Листья падали. Глава 17. Надежды и разочарования

               



           Второй день идет дождь, целый ливень обрушился на землю, интересно, за какие, такие грехи? Уж, конечно, не за то, что девочки взбунтовались, когда Елена Ивановна поставила их в известность о том, что нас ожидает еще один халат. Какая разница: халат или фартук, мне было все равно. Вместо листа кальки, на который я должна была перенести выкройку, я смотрела в окно. Серое, безрадостное небо, казалось, разделяло мою печаль. Если бы я имела силы, присоединиться к нему, но все свои слезы я уже выплакала за выходные. Мама и папа, ради меня он изменил собственному обязательству: никогда не встречаться с ней, провели свои выходные в спасительных беседах со мной. Наверное, их усилия пропали бы даром, если я сама не осознала, что глупо оставлять учебу за месяц до ее окончания. Больше всех постаралась Любка, которая обещала смертельно обидеться, если я не сошью еще один халат. Она вдруг разоткровенничалась и поведала о себе много ранее для меня неизвестного. Ох, как она меня стыдила, убеждая, что нет на свете парней, которые достойны моих слез. Видимо, сама быстро позабыла, как тяжело переживала свой разрыв с Витькой. -  Мы подыщем тебе нового поклонника. В нашем курятнике, вряд ли, встретишь кого-нибудь подходящего, но впереди лето, - Любка интригующе заулыбалась, ловко орудуя портняжными ножницами.
Я ничего не ответила, зачем комментарии, когда подруга и сама прекрасно понимает, что когда любишь одного, остальные просто не существуют. Не обращала я внимания на насмешки и косые взгляды, которыми меня награждали многие из посвященных в подробности моих отношений с Ильей. Благодаря Наталье Григорьевны, таких, наверное, было немало. Я догадываюсь, почему Илья не показывался в училище, о чем мне регулярно докладывали местные сплетницы. Он это делал ради меня. Своим выводом я ни с кем, даже с лучшей подругой делиться не стала. Не поверят или, что еще хуже, будут завидовать. Но язвительный голос, где-то далеко, в подсознании нашептывал: «он стесняется быть объектом такого внимания, он слишком хорош для тебя». Это было правдой,
Ну, зачем я ему сдалась? Ему, который является востребованной моделью, чьи фотографии часто мелькают в модных журналах? Тому, чьи искусные руки способны превратить простушку в принцессу? Поговаривают даже, что Илья – ученик Зверева.
-  Белова, очнись, я наблюдаю за тобой. Прошел час, а ты все сидишь в той же позе. Мечтать будешь после, сейчас надо работать, - слова Елены Ивановны напомнили мне о другой нашей наставнице, чьи занятия с бесконечными придирками хотелось навсегда стереть из своей памяти.
-  Может, тебе это без разницы, но расследование о внезапной смерти Тамары приостановлено из-за отсутствия состава преступления. Теперь никого не колышет, что было у нее в руках: четки, бусы или еще какая-нибудь фигня. Арина, очнись, - немного погодя добавила Любка.
Рядом со мной очутился стул вместе с Еленой Ивановной, - Бери в руки мелок и начинай.
Ослушаться указаний мастера было нельзя, причем, выполнять их надо было внимательно, чтобы избежать ошибок. Постепенно я отвлекалась от грустных мыслей. Плавные линии проймы сменялись резкими углами, мел больше не выскальзывал из моих рук, материал, по которому я чертила, казался художественным полотном. Ради того, чтобы окончить крой, я работала без отдыха. Любка привычно сидела рядом, по другую сторону от мастера, готовая в любой момент поддержать меня. Она молчала, я была благодарна ей за это.
Взглянула на намеченный контур, и будто только, что заметила, что выкройка получилась совсем не такая, как в прошлый раз.
-  Поаккуратней режь, а после мы с тобой прикинем, какие будем делать застежки, - Елена Ивановна оставила меня в компании с подругой, рейсшиной и сантиметровой лентой. Уходя, мастер улыбнулась мне. Это было полной для нас с Любой неожиданностью, так, как не в правилах Елены Ивановны было делиться своими положительными эмоциями.
-  Кто взял мои булавки?
Голос принадлежал Свете Рудневой, но пронзительностью он мог соперничать с проникновенным криком Танечки Булановой. Вернулась мастер, и певице пришлось поутихнуть, а за ней  и нашей Свете.
-  Слушай, во смех-то, - из-под локтя меня толкнула Любка, - Гордеев тоже халат стряпает.
Я посмотрела в указанном подругой направлении. Юра, склонившись над калькой, что-то вычерчивал по лекалу. Мне это вовсе не показалось смешным, предполагаю, что и подруге тоже, Любка хотела отвлечь меня от тяжких мыслей любыми возможными способами. Возле Гордеева я часто замечала Лену Бойко. Она помогала ему кроить, вставляла нитки в иголку, всякий раз смущаясь, когда кто-нибудь из девчонок обращал на это внимание.
-  В нашей группе появилась первая семейная пара, - приглушенным шепотом заметила Лена Рыбина.
Было непонятно, как воспринимал ухаживания сам Юра. Может, он только делает вид, что ничего не замечает или настолько простодушен, что смущается не менее своей поклонницы?
На перемене, припоминая увиденное, я поделилась впечатлениями с Любой, - Лене повезло, Юра от нее не бегает.
-  Такой должен быть рад всякому вниманию.
Я чувствовала Любкин взгляд исподтишка на себе, и догадывалась, что мы обе подумали об одном и том же, с той лишь разницей, что я жалела Илью, а Любка – меня.
-  Как ты считаешь, у Лены есть шансы?
-  Никаких. Ее ухищрения походят на старания альпиниста, штурмующего неприступную вершину. Ему кажется, что он с каждым шагом приближается к цели, а на самом деле он расстается с надеждой, когда-либо достичь ее. Гордеева можно было бы понять, если бы он запал на любую другую девчонку, но ему никто не нужен, это за километр видно.
Меня осенило, - Люба, а ты могла бы его влюбить в себя?
-  Зачем?
-  Для того, чтобы изменить свое мнение о нем.
-  Если бы этот столб меня хотя бы немного интересовал, я, пожалуй, посоревновалась бы с Бойко.
-  Выходит, встречаются все-таки парни, которых никому не приручить?
На заданный вопрос я так и не услышала ответа. Нас с Любкой окружила группа девчонок. Подруга попыталась пробраться сквозь их плотный заслон, но окружение стало еще более сплоченным. Тогда Любка крепко схватила меня за руку и шепнула, - Ничего не бойся.
-  Вот эта дебилка, из-за которой он не приходит.
-  Какая уродина, еще на что-то надеялась.
-  Слушай ты, как тебя там, поговорить надо.
Все это относилось ко мне. Я стояла, не отвечая на оскорбления. Трудно было сделать вид, что я не понимаю, что происходит? Девчонки из десятой группы верно рассчитали, оттеснив меня к дверям учительского туалета. Единственное, чего они не могли предусмотреть, это то, что со мной рядом окажется подруга. Я солгу, если скажу, что мне не было страшно. Внешне нападающие не выказывали желания размазать меня по стенке, но я подозревала, что достаточно одного лишь неосторожного жеста или слова, чтобы разгорелось пламя, и тогда меня не спасет даже Любка. Мимо прошла Саша Мезенцева. Дверь туалета распахнулась, и меня втолкнули внутрь, вместе со мной в ловушке оказалась Любка. Мы стояли друг против друга, за нашими спинами была стена, выложенная кафелем, а впереди – заслон из живых человеческих тел.
-  Если ты способна воспринимать слова, то запомни хорошенько.
-  Короче, чего ты с ней цацкаешься? Ее не уговаривать, этой кикоморе приказывать надо, - поддержал первую второй голос.
-  Илье исполнилось восемнадцать, и если он уйдет из училища, то его заберут в армию. Ты этого добиваешься, соплячка… 
Я упущу все оскорбления, которыми меня незаслуженно наградили. Обидчикам не удалось вышибить из меня слезу, и Любка совершенно зря сжимала кулаки. Вперед вышла светловолосая девушка, которую я часто видела вместе с Ильей.
- Оставь его в покое. У нас с Ильей будет ребенок, так, что из училища…
-  Откройте сейчас же дверь!
Я узнала голос Елены Ивановны.
-  Слышала ты, дебилка, чтобы в училище тебя не было.
Щелкнула задвижка, и мы с Любкой получили свободу.
-  Ступайте в мастерскую, - голос Елены Ивановны звучал спокойнее, - А вы, потрудитесь объяснить, что все это значит?
Когда мы с Любой отошли на большое расстояние, она прошептала, - Это Сашка Мезенцева нам подсобила. Ладно, проехали. Не бери в голову, Арина, эти шахидки врут.
Наверное, я перестану думать об Илье, лишь, когда меня не станет. Если от меня зависит будущее любимого, то я все сделаю ради его счастья. Ножницы не дрожали в моей руке, я твердо знала, как поступить. За сегодняшний день я успела немало: раскроить, сметать рукава, обработать срезы. Любка время от времени бросала на меня тревожные взгляды. Конечно, она догадывалась о моем решении, но отговаривать меня не стала. К концу дня Любка повеселела, особенно после того, как пару раз куда-то отлучалась.
-  Люба, вы с Ариной сегодня дежурные, - напомнила нам мастер.
Пока я искала веник, подруга о чем-то разговаривала с Юрой. Кажется, она все-таки решила очаровать его. Все оказалось достаточно прозаичнее. Через пару минут, когда я успела смахнуть со столов пыль, Любка мне заявила, что из-за одного очень важного мероприятия, на которое мы с ней должны явиться непременно вместе, за нас подежурят Лена Бойко и Юра Гордеев.
-  А мы с тобой идем сегодня на день рождения.
-  Идти обязательно?
-  Да, - кратко, ничего не объясняя, сказала Любка.
Лишь на остановке она поделилась своими планами, - Сначала мы заедем к тебе домой, для того, чтобы привести тебя в надлежащий вид, а затем отправимся в Бирюлево.
-  А к кому мы на день рождения проедем?
-  Во, -  подруга хлопнула меня по плечу. Автобус в это время резко тронулся с места, и ее дружеское одобрение пришлось как раз по макушке рядом стоящей старушке, - Простите, бабуся, я не желала отправить вас на тот свет, - несмотря на ворчание последней, Любке, по всей видимости, было на нее наплевать. Повернувшись к старушке спиной, подруга обратилась ко мне, - Я давно ждала от тебя этого вопроса. Мы приглашены к моему бывшему Витьке, и никаких твоих отказов я не приму. Человек будет ждать, нельзя обижать именинника.
По дороге домой каждый из нас был поглощен собственными мыслями. Не знаю, о чем думала Любка, а я терялась в догадках, что же подарить Вите? Воскрешая в памяти подробности нашей единственной встречи, я бы, если не предубеждения, решила бы подарить имениннику дамскую сумочку, но предполагаю, что подруга не одобрит подобной затеи.
-  Тебе не кажется, что нам пора выходить? – вопрос Любки вывел меня из оцепенения.
Очутившись дома, подруга намекнула, что неплохо было бы перекусить.
-  А на дне рождения нас не угостят? – поинтересовалась я. Наш предстоящий визит все больше казался мне загадочным приключением. – Люб, все-таки, скажи, что мы подарим Вите?
-  Это – моя тайна. Давай, подруга, угощай, а сама быстро приводи себя в порядок.
Через полчаса мы обе справились со своими задачами. Может быть, я провозилась бы и более, но Любка меня подгоняла, словно мы опаздывали на вокзал.
-  Выглядишь слишком прилично, надо бы тебе добавить эротичности.
В моем воображении возник образ полуобнаженной девицы, щеголяющей по подиуму в нижнем белье. Любка, разгадав мои мысли, поспешила меня уверить в соблюдении внешних приличий.
-  А почему ты не хочешь выглядеть эротично?
-  Я уже так хороша, дальше, не куда. Видишь, серьгу в нос посадила, марафет навела, и вообще, не во мне фишка. Ты, именно ты должна затмить всех, больше ни о чем меня не спрашивай. Узнаешь, когда придет время.
Серьгу в нос мне одевать не стали, и подкрасила меня Любка вполне сдержанно. Приготовления к празднованию чужого дня рождения казались слишком тщательными, так словно что-то судьбоносное должно было случиться со мной.
Из дома мы вышли засветло, за полчаса до возвращения моей мамы с работы. Я пыталась представить себе, что мы будем делать на дне рождения у малознакомого парня, среди компании таких же незнакомых молодых людей? Я дала свое согласие на участие в праздновании лишь ради подруги, одна бы я ни за что не отважилась на подобное. А Любка? Может, она желала помириться с Витей? Тогда я вновь окажусь третей лишней. В транспорте я чувствовала, что на нас с Любкой смотрят. Контролер пару раз просил предъявить проездной, я бы, наверное, сделала это и в третий раз, если бы нам не пора было выходить.
-  Люб, тебе не кажется, что в автобусе мы привлекали к себе много внимания? Я, вероятно, слишком вычурно одета?
-  Нравимся, вот на нас и пялятся. Обрати внимание на тот черный автомобиль, что следовал за нами. Я заметила его еще, когда мы стояли на остановке. Смотри, если он последует по маршруту 623, то он точно за нами охотится.
Предположения Любки подтвердились, нас сопровождали. Темно-синяя шестерка, по-прежнему, часто появлялась в нашем дворе, а эту черную Волгу я видела впервые. Жаль, что не запомнила ее номера.
-  Не нравиться мне это, Арина. В фильмах, обычно после слежки, случается похищение.
-  А что же делать?
У подруги на все был готов ответ, - С тобой постоянно должен присутствовать кто-нибудь из тех, кому ты доверяешь.
И я, и она понимали, что это нереально. Я – не дочь бизнесмена, и обзавестись охранником мне не на что. На мое предложение, сообщить о слежке в милицию, Любка усмехнулась, и по ее взгляду я поняла, что сморозила глупость
Наконец, мы у цели. Девятиэтажный блочный дом показался мне хорошо знакомым, скорее всего, потому, что подобных было полно по всему Юго-Востоку.
-  Люба, а может, не пойдем?
-  Поздно отказываться, нас ждут. Вон, посмотри, - подруга указала на два окна шестого этажа, в которых горел свет, - Считай, что это – условный знак.
Прежде, чем войти в подъезд, Любка оглянулась, а за ней и я. Волга исчезла. Очутившись у обитой дерматином двери, под номером 78, мы остановились.
-  Люба, у меня такое ощущение, что я здесь уже была.
-  Конечно, была. Именно сюда тебя Витька осенью и приводил. Эх, была, не была, - подруга нажала на звонок.
Прозвучала мелодичная трель, и дверь распахнулась. На пороге стояла женщина. Она кого-то мне напоминала, - Вам кого?
-  Мы из училища. Илья пропустил три дня, можно узнать, почему? Ему требуется помощь?
Женщина оглянулась назад, на закрытую дверь одной из комнат, и тихо произнесла, - Проходите.
Я готова была высказать подруге, все, что думаю о ее рискованной и напрасной затее, но она сильно сжав мою руку, прошептала, - Не сейчас.
Мы прошли в комнату. Компанию нам составил роскошный черно-белый кот.
-  Я – мама Ильи. Вы учитесь с ним в одной группе?
-  Почти, - инициативу в свои руки взяла Люба.
Чувствуя неловкость, я молчала, готовая в любой момент одернуть Любку.
-  Мы его друзья. Вот, Арине, - подруга указала на меня, - Илья предлагал дружбу.
Я пожалела о Любкиной откровенности.  Мама Ильи отнеслась к услышанному сдержанно. Манерой участвовать в разговоре она напоминала своего сына,  именно тем, что отвечала односложно, не проявляя никакого интереса к продолжению беседы. -  Ваша специальность сейчас достаточно востребована. Еще год обучения, и вы – мастера.
Любка деликатно откашлялась, перед тем, как направить разговор в нужное русло. Мама Ильи восприняла это по-своему, - Вы уже уходите?
-  Нет, можно нам поговорить с Ильей.
Ответ последовал незамедлительно, - Его нет дома.
Я поняла, что мама Ильи желает нас спровадить. Будто опровергая ее слова, из соседней комнаты вышел Илья. Не смея взглянуть на него, я опустила глаза в пол. Что делала Люка в это момент, я могла лишь догадываться.
-  Илья, приехали девочки из училища. О тебе спрашивают.
-  Здравствуйте, - голос Ильи показался мне чужим, затем, обращаясь к своей маме, он добавил, - Я их не приглашал.
-  Может быть, поговоришь, раз уж мы приехали?
-  Давайте поговорим, - делая одолжение, произнес Илья.
Дверь закрылась, и я поняла, что кто-то вышел из комнаты, скорее всего, его мама. В наступившей тишине никто не торопился начать этот трудный разговор. Я подняла глаза и встретилась взглядом с Ильей. Одно мгновение, и все решилось. На меня смотрели две пары глаз: изумленных и восторженных. Попробуйте угадать, кого я удивила?
-  Илья, меня зовут Люба, я – подруга Арины. Скажи, тебе нужна помощь?
-  Но не от вас.
-  А что, лучше рассчитывать на ваш гадюшник? Нам, верняк, до них далеко.
Илья молчал, мне казалось, что он что-то собирается произнести, но все никак не решиться.
-  Знаешь, что ваши стервы…
-  Не надо красочных эпитетов.
-  Ах, извините, - Любка картинно всплеснула руками, - Не учла, что ты из высшего общества. Ваши….девочки тебя успели обженить и еще папашей сделать. Как тебе это нравится?
-  Не нравится.
-  Ответственность тебе не нужна, просто хочется по углам щупать девок.
-  Ты видела это?
-  Видела, - в ответе Любки прозвучал вызов, - А ты, почему молчишь? -  это Люба спрашивала меня.
-  Пусть он делает, как считает нужным….Люба, пойдем домой.
Любка нехотя повиновалась, кажется, наш неудачный визит подошел к концу, но не тут-то было!
-  Я сейчас выйду, а вы здесь без меня поговорите, - дверь за подругой закрылась.
Мне было ужасно неловко, думаю, что Илья чувствовал тоже самое. Я толкнула дверь, чтобы последовать за Любкой, но не смогла. Вероятно, подруга держала дверь с другой стороны. Погас свет, это было уже делом рук Ильи, чье дыхание я ощущала рядом.
-  Если желаешь, я уйду из училища.
-  Зачем? – его голос звучал уже по-иному, чем вначале разговора.
-  Девчонки перестанут показывать на тебя пальцем.
-  Их мнение для меня ничего не значит.
-  Слухи о твоей женитьбе неправда?
-  Конечно, нет. Если целуют девчонку, из этого еще не следует, что она любима.
Наверное, разговаривая со мной, Илья улыбался. Я пожалела, что в комнате темно. Хотелось заглянуть в его серые глаза, может быть, они сказали бы мне больше, чем его губы?
-  Илья, иди пить чай.
Выйти он мог, только отодвинув меня в сторону, но галантность Ильи не вызывала сомнений, впрочем, как и то, что он не позволит себе ничего лишнего по отношению к малознакомой девушке.  Интересно, какие ему больше по вкусу: недотроги или раскрепощенные?
-  Арина, ты там не уснула? – спросила Люба именно в тот момент, когда я, наконец, решилась.
Щелкнул выключатель, и я зажмурилась от яркого света. Мы оба: я и Илья налегли на дверь. Чудо так и не свершилось. Через несколько минут мы шли к автобусной остановке, теперь мне было все равно: сопровождает нас «Волга» или нет? Любка продолжала играть в сыщиков.
-  Замаскировались, черти. Может, успели сменить автомобиль?
-  Какая разница. Может, ничего и не было.
Любка взяла меня за руку, заставила остановиться, - А между вами?
Я отрицательно покачала головой.
-  Что ж, этот принц ничего о себе не рассказывал?
-  Нет.
-  А ты, конечно, не стала спрашивать? Поскромничала.
-  Пойдем по домам, Люба.
Впереди показался мой автобус, и я прибавила шагу. «Позвони, как доедешь», - неслось мне вслед.
Мне не повезло в любви, но повезло с дорогой. Такой вывод сделала за меня пожилая пассажирка одного со мной автобуса. «Господи, помилуй. Будто второй раз на свет родились, еще чуть-чуть и КАМАЗ врезался бы в нас.
Дома меня поджидала встревоженная мама. -  Где ты ходишь, Арина? Опять игра в молчанку по телефону продолжается.
-  В гостях, прости, мамочка, мне не хочется сейчас разговаривать.
-  Нет, я должна с тобой поговорить, чтобы знать, что меня ждет в будущем. Арина, мне надоело так жить, ты это понимаешь? То ты похищаешь чужие вещи, то сбегаешь из дома. Почему не попробовать быть, как все? – мама разговаривала со мной на повышенных тонах, сейчас ее голос сорвался на крик. –
Что ты молчишь?
-  Не знаю, что тебе ответить, мама.
-  Я волнуюсь за тебя, а ты исчезаешь, не поставив меня в известность.
Мне стало жаль маму, и я попыталась успокоить ее давно проверенным способом: села с ней рядом и положила голову ей на колени. Нашу идиллию вскоре нарушил телефонный звонок.
-  Вот, опять, пожалуйста, что я говорила!
 -  Мама, - я вскочила следом за ней.
-  Нет, сиди, Арина, я сама возьму трубку.
Наверное, это Любка, не дождавшаяся моего звонка, мелькнуло в голове.
-  Алле, алле, - громко повторяла мама.
Когда она положила трубку, я сказала, - Мамочка, это – Люба. Она хотела узнать, как я доехала, и, вообще, безымянные звонки, это все она, не волнуйся, ладно?
Мама вздохнула, - Когда мы будем жить спокойно?
Вместо ответа на вопрос, я спросила, - Мама, почему он меня не любит?
-  Если бы я знала, что тебе сказать…В жизни часто получается не так, как мы того желаем. Бедная моя девочка, ты мучаешься от неразделенной любви, а, может, кто-то, о ком ты даже не подозреваешь, точно также ждет взаимности от тебя. Что ты ему посоветуешь?
Засыпая, я не переставала размышлять над вопросом, заданным мне мамой. Понятно, что она имела в виду, надо учиться соизмерять свои желания с возможностями. Но я не могу разлюбить Илью, и никто, даже он сам, не в  силах заставить меня сделать это. Прежде мне казалось, что любовь бессмертна, как и память о дорогом человеке. Бабушку я никогда не забуду, значит, и Илюшку буду любить вечно. Он не любит меня, и я лишний раз убедилась в этом. Надо привыкать жить с этой мыслью. Как бы мне не было больно осознавать, что я безответно люблю, желание покончить с жизнь не приходило мне в голову. От моей смерти никто не выигрывает, а Илья, быть может, даже переживал, терзаясь предположениями, что он мог послужить ее причиной. Испытанием для меня будут наши последующие встречи. Если бы Илья повел себя со мной грубо, оскорбил, может быть, я стала бы думать о нем плохо, и со временем разлюбила бы его. Но взгляд, от которого захватывает дух? Тело перестает мне принадлежать, после едва уловимого пожатия руки, все это, как понимать? Сердце говорит мне о другом. Когда любишь, надо прислушиваться к нему. Глаза могут лгать, сердце – никогда.
Последующие дни были похожи один на другой: бесконечные занятия за партой, были тем надоедливее, что все больше за окном кричал о своем приходе долгожданный май. Деревья оделись листвой, ее терпкий запах проникал даже сквозь притворенные окна, а иссиня голубое небо напоминала о прозрачной озерной воде, о прогулках на лодке, которые ожидали меня на даче. Кажется, что на наших девчонок преддверие лета действует также благотворно, как и на меня. Больше никто не пропускал занятий, все чаще в разговорах между собой девчонки упоминали грядущие экзамены.
-  Люб, поедешь со мной летом на дачу?
На лице подруги появилась по-детски восторженная улыбка, а ее голос напомнил мне собственное детство, безоблачно радостное, время, когда я верила в чудеса.
-  А можно? Твоя мама не будет против?
-  Думаю, что нет. Я с ней поговорю.
На перемене меня разыскала Ольга Николаевна, - Арина, зайди ко мне в кабинет, - словно только заметив Любу, классный руководитель добавила, - Я прошу тебя, не надо сопровождать Арину.
Интересно, почему подруге нельзя пойти вместе со мной? В кабинете географии уже находились Света Руднева, Катя Морозова и Юра Гордеев.
-  Я вас собрала вместе для того, чтобы решить, кто из вас может участвовать в фестивале искусств, который пройдет в Москве в конце лета. В рамках фестиваля состояться параолимпийские игры, это соревнования для людей с ограниченными возможностями. Кто желает принять участие? -  Ольга Николаевна обвела нас внимательным взглядом.
Я молчала, решение оставить училище вновь посетило меня, и в тоже время, все больше заинтересовывал собою наш новенький. Сейчас, когда собравшиеся были поглощены услышанным, я искоса наблюдала за ним. Юра уже не казался мне чудным. В обычное время, как и в минуты волнения, его шея склонялась к левому плечу, а брови часто соревновались друг с другом в подвижности. Мне нравилась его манера держать себя. Когда детдомовские насмехались над ним, Юра отвечал им тем же. Однажды на уроке физкультуры, Женька проделала свой излюбленный трюк с летающими мечами, Юра отплатил ей взаимностью. Надо было видеть физиономию Аристовой, после того, как она со всего размаху саданула по коробке с мячом, незадолго до этого пущенного ею в Гордеева. Изобретательный Юра незаметно опустил в эту коробку двенадцатикилограммовую гирю. Смеялись все, даже Маргарита Федоровна. При всей своей кажущейся скованности Юра мог вовремя собраться и уберечь себя от нападения, что и произошло недавно около туалета на втором этаже. На этот раз компанию Аристовой составила Дядькова. Я видела, как они задираются к Юре, и уже собралась бежать за классным руководителем, но меня остановила Любка. Юра ловко уклонялся от ударов и подножек детдомовских. Кто-то из мальчишек помог заманить Вику и Женьку в туалет, где они обе и были заперты до прихода охранника. Что ему говорили детдомовские в свое оправдание, знают лишь он сам и Вика с Женькой. Только после нескольких подобных столкновений воинственная троица оставила Гордеева в покое.
От веселых воспоминаний меня оторвал вопрос, сама того не желая, я стала центром внимания, - Не знаю, что вам ответить. Мое участие обязательно?
-  Арина, ты только, что кивала головой, когда Катя сказала, что вы трое поедете на отборочные туры. Что ты решила?
За меня ответил Юра, - Я буду участвовать в шахматном турнире, Катя исполнит мелодию на губной гармошке, ты прочтешь стихи, - кажется, Юра собирался меня уговаривать.
-  А Света, почему она не участвует?
За Рудневу ответила Ольга Николаевна, - Света будет активным зрителем и болельщиком.
-  Ладно, но я не уверена, что смогу выступить, как артистка, Когда на меня сморят много людей, я начинаю волноваться.
Выйдя от Ольги Николаевны, мы не разбежались, а продолжали обсуждать предстоящий фестиваль. Не ожидала я подобной активности от тихони Морозовой. Ее воодушевление постепенно передалось и мне. Я слушала ребят, и мое сердце ликовало. Вот они, мои единомышленники, с ними я чувствовала себя так же естественно, как и с Любкой. Не надо было оглядываться, закрывая глаза на собственные физические недостатки.
-  Я четыре года училась играть на губной гармошке, и у меня хорошо получается. Хочется, чтобы другие заметили, похвалили меня, - делилась Катя своими мечтами.
Желание Кати мне было хорошо понятно, я сама часто искала людского одобрения, и вот, три пары глаз неотрывно смотрят на меня, в ожидании ответа. Они надеются, верят, но, разве можно их подвести?
-  Знаете, давайте договоримся, помогать друг другу, не отмалчиваться, когда обижают кого-нибудь, а противостоять.
И тут медлительная и безразличная ко всему Руднева сказала, - А я умею показывать фокусы с картами. Как вы считаете, мне разрешат участвовать?
-  Конечно, - ответил за всех Юра, - Мне непонятно, почему нужно отделять нас от людей с обычными возможностями?
-  Правильно, Юра. Я тоже считаю, что все люди равные. Может, я отважусь, выйду на сцену, трибуну, или куда укажут, и так прямо и скажу, - Катя замолчала, растратив весь свой задор.
Мы гадали, что же собиралась сказать с трибуны Катя?
Появилась Любка в компании малознакомых девушек.
-  Арина, у вас что, инвалидская сходка?
Мне стало неприятно, Любка смеялась над нами, такой она мне не нравилась. Наверное, она не ставила себе цель обидеть нас, но от ошибки до обиды всего один незаметный шаг, и моя подруга сейчас его преодолела.
По дороге домой я думала о предстоящем фестивале. Одно из моих желаний сбудется, я буду стоять на сцене, несмотря на то, что я очень боюсь этого. Своим выступлением я смогу сказать людям что-то важное, но что именно, я пока не знаю, как и остальные участники. Про себя я проговаривала: «Мы живем на прекрасной земле, где светит солнце, шелестят листвой большие деревья. Листочки все разные: есть большие и маленькие, красивой формы и не очень, надорванные и совсем еще юные. Все они растут на одном дереве, понимаете – на одном, и ветер не делает между ними разницы, пересчитывая один за другим. Земля крутится, весна сменяет зиму, а затем наступает лето, и все повторяется сначала. В этом заключается прелесть жизни, которая меняется, словно полет листьев. Куда бы не подул ветер, он не даст листьям упасть, точно так же, как и люди, друг другу. Любите и будьте счастливы».