Шизофрения. Глава 17

               



 
-  Сергей Юльевич, будьте любезны, пройти в мой кабинет.
Как он не любил эти посещения. Каждый раз шел, как на экзекуцию, словно провинившийся школьник. Александра Ивановна звала его немедленно, Сергей подчинился.
Когда он уселся в кресло для приглашенных, и почувствовал на себе надменный взгляд «Ермоловой», то вспомнил о другом портрете. Красивая женщина с разметавшимися золотистыми волосами полулежала на диване, делая вид, что читает книгу. На самом деле она смотрела на него, Сергея, так пожелал заказчик портрета. Анатолий стал частым гостем у них в съемной квартире. Он вносил некоторые коррективы в отношения Сергея и Ирины. Она оживлялась, как только он приходил, вызывая на разговор. Темы для него находились любые, от запоздалой весны до женской красоты, в которой Анатолий считал себя знатоком. Постепенно его участившиеся визиты начали раздражать Сергея, он злился на Ирину, которая слишком откровенно давала понять, что она рада видеть гостя.
«Это – ревность», - сказала она как-то вечером Сергею после ухода Анатолия. Вздор, ревновать может человек, неуверенный в себе. Сергей знал, что он лучше Анатолия. Тот был просто неудачником, искал женщину, за счет которой мог бы существовать. «Ты оговариваешь своего друга», - так и рвалось с языка Ирины, но тогда она смолчала, понимая, что слова в защиту Анатолия, могут лишь навредить ему. Но вчера она не выдержала и наговорила Сергею черт знает что. «Ты живешь двойной жизнью, мы уже четыре месяца вместе, а я ничего  о тебе не знаю». «Вот и замечательно, - ответил ей Сергей, - Меньше знаешь, крепче спишь». Она вела себя последнее время очень подозрительно, об этом они обязательно поговорят сегодняшним вечером.
-  Как вы объясните, Сергей Юльевич, появление в детском доме весьма подозрительных лиц, которые интересовались именно вами?
Под словосочетанием «подозрительные лица» директор детского дома подразумевала сбытчика краденного Жору, с которым Сергей назначил встречу. И надо же было такому случиться, Жора попался на глаза директрисе.
-  Кто такой Жора, как он сам представился?
-  Мой знакомый не более.
-  Ваш знакомый не должен приходит в детское учреждение.
-  Извините, Александра Ивановна, я забыл вас предупредить, что назначил ему встречу.
- Он похож на человека, вышедшего из мест заключения. У нас дети, они не должны видеть уголовщину, - Александра Ивановна осуждающе посмотрела на воспитателя, услышанное сильно огорчило ее. Сергей Юльевич, который всегда был на хорошем счету, и вдруг не стесняется заявить, что знаком с «такими» людьми.
Сергей посчитал, что уже достаточно наслушался нареканий, встал и готов был уже распрощаться с Александрой Ивановной. Черные глаза напротив теперь смотрели на него требовательно. В чьем взгляде было больше уверенности в своей правоте, Сергей так и не понял. Голос вновь побудил его сесть.
- Сергей Юльевич, есть еще один вопрос, который требует рассмотрения. Задержитесь.
Задержаться, когда в кошельке почти не осталось денег, а за квартиру надо заплатить не позже послезавтра? Что еще понадобилось директрисе? Ее сумка-портфель, лежавшая на столе, напомнила ему морщинистое лицо Зои Федотовны, в тот самый момент, когда Коля Русаков в отместку за ее придирки, подложил в ведро, к которому она наклонилась, чтобы вымыть половую тряпку, самодельную хлопушку. После того, как она сработала, рабочий халат, голова и физиономия уборщицы были обсыпаны конфетти. «Вы неправильно воспитываете детей», кричала Инна Алексеевна, а Зоя Федотовна от расстройства, вообще, рта раскрыть не могла. Клей, с помощью которого маленькие разноцветные кружочки держались на ненавистной уборщице, оказался стойким. За это проступок Сергей даже не подумал наказывать Колю, лишь посоветовал быть осторожным и не попадаться в следующий  раз на глаза Зое Федотовне, а в том, что следующий акт возмездия когда-нибудь наступит, Сергей не сомневался.
Он хорошо научился скрывать свои чувства, поэтому наблюдавшая за ним Александра Ивановна ни о чем не догадалась. Перед ней, как перед руководителем коллектива стояла задача, любой ценой удержать молодые кадры.
Вот за этим-то она и просила Сергея задержаться.
-  Как поживает ваш коллега Алексей Олегович?
-  По-моему, неплохо. Почему бы вам самого его об этом не расспросить?
-  Насколько мне известно, вы достаточно близки, и, вероятно, знаете, о том, что его в последнее время беспокоит.
О том, что беспокоит Алексея, Сергей мог лишь догадываться, но на всякий случай высказал нейтральную версию, - Как и всех воспитателей детского дома его не может не беспокоить низкий уровень зарплаты.
Директриса, похоже, придерживалась иного  мнения. У нее с Сергеем происходило негласное первенство, кто у кого  выудит больше сведений. На этот  раз, победа, кажется, осталась за Сергеем. 
Александра Ивановна вынуждена была поделиться собственными предположениями, - Я слышала от Инны Алексеевны, что, Алексей Олегович собирается увольняться. Вам об этом что-нибудь известно?
