Кошкин дон

6 марта 1976 г. 
В цирке лет сто не был, уж пятнадцать точно. А тут пришлось – заказали текст про клоуна, который кошек дрессирует.
Советский цирк, он цирк и есть: программа посвящена  ХХV съезду КПСС и венец её – надувающийся и вот-вот готовый лопнуть гигантский красный пузырь.
Про клоуна ничего не скажу: ну да, кошки – по его словам, впервые в истории цирка. Пока думал, как бы тактичнее сказать Куклачёву, что писать о нем не смогу, он ошарашил вопросом:
     – Как получить Ленинскую премию, а?
     – Сначала получи хотя бы Заслуженного, потом премию Комсомола или какую другую, попроще...
     – Да это всё у меня через год будет!

15 марта 1976 г.   
В полночь снежным комом скатился Куклачёв с бутылкой коньяка:
     – Садись за машинку, будем мне речь писать на съезд цирковых деятелей!.. Пиши: на моих представлениях семь раз был товарищ Леонид Ильич Брежнев!...
Говорю: на фига тебе это?
     – Хочу, чтобы мне цветной буклет напечатали в Мюнхенске, а без Брежнева не получится! Такой только у Олега Попова и наездников Кантемировых есть, а я чем хуже? Я даже придумал, как заяву на буклет Брежневу вручить. Когда он в следующий раз, как всегда, с внучкой за кулисы придёт, я сразу кошечку на ладошку поставлю и прямиком к нему. Охрана расступится, чтобы кошечку не повредить, тут я свою заяву и вручу...

17-21 мая 1976 г. / Казань
Куклачёв напугал меня рассказами, как во время казанских выступлений у него кошки чуть с голодухи не померли, ну я и набрал с собой чемодан консервов. А приехал – тут юбилей Казани отмечают, по такому случаю продуктов на каждом шагу – завались.(...)

6 августа 1976 г. 
Как говорит Витя Гофман, вот тебе уже и четвертак, а ещё ничего не сделано для бессмертия.
Куклачёв с Ленкой приехали раньше других, потому как вечером представление, и мы никого ждать не стали – сели за стол. Через час гости были в комплекте, и Юра, ни капли не пивший, решил поработать на публику – показал свой коронный номер: полный по кругу поворот туловища под прямым углом на одной руке.
Когда Куклачёв взгромоздился на изумлённо крякнувший стол, и его девяносто пять килограмм поплыли над тарелками и рюмками, все от страха за клоуна рты раскрыли, а мама в дверях схватилась за сердце, не сводя глаз с любимого обеденного сервиза. Продемонстрированный десятку гостей номер был чересчур щедрым подарком, потому что из-за нас зрители цирка сегодня вечером его не увидят – дважды в один день Куклачёв исполнить сей трюк физически не может.
Пока он, багроволицый и взмокший, приходил в себя, а друзья вежливо выражали восторг, мама как бы незаметно собрала сервизные тарелки на поднос, и тут Юра ожил – подхватил поднос, поставил его на большой палец, крутанул вокруг оси и, чудом не грохнув, отнёс на кухню.
(О, мамма миа! – после отбытия Куклачёвых, Нинушка весь вечер сосала валидол.)

15 августа 1976 г.
Последнее в московском цирке представление Куклачёва перед его гастролями и большая пьянка по этому поводу до полуночи. Конвейер прощающихся: поднял стопку, бокал, фужер (водки, вина, шампанского), сказал пару комплиментов и пожелал артисту всего того, что пожелал бы сам себе.
Юра завёл огромный бархатный альбом, который можно назвать «Книгой отзывов почётных персон», где расписываются все достойные люди, зашедшие к кошачьему клоуну за кулисы (естественно, с детьми, пожелавшими поиграть с кисками). При этом что Бондарчук, что Смоктуновский непременно должны указать свои звания, награды и общественные статусы. Как Юра намерен использовать альбом для присуждения Ленинской премии – одному ему известно, но его практичность впечатляет.
Геккер приехала в цирк из дома – в сопровождении Гарика Пинхасова, которому Наташины родители явно поручили приглядеть за дочерью. Опоздали, Светлана Владимировна!

2 августа 1977 г.
В июльском «Журналисте» – реплика некой (-его) Черненко «Кто сказал «мяу»?».
Про то, что Куклачёв запутался в своих рассказах и своих питомцах – его Белки, Стрелки и Кутьки появляются, влюбляются и гибнут вперемешку, множась в неимоверных количествах, путая родословные и судьбы. Говорил Юре, чтобы взял в свою труппу прессекретаря, который отслеживал бы всю его говорильню (ту же Геккер, кстати). Может, хоть теперь послушает?

27 августа 1977 г.   
(...) Обнаружив, что из двух десятков наших семейных гостей половина – журналисты, Куклачёв решил задействовать всех: «Кто ещё обо мне не писал?..». Поскольку желающих как-то не нашлось, насел на Остёра: «Иди ко мне репризы сочинять. Хорошие деньги – полтинник за страницу!». Гриша оторопел, однако отбился – сказал, что за работу нужно браться в двух случаях: либо она приносит радость, либо за очень большие деньги, а в данном случае нет ни того, ни другого (сценарий для мультика – две страницы, а стоит он в сорок раз дороже). Юра обиделся, полез доказывать, что арена – это высокое искусство, а его кошки так вообще новая эра в истории цирка, и нам стоило большого труда погасить назревающий скандал: Остёру тут же приспичило рассказать свою любимую серию цирковых анекдотов... Не утянуть на себя одеяло Гриша не мог – «на бис» дважды прочитал озорную «Инструкцию» по использованию подаренного им «эротического» гамака (юниц до 18 лет  приобщать запрещено).
Куклачёва кое-как успокоили, но втолковать ему, что друзей использовать в корыстных целях нехорошо, всё равно не удалось («На кой ляд они тогда нужны?»), и остаток вечера Юра доставал Валеру Сухорадо вопросом, почему тот не пробьёт лично для него комсомольскую премию...
К полуночи я понял, что ещё одного такого свадебного дня не выдержу, а потому,  так и не ложась спать, с утра вчетвером поехали на дачу к Куклачёву.

28 августа 1977 г.
В Чехов приехали довольно рано, но из леса уже шли стада удачливых грибников, радостно волочащих полные корзины и вёдра. Мы перед собой больших задач не ставили – жёны поехали до конечной, прямо на родительскую дачу, а мы с Юрой вылезли из автобуса на полтора километра раньше и пришли полтора часа спустя – мимоходом собрав по краю опушки полсотни белых, торчащих из травы, как булыжники, прямо под ногами.
Пока хозяева превращали наши грибы в нечто неописуемое – с картошкой и луком в сметане, ушли с Натальей в близкое поле – фотографировать послесвадебные ню в роскошном стогу сена, будто для нас смётанном. А вокруг резвились-играли какие-то мелкие рыжие щенки с пушистыми хвостами – лисенята!..
Памятный день, пластичная модель, отличные фотографии.

1 октября 1977 г.
Моя женитьба обернулась массой любопытных деталей, о которых не подозревал...  из Натальи сразу полезли разные фобии. Уже наутро после свадьбы убедила выкинуть из вазы камыши – дескать, они враги личной жизни. Чтобы чувствовать себя в моём доме уютнее, привезла картину с зелёными конями Туржанского и чугунную кобылу Лансере. Сама же как-то незаметно наполнила квартиру кучей чертей – в виде чеканки, статуэток и пепельниц, а последнего чёрта нам подарил Юра Куклачёв – самолично вырезал из фигуристой коряги. Покуда терплю.

6 февраля 1978 г.   
Днём заехали Куклачёв с Ленкой – после четырёхмесячных гастролей по Штатам и Канаде (Юра там «Золотую корону клоуна» получил). Перед этой поездкой Куклачёва особенно рьяно мурыжили: вдруг пошли разговоры, что он вознамерился остаться, и по приезде за кошачьим клоуном смотрели в десять глаз. Остался... мим Борис Амарантов, всех укатавший здесь своим коронным номером «Американская атомная угроза», жонглируя кеглями в виде бомбы с буквой «А». С этим же номером (только перекрасив кегли в красный цвет) он ринулся покорять Штаты, ещё советский цирк оттуда не уехал. Судя по всему, именно Амарантов и распускал слухи про кошачьего клоуна, отвлекая внимание от себя в другую сторону.

5 апреля 1978 г. 
С опозданием,  из-за гастролей ребят, только вчера обмыли в ВТО присуждённую воздушным гимнастам Вите и Ларисе Шемшурам премию Ленинского комсомола. Которую вообще-то должен был получить Куклачёв (под него Сухорадо и продавил в список эту позицию), однако на БАМ он ехать отказался, и концерты на заводах сорвались – привыкшие к пространству арены, кошки работать в цехах отказались. Потому Юра весь вечер был злой – ворчал, что это происки врагов-чиновников, которые побоялись первую в истории цирка комсомольскую премию дать клоуну. Сухорадо клятвенно пообещал – осенью в списке у цирка уже две премии, и одна Куклачёву гарантирована:
     – Даже отрабатывать её не нужно, – утешил Сухорадо. – Деньгами оброк с тебя возьмём: гонорар какой-нибудь в нашу комсомольскую казну перечислишь.
С поздравлениями отметились Ирина Бугримова, Олег Попов, Игорь Кио.

28 октября 1978 г. 
Куклачёву дали комсомольскую премию – на пару с Сергеем Игнатовым (единственный в мире одновременно двенадцатью кольцами жонглирует). Говоря о нём, Юра у виска пальцем крутит: «С прибабахом парень – все в Штатах на машину заработали, а он – книжку купил!». Спросил у Игнатова, что за книжка такая золотая? – «Не устоял! – монография Леонардо да Винчи, коллекционное издание».
В той же «КП» с Указом – стихотворное послание октябрят дедушке Брежневу:
          «Верны вы долгу своему, и если отдыхаете,
          то и на отдыхе в Крыму работать продолжаете.
          Скажите, Леонид Ильич, когда вы отдыхаете?» 
     – Автора!!!
Берестов клятвенно признался, что не он – предлагали, но отказался.

6 декабря 1978 г.
Утром проснулся в дворницкой Фонтанного дома, где Разумовская грызла яблоки  и принимала гостей, не расходившихся с ночи. Понял, что жутко устал и наконец хочу домой.
Пообедал у Куклачёвых в цирковом общежитии на Фонтанке (весь Питер увешан Юриными афишами). (...)

25 декабря 1980 г.
Куклачёв сделал мне рождественский подарок – выписал из моего ордера на квартиру Толстолобика (у самих Геккеров никак не получалось). Во что Юре это обошлось – даже спрашивать не стал: очевидно, что помогший чиновник теперь будет в цирке в гостевом ряду сидеть.


ФОТО:  Юрий Куклачёв про своих питомцев знает всё  / Москва, лето 1976 г.
© Georgi Yelin  /  Cъёмка Гарика Пинхасова
https://fotki.yandex.ru/users/merihlyund-yelin/


-----