы поручение выполнить.
И случилось совершенно непредсказуемое. В наш разговор вклинился начальник особого отдела Одесского военного округа, генерал Соловьев.
Я знал, что он когда-то служил в Германии после войны, вместе с моим дедушкой. Дедушка мой, полковник Сибирко, Александр Пантелеймонович, после войны был комендантом округа Гера. Соловьев был у него начальником особого отдела. Так и дружили они семьями. Когда я маленьким был, мы к ним в Одессу в гости ездили. На море.
Начальник особого отдела округа и вмешался в наш разговор:
- Он будет учиться в Высшей Школе КГБ СССР, – заявил он. - Уже и проверку прошел. Да и с Обкомом согласовали.
Сопровождавший из Обкома закивал головой. Мол, так всё и есть.
- Ну если так, то я пойду, доложу Епишеву, - сказал Близнюк.- Пока не ушел.
И ведь доложил.
А Я что? Стою и жду. Жду, что генералы решат. Кто меня спрашивает?
Нужно уточнить, что в своё время Епишев сам был заместителем Министра государственной безопасности СССР по кадрам. И потому с органами никогда не спорил.
Епишев выслушал доклад Близнюка, и вновь вернулся ко мне:
- Что? В КГБ пойдешь?
Я прямо оторопел. Что тут ответить? Сплошные сюрпризы.
- В общем, так! – заявил генерал армии. - Если не поступишь, пойдешь в политработники. Всем всё понятно? Я проверю! Близнюк! Возьми на контроль! И напомни мне, как дела развиваться будут.
Вот так, совершенно случайно, я узнал, что меня отправляют поступать в Высшую Школу КГБ СССР, о которой я тогда ничего не знал. Да и никто не знал. И что отправляют, тоже не знали. Думаю, до этого дня, никто и не предполагал, что всё так получится.
Все это было неожиданно. Но обратной дороги уже не было.
Через неделю было партийное собрание в части. Мне дали, мои командиры, рекомендации, и через неделю я уже был кандидатом в партию. Прямо в политоделе дивизии, сам начальник политотдела и вручил мне кандидатский билет.
Зато теперь я знал, что скоро поеду в Москву на учебу в КГБ. Но даже малейшего представления о том, что это такое я тогда не имел.
Оно и понятно. Блат, как говорили в советские времена. Я и в ВДВ попал по блату. Хотел в ВДВ и попал. Дедушка договорился. И аэроклуб я уже к тому времени закончил. С парашютом прыгал. Правда, в разведроту уже как то сам постарался. Стрелял, наверное, хорошо.

Глава V. Дорога в школу за знаниями, в лес
Пока поезд вез меня в Одессу, удаляясь от Болграда, я вспоминал о том, как получилось, что вместо того, чтобы поступать в Рязанское Воздушно-Десантное Училище или во Львовское политическое, я отправлялся в Москву поступать в Высшую Школу КГБ СССР.
Если честно, то тогда я даже малейшего представления не имел, что это такое. Чему там будут учить? И чем я буду заниматься потом? Важно было, что все, что было тогда связано в этим учебным заведением, было покрыто страшным мраком. Напущено туману. Зато однозначно и точно было ясно, что это интересно. Что игра стоила свеч. И это предполагало практически продолжение моей службы в разведроте ВДВ. Только на другом уровне. И еще интересней потому.
В Одессе я явился в Особый отдел, получил указания, и почти всю неделю жил у родственников в городе. Ждал команды. Когда команда поступила, сел в поезд, и он повёз меня в Москву. Приехал я в Москву практически на майские праздники, и три дня сидел на квартире у брата.
Хорошо сидеть, и ничего не делать. Телевизор. Книга. Ванна. Как сейчас, помню, книга была про художника Ван Гога. Но это на одну ночь. Книгу проглотил за одну ночь. Зато днём выспался. И в город не пошел. Хорошо одному сидеть в квартире. В Москве. И никуда бежать не надо.
Оно как получается. Как на службе, спать всё время хочется. Как спи – не хочу, так спать и не хочется. Зато книжек начитался. Журналов разных. Больше у меня таких свободных дней никогда уже в жизни не было. Никогда. Дальше началась гонка по вертикали.
В шесть утра, в понедельник, я отправился на метро в центр Москвы. Я точно знал, во сколько и на каком месте я должен стоять и ждать, когда подъедет некий мифический автобус с занавешенными окнами. Знал. Ждать никто не будет. Если опоздал, заплутал, всё. Стратил. Второй попытки не будет. На этом всё путешествие моё бы и закончилось.
Не опоздал. И место, где следовало ждать, тоже нашел легко. Тихий, сумрачный переулок. Нужный номер дома. В переулке практически никого нет. Я один. Стою и жду.
Точно к указанному мне времени, из-за угла выехал небольшой автобус желтого цвета. Он не опоздал ни на секунду. Все окна в нём сбоку и сзади были занавешены. Поэтому понять, есть ли кто в нём, было невозможно.
Автобус плавно затормозил. Открылась передняя дверь. Я тут же зашел в автобус и дверь закрылась.
- Здравствуйте! – зайдя в автобус, поздоровался Я.
- Здравствуйте! – с одного из сидений поднялся единственный человек в форме, форме пограничника и в зелёной фуражке, с погонами прапорщика. - Ваши документы!
Я предъявил военный билет. Прапорщик внимательно его изучил. Тщательно сверил всё с бумагой, которая была у него в другой руке. Еще раз внимательно посмотрел на меня, снова на документ, и спросил:
- Вам куда?
- На 101 объект.
- Проходите.
Прапорщик вернул мне документы и, пропустив меня в салон автобуса, сел на своё место. Тут же последовала его короткая команда водителю:
- Всё в порядке. Поехали.
Автобус тронулся. Я огляделся. В автобусе уже сидело несколько человек. Кроме меня и прапорщика все были в гражданском. Любопытства никто не проявлял. Люди сидели, погрузившись в себя. И если бы не занавески на окнах, все бы отвернулись, чтобы смотреть в окно. Но это было невозможно. И потому, все делали вид, что всё, что сейчас происходит, никого и ни как не касается.
Вначале полчаса кружили по центру Москвы. Автобус останавливался. В него заходили по одному люди. Ясно было, что многие друг друга знают, так как ограничивались, входя в автобус, приветствием в виде взаимного кивка головы.
Но каждый, войдя в автобус, тут же, молча, предъявлял прапорщику документы. Тот внимательно изучал их. Вновь сверял всё со своим списком. И, также молча, кивком головы приглашал проходить и присаживаться.
Никто, ни с кем за руку не здоровался. Все сидели молча.
На ремне у прапорщика висела кобура. Тяжело висела. Ясно было, что он с оружием. С оружием на поясе был и водитель автобуса. Хотя и одет он бы как обычный водитель. И что характерно, в кепке. Он был сосредоточен только на движении автобуса по ему одному известному маршруту.
Через полчаса стало ясно, что мы вышли на трассу. Еще через час оказались в густом подмосковном лесу. Честно говоря, я и понятия не имел, ни куда мы едем, ни куда мы приехали.
Оказалось, что мы стоим уже в лесном массиве за высоким зеленым деревянным забором, обнесённым изнутри рядом колючей проволоки на столбах. За автобусом были закрыты такие же, как и забор, зелёные ворота. Но и вперёд ехать было некуда. Там шлагбаум и часовой с автоматом.
Перед открытой дверью автобуса стоял еще один встречающий человек с автоматом, одетый в привычную мне десантуру. Все вышли из автобуса и потянулись в проходную, где опять шла очередная тщательная проверка документов.
Это потом я узнал, что система проверки документов всегда была очень строгой. Можно было попасть на тот или иной объект, только имея специальное разрешение, только после сверки документов с допуском именно туда, куда тебе было позволено попасть. И отменено разрешение на проход могло быть в мгновение ока. Час назад тебя бы пустили. А теперь нельзя. И личное знакомство дела не меняло.
Я вышел последним. Я был в шинели с эмблемами ВДВ и голубом берете. Человек в десантуре и с автоматом, молча, потянул мне руку открытой ладонью вверх. Я отдал ему пакет и свой военный билет. Он улыбнулся, и сказал:
- Пошли.
Я пошел за ним.
В одноэтажном здании был пропускной пункт, и за комнатой дежурного, за турникетом, еще одна большая комната со столом, стульями, голыми стенами и опять окнами с задвинутыми занавесками. Единственный признак цивилизации в комнате – на столе графин с водой и гранёным стаканом рядом.
Человек с автоматом отдал мой военный билет дежурному, а сам с пакетом ушел. Я остался один в комнате и стал ждать. Ждать пришлось долго. 
Один раз открылась дверь, и в комнату заглянул человек в лётной кожанке, сапогах и военной фуражке лётчика. Я встал. Заглянувший в дверь внимательно посмотрел на меня. Закрыл дверь. Слышно было, что он кого-то о чём-то спрашивает. Потом опять открыл дверь, и еще раз внимательно посмотрел на меня.
Это потом я узнал, что это был сам начальник КУОС, знаменитых курсов усовершенствования офицерского состава КГБ СССР, то есть самый главный начальник школы диверсантов КГБ СССР. Практически главный диверсант Советского Союза, полковник Бояринов, Григорий Иванович. До этого он воевал в Отечественную. Он потом командовал «ЗЕНИТОМ». Стал Героем Советского Союза, погиб при штурме дворца Амина в Афганистане. Так получилось, что я был один из тех, кто стоял у его гроба, когда его привезли из Афгана. И был тем, кто его нес.
Тогда, в мае 1978 года его, наверное, заинтересовал мой голубой берет и тельняшка. Ведь в ВДВ традиция. Это ты в части без голубого берета и через КПП в фуражке или ушанке проходишь. Как за порог, извольте. Берет и тельняшка. И ведь никто эту традицию так и не смог отменить.
Лично и более близко мы с Григорием Ивановичем познакомились в другой раз, в другом месте и при других обстоятельствах. При отработке навыков минно-взрывного дела и при обучении подрыву железнодорожных коммуникаций противника. Но это точно в другой раз расскажу.
Ждать мне пришлось долго. И потому утолю естественное любопытство читателя. Да. В комнате была еще одна дверь.
Естественно заглянул. Полюбопытстовал. Обыкновенная санитарная комната. Умывальник. Душ. Туалет. Чистое полотенце. Мыло. Целый кусок. И туалетная бумага. Но это так себе. Сюрприз для иностранного читателя. Не то подумают еще, что в те времена в СССР ничего не было. Сплошной дефицит. И газета «Правда» или «Советская Россия» в туалете, вместо рулона туалетной бумаги.
Все как везде. Но скромно. И чисто.
Через пару часов пришел офицер. И, уже ничего не спрашивая, пригласил меня следовать за собой. Когда выходили, человек в десантуре и с автоматом приветливо спросил меня:
- А что Бояринов заглядывал?
- Кто? – спросил я.
Он удивился. Но также приветливо сказал мне:
- Ещё узнаешь. Добро пожаловать к нам!
Так я узнал первую фамилию человека из КГБ СССР в Москве и из Высшей Школы КГБ СССР. Тогда я еще не знал, что это была живая легенда. Что я уже в том самом месте, где до меня учились многие легенды из мира разведки и контрразведки. Многие, кого знали только в лицо. Или только после посмертного присвоения звания Героя Советского Союза. Как, например, Бояринова, Григория Ивановича, или Николая Ивановича Кузнецова.
Пока же это был для меня и многих моих будущих товарищей огромный лесной массив за высоким зелёным забором в недалёком Подмосковье.

Глава VI. Прогулка в лесу
Конечно, сейчас, с помощью телефона и калькулятора, я спокойно смогу посчитать гектары этого заповедного леса. И как говорится, ГУГЛ в помощь. Но не буду этого делать.
Лес, огороженный в лесу зелёным забором и колючей проволокой, был огромен. В лесу мы жили. В лесу учились. В лесу стреляли. В лесу, бегали. В лесу устраивали засады. В лесу учились взрывать. В лесу собирали грибы. В лесу собирали землянику. В общем, всё в лесу. И ни мы никого не беспокоили. Ни нас. Нас, это тех, кто попал, если можно так сказать в начальную школу диверсантов КГБ Советского Союза.
От КПП дежурный офицер повел меня по дороге в лес. Шли минут 10. Пока не оказались перед стандартным советским трехэтажным зданием с зелёной крышей. Таких зданий много. Рядом стояли тентованные шишиги (ГАЗ-66) со знакомыми эмблемами ВДВ сзади и спереди. Если бы пошли прямо, то попали бы в столовую. Но это еще с километр ходу.
Мы пошли налево. И минут через пятнадцать ходу, сосновый лес с густым подлеском раздался в стороны, и мы оказались на большом плацу. С одной стороны плаца деревянные зелёные домики. Это казармы. И с другой стороны такие же зелёные деревянные домики. Это оказались учебные классы.
Всему этому лесному домостроению не иначе лет за 50. Значит, они построены до Войны. Значит, именно здесь учился Николай Иванович Кузнецов. И может, еще кто? Никто теперь и не знает.
Зато всё покрашено свежей зелёной краской. Классическое одноэтажное деревянное зодчество для диверсантов. Вокруг природа. Свежий воздух. Настоящий курорт и место для укрепления здоровья. И за то время, что мы добирались, мы не встретили ни одного живого человека. Не проронили ни одного слова. Только птицы пели уже вовсю.
Офицер завёл меня в крайний домик. Там нас встретил дежурный по казарме. Оказалось, что в этой группе я был последний, кого ожидали. Полный комплект.
Ждать пришлось не долго. Скоро вернулись в казарму её обитатели. И я тут же познакомился с теми, с кем расстанусь через два месяца, через три, через четыре, а с кем вместе закончу Высшую Школу КГБ через пять с лишним лет, и нам на Красной Площади вручат погоны лейтенантов КГБ СССР.

Глава VII. Главный секрет подготовки советских диверсантов
Вы думаете, что попав в КГБ, Вас будут сразу учить метать ножи, стрелять навскидку, водить Мазерати? Как бы ни так! Все оказалось запредельно просто и совершенно по-другому.
Опыт подхода к обучению и приобретению навыка в ВДВ у меня уже был. Помню, готовились к показухе. Обещали, что приедет сам командующий ВДВ, Василий Филиппович Маргелов.
Дали две недели на подготовку. Еще дали пилы, топоры, гвозди и руководящие указания. Доски сказали искать самим. Кроме того, выдали штык-ножи от СКС и МСЛ (у нас были складывающиеся, они хороши для рукопашки, но не для метания).
Согласно указаниям, следовало идти в ангар, где надо было изготовить стенды для метания, и, не отвлекаясь на мелочи, научиться метать всё, что можно метнуть. Заодно поручили и предложили под свою ответственность придумать что-либо такое, что произвело бы неизгладимое впечатление на гостей.
Все задачи были решены точно в срок. И даже сценку придумали.
В день приезда гостей все идеи и приобретенное мастерство были продемонстрированы по-полной.
Стоит часовой. Охраняет расставленные щиты. Гости смотрят. Я крадусь к часовому со спины и со всей силы кидаю в него штык-нож от СКС. Есть. Лезвие с ужасным резким звуком входит в часового. Часовой падает. Падает, молча, и лежит. В спине нож точит. Все гости и командиры в ужасе.
Тут из-за забора выскакивают мои товарищи во всеоружии, мы за кирпичным забором типа батута поставили, и прямо в полёте они стали поражать мишени ножами, топорами, лопатами.
Потом бабахнули взрывпакетами. Типа ШИРАС (Шашка имитирующая взрыв 76 мм., или снаряда от пушки-трехдюймовки). Постреляли холостыми. Пока шум, да гам, часовой, это в которого я ножом попал, исчез в дыму. Всех делов, на атаку - едва ли пара минут.
Все в шоке. Где часовой?
- Травников! Ты что творишь?
- А я что? Сказали, поразить всех гостей. Мы и поразили. Задача решена. Все цели уничтожены. Всем понравилось?
- А что с часовым? Ты что? Ты его убил?
- Да нет. Мы ему под одежду на спину толстую доску прикрепили. Я точно в неё и попал.
- Где он?
- Ща придёт.
Пришел бывший часовой. Целый и невредимый. Только в спине до сих пор штык-нож торчит. Он ходит и всем показывает. Как всё началось, часовой, под шумок, отполз подальше, чтобы под случайную лопату не попасть. Так теперь и ходит, ждёт, когда всё закончится. И его похвалят и вознаградят за смелость. Так на поле боя всё гремело и полыхало, что никто его манёвра по уползанию и не заметил.
Вместо благодарности, нам сказали, что это уже слишком. Проверяющие гости не то, чтобы в восторге. Они в ужасе. Они еще и иностранцев с собой привозили. Из стран временных союзников – из Варшавского Договора начальников.
Так вот, в программе диверсионной подготовки в первые два месяца, ничего такого не было. Вся программа обучения и подготовки более чем скромная и неожиданная. История СССР, всемирная история, русский язык и литература, иностранный язык, по принципу, кто какой язык в школе учил. В первой половине дня четыре пары. После обеда и до ужина еще 3-4 пары самоподготовки с участием преподавателей.
Каждый день сочинение. Каждый день лекция. И в чём разница между занятиями и самоподготовкой в классах после обеда, я и сейчас не знаю. Хотя нет. Знаю. Преподаватели были другие.
Практически все преподаватели – офицеры. От лейтенанта и до полковника.
После ужина и до отбоя, тоже поработать над собой, можно почитать книжку или учебник. В каждой казарме своя рабочая библиотека. Причём книг много. Всё классика. Пушкин, Лермонтов, Николай Толстой, Иван Тургенев. По несколько экземпляров, чтобы любому желающему хватило.
К слову, все учебники в КГБ были свои. То есть издания Высшей Школы КГБ СССР. Свои преподаватели. Свои учебники. Свои авторы учебников. Всё своё.
Про спорт тоже никто не забыл. И не мечтайте. Но это мимоходом, между учебников по литературе и истории. Каждое утро зарядка и кросс на километр. В субботу на 3. В воскресенье на 5 километров. И нормативы через день на турнике сдавать. Подтягивание. Подъём переворотом.
В перерывах между парами, можно в лесу погулять. Воздухом подышать. И когда в столовую, на завтрак, обед и ужин тоже прогулка. Туда бегом. Кто первый, может покурить, пока остальные подтянутся. Я, правда, не курил. Хотя прибегал одним из первых.
Обратно шагом и строем.
В субботу баня. В воскресенье кино в главном корпусе. Иногда сразу два фильма. Все фильмы про разведчиков и войну. Но на кино все повально спали. Никто и не мешал. И ни каких телевизоров, газет, журналов. То есть никакой свежей прессы. Только политинформации на пять минут. В основном сюжеты из жизни КПСС и очередной этап загнивания Запада.
Так пролетели два месяца с занятиями с 6-00 утра и до 22-00 ночи.
Вот такая вам секретная программа подготовки советского диверсанта КГБ СССР. А вы как думали? Так именно всё и было.
Кому не понравилось, можно было оказаться. Домой в тот же день отправят.
Норматив промежуточного контроля – наизусть 50 стихотворений русских и советских поэтов по рекомендованному списку. Есть правда рекомендация. Желательно столько же на свой выбор выучить. Пригодятся. Каждый будний день сочинение в первой половине дня, и его разбор во второй половине, на самоподготовке.
Это я уже сейчас с благодарностью вспоминаю. Вроде всё это в обычной школе уже учил. Но теперь все по-другому. Причём лекции более чем интересные.
Последние пять дней обучения – каждый день контрольные и сочинение. Оценки и разбор. Причём, детальный и по делу.

Часть II. Колесо Сансары
Глава I. Экзамены? Это легко!
ЕГЭ тогда не было. Желаешь поступить в высшее учебное заведение, милости просим. Сдаёшь документы, экзамены, и добро пожаловать. Конечно, оценки в аттестате тоже кое-что значат, но это вторично.
Это потом уже, когда мы поступили в Высшую Школу КГБ СССР и переехали в Дом на Белорусском, нам сказали, что по факту средний конкурс на поступление у нас, в ВКШ КГБ СССР, с учётом всех составляющих, вышел 136 человек на место. Сможете себе сейчас это представить?
Лично Я и сейчас не смогу. И через пять лет учебы, по разным причинам, школу КГБ закончат менее половины из тех, что поступят. Об этом мы тогда тоже еще не думали. Незачем. Да и некогда.
Думали мы вначале о том, чтобы допустили к экзаменам. И потому учились, учились и учились, как это завещал тот, кого Вы и сами знаете. Если конечно не забыли. Я имею в виду В.И. Ленина. Ему этот лозунг приписывается.
Два месяца учебы прошли как один день. Следовало сдать всего четыре экзамена:
- Русский язык и литература – сочинение.
- Русский язык и литература – устно.
- Иностранный язык.
- История СССР.
Пять дней подготовки к экзамену. День на экзамен. День – подведение итогов и объявление оценок. И так, четыре раза подряд.
Готовишься, сдаёшь.
Готовишься, сдаёшь.
Готовишься, сдаёшь.
Готовишься, сдаёшь.
Если по-честному, то ничего особо сложного. Главное, подойти к экзамену творчески.
Набор тем сочинений, если поразмыслить, то он ограничен. Потому я написал сочинение на пять. Правда, несколько схитрил. Но прокатило.
Нет! Никаких шпаргалок. С этим строго. Даже никто на эту тему не шутил. Предупредили, что это всё. Крест на поступлении. 24 часа на вылет.
Поэтому лично Я сочинение написал ещё на стадии подготовки несколько штук на разные темы. Их, написанные каждым сочинения, конечно разобрали по слогам и буквам с преподавателем. Сделаны были замечания. Исправлены ошибки. Указаны акценты для более полного раскрытия темы.
Повторил то, что писал до этого, при написании в другой раз, на другом занятии. Разобрали всё ещё раз. Ошибок не было. Замечания и рекомендации еще были. Повторил еще раз. Так набралось у меня пять базовых образцовых сочинений по разным темам.
И не ошибся. Попал в точку. В качестве темы сочинения можно было выбрать написание его так же и на свободную тему. Выбрал я на радостях тему сочинение про разведчиков. Она была типа свободной. Про Рихарда Зорге. По книге «Кио Кумицу. Совершенно секретно – при опасности сжечь» (1970) Юрия Королькова.
Книгу читал. Сочинение уже писал. Несколько раз. Его проверили. Ошибки исправил. Тему подкорректировал. Потом взял, и выучил это сочинение наизусть. Запомнил каждую точку и запятую. Поэтому за сочинение был теоретически спокоен.
Сел. Тема подошла. Написал. Проверил. Еще раз проверил. Сдал. Пошел ждать. На другой день получил пять. И понеслось.
Русский язык и литература, это еще проще. Хочешь пять, дополнительный вопрос экзаменаторов. Выбирают они из обязательного списка стихотворение наугад. Рассказываешь. Потом одно по своему усмотрению, но не из списка, а произвольно. Снова пять.
Английский тоже не проблема. Тема выучена. Вопросы стандартные. Перевод письменный, текста – и того проще. Главное, сильно не умничать. Принимают те, для кого язык родной. И в прямом и переносном смысле этого слова. Но это издержки профессии, наверное. Правда, сказали, что произношение у меня своеобразное. Непонятно какое. Наверное, южное традиционное «Г» сказывалось. Но и здесь пронесло. И снова пять.
История - и вовсе легкий экзамен. Даты. События. Действующие герои лица. Суть событий. Последствия.
Так, что через 20 дней четыре раза по пять. Но я такой не один. Тройка – это редкость. Проходной бал известен. Но оказалось, что он разный на разные направления учебы и факультеты. На четыре года учебы один балл. На другие разные факультеты, баллы разные. Опять и снова нервотрёпка.
И вдруг, вводная:
- Согласно списка, срочно явиться в учебный класс.
Прибыли. Разместились. Ждём. Набралось нас человек 50 таких, которых пригласили. Пришел неизвестный нам генерал. В форме. С генеральскими погонами. Это было в диковину. Генерал - это редкость. Особенно в КГБ. Значит дело серьёзное и ответственное.
Он сообщил нам приятное известие:
- Вам товарищи предстоит сдать еще один экзамен. Географию. На подготовку три дня.
Тут же раздали учебники и пособия. Готовиться нужно было к экзамену самостоятельно. Три вопроса по билету. Один вопрос устно, какой придёт в голову группе экзаменаторов.
Заходили по одному. Во главе стола тот самый неизвестный нам генерал.
   Берёшь билет, и сразу отвечаешь. Времени на «подумать», только когда вопрос зачитываешь вслух. И вперёд. Оценку ставят сразу, при тебе.
Здесь тоже пять получил. На этом экзамене почти все на «отлично» ответили.
Не помню, кто какой слух пустил, но все остальные, кто такого экзамена не сдавал, смотрели на нас, тех, кто географию сдавал обморочно и как-то странно. Что-то их озадачивало и напрягало. Что-то было не так, так как было всё неожиданно. И для нас. И для окружающих.
- Как это так? Почему им еще один экзамен? А мы?
Секрет с пятым экзаменом потом разрешился. Примерно через месяц. Уже в первый день в Доме на Белорусском. Он, секрет этот, был прост до безобразия. Оказалось, что это разведка, или как тогда - Первое Главное Управление КГБ СССР. Она, или оно, это и придумали. Порешили еще одно препятствие и отбор дополнительный исключительно для себя провести.
Теперь все ждали решения мандатной комиссии. Вот это было самым тревожным. Делать теперь было нечего. Все просто ждали. Умно рассуждали. Но никто, ничего не знал наперед.
Казарменную дисциплину никто не отменял. Просто сидели в пустых классах и болтали просто так.
Так прошли три дня. На четвертый день началось. Закрутилось колесо следующего уровня.

Глава II. Мандатный фильтр как Колесо Сансары

Очередь - это то еще наследие социализма. Кто не стоял в советской очереди, тому трудно будет представить описываемое событие воочию.
Однако в этот раз это была особая очередь. И по существу, и по содержанию, и по своему виду со стороны.
В главном трехэтажном здании в Лесу заседала мандатная комиссии КГБ СССР. Она сидела в огромном зале за накрытом красным кумачём, длинным столом. На стульях сидело полтора десятка или даже полторы дюжины начальников и ветеранов с медалями.
В зал пускали по одному. Дверь открывалась. Из зала выходил один. За ним выходил офицер, который сопровождал вышедшего из зала в другую комнату и тут же возвращался обратно, и другой - со списком в руках. Он снова и снова зачитывал звание и фамилию очередного претендента на поступление.
Самым примечательным и запоминающимся в этом действе была очередь людей в разнообразной форме советской армии и флота. Очередь шла длинной змеёй от двустворчатой, белой деревянной двери в зал. Обратно по коридору до центральной лестницы. Затем по лестнице она шла вниз, со второго этажа на первый. Выходила на улицу. Далее шла по плацу. И хвост этой змеи удалялся далеко в лес.
Такой порядок в очереди лично Я видел в своей жизни еще только три раза. Все три предыдущих моих опыта стояния в такой очереди были связаны с Мавзолеем Владимира Ильича Ленина.
Первый раз, когда я был еще маленьким и с мамой ездил в Москву к дяде Коле и тёте Нине. Дядя Коля был танкистом. Горел в танке. Награждён двумя орденами Славы, и считал, что единственная решающая сила на поле боя, это танк. Мы все - Я, мама, дядя Коля и тётя Нина - пошли на Красную Площадь, и там состоялось моё первое знакомство с очередью в Мавзолей В.И. Ленина.
Второй раз это было после того, как я поступил в Высшую Школу КГБ СССР. Там тоже стояли в очереди. Но специальной. Двигалась она быстро. Чужих не было. Площадь оцепили. Были все свои.
Третий раз - это уже когда там же, на Красной Площади, нам вручали дипломы и погоны лейтенантов. Там тоже был порядок. Как обычно, порядок в виде организованной очереди. Традиционный, в общем, порядок. Привычный. Всё, как положено.
Очередь в эту мандатную комиссию в Доме в лесу была чем-то по своему внешнему виду схожа только с очередью в Мавзолей. Тот же строгий порядок и дисциплина. И главное, ответственность момента. Только двигалась очередь очень и очень медленно. Запускали по одному. И потому продвигалась она последовательно, рывками, максимум на метр за один раз.
Кто знаком с работой старинный часов с маятником и гирями, тот меня поймёт, как двигалась эта очередь.
Раз!
Провернулось колесо с острыми зубьями.
Раз!
И еще один шажок.
И ещё.
Только очень всё медленно.
И всё же - это было не колесо времени, а колесо Сансары. Колесо судьбы. Всех нас отцы-наставники и командиры выстроили друг за другом, по фамилиям, согласно таинственных списков, нам неведомых.
Первым поставили тех, кого мы еще не знали. Оказалось, что это так называемый рабфак. Ребята, которые учились целый год до нас в Москве. Они шли первыми. Их было много. Они и появились только перед мандатной комиссией, рано утром. И вначале бродили по лесу, как неприкаянные. Пока не началось.
Их приняли всех. Для них это была чистая формальность. Но шанс пролететь мимо был и у них. Парочка так и сделала. Почему? Не знаю.
Я оказался в очереди прямо перед дверью в здание лесного штаба. После рабфаковцев шли суперотличники. Те, что имели не только пятерки на экзаменах в лесу, но и аттестаты со всеми пятерками. И даже по поведению. С медалями. Золотыми и серебряными.
Потом целевики. Кто такие, не знаю, но, наверное, с заслугами. Ордена, медали, папы там. В общем, нужные люди.
Ну и потом мы. В порядке списка выстроенные друг за другом.
Поговаривали, что на наш факультет возьмут 117 человек. Оказалось потом, что взяли 136. Но очередь была общей. На все факультеты. На всю дюжину номеров.
Через пару часов пришел мой черед. Зашел. Представился. Стою посередине зала, перед комиссией. Рядом с основным еще один столик со стопками папок личных дел. Из-за этого столика встаёт офицер. Берёт папку сверху, очередную, которая исключительно про меня информацию содержит. Докладывает комиссии:
- Кто Я?
- Откуда?
- Кто рекомендовал?
- Кто поручился?
- Как сдал экзамены?
- Партийная характеристика, так как кандидат в партию.
И своё предложение кадровик из центрального аппарата КГБ СССР вносит:
- Предлагаю, принять в Высшую школу КГБ СССР.
Смотрю, полковник мне знакомый, который Григорий Иванович Бояринов, мне помигивает. Думаю, что это к добру. Кто тут еще из своих? Из ВДВ? Больше никого и не видно.
Как оказалось потом, это я поспешил с выводами. Там еще и ветераны были, которые в тыл к немцам прыгали. Но как сразу определишь? Не в тельняшках же они были на комиссии?
Рекомендовали меня принять и определили непонятно куда. То ли в разведку, то ли в контрразведку. Нас, как выяснилось потом, таких 32 человека оказалось. Но для начала всех, таких как Я, определили на факультет разведки. Потом пару раз еще перетасовали. То в разведку, то в контрразведку. По другому критерию, оказывается, движение это было. Но вся разведка, как я узнал потом, пятым экзаменом географию сдавала.
Тут же и поздравили меня с зачислением в Высшую, Краснознамённую Школу КГБ СССР, имени Феликса Эдмундовича Дзержинского. Председательствующий генерал поздравил. И отправили меня ждать дальнейших указаний. В зал запустили следующего.
Тех, кто выходил из зала, сразу же сопровождающий офицер отводил в другую комнату в конце коридора Лесного дома, подводил к нашим будущим командирам и нашему будущему начальнику курса. Тут же уходил за другим поступившим.
Ты снова представляешься. Твой новый начальник говорит, куда теперь тебе идти. К кому обратиться. Вернее, еще проще. Просто говорили, кому, куда и в какой домик и с каким номером идти, и ждать либо в классе, либо перед домиком покурить, но далеко не расходиться. Сказали, что можем теперь знакомиться друг с другом.
- Вам теперь, - сказали, - надолго быть вместе.
Кстати, мандатную комиссию после рабфаковцев прошли тоже не все. Один или два сразу не прошли. Один точно не прошел потому, что когда сказали на какой он факультет идёт, он сразу же возразил, что туда не хочет, а хочет только туда, куда ему нужно.
Ему сказали спасибо за принципиальность и честность. И прямо там - на комиссии - отказали в приёме. А после, сопроводив за вещами, тут же отправили из леса, нам остальным уже неведомо куда.
Еще один прямо там на комиссии сказал, что он вообще не туда попал. И учиться здесь не желает. Ему и дома, в Москве, на гражданке хорошо. Его просьбу тоже уважили. Сказали спасибо и тоже отправили домой.
Однако обидно было и тем, которые оказались в последней трети очереди. В один момент очередь остановилась совсем. Комиссия посовещалась немного, и впустили еще трёх человек. Им, троим только, и повезло. Их взяли. Остальным сказали построиться перед Лесным домом.
- Я эту процедуру откуда знаю? – спросите.
Все просто. Пришел я в учебный домик со своим номером. Там классы со своими внутренними номерами. Номера на углу домиков и на дверях классов на белых листках бумаги краской были написаны и прикреплены обычными железными кнопками.
Меня определили в третий домик, в четвёртый класс. Там Я был вторым, после Серёги Орлова. Как только третий пришел, Женя в морской форме (контр-адмирал сейчас), нас тут же обратно в штаб отправили помогать всяко-разно и на подхвате, на смену другим, которые уже пару часов там помогали, из числа первых зачисленных.
Вот эту всю процедуру мне и посчастливилось потому лично и воочию и увидеть со стороны и изнутри процесса. Пока на мандатку в очереди стоял, и пока по штабу носился со всякими разными поручениями.
Тех, кому в этот раз не повезло, по-разному распределили. Одних на рабфак определили. Чтобы подучились немного и второй раз попробовали поступить, через внутренние экзамены. Некоторые, оказывается, уехали в Питер (Ленинград по-тогдашнему), в Минск и еще кое-куда. Оказалось, что учебные заведения в КГБ СССР были разными. Но я и сейчас не знаю, чему там учили и кого готовили.
Весь оставшийся день ушел на то, чтобы сформировать команды, переселиться по-новому и разместиться в домиках по-другому.
На ужин уже пошли все в новом строю. По подгруппам. Группам. Курсу. Факультету. В каждой подгруппе 8 человек. 4-5 подгрупп – группа. Полдюжины групп – курс. И так далее.
Сразу же и командиров подгрупп и групп определили. Сверху командиры назначили. И на всех нас - всего два офицера. Начальник курса, и его заместитель по политической части. И это всё.
В классах и столовой сразу же и перезнакомились. Наперед. На пять лет вперёд. После ужина свободное время. Командиры уехали. Нас предоставили самим себе.
Так как командиры уезжали, то на вечернем построении объявили нам, что всё новое начнётся завтра. Но оказалось, что до завтра нужно еще дожить…

Глава III. Вылазка
Всегда есть те, у кого есть глупые идеи. Особенно когда новый коллектив, и ни одного начальника. Идея была простая. До безобразия и банальности. Если мы поступили, то значит, по русской национальной традиции, следует это дело и отметить.
Сказано. Сделано.
Коллегиально, как это и принято в КГБ, порешили, что нужно идти за забор. Мы - это те, что уже третий месяца живём за высоким зелёным забором и колючей проволокой в лесу.
Выяснилось от новых товарищей, что за забором есть другая жизнь. Мы конечно догадывались. Но времени не было этим заняться. Зато теперь был повод. Два с половиной, три километра по лесу, и ты рядом с цивилизацией. Деньги были. Потому, скинулись. Определились, кто пойдёт.
Так само собой получилось, что идти предстояло мне. Причём, одному. Так было надёжней и безопасней. Остальные только прикрывают отход и обеспечивают возвращение.
Опыт таких походов у меня уже был давний и большой. Это сейчас понимаю, что рисковал сильно. А тогда что? Привычно. Из ВДВ все-таки. Там этот опыт был богатым практически у всех. Опыт за чачей с сапогом от ОЗК бегать. Он как раз 10 литров вмещал. Рубль литр стоило. Как ночь, особенно после прыжков, когда деньги прямо в поле вручали за этот самый прыжок, значит, собирайся кто помоложе в поход.
Куда идти известно. К кому - тоже. Явки и пароли те же, и много¬много лет неизменны. Как и адреса, и действующие поставщики. Там ждут. Там нальют.
Главное, ни в части не попасться дежурному, ни за забором, где патрули занимались своей работой, а десантники в свою очередь отрабатывали свои навыки умения работать и решать задачи в особой обстановке. Если попался, то всё сам решай. Сам пошел. Сам достал. Сам и пить всё собирался.
Шмурдяк этот, бессарабский - это то ещё пойло, доложу я вам. Его много. Оно дешево. Есть в каждом доме. Все у нас в части на полном серьезе полагали, что в Болграде и румыны, и молдаване, и гагаузы, и болгары, и русские, и украинцы - абсолютно все - настаивали домашнее вино для крепости на извести и курином помёте. Это чтобы сразу с ног сносило.
Один раз пробовал. Алюминиевая кружка всего. Голова ясная. Ноги как чужие. Но это всё одно лучше, чем тройной одеколон из булдыря, он же магазинчик. Тем более что после землетрясения он долго не работал.
Один у нас этот одеколон использовал с утра. Глоток сделает, и дышит, запах перегара тройным огурцом перебивает.
Отцы командиры с этим запахом тоже боролись. Двенадцать километров с оружием и снаряжением - и весь запах подозрительный как рукой снимет. Только запах пота и пыли придёт на смену и останется.
Это в ВДВ всё просто. В КГБ всё по-другому. Цена залёта - это новая жизнь и новый поворот в судьбе.
Только ведь сейчас понимаешь, какой это был риск. А тогда была эйфория. Тем более что объект в лесу был стратегическим. Находился он под усиленной охраной. И те, кто в радиусе нескольких километров от зелёного забора лесного объекта, были тоже в теме и куда надо всегда сигнализировали. Знали и кому, и как. Мобильников тогда только не было. С мобильностью передачи информации было сложно.
Мои новые одногруппники обеспечили прохождение колючки. Забор и вовсе не препятствие. Подбежал. Раз. И ты за оградой. Теперь быстро вперед. Туда и обратно. До цивилизации километра три или два с половиной. И обратно столько же. Магазин найти не сложно. Но ночь. Советские времена. Никто уже не работает. Зато в СССР не было не решаемых вопросов.
Через группу молодёжи вышел на сторожа. Он принёс бутылку Советского Шампанского и коробку конфет. Как и заказывал. Всё аккуратно завернуто в местную газетку.
- Ты оттуда? – спрашивает меня сторож.
- Откуда? Оттуда!
- Ну, из лесу?
- А ты откуда знаешь?
- А тут все знают, что в лесу шпионы обитают.
- Правда?
- Ну да.
- Нет! Я просто в отпуск приехал. Видишь, десантник Я. Эмблемы, берет голубой, тельняшка.
- А! Ну да! Ну да! Чё надо будет, найдёшь. Запомнил? Я Николай, – протянул руку. - Завсегда помогу. И не боись. Никому не расскажу. Я тут практически всегда. Живу вон в том доме. Видишь, окно открыто на первом этаже? Найдёшь, если что надо.
Обратно следовало вернуться в то же самое место, откуда стартанул от забора. Вышел почти точно. Метрах в 20 от нужного места. Кто ночью в лесу бродил, тот поймёт, что можно было и промахнуться. Забор то на километры тянется. И везде практически одинаковый.
Отсутствовал я почти полтора часа. Дал условный сигнал. Получил отзыв. Всего несколько секунд, и всё. Забор преодолён, колючка тоже.
Что там той бутылки шампанского на группу? Исключительно принципа ради. И плюс пол шоколадной конфеты на брата. Однако принцип соблюдён. Теперь всем должна была сопутствовать удача и успех.
И эта удача не заставила себя долго ждать.
После завтрака, когда еще нас не посетил начальник курса и его заместитель, наш курс построили на площадке. Главный в этой части леса, полковник Бояринов, стал нам разъяснять то, что он знает, что кто-то ходил за периметр ночью. Что ему это практически точно известно. Но практически. И он даже догадывается, кто это был.
Что не попались - это хорошо. Что охрана промухала - это плохо. Но он разберётся. С охраной. Но самое главное:
- В следующий раз, - он подсказывал нам, - бутылку, коробку от конфет и газеты, в которые всё это было завернуто, следовало бы закопать в лесу. И так это сделать нужно, чтобы никто, ничего не нашел. А то, ишь, расслабились?
И добавил:
- Всё понятно?
- Так точно, - ответили мы хором.
- Вон и командиры ваши уже идут. Мне и без ваших ночных приключений дела есть. Но молодцы. В следующий раз поймаю, мало не покажется.
Командиры пришли не одни, а с капитаном первого ранга Леонидом Григорьевичем Александровым, который оказался заместителем начальника Школы КГБ.
С первого взгляда стало ясно, кто здесь, в Высшей Школе КГБ СССР, хозяин и начальник. Он был в чёрной морской форме и огромного роста. Разговаривал мало. Дважды не повторял.
Оказалось, что теперь нам следовало расстаться с привычной нам формой и переодеться всем в новое. Сапоги, ПШ, ремень, пилотка. И теперь мы все были связистами. Поголовно все.
В порядке исключения, морякам и десантникам разрешили оставить тельняшки. Морякам - по знакомству и из чувства солидарности. Десантникам - за компанию.
На это переодевание ушел весь день. Зато на другой по группам отправились фотографироваться на документы в Штаб Леса.
Теперь получалось, что наконец-то всё. Всё готово к тому, чтобы опять начинать сначала. Наступила пора преодолеть новую ступень в школе диверсантов. Очередную.
Срок обучения в этот раз был всего один месяц. Кто не пройдёт испытания, отправится домой. Хотя это уже входило в привычку. Состояние такой готовности входило в привычку.
Испытания оказались серьёзными. Уже на следующий день прошел отсев.

Глава IV. По танкам гранатами – огонь!
В полку ВДВ у нас был только один танк. Т-55. Старый, но на ходу. И всегда в деле. Всегда востребован. Сколько по нему гранат было брошено? Не сосчитать. Сидишь себе в окопе. Танк едет. Проехал над тобой. Высунулся из окопа, и сзади в корму гранатой. Граната с парашютиком. Чтобы если взаправду, то кумулятивной струёй броню танка прожечь. И танк вывести из строя.
Танк обычно ехал не спеша. Она же, граната эта противотанковая, далеко не полетит. Её еще и успеть нужно, кинуть вдогонку. Зато кидали до тех пор, пока не попадешь. Вот едет танк прямо над окопами, а все по очереди отрабатывают технику бросков. Попривыкли. Весело.
Зато первая неделя, как зачислили в Высшую Школу КГБ, еще и про Дом на Белорусском никто даже не в курсе, в лесу пока живём четвёртый месяц, и нас тут же кинули под танки. В прямом смысле этого слова. В полной боевой. На землю, лицом вниз. И на тебя несётся танк. Именно несётся. Вовсе не ползёт. Один, второй, третий.
Обкатали танками. Дали противотанковые гранаты. Учебные правда. Но опять с парашютиками. Снова несётся танк. Теперь один. Головой навстречу танку, и лицом в землю. Танк, проносится над тобой, обдавая жаром и пылью, но едва н проносится над тобой и вновь становится светло, и над головой не его днище, а голубое небо с облаками, нужно вскочить, выдернуть у гранаты кольцо и кинуть в танк гранату.
Как она летит медленно! Будто во сне всё происходит.
С непривычки, чуть замешкался, и танк унесется прочь невредимым.
Тут еще и автомат, как всегда мешает. Его же не бросишь. Не положено. Следует танк еще и обстрелять сзади. Хотя бы и холостыми. Это испытание прошли все.
Вроде страшно, но оказалось, что отбор в КГБ, был проведён не зря. Никто не испугался танков. Думаю, сказался и опыт учителей. Оказалось, что живы были еще те, кто палил настоящие немецкие танки этими самыми гранатами. Вернее, чаще всего простыми бутылками с зажигательной смесью. А это еще сложнее. Причём под этой самой Москвой. Быть может даже в этом самом месте.
От них то мы и услышали в первый раз про Дом на Белорусском. Именно там, оказывается, и формировался настоящий русский спецназ. Здесь же в лесу, где мы и жили в деревянных домиках, готовили советских диверсантов. Ну, типа, как и нас. По той же самой программе. Зато на следующий день нас кинули в огонь. Снова весело было.
Одному, правда, не повезло. Он по армейской привычке схитрил с противогазом. Зря. В Высшей Школе КГБ оказалось, что никто не шутил. Потом он неделю кашлял. Предупредили. Еще раз схалтуришь, и всё. Спасибо! До свидания!

Глава V. Отсев
Встали рано утром. Построились. Сделали зарядку. Умылись. Построились. Сходили на завтрак. Построились. Получили оружие. Выдали старые, видавшие виды автоматы Калашникова. АК-47 калибра 7.62 мм, с деревянными прикладами (давно такой в руках не держал, у нас в ВДВ давно уже были АК-74, калибра 5.45 со складывающимися прикладами) и противогазы. Построились.
Не знаю, как у других, а нашей группе предстоял кросс на 20 километров по лесу. Вводная:
- Двое по времени последних, бегут еще раз. Кто сойдёт с дистанции - домой.
Одна проблема. Сапоги, хоть и кожаные, но они новые. Зато тем, кто привык не к носкам, а к портянкам, это тоже не есть проблема. Если что не так, можно остановиться, перемотать и снова вперёд.
После службы в разведроте ВДВ, где нас прямо и открыто все свои называли «Рексами ВДВ», предстоящее испытание казалось простым и лёгким. Маршрут определён. Бежим через лес. В лесу указатели навешаны. Потеряться, конечно, можно, но сложно. Чтобы такое произошло, совсем дебилом нужно быть. Опять же, на промежуточных этапах стоят контролёры. Считают.
Построились. Побежали. В нашей группе в два с лишним десятка человек, и все друг друга уже знали. Но знакомство было пока шапочным. Как только поступили, сразу же всех перемешали по новой. Опять новые лица и новые люди. В этом составе мы преодолевали первое серьёзное препятствие.
Ничто не предвещало беды. До десятого километра.
Первые десять километров мы бежали компактно, и весело. Но потом началось. Отдельные товарищи стали отставать. Их стали покидать силы. Пришлось по привычке им помогать. Кое у кого (у тех, кому было хуже всего) вначале забрали автоматы. Потом сумки с противогазами. Потом их просто стали тащить за собой силой. Те, у кого было больше сил, к этому относились вполне терпимо. Мало ли какая причина. Может человек сегодня не в духе? Не в форме.
Помогало продвигаться вперёд и доброе слово товарища. Кто бывал в армии, знает волшебный лексикон сержанта и старшего товарища. Он и физически поможет в трудную минуту, и добрым словом поддержит. Простимулирует, так сказать.
Когда оставалось всего ничего, один из группы прямо на контрольном пункте остановился и сказал, что категорически не собирается бежать дальше. Пришлось вернуть ему его автомат, и сумку с противогазом. Времени на уговоры у нас не было. Нужно было догнать еще тех, кто в борьбе за первенство и лидерство в группе ушел далеко вперёд. Догнать их за оставшиеся пять километров особых проблем не было.
Прибежали. Отдышались. Построились. Разоружились. Привели себя в порядок. Покурили, кто курил. Стали ждать построения на обед.
Отказавшийся бежать появился примерно через пол часа. Сдал отдельно оружие. Противогаз. Пошел в домик. Собрал свои вещи. И, не попрощавшись, исчез. Больше мы его никогда не видели. И даже не вспоминали. Вначале пошли на обед. Потом новые дела затянули в свой круговорот.
Те двое, кто еле-еле добежал, но всё же пересёк финишную прямую, через неделю бегали еще. Оказалось, что и в других группах были отстающие. Но всё для них обошлось. Время им никто не устанавливал. Главное было, не сойти с дистанции. Они не сошли.
Были и в других группах, оказывается, отказавшиеся бежать. Их тоже больше никто и никогда не видел. Они даже не попали в Дом на Белорусском.
С таким подходом к делу я в последний раз сталкивался только на службе в ВДВ, когда тоже встречались отказники. Те, кто категорически отказался прыгать с парашютом. Бывало и такое. С вышки прыгали, а с самолёта - категорическое нет.
Хотя, положа руку на сердце, с вышки прыгать и сложнее и страшнее. Земля то рядом. Прыг, хлоп, и ты на земле. Ясно дело, что страшно.
Другое дело - с самолёта. А что? Земля далеко. Пока долетишь, много чего сделать можно. И неизведанного много. Чего бы не рискнуть? А если десантирование в группе, то там и вовсе рассуждать некогда. Времени всегда в обрез. Есть чем отвлечься. Пока всё, что положено делал, уже купол над головой. Пока до земли долетишь, и других дел навалом. Много, то есть. Развернуться по ветру. Постараться по горизонтали переместиться, чтобы поближе к цели быть. Автомат к бою привести. Открыть огонь, если такое дело предусмотрено. При приземлении снова автомат убрать. Чтобы по зубам не съездил при касании земли и при падении.
Кто с грузом, тому и вовсе дел невпроворот. Отвязать его. На стропе опустить вниз, чтобы рация или антенна первыми земли коснулись, и следить, чтобы на них самому не сесть.
Но закон подлости и в ВДВ существует. Если посреди озера есть маленький остров. На острове одно единственное дерево. Дерево это - акация. Колючки у него с две ладони. Обязательно будет одно и то же. Не было такого, чтобы при массовом учебном десантировании на воду, кто-нибудь на него, на дерево это на острове, не сел, накрыв его куполом. Хорошо, если только парашют на списание. А если сам? Тогда точно - мало не покажется.
Но чтобы кто-то сходил с дистанции - такого не было. На руках несли, но до финиша всегда доходили.
А здесь, просто отказ. Личный выбор. Принятое решение:
– Мне это не надо!
– Ну не надо, так не надо. Спасибо! До свидания!
Никто и никогда даже и не прощался ни с кем даже. Нет, значит всё.
Зато через день поехали на полигон. Из своего леса поехали в другой лес. Там, в другом лесу был другой полигон. Уже с препятствиями.
Начиналось всё с парашютной вышки. Прицепили подвесную. Пристегнули, и вперед. Думать некогда. Прыгали только не с парашютом, а на подвесной по проводам вперёд и вниз скользили.
Потом и сразу длинная полоса препятствий. То заборы. То лабиринты под землёй. То брёвна на высоте двух метров. То яма с водой. Вода – условно, конечно. Грязь это, а не вода. Потом под колючей проволокой ползком.
Причём требуется спешить. Полосу хоть и первый раз видишь, но сворачивать некуда. Всё время вперёд. Не ошибёшься. А сзади могут догнать. Это не хорошо. И ты догоняешь начавшего до тебя. Обходишь.
Потом команды всякие поступают. По окопам гранатой огонь! Берёшь муляж, кидаешь. Стараешься попасть. Потом другой гранатой по танку. Хорошо, хоть танк стоит. И учебные гранаты на рубеже открытия огня заранее разложены.
Потом на ходу стреляешь холостыми. Обозначаешь поражение цели, и снова бегом вперёд. Всё горит, взрывается, дымит, полыхает огнём. Покрышки те же горят греческим ярким неугасимым пламенем с чёрным дымом.
Принимающая сторона старается, как может. Им самим интересно. Палят по-над нашими головами холостыми. Взрывпакеты нам подбрасывают по-товарищески. Под ноги стараются.
Но всё по-доброму. Подбадривают. Улюлюкают, кто как может. Веселятся они, одним словом.
Метров 500 всего полоса эта в один конец, но с препятствиями незнакомыми. Зато интересно.
Бежали до металлического ангара. Метров за 50 до ангара команда:
– Газы!
Немедленно одет противогаз. ОЗК опять же тоже одет. Прорезиненный ОЗК (общевойсковой защитный комплект) с собой на поясе в сумке. Теперь совсем в чёрном дыму бежишь. В ОЗК и противогазе. Ближайшая цель, дверь в металлический ангар.
Перед ангаром встречает некто, тоже в ОЗК и противогазе. Путь указывает в ангар жестом. Милости просим, типа. Открываешь дверь, и бегом в другой конец ангара. Там другая дверь. На выходе табличка горит. Другой человек на выходе стоит. Тоже в ОЗК и противогазе. Руками дальнейшее направление движения показывает.
Отбежал от ангара подальше. До пункта дезактивации. Тебя из шлангов поливают. Опять веселятся поливальщики. У них свои нормативы отрабатываются. После этого всё это прорезиненное добро снимаешь с себя. Противогаз тоже снимаешь. Дышишь свежим воздухом и все обратно в сумки на поясе укладываешь, как получится.
Снова автомат в руки, на ремень через себя, и теперь бегом на исходную. Туда, где начиналось это удовольствие.
- В чём здесь был подвох? – спросите. - Где элементы отбора и отсева?
В этом ангаре, вероятно. В ангаре был настоящий слезоточивый газ. Если в противогазе, то ничего страшного. Ничего не будет. Безвредное это препятствие. И легко преодолимое. Но, как всегда, найдётся самый умный.
Чтобы легче бежать, были люди образованные, которые снимали клапан, чтобы дышать напрямую. Визуально, всё в порядке. Но противогаз у него – бутафория. Всё! Он попал! Слёзы не остановить. На то он и газ слезоточивый. Хоть и мала концентрация. Безвредно практически. Но по шарам врежет. Мало не покажется. И это значит, на вылет намудрил. Теперь, спасибо! До свидания!
И попытка схитрить, задержать дыхание не поможет. Слишком ангар длинный. К этому рубежу подходишь уже весь вымотанный. На нервах. Как ты преодолеешь препятствие, если у тебя противогаз не в порядке? Никак.
И главное. Никаких шуток и поблажек. Всё более чем серьёзно. Жестокие игры на выживание. Подведешь всех по собственной глупости? Тогда, задание не выполнишь. И товарищей подставишь. Рисковать этим никто не будет. Лучше сразу расстаться с таким человеком. Он не прошел проверку.
Потом, больше, уже до зимы на втором курсе, подобных испытаний практически и не было. Но это - отдельный разговор.
В общем, уже через неделю, в каждой из групп поступивших на два, три человека стало меньше. Были и те, кто сам принял решение, что ошибся с выбором. Они думали, что будут учиться как в простом институте. Лекции, семинары, иностранные языки.
Да. Это всё будет. Но потом. Сначала жестокий отбор и настоящая школа диверсантов. Как взрывать и разминировать. Как искать схроны и создавать их в лесу. Как устраивать засады, и как искать диверсантов и бороться с ними.

Глава VI. Рельсовая война, или День Терминатора
Эта глава, моим друзьям,
Олегу и Юре посвящается.
Они и сейчас в Альфе служат.
Везёт им.
Программа подготовки диверсантов КГБ СССР, ничего интересного, скажу я вам. Стандарт. Все, как и везде в КГБ. Высшая школа КГБ СССР, в этом деле тоже не исключение. Летний учебный период. Зимний учебный период. Вот и вся разница. Зато с утра и до вечера. И два раза в неделю занятия ночью. Это? наверное, чтобы по ночам дурные мысли в голову не лезли. И всё время спать хотелось.
Зато мы книжек не читали, газет и журналов тоже. Глаза берегли. Сил только на инструкции и наставления хватало. Хотя, сказать, что совсем ничего интересного не было, так это будет погрешить против истины. Было. Много чего было интересного.
Вот, например интересная дисциплина о том, как поезда под откос пускать. Особенно практические занятия в этом деле интересные.
Знаете ли Вы о том, что в принципе рельсы можно подорвать всего 60-100 граммами взрывчатки? Даже не слышали? Вот и хорошо. Это кстати, какой рельс, и кто это делать будет. Но во время войны были и такие мастера.
Вот пришло у нас время практических занятий. Для этого, прямо в лесу, когда-то давным-давно кем-то была проложена учебная железная дорога. Это чтобы учиться на практике, как заложить. Как отойти. Как работу товарища прикрыть от внезапного появления врага. Что потом делать с поездом, опять же отработать нужно.
Не все же поезда даже гипотетически слитки золота могут везти? Иногда и врагов и вражью технику по железной дороге возят. Значит, следует доделать начатое и камня на камне от врага не оставить.
   Отличный пример, кстати, есть рельсовой войны, которую вели партизаны во время Великой Отечественной Войны. Опыт предыдущего обучения в этом деле у меня уже был. То же самое мы и в разведроте ВДВ изучали, и отрабатывали. Потому я и вызвался показать, что и как делать. Как с врагом бороться нужно.

Такой эксперимент я уже однажды проделывал. Мы старый мост в Бессарабии, на реке Ялпуг для тренировок использовали. Там, помимо старого моста, столбов много из воды торчало. Мы на них тренировались опоры мостов взрывать.
Порешили не заниматься мелочевкой. Лень некоторым было по грязи лазить под мостом. Потому меня и моего товарища, то есть нас двоих, и послали на примере моста показать своё практическое умение подрывать вражьи мосты.
Взяли мы ящик с тем, что в таких случаях положено. Запалы. Верёвки. Полезли в воду. И всё, что у нас было, все к опорам самого моста и прикрепили. Подожгли и дёру.
Когда бабахнуло, то моста больше не было. Совсем не было. Больше в этом месте негде стало учиться минно-взрывному делу.
Естественно потом были разборки. Но обошлось. Это же ВДВ! Приказ был? Был! Инструктаж был? Был. Технику безопасности соблюдали? Соблюдали! Что так получилось, мы не виноваты. Сколько дали, столько и использовали.
Про то, что каждый должен был попробовать сам, по одной шашке заложить, о том речи не было. Вот сколько на роту дали – по штуке, по две на человеко-десантника – вот столько мы за раз и использовали. За всех и сразу. Это вам не пусковые установки с ракетами уничтожать. Там гранаты хватит. Но лучше тротилом. От гранаты далеко не убежишь.
Так, что не стало тогда больше старого моста через речку Ялпуг.
Говорят, что последний раз этот мост так далеко и высоко летал еще в самом начале войны. Когда наши отступали. Его потом немцы с румынами восстановили. А мы опять всё уничтожили. На будущее, наверное.
А что об этом деле командиры в городе узнали, так это только потому, что грохот взрыва они за 12 километров услышали. Громко мы тогда бабахнули.

Вот и в этот раз, был задан простой вопрос:
- Кто имеет опыт, и кто сможет?
Я вызвался. Снова инструктаж. Снова вопросы о технике безопасности. И снова приказ. Есть приказ, дело теперь за малым. Приказ нужно выполнять. Теперь только взрыватель был электрический, и провода следовало замаскировать в траве и землёй присыпать, чтобы враг не нашел.
Так, как всем в нашей школе диверсантов, как всегда, было лень и не интересно по одной шашке по очереди закапывать под рельсы, ползать на пузе по 50 метров туда и обратно с ящиком и проводами, все поделились со мной своими гипотетическими богатствами.   
    Прополз, как полагалось. Наблюдали все из окопа. Заложил. Замаскировал. Преподаватель сбегал, проверил, верно ли всё сделал? По инструкции ли? Похвалил.
- Молодец, – говорит.
Потом я кабель протянул до самого окопа, и замаскировал его. Снова преподаватель проверил.
- Хорошо! – говорит он.
Сбегал, установил запал. Вернулся в окоп, подключил провода и бабахнул, как только добро получил.
Оно как громыхнуло! Рельс потом метрах в 30 нашли вместе со шпалами. Нам то что? Мы в безопасности. Мы в окопах с брёвнами в три наката и плитами сверху.
Правда, огонь холостыми по воображаемому врагу мы открыли не сразу, а чуть попозже. Так сильно грохнуло, что пришлось подождать, пока отголоски взрыва совсем иссякнут, и земля сыпаться с неба не перестанет.
И что же Вы думаете? На этом всё. Больше в этом лесу и этом месте никогда и никого не учили рельсовой войне. Так бабахнуло, что порешили больше этим делом и в этом лесу не заниматься. Рекомендовали найти место подальше от цивилизации. И не ближе чтобы, чем за 100 километров. От греха подальше.
Начальники, во главе с полковником Бояриновым быстро прибежали. Построили. Посмотрели на нас. Григорий Иванович внимательно посмотрел на нас, и говорит:
- Травников! Твоя работа?
- Так точно!
- А ты в курсе, что на этом месте и на этом участке железной дороги и до войны, и во время, и потом, столько лет и столько людей знаменитых учились? Нет? А теперь что? Ты сколько заложил?
- Сколько было, столько и заложил.
- Всё ясно.
И уже к руководителю занятий:
- А ты куда смотрел?
- Да я и в мыслях не держал, что он всё потащит с собой и заложит, – отвечает. - Смотрю со стороны. Интересно было, как получится у него.
- Ладно, - говорит. - Занятия повторить. Но только теперь будете пеньки взрывать. Каждый по одному пеньку чтобы нашел и навыки отработал. И чтобы больше чем по одной шашке в руки не выдавать.
Я потом у Григрия Ивановича по случаю спросил, как это он сразу догадался, что это я был? Он мне и говорит:
- У Вас на курсе всего два десантника. Один – Товхелидзе. Он в наряде. И ты! Чего тут гадать? Ясно дело, что энтузиасты.
Мы потом, когда учились пластитом двери железные аккуратно так срезать, чтобы по минимум грохота было и пыли, преподаватель в счёт личной моральной компенсации, попросил меня только со стороны за этим процессом понаблюдать. Но если совсем серьёзно, то читатели вряд ли могут даже представить себе ту огневую мощь, с которой спецназ КГБ СССР мог и спецназ ФСБ РФ может обрушиться на врага.
Был я тут недавно на переподготовке офицеров запаса вместе с одним подразделением ЦСН ФСБ РФ, или группы «А». То есть Альфа. Засаду на БТР отрабатывали.
Когда атаковали, то его изнутри вообще разорвало, БТР этот. По нему армейские уже года три как работали. Мастерство своё и меткость свою оттачивали. То есть его вообще раздуло как шарик и разорвало. Он потом еще и горел долго. Хотя уже давно гореть не должен был. И так в нём все давно сгорело, что даже теоретически гореть могло.
И снова незадача. Сказали, чтобы мы больше на этом полигоне так не работали. Просили, только с пистолетами приезжать пострелять. Или другой полигон найти. Побольше.
Но это не мы виноваты. Это русское оружие такое мощное. Да и не болванками мы атаковали с гранатомётов, а настоящим оружием.
А это знаете, какая морока, мишенную группу каждый раз по-новой создавать? За триста метров мишенную обстановку организуешь из ящиков. И первым же выстрелом она в мелкие щепки. Совсем в труху. Что остальным делать? Где столько ящиков набрать? И главное, никто не промахивается.
Так, что максимализм в борьбе с врагом, это исключительно русская традиция. Что с врагом ещё делать? Был бы приказ Родины.
Вот и нас так в Высшей Школе КГБ СССР учили работать качественно и эффективно. Такие дни, «днями терминатора» называются. А во время учебы в Школе КГБ СССР, это просто была обыкновенная учёба в школе советских диверсантов.

Глава VII. Тропа следопытов
Если есть желание победить, то следует думать. Много думать. Думать за себя. Думать за своих товарищей. Думать за противника. Это как на охоте. Нужно знать повадки зверя и думать как он. Потом набраться терпения и ждать. Тогда зверь обязательно попадётся, и добыча будет вашей. И еще немного нужно везения, умений и навыков.
Учебная война - это как игра. Один день, одна группа охотится на другую. В другой раз, они охотятся за нами. Вот они, наши условные противники, получили задание пройти к заранее указанной точке скрытно и незаметно. У нас задача другая. Сделать нужно так, чтобы скрытно у них выполнить проход не получилось. И чтобы в пункт Б они не попали. Задачка на сообразительность. Потому, что путь противника пролегает из пункта А, в пункт Б. Но как пролегает? Как они пройдут? Где и как их перехватить?
Из средств противодействия у нас всего-то - сигнальная мина. Её следует установить так, чтобы противник её не обнаружил. И мало того, чтобы даже случайно не нашел, но нужно сделать так, чтобы устройство обязательно сработало.
Летнее раннее утро. Лесное озеро. Густой туман. Вдоль берега тропинка. Между лесом и тропинкой густая, высокая трава. Время пять утра с минутами. Только ночь закончилась. Прохладно и сыро. Подмосковный лес, одним словом. И в него пора возвращаться.
Не успели. Есть! Со свистом и грохотом вылетает одна ракета, вторая, третья. Группа противника обнаружена. Мы победили. Враг не прошел.
Легкое задание. Мы за противника хорошенько подумали. И установили сигнальную мину на растяжке не на тропу, а рядом. В высокой траве.
Не ошиблись. Подумали так:
- Пойдут по тропе, обязательно оставят следы. По следам потом найдём и догоним, если что. Время будет. Но если пойдут по тропе, а там растяжка, то обязательно обнаружат. Снимут. И не отдадут. Скажут, что не нашли. Зачем нам такие заморочки? Мы будем искать. Враг-соперник потешаться.
Решили, что лучше поставить рядом с тропой. Между нею и лесом. Прямо в траве и по диагонали. Не ошиблись. Сработало. Один ноль в нашу пользу.
Вся учёба в Высшей Школе КГБ СССР на этих месячных летних продвинутых курсах диверсантов потом сильно пригодилась. Много-много лет спустя сидим с товарищем, пьём чай. Тогда уже на нас с товарищем охотились. Мы с ним проскользнули и сидим у знакомого лесника в гостях. Ждём, когда они нас ловить перестанут. Бесполезно ведь. Мы уже прошли. Мы уже в пункте Б.
   Сидим в сторожке. Огонь в печи горит. Греемся. Слышим, сигналка сработала. Потом другая. Третья. Такое впечатление, что они специально так идут нас искать, чтобы постоянно на сигнальные мины натыкаться и на том месте спотыкаться и палиться. К утру они устали, внимание притупилось. А мы их ждём, чтобы чаю горячего после бессонной ночи в лесу предложить. В порядке компенсации за наш выигрыш.
Но так бывает не всегда. Прятались мы в лесу в другой раз. Ждали, конечно, но надеялись, что к контрольному времени не успеют. Уверены были, что они, ни лагерь не найдут, ни скрытно не подберутся. Нашли. Подобрались. Мы и пошевелиться не успели. Оказалось, они дважды не поленились через соседние ущелья и горы пройти. Обошли они нас. А мы думали, поленятся ночью по лесу бродить и по скалам в дождь плутать. Не поленились. Они с собой верёвки для этого брали. Предусмотрели наши хитрости и коварности.
Зато бывало и так, что обнаружили уже нас только тогда, когда кто-то случайно ночью наступил на подкравшегося к лагерю в лесу нашего. Случайность, однако. Не иначе. Часового мы обошли незаметно. А чего его коллега-противник выполз из палатки и полез в чащу, в сторону от тропинки - для всех сиё уму не постижимо и не предсказуемо. Ничья получается.
Он потом рассказывал, что специально наступил. Увидел мол. Подкрался. И наступил. Но мы ему не поверили. Цену своей проницательности набивает. Знаем мы это. Сами такие.
Но это только на учениях так всё ровно бывает. Товарищ в одном месте раз двадцать ходил. И ничего. Домой вернулся без единой царапины. Другой там же пошел и подорвался. Неудачно подорвался. Но это война. Там враг подл и коварен.
А пока, целый месяц нас в Высшей Школе КГБ СССР учили и гоняли до седьмого пота. Это чтобы случайностей никогда не было. Всё ради нашего везения в будущем. Но это всё во время учебы в школе диверсанта по программе месячной подготовки интересное на этом и заканчивается.
Всё остальное, рутина. Не для романов сюжет. Каждый день стрельба. Днём и ночью. Каждый день топография. Каждый день ориентирование. Каждый день лесные прогулки. Вся разница от туристов, что у нас еще и автоматы с собой, и другого всякого снаряжения в довесок. Еще ящики всякие. Чтобы более правдоподобно было, вместо боеприпасов в этих ящиках камни и песок для весу.
Зато свежим воздухом на природе надышались. Отдохнули в августовских турвоенпоходах по подмосковным лесам. Настоящий месячный курорт-санаторий. И питание отличное.
Хотя Джи Пи эСов тогда еще не было, и все координаты определялись по другим приборам - по картам, по луне и солнцу - экзамены и зачёты были лёгкими. На одном дыхании сдали. И на полигоне никто из автомата и пистолета не промахнулся.
Но время скоротечно. Особенно тогда, когда интересно.
В предпоследний день лета стали собираться в город. Сдали оружие. Сдали снаряжение. Но с преподавателями, лесными жителями, пока насовсем не прощались. Только до зимы расставались.
Нам так и сказали:
- Добро пожаловать зимой. Будем ждать.

Глава VIII. Последний день лета

В августе 31 один день. Это, наверное, специально так задумано. Как и в декабре. Дополнительный день, чтобы успеть приготовиться к чему-то новому.
Накануне, 30 августа, подведены итоги. Кросс пробежали за просто так. Всего пять километров. После обеда, вместо занятий в классах, раздача поощрений, указаний, рекомендаций и команда приступить к сборам своих вещей. Утром, в последний день лета отъезд в Москву. Куда именно едем, еще никто не знает. Но на то и служба, что абсолютно каждый уверен, что есть и куда ехать, и есть те, кто уже нас ждёт и всё приготовил.
Но рано утром 30 августа было и другое событие. Приехал заместитель начальника школы. Всех построили перед домиками. За несколько дней до этого, всем нам выдали удостоверения сотрудников КГБ СССР. Несмотря на то, что там было написано, что каждый из нас является всего лишь слушателем Высшей Школы КГБ СССР, это было полноценное удостоверение сотрудника самой могущественной спецслужбы в мире.
Полдня после этого был инструктаж. Когда можно показывать или предъявлять удостоверение. Кому можно показывать и предъявлять, кому нет. Какие права и какие теперь у нас обязанности. Опять же ответственность. Теперь мы, самые что ни на есть настоящие сотрудники КГБ СССР со всеми вытекающими отсюда последствиями. Теперь, если только нет какого особого задания и поручения, удостоверение сотрудника должно быть всегда при себе. Всегда с собой. Если только не поступит особого приказа.
Заодно, кстати, выдали и наши паспорта. В городе и везде крутитесь, как хотите. Обходитесь паспортом. Считайте, что «ксива» - это всего лишь пропуск куда положено. Удостоверение личности для своих. Если только не будет особого приказа. Тогда удостоверение сотрудника КГБ - это тоже оружие. Оно даёт множество прав и накладывает не меньшее количество обязанностей. Иногда она действует покруче пистолета.
- Помните, - сказали, - что теперь вы представляете КГБ СССР. Но и КГБ СССР с этого момента стоит за вашей спиной. Весь ее, организации, авторитет - есть подтверждение ваших полномочий. И будьте уверены в том, что в случае необходимости организация сумеет убедить в обратном.
Но предупредили, что и злоупотребление будет караться жесточайшим образом. Особый акцент сделали на том, что утеря личного удостоверения сотрудника КГБ СССР, есть ЧП для всей организации. Личная ответственность примерно такая же, как и при утере оружия или секретных документов.
В тот день, когда нас построил заместитель начальника Высшей школы КГБ СССР рано утром, стало ясно, что никто шутить не собирается. Ответственность будет наступать незамедлительно. И это было тут же продемонстрировано.
После обыкновенной процедуры, сопровождавшей каждое построение при прибытии высокого начальства в любое воинское подразделении, капитан первого ранга Александров приказал:
- Всем проверить у себя наличие удостоверения сотрудника.
Затем, поступила его следующая команда:
- Тем, кто забыл и не имеет с собой удостоверения сотрудника КГБ СССР, выйти из строя!
Как строго ни инструктировали всех новоявленных сотрудников ЧК при выдаче удостоверений, из строя вышло пять человек.
Дискуссий и разборов полётов никаких особых не было:
- Каждому трое суток ареста! – прозвучала команда. Отбывать будете потом. В Москве. Командирам курсов доложить об исполнении. Сейчас немедленно и бегом в расположение. Вернуться с удостоверением в строй.
Так что в этот момент было один раз и навсегда всем нам было показано, что самое надёжное место хранения удостоверения сотрудника, это носить его с собой, когда положено.
Как только в строй вернулись посланные за своими документами, началась рутина, обычная для любого воинского коллектива. Что планируется делать? Кто в наряде? Кто куда послан или убыл по срочным делам? Мы стоим, командиры решают. Под конец рутины, традиционные команды:
- Равняйсь. Смирно. Вольно. Разойдись.
«Всё!» - думаем. – «Перекурим, построимся через десять минут, и строем на завтрак». Думаем, что обсудим тему дня: - «Не повезло же некоторым». Но все ошиблись. Не это была тема этого дня. Всё было в разы круче. Далеко разойтись не успели. Новая команда капраза:
- Строиться. Равняйсь! Смирно! Первая шеренга, два шага вперёд. Предъявить удостоверения к осмотру!
Как только все команды были выполнены, заместитель начальника школы пошел по рядам и лично проверил удостоверение сотрудника КГБ СССР у каждого.
У каждого, но не совсем. У двоих удостоверений не оказалось. Они просто схитрили, и решили, что пронесёт. Потому и не вышли из строя, когда была дана команда выйти тем, кто забыл взять удостоверение с собой. Не пронесло. И вот что произошло дальше.
Всё дальнейшее было настолько для всех неожиданным, что стало уроком для всех, на всё время нашей дальнейшей учебы и службы. После окончания проверки документов двое встали перед строем. Проверяющий отдал приказ, который был оформлен в этот же день:
- Слушатели Высшей Краснознамённой Школы КГБ СССР имени Феликса Эдмундовича Дзержинского, - далее прозвучали их звания и фамилии, - за нечестность, отчислены из школы.
Вот это был шок для всех. Всё. Шутки закончились.
Потом кстати, тем, кому дали по трое суток в тот день, так их и не отсидели. Вначале из-за занятости по учебе экзекуция откладывалась. Но о её неотвратимости постоянно напоминалось. После первого же полугодия за отличия в учёбе взыскание с них было снято.
Вот собственно и всё.
31 августа 1978 года, после обеда, на автобусах мы выехали в столицу нашей Родины – город-герой Москву.

Часть III. Дом на Белорусском
Глава I. Место для старта
С этого места сегодня стартуют черные Гелендвагены с выпускниками Академии ФСБ РФ. Шутка. 31 августа 1978 года мы приехали на улицу Мичуринский проспект, практически на гигантскую стройку Москвы.
КГБ СССР строил МУЦ. Московский учебный центр КГБ СССР. Почти напротив МУЦ по диагонали возводилась Олимпийская деревня. До Олимпиады-80 в Москве оставалось чуть меньше двух лет.
В то время еще никто в этом месте не учился. Успели построить только огромное общежитие в несколько этажей.
Условия для проживания были отличные. Настоящая гостиница. Думаю, что большинство поступивших в Высшую школу КГБ СССР у себя дома о таких комфортных условиях даже и не помышляли.
Подготовка шпионов и контрразведчиков начиналась с самого простого. С быта. Проживать предстояло в двухкомнатных номерах. Одна комната – шкаф, письменный стол для работы и две кровати. Другая – то же самое, но три кровати.
Комнаты выходили в просторную прихожую. В прихожей шкаф для верхней одежды и обуви, дверь в ванную. В ванной умывальник, душ, а у некоторых даже настоящая ванная, санузел. Большое зеркало. Теплая и горячая вода.
Из прихожей выход в широкий коридор с длинным ковром через все два крыла, в обе стороны от главной лестницы. На каждом этаже и у каждого крыла огромный холл с диванами, мягкими креслами, огромными окнами с занавесками и телевизором.
    На каждом крыле этажа свой дежурный. У него стол, сейф на всякий случай, лампа и телефон без кнопок. Либо он может позвонить дежурному, либо ему позвонят, если что нужно узнать. Дежурный, это чтобы чужие не шастали. Все своих знали в лицо.
В общем, если бы не красная лампа и звонок тревоги рядом с дежурным, то можно считать, что мы приехали проживать в стандартную советскую гостиницу звезды так на четыре.
Поселили нас вовсе не кто как хотел, а как было определено сверху. Просто зачитали список, кто с кем и в каком номере живёт, и каждому раздали ключи. Уходишь, ключи сдаёшь. Приходишь, берёшь. Главное, не забывай расписываться в журнале у дежурного по крылу.
Наш курс занял всё крыло.
Внизу, на первом этаже огромная столовая и буфет, которые работали с 6-00 и до 18-00 одна и с 6-00 и до 22-00 второй соответственно.
Чуть не забыл о самом главном. Только приехали, выдали стипендию. Первый курс получал по 95 рублей каждый. В советские времена инженер получал по 120. И по 120 рублей мы стали получать уже на третьем курсе.
С учетом того, что есть рабочая одежда, форма, а в столовых и буфете советские цены на всё, то жить можно было.
Правда, проезд по Москве для нас платный. Метро, троллейбус, автобус, электричка. Везде следовало платить. Даже когда в форме. Именно это и вызвало удивление у кассиров и контролёров. Тогда платили только офицеры и прапорщики. Другие военнослужащие нет. Но мы то - сотрудники КГБ, хотя и в форме курсантов связистов. Так что привлекали внимание. И денег с нас отказывались брать. Нет. И всё тут. Что МЫ? Армию свою содержать не сможем?
Я со своими коллегами по учебе и комнате решили жить по-Рахметовски. Сняли тут же двери со шкафа и разместили их на кроватях под матрасами. Чтобы на жестком спать. Хорошо хоть, гвоздей у нас под руками не оказалось.
В этой комнате мы прожили целых два года. Первые два года жили только в общежитии. Только на казарменном положении. С третьего курса можно было тем, кто был женат или женился, жить в городе с семьёй. А с четвёртого курса – хочешь, живи в общежитии, хочешь - снимай квартиру. Твоё личное дело.
В 22-00 построение и отбой. Но ясно дело никто спать не пошел. Кто в холе сидел, кто по комнатам. Но поговорить было о чём. И главная тема, что будет завтра?
Завтра первое сентября. Что нас ждёт?
Никто пока не знал. Все подозревали, что будет что-то новое. Интересное. Но новое превзошло все ожидания. Нас ждал дом на Белорусском. Мы уже знали, что будем учиться в этом доме. Хотя никто пока его и в глаза не видел. И никогда не бывал в нём.
Всё самое интересное обещало быть завтра.

Глава II. Первый день осени
Первый день осени, традиционно это первое сентября, день знаний, день начала занятий во всей стране. Нормальные люди идут в первый класс. Мы пошли на первый курс.
В 6-00 подъём. Построение. Маршрут следования весьма специфический. Через стройки и овраги на станцию электричек Очаково. На электричке до Киевского вокзала. Пересадка в метро. На метро до станции Белорусская. По эскалатору наверх. Через мост на Ленинский проспект.
И вот он - тот самый знаменитый Дом на Белорусском. Дом, в котором теперь предстояло провести пять лет. Однако это только тому, кому повезёт. Марафон на выживание продолжается. До финиша однозначно дойдут не все. И даже не половина. Но таковы правила игры.
Без десяти восемь построение на третьем этаже. Теперь это наше крыло. Здесь наши классы и аудитории. Но сейчас всем следовало пройти в актовый зал Школы.
Теперь пришло время узнать самую для нас страшную тайну. Тайну о том, кто, где и как будет учиться. Не прошло и четыре месяца, как я приехал в Москву.

Глава III. Китайский синдром
Китайский синдром, говорите?
Заинтриговал?
А Вы как хотели.
Лично Я, как и все остальные ждал этого дня и момента четыре месяца. Кое-кто пребывал в счастливом неведении и побольше. Год с лишним.
Оказалось, что теперь нас стало гораздо больше, и к нам на курс, как и на другие факультеты добавились те, кто не поступил в прошлом году, но теперь закончил рабфак, или курсы годичной подготовки на поступление в Высшую Школу КГБ СССР. Они вернулись из отпуска, аккурат, к первому сентября.
Теперь понятно стало, что будет с теми, кто не прошел по результатам экзаменов в этом году при поступлении. Но так, как они уже прошли тщательную проверку на местах, то зачем делать лишнюю работу. Проще было за год подготовить к экзаменам, если оказалось недостаточно на это двух месяцев. Оказалось, что КГБ кадрами не разбрасывается, и если уж ты прошел первичный отбор, и есть желание, то тебя обучат, научат, и подготовят.
Это только потом мы узнали, что первичный отбор в Школу был столь строг, что в конечном итоге среднеарифметически только один из 36 стал слушателем Высшей Школы КГБ СССР.
И это только из тех, кто уже знал, куда он точно будет поступать. А ведь отбор был еще до этого. И какой отбор. О-го-го был отбор.
Но сейчас я не об этом.
В Доме на Белорусском был огромный актовый зал для больших собраний, торжественных мероприятий, иных торжественных случаев и общих партийных и комсомольских собраний.
Вот такой случай и наступил.
В зале собралась часть первокурсников, которые будут учиться именно здесь и именно на одном из двух факультетов. Назовём их условно Восточным факультетом и факультетом Азии и Африки. Восточный факультет – это контрразведка. Факультет Азии и Африки - это разведка. Причём для факультета разведки – это первый набор. Такого еще в КГБ не было. Все им, поступившим, завидовали.
Так как разведка всегда первая, с них и начали. Тем более, все нормальные люди сдавали по четыре экзамена, а мы пять. Мы сдавали еще и географию – что было неожиданно и внепланово. Но кто бы рассуждал? Время же на подготовку дали? Дали. Поступили? Поступили. Значит, так оно и должно было быть.
На трибуну вышли начальники. И генералы. Начальник Школы. Начальники факультетов. И естественно, партийное руководство.
Начальник факультета разведки, вообще классный был начальник. Самый либеральный в истории Высшей Школы КГБ СССР. И работы у него было пока мало. Всего один курс. Он за своих вообще всегда бился. Отстаивал каждого, если что не так. Понятно было, что он генерал условный. Нет. Генерал он настоящий. Только всю жизнь не в форме проходил. Потому и отношение ко всем у него было соответствующим. Только у них на факультете могло так быть, чтобы половина в форме, а половина в гражданке. Причём кто в костюме, а кто как получилось и во что горазд. И их генерал на эту пестроту и плюрализм в одежде вообще внимания не обращал. Он был как Ленин. Все время повторял. Учитесь, учитесь, учитесь. Повторял, как заклинание.
Как только представитель из центрального аппарата КГБ нас поздравил с поступлением, и начальник Школы вместе с гостями убыли работать по своим планам, на что всё про всё ушло минут максимум десять, и что нам особенно понравилось, началось другое священнодействие.
Для всех то, что теперь происходило, было полным сюрпризом. В том, что потом произошло, ни тогда, ни даже сейчас, по прошествии стольких лет, никому никакой логики обнаружить не удалось. Никакая аналитика не в помощь. Вероятно, это была судьба. Но уже и сейчас это тем более не важно.
Стали зачитывать список факультета разведки. Фамилия вам ни к чему. Они, как и имена, могли быть любыми. И даже документы могли быть подлинными. Не это важно и интересно.
Просто представьте себе картину. Начальник первого и пока единственного курса факультета разведки школы лично читает список:
- Звание, фамилия, группа, турецкий.
- Звание, фамилия, группа, фарси.
- Звание, фамилия, группа, арабский.
- Звание, фамилия, группа, тайский.
- Звание, фамилия, группа, хинди.
- Звание, фамилия, группа, суахили.
- Звание, фамилия, группа, кхмерский.
- Звание, фамилия, группа, лаосский.
- Звание, фамилия, группа, тагальский.
- Звание, фамилия, группа, кхмерский.
- Звание, фамилия, группа, бирманский.
- Звание, фамилия, группа, амхарский.
- Звание, фамилия, группа, банту.
- Звание, фамилия, группа, хауса.
- Звание, фамилия, группа, иврит.
- Звание, фамилия, группа, индонезийский.
Я даже не сразу и понял, что речь идёт про меня, так завораживающе звучали названия языков мира, которые теперь предстояло выучить за пять лет учебы и знать их в совершенстве.
Индонезийский, так индонезийский.
Но была странность. Дело в том, что мы, те, кто должен был учить индонезийский и японский, были до этого совершенно в другой компании. Разницы особой конечно нет. Но слово разведка звучит круто. Контрразведка - это конечно тоже ничего. Но несколько иной статус. Разведка в Школе, это, считай, те же что и в МГИМО или ИСАА МГУ учатся. Они потому так и общались между собой, и документы им соответствующие, когда надо выдавали, чтобы заранее друг с другом познакомились. 
Зато всё самое интересное началось потом. Факультет разведки сменил начальник первого курса Восточного факультета. И начал читать свой список и перечень. И если до этого всем было весело и непонятно, то теперь дальнейшее чтение стало совсем размеренным и без всяких там новаций. Это чтение напоминало неспешное течение реки Янцзы или Хуанхе в их устье, перед впадением в моря Мирового океана:
- Звание, фамилия, группа, китайский.
- Звание, фамилия, группа, китайский.
- Звание, фамилия, группа, китайский.
- Звание, фамилия, группа, китайский.
- Звание, фамилия, группа, китайский.
- Звание, фамилия, группа, китайский.
- Звание, фамилия, группа, китайский.
- Звание, фамилия, группа, китайский.
- Звание, фамилия, группа, китайский.
- Звание, фамилия, группа, китайский.
- Китайский…
- Китайский…
- Китайский…
Слово китайский повторялось и повторялось как оказалось более ста раз. Было ясно, кто у нас главный противник, или природный друг и соратник.
Не знаю, как у кого и где, но это был настоящий китайский синдром.
Правда и здесь не обошлось без приключений.
Монотонность звучащих званий, фамилий и волшебного слова китайский вдруг прервалось неожиданным заявлением с места:
- А я не хочу китайский учить!
Повисла некая немая пауза и все увидели явное удивление на грани растерянности на лице зачитывавшего судьбоносный список распределения языков.
От удивления глашатай будущего и распорядитель судеб растерянно опустил руки и с просьбой на уровне мольбы о помощи повернул голову к президиуму, который и сам в свою очередь не сразу понял, что произошло.
Начальник восточного факультета пришел в себя первым:
- Фамилия?
Услышав звание и фамилию, удивлённо спросил:
- А какой язык Вы бы хотели учить?
- Английский.
- Почему?
- А зачем мне китайский?
- Всё ясно. Не хотите, и не надо. Спасибо. До свидания. Вы отчислены. Покиньте помещение. Проводите товарища, - это генерал уже обратился к своему помощнику. - И чтобы я его больше не видел и не слышал! – добавил он, тихо, выдержанно, спокойно и без всяких эмоций.
И всё. Больше никто и никогда о нём, пожелавшим высказать своё желание учить английский, не слышал и его не видел. Наверное, уехал сразу домой.
Желающих отказаться от изучения китайского языка больше тоже в этот день не было. Все вдруг прониклись важность выбора, сделанного кем-то за них.
Правда потом, бывали случаи, когда несмотря ни на какие старания, некоторым язык так и не дался. Как ни старались, не пошли иероглифы. Но их просто перевели учиться в другое здание, и на другой факультет. Юристы и следователи без знаний иностранных языков тоже были нужны.
Зато это происшествие хоть как-то оживило монотонность происходящего. Тем более, что список, содержащий в себе волшебное слово китайский, еще не был зачитан и на половину. Правда в конце его дополнили словами - корейский и вьетнамский. Но это была капля в китайском море.
После распределения вдруг стало понятно, что есть некая нестыковка. Японцы и индонезийцы были зачитаны в списках факультета разведки, но мы уже месяц обитали в составе, как оказалось, группы восточного факультета.
Всех, кроме индонезийцев, отправили в выделенные каждой группе классы. Кроме нас. С японцами почему-то всё порешали сразу.
Теперь нас семеро индонезийцев сидит в огромном актовом зале. В президиуме на сцене, в гораздо большем количестве старших офицеров и генералов, идёт совещание о том, что с нами делать.
Минут через десять порешили оставить нас пока на Восточном факультете, но считать себя слушателями факультета разведки. Пока! Причём слово «пока» вселяло в нас уверенность в некое светлое будущее и некую избранность, которая всегда сочетается с неопределённостью и её дополняет.

Эта неопределённость продлилась почти пару месяцев. То нас переводили на другой факультет, то возвращали обратно. В итоге вернули к китайцам насовсем.
Не последнем аргументом в этом споре, как оказалось, был и вопрос о том, какая самая мощная и экономически влиятельная диаспора в Индонезии? Китайская? Вот пусть и привыкают к китайцам. Китайскую культуру и историю заодно поизучают. Пригодится. Заодно и японцы пусть тоже остаются на Восточном факультете.
Вот так, на ходу всё и решилось.
К слову о выборе языков, английский язык все равно учили. Только со второго курса. Но и там были свои особенности. Просто после усиленного изучения любого восточного языка, русский акцент в любом европейском языке как рукой снимет. Проверенно практикой.

Глава IV. Китайский синдром в реале
Попал Я на Восточный факультет Школы, где из 10 девять китайцы. Вернее те, кто учил китайский язык. И ни разу не пожалел. Хотя моя страна Индонезия и еще Малайзия, но ни разу не пожалел, что в обучении был китайский уклон.
Приехали однажды ребята с языковой практики. Те, что постарше. На год в то ли Сингапур, то ли в Макао, то ли в Гонконг, то ли на Тайвань с дипломатами ездили совершенствоваться в китайском языке и изучать культуры китайцев. Вот какой интересный случай рассказали. Из раздела национальной психологии это повествование. Хотя, наверное, это характерно для всей Юго-Восточной Азии.
Но вначале анекдот. Политический. Сейчас можно.
Тогда, в конце семидесятых, начале восьмидесятых он, анекдот этот, был вообще сильно популярен. Как и джинсы. Говорят, что его даже Леониду Ильичу Брежневу рассказывали. Он заценил. Ветераны, они вообще юмор ценили и понимали. А у тех, кто за полсотню раз на Малую Землю под Новороссийском под огнём на торпедных катерах сходил, так с юмором и вовсе нормально было. Потому столько и свидетелей, и очевидцев нашлось у него, что с ним лично тогда пересекались. Туда с десантом. Обратно с ранеными. Пока самому челюсть не разворотило. Это вот почему он с такой дикцией был. Только стеснялся рассказывать.
Но вернусь к анекдоту.
Джинсы тогда должны были быть потёрты-потёрты. Мода тогда такая была. На потёртые джинсы.
Вот сидит Владимир Ильич Ленин на ступеньках Смольного и делом занят. В руках у вождя мировой революции большой кусок красного кирпича. Он им усердно и увлечённо трет брюки на бёдрах.
Подходит к нему Феликс Эдмундович Дзержинский, и спрашивает:
- Чем это Вы, Владимир Ильич заняты?
- Леви Страус должны быть Леви Страус, дорогой Феликс Эдмундович! - отвечает Ленин.
И продолжает свой труд.
Так вот. Возвращаюсь к вопросу об особенностях национальной психологии.
Вернувшись с языковой практики, один из изучавших в Школе китайский язык рассказал такой забавный случай.
В те далёкие от нас времена, настоящие джинсы стоили неимоверно дорого. Рублей так за 120. Целая классическая месячная зарплата инженера средней руки или МэНээСа (Младшего научного сотрудника). Дорого, в общем.
Однако иметь настоящие джинсы было весьма престижно и модно. И не каждому по карману. Потому средств не жалели. Даже комсомольцы. Приобретали и доставали несмотря ни на что.
Если же повезло, то носили их до самого их конца и издыхания. Пока была возможность, и они не расползались совсем, то чем они были потёртее, тем это было моднее и тем больше было уверенности в аутентичности и тому, что это были настоящие, американские джинсы, а не какая-то там Индия или Венгрия с Польшей. О Турции тогда и речи пока не было.
С собственными джинсами так свыкались, что расстаться с ними не было никаких сил. Тем более, если джинсы оказывались в размер, то считай, что повезло три раза в одном.
Во-первых, сам факт того, что джинсы вообще есть.
Во-вторых, что это были настоящие джинсы знаменитого на весь мир производителя с настоящими брендами и заклёпками.
В-третьих, что джинсы оказывались впору и по размеру. Их не нужно было ушивать. Хотя на крайний случай допускалось их подшить, чтобы по длине подходили.
В общем, один из наших, привез с собой туда, за бугор, за границу свои любимые джинсы, которые могли в любой момент порваться и разлезться на обыкновенные тряпочки.
Привёз он их с целью приобрести за рубежом точно такие же. Чтобы и бренд тот же, и фасон по моде, и размер по фигуре.
Тут, ему, кто-то возьми и посоветуй пойти в торговые ряды на рынке и там, на месте и по дешёвке заказать точно такие же у китайских торговцев.
Он сходил. Договорился с торговцем-китайцем, чтобы ему достали и продали точно такие же джинсы, как его любимый образец. Чтобы размер был тем же, марка производителя та же. В общем, как было им сказано китайцу на чисто китайском языке:
- Точно такие же.
Сговорились в цене. Определились остановиться после торгов на трёх американских долларах. Что в рублях по ценам чёрного рынка было 18 рублей, а по курсу Центробанка и вовсе один рубль 86 копеек. Это являлось вполне приемлемым и выгодным.
Китаец пообещал решить вопрос быстро, и сказал, чтобы за покупкой пришел в 12-00 следующего дня. А еще попросил оставить образец, чтобы ничего не попутать. С неким сомнением за сохранность сокровища, наш товарищ согласился.
На следующий день приходит он за заказом. Китаец не обманул. Ровно в 12-00 ждал в своей лавке из картона. С улыбкой протягивает ему двое джинсов. Старые джинсы заказчика и новые джинсы, как заказывали.
Однако проблема. Какие из джинсов старые, а какие новые определить не представлялось возможным. Джинсы были абсолютно тождественны во всём. Не только в дырках, потёртостях, разрывах. Но и в брендах, размерах, заклёпках.
То есть то, что для нашего, советского человека и гражданина, понятие «точно такие же», это одно, а у китайца подразумевало все точно такое же во всём, но несколько иное. Такое же даже в деталях, а не только в наиболее важных свойствах, и даже с учётом в степени изношенности.
А что? Мастерство и есть мастерство. Ведь их, джинсы эти, в ручную изготовили и довели до соответствующей кондиции в срок, и по-честному предоставили за ранее оговорённую плату.
Это и есть особенности китайского менталитета. Сказал точно такие же? Сказал. Просим!
Чтобы хоть как-то компенсировать издержки и особенности нашего национального сознание, открою другую страшную тайну из советской реальности. Значительная часть этих самых настоящих американских джинсов шилась, как принято говорить, на Малой Арнаутской в Одессе.
И это истинная правда. Джинсовая ткань и нитки – контрабанда морем или через Грузию. Заклёпки и фурнитура из Турции и Италии. Восьмерка вручную. И никто одесский образец от подлинных американских джинсов ни при каких условиях не отличит. Наверное, даже ручное производство покруче по качеству будет, чем штатовская массовка. Но кто ж тогда на это внимание обращал?
Вернувшийся еще долго ходил и два одинаковых образа изношенных джинсов показывал для подтверждения правдивости своего рассказа.
Так, что национальный менталитет, это явление, которое следует всегда учитывать.
Вот, к примеру, тот же торговец мелочовкой, но индонезиец. Хотите испортить ему настроение? Просто спросите, сколько стоит его вещь. И сразу, не торгуясь, дайте ему рупий столько, сколько он сказал. Всё! Нет ему больше в жизни счастья. Изведёт он себя на нет сожалением, что не назвал цифру побольше. Практически катастрофа для него, эта ошибка.

Глава V. Язык и курение
Вот вам занимательный вопрос:
- Как быстро выучить иностранный язык, или к вопросу о роли курения в изучении иностранных языков?
Как Вам такой подзаголовок? И ведь я не шучу. Я только расширяю перечень обязательных условий, необходимых для эффективного освоения любого иностранного языка.
Только, есть просьба. Прочитав этот текст, никому не рассказывайте этого. Не выдавайте секретов. Можете только пользоваться этим исключительно сами. Результат, безусловно, превзойдет ваши самые радужные предположения.
Так, главным составляющим положительного результата в изучении иностранных языков является, безусловно, время, затрачиваемое на ежедневное изучение и запоминание иностранных слов. Для тех, кто изучает иероглифы, это еще и особенно важно для приобретения дополнительных знаний.
И так, переходим к деталям. Наш любимый вид транспорта на маршруте Дом на Белорусском – Очаково/МУЦ, вечером, и МУЦ/Очаково – Дом на Белорусском, утром, это обыкновенная электричка. Может на метро и автобусе быстрее будет. Но не так полезно. И вот почему. Перемещение на электричке, оказалось весьма полезным именно для изучения иностранных языков. Утром и вечером, по полчаса вполне комфортных условий передвижения. Пользуйся моментом. Сиди и учи свой иностранный язык.
Но учить язык следует по определённой методике. В этой методике изучения иностранных, и особенно восточных языков, курение тоже играет немаловажную роль. Причём, чем круче и дороже сигареты, тем лучше результат. Проверенно лично.
Дело вот в чём. Дело в том, что эффективного овладения восточными языками требуется достаточное количество пустых пачек из-под сигарет. И в принципе, для этого вовсе не обязательно курить самому. Достаточно просто достать у друзей, которые курят, ставшие им ненужные пустые пачки. И чем лучше и дороже сигареты, тем качественнее для них делают пачки.
И Мы старались. От каких только марок сигарет пачками небыли наполнены наши портфели. Откроешь такой портфель, и стороннему наблюдателю первое, что придёт в голову, что он имеет дело с заядлым и запасливым курильщиком. Или, минимум перед ним начинающий коллекционер пачек из-под сигарет, или даже самих сигарет в пачках. Со стороны то и не поймёшь.
Подумает так, и ошибётся. В эти пустые пачки у нас были сложены специально нарезанные и заранее заготовленные карточки из плотной бумаги. С одной стороны такой карточки написано иностранное слово, иероглиф, или выражение. С другой стороны – перевод слова, его значение и произношение иероглифа, перевод выражения, пословицы или поговорки. Некоторое количество карточек системно упаковано в пачки. Пачки подписаны или номерами, или названиями тем, в которых используются требуемые слова, иероглифы или выражения. Или то, что потребуется на следующий день на занятиях. В общем, содержится всё задание на дом.
Вот и весь секрет.
Садишься в электричку вечером, когда она наполовину пустая. Открываешь портфель. Достаёшь нужную пачку из-под сигарет. Из пачки извлекаешь заранее подготовленные карточки. И поочередно учишь слова. Вначале читаешь на языке. Потом вспоминаешь его значение. Проверяешь себя, перевернув карточку. Если не ошибся, то карточка возвращается в пачку. Ошибся? Долго думал? Карточка безжалостно возвращается в кругооборот. И так происходит до тех пор, пока все карточки не возвратятся в нужную пачку.
Затем, то же самое делаешь наоборот. Читаешь на карточке русское слово. Вспоминаешь иностранное. И всё идём по накатанному. Вспомнил? Карточку в пачку. Ошибся, замялся? Карточка идёт по новой в кругооборот.
Вот и весь секрет. Как говорится, три в одном. Пока доехал до нужной остановки, слова с карточек из сигаретных пачек у тебя в голове. Утром можно повторить то же самое. Только выезжать следует пораньше. Иначе стоя в проходе, много не выучишь.
С иероглифами конечно несколько посложнее. Их еще прописывать следует каждый день. И по много роз. Но когда ты всё выучил по карточкам, то и эта часть изучения языка идёт легче и требует гораздо меньше времени.
Вот я и выдал вам секреты Высшей Школы КГБ СССР о методах эффективного изучения иностранных языков.
В основе этого, конечно, лежит упорство и постоянство. И конечно знание определённых дополнительных секретов. Но это из рук в руки передаётся. Так, что пользуйтесь. Но только сами лично. И никому не рассказывайте постороннему.
Что интересно и поразительно. Два года регулярного передвижения по полчаса на электричке туда и обратно, и, вместо курения в тамбуре, использование пачек из-под сигарет не по назначению - и всё. Знание языка вам гарантированно обеспечено. Индонезийского – это точно.
Это конечно не всё. Но весьма важно. Заодно и память тренирует.

Глава VI. Первый, тот, кто из наших
Какой бы ты язык не изучал, без практики – грош цена твоим знаниям. Потому, после изучения основ языка, добро пожаловать на языковую практику. В среду с погружением. В том числе и с погружением в будущую оперативную работу.
Казалось бы, в чём проблема. Езжай и практикуйся. Но это сказать легко. Да и знания языка нужны специфические. Особенно, если у тебя особая профессия и китайский язык базовый.
В то время обстановка и отношения между СССР и Китаем были специфические. Идеологическими разногласиями это называлось.
Основы и у СССР и у КНР одни. Карл Маркс, Фридрих Энгельс, Владимир Ульянов (Ленин). Но у них Мао Цзедун, а у нас коллективное руководство. Дело дошло до перестрелок. До столкновений на острове Даманский.
Конечно, если что было непонятного, то проще, наверное, было обсудить разногласия по телефону. Но это только на первый взгляд. Это сейчас, что президент России, что китайские товарищи, по телефону решают вопросы. Тогда, в 70-х и 80-х, не так всё было. И со связью реально похуже. Гораздо проще было следит друг за другом и изучать обстановку, засылая друг другу нелегалов.
Они к нам. Мы к ним. Работа была такая.
Вот один из наших и попал на практику, поближе к границе СССР и Китая. Тем более что его давно ждали. Нужен был свой специалист с языком. Откуда на учёбы направляли, там и практику ему проходить. Чтобы потом время на вхождение в дело и обстановку не тратить.
Из этой практики наш товарищ не вернулся. Вернее вернулся. Награждённый Орденом Красной Звезды посмертно. Осталась жена и ребёнок. Пока мы учились, с каждой стипендии скидывались им ежемесячно. Что было после нас, Я не знаю.
Сегодня можно уже рассказать без подробностей, что тогда произошло. Разведка готовила к переходу через границу обученного и подготовленного, бывшего перебежчика в СССР, из числа настоящих китайцев. Обучение прошло успешно. Пришло ему, подготовленному и обученному разведчику, время переходить на другую сторону. Накануне перехода, все действующие лица собрались на специальной квартире, в поселке, недалеко от границы.
Последний инструктаж перед заброской. Все сказано. Уточнено. Выдано оружие. Пистолет с глушителем. Всё абсолютно, как в фильмах про шпионов. Граница для перехода открыта. Пограничники указали проход и время. Установлен контроль за сопредельной стороной.
Перед выходом вся группа оперативников и прикрытия, вместе с нелегалом прилегли отдохнуть пару часов. И всё.
Утром из наших никто не проснулся. Кинулись искать исчезнувшего китайца. Произошло непонятное. Когда все уснули, китаец расстрелял группу спящих из пистолета с глушителем. В том числе и одного из наших практикантов. Затем попытался бежать в Китай.
Однако, это только условно, пограничники открыли границу. Чтобы оставить беспризорными рубежи Родины, да «ни в жисть». Не те люди и не та служба. Просто так границу пройти уходящему оказалось невозможным.
Китайца погранцы погнали вообще в обратную сторону, в тайгу. Было изведено уйма патронов. Но беглеца живым взять не удалось. Нечего было стрелять в наших пограничников. Суровые они ребята. Хотя они точно не знали, и были не в курсе, что произошло. Но враг не ушел.
Вот так погиб наш товарищ. Но он не был первым и последним.
Из этого случая был и вывод сделан. Оружие выдавать в самый последний момент. Вот так и рождаются Уставы, Уставы, которые пишутся кровью.

Часть IV. Самый интересный предмет
Глава I. Магия цифр в КГБ
 В КГБ СССР, как и в математике, физике, всегда царила магия цифр и цифры правили белом. И дело не в том, что нам, разведчикам и контрразведчикам во время учебы в Доме на Белорусском, читали лекции для развития кругозора лучшие математики, физики, химики из Академии Наук СССР. Всякие директора научных институтов и сплошь лауреаты и герои труда в области космонавтики, самолёто- и ракето-, танко- и кораблестроения. Это чтобы мы в курсе всех новостей науки были первыми, а не узнавали всё из журнала Техника Молодёжи.
Были, конечно, академики и членкоры из Институтов Истории, Философии, Лингвистики, Востоковедения, Стран Азии и Африки, США и Канады и других. Примаков, например, время от времени лекции читал.
Но сейчас я про другое. Я про цифры.
В КГБ СССР всегда царила магия цифр. Их сложение, вычитание, смешение, и умножение. Наверное, это происходило из уважения к математике, и под влиянием криптографов и шифровальщиков.
Все учебные заведения КГБ СССР, кроме Высшей Школы КГБ, имели не название, а номер. Кабинеты и этажи постоянно меняли свои номера. Постоянно сменяли свои номера подразделения и направления. И что скрывалось за тем или иным номером в конкретный момент времени никто посторонний не знал и знать не мог. Сами путались.
А что говорить про бедных американцев и их церуршников? Представляете, каково им было шпионить? Сплошная путаница в цифрах и головах.
А что делать? Конспирация должна быть конспирацией. Куда в спецслужбах без неё?
У нас и факультеты все имели свои собственные номера. Кажется, крайним номером был номер семнадцать. Но точно не знал никто. Зато каждая, маломальская организация в КГБ, вернее все, кому было положено, имели ещё и номер воинской части. Это, наверное, для того, чтобы если что, было точно известен адрес, на который письма писать.
Магия цифр царила и на факультетах. Номер курса, это понятно. Но были еще номера групп, номера подгрупп.
Самый коварный вопрос со стороны, конечно, был о том, какие дисциплины изучались в Высшей школе КГБ СССР?
Но, как известно с древности, задающий мудрёные вопросы, получает мудрёные ответы. Или еще точнее, на любой дурацкий вопрос врага, всегда наготове есть дурацкий ответ. И потому, даже сейчас, нет ничего проще - дать правдивый ответ на этот сложный и коварный вопрос. Называй любую цифру, и не ошибёшься.
Дисциплины, подлежащие изучению согласно плана, кроме конечно истории КПСС, Научного коммунизма, Политэкономии и иностранных языков, все имели свой собственный номер. От единицы и до бесконечности в своей вариативности. Чтобы в итоге не переходить на трёхзначные цифры в ответе и в расписании занятий, некоторые учебные дисциплины имели ещё и дополнительные буквы. Буквы, до беспредельной бесконечности неведения расширяющие суть изучаемого предмета.
А Вы как хотели? Даже История КПСС имела свою закрытую часть, а про криминалистику или страноведение и говорить не приходится. Тем более, зачем указывать психиатрию, если и в ней не всё однозначно. Психология и подавно, дисциплина многозначная. Вдруг полиграф придётся изучать, и отрабатывать умения и навыки введения его в заблуждение?
Так, что запутать врага в магии цифр, это дело благодарное и полезное. Главное, самому не запутаться.

Глава II. Как обмануть полиграф?
Вы сильно удивитесь, но нет ничего проще, чем обмануть полиграф. Полиграф – это детектор лжи. Штука эта научная. И потому безотказная. Как всем известно, наука требует точных и однозначных ответов. Вот вам и весь ответ на вопрос, как обмануть детектор лжи.
Полиграф, он что? Он ищет однозначного ответа. Откуда же в жизни взяться однозначности. Мир многополярен и многозначен. Запутаться легко. Легко запутаться самому, а значит легко запутать и полиграф. Потому, мыслите на детекторе лжи многозначно. Проявляйте неуверенность.
Кто Вам сказал, что дважды два четыре? Вы уверены в этом? Вот объясняю вам на пальцах. Вы загадали цифру от одного до девяти. Полиграф угадает. Он не может не угадать. У вас есть однозначный ответ. Это конечно огромный личный ваш секрет. Но! Детектор лжи с огромной вероятностью и точностью у вас его выведает.
Если же ваша искомая цифра, есть величина производная от других цифр, которые вы держите в голове, но даже не пытаетесь получить результат от этого мысленного сложения? Что в таком случае прикажете делать полиграфу? Вы и сами-то еще в голове не выполнили столь сложного арифметического действия. А полиграф или детектор лжи - гаджет сложный. Куда ему такое выполнить?  Он же не калькулятор? Нет!
Вы, конечно, возразите, что так не честно. А кто сказал, что нужно быть честным? Кто сказал, что Вы будете играть не по своим, а по чужим правилам? Да никогда в жизни.
Или вот ещё для занимательности. Представьте себе, что вы идёте по улице и ищете нужный номер дома. Представили? Усложняем задачу. А если на улице сплошной туман. Много разглядите и увидите? Вот то-то же. Так что в борьбе с полиграфом побольше туману.
Конечно, если все эти поиски проводить в кромешной тьме, где, если что, можно и фонариком подсветить. Ну, так и здесь туман подсобит.
Вообще-то эта страшная машина рассчитана в своём совершенстве на целом ряде принципов и законов физиологии и психологии. Он учитывает множество факторов, связанных с сердечной деятельность, дыханием, свойствами кожи, психологических реакций и связанных с психологией функциональных реакций организма.
Однако вот вам еще вопрос. Что Вы знаете о законе детерминизма в физиологии?
Подсказываю. Единовременно, человек может концентрировать своё внимание и мысль только на чём-то одном. Перескакивать мысленно с одного на другое внимание может. Но в единицу времени, все равно концентрация только на чём-то одном.
Вот для полиграфа незадача, что Вы о разном думаете. Вот и думайте о том, что Вас в дрожь бросает.
Нет. Конечно, разработчики детектора лжи, люди учёные. Они и это учли. И потому, не сопротивляйтесь. Говорите только правду. Она вам и поможет надурить глупую машину.
Вот простейший пример. Поймала шпиона контрразведка. Вопрос на полиграф:
- Вы шпион.
Пойманный честно отвечает, что нет. И он абсолютно прав. Отвечающий предельно честен. Это для задающих дурацкий вопрос про шпионов Вы - шпион. Для вас самих вы всего лишь разведчик.
Зато в этом деле есть одна важная тонкость, которую следует учитывать. На полиграфе работает профессионал. Детектор лжи, это всего лишь машина, инструмент. Пользование любой машиной и инструментом требует искусства.
Когда Вы имеете дело с искусством, то здесь всё несколько по-другому. Впрочем, разведка и контрразведка, это тоже искусство. Так, что всё по-честному.
Кстати, чтобы с помощью полиграфа выяснить что-либо, следует знать о чём спрашивать. Нужно правильно задавать вопросы. И здесь столько подводных камней и мелочей.
Однако, раз мы имеем дело с искусством, то лучший способ узнать с чем ты имеешь дело, это попробовать самому.
Скажу честно. Полиграф можно обмануть. Это даже не очень и сложно. Но это будет происходить до тех пор, пока лично тебя не изучат хорошо. Вот тогда и наступят проблемы у Вас, а не у детектора лжи, который всего лишь машина и эмоциям не подвержен. В отличии от Вас.
Но нет ничего невозможного.
Напоследок сюрприз. Есть такие люди, в отношении которых полиграф бесполезен. И искусство оператора бессильно. Но я не скажу, кто это. Сами узнайте. Это не секрет.

Глава III. Самый интересный предмет
Будете угадывать, и не угадаете. В первый же день занятий у нас был учебный предмет, история Коммунистической Партии Советского Союза. И никто даже представить не мог, насколько этот предмет в конце 70-х годов оказался для нас, первокурсников интересным.
Даже если вы сегодня, по прошествии почти сорока лет думаете, что уже все знаете, то вас кто-то обманул. Чтобы вас огорчить и расстроить, я кое-что расскажу такое, что подготовит почву для того, чтобы поколебать в вас такую уверенность.
Как человек, еще в армии закончивший вечернюю партийную школу, которую просто обязан был заканчивать любой молодой коммунист, впрочем, как и мои товарищи по курсу, группе, факультету и школе, я был уверен, что мы уже все знаем. Ничего нового нам не расскажут.
Все ошиблись. Абсолютно все. И вот почему.
Как всегда, дьявол кроется в деталях. Так было дело и с историей РСДРП, ВКПБ, КПСС. Оказалось, что мы будем учить этот предмет на 70 процентов по-другому. По другим учебникам. По другим источникам. У других преподавателей, чем мы привыкли.
Нет. Общая канва предмета конечно была как и везде. Во всех учебных заведениях Советского Союза того времени. И даже учебники для высших учебных заведений Советского Союза были такими же. Этого было теперь недостаточно. Совсем недостаточно.
Почти всё, что мы изучали по этому предмету, в деталях, в источниках было совсем другим. Даже материалы Института Марксизма-Ленинизма, которые не находились в свободном доступе для большинства исследователей и ученых, те материалы, которые могли получить только избранные, и по специальному заданию партии, были не полными, чтобы даже представить то, с чем нам предстояло иметь дело.
Оказалось, что основная часть материалов по истории КПСС в Высшей Школе КГБ СССР были даже не секретными. Это были материалы под грифом – «Совершенно Секретно»! Были и те материалы, материалы «особой важности», к которым и у нас даже допуска не было.
Приоткрою чуть завесу. Без раскрытия содержания.
Знаете ли Вы, что есть тома работ Владимира (Ульянова) Ленина, которые так и сохранили гриф «Совершенно секретно», и так и остались таковыми. Были такие тома и Иосифа Виссарионовича Джугашвили (Сталина).
Представляете. Вы изучаете историю с общеизвестными фактами. И вдруг читаете то, как это было на самом деле.
Потом были настоящие документы настоящих заседаний высшего руководства Партии. И не просто в режиме – вопрос-резолюция-исполняем-контролируем-подводим итоги-награждаем (наказываем). Нет. Важным были аргументы и обоснования принятия того или иного решения. А уж какое значение имели эти решения для жизни людей, страны, мира, это уже было общим местом. Ведь история не имеет сослагательного наклонения. Обратно время отсчитать уже нельзя. Ошибки не исправить.
К примеру, простой и общеизвестный факт. Затопление Черноморской эскадры в Новороссийской бухте 18 июня 1918 года. Когда в Новороссийск пришла телеграмма В.И. Ленина, о необходимости затопления Черноморского флота, часть боевых кораблей приняли решение уходить из Новороссийска.
Текст телеграммы был коротким: «Ввиду безвыходности положения, доказанной высшими военными авторитетами, флот уничтожить немедленно. Председатель СНК В. Ульянов (Ленин)».
Так вот флоту помог пойти на дно пуском своих торпед эсминец “Керчь”. Но и не это самое интересное. Самое интересное, это совершенно загадочное утверждение о том, что “положение безвыходное”, и доказано “высшими военными авторитетами”.
Требование вернуться в Севастополь выдвинули немцы. Но так ли боялись в Москве того, что боевые корабли достанутся немцам, проигрывающей стороне в Первой Мировой Войне? Не сегодня - завтра, долгожданное восстание в Германии. Мировой коммунизм зашагает дальше по планете. Разве это страшно?
Кто против, что корабли уйдут в Севастополь обратно? Правильно. Англия и Франция. Именно они боятся усиления Германии. Этим не до большевиков.
А еще, это реальное понимание того, что попади эти корабли в Крым, и все. Как в таких условиях победить в Гражданской войне? Ведь только один современнейший на то время линкор “ Свободная Россия”, который раньше назывался “Императрица Екатерина Великая” имел 12 пушек калибра 305 мм., которые могли стрелять почти на 20 километров, и в нём полные трюмы не израсходованных боеприпасов.
Короче. Причём тут Англия, Франция, Германия? Тут ставки выше и весомей. Здесь кто победит, тот и жив останется. И как тут победить, если пара кораблей во главе со “Свободной Россией” способны установить контроль над всем побережьем Черного моря? В таком деле рисковать нельзя. Можно и без головы остаться. Лучше уж без флота.
И ведь правда, вам интересно узнать, какие такие высшие военные авторитеты, и что и кому они доказали?
Это еще не все. Ведь были и другие важные действующие лица. Лев Троцкий, Никита Сергеевич, Лаврентий Берия, и еще много кого было. То, что писали они. И что писали про них. Всё в спецхране.
Это уже потом, в эру перестройки, при Горбачёве, кое-что из спецхранов стало доступно отдельным, отобранным некими силами личностям, в одночасье ставшим первооткрывателями истинной истории и великими историками и писателями. Но и им не все оказалось доступно. Только выборочно. Дозировано. По капле.
Повезло, не ленись. Иди в библиотеку, и читай. Все материалы к твоим услугам.
Тут и лекции в помощь, чтобы не плутать в океане информации. На семинарских занятиях можно и вопросы позадавать. И ответ получишь, но только не под запись.
Да и то, что под запись, всё в прошитую и печатью опечатанную с листами пронумерованными тетрадь. Тетрадь в специальный чемодан под роспись – сдал, принял, чемодан опечатал, отнёс в секретную часть. И сдал. До следующей лекции, семинара,
Или принесут этот чемоданчик с тетрадями специально, на время для самоподготовки, вместе с заказанными материалами, книгами, учебниками. И всё под роспись и без выноса из аудитории.
И это не самое интересное. Самое интересное, это материалы царской охранки. Все революционеры рано или поздно попадали под ее надзор. И тогда на всех велись дела. Засылались агенты и провокаторы.
Революционеры тоже не дремали. Интересная тема, например: «Борьба большевиков с агентурой царской охранки». Я именно по такой теме писал курсовую. Получилось. Поставили пять. Всё по первоисточникам. До сих пор не будут опубликовывать. Да и я содержание раскрывать не буду. Не пришло еще время. Предлагали потом даже диссертацию писать:
- Тема, - говорили, - у тебя интересная и перспективная. Легко и докторскую потом написать. И профессора получить.
Однако тогда и у меня другие интересы были.
И поверьте мне. Актуальность темы и сейчас процентов только на 10 раскрыта. Архивы, как и рукописи не горят. Факт. Еще есть архивы и материалы двадцатых годов, тридцатых, сороковых, пятидесятых, шестидесятых, семидесятых. В общем, в России всегда весело. Россия – это айсберг. На поверхности только вершина его видна.
Зато, теперь история смотрелась совершенно по-другому. Это как дно Байкала. Бесконечная бездна информации.

Глава IV. Гипноз в КГБ – это серьезно
- Учили ли в Доме на Белорусском искусству гипноза? – спросите Вы.
- Естественно! – отвечу я Вам.
Однако всей правды естественно не расскажу. Лишнее это дело. Тем более, что не у всех это и получалось. Но основы преподавали.
Чтобы Вам не скучно было читать про то, чему учили будущих разведчиков и контрразведчиков в высшей Школе КГБ СССР и про наши приключения, расскажу обо всём иносказательно.
Теория, это скучно. Вещь нужная, но муторная. Зато практика, это я вам скажу, увлекательно и занимательно. Друг на друге пробовали. Правда, получалось мало. Все подготовлены были специально, чтобы гипноз не действовал. Вначале отбор, потом тренинг. Все поголовно научились сопротивляться гипнозу. Мало ли чего. А то всякое рассказывают. Тем более, еще учиться сопротивляться полиграфу и их специалистам предстояло. Но это опять отдельный разговор.
Чтобы не выдавать военных тайн, расскажу про уроки одного моего хорошего и давнего знакомого. Из профессионалов, но совершенно не из КГБ. Оказалось в практике гипноза в КГБ и у врачей много общего. Только задачи разные. Но в принципе все схоже.
Мой знакомый доктор-психотерапевт, Богдан Петрович Заремба, еще задолго до Алана Чумака и Анатолия Кашпировского, проводил публичные сеансы гипноза. Ездил летом по побережью Черного моря, и в санаториях и лагерях отдыха, за умеренную плату, чтобы скучно отдыхающим не было, выступал с чудесами гипноза, без последующего разоблачения этих самых чудес. И в самом деле. Зачем людей расстраивать.
Так вот, что он мне по знакомству рассказывал из своих секретов:
– Передо мной под сотню зрителей. Прошу их сцепить руки в замок. Говорю, что под моим воздействием руки будет невозможно расцепить по хлопку. И – хлоп в ладоши. Большинство сразу же и расцепит руки. Но не все. Некоторые замешкают. Как бы силу воли им придётся применить, чтобы сделать по-своему. У некоторых ладони прямо как клеем скрепятся. Намертво. Это и есть ваш контингент. Вы выявили предварительно тех, кто для вас гипнабелен. Их следует запомнить. Запомнив, провести контрольный тест. Попросить вновь взять руки в замок. Сказать, что дотронусь, и руки намертво склеятся. И пока вновь не дотронусь, расцепить их не удастся. И о, чудо! В 90 процентах случаев так оно и будет. Из числа избранных следует выбрать человек семь. Теперь с ними можно работать. Можно попросить выйти на сцену. Одна рука на затылок. Другая перед лицом. Человек сам начинает падать на спину. И так, один за другим. Практически все они окажутся в той или иной степени под гипнозом. Они будут теперь засыпать по мановению вашей руки. Выполнять простейшие команды помимо своей воли. Теперь берёте два стула, расставляете из в стороны, и на их спинки кладете человека. Лицом вверх. Пятками на спинку одного стула. Затылком на спинку другого. Главное, чтобы вам верили и доверяли. Теперь чудеса вам гарантированы. Этот фокус будет доступен абсолютно с каждым. Теперь Вам все верят. Вернее, почти все. Все, так это не бывает. Всегда найдётся тот, кто всю свою волю и все свои силы вложит в то, чтобы не поддаться на ваши усилия, на ваш гипноз. Он будет сопротивляться со всех сил. И руки расцепит. И падать не будет. И в сон его не склонить. Так вот, высший пилотаж в том, что именно такой сопротивленец и есть ваш самый преданный будущий последователь. Выбрав такого сопротивленца и нонконформиста, Вы тоже демонстрируете ему и всем окружающим свои силы, разместив его между двумя спинками стульев. Как бы он не старался, но он тоже никуда не упадёт. Хотя это всего лишь физиология. Это сила скелетных мышц и положения тела. Однако дело сделано. Теперь он ваш. Теперь нет никого в этом круге лиц, кто бы более этого избранного был подвержен силе вашего гипноза и силе вашей воли.
Но это все на словах конечно так легко. На самом деле, это всё так сложно. Однако на то оно и учение, чтобы свет был. И чтобы с тьмой можно было бороться.
Если кто думает, что это всё некие выдумки, мифические действующие лица моего романа про шпионов, то хочу Вас разочаровать. В качестве доказательства приведу историю с моим добрым знакомым, про которого я уже рассказал выше, доктором Заремба Б.П., безусловно обладающим даром гипноза. И даже имеющим на это дело соответствующие дипломы и признание коллег.
Одним из судов России, по делу № 2-314/12, 05 марта 2012 года, было вынесено решение взыскать с ответчика долг в размере 1 500 000 рублей, процентов 217 000 рублей и госпошлины в размере 16 789 рублей. . Всего – 1 717 800 рублей.
В кратком изложении дело представляется так. Некий гражданин занял у доктора Богдана Петровича полтора миллиона рублей. И не отдал. Когда доктор попросил вернуть, отказался.
Вот какой аргумент ответчик и его адвокат выдвинули. Цитирую прямо из решения суда: «…может быть расписку он (ответчик – прим. Автора) написал и под воздействием Заремба, который как психотерапевт обладает даром гипноза» - см. Дело № 2-314/12.
Аргумент ответчика и его защитника «о гипнозе» не произвёл на судью никакого впечатления. Деньги пришлось вернуть.
Так, что гипноз и дар гипноза, это одно. Жизнь - другое. Когда дело доходит до денег, это, наверное, вообще третье. В том числе и измерение.
Говорят, что цыгане и не такое умеют. Но это уже клинический случай и стечение обстоятельств. Тем более, что роман про шпионов, а не про мистику. Однако противостоять и этому учили в Высшей Школе КГБ СССР.
Вам вопрос:
- Позолоти ручку! Погадаю! – мягко, повелительно, требовательно и совершенно неожиданно обращается к вам цыганка.
Настолько неожиданно, что вы вздрагиваете. Получается, что Вас только что отвлекли от ваших мыслей и дум. Делать нечего. Нужно переключаться на чужую волну. На это и делается расчёт. Вам предлагаю играть по чужим правилам. Вам навязывают эти правила. Не соглашайтесь. Проиграете. Просто ответьте парадоксальным образом, неожиданным утверждением замысловатого характера и с использованием незнакомой и непонятной сразу для задающего вопрос предложение лексики и набором слов, понятий и категорий. Например:
- Не в этой жизни!
- Чего? – последует реакция удивленного человека, который получил непонятную для него, по сути, информацию.
На то, чтобы понять вообще, что Вы сказали, приглашавшему вас на сеанс гипноза и разводки, потребуется время и достаточно широкий личностный кругозор.
Далее всё как на рыбалке. Не подсёк сразу? Всё. Сорвалась рыбка.
В практической жизни, эти все знания гораздо полезнее не для того, чтобы влиять на окружающих и заставлять их делать то, что вам хочется. Скорее наоборот. Эти все знания и навыки пригодятся, чтобы самому не подпасть под чужое влияние, под магию чужого гипноза.
Однажды познакомили меня с Анатолием Кашпировским. Знакомили по делу. Был общий интерес. Только стали разговаривать, он давай пытаться свои чары гипнотические на мне испытывать. Не знаю, что ему про меня рассказывали те, кто нас знакомил, но я ему на все его ухищрения и пасы руками говорю:
- Заканчивай чепухой заниматься. Я тебя сам могу загипнотизировать.
Либо давай по делу, либо сейчас в лоб получишь.
Он бедный так испугался. И давай оправдываться:
- Да нет! Я не хотел. Меня не так поняли. Сейчас вернусь.
И пропал. Сбежал. Потом по всей Государственной Думе бегал, и рассказывал, что Я - Сатана и нечистая сила. Что за ним КГБ следит. И чары на него навевает, чтобы его чудодейственной силы лишить.
А я что? Я благодарен своим учителям в Высшей Школе КГБ СССР. Правильно учили. Пригодилось. И еще, наверное, пригодится.
Кстати, Жириновский, который Владимир Вольфович, Анатолия Кашпировского спокойно своей силой воли подавлял. Тот на него как кролик на удава всегда смотрел. Даже со стороны видно было, кто у кого под гипнозом находится.

Глава V. Практическая конспирация
КГБ, это в первую очередь конспирация. По любому. В любом деле. При любых обстоятельствах.
Если что пошло не так, то выкручивайся. Выкручивайся, как можешь. Если не можешь, то какой из тебя оперативный работник? Всё как в жизни. Всё должно быть по-настоящему. И минимум правдоподобно по максимуму.
Вот вам классический пример. В советские времена полно было всяких радиолюбителей. Народ интересовался радио и радиоделом. Конструировал. Изобретал. Собирал (в значении не коллекционировал, а именно собирал различные радиогаджеты любой длины волны). Радиодетали были дефицит. Зато в изобилии всякие учебники и журнальные рекомендации.
В общем, народ сильно интересовался. Мог любой приемник переформатировать на короткие волны, где вещали вражьи голоса. Мог радиопередатчик собрать на коленках. Азбуку Морзе изучал опять же. Антенны, например, все в стране на перечёт были. Про спутниковые антенны, интернет и компьютеры тогда все только слышали, но не видели. В отличие от нас. В Доме на Белорусском уже тогда это всё было. Правда только в одном специальном классе с особым допуском. Но всё же.
В общем, народ, как народ. И были в его среде многочисленные радиолюбители. Вот эти самые советские радиолюбители тоже перемещались по Москве и её пригородам на электричках. Причём, чем в электричке заняться, кроме как покурить в тамбуре и почитать литературу специального содержания? По радиоэлектронике, например?
Народ этот был крайне любознателен. Потому постоянно искал с кем подискутировать по любимой теме свободного досуга. Опять же, у кого еще поинтересоваться источниками дефицитных радиодеталей, кроме как не у нас, слушателей Высшей Школы КГБ СССР?
И вот незадача. Только мы, те, кто учился в Доме на Белорусском, разведка и контрразведка, а не наши технари и криптографы, они же «Биномы» и пользовались системно электричками. Утром и вечером. Семь дней в неделю.
Форма у нас, напомню внимательному читателю, была обычная, армейских курсантов, только с черными погонами и эмблемами связи. Конспирация так сказать. Со стороны - курсанты технических училищ. Связисты по любому.
И вот, как обычно и как всегда, найдётся один такой любознательный радиолюбитель, которому «вынь да положь», но дай консультацию по радио делу.
И что делать? Почти все наши знают толк в китайском или ином восточном языке. Но чтобы в радиоделе разбираться, так это единицы.
Те в народе, кто давно по привычному маршруту на электричке перемещался, так те давно подозревали, что мы не те, за кого себя выдаём. Особенно впечатляло их, когда нас армейские патрули всячески избегали. И милиционеры шарахались. Некоторые, если перевыпившие, так те могли и вовсе на весь вагон военную тайну выдать:
- Ты, мол, чего к нему пристал? Не видишь, что это КГБ? Слепой, что ли?
Вот и приходилось выкручиваться, как получится. Отрабатывать, так сказать, навыки мирного сосуществования с разочарованным своим неведением радиолюбителем.
А так, в общем, народ наш в большинстве своем незлобивый. Главное, это на дурацкий и неведомый вопрос радиолюбителя-самоучки в ответ вежливо задать обязательно миролюбивый встречный вопрос:
- А что Вы читаете? Какая такая именно схема или формула Вам особенно непонятна?
В 90 процентах случаев, если внимательно и заинтересованно послушать этого любознательного радиолюбителя, то вдруг окажется, что он и сам с вашей помощью во всем разберётся и будет страшно благодарен Вам за это. За то, что помогли.
Так, что дело, наверное, не столько в конспирации, сколько в том, что мы учились находить из всякой безвыходной ситуации минимум два выхода. Один хороший. Другой, ещё лучше.

Глава VI. Приключения ядерного чемоданчика
Даже не знаю почему, но это ядерное устройство мы почему-то тоже называли в обиходе ядерным чемоданчиком. Огромный ранец. Весом за 25 килограмм, в котором размещалась мощная ядерная мина.
Задача простая. Доставить устройство в нужное место, поближе к важному стратегическому объекту противника. Разместить. Замаскировать. Выставить время. И отходить. Чтобы уничтожить объект, на него даже проникать не нужно было.
Чтобы объект уничтожить, требовалось всего лишь подобраться к объекту поближе. Максимально, насколько позволяла его охрана близко. Пусть охрана сидит за колючей проволокой. Против такой атаки – любая охрана практически бесполезна.
Ну, или почти любая. Ведь охрана объекта, это не только вохровец с карабином, или солдат с автоматом и часовые по периметру с собаками. Вовсе нет. Охрана – это целая система.
Вот примерно такую систему и предстояло научиться прорывать и решать задачу. Правда, прорывать, это для кино. Следовала аккуратно, незаметно, добраться до объекта, километров за 300, добраться до него, установить. И доложить о выполнении задачи.
А чтобы все наши усилия не пошли даром, против нас, группы атаки, работали все остальные.
Нас, тех кто был с макетом ядерной мины, ранцевым ядерным зарядом, было двое. Зато ловили нас все. Абсолютно все. Причём все знали, кого ловят, как мы выглядим, сколько нас. То есть все знали, что нас двое. Знали, что у нас. Знали, куда идём. И тем самым нам было еще интересней. И даже местных жителей предупредили, что ловят неких двоих, особо опасных.
На всё про всё дано три дня.
Мне повезло. Выбор работать диверсантами пал на меня и моего товарища. На меня, наверное, потому, что я раньше служил в разведроте ВДВ, на товарища, потому, что он был за метр восемьдесят пять и ранец мог легко тащить в одной руке, так, будто это авоська с килограммом яблок.
Время – три дня. Выдали ранец с массогабаритным муляжом ядерной мины, и вперед.
Мы с товарищем решили выбрать версию прикинуться грибниками. Соответствующим образом и переоделись. Предварительно сходили на рынок. Накупили всяких овощей и фруктов. Получилось несколько мешков. Ранец тоже засунули в мешок. И вперед. На общественном транспорте на автобусную станцию.
Если кто помнит, то в те стародавние времена, то, что кто-то везёт из города картошку, капусту, арбузы, дыни в деревню, вовсе удивления не вызывало.
Пока купили билеты, пока ждали посадки, познакомились с попутчиками. Народ тоже напоминал вьючных животных. Оказалось, что одна бабка практически едет в то же самое место, что и мы. К себе в деревню. Автобус останавливался на проходе. И после остановки еще километров 10 это всё её добро нужно было каким-то образом доставить.
Пока ждали, так разговорились, что чуть ли не установили, что и знакомые у нас в деревне есть общие, и вообще, что мы практически родственники, хотя и дальние. Рассудите сами. Кто же откажется от помощи добровольной рабочей силы.
В общем, пока мы грузились в раздолбанный старый автобус, количество мешков и баулов у нас было в таком количестве, что водитель на нас стал смотреть не просто косо, а очень даже неприветливо. Но неприветливость тут же пропала, когда оказалось, что водитель знал нашу попутчицу. И даже одобрил тот факт, что как нас она представила, едет домой и племянников с собой захватила. Пусть помогают мол.
Мы и другим помогли грузиться. И все, кто ехал с нами, тоже стремились загрузить нас если не своими тяжестями, то своими проблемами это точно.
Ехали долго. Дороги то сами знаете какие. И чем дальше от Москвы, тем они хуже. Факт.
Километров за десять до выхода, остановка. Пост милиции. В автобус зашли милиционеры. Кроме нас, оказалось, что они всех наших попутчиков знали в лицо. Зато наша попутчица нас им и представила своими племянниками. Петей и Васей. И что мы помогаем ей везти нужные продукты в деревню. Что остановимся у них. Что нас ждут. И вообще, вечером заходите на посиделки. Есть повод. Она и их родственникам заказы везёт.
Мы познакомились с милиционерами. Те точно обещали зайти. И теперь мы и весь автобус, узнали не просто, что кого-то усиленно ищут. Мы точно узнали, что ищут действительно нас. А попутчики, что ищут чужих и нехороших людей. Только кто же нас теперь мог признать чужими, если мы были практически своими.
Через несколько часов пути, мы выгрузились сами и с нами несколько жителей деревни вместе с нашей попутчицей. Скоро подъехал трактор с открытым прицепом. Все погрузились со своими баулами и мешками, и мы поехали в деревню.
Таких приключений лично у меня еще не было. Никакое трофи на вездеходах не идёт в сравнение с тем, что нам пришлось испытать. Как потом мы узнали, во время войны немцы пытались добраться в деревню. Но не смогли. Распутица была. Завязли. А потом их и вовсе погнали восвояси. А так, боялись сильно. Мужики то все на фронт ушли. Как войну объявили, так их из деревни как ветром и сдуло. Жалко только, что мало кто вернулся. А кто вернулся, все побитые, да пораненные. Так и обезлюдело место. Остались только бабы да дети. А как дети выросли, так и тоже поуезжали в город.
В общем, деревня большая. Домов много. А людей мало.
Как приехали в деревню, так у попутчицы и поселились. Места у неё много. Я впервые даже на сеновале, на чердаке деревянного дома ночевал.
Но вначале воды натаскали. Дров накололи. Сели ужинать. Тут и милицейские друзья наши новые прикатили на мотоцикле. Тоже посидели. Знакомство отметили. Так и узнали, что тут, километрах в 20 есть какой-то странный объект. Прямо в лесу. Там всех ловят. Ищут каких-то диверсантов. И американских шпионов. Но ясно всем было, что это не мы. Сами понимаете, какие из нас диверсанты.
Они нам предложили с ними на танцы съездить в соседнюю деревню. Им всё одно навестить нужно это мероприятие по работе. Сказали, что с нами им веселей будет. Вроде как с дружинниками приехали.
Так вчетвером, на милицейском мотоцикле с коляской и на танцы съездили. Хорошо хоть с милицией приехали. Иначе точно бы местные накостыляли, чтобы на девчонок местных не заглядывались.
Тоже познакомились. Покурили. Поговорили ни о чём. Внимательно послушали. Узнали, куда можно ходить, а где засады. Где военные посты установили. По каким тропинкам и дорогам не нужно ходить.
Вернулись глубоко за полночь. Еле разошлись. Все разговоры, да разговоры.
Ушли мы рано утром. Было еще темно. Мы знали, как идти. Шли осторожно. Грибников изображали. Но по времени, путь занял не более четырёх часов.
Далее рутина. Отследили, как охрана объекта ведётся. Подобрались метров на пять к колючке. Заложили заряд прямо вместе с рюкзаком. Запустили машину, и, прикопав, замаскировали.
Всё. Дело сделано. Маяк заработал. Через 10 минут нас уже окружали и брали в плен. Вернее, захватывали. Но мы и не убегали. Все. Задание выполнено. Дело сделано. Все по шапке. На нас все волком смотрят и ругаются.
Тут я впервые узнал, что все думали, что мы, спецназ ГРУ. Ну и хорошо. Приехали местные чекисты и нас забрали к себе. Ближе к ночи мы были уже в Москве дома.
В другой раз я уже сам ловил шпионов и диверсантов. А вот муляж американской носимой ядерной мины Я впервые увидел в нашем музее. Но про музей в другой главе будет.

Глава VII. На модной, но не на выставке Ван Гога. Музей вундервафель Бонда
В школьные годы заставляли учить стихотворение известного советского классика стихотворного жанра Сергея Михалкова, которое называлось В Музее В.И. Ленина. Стихотворение на все случаи жизни того времени. По поводу и без повода. Рассказал стихотворение, и ты в тренде, в теме, на высоте момента.
Напомню строки, кто учил, познакомлю с началом стихотворения и духом того времени того, кто родился намного позже. Вот оно начало этого стихотворения:
В воскресный день с сестрой моей
Мы вышли со двора.
- Я поведу тебя в музей! –
Сказала мне сестра.
Вот и для нас пришло время идти в музей, который занимал всё крыло одного из этажей Дома на Белорусском. Вернее даже не просто в музей, а на настоящую выставку действующих шпионских учебных пособий, в классах которого предстояло продолжить наше обучение.
Большинство экспонатов этого музея тайных операций и шпионажа располагалось прямо под стеклом огромных, закрытых на замок шкафов, установленных с обеих сторон длинного коридора.
- А что там было? – спросите Вы.
И я отвечу Вам, что там было все то, что когда-либо входило в тайный арсенал шпионов со всего мира.
Конечно, были и муляжи. Например, ранцевой ядерной мины, производства США. Причём факт то, что ранец был реально настоящий и точно такой же, как и тот, в котором американцы должны были его переносить, сомнений не вызывало.
Полно было в музее всяких булыжников-тайников, в которых американцы и англичане любили делать свои шпионские закладки. Всякие трухлявые пеньки и брёвна со шпионской аппаратурой, собранные в Москве и Подмосковье бдительными гражданами.
Однако большинство экспонатов были настоящими образцами шпионского снаряжения и оружия. Например, был там пистолет самого Фрэнсиса Гэри Пауэрса, американского пилота U-2, сбитого нами в честь годовщины 1 мая 1960 года, когда он летел на высоте около 20 километров, чтобы поздравить весь советский народ с этим праздником.
Пауэрса потом обменяли на советского разведчика Рудольфа Абеля 10 февраля 1962 года. А его, пилота Пауэрса, шпионский пистолет остался в СССР и попал в музей в качестве учебного пособия.
И если маузер Феликса Эдмундовича Дзержинского, вещь легендарная, но мифическая, то пистолет Пауэрса я лично держал в руках. И даже пощелкал в холостую.
Еще один знаменитый на весь мир экспонат-учебное пособие, это немецкая реактивная вундервафля для покушения на Сталина. Надевалось это чудо оружие на предплечье и стреляло с вытянутой руки реактивными боеприпасами.
Не удержался. Примерил. Неудобно. Даже интересно, кто немцам сказал, что можно с таким оружием приблизиться к мавзолею Ленина незамеченным?
Там же и документы с этой операции.
Много там чего было интересного, но единственное чего не было, так это ничего связанного с агентом Британской разведки № 007. Поэтому странным выглядят современные броские заголовки газет и интернета об Арсенале Джеймса Бонда.
Вот американцы - это да. Те еще массовики-затейники и изобретатели. Британские изобретатели шпионских гаджетов несколько слабоваты. Только в кино пытаются реабилитировать своё отставание.
Разве что дешевыми одноразовыми стреляющими ручками времен Второй Мировой Войны могут похвастаться, которыми вооружали забрасываемых в Европу с Британских островов агентов. Да и тех, британских агентов, обычно немцы всех быстро вылавливали. По некоторым данным более 90 процентов. Да и то, эти стреляющие ручки были скорее всего американского производства.
И конечно особый экспонат шпионского музея, это зонтик. Настоящий английский. Большой. Пыльный. Потрёпанный.
Нет. Не тот, с помощью которого болгарского диссидента Маркова убили. Об этом отдельный рассказ.
Англичане и здесь не сильно парились с конструкцией. Пружина и игла с ядом. Помните французскую кинокомедию 1980 года с Пьером Ришаром? Примерно такой. Только ему, экспонату этому, к тому времени уже лет за десять было. Коварные они - эти британцы. Так и норовят кого ядом извести. И шум по этому поводу устроить. Мол, не мы этого. Не мы. Даже не мы придумали.
Вот единственное, никакой истории, кроме сказанного на словах, у этого зонтика не было. И я повторять её не буду. Пока не буду. Да и не интересно это. Кажется, его просто кто-то отобрал у дедушки Джеймса Бонда или какого зазевавшегося шпиона, или похитил потихоньку и русским продал. Для музея в Доме на Белорусском.

Глава VIII. Сантехник в школе КГБ
В том, что время от времени Дом на Белорусском посещали специалисты коммунального хозяйства, ни у кого без сомнения не было и не могло быть сомнения. Думаю, что в этом я прав. И Вы со мной солидарны, так как проницательны как обычно.
Однако в этот раз нас посетил сантехник особого рода. Пришел он не просто в Дом на Белорусском, а в Высшую Школу КГБ СССР. Этот сантехник пришел к нам на практические занятия, чтобы нас учить.
Теорию мы вроде изучили, лекции прослушали, книжки почитали. Тему на семинарских занятиях обсудили. Пришло время практических занятий. Ибо теория без практики – слепа. В прямом и переносном смысле этого слова.
Сколько бы с того момента не прошло времени, я ни сейчас, ни тогда не смог бы запомнить ни лица этого сантехника, ни описать то, как он выглядел. Это мне не дано. И 99 процентам профессионалов тоже.
Если бы мы все по отдельности составили бы его, нашего гостя, словесный портрет, описали во что и как он был одет, какого цвета у него глаза, причёска, есть ли у него вообще какие-либо запоминающиеся приметы, то ни одно описание не совпало бы с другим.
Осталось только некое туманное восприятие этого человека. И ничего конкретного. Ничего запоминающегося. Памяти абсолютно не за что зацепиться. Некое серое туманное пятно-образ человека. Всё в нём было переменное, ничего постоянного. Он как бы сливался с обстановкой, с людьми.
К нам и с нами проводить практические занятия пришел лучший специалист 7-го Главного управления КГБ СССР, или, чтобы было понятнее, службы наружного наблюдения.
Во всех спецслужбах мира есть такие подразделения и такие люди. Они умеют следить, подслушивать, подглядывать, захватывать, решать множество проблем, и при этом оставаться незаметными. Они никого и никогда не обременяли своим присутствием. Но без них, ни одна спецслужба мира не могла бы сделать и десятой доли того, о чем рассказывают и они сами, и о них.
Кто сегодня вспомнит, что знаменитая Альфа и подразделение антитеррора - это тоже часть 7-го Главного управления КГБ СССР? Хотя именно для решения задач службы наружного наблюдения и создавалась это подразделение в СССР. Брать шпиона с поличным, и живым, это целое искусство.
Не дай Бог, при задержании шпиона он яд успеет принять, или террорист сможет привести в действие взрывное устройство, или иностранного засланца-дипломата, не дай Бог, при задержании помнут, пуговицу оторвут, синяк или ссадину оставят. Да не приведи Господь.
Но это так - видимая часть айсберга. Основная работа - это у тех, кто выполняет рутинную и повседневную работу. Иногда неделями. Иногда месяцами. Иногда и годами.
Эти люди по крупицам разными способами собирают информацию. Отвечают за ее точность и достоверность. И никто и никогда не знает об их работе.
Русская служба наружного наблюдения, с момента своего создания всегда была лучшей в Мире. Людей этой редкой профессии до революции 1917 года называли филёрами. В переводе с французского слово филёр означало сыщик. Если Вы почитаете всяко разные словари про филёров России, то сразу предупреждаю. Это чушь.
Начиная с того, что к этой профессии причисляли людей малообразованных и малограмотных. Выше унтер-офицеров не поднимавшихся по своей карьерной лестнице. Считалось, что уровень сотрудников этого политического и уголовного сыска крайне низок.
И правда, что с них взять? Сбор негласными методами информации и неглавное наблюдение за теми, кто был интересен и представлял интерес? Да легко! Но на словах. И в романах.
Не обольщайтесь. Люди этой профессии весьма скромные. И, несмотря на вихри враждебные, сто лет назад, они плавно перешли на работу к новой власти. Сделано это было настолько тихо, насколько было возможным.
Чтобы опровергнуть расхожее мнение о культурной ограниченности и недалёкости этой профессии, приведу простой пример. Знакомились мы с настоящими делами по негласному наблюдению за революционерами. Так вот, сужу по архивным материалам. Те, кто наблюдал, вполне себе разбирались в тонкостях революционных теорий, течений и практик. Зачастую, они труды Маркса и Энгельса, Бакунина и Чернышевского, знали лучше, чем наблюдаемые ими революционеры.
Главное, что производило особое впечатление, это почерк и слог донесений. Почерк каллиграфический. Этому нужно долго и усердно учиться. Машинописный текст читать сложнее иногда. Слог изложения донесения – классически литературный. И ни одной ошибки, помарки или исправления. Ни-од-ной.
Следили они за объектами интереса и в России, за границей. И никто не мог их распознать, что это не французы, не англичане, не немцы со швейцарцами. В большинстве своём они так и остались нераскрытыми.
А что на службе они не отхватывали важных чинов и званий, так и это не совсем так. Они реализовывали себя в различных других делах. В торговле, в литераторстве, в журналистике, в издательстве,  в торговле, и кое-где попроще. Некоторые в этих областях даже достигли фактически генеральских высот.
Эти люди считались настолько информированными, что их ценность никогда и никем не ставилась под сомнение.
Главное, не путайте их, профессионалов, с мелкими, дешевыми агентами провокаторами из числа инициативников-неудачников-завистников к чужому успеху. И соответственно малограмотных доносчиков. Но где таких нет?
Архивы, в основу которых положены результаты труда внутренней разведки, или службы наружного наблюдения, до сих пор не стали достоянием гласности. И, наверное, никогда не станут. Иначе произойдёт переворот в сознании обывателя. Переоценка личности человека, и его внутренней сущности.
Вот сами подумайте. Зачем человеку терять веру в саму человеческую сущность? Правда, незачем? Нельзя разочаровывать обывателя. Это недопустимо. Он не простит утраты иллюзий.
Поэтому шпик из кино, это гротеск. Образ, созданный человеком незнающим. Попытка списать своё ничтожество и мелочность души на тех, кто просто делал зарисовку с натуры. Тех, кто видел человека без маски. И тех, кто под личиной порядочного человека скрывал свою истинную сущность.
Сотрудников из службы наружного наблюдения всегда называли разведчиками. В реальности, по требованию жанра деятельности, они на самом деле имели совершенно другую профессию. Но это в миру.
На службе они действительно редко поднимались в званиях выше прапорщиков. Но вот с орденами и выслугой у них было всегда в порядке. Только об этом никто и никогда не знал, и не узнает. Издержки профессии. Профессию же выбираешь ты сам.
Вот к нам, для проведения практических занятий и пришел в Дом на Белорусском один из таких специалистов.
Конечно, он был уже заслуженным ветераном с десятком орденов и медалей, и в том числе за захват и выявление немецких диверсантов во время войны. В миру он для всех и всегда был простым сантехником при мелкой конторке в Московском дворике. Он и в Дом на Белорусском пришел со своим инструментом. Но пришел совершенно для другого.
В его задачу входило научить нас на практике вести наружное наблюдение за объектом, которым он сам и выступал. Помимо этого, он учил нас самим выявлять наружку и уметь уходить от неё. Поэтому он в действительности работал не один, а целой своей командой профессионалов. Но нас с ними никто и не пытался знакомить. Не положено. Они делали своё дело. Мы своё.
Для удобства повествования назовем нашего учителя, дядей Васей. Мы ходили за ним по всей Москве. Честно скажу. Это было трудно. Для этого нужен опыт, навык и призвание.
Вы заходите в троллейбус или трамвай с одним человеком. Выходит из него другой человек. Вы продолжаете находиться в этом троллейбусе или трамвае в абсолютной уверенности, что вон то пассажир и есть ваш объект наблюдения.
Вы ошибаетесь. Объект мимикрировал и изменился так, что перед вами только похожее на него и его отражение. Сам он еще две остановки назад сошел с троллейбуса. И стоит на месте. Ждёт, когда обнаружится ошибка. Ждет, чтобы начать всё с самого начала, и потом разбирать в классе ошибки и хитрости работы.
Оказалось, что для того, чтобы быть ассом, следовало заранее готовиться, репетировать, отрабатывать маршрут. При этом заранее не засветить и не выдать никому этот маршрут.
Потом все поменялось. Началась погоня за нами.
Нам следовало пройти маршрут из точки А в точку Б. Иногда на это уходил весь день. Задача выявить и зафиксировать наружку, сделать незаметно закладки. Если наблюдатели их находили, то Вам минус.
Вдумайтесь. Мы старались. Готовились. Пытались выявить, уйти и выполнить условную закладку. Выявляли мы наблюдение в лучшем случае в 30 процентах. Фиксировать реально, а не фантомы наблюдения и глюки мании преследования удавалось в процентах 10. Зато наши оппоненты отрывались и уходили от нас легко, непринуждённо, и главное незаметно, в 95 процентах. В такой же пропорции учителя выявляли и изымали наши учебные закладки, предъявляя их нам в качестве доказательств при разборе полётов.
Конечно, зачёты по практике мы все сдали на отлично. Дядя Вася-сантехник был человеком добрым. Тогда нам казалось, что мы запомнили его навсегда. Ошибались. Через месяц нас собрали в классе, и дали задание в течение часа описать нашего Дядю Васю.
Это был сюрприз. На втором часе занятий мы потом разбирали наши выдумки и домыслы. Даже самим было смешно, когда читали чью-либо бумажку. В глазах окружающих, все было не так. Только потом выяснилось, что лишь один из нас уловил суть и смог достоверно описать объект и его приметы. Оказалось, что знаний в этом деле мало. Требуется призвание и врождённый талант.
Поэтому, может, мы потом и встречали где-либо в городе дядю Васю. Но уверенности в том, что это он, не было никакой. Скорее наоборот. В каждом сантехнике можно было теоретически признать нашего преподавателя практики, дядю Васю-сантехника. Ну, очень похожи.
Но предупредили. Этими поисками тоже нельзя злоупотреблять. Так и до неврозов не далеко.
Зато урок профессионализма был нами усвоен прочно. Против профессионалов должны работать тоже профессионалы. При этом профессионализм требует концентрации.
Вот ответьте мне, в чём формальное отличие между Альфой и Вымпелом вчера и сегодня? Затрудняетесь?
Практически ни в чём. И там и тут профессионалы. Только в Вымпеле обязательно высшее образование до отбора в подразделение. Обязательно два иностранных языка. Обязательно наличие профессии, помимо военной. Математик, например. Программист. Физик. В остальном - никакой разницы. Просто одни, готовились, чтобы работать внутри страны, а другие против врага заграницей.
Именно поэтому, заслуга службы наружного наблюдения в появлении Альфы нельзя ни переоценить, но и нельзя недооценивать и забывать. Профессионалы создают профессионалов. Закон жанра. Ведь всем известно, что разведка, это более искусство, чем наука. Хобби, чем профессия. И дядя Вася сантехник в этом не исключение.

Часть V. Задание практически невыполнимо
Глава I. Основы разведки и контрразведки
Где-то после окончания второго курса, когда с языком всё было ясно, то есть иностранный язык каждым, кто учился в Высшей школе КГБ, был в достаточно степени освоен, и можно было переходить к изучению второго языка, появилась новация.
Каждый из тех, кто учился в Высшей школе КГБ, был закреплен за куратором, из числа опытных и действующих сотрудников КГБ СССР.
Мне, и нескольким другим, повезло особенно. Нам в кураторы достался Олег Николаевич. Вы его знаете. Я в этом уверен. Он был вполне в своё время известным советским писателем. Но я его знал в другом качестве. Как и практически весь мир. Правда в другом мире он вообще был другим, имел другое имя, и страна была другой.
Цель и задачи в его работе - ничего секретного. Простая банальность. Олег Николаевич, читал по работе всяко разную иностранную литературу из числа модной и свежей, самых модных и актуальных писателей мира, издаваемых самыми известными издательствами мира.
Он был настоящим профессиональным разведчиком. Однажды, кто-то, из числа сподвижников Пеньковского, Резуна-Суворова и кого-то другого, перешел на другую сторону силы. И он, Олег Николаевич, был вынужден вернуться в СССР. На всякий случай. Береженого, как говорится, Бог бережёт. Мало ли, еще какой Олег Калугин объявится, из числа знакомых по коридорам Лубянки.
Здесь, на Родине, он получил орден, подполковника и работу в центральном аппарате КГБ СССР. Работу интересную. Практически синекуру по его собственным словам, и чтобы совсем не скучал, работу приходящего преподавателя в Высшей школе КГБ и куратора-наставника там же.
Основная работа у него была такая, которой многие бы, наверное, позавидовали. Он был назначен референтом у самого председателя КГБ СССР, Юрия Владимировича Андропова. Всё, что издавалось в мире приличного и значимого, на английском языке, проходило через его руки. Он читал всю текущую англоязычную литературу, издаваемую в мире, и лучших писателей мира, из которых многих знал лично. Потом готовил обзоры и краткие резюме о прочитанном, вводя раз в месяц в курс о новинках мировой литературы руководство КГБ.
В КГБ СССР никогда новинок литературного мира не пропускали. Всегда были в курсе. Книги эти попадали потом в специальную библиотеку. Внутренние рецензии Олега Николаевича по литературе попадали вначале на стол руководству КГБ в порядке информации, в режиме, кто и о чем, и стоит ли читать, а если стоит, то и краткое изложение содержания к рецензия максимум на двух страницах прилагалась. Затем, по прочтении, с отметкой «ознакомлен» всё в архив.
Он и нам на занятиях столько много интересного рассказывал. Причём, сегодня я абсолютно уверен, что в этой области мы, его подопечные знали ничуть не меньше, чем самые высокие руководители спецслужб и партии. Может быть, и больше. Так как у нас было на то, чтобы его послушать было больше времени.   
У меня до сих пор на полке лежит одна книга на английском языке весьма известного и популярно в мире автора. И книга – супер бестселлер. На всех языках мира она есть. Но у меня самое первое издание. Авторское.
У неё, книги, две дарственных подписи. Причем не на корешке самой книги, а на аккуратно подклеенных к обложке визитках. Одна от автора книги - Олегу Николаевичу. Другая - от Олега Николаевича мне. С пожеланиями. Раритет. Потом в музей отдам. Или в архив.
Он и нам столько книг приносил почитать.
- Читайте – говорил, - в оргинале.
И требовал это от нас. Мы потом на занятиях обсуждали эти прочитанные книги и в режиме реального времени, знали творчество знаменитейших авторов и писателей мира.
Конечно, мы были вторыми в очереди на прочтение этих книг после председателя КГБ. Но у нас, благодаря такой счастливой оказии было преимущество. Максимум, на что было у председателя времени, это подержать книгу в руках, прочитать бегло рецензию на неё, прослушать краткую лекцию Олега Николаевича, о тенденциях в мировой литературе, постоянно отвлекаясь на звонки телефонов важных людей и по важным вопросам, и услышать ответы и комментарии, если возникали вопросы.
Зато мы могли спокойно и почитать книгу, и обсудить. И быть тоже в постоянном тренде мировой литературы.
И вот однажды, на практическом занятии, на окраинах Москвы, в совершенно отстойной забегаловке, где продавали беляши, пиво и давали гранёные стаканы для розлива водки, в том числе и для добавления её в само пиво, чтобы оно зря не пропадало, состоялся у меня с Олегом Николаевичем разговор.
Конечно, мы к тому времени прочитали много разной литературы по психологии, про основы разведки и контрразведки. Проштудировали крайне модного тогда Дейла Карнеги, про то, как завоёвывать друзей и управлять ими. Общались то мы на занятиях с самыми лучшими в СССР преподавателями. И всё же.
Формула профессиональных основ любой разведки и контрразведки – это умение слушать. Умение слушать, это искусство. Этому нужно учиться. Это умение не придёт само. Но именно это умение и есть основа успеха спецслужб. Это важно. Но это умение не приходит само. В противоречие с этим правилом вступает сам закон мышления. Но это только на первый взгляд.
Когда собеседник рассказывает что-то важное, тебя так и подмывает выдвинуть антитезис. Возразить. Дополнить. Поделиться своим наболевшим и сокровенным. Чтобы потом, на основании этого сделать выводы. Получить синтез, квинтэссенцию разговора.
Именно в этой поспешности вставить лыко в строку и кроется возможность появления системной ошибки. Ты можешь, сам того не желая, исказить реальность. Можешь повлиять на того, с кем беседуешь, разговариваешь. Ибо он начнёт делиться с тобой тем, что интересно тебе по его мнению. Тогда в то, что тебе рассказывают, может вкрасться ошибка.
Искажение исходных данных, событий, их последствий, причинно-следственных связей, автоматически приведёт к неверным, ложным выводам.
Умение слушать – это важно. Это искусство. Знание этого факта не поможет. Этому нужно учиться.
В том, что в основе получения информации и оценки собеседника лежит умение слушать, я и сам не раз убеждался на своём личном опыте. В самом деле. Лично слышал и был свидетелем.
Разговаривали мы втроём с одним нужным человеком. Я, Олег Николаевич и один собеседник со стороны. Я участвовал в разговоре, но как бы наблюдал со стороны. Говорил исключительно наш собеседник. Ни Я, ни Олег Николаевич не произнесли практически ни слова.
И что же Вы думаете? Когда ушел Олег Николаевич, наш собеседник восхищенно сказал мне буквально следующее:
- Как здорово и о многом поговорили.
- Да? – удивился я. - Да ведь мы же с Олегом Николаевичем ни слова не сказали?
- Правда? – удивился в свою очередь моему замечанию собеседник. - А я и не заметил, - и пожал удивлённо плечами.
Это был урок. И я его запомнил. Но если бы Вы знали, как это сложно только слушать. Так и тянет вставить своё слово в разговоре. И никто обычно не рассказывает никому о том, что именно попытка управлять людьми, их, людей, более всего и напрягает. Только свобода воли выбора собеседника делает его свободным и счастливым.
Разведке и контрразведке не нужно никем управлять. Нужно слушать. Внимательно, искренне, и заинтересованно слушать. Только так, даже не произнеся ни слова, вы сможете прослыть отличным собеседником, и сможете получить ту информацию, которая обеспечит верное отражение реальности, не искаженное вашим сознанием и опытом.
Но и это ещё не всё. Мы еще на занятиях у Олега Николаевича учились правильно раскладывать ложки, вилки, тарелки. Слушали на эту тему лекции. У нас проверяли конспекты этих лекций. Мы сдавали зачёт в теории и на практике. Дважды. Первый раз в учебном классе. И затем, второй раз, в лучшем Московском ресторане. Но это уже отдельный случай и проходило всё в рамках отдельной статьи расходов КГБ СССР на обучение в Высшей школе КГБ.

Глава II. Люгер и другие парабеллумы
Хочешь мира – парабеллум! Фраза известная со времен Римского государства. Актуальна, как никогда и сегодня. Поэтому в подвалах Дома на Белорусском и в подмосковных лесах, нас активно готовили к этому самому миру.
Общеизвестно, что какой может быть мир, без умения стрелять теми, кому положено. Слушатели Высшей Школы КГБ СССР как раз и относились к категории тех, кому положено. Потому нас учили стрелять из всего того, что было в то время в мире. Пистолетов, автоматов, пулеметов и других видов поражения врагов и противников. Еще учили кидать гранаты. Но это уже отдельная история.
Наши учебные классы и тир находились прямо под Домом на Белорусском. Спускаешься в подвал, прямо под парадной лестницей и попадаешь в лабиринт подземных ходов. Там тебе и бомбоубежище, и оружейка, и классы, и тир, и стальные двери на замках.
Так как стальные двери были на огромных амбарного размаха замках, и опечатаны, то сказка про Буратино с его картиной закрывавшей очаг и волшебную дверь, была не актуальна. И всё же неудовлетворённое любопытство так и осталось. Хотелось узнать, что там за этими стальными дверями. Говорили, что там есть выход в метро, и даже в Кремль. Но Я полагаю, что толком этого никто не знал. И у кого ключи, спрашивать было не принято.
Более того. Сам род предстоящих занятий быстро отвлекал любого от праздного любопытства.
В этих подвалах Дома на Белорусском мы изучали огнестрельное оружие мира, учились стрелять.
Вначале изучали отечественное оружие. Пистолет Макарова, Стечкина, ПСМ. Разбирали, собирали, сдавали теорию и технику безопасности обращения с оружием. Потом по новой учились стрелять. Сдавали зачет.
Уровень преподавателей и их регалии и ордена даже не позволяли заикнуться о том, я тоже умею стрелять и даже чемпион, призёр и мастер по спортивной стрельбе. Учили нас тоже мастера, и чемпионы. СССР, Мира и даже выше. Но у них было преимущество. Опыт боевых действий. Опыт выполнения реальных боевых заданий и решения задач огневым способом.
Для начала знакомства инструкторов с обучаемыми стандартная процедура - 3 выстрела в мишень на 25 метров из ПМ. Привычное дело. Мишень большая и зелёная. Это зачёт.
Потом три патрона для пристрелки и 10 выстрелов в мишень поменьше. И снова зачёт. Сдал – отлично. Не сдал. Дополнительное занятие и опять зачёт. Этот навык потом может и жизнь спасти и сохранить.
Кто желал совершенствоваться, нет проблем. Два раза в неделю. 5 пристрелочных и 30 в спортивную мишень. Только нужно записаться предварительно. Пока учишься, стреляй, не хочу. Но если записался, изволь потом участвовать в соревнованиях по стрельбе.
Но и это еще не всё. Как и в спорте, в огневой подготовке действовал принцип – знание, умение, навык. На занятиях давали знания и умения. Навык, это уже индивидуально. По потребности. Но не ниже установленного предела. Планку навыка преодолеть было обязательно.
 Потом, тем же самым маршрутом изучили пистолет Стечкина, ПСМ (Пистолет самозарядный малогабаритный) калибра 5.45Х18, он только что поступил на вооружение и предназначался для оперативного состава в качестве личного оружия, знаменитый пистолет ТТ, и конечно револьвер системы Наган.
В порядке факультатива – пистолет системы Коровина (Тульский-Коровина, 1926 г) – калибра 6.35 мм., пистолеты с ПБС (прибор бесшумной стрельбы) или глушителем, по-общенародному, и оружие специально назначения. Например, пистолет бесшумной стрельбы. Или пистолет для стрельбы под водой.
Изучили теорию. Сдали зачёты. И даже постреляли. Однако теперь количество патронов было ограничено. На бесшумный пистолет вообще по одному патрону выделили. Но Тульский-Коровина мне понравился больше всех. Чем-то похож по своей надежности на швейную машинку у бабушки.
Самое интересное – третий этап. Оружие главного и основного противника. Кольт, Вальтер ПП – любимое оружие киношного предводителя мирового шпионажа, Люгер-Парабеллум, китайские 9 мм. - маузер и ТТ, американская М-16, и пистолет пулемет М3 калибра 11.43 мм.(.45 АСР), модный в то время для войны в Латино-Американских джунглях. С такими кубинские барбудос вышагивали в телеролике популярного уже тогда Иосифа Кобзона. Гляньте. Не пожалеете.
Всё повторилось по накатанной схеме. Изучили теорию. Разобрали – собрали. Поработали в холостую. Постреляли. Отстрелялись на зачёт. Сдали под роспись гильзы.
Гильзы, это если кто стрелял – они сами знаете какие. Обязательно какая-нибудь закатится куда ни попадя. Как на зло. Они, эти гильзы иностранческие, были строгой отчётности. Пока все не найдут – нет зачёта, нет окончания занятиям. Хотя и уважительная причина для опоздания на любое следующее мероприятие. Секретность – превыше всего.
Для всех и лично для меня всё самое интересно началось потом. Оказалось, что пока нас всего лишь готовили к испытанию в лабиринте. Пока лабиринт не пройдёшь, семестр обучения не закончился. Все знали, что это такое, только приблизительно. По рассказам его прошедших. Но без деталей. Рассказывали Бог знает что. И чем больше рассказывали, тем все запутаннее и непонятнее предстояло испытание. Хотя о чем тут говорить. Лабиринт – он и есть лабиринт. Сюрприз как говорится, ждал каждого. На то они и подземелья Москвы и Дома на Белорусском.
К стыду своему, ни я, ни мои коллеги тогда даже знать не знали, слыхом не слыхивали ни про какие качания маятника, ни про стрельбу по македонски, ни про стрельбу от бедра. И настоящие, реальные бывшие смершевцы, с орденами за Великую Отечественную, взявшими не одного, а то и по десятку немецких шпионов и диверсантов, строго наказывали:
 - Патроны берегите. В белый свет копеечку не стреляйте. Поражайте противника только прицельным выстрелом.
Наверное, это потому, что они книгу «Момент истины» («В августе-44»), не успели прочесть. Книга вышла только недавно. В 1974 году. А период моего рассказа, это только конец 70-х, начало 80-х. «Кина» еще не было. Оно попозже вышло.
Нам сказали. Лабиринт расставит все точки над «И». Готовьтесь. И мы готовились.

Глава III. Лабиринт
 Подвал Дома на Белорусском. Стальная дверь в тире, в этот раз была без замка. Двойные, тяжелые, покрашенные толстым слоем зелёной масляной краски, её стальные створки были готовы к тому, чтобы впустить первого экзаменуемого.
Я пошел первым. Получил 16 патронов. Снарядил обоймы. Одна в кобуру. Одна в ПМ. Пистолет на предохранителе, тоже в кобуру на поясе. Вышел на исходную линию. Доложил:
- К бою готов.
За спиной встал экзаменатор. Хлопнул по правому плечу. Коротко сказал:
- Вперёд.
Цель и задача были доведены заранее. Двигаться по лабиринту вперед. Преодолевать разные препятствия. В случае появления угрозы, поражать противника огнём. Если возникает нештатная ситуация, огонь прекратить самостоятельно или по команде идущего сзади руководителя. Назад не разворачиваться и не смотреть.
Двинувшись вперед, быстрым шагом я прошел 25 метров почти до мишеней и пулеулавливателей из автомобильных колёс, и, развернувшись направо, левой рукой открыл стальную дверь.
На меня смотрела кромешная темнота. Но размышлять уже было некогда. Вперед в темноту.
Двинулся вперед. Под ногами точно был деревянный настил. Не прошел я и трёх шагов, как сзади захлопнулась дверь. Обратной дороги больше не было. Только вперед. Однако я точно знал, что куратор следует за мной.
Неожиданно что-то застрекотало, и я тут же угадал звук работающего проектора. Вероятно, он запускался датчиком, встроенным в дощатый пол, и срабатывал после того, как кто-то на него наступал. Хотя может всё было и того проще. Идущий сзади, просто нажимал на специальную кнопку. И всё начинало работать дальше само.
Оказалось, что в метрах 30 передо мной был огромный белый экран, на котором, как в кино разворачивалось некое действие. На экране демонстрировался фильм. Развитие сюжета начиналось с того, что это была опушка леса. Вдруг в глубине леса наметилось какое-то шевеление. И на его край стали выходить вооруженные люди.
То, что это ОУН, было очевидно и ясно сразу. Логика жанра. Но узнавались они по форме одежды и разнообразному вооружению. Согласно развитию событий на экране, было ясно, что они должны были меня заметить и принять решение. То ли стрелять, то ли вернуться в лес. У меня выбора было меньше. Следовало открывать огонь. И действовать нужно было быстро.
Но все было не так и просто. Только один из лесных братьев стал снимать с плеча автомат. Его намерение было ясным и очевидным. Следовало действовать на опережение.
Пистолет в правую руку. Оружие снято с предохранителя. Передернут затвор. Патрон в патроннике. Можно открывать огонь. Теперь шаг в сторону и вперед. Встав правым боком к противнику, я поднял вытянутую руку вперед вверх. Привычка из спортивной стрельбы. Но в критической ситуации вредно менять привычки. Навык действия следует отрабатывать до события. На подъёме руки поймал правым глазом мушку в прорези. Теперь оружие и рука составляли одну прямую линию. И её, эту линию, следовало превратить в единую линию с целью.
Едва условная линия уткнулась в цель, пистолет выстрелил. Я тут же выстелил еще и еще раз. Проектор неожиданно прервал своё стрекотание. Всё. Кина больше не будет. Фильм остановился. В зале лабиринта зажегся свет.
Цель поражена. Первое задание выполнено. Но это еще не все. Следовало продолжать движение. Пистолет на предохранитель. Ствол направлен в сторону движения. Сопровождающий даёт вводную:
- В конце коридора, с правой стороны дверь. За дверью комната. Двое захватили заложников. Преступников уничтожить. Никто из заложников не должен пострадать. Вперёд.
«Отлично», - подумал Я. – «Первая часть экзамена пройдена».
Главное теперь пройти второй этап. Но он и легче и сложнее. Легче тем, что теперь было светло. Сложнее тем, что теперь нужно было не просто поразить неизвестную пока цель, но и не попасть в заложников. Как они выглядят, пока было непонятно. Как всегда, ориентироваться следовало на месте.
Подошел к двери. Она была так же в конце коридора, но слева. Снял оружие с предохранителя. Дверь на себя. Стремительный бросок в комнату. Мишенная обстановка оказалась не прямо перед дверью, а в конце нового коридора в подземелье, слева. Теперь только работа.
Те, в кого попасть нельзя было ни при каком условии, представляли собой три фанерных щита. Противник размещался за ними. Но так, что для того, чтобы поразить одного, следовало переместиться в сторону. То есть, чтобы выйти на позицию огневой атаки требовалось двигаться влево и вправо. Настоящий японский сад камней придумали.
Выстрел. Второй выстрел. Мишень, изображающая противника стала падать. Теперь, шаг вправо. Бросок вниз, на левое колено. Так лучше видно противника. И ему сложнее, если что, попасть в Вас.
Выстрел. Второй. Третий! Есть попадание. Вторая мишень тоже стала падать. Силуэты заложников не пострадали. Но я точно видел, когда проследовал мимо щитов, изображавших заложников, что с обратной стороны в них было достаточно отверстий, оставленных до меня.
Затвор ушел назад и не вернулся. Первая обойма пуста. Вон её из пистолета. Запасная обойма вступает в дело. Обойма в рукоятку. Затвор тут же лязгнул и загнал патрон в патронник. Оружие тут же поставлено на предохранитель. Пройден второй этап.
Теперь третье задание. Оно оказалось простым. Хорошо знакомым. Не раз отрабатывалось на занятиях. Только теперь все происходило в третьей комнате лабиринта. Никакой двери в конце второго подземелья. Только широкий проем.
Звучит команда:
- Вперед.
Дохожу до проёма, и захожу в комнату. Уже знаю, что поражать придётся движущиеся слева направо и справа налево мишени. Нечто подобное уже отрабатывали. Сопровождающий экзаменатор должен просто дернуть за верёвочку. И мишени начнут движение. Двигаться они будут быстро. Но вот как поступит экзаменатор, не ясно. То ли он пустит первой мишень справа. Или наоборот, слева. А может обе мишени одновременно. Важно обязательно попасть. Обязательно. Причём в обе. Иначе задание будет выполнено не полностью.
Дистанция до цели - метров 8. Четко обозначен линией рубеж, за который заступать не следовало.
Выхожу на обозначенный рубеж, и чётко понимаю, что пол под ногами неустойчив. В ту же секунду ощущаю, что экзаменатор делает движение в сторону. И пол под ногами внезапно уходит вниз. Не далеко. Но резко. И тут же останавливается. Провал максимум на 10-15 сантиметров. Хотя и этого хватит, чтобы потерять равновесие. И этого ещё более чем достаточно, чтобы быть неожиданным. Ты готовишься открыть огонь. Вместо этого следовало вначале вернуть контроль за ситуацией.
В тот же момент, когда подобно детской качели, край пола опустился вниз и резко уперся в пол, справа, в движение пришла первая мишень. Не дошла она и до половины пути, как двинулась в путь теперь другая, левая мишень.
Думать и рассуждать уже некогда. Пистолет с предохранителя и огонь. Восемь пуль вылетают в мгновение ока. Всё! Все три задания выполнены.
- Оружие к осмотру! – звучит команда сзади.
Обойма из пистолета. Ствол в сторону мишеней.
- Оружие осмотрено. Оружие на предохранитель.
Привычное движение большим пальцем, и затвор резко идёт вперед. Пистолет на предохранителе. Пустая обойма в рукоятку. Пистолет в кобуру.
- Отлично. Там, за правой дверью выход. Оружие почистить и сдать.
Путь по лабиринту через несколько тускло освещенных коридоров и череду стальных дверей, которые открывались только в одну сторону, так как ручек с другой стороны просто не было, и они захлопывались напрочь, я преодолел в полном одиночестве. Заблудиться невозможно. И есть время побыть один на один с тишиной и сыростью московских подземелий.
Через пару минут Я вновь оказался под лестницей главного входа Дома на Белорусском. Там уже ждали. Пригласили в класс тира. Сказали:
- Иди, чисти оружие, сдавай его и сиди, жди остальных.
Ждать пришлось долго. Как потом оказалось, этот экзамен прошли абсолютно все. Единственная задача - это пройти лабиринт. Его, экзамена, результаты - это только лично для того, кто его сдал. И еще для тех, кто его принимал. Им, то есть руководству школы, чтобы понять для себя, какой получен результат, и кто и как будет себя вести в той или иной критической и неожиданной ситуации, и конечно, чтобы узнать, насколько уверенно проходящий лабиринт с неожиданностями владеет личным оружием и управляет своими нервами.
У меня сложились отличные отношения с руководителем по огневой подготовке. Он уже тогда и с Альфовцами работал, и Вымпелом. Нас готовили точно так же. И одни и те же люди. Хотя, думаю, что подобный лабиринт был на тот момент единственным. По крайней мере, по своим масштабам.
Поинтересовался у него своими результатами.
- Отлично. Все цели поразил. Но вот на третьем этапе, я так и не понял, как это тебе удалось. Все восемь пуль в мишени вогнать? Не понимаю.
- Случайно, наверное. А как другие?
- Это личное дело каждого.
- Ясно.
- Но и половину допускать к освобождению заложников было бы опасно.
- Это почему?
- Почему? Ты не поверишь. Один вообще во все абсолютно попал на втором этапе. Один на третьем этапе пистолет от неожиданности уронил. Еще один все патроны израсходовал на первом этапе. Стрелял быстро. Но мимо.
- А что так долго экзамены проходили?
- Всё как всегда. Обычное дело. Каждый раз все приходилось готовить заново. И конечно случайности. Вот будешь специально стрелять по тросу, по которому мишени двигаются, никогда не попадёшь. А на экзаменах обязательно кто-нибудь, но отличится. Пока починишь, времени уходит много.
Еще Я потом интересовался, на каких принципах работает система контроля попадания в цель, на первом этапе экзаменов.
Оказалось всё просто. На проекцию фигуры противника за экраном устанавливается фанерная пластина, оклеенная с двух сторон тонкими медными листами, от которых идут провода к блоку управления. Как пуля ни быстра, электроны быстрее. Пуля замыкает контакт. Проектор останавливается.
Если кто не попадёт, то в конце короткого фильма раздастся очередь из автомата в руках лесного человека, и на экране загорится объявление:
- Вы убиты!
Потом, по прошествии многих лет, я много слышал рассказов про таинственные лабиринты, которые приходилось преодолевать тем, кто проходил подготовку в школах диверсантов. Однако, по многочисленным деталям, угадывалось, что все это с чужих слов.
Зато, после того, как и грушники (сотрудники ГРУ) создали у себя нечто подобное, они сразу же сняли учебный фильм о системе огневой подготовки. И все рассказы о таинственном лабиринте вдруг стали единообразными. Единый источник все слухи привёл к единому знаменателю. Уверен, что это еще одно доказательство волшебной силы кино.
Но правда - это то, что инструктора по огневой подготовке ГРУ, точно хорошо знают своё дело. Не раз состязался с ними в меткости. Достойные они противники. Но о своих системах пусть рассказывают сами.
И вообще, на эту тему много всяких учебников и рекомендаций написано. Даже у меня есть один такой, написанный лично мною учебник. Но это было уже много лет после того, как я покинул стены Дома на Белорусском.
О чем хотелось бы особенно вспомнить, так это о том, что в течение всех лет учебы, любой слушатель мог дважды в неделю прийти в тир, и потренироваться. Было бы желание. Патронов на обучение никогда в КГБ не жалели. И пока москвичи и гости столицы ходили по городу, в подземельях Дома на Белорусском беспрерывно гремели выстрелы и пахло порохом. Но никто этого не слышал. Никто об этом не знал. Слишком глубокие были эти подземелья. Думали, наверное, что там живут духи и приведения. Ошибались. Там тренировались сотрудники КГБ.

Глава IV. Задание практически невыполнимо
Времена очередей прошли. Однако и сегодня есть задачи, вполне себе сложные. И без особой подготовки - неразрешимые. Ведь, собственно говоря, очереди они всегда за тем, что в ограниченном количестве и существует только иллюзия, что она зачем-то стоит таким, что доступно для всех.
Нет, конечно. Чтобы не стоять в очереди за колбасой и хвостом селёдки, нужны несколько иные навыки. Но чтобы попасть в былые времена в Большой театр, даже если у тебя есть возможность и время стоять в очереди, это вовсе не решение проблемы.
Поэтому, после теория наступило в Высшей Школе КГБ СССР время практики. И теперь у каждого своё задание.
Лично мне повезло больше всех. Моё задание, попасть на конкретную премьеру, в конкретный день, на конкретный спектакль в Большом Театре в Москве. Время на решение вопроса – одна неделя. При решении задачи, форму не использовать. Ксиву не показывать и не использовать. Сделать все по-тихому и доложить об исполнении.
Насчёт ксивы сотрудника КГБ думаю всё понятно. Но вероятно не всё. Всё бы это использование волшебства корочки сотрудника закончилось тем, что нового человека бы заметили и доложили, куда следует. Это незачёт. Могло и повезти. Тогда, ничего бы конечно не было. Но могло и быть. Тогда бы задание было бы провалено.
И что делать? Для начала решил просто пойти в кассы и купить билет. Попробовал пойти по простейшему пути. И что интересно. Очередь в кассу была. Но билетов не было. Совсем не было. И зачем очередь стояла, было совсем не понятно.
Принял решение подстраховаться и пойти другим путём. Как классики революционеры. По советской стандартной процедуре, когда имеешь дело с дефицитом, решил действовать через знакомых.
    Оказалось, что да. Метод работает. Я тогда, помимо Дома на Белорусском занимался карате на Петровке, 26, это где тренировались сотрудники спецподразделений КГБ СССР со всей Москвы, и еще в Арсенале, это где подвалы Кремля и где занимались сотрудники девятки.
Позвонил учителю. Вы его, наверное, много раз видели в хрониках о старых советских временах, а тогда постоянно крутили кадры с его подопечными на официальных мероприятиях по всему миру с первыми лицами страны и партии. Он там постоянно мелькал на кадрах хроники и актуальных новостей.
Рассказал Валерию Ивановичу о деле.
- Ты в Грановитой Палате был? – спрашивает.
- Маленьким был.
- А в Алмазном фонде?
- Уже не помню.
- Тогда давай ко мне, в Кремль. Ксива с собой?
- Да! – отвечаю.
- Вот, в башню Кремля как зайдёшь, скажешь дежурному, что позвонить нужно. Наберёшь, я встречу. Там и поговорим. А то ребята мне говорят, что ты с нами занимаешься, а мы тебе ничего интересного не показали.
Пришел. Походил с Валерием Ивановичем по пустым палатам Кремля.
Я всё посмотрел и мы поговорили.
- Мы, - говорит он, - будем на том спектакле. Когда он начнётся, кто-либо спустится за тобой, а ты стой у чёрного хода. Тебя проводят и место найдут. Билет потом, после спектакля, у кого-либо достанешь. Договорились?
- Договорились, - отвечаю.
- Пошли лучше потренируемся. Мы там как раз кое-что отрабатывать будем. Поможешь. Врага поизображаешь. А мы от тебя объект спасать будем. Кимоно взял?
- Конечно взял.
Однако билетами на премьеру даже и не пахло. Зачем сотрудникам девятки билеты на балет или оперу в Большой? Логично? Согласны?
И пошли мы на тренировку.
Но по мне, это не совсем то. Легко как-то всё получалось. И несколько не то. Решил поискать свой, запасной вариант решения поставленной практической учебной зачётной задачи.
Чтобы чего-то добиться, следует для начала попробовать. И я попробовал. Выдвинулся на место, к Большому, к 18-30. Прямо к главному входу театра. Для начала походил по парадной лестнице вверх и вниз. Побродил между колонн слева направо и наоборот. Потом продефилировал зигзагами. Потом пошатался перед лестницей. Почитал афиши и объявления.
Результаты наблюдения были вполне себе информативными. Подходили потоки людей и прямиком шли в театр. У них были билеты. Перед дверью в театр и на лестнице стояли иногда девушки, иногда женщины, иногда мужчины. Ясно было, что они кого-то ждали. Некоторые стояли с цветами. Иногда к ним подходил тот, кого они ждали. Пары тут же уходили внутрь театра, смотреть спектакль, наслаждаться искусством.
Сразу стала проясняться и проявляться кое-какая и некая закономерность околотеатрового броуновского движения. Во-первых, ко мне подходили разные люди и спрашивали лишний билетик. Хотя и не все спрашивали билетик. Были и те, кто предлагали купить у них лишний.
Оказалось, что и тех и других достаточно много. Причём те, кто только что продал лишний билет и вроде бы кого-то ждал, оставался на месте, и буквально стоило счастливчику купившему лишний билет радостно исчезнуть в недрах Большого, как у якобы ожидавшего с нетерпением кого-то волшебным образом снова появлялся лишний билет или даже пара. И всё повторялось с самого начала.
Околотеатральная жизнь Большого, как и любого другого топового Московского театра, била ключом и была в полном разгаре прямо на подходе к парадному входу. Хотя и длился этот ажиотаж максимум тридцать минут до начала спектакля.
Они, те у кого оказывались раз за разом случайно образовавшиеся лишние билеты, несколько раз подходили и ко мне. Предлагали. Но цена на билет в режиме их предложения была просто заоблочной. Это было очень дорого. Червонец для советских времен – да ещё Бог знает на какие места, это было через чур. Ясно было то, что на крайний случай, решение вопроса, хоть и за дорого, было гарантированно.
Следовало продолжить изучение вопроса и поиск и другого портала в театр. Иного вероятного доступа и прохода в мир искусства.
Оказалось, что не все, кто имел лишний билет, дожидались тех, кого ждали. У некоторых ожидаемые здорово западывали. У таких лишний и ставший в раз ненужным билет стоил намного дешевле. Как правило, ровно столько, сколько на нем и было написано. Некоторые и вообще просто так отдавали. Ведь раньше билеты в Большой могли раздать по разнарядке на предприятии в порядке приобщения масс к высокому искусству. А оно им надо было?
Там, в театре, даже буфет несколько не соответствовал обычному советскому стандарту ни по ассортименту, ни по ценам. Явно просматривалось, что всё рассчитано минимум на интуриста. Черная икра. Шампанское. Да и за тем очередь.
Кстати, про интуриста. Забегая наперёд в своём повествовании, расскажу, что интурист и индустрия интуриста в СССР, это был еще один безотказный способ приобретения недорогих билетов в Большой. Интуристу, как помнится, в СССР везде была дорога. Их вели или группами с близлежащих гостиниц, либо подвозили в группах на автобусах. Многих иностранцев этот театр ни при каких условиях не интересовал. Их доля билетов контролировались гидами. Тут не зевай. Вмиг будут проданы.
Лишние билеты для гида - это дополнительный личный доход. Этим не пренебрегали. Оказалось, что и здесь действовала своя система реализации. У них тоже были постоянные покупатели-оптовики, которые тут же, приобретя их энное количество, незамедлительно пускали билеты в оборот, продавая с рук уже дороже.
Реальность прорисовалась быстро. У входа в театр промышляли настоящие профессионалы, весь доход которых зависел от их сноровки и ловкости, от количества реализованных лишних билетов и вырученной наценки.
Кстати, желающих приобрести лишний билет было всегда много. И стоимость билета менялась прямо на глазах. Самый ажиотаж начинался уже после первого звонка. Цена на лишний билет резко падала. И тогда врагом профессиональных реализаторов становились те, кто так и не дождался того, кого ждал. Тогда, они могли просто перебить их бойкость торговли и с горя отдать билет первому встречному или встречной просто так.
Изучение обстановки выявило и детали. Некоторые, у кого был свободный доступ к билетам по своим каналам, использовали счастливый случай, например, в качестве предлога для знакомства с понравившейся девушкой.
В этот раз, я просто купил недорогой билет, и остатки вечера провел на спектакле. На следующий вечер моё изучение обстановки продолжилось. Но теперь на меня кое-кто обратил внимание. Подошел вполне себе вежливый человек и, поинтересовавшись вопросом, не намериваюсь ли я выступить конкурентом в некоем бизнесе, в котором заинтересованно их узкое сообщество единомышленников, предложил обсудить условия работы.
Так я познакомился с Виктором. Ему оказалось вполне достаточным моих заверений в том, что я решаю сугубо личные задачи. Билеты ищу лично для себя. Он, Виктор, тут же поделился со мною своими знаниями и личным опытом зарабатывания денег. Обстановка к этому располагала. Ведь я теперь был для него гарантом приобретения билета в том случае, если у него останется что-то не реализованное. Если бы ему не удалось продать то, что у него было, он бы понёс убыток. А ему нужно было еще и делиться.
Связи у него оказались просто обалденными среди тех, кто добывал билеты. Оказалось, что и из кассы ему и его коллегам по капиталистическому соревнованию в области билетного бизнеса перепадали билеты системно и по различным каналам.
В обмен на помощь в реализации лишнего билета, и просто в знак особого расположения он просто и сразу решил для меня вопрос с билетом на премьеру в назначенный день. Место на спектакле было просто шикарными. Он сразу и незамедлительно переговорил со своим коллегой и попросил у него для меня нужный билет. За такую помощь ребятам следовало помочь. И я, как мог, помогал. Они билеты доставали. Я помогал расстаться с лишними билетами.
При этом уже на третий день ко мне просто подходили люди и предлагали купить билет, который им дали на работе. Деньги человеку были явно нужнее искусства. Приходилось теперь ещё покупать лишний билет в интересах коллектива.
На третий день я просто пошел смотреть балет совершенно бесплатно, правда, только после третьего звонка. Ну не выбрасывать же было пропадавшие билеты моим новым друзьям. Хотя я ни разу не видел в Большом ни тогда, ни потом пустых мест. Никогда.
Обнаружился и еще один портал доступа в театр и к билетам. Например, можно было приобрести контрамарку у билетёров на входе. У них свой бизнес, оказывается. Но работала эта система после второго звонка и еще минут 15 после начала спектакля.
Открою и еще одну малую тайну театра. Чем круче театр и постановка, тем больше задержка с началом представления. Так что тоже это учитывайте, дорогие граждане.
    В общем, задача была решена. Зачет я честно заработал. Попутно завел крутые знакомства в среде тех, кто крутился вокруг Большого. Конечно, за оставшиеся четыре года учёбы в Школе КГБ, я пересмотрел весь репертуар и Большого и Малого театра. На Большом и Малом не остановился. Со своими вновь приобретенным связям у меня не было проблем с билетами ни в один театр Москвы, ни на один спектакль или премьеру.
Хотя, один раз, я вернее на следующей неделе после сдачи зачёта и предъявления использованного билета и программки, я чуть всё не испортил.
Дело было так. Мне было интересно, почему задание следовало выполнять не в форме? Решил проверить этот феномен лично на себе. Что и почему, я узнал сразу. Едва я появился возле театра в форме, все мои вновь приобретенные контакты и друзья чуть напряглись. Виктор с перевозбуждённым и обеспокоенным видом прямо подскочил ко мне и с непонятной радостью стал задавать вопросы:
- Так ты военный?
- Типа того.
- Класс.
- Давай будешь лишний билетик просить. А я с ребятами буду продавать.
Теперь, Виктору завидовали все. Пришлось объяснять ему все свои диспозиции. Что мне этого делать нельзя. Что лично с иностранцами мне контактировать не положено. Кстати, все ребята были очень сообразительными. Так сразу и спросили:
- Ты случайно не из КГБ? Там только в такой форме еще ходят.
Пришлось не отрицать.
- Ты не переживай, - сказали. - Мы если шпиона увидим, тебе первому сообщим. Будешь у нас ударником КГБ в ловле и разоблачении шпионов, если что. Мы тут всех знаем.
К слову, они потом, всегда чётко указывали, кто есть кто, и где какой дипломат и из какой страны. Дипломаты оказались постоянными гостями Большого. Можно было нарваться. Узнал я и почему поиск лишнего билета в форме был практически беспроигрышным.
Во-первых, не было конкурентов. Военные патрули чётко знали своё дело. Чужие в форме здесь не паслись. Патрули в Москве тоже обычно знали, в какой мы, из Дома на Белорусском, форме. Лишний раз не нарывались. Разве что офицер хотел просто поговорить и проверить, не ошибся ли он в своих сомнениях.
Во-вторых, на ступенях Большого, в форме мне не удалось простоять в поисках билета на спектакль никогда дольше трёх минут. Однажды, перед Большим остановилась черная волга, и из неё вышла вполне себе бойкая и уверенная в себе старушка. Он уверенно стала подниматься по лестнице. Глянула на меня и подошла:
- Здравствуйте.
- Добрый вечер, - отвечаю.
- Ждёте лишний билет?
- Да!
- Из КГБ?
- Ну, практически.
- Тогда давай знакомиться. Наталья Ивановна. Не бойся. У меня муж генерал. Из ваших. Пойдём, компанию составишь. Николай Иванович занят сегодня. А мы этих покошмарим, из богемы. Скажу, что ты мой племянник.
Как звать то?
И мы пошли. Интересно и забавно было и Наталье Ивановне и мне. Мы с ней в антракте чинно бродили по коридорам Большого. Оказалось, что она всех знает. Вернее, не она, а её все знают.
Так впервые я лично увидел Майю Плесецкую и Радиона Щедрина. Меня Наталья Ивановна даже представила им как своего племянника.
Она мне даже телефон свой оставила.
- Звони, - говорит. - Мне-то одной скучно. Даже поговорить не с кем.

Глава V. Входит дракон
Входит дракон, или Выход дракона. Не важно. Важно, что главный герой фильма – знаменитый Брюс Ли.
Популярность боевых искусств в СССР феноменальная. Все знают, что есть фильмы про боевые искусства. Но кто их видел?
В Высшей Школе КГБ, этот и другие фильмы по боевым искусствам конечно видели. Они были на китайском языке, с титрами на английском, индонезийском, или на любом ином языке мира. Всё зависело от того, откуда фильм привезли. Их привозили и использовали в качестве учебных фильмов при изучении китайского языка.
Показывали строго дозировано. Только для тех, кто был в теме. Но все старались попасть на просмотр. Учебные классы были небольшими, где показывали такие фильмы. Потому желающие попасть имели мало шансов.
Рано или поздно, другие, те, кто учился не на восточном факультете, тоже захотели посмотреть фильмы, бьющие все кассовые рекорды в мире.
Все сотрудники КГБ города Москвы тоже хотели посмотреть. Их дети. Партийные и советские работники из числа друзей тоже хотели.
Давление на руководство Высшей Школы было огромным. В конечном итоге руководство сдалось. В порядке культурного просвещения было принято решение показать фильм по боевым искусствам в большом актовом зале.
Решение принято. Назначен день показа. Время показа.
8 часов вечера. Зал на тысячу человек в Доме на Белорусском полон. Вернее, это слово, полный зал, как-то не в полном объёме передает реальность. Полный - это действительно полный.
Вход в зал, через особую дверь с проулка. Только по специальным пропускам. Контроль входящих строжайших. Чужой ни один не попал.
Учащиеся Высшей Школы КГБ и то, практически в этот раз на кино и не попали.
Чтобы мероприятие было культурным, было принято решение устроить вначале показательные выступления тех, кто занимался боевыми искусствами. Чтобы всякие предметы поразбивали руками и ногами. Ката выполнили. Приёмы всяко-разные продемонстрировали. Минут на 10-20.
Всем очень понравилось. Пришлось выступать. Нам-то это тоже было интересно. Показать, чем в свободное от учебы время занимаемся. Чему научились.
Но если бы всё было так легко, то это было бы не СССР и даже не Россия.
Две, самых неразрешимых проблемы возникли за несколько минут до начала показа. Руководство в генеральских чинах с женами, детьми и друзьями уже в первых рядах. Пора начинать. И вот ужас. Фильм японский, на японском. Субтитры – китайские иероглифы и индонезийский язык. А кто переводить будет? Для руководства, понятно дело, это не проблема. Зачем народ китайскому языку учат, или японскому? Пусть кто-нибудь и переведёт. Или проблемы?
Вот здесь-то все и озадачились. Кто будет переводить? Во-первых, страшно. Высшее руководство в зале. Всё сделают хорошо, никто и не вспомнит. Всё как само собой разумеющееся воспримут. Если что пойдёт не так, то всё. Это крах. Полный крах. Не забудут. Не простят.
Китаисты, преподаватели и старшекурсники категорически уперлись. Японисты – тоже. Заявили:
- Не будем в этом принимать участия. И всё. Это японский или китайский. Синхрон фильма? Без подготовки? Да это невозможно. Тем более что это должен был быть кто-то, кто вообще понимает в боевых искусствах. Вот кто занимается каратэ и кунг-фу, тот пусть и переводит. А нас увольте.
Мероприятие нужно было спасать. Зам. начальника школы мне и говорит:
- Травников! Ты на каком говоришь языке титры в фильме?
- На китайском! – отвечаю.
- А еще?
- На индонезийском!
- А фильм чей?
- Японский.
- Японский знаешь?
- Чуть, чуть. Пол тысячи слов – максимум. У меня базовый – индонезийский, могу на малайском, на английском. На японском сложно. Это японисты могут.
- Поздно. Начинать нужно. Иначе больше фильмов не дадут. Кто у нас отвечает за то, чтобы это был не просто просмотр, а культурное мероприятие? Ты? Вот слушай приказ. Иди и переводи. Зал же вам нужен для тренировок?
Против таких аргументов, куда там возразить? И захочешь, не получится.
Пришлось идти, и переводить. Правда, всё оказалось не так страшно.
В самом конце зала стоял стол с микрофоном. На столе специальная лампа с подсветкой. Так лампа настроена, чтобы и не мешать никому, и чтобы листы подстрочника фильма легко читать было.
И о чудо. Весь подстрочник фильма, с диалогами, текстом комментариев, был предоставлен ГосФильмоФондом на английском языке. Молодцы ребята. Знают своё дело. Одно слово, профессионалы.
Тут еще и индонезийские титры были в подспорье. И текст диалогов не сложный. Даже на японском. Все почти ясно и понятно. Главное героев запомнить.
Иероглифы – это и в самом деле не так легко, без подготовки не переведёшь. А уж синхрон на слух - это задача более чем сложная. Нужно не только понять, что говорят. Это как раз не проблема. Нужно было успеть перевести. Озвучить. И по ролям распределить. Дать комментарий. Напряжение колоссальное и без знаний китайского или японского языка.
Пришлось переводить. Семь потов сошло. Но всем понравилось. Руководство даже похвалило. Не столько меня, сколько тоже руководство Высшей Школы КГБ.
- Молодцы! Хорошо учите. У Вас даже сержант третьего курса свободно с китайского переводит.
Никто спорить не стал. И переубеждать тоже. Это был успех. Не мой, конечно, а школы и восточного факультета.
Зато была и другая проблема, которой никто не ожидал. Я и сам впервые видел этот фильм. И другие тоже. Проблема была посложнее, чем перевод, показательные выступления, и даже организация просмотра.
Кто помнит этот знаменитый фильм? Никто?
Тогда напомню. Фильм Леди Карате (Onna hisasatsu ken), снятый Кадзухиро Ямагути (Яопния) в 1974 году - фильм не совсем обычный. И главное для СССР было не то, что в фильме люди спокойно спускались по лестнице со свернутой на 180 градусов ловким приёмом головой. Главное, это то, что в фильме была показана школа боевых искусств Сёринджи Кэмпо.
А знаете, какая у этой школы эмблема на кимоно? Не знаете? Зря! На кимоно у бойцов школы главных и положительных героев фильма была нашита свастика. Самая что ни на есть настоящая свастика.
Но прокатило. На это никто не обратил внимания. Или сделал вид, что не обратил. Хотя вряд ли.
Наверное, просто промолчали. Сделали скидку на то, что фильм иностранный, свастика закручена в другую сторону, что этот Восток разве разберешь, что там у них что означает? Главное, что не фашисты, и на том спасибо. Тем более, экзотика. Про русские деньги России со свастикой 1917-1918 годов тоже ведь никто не вспоминает? Штирлиц тоже со свастикой ходит. Он же раведчик. А тут и так кругом разведка и контрразведка. Им можно, наверное, такое смотреть и показывать. Кино же.
Но то, что не заметить не могли, и мер не принять - это никак нельзя было. Просто попросили больше этот фильм не показывать. Нет. Пока показывать. Но потом не показывать.
Так, как желающих было много, то пришлось фильм тут же прокрутить еще раз. Уже без всяких показательных выступлений. Мне пришлось переводить еще раз. Потом еще два раза на следующий день. И еще раз. В общем, всю неделю народ ломился в Дом на Белорусском, на просмотр фильма.
Потом эту лавочку прикрыли. И я был этому даже рад. Изматывало напрочь. Но это была минута славы. Даже среди моих коллег и друзей по тренировкам. Они мне даже завидовали.
Фильм вернули в место постоянного хранения. Прошло пара месяцев, и народ потребовал нового фильма. Меня вызвал заместитель начальника Школы вместе с начальником курса и сказал:
- Решай вопрос как хочешь, но чтобы новый фильм по карате достал. С тебя фильм и перевод. Всем понравилось. А я дам команду организовать. Но вначале сделаем внутренний просмотр. В узком кругу. А то у тебя опять народ со свастикой бегать и головы людям сворачивать будет. Сами посмотрим. И решим.
- И как я буду решать этот вопрос?
- Тебя на кого учат? На разведчика? На контрразведчика? Не важно. Есть задача. Решай.
- Можно, подумаю как?
- Подумай. Но мне сначала доложи, что придумаешь. Знаю я вас. Такое придумает, что всем тошно будет. Идите. А ты думай. Да! Вот еще что! Тут мне сказали, что есть хороший фильм китайский, «Входит Дракон» называется. Там, сказали, Брюс Ли играет. Его давай.
Брюс Ли, так Брюс Ли. Входит Дракон, значит, Входит Дракон. Но если капитан первого ранга, заместитель начальника Высшей Школы КГБ СССР, покровитель боевых искусств и всех «залётчиков» просит, то разбейся в лепёшку, но сделай. Будет Вам, Входит Дракон. Будет. Для всей Москвы будет.
«Хорошо некоторым», - подумал я. – «Отдал приказ? И ждёшь выполнения. И ты, Травников, сам тоже хорош. Нет, чтобы отказаться. Сразу сказать, что эта задача не моего уровня компетенции. Отказался бы, и ладно. Через пару недель бы и позабыли».
Однако любопытство брало своё. Так хотелось этот знаменитый фильм с Брюсом Ли посмотреть. Видеокассет тогда еще практически не было. По крайней мере, у нас. Зато про знаменитый фильм все знали. И про другие фильмы Брюса Ли тоже.
Вышли от начальника. Другой начальник, начальник курса мне и говорит в коридоре:
- И что делать будешь? Я тебе ничем помочь не могу.
- Думать буду. Советоваться. Спрашивать, как это делается. Вопрос нужно сначала изучить!
- Вот и изучай!
Пошел думать. Сходил к ребятам в технический отдел. Узнал, где, у кого фильм «Леди Карате» брали. Те дали телефон куратора из КГБ. Позвонил из приёмной начальника факультета:
- Так мол и так. Хотим фильм прокрутить в Высшей Школе КГБ СССР. Мы уже один крутили. Я переводил.
- Да? – обрадовался куратор. - Я смотрел. Мне понравилось, как ты переводил. Только ничем помочь не могу. Вы там со свастиками прокололись.
- Мы? Так это же не мы фильм такой для просмотра дали.
- Ладно. Приезжай в ГосФильмофонд. Поговорим. Народ спросим. Что, да как. Только не в форме. Они тут к форме нервно относятся. Познакомлю с кем нужно. Там сам договаривайся.
Приехал. На проходной сказал к кому приехал. Ксиву показал.
- Проходите, - говорят.
А куда идти то? Пришлось звонить, чтобы встретили и проводили.
Тут нужно кое-что подрассказать. Прояснить обстановку того времени.
Если в СССР и не показывали все фильмы мира, то это вовсе не значит, что их в СССР не было. В СССР было все. Только не для всех. Все, и абсолютно все фильмы мира закупали, доставали, выменивали, копировали и потом просматривали специалисты. Причём КГБ к этому никакого отношения не имело по определению. Люди занимались своим делом. КГБ своим.
Куратор познакомил меня с людьми. Те прямо сказали, что не дадут. Но у начальства спросят. Сразу же и спросили. Посоветовали:
- Начальство говорит, чтобы шли в партком. Там договаривались.
Пошли в партком. Секретарь выслушал. Позвонил руководителю. Потом говорит:
- Этот вопрос находится в ведении самого Министра Культуры СССР и кандидата в члены Политбюро (Президиума) ЦК КПСС, товарища Демичева, Петра Ниловича. Договаривайтесь. Даст поручение, фильм дадут. Не даст, не дадут. Даже я не смогу помочь. Дело слишком резонансное. Сами приезжайте на закрытые просмотры. Я позабочусь. Тут интересно бывает.
Вернулся я в Дом на Белорусском, и сразу к заместителю начальника Школы. Прямо в гражданке и пришел:
- Разрешите?
- Заходи.
- Разрешите доложить?
- Что доложить?
- Насчёт фильма.
- Какого фильма?
- Который поручили показать.
- Что за фильм? Когда поручил?
- Да после просмотра предыдущего.
- Может, ну его?
- Да я уже почти договорился.
- С кем?
- С руководством Госфильмофонда.
- И что?
- Они согласны. Только просят согласовать.
- Со мной?
- Нет. С Петром Ниловичем.
- С кем? С кем?
- С Петром Ниловичем Демичевым.
Наступила немая пауза.
- И кто будет с ним согласовывать?
- Я думал, что Вы! Потому и пришел доложить.
- Ну, ты даёшь. Садись. И что делать будем? Я к начальнику школы по этому вопросу не пойду. Да он и не решит. Что надумаешь, зайди.
И что тут надумаешь? Есть человек, который решает. К нему и обращаться нужно. Но как это сделать?
Пришлось напрячься, подумать и сделать. Пошел опять к заму начальника школы.
- Поставьте меня дежурным по факультету, – говорю.
- Зачем? Ну, поставлю. И что ты учудишь?
- Позвоню Петру Ниловичу, – говорю.
- И что скажешь?
- Скажу, как есть. Скажу, что кроме него этот вопрос никто и не решит.
- Ладно. Попробуй. Делай, что хочешь. Я распоряжусь, чтобы дежурным поставили. Но за все остальное, сам и отвечать будешь. Вряд ли я смогу тебе помочь.
Уже на следующий вечер я заступил на дежурство. С вечера и на всю ночь. Прямо в кабинете генерала, начальника факультета, его кресле и разместился.
У генерала на тумбочке рядом со столом множество телефонов. Есть и спецсвязь. Несколько аппаратов с гербом СССР. Каждый подписан. Есть и прямая связь с Юрием Владимировичем Андроповым. Но его то, что по мелочам беспокоить? Тем более подчинённым.
Примерно в 20:00, по аппарату специально связи, используя справочник телефонов особых номеров, набираю приёмную Демичева.
- Добрый вечер, – отвечает вежливо женский голос. - Что Вы хотите?
- Мне нужно переговорить с Петром Ниловичем.
- По какому вопросу и кто звонит? Как доложить?
- Майор КГБ, Богданов, Виктор Семёнович. Я из Высшей Школы КГБ СССР. По вопросу согласования показа зарубежного фильма в Доме на Белорусском.
- Сейчас узнаю. Не кладите трубку.
Через три минуты:
- Пётр Нилович сейчас освободится, и я Вас соединю. Какой у Вас номер?
Я назвал номер, всего из трёх цифр, написанный прямо на телефоне.
Минут через десять зазвонил телефон.
- Здравствуйте майор Богданов. Знаю, по каком вопросу. Вся Москва в курсе. Завтра позвоню Филиппу Тимофеевичу, скажу ему, чтобы дал команду разрешить. А почему сразу к Ермашу не обратились? Он же председатель ГосКомитета Совета Министров СССР по кинематографии?
- Мне секретарь парткома Госфильмофонда сказал сразу к Вам обращаться. Сказал, что только Вы решаете.
- Знаю я его. Толковый работник.
На этом разговор в принципе, минут через десять и закончился.
Все. Теоретически, вопрос был теперь решен. Но вот что завтра будет?
На следующий день было вот что. Сижу на занятиях, вдруг вбегает помощник генерала, начальника факультета:
- Травников! Бегом к генералу.
У всех круглые глаза. Делать нечего. Бегу.
В приёмной генерала он сам, и зам.начальника школы:
- Травников! Где тебя носит? Тебя Демичев к телефону!
- Пётр Нилович? – отвечаю вопросительно.
- Будет тебе потом Пётр Нилович.
Вместе с генералом вошел в его кабинет. Генерал лично набрал номер Демичева. Соединили практически мгновенно.
- Нашли! – докладывает генерал в трубку. - Передаю.
- Доброе утро, Пётр Нилович, - уже отдышавшись отвечаю кандидату в члены политбюро.
- Богданов! (Значит наши не сдали). Я с Ермашом переговорил. Он уже дал команду. Поезжай за фильмом. Там ждут. А! Вот еще! Ты руководство предупреди, что я, может, тоже подъеду посмотреть. И Филип Тимофеевич (Ермаш) тоже хотел подъехать. Ты не переживай. Я через начальника вашей школы узнаю, когда и во сколько. Чтобы по скромному. Скажи, чтобы без помпы и шума. И вообще. Звони, если что. Не стесняйся. Я Лену предупрежу, если что. Она соединит. Потом её прямой номер возьмёшь. Успехов.
Всё. Хотя, именно теперь только и начинался весь шок и трепет.
- И что сказал Пётр Нилович? – просил зам начальника школы.
- Сказал, чтобы ехали за фильмом. Он уже дал поручение. Сказал, что обязательно сам подъедет. Сказал, что Ермаш тоже собирается приехать.
- Да! Вот ты даешь!
- Приказ есть приказ! Вы приказ отдали? Я его выполнил, - скромно потупив глаза в пол, ответил я.
За фильмом поехали вместе с зам.начальника школы на его чёрной волге. Тогда, на волге даже всяких синих ведёрок не было. В те времена, в Москве, черным волгам с номерами КГБ, а то, что это КГБ и так все догадывались, все и так дорогу уступали. Постовые честь отдавали.
Я до выезда успел позвонить куратору и секретарю парткома. Предупредил, что едем. Встречали нас прямо у ворот.
К руководству Госфильмофонда я уже и не ходил. С куратором и секретарём парткома внизу подождали. Покурили. Поболтали. Они сильно удивились, когда меня в сержантской форме с черными погонами и петлицами связиста увидели. Не ожидали. Но вида не подали. Мало ли?
Раньше, во время войны, сержант ГосБезопасности, НКВД или Смерш - это уже было офицер. Пострашнее какого майора. Кто и зачем, и почему, на самом деле, никто и не спрашивал. Дураков было мало. Но то, что не верь глазам своим, все помнили. Потому, лишний раз не любопытствовали. Обещали дружить. Приглашали в гости.
Коробки с фильмами вынесли сотрудники фильмохранилища и погрузили с помощью водителя в багажник. Мы попрощались, и тут же уехали. Обещали коробки вернуть. Фильмы возвратили уже без моего участия.
Моё участие выразилось только в том, что и этот фильм пришлось переводить мне. Но в это раз всё оказалось полегче. Было время подготовиться. Фильм в узком кругу предварительно просмотрели. Чтобы проколов не было. Ажиотаж был точно такой же. Но ни Демичев, ни Ермаш не приехали. Хотя все нервничали и ходили на взводе. Вдруг, мало того, что сами приедут, так ещё и с собой кого привезут? Они могут.
Я потом всю неделю ходил в гражданском. В костюме и с галстуком. Вдруг, кто спросит майора Богданова? Не спросили. И всю эту историю потихоньку замяли. Забыли. Хотя на меня по-прежнему смотрели косо. Телефончик-то у меня прямой Петра Ниловича остался. Мало ли что?
Вот что ещё заметил. Чем выше начальник, тем он проще вопросы решает. Не занудствует. И лапшу на уши не вешает. Да – это ДА! Нет – это НЕТ!

Глава VI. Ночь. Лес. Зима. Засада
Русские реалии таковы, что воевать нужно круглые сутки, круглый год, в любую погоду. Это врагам на заметку. Но, как известно, не дошло. Ни до Наполеона, ни до Гитлера, ни до поляков, ни до других энтузиастов. Надеюсь, что прочитав это, может до кого-нибудь дойдёт?
Наше руководство ждало, когда выпадет снег. Когда морозы скуют реки, и температура опустятся ниже 20 градусов мороза.
Такой день настал. Выпал снег. В лесу снежный покров под метр глубиной. Температура днём чуть ниже 20 градусов. Самое то. Время учиться партизанить.
Выехали в лес. Разместились в деревянных домиках. Вечером, после ужина, нашей группой получены автоматы с насадками для холостой стрельбы, холостые патроны, валенки, лыжи, варежки, полушубки.
Мне достался еще и сигнальный пистолет, и патроны к нему с разного цвета огнями. Значит, буду руководить. Хотя об этом еще и не объявлено.
КУОСовцы с интересом наблюдают за нами со стороны. У них, после ужина, просмотр фильма, и посиделки с перекуром. У других наших групп, приехавших вместе с нами в лес, та же программа. Кино.
Думаю, что завтра и послезавтра их очередь. А мы в кино. Но пока грузимся в тентованную шишигу (ГАЗ-66). В 22-00 выехали. Следом на Газике руководство.
Через час приехали неведомо куда. Кромешная тьма. На улице точно минус 20. Выгружаемся. Строимся. Через спину автомат. Рядом лыжи и лыжные палки. Объявляется задача:
- К часу ночи, через лесную дорогу пройдет колонна противника. Выйти к дороге, организовать засаду. Осуществить огневой налёт на колонну противника. Вернуться на исходную.
По-хорошему, по лесу, к месту засады идти на лыжах минимум час. Но это сложно. Никакой лыжни туда нет. Её придётся самим прокладывать. А глубина снега, под метр. Нужно еще и не заблудиться. Лишний раз не наследить. Не вспугнуть противника.
Прошли. Успели. Были все в мыле. Но именно это и было самым сложным. Теперь нужно было не замерзнуть и не простудиться после таких приключений. Хорошо, снег глубокий. И на дороге, по которой должен пройти противник, только одна колея. Куда он денется.
Распределились вдоль дороги. Распределили задачи. Кто открывает огонь по голове колоны. Кто по замыкающей машине. Определили задачи пулемёту и пулеметчику. Условно назначили тех, кто открывает огонь из гранатомета по головной машине. Определили порядок отхода. Назначили тех, кто будет осуществлять прикрытие. Выставили охранение. Зарылись в снег, чтобы не замерзнуть, и стали ждать.
Как я потом понял, одновременно с нами тренировали внутренние войска. Они должны были колонной пройти по ночному лесу. Мы должны были их атаковать. Они должны были отбить атаку.
Прошло минут сорок. Шел второй час ночи. В ночном зимнем лесу звуки слышны издалека. И точно, скоро появилась колонна, которая неторопливо и натужно тянулась по узкой заснеженной колее.
Кругом лес. Я приготовился к бою. Достал ракетницу. Зарядил ее красным огнём. Стал ждать.
Теперь, внимание. У зимней войны свои законы. Температура неизвестно какая, но точно всё ниже и ниже. Как потом оказалось, утром она была ниже 30 градусов.
Голова колонны поравнялась со мной. Я приготовился. Рядом в снег положил автомат, чтобы огнём поддержать товарищей. Поднял руку вверх с ракетницей. Нажал на спусковой крючок. Курок щелк! Выстрела нет. Взвел еще раз курок. Бац! Выстрела нет. Еще раз. Бац! Нет выстрела. Еще несколько секунд, и задание будет не выполнено.
Я быстро приставил ракетницу к стволу дерева.
- Бей прикладом по курку, - крикнул товарищу.
Хорошо, что он быстро сообразил:
- Раз! Два! Три! Прикладом по курку, со всей силы.
С третьего раза получилось. По зимним хрупким веткам заметался красный огонь. Но и этого оказалось достаточно.
Лес ощетинился огнём. Где через минуты две нам ответили. Пока колонна остановилась. Пока с машин спешились. В это время мы уже отходили. Работала только группа прикрытия. Отвлекала противника.
Возвращаться к месту высадки с машин было и легче и веселее. Тем более что возвращались по собственным следам, нами самими проторенной лыжне. Хотя и холодно, но и в кузове под тентом было вполне весело.
Вернувшись, спать легли перед самым подъёмом. Когда вставали другие, даже не проснулись. Сами знаете, как крепко спится после удачной прогулки на свежем морозном воздухе. Разбор полётов был на занятиях после обеда.
А теперь уроки зимней войны. Зимой, на оружии не должно быть никаких следов смазки. Замерзнет мгновенно. Перед боем, оружие чистится насухо. Любое. Пистолеты, автоматы, пулеметы, ракетницы. Любое оружие. Вот такая она зимняя война.
Рассказывали нам, что если температура ниже минус 10 градусов, американская М-16 начинает глючить. Мы не проверяли. Но мы поверили тем, кто проверял. Зато Калашников безотказен. Но и его следует на всякий случай почистить насухо. Тряпочкой протереть сухой и чистой. Мало ли что? И патроны протереть. Обязательно насухо. Хотя для Калашникова, только первый выстрел может быть под вопросом. Потом никакой мороз не страшен.
Но всё нужно испробовать на своём личном примере. Ни на каких словах опыт зимней войны не приобретёшь. Хотя у кого, как не у русских он богатый. Однако всё познаётся только на своём личном опыте.

Глава VII. Учебное гранатометание
Как потеплело, поехали в лес, на полигон кидать гранаты. Тогда еще бронежилеты не всем выдавали. Зато всем выдали каски. Зелёные и неудобные. Но те же самые в которых брали Берлин и другие столицы Европы.
Зато окопы были знатные. Мало того, что глубокие, но и еще укрепленные толстыми бревнами. Извилистые. С нишами. Это если что, а при метании гранат без это «что», как правило, не бывает, можно было спрятаться. И тогда осколки пролетят мимо.
В общем, всё по последнему слову инженерного искусства. И даже бруствер был укреплен толстыми бревнами и землёй присыпан. Площадка для метания, хоть и на глубине метра полтора, но зато большая. Метра два на два. Да еще и траншея сзади.
Окоп не только глубокий, но и широкий. Ящик с гранатами открыли, и положили в специальную нишу. Инструктор, тоже в каске построил всю группу в окопе. Рассказал, что и как делать. Напомнил команды, последовательность действий.
Потом пошли и метрах в 25 установили фанерные щиты. Это как бы мишени. Чтобы продемонстрировать эффективность действия гранат.
Вернулись. Запрыгнули в окопы. Инструктор занял исходное положение в нише для учебного метания. Мы присели. Он кинул наступательную гранату в сторону мишеней и тут же присел.
- Бах! – глухо и как-то тише чем ожидалось, взорвалась граната, секунд через 5.
Тогда еще новых современных гранат двойного действия у нас не было. Все по старинке.
Пошли, посмотрели на мишени. Они все в мелких дырочках.
Вернулись обратно. Теперь инструктор продемонстрировал действие чудо русского оружия. Гранту Ф-1, или знаменитую лимонку. Кинул. Теперь бабахнуло так, как никто и не ожидал. Сильно бабахнуло. Неожиданно сильно.
Пошли, посмотрели последствия этого бабаха. Половину мишеней раскромсало на мелкие кусочки, перемолотило в щепки. Действительно русское оружие, самое оружие в мире.
Приступили к метанию.
Подходишь. Проходишь опять инструктаж и напоминание о технике безопасности. Получаешь гранату и запал. Вкручиваешь его в гранату. Если правша, гранату в правую руку, левой разводишь усики кольца, кольцо выдергиваешь.
- Гранатой огонь! – звучит команда.
Кидаешь гранату в цель, и тут же приседаешь. Все. Упражнение выполнил. Очередь следующего.
Откидались практически все. Остался только один. А гранаты, если они боевые, то они имеют некое таинственное свойство. Примерно как гипноз. Бывает так, что взял человек гранату в руку, выдернул кольцо, и всё. Пальцы практически судорогой свело. Не может человек пальцы разжать, и всё тут. Гипноз какой-то. Но в этот раз обошлось.
Вышел последний из группы, кинул гранату. Присел. Пять секунд проходит. Ничего. Десять. Ничего. Инструктор еще раз отсчитал. Тишина.
Решил инструктор посмотреть, что там? Сказал кидавшему отойти назад и сам, осторожно так, решил посмотреть, что там произошло. Потихоньку стал высовывать голову из окопа. Вначале каска его показалась над брусвером. Чуть выше приподнялся. Как раз щель между брусвером и каской сантиметра в три образовалась. И тут:
- БАХ! – Граната взорвалась.
Подумала, наверное, хорошо и взорвалась.
Инструктор молча, прямо как грабли от стены, на спину, на дно окопа бах, и лежит ровно на спине, руки по швам, и в небо глазами смотрит.
Слово удивились, в данном случае пока не подходит. Мы все от неожиданности малость ошалели и опешили.
Тут же я подбежал к лежащему инструктору. У него прямо в переносицу попал мелкий мелкий осколок от гранаты Застрял и торчит во лбу. Хорошо хоть, что граната была наступательная. Пронесло. А если бы Ф-1?
Я вытащил осколок. Тут и сам инструктор по метанию гранат, целый майор, начал в себя приходить. Словно в нокауте оказался. Помогли ему сесть. Он пришел в себя. Я отдал ему его личный трофей.
Вот такие случаи бывают. Урок по технике безопасности, как говорится, получен и пройден.
Это я теперь про этот случай могу рассказать. А тогда всё осталось при нас. Чего лишнее болтать. Обошлось? И хорошо.
Пора домой было возвращаться. В Дом на Белорусском. Занятия то закончились успешно. Всем зачёт.
А вот по танкам мы тренировались кидать гранаты сразу после поступления в Высшую школу КГБ СССР. Я и в ВДВ такому не учился. Зато вот в диверсионной подмосковной школе точно знали, чему учить в первую очередь. Опыт обороны Москвы, он, знаете ли, даром не прошел. Ни для кого.

Часть VI. Про разное
Глава I. Про любови
Исторически в СССР было традиционно три крутых ЧК. Питерское, Московское и Одесское.
Питерское – это потому, что самое первое. Самим Дзержинским созданное и опекаемое. И дел у него было полно.
Московское – потому, что центральное, потому, что под приглядом начальства.
Одесское – потому, что работа строилась на энтузиазме в виде положительно окрашенных эмоций причастности в важному делу, и на революционном самосознании сотрудников. Далеко от начальства опять же, и было чем заняться.
Судите сами. Москва далеко. Киев далеко. Опора исключительно на собственные силы и находчивость. Кроме того, в Одесском ЧК особый менталитет. И полная самостоятельность мышления и действий.
Приморский портовый город. Все флаги в порт и из порта. Все друг друга знают с детства. Все выросли вместе. На одни пляжи ходили. В одних дворах жили. Судьба развела разве что по профессиям. Однако работа работой, но двор, море, пляж и пиво, как всегда, одно на всех и всё всегда вместе. Что сотрудники ЧК, что портовые грузчики, что труженики ночных дел.
Плюс внутреннее осознание исключительности.
Надо вам шпиона? Будет вам шпион. Одесса - это конечно не Греция, где как известно есть всё. Но в Одессе некоторого даже больше, чем в Греции. Если же сравнить Одессу с остальной советской страной периода развитого социализма и застоя, то не было такого, чего не было в советские времена в Одессе, или чего нельзя было достать.
В общем, жизнь била ключом. Отсюда и интенсивность работы. Где много работы, там и юмор к месту. Любил народ пошутить всяко-разно. И любопытно было, что из того выйдет. Потому и экспериментировали все, кому не лень.
Так, как меня из Одессы в Высшую Школу КГБ СССР направляли, то после изучения там теории, следовало отточить свои практические навыки. Потому на практику направили в Одессу. В Одесское ЧК, которое там так традиционно и называлось, что было коротко, ёмко и всем понятно.
Причём управление КГБ в Одессе располагалось на самой длинной улице города, как считали одесситы. Это была улица Бабеля. На одном её конце располагалось Одесское Управление КГБ УССР Одесской области КГБ СССР, или как то ещё более запутанно в иерархии исключительности советских республик (почему Одесское ЧК было проще). На другом конце Управление МВД.
Народ шутил:
- Как Мойша в 17 вышел на эту улицу, так до сегодняшнего дня до её другого конца так и не добрался.
Так как я обещал рассказать про разные любови, то вернусь к теме. Как только прибыли в Одессу, в гостинице у моего товарища из номера упёрли джинсы. Даже не в считанные часы, а в считанные минуты. За папиросами сходил. Думал, грузин, значит, не украдут. Украли. Так, как я поселился у родственников, то у меня не возникло таких проблем.
Уже на следующий день я познакомился с коллективом, в котором предстояло работать. Работы, как оказалось, реально было много, людей не хватало, но чтобы в Одессе и без приключений? Да никогда в жизни.
Первый вопрос начальника отделения:
- Где остановился?
- У родственников.
- Так. Незачем с генералами общаться. Хорошему не научат. На ключи от квартиры. Заодно и присмотришь. Я у жены живу. Утром буду заезжать. Там рядом. Будешь мне помогать и по отделению. Работать будем круглосуточно, если надо.
И тут же познакомил с ребятами.
Второй вопрос:
- Женат?
- Нет.
- Отлично. У нас тут завал. Займёшься проститутками.
- Это как? - поинтересовался.
Тут последовало долгое объяснение сути задания. Которое вкратце выглядело примерно так:
- Пойдёшь к ребятам в МВД. Сейчас предупредим. Выберешь наш контингент. Заберёшь всё к нам. Изучишь. Присмотришь что интересное. Потом обсудим. Подумаем. Пойдёшь, познакомишься. Может, толк какой будет.
Ну и далее пошли детали, вам не интересные.
Так сразу я и приступил к выполнению важного порученного дела. Через час пришел к операм из милиции. Первым делом поинтересовался наиважнейшим вопросом:
- Ребята спрашивают, вы на футбол сегодня идёте?
Народ подтвердил, что идёт. Сказали, чтобы я сразу шел с ними. Иначе не успеем. И вообще, работы много. После футбола все вместе за пивом посидим и всё обсудим:
- В Гамбринусе был?
- Был. Один раз.
- Вот и отлично. Пошли работать.
Теперь некая шокирующая отдельных личностей правда из тех благополучных советских времен. И мораль и нравственность – это не к нам. Воспитанием другие занимаются. Мы свои грехи потом отмолим. Ибо если в Книге у Проповедника сказано: «Много мудрости – много печали» (В.З. Екл. гл.1, ст. 17-18.), то много знаний, хотя это ещё и не мудрость, но эти знания в виде информации еще следовало получить. Так, что про скорбь, это не в этой главе. О разнице между мудростью, знанием и познанием, это потом порассуждаем. Если захотите.
У оперов из милиции на миллионный город была огромная картотека на проституток.
Сидите? Крепко сидите? Тогда читайте дальше. Картотека насчитывала около ста тысяч актуальных для того времени дел. Как милиция с этим всем управлялась, вряд ли кто может себе представить. Компьютеров тогда с принтерами не было. Машинка пишущая тоже в этом деле не помощник. Всё от руки. А ведь еще с первичкой следует поработать. Изучить. Справки подсобрать. Проверить. Уточнить. Запросы отправить.
Хотите ещё один секрет раскрою? Это про то, чем опер и следак в милиции отличается от тех же самых, но в КГБ, или иных родственных ему организациях? Всё предельно просто. На пальцах. В милиции или ныне полиции, на одного опера или следователя приходится от 35 до 40 дел. В КГБ на одно стоящее дело, сколько нужно столько и будет направленно. Надо 40 человек? Будет вам сорок. Был бы толк. Но и спросят соответствующе.
А им, операм из милиции ещё и наших клиентов нужно было выделить из общего потока информации о криминале и проявлений подковерной реальной жизни портового города.
Наши клиенты, это те к кому мог быть проявлен интерес КГБ СССР. Это те, кто, так или иначе, перешел на валюту, постоянно общался и работал с иностранцами, или была тогда особая категория граждан, которые собрались за границу уехать.
Но и не это было важным и интересным. Важным было то, что это были за иностранцы. Вот это и был весьма интересный и разнообразный контингент.
К примеру, посмею напомнить. Надеюсь, что теперь ему за это уже ничего не будет? Всё одно, он скоро уже пенсионер.
Покопайтесь в истории, например, про Президента США Барака Хусейновича. Он был в СССР? Был. Он был на Украине? Был. Интересовалось ли им КГБ? Не более чем другими. Мало ли кто приезжает в гости, в страну Советов, чтобы своими глазами всё увидеть?
А вот профессионалок не проведёшь. Они перспективы человека за версту чуют. Они, девчонки, редко ошибаются. Редко не на ту лошадь ставят. И их чутьём не следовало пренебрегать.
А Вы как думали? Думали в КГБ подбирали, учили, засылали? Зачем? Не жизненно это. В КГБ просто внимательно присматривались к людям. Умели дружить. В дружбе оно как? Подведёшь, в дружбе трещина.
Вот поднакопившуюся у милиции информацию мне и следовало изучить. Отобрать интересное. Поработать с материалом. Опять же, все, что интересное, следовало изъять и забрать. Понимаю, что ребятам обидно. Им тоже толковые люди нужны. Но ничего не поделаешь. У всех своя работа.

Глава II. Про сложности
Чувствовалось, что этой работой давно никто не занимался. Потому на знакомство с материалом и отбор интересующего нас нашего контингента ушла пара рабочих дней.
Потом мы все это читали, изучали, отбирали. Затем обсуждали. Думали. Писали справки и аналитические записки. От меня требовалось кратко изложить, что это, вернее этот человек, может нам дать в оперативном плане.
Нас более всего интересовали контакты заинтересовавших нас людей. В конечном итоге интерес представляли всего пять человек. Правда, два направления у нас сразу же и забрали. Мимоходом похвалили начальника отделения и начальника отдела. Даже благодарность объявили. Устную.
Затем пригласили к генералу, чтобы он на меня посмотрел. И это всё за первые несколько дней работы. Генерал, он прямо из Киева назначался, лично меня похвалил. Причём, я не совсем понял за что. То ли за работу. То ли, что сразу так удачно начал. Но, как известно, новичкам везёт. Проверенно лично. Может и за правильный ответ на его коварный генеральский вопрос:
- Иностранные языки изучаешь?
- Так точно!
- Это хорошо. А знаешь ли ты украинский?
- Читаю Тараса Шевченко и Михаила Коцюбинского в подлиннике. Ну и так, понемногу!
Далее беседа пошла на чисто украинском языке, насколько это было возможно.
- Вот это правильно. За это тебе благодарность. Вот тебе и награда от меня.
Генерал вручил мне томик стихов Тараса Шевченко, «Кобзарь» на украинском (книга и сейчас у меня, могу показать).
Потом генерал оставил начальника отдела у себя и пригласил группу полковников. Мы с начальником отделения отправились к себе в отдел:
- Вот ты Травников даёшь? Чтобы генерал такой подарок сделал? Не припомню.
- А что?
- Да он всех уже давно достал этим вопросом. Как бы и вправду не заставил украинский учить. Киев дуркует понемногу. Совсем свихнулись на своей исключительности. Только своих и тянут.
Здесь, безусловно, следует сделать некоторое отступление и рассказать вам один весьма интересный эпизод из прошлой жизни разведки и контрразведки. Его много раз излагали в различных вариантах, но, как известно, повторение, мать учения. Потому, пока ждали начальника отдела, пошли пить чай и обсуждать пену эмоций от беседы с генералом. Ребятам так же интересно. Им же потом работать. По пути вспомнили про одну забытую историю.
Суть же истории такая. Ещё до войны, Отечественной, в одной из столиц союзных республик одна из девчонок свободного выбора друзей из числа иностранцев познакомилась с одним военным атташе из посольства. Познакомились они крепко.
И вот однажды, в крутой гостинице разыгралась такая сценка. Рано утром в номер гостиницы для иностранцев к этому атташе ворвался обманутый и оскорблённый в лучших своих чувствах жених этой подруги. Случился скандал. Кругом кровати носятся люди в форме. Жених порывается дать в морду атташе буржуинскому. Атташе и подруга на кровати под одним одеялом.
Этот атташе спокойно так и говорит:
- А можно бы с кем-либо из старших пообщаться?
Остался с военным атташе в номере только один. В кожанке и с маузером. Тот, что вопросы решает. Все остальные вышли. Старший говорит атташе иностранного посольства:
- Мы давно за вами наблюдаем. Вы человек небогатый. Женились по расчёту. Жена – залог вашей карьеры. Вы постоянно с ней ругаетесь. Она обещает вам всяческие неприятности. У нас есть фотографии, изобличающие вас в измене. Прошу ознакомиться.
И далее, без всякой паузы:
- Предлагаем Вам сотрудничество, дружбу и покровительство.
Застигнутый ранним утром в постели кандидат на дружбу, почесал репу и говорит:
- Ну зачем же так? Можно было и не так рано с таким предложением ко мне обращаться. Даже выспаться не дали. Дружить я готов. У меня для вас есть много чего интересного. Но за деньги. Это того стоит. И Вы не пожалеете. Но есть еще условие и просьба.
- Какие и какая?
- Вы мне эти фотографии подарите. Я этой дуре, своей жене покажу, чтобы не орала на каждом углу, что – вышла замуж за импотента. Да! Еще. И подружку эту мне оставьте. Я так понимаю, что это был не её жених?
Как известно, войну мы выиграли.
Когда пришел начальник отдела, то не нас к себе вызвал, а к нам пришел:
- Генерал сказал, что если дело выгорит, то всех представить к наградам. А тебя Травников отдельно. Сказал, чтобы к медали представил. И письмо в Вышку, в Дом на Белорусском, благодарственное подготовили. Он подпишет.
Как и что там было дальше с теми двумя предложенными мною делами, не знаю. Однако по возвращению в Москву, с меня не только очередной выговор сняли, но и повысили в звании. Насчёт медали не знаю. Вроде она и до сих пор в личном деле лежит. Только вручить её не получается. Обещали на майские, но так и откладывается это мероприятии уже пару десятилетий. Наверное, сейчас и смысла в этом уже нет.
Кстати, тот генерал долго не продержался в Одессе. Тогда партия строго следила, чтобы всяких национальных перегибов на местах не было.
При том рабочий день в субботу в Одесском ЧК не отменили. Во всей стране в субботу, даже в КГБ СССР, выходной. А в Одесском ЧК нет.
- Работайте, - говорят. - И даже не думайте. Не заикайтесь об этом.
Это, вероятно, так сказать, специфика места.
- Когда ещё у вас будет время в делах порядок навести? - отвечали.
Но сдаётся мне, что подоплёка была в другом. Это, наверное, специально, чтобы некоторые не думали, что в субботу в Одесском ЧК – шаббат! Что в этот день одесское ЧК дремлет.

Глава III. Восток – дело тёмное
Восток - дело тёмное. Это давно известно. И если к этому еще примешана женщина, то в этом и вовсе не разберёшься.
Как известно со слов живших в те благословенные советские времена, вопросы идеологии, вопросы наиважнейшие. За этим следили и этим усиленно занимались.
Без наших женщин на этом фронте вряд ли бы удалось справиться. Поэтому любовь и деньги, безусловно, вопросы тоже первостепенные. В том числе и на этом направлении деятельности.
Девчонки, как известно не промолчат. Потому под моё пристальное внимание в картотеке коллег попала еще одна представительница древней профессии, которой теперь все её конкуренты завидовали. По-хорошему завидовали. Говорили, что ей повезло. Попала на золотую жилу. Хотя, по словам её подруг – дура дурой. Колхоз колхозом. Причём, колхоз имени Первого Мая! То есть полный отстой. И вообще – дуракам везёт. Один раз в ресторан зашла подработать, клиента поискать, и на тебе. Повезло.
Теперь небольшой экскурс в недавнюю историю, и повествование о реалиях жизни иностранцев в СССР в те времена застоя.
Для начала, про творчество, философию и книгоиздательское дело. Шедевр врага человечества, суть которого можно передать одной фразой – «Под зелёным знаменем ислама, с именем Аллаха на устах, вперёд к победе коммунизма!». Если полистать и почитать сей труд, то со всех сторон трэш (нечто невообразимое и несусветное), и явный перебор.
Речь идёт о знаменитой «Зелёной книге» Муаммара Каддафи. Вряд ли кто её и тогда читал. Тем более на русском. И всё же. Без разрешения работать на чужом идеологическом поле, в СССР, где монополия КПСС, это уже наглость. Своих теоретиков и классиков хватало.
Но беря пример с русских революционеров, революционный лидер Ливии прилагал максимум усилий и американских денег не жалел, чтобы донести свои мысли на всех языках мира до своих сторонников. В том числе и на русском.
Процесс этот шел туго. Собственно после 1989 года, когда во времена перестройки книга вышла эта книга на русском языке в советском издательстве «Международные отношения», он и вовсе застопорился. Не интересно это было читать. От слова – совсем.
Собственно говоря, ничего такого в этой книге и не было. Но дело принципа. Наше поле? Значит, мы и возделываем. Нечего здесь чужим делать. И потому, партия сказала, мы сделали. Тем более, что распространение книги шло по нелегальным подпольным каналам. Нелегально ввозилась. Нелегально распространялась. Нелегально привлекались сторонники и помощники.
Если сравнить с сегодняшними методиками работы различных террористических проповедников по всему миру, то механизмы работы те же, одинаковые. А значит учитывать это можно и нужно даже сегодня.
Привлекла моё внимание одна подруга, у которой в одночасье всё стало по-другому. На зависть коллегам по профессии, у неё появились деньги. Валюта. Их ей следовало превращать в рубли. Потому опять же засветилась. Приоделась в шмотки которые в Одессе, было бы желание, или сделают, или привезут. На выбор. Были бы гроши. Ювелирки на себя нацепила. Выучилась и получила права. Купила машину. Жигули. Сняла элитную трёхкомнатную квартиру в центре города. В общем, жизнь удалась.
Естественно интерес у сотрудников милиции. Но как про доллары услышали, как узнали, что там замешан иностранец, то сразу же открестились, и всё наработанное непосильным трудом, отдали нам в Одесское ЧК. Оказалось, что тут без военной контрразведки не обойтись. У тех конечно своих забот, но нам без них нельзя, а им без нас.
Дело было в том, что в одно из военных училищ приехали учиться ливийцы. И ладно бы учились. Тогда бы ни какой вражеский самолёт не посмел вторгнуться в воздушное пространство их страны. Но слишком много денег им платили за тоску по Родине, по родной пустыне.
Это были не ребята из Северной Кореи или из Вьетнама. Те любые нормативы по приведению зенитных установок к отражению воздушной атаки били на раз. У ливийцев было и других дел полно. Нет, конечно. Большинство приехало учиться. Но компенсация в 3000 долларов в советские времена за тоску по Родине - это явный перебор.
Представьте себе, сколько это, если в рубли, да по курсу черного рынка перевести? 18 тысяч рублей месяц! Дело спасало то, что договорились, чтобы больше 300 долларов им в СССР не давать. Но и этого много тогда слишком было.
Были среди всех этих ребят и те, кто выполнял особое поручение своей разведки. Они занимались пропагандой и распространением идей и трудов своего революционного лидера. Вот у них и было этих зелёных бумажек, то есть не зелёных книг, а долларов, даже не столько по потребности, сколько по фантазиям.
Один из таких, наделённый особым доверием национальных спецслужб, организовал себе на эти деньги базу в городе Одесса. Нашел подружку. Взял её на содержание. Причём полное. С его подачи она деньги меняла на рубли. Машину купила, квартиру сняла, а книги с зелёной обложкой, как были в пачках, так и сразу же и сложила в гараже, который тоже сняла не за дорого.
Некоторые наши сразу же предложили рубить с плеча. Подругу за незаконные валютные операции схватить и посадить. Курсанта иностранного арестовать и выслать. В гараже провести обыск. Книги изъять и уничтожить. В Киев и Москву доложить о достижениях и полученных результатах тяжкой, сложной, кропотливой работы чекистов по выполнению заданий партии на поприще идеологической борьбы и так сказать противодействия проискам.
Но подумав, на будущее, порешили сделать всё по-другому. Тем более, что ссориться с лидером революции было не с руки. Опять же, за обучение в СССР поставщики нефти платили стране настоящей валютой.
Порешили всё сделать так, как и поступают обычно спецслужбы всего мира. Мы же, Одесское ЧК, в данном случае не исключение.
Вот сами задайтесь вопросом. Был бы Барак Обама Президентом США, если бы кое-кто его папу, только что приехавшего из Африки, во время учебы в США не поддержал добрым советом и не окружил заботой? Лидером студентов-иностранцев в Америке кто его сделал? Сам? Всё сам? Как бы не так. Держи карман шире.
В общем, пришлось с подружкой этой поговорить. Разъяснить, что её успехи не только её бывшим подругам-завистницам не нравятся. Выяснилось, что Родину она тоже любит. Что дедушка у неё, герой гражданской. Попросили с её другом познакомить. Чтобы у него проблем не было.
Он, друг её, тоже парень смышлёный оказался. Зачем ему неприятности? Тем более, если он всю литературу своего лидера мышам на съедение приготовил. Зачем ему такой скандал? А так, ни у него проблем и вопросов с реализацией печатного продукта нет, ни у нас нет головных болей с контрабандой и с контролем за всем тиражом на русском языке.
Он дома на хорошем счету. Канал наладил сбыта. Требовал, чтобы еще присылали. Ему еще и денег добавили на это нужное дело. Когда его проверяющий приезжал, так его так хорошо принимали, что дальнейшая карьера нашего нового друга стала вполне себе очевидной и более чем перспективной.
Но это уже были не наши проблемы. Это мы всё военным отдали. Наверное, они из него и генерала умудрились сделать. Ведь в жизни что главное? Чтобы мозги были.
Мне в порядке поощрения, тоже пару книг досталось. В награду за внимательность. Я их в нашу библиотеку в Доме на Белорусском привёз. Еще на кафедре страноведения распространил. Им точно нужно было. Для работы.

Глава IV. Клубные страсти, или Парагвайский шпион
 Нет более надёжного источника информации, чем человек, которому хочется поговорить. И не важно, что разговор состоится через длинную цепочку посредников.
Где ещё поговорить, как не в клубе? Особенно, если этот клуб особый. Клуб советский. Клуб моряков, для иностранных моряков, и для всех других желающих. Там, где люди с деньгами, то туда и девчонки подтянутся. Если учесть, что главный клиент клуба, заморский капитан и моряк с валютой, то воленс-ноленс, наши клиенты.
Вызвал меня начальник отдела вместе с другим нашим сотрудником, который по совместительству еще и директором клуба для моряков в Одессе числился, и говорит:
- Травников! Ты, говорят, индонезийский язык в Высшей Школе изучаешь?
- Изучаю, - говорю.
- И как?
- Да вроде ничего. Читаю, пишу, говорю, понимаю.
- Отлично. Поступаешь в распоряжение начальника клуба. Он в клубе соберёт актив на совещание и проведёт с ним беседу. Тебя представит своим помощником. Будешь с ними дружить. Они всегда во всем в курсе. По мелочи не обращай ни на что внимания. Там пароход подходит под филиппинским флагом. Попрактикуешьcя с языком заодно.
- Так филиппинцы на другом языке разговаривают?
- Не важно. Ты, если своих малайцев и индонезийцев встретишь, то пользуйся, а так, побольше с девчонками общайся. Всё внимание на дело и на девчонок. Они всегда что-то знают. Но пока молчат.
Так, с целью практики в знании индонезийского и малайского языка меня направили в Клуб моряков. Там действительно, оказалось, было чем заняться.
С целью профилактики, тех девчонок из числа советских граждан, что были по разным причинам допущены в клуб иностранных моряков начальник клуба и по совместительству мой коллега и старший товарищ строго проинструктировали о том, что нельзя и что можно. Предупредил их о том, чтобы ни-ни с валютой и всякой другой фарцовкой. Чтобы моральный облик. И тому подобное. Напомнил о знаковых событиях в стране и курсе страны на строительство коммунизма, где всем найдётся дело по душе. Заодно познакомили и их со мной, представив помощником начальника клуба.
Кое-кто весьма скептически сейчас относится к бывшей работе будущего Президента России, Владимира Владимировича в ГДР, в Дрездене, в советском клубе. Зря. Нет более удобного места для того, чтобы встречаться и работать с людьми.
В любом клубе поток посетителей и действующих лиц постоянен, объёмен и весьма разнообразен. По факту, в клубе может оказаться кто угодно. Начальник, или просто моряк или военный. В клубе проводятся постоянные мероприятия - концерты, кинопоказы, встречи с интересными людьми, лекции, заседания с почётными гостями и представителями. Полное раздолье для профессионалов. Только и делай, что работай. Заводи знакомства и друзей.
Девчонки в Одессе, тоже были завсегдатаями клуба моряков и членами всяко-разных обществ дружбы и контактов.
- Чем они на самом деле занимались? – спросите.
- Их личное дело, - отвечу вам Я.
Но следует кое-что рассказать и о правилах общения с ними, с девчонками лиц оперативного состава. Действовало четкое правило. Чекист имел право дружить, разговаривать. Но не более. Было бы что иное, немедленные оргвыводы службы.
Хотя дураку понятно, что у девчонок были иные настроения. Кто же им запретит попробовать глазки строить и с панталыку сбивать. Или просто похулиганить?
Они, девчонки, меня сразу же прозвали Парагвайским шпионом, особенно когда выяснилось, что я свободно общаюсь с индонезийскими и малайскими моряками на их родном языке, и которых оказалось в большом количестве в клубе. Они пришли на этом филиппинском пароходе.
Протокольные мероприятия, честно говоря, и экскурсии по памятным местам города мало кого интересовали. И если девчонки как то стеснялись обращаться к моей помощи, то индонезийцы и другие моряки и офицеры с судна более смело обратились ко мне за помощью в переводе при меновой торговле.
Реальность была следующей. Все в этом клубе по мелочи занимались торговлей. Жвачкой, джинсами, магнитофонами и валютой. В малых объёмах правда. Но это было у каждого не советского моряка в крови. Без посредничества девчонок этот их бизнес бы принял бы неконтролируемый и стихийный беспорядок. Вряд ли бы он контролировался. При таком хаосе и до шпионских действий недалеко и до иного чего недозволенного. Не знаю и не в курсе, кто чем ещё занимался и как зарабатывал, но бизнес по мелочи в клубе шел бойкий.
Я общался, наблюдал. Разговоры разговаривал. Переводил. Девчонкам сразу легче стало решать свои вопросы. Подружились. Иллюзий на мой счёт ни у кого из них не было.
И вот, в один из следующих трёх дней, от иностранных очевидцев с торговых пароходов пришла весточка, что на один из советских пароходов в одном иностранном порту, помимо генерального груза что-то грузили с корабля на корабль, и не в трюм. Грузили вручную, мешками. Много мешков. Народ даже название парохода запомнил. На который грузили. И с которого грузили.
Всё. Это уже было что-то. Теперь дело было за моими коллегами.
Когда пришел этот пароход в родной порт, то пограничники и таможенники ничего не нашли. Да и вряд ли что у них бы тогда получилось. Вот теперь, когда уже этот пароход оказался в советских внутренних водах, ему надлежало следовать после всех формальностей из Одессы в Николаев. Там уже таможни и пограничников нет. Значит, найти эти мешки и тюки следовало до того, как судно станет в Николаеве, а потом ждать, кто за ними придёт. Вы знаете?
По пути следования мы все-таки нашли, куда спрятали контрабанду. Оказалось, что кое-кто совсем не поленился на пароходе. В стальной переборке был вырезан проём. В него сложили весь товар. Заварили обратно. Перепокрасили. Все. Теперь следовало всем ждать благоприятных времён. Которые для каждого означали разное. Одни прятали. Другие искали. Может, это всё у них было и не в первый раз. Но в данном случае последний.
Завершающая фаза операции была уже без моего участия. Но шум по этому делу тогда был на всю страну. Крупнейшая по своей стоимости контрабанда. Хотя делов-то было? Обыкновенную тюль дефицитную в СССР и дорогую, ту, что на расхват, ввезли тогда на сотни тысяч то ли долларов, то ли рублей, из Италии. Но как говорится, не судьба.
А всё девчонки виноваты. Нечего при них болтать лишнее, граждане контрабандисты и очевидцы. И в иностранных портах есть глаза и уши. Никогда не угадаешь.
Зато зажигалки, шариковые ручки и жевательная резинка в клубе шли на ура. Опять же коллеги из загранки всё это на подарки привозили. Я на подарки в Москву с практики много ручек шариковых привёз.
Даже они дефицит тогда были. Это если ручки хорошие. Хотя я по привычке чернильной ручкой писал и пишу. Так почерк получается поразборчивей. И скорость письма выше.

Глава V. Если бы не выговоры, то…
В КГБ СССР получить выговор, было так же легко, как с добрым утром сказать. Старались обе стороны. И те, кто выговоры объявлял. И те, кто выговоры получал. Причём выговор можно было получить за что угодно. Даже за дело.
Нет. Если бы что было серьёзное, то выговором не отделаешься. Тут долго бы разбирались - если бы что по-настоящему стоящее было. И потому, если бы поймали кого на пьянке, то это серьезно. В таком деле, выговора мало. Тут бы вывернули наизнанку, расследовали бы долго. Наказали бы сурово. И в первую очередь за то, что попался. Потому, как по работе приходилось и требовалось употреблять. Но это по работе. И с санкции руководства. Но о роли пития в оперативной работе, это отдельный и обстоятельный разговор. Я вспоминаю о других мелочах.
Ведь если посмотреть со стороны, то если бы не выговоры, то все бы ходили исключительно с неисчислимым количеством орденов и медалей. Награждения проводились бы сверхрегулярно и повсеместно. Это бы могло привести к нежелательным последствиям. Если всех наградили, из числа причастных, то пришлось бы отмечать. Обмывать.
Знаете, как награды следует обмывать? Рассказываю. Гранёный стакан. В него награда. Орден там, или медаль. Предварительно стакан наполнялся почти до краёв водкой. (На фронте, ветераны рассказывали - это был спирт, но там люди были покрепче нашего, не то что ныне). Выпиваешь стакан за один раз. Всё. Награждение закончено. Можешь смело носить. Заслужил. Так вот.
Если бы не выговоры, причём по пустякам, то так можно было бы и спиться. Я, конечно, утрирую и преувеличиваю. Как в романе не преувеличить.
Но вот судите сами. Прохожу я, значит, оперативную практику в городе Герое Одессе. В 4-м управлении. Это - которое транспортом занималось. Пароходы у нас, Порты от Николаева до Ильичёвска. В общем, всё, что связано с транспортом и его безопасностью.
И вот однажды аврал. Собрали всех, и довели вводную из Киева. А Киеву ее довели их Москвы. На всё про всё - три дня. Вопрос решить и доложить. Мы вопрос решили и доложили.
Дело было в том, что в СССР, в Одессу, из Америки пришел пароход. Привёз американскую кормовую кукурузу. Пароход разгрузили. И согласно плановой экономике, тут же отправили в соответствии с заранее утверждёнными планами плановой экономики по птицефабрикам всего Советского Союза.
С момента отправки зерна кукурузы прошло семь дней. И только на седьмой день с момента разгрузки, было обнаружено, что все зерно, которое привёз этот дружественный американский пароход в СССР, абсолютно всё, заражено невесть чем. Уже не помню чем. Но дело было серьёзным. Птица бы вся передохла.
Представляете, как далеко это зерно могло быть увезено из Одессы за эти семь дней? Нет. До русского Тихого Океана или Охотского Моря бы за это время не довезли. Не те масштабы страны. И всё же.
Три дня и три ночи весь отдел искал это зерно по всему Советскому Союзу. И нашли абсолютно всё. Последний мешок зерна из этой партии, правда, изъяли на Одесском Привозе. Это, наверное, лишний был, и неучтенный мешок с американской кукурузой. Но и его нашли.
Потом нам дали время выспаться и на следующий день собрали в Управлении весь отдел. Собрались и собрали хвалить и славить. Начальник сообщил, что мы все молодцы. Меня даже отдельно выделил. Хотя и был я всего лишь на практике, но генерал сказал, что Я отлично влился в коллектив. Не подвёл.
Еще генерал сказал буквально следующее:
- По данному случаю, по результатам работы, все представлены к высокой государственной награде. Иначе бы поголовью птицы в СССР пришлось бы уполовиниться.
Все обрадовались. Приступили к другим важным текущим делам, которые никто и не отменял. В основном, конечно, все отправились шпионов ловить.
Тем временем, процесс представления и награждения шел своим чередом. И вот что выяснилось на практике. Оказалось, что те, у кого есть выговоры, те, безусловно, будут представлены к награждению, и награждены быть не могут. Но ради справедливости, выговоры будут сняты. Это железно обещали.
Так вдруг выяснилось, так вдруг оказалось, что выговоры у нас в отделе есть у всех. Абсолютно у всех. Даже у меня. Хотя я на практике был. Но не поленились и поинтересовались в Доме на Белорусском в Москве. Оказалось, что есть. Все были с выговорами.
Кроме начальства естественно и конечно. Оно же себя выговоры объявлять не будет? И потому, только оно и могло быть награждено за выполнение поручения руководства, Партии и Правительства.
Потому, все решили, что нет худа без добра. Было бы награждение, все бы напились. Это плохо.
Хотя, как выяснилось, снятие выговора, это тоже повод. В связи с этим, мы вечером в субботу, всем отделом отправились в "Гамбринус" - (популярнейший в СССР пивной бар), отмечать это событие.
Причём вопрос с местами, которых никогда не было в этом популярном Одесском заведении, был решен одним звонком. Руководство по этому поводу, не пригласили. У него, свои праздники. Даже начальника отдела.

Глава VI. Поручение от генсека
В ту пору, когда я учился в Высшей Школе КГБ СССР, в Доме на Белорусском, Генеральным Секретарём Коммунистической партии Советского Союза был Леонид Ильич Брежнев. Это знали все. И это была аксиома.
Однажды, когда я собирался по делам ехать в Одессу, меня вызвали к начальнику факультета. Генерала там, в кабинете, не оказалось. Зато меня ждал незнакомый мне человек в гражданском.
- Вы едете в Одессу завтра?
- Да. Еду, - ответил Я.
- Вы не могли бы выполнить одно поручение? – спросил меня незнакомец, который как хозяин распоряжался в кабинете генерала.
- Какое? – по-одесски вопросом на вопрос ответил я.
- Ничего сложного. Мне вас рекомендовали. Поручение несложное. Дело в том, что в городе Одесса у Леонида Ильича Брежнева живут родственники. Скоро праздники. Вы не могли бы передать праздничный пакет с набором продуктов? Вот адрес. Вот сам пакет.
Пакет представлял из себя обычную стандартную по своим размерам посылку, перевязанную шпагатом.
Незнакомец развязал шпагат, открыл крышку посылки. Обыкновенный предпраздничный подарочный набор, которые обычно выдавали некоторым товарищам к особым датам. Пол палки копчёной колбасы. Кусок сыра. Банка шпрот. Банка сайры. Банка красной икры (маленькая). Банка печени трески. Банка тушенки. Конфеты. И естественно, бутылка Советского шампанского, бутылка армянского коньяка, бутылка молдавского вина.
- И всё? – спросил я.
- Да. Но условие. Прежде чем пойдёте, позвоните. Предупредите людей, что идете. Зайдите сразу, как приедете в Одессу. Да. Вот еще что. Обязательно нужно быть в форме. О выполнении поручения докладывать не нужно. Мы сами узнаем. Вот телефон, по которому звонить. Запомнили?
- Да.
- Вот и отлично. Забирайте посылку, и счастливого пути.
Как только я прибыл в Одессу, сразу позвонил, и отправился в гости выполнять поручение.
Всё оказалось в центре города. Старый одесский дом. Высокие потолки. Обстановка в доме простая и неказистая. Милые люди. Они тут же распаковали посылку. Обрадовались. Старенькие они уже были. Муж и жена. Мы потом долго сидели и пили чай.
Когда уходил, они все время пытались убедить меня взять несколько банок с вареньем, чтобы передать Леониду Ильичу. Они сами его делали. Варенье это. Вынужден был отказаться. Сослался на то, что не скоро вернусь в Москву. И им лучше передать варенье через кого-либо другого. Но они все равно одну банку дали мне. Настояли, чтобы взял.
Я, когда потом к коллегам пришел в Управление, мы его, варенье это, с чаем и употребили. Я не стал распространяться, для кого вначале это варенье предназначалось.
Да и что лишнее болтать? Простое поручение. Не сложное. Может, это вообще какая проверка была? Но это вряд ли. Люди, и правда, были родственниками Генсека. Но очень простые, и добрые.

Глава VII. Женитьба и другие неприятности
Жизнь любого человека подчиняется не только законам, но и правилам. Правила бывают писанными и неписаными. В КГБ СССР и в Высшей Школе КГБ СССР тоже были свои правила. Этих правил следовало неукоснительно придерживаться, и им следовать. В противном случае, следовало ожидать наказания и кары разнообразные.
Правила были такие. До второго курса включительно жить следовало в общежитии, на полу казарменном положении. Это в свою очередь подразумевало несение стандартной армейской службы в виде различных дежурств и других приятных обязанностей. В том числе по воскресеньям и праздникам.
Чтобы после второго курса разрешили жить в городе и во внеслужебное время быть полностью свободным, следовало жениться. Чтобы получить распределение по специальности, следовало удачно жениться. Чтобы остаться в Москве, где востребована твоя специальность, следовало опять же жениться. Причём на москвичке. И с обязательным условием получения московской прописки.
И вообще. Если учесть, что учились в Доме на Белорусском в возрасте от 20 до 32 лет, то теоретически, по всем канонам социалистического общежития - следовало жениться.
Вот тут, в конце второго курса и началось повальное поженительство.   
Как следствие, смена социального состояния влекло за собой удачный побег одного за другим из общежития на вольное жительство в Москве. Дома, у родственников или на съёмной квартире.
Ясно, что по любви. Не о том речь, а о последствиях. После всех любовий пошли дети. Через год, два и разводы. И вот это и был самый, что ни на есть, хитрый капкан. Развёлся? Извольте выговор. Комсомольский или партийный. Есть выговор? Какое тебе такое распределение? Куда? Без жены нет тебе перспектив работы по специальности. За границу ни при каких условиях неженатых не пускали.
Тем более строго с этим было в КГБ СССР. Вдруг шпионка подкатит, и соблазнит. А так, может быть жена отследит подходы и подкопы супостаток по заданию супостатов, и просигнализирует куда следует. В партком, например.
В общем, куда ни кинь, всюду клин и рычаг дополнительного влияния и управления кадрами.
Но не всё так просто. Бывали и такие случаи, как этот. Тот, про который всегда любили рассказывать в СССР про задания кандидатам на службу у конкурентов КГБ при их приёме на работу.
Напоминаю. ЦРУ однажды собралось задать своим новобранцам сложное задание. Мол кто выполнит его, того и возьмут к себе на работу. Задание простое. Отправляют без ничего, то есть без документов и денег в Богом забытое место. Требуется в течение месяца сделать себе документы, устроиться, выжить. Через месяц доложить об успехах.
Из десяти кандидатов в ЦРУ, трое задание провалили. Ничего сделать не смогли. Пришлось им отказать. Один сразу оценил ситуацию, взвесил всё в уме и отказался сам. Пять кандидатов более или менее с заданием справились. Кто грузчиком в порту устроился. Кто в ресторане посуду мыл. Кое-кто на лесозаготовках пристроился. Какие-никакие, а документы себе все справили.
Только один все ни как не появлялся. Думали, пропал. Но за полчаса до истечения контрольного времени к конторе ЦРУ подкатил роскошный Лимузин. Из него весь из себя претендент на работу в ЦРУ выходит. Докладывает:
- Первые три дня жил на пляже. Познакомился там с девчонкой. Папе понравился. Женился. Вот документы. Жена – миллиардер, и дочь миллиардера.
Он теперь тоже человек богатый. Папа его сразу директором банка назначил.
- Отлично, - говорят ему. - Вы нам подходите. Берём.
А бывший претендент отвечает, что он передумал. Что он в принципе бы пошел поработать. Но жена сказала, что нам это не нужно. Она и сейчас в машине его ждёт.
- Видите? Ручкой вам машет. Да и сейчас, я, - говорит, - на минутку заехал. Самолёт личный ждёт. У нас сегодня гости. Вице-Президента ждём. Нельзя опаздывать.
Вроде бы, как бы и анекдот. Причём известный. Но в жизни всё не так и просто. Разные случаи бывали.
У нас, из коллег по учёбе в Доме на Белорусском, один такой тоже женился. Его потом от нас быстренько в МГИМО перевели. Говорили, что пока не развёлся, всё у него хорошо было.
Вот опять же, знаменитый случай с простым советским гражданином, Сергеем Даниловичем Каузовым. Он женился на Кристине Онассис, дочери знаменитого мультимиллионера Аристотеля Онассиса. Потом, правда, развёлся. Но уже всё и дальше у него в порядке было. Хотя и сейчас в Москве прописан. Но живёт там, за бугром, по соседству с мировыми знаменитостями. Он им не докучает. Они его не трогают.
Однако были и более прискорбные случаи. Женился однажды один. Жену проверили. Оказалось, все не то. Или разводись, или спасибо - до свидания. Некоторые разводились. Некоторые нет. Но всё одно – до свидания.
Оказалось, что в те времена, чекисты в нашем положении в Доме на Белорусском, как сапёры. Ошибаться было не положено. Это сейчас – женился, развёлся. Лишь бы дело делал. А тогда - моральный облик строителя коммунизма. Куда от него денешься?
Вот вам и все любови. И не было иных причин, которые бы так сказочно не косили наших чекистских рядов.
Пробовал я однажды статистику под это дело подвести. Получилось, что по тем или иным причинам, связанным с разными любовями, процентов тридцать учёбу в Доме на Белорусском не закончили. Строго тогда с этим было.

Глава VII. Генсек – величина переменная
Всё самое интересное и важное, после Олимпийских игр в Москве конечно, началось в начале 80-х.
10 ноября 1982 года умер Генеральный Секретарь Коммунистической партии Советского Союза, Леонид Ильич Брежнев. Живым я его видел последний раз за три дня до этого. 7 ноября 1982 года. Во время ноябрьских праздников. Буквально в пяти метрах от себя, когда он поднимался на Мавзолей, и когда с него спускался. Ну и когда на Мавзолее Ленина он стоял с другими членами и руководителями Партии и Советского Союза. Вполне себе здоровый. Ничего не предвещало перемен. По нынешним временам, 75 лет для политика - это даже не возраст. В США в семьдесят только в Президенты баллотируются ныне. Но в те времена 75 - это было много.
15 ноября 1982 года состоялись похороны Брежнева на Красной Площади. И опять я был рядом с Мавзолеем. Видел и всё Политбюро, ещё живое и здоровое, и всех 35 высокопоставленных зарубежных гостей, прибывших на похороны со всего мира.
Этот хорошо и подробно процесс описан во всех деталях. С моей точки зрения, похороны, как похороны. Ничего не обычного. Траурное мероприятие. Хотя и пышное. И всё-таки, не всё было обычно и привычно. Всё было не совсем так, как всегда. И об этом Вы узнаете впервые.
Хотя, наверное, это так себе событие. Не историческое. Детали, одним словом.
Уже с утра, у нас, в Доме на Белорусском, был введён особый режим. Что точно происходило, было нам пока непонятно. Занятия проходили почти как обычно. Но не совсем. Мы были в форме. Шинели в шапки в аудиториях, а не внизу, в гардеробе, как обычно.
Был отдан приказ, никому здание не покидать. Предупредили, что лишний раз по самому зданию не ходить. Расположение восточного факультета тоже без разрешения не покидать. С другими курсами и факультетами не общаться. Оставаться в аудиториях и на факультете. Собрался куда пойти, доложи командиру. Особенно, если покурить, то поочередно и малыми группами. И естественно, постоянные построения.
Было ясно, что что-то происходит.
Тревожно стало только к вечеру. В семь часов, после построения, особая группа была выделена для того, чтобы в классы из подвалов Дома на Белорусском, начать переносить в аудитории факультета деревянные зелёные ящики с оружием. Автоматы, пистолеты, патроны. Столы и стулья в аудитории сдвинуты в стороны. Ящики с оружием и боеприпасами были поставлены в центре. Оружие было получено, и тут же сложено вдоль стены, но уже в особом порядке. Возле автоматов выставлены дежурные.
Кто служил в армии, тот поймёт странность нашего внешнего вида. Представьте. Курс выстроен в коридоре. Мы в сапогах. Ушанках. Шинелях. На плечах черные курсантские погоны с эмблемами связи. На поясе у каждого, кобура с ПМ и двумя магазинами с патронами к нему.
Видели ли Вы когда-либо, товарищи военные, обычных курсантов с пистолетом на поясе, да еще и с автоматом АК-47, калибра 7,62 мм, с деревянным прикладом на ремне и с тремя запасными магазинами с патронами там же?
Смею Вас заверить, что это необычное зрелище. И весьма грозная сила. Особенно в центре Москвы. Не буду скрывать. Это были готовые группы профессиональных диверсантов и спецназовцев.
Произошла смена командиров групп и подгрупп. Привычные командиры, те, что решали повседневные рабочие, учебные и бытовые вопросы с руководителями курса и факультета , были заменены на тех, кто имел опыт командования в боевых подразделениях. На эти несколько часов я стал командиром группы.
Офицеры все время собирались у начальника факультета, и потом запирались у себя в кабинете. Курили и что-то обсуждали. Сама зона факультета была перекрыта вооруженными дежурными. Посторонние, даже с других факультетов и этажей, попасть к нам, минуя дежурных не имели возможности.
Был отдан приказ, никого не пропускать без разрешения и сопровождения. По факультету просто так не бродить. Однако постоянно то приходили, то уходили гости. Озабоченные и сосредоточенные в себе люди в штатском. Для нас это были незнакомые товарищи.
С нами, командирами групп, была проведена рекогносцировка возможного и предполагаемого выдвижения по Ленинскому проспекту в сторону Кремля. Намечены цели и задачи, которые следовало решить, в случае отдачи приказа на выполнение задач.
Слухи, кстати, дело такое, что никто ничего вразумительного не говорил. Но когда происходило всё это необычное движение, стало известно, что умер Леонид Брежнев. Думаю, что это произошло буквально через несколько часов с момента его смерти.
Сама по себе смерть Леонида Брежнева - была событием и для страны, для СССР, и для всего Мира. И самым важным было ожидание того, кто придёт ему на смену.
Наши приготовления говорили о том, что что-то в верхах происходит более чем серьёзное. Что связано это с тем, что происходила смена власти в стране. И, в крайнем случае, нам предстояло в этом принять посильное участие. Для убедительности, наверное?
Что и как происходило в эти часы в других местах, я не знаю. Однако в районе 23 часов, был отдан новый Приказ. Оружие было сдано и возвращено в подвалы. Домой, а практически весь наш курс пятого года обучения уже жил к тому времени в городе, а не в общежитии Высшей школы КГБ, никого не отпустили.
Во дворе Дома на Белорусском стояло несколько автобусов с занавесками на окнах. Мы выехали в полном составе курса в общежитие. Там опять построение. Ужин. И естественно ночные разговоры. Покидать общежитие было категорически запрещено.
Утром, в 7-00 построение. Все отправились на занятие самостоятельно, через Москву, по знакомому маршруту. Электричка. Метро. Киевский вокзал.
Белорусский вокзал. Дом на Белорусском. В 7-50 построение на факультете. Занятия.
На следующий день, команда:
- Форма одежы - гражданская. Одеться тепло. Особенно обувь. В Москве уже холодно. Похороны – дело долгое. Мы уходим последними.
Началась подготовка к похоронам на Красной Площади. В эти для нас тревожные дни все, наверное, и решилось.
12 ноября 1982 года, Генеральным секретарём ЦК КПСС года стал Юрий Владимирович Андропов.
Умер Цезарь!
Да здравствует Цезарь.