Что с ним тогда произошло, зачем надо было сочинять про «выгодное предложение» Сергей не задумывался. Наверное, жажда свободы заставила его пойти на обман. Он оставил Александру Ивановну в недоумении. Сергей быстро выкинул ее из головы, не переставая размышлять над вопросом, где раздобыть денег. Тех, что сегодня утром передал ему Жора, было недостаточно. Значит, сегодня, в крайнем случае, завтра он пойдет на «это» по необходимости.
Он вышел прогуляться во двор. Шел мелкий дождь, который в любую минуту мог прекратиться. Сергей любил такую погоду, когда солнце наполовину скрыто за облаками, а солнечные лучи вскользь ласкают землю. В этом случае дождь им не помеха. Еще немного и высохнут лужи, малыши будут играть во дворе, их громкие крики будут заглушать нетерпеливый птичий щебет.
Делать что-то по необходимости Сергей не любил. Создавалось ощущение, что кто-то невидимый тобою руководит. Но это дозволялось только Ему, повелителю.
Под ноги попалась старая консервная банка. Сергей с силой ударил по ней. Но в «этом» нет необходимости. Он может вновь поселиться здесь, директриса не будет против. Дело не в том, что квартирная хозяйка не станет ждать, дело в Сергее, он ни от кого не желал принимать одолжений. Любезно предлагая ему поселиться в детском доме, Александра Ивановна ущемляла его самолюбие. Чем тогда он будет отличаться от неудачника Анатолия, который из милости проживает в комнате?
Банка вновь попала ему под ноги, но теперь ей была уготована иная участь.
Значит, Инна Алексеевна неуемную деятельность развила? Ничего он отучит ее совать свой нос в чужие дела. Несколько прыжков на месте, и банка стала сплющенной. Придав ей нужную форму, Сергей засунул ее в выхлопную трубу синей шестерки. Конечно, лучше было, использовать для этого дела картофелину, но для того надо было идти на кухню. Сделанного и так достаточно, покудахтает вечерком заместитель директора над своим гнездышком.
-  Сергей Юльевич, вы не знаете, чье это? – Петя Мамонтов протянул ему бумажный сверток. – Может быть, это оставил кто-то из воспитателей.
Сергею не терпелось посмотреть, что там внутри, аккуратно скрепленный резинкой сверху и снизу, сверток был испачкан в грязи.
-  Где ты его нашел?      
-  Во дворе, за помойкой.
-  Хорошо, Петя, ступай. Я найду его владельца.
Петя убежал, он и еще Витя Карамышев, единственные, кто не отправились сегодня на занятия, по распоряжению «бабы Шуры». Сверток могли потерять все, кто угодно, и уж, конечно, его вовсе не собирались выбрасывать в помойку. Пришлось положить его в карман, в детском доме много любопытных. Но не менее назойливые в своем внимании, иногда ходили и за воротами детского дома. Совсем недавно одна немолодая уже особа наблюдала за возвращением детей из школы. Странное дело, она всегда появлялась, когда привычным детским гомоном ребята из второй группы возвещали о своем прибытии. Они почти взрослые, но ведут себя, словно ребятня из младших групп. 
-  Сергей Юльевич, у Тихомировой сегодня день рождения, мы с ребятами решили собраться в игровой…после отбоя, - почти неслышно добавил Павлик Мясоедов.
У Сергея были свои планы на вечер. Караулить компанию пятнадцатилетних подростков вместо того, чтобы заняться разрешением финансовой проблемы? Ну, уж нет.
-  Почему нет? – в вопросе подростка угадывался вызов, при этом лицо его сохраняло выражение юношеской вседозволенности.
Такому не разрешишь, он не послушает. Сергей вспомнил себя в его возрасте. На лицо совершенная разница, вот этим и нравился ему Мясоедов.
-  Ну, так что, Сергей Юльевич? -  Павлик не сводил с него глаз.
-  Хорошо, только лучше будет, если вы соберетесь в моей комнате.
Павлик убежал делиться радостной новостью с приятелями. День рождения в детском доме отмечали каждый месяц. Все дети и воспитатели собирались в столовой, где ради такого случая устраивалось чаепитие. Повара пекли праздничные торты, в честь именинников выступали ребята с номерами художественной самодеятельности, но ребята постарше хотели совсем другого. Вот и сегодня вечером они захотели устроить танцы.
Рядом прошмыгнула Айгуль Исмагиловна. После той истории с Блохиным, она избегала встреч с Сергеем, и вела себя словно монашка. Отношение Сергея к ней от этого не изменилось, лишь со временем ненависть отступила на второй план.
Почему он не сообщил о ее поведении директору? Было ли в этом безразличие или месть затаилась, готовая в любой момент дать о себе знать? Могут ли существовать серьезные отношения между воспитателем и учеником? Понятны ли будут друг другу люди разных поколений? «Люди меняются, точно так же, как и времена», кажется, это сказал кто-то из классиков. Но настоящее чувство неизменно, это дополнение Анатолия. Он до сих пор набивается Сергею в друзья, а они ему не нужны. Ни Алексей, ни Анатолий, ни Рыбаков, но того, хотя бы положение лечащего врача обязывает к тому, чтобы пользоваться полным доверием пациента. Как они все не могут понять, ему, Сергею не нужен никто.
Деньги, за них можно купить все. Теперь из-за их отсутствия он может лишиться квартиры. В воображении Сергея возникла ухмыляющаяся физиономия Инны Алексеевны, которая не преминет поинтересоваться, что случилось? Сергей чувствовал, что эта женщина его ненавидит, это чувство было взаимным. Если он не внесет вовремя плату за проживание, он станет ненавидеть квартирную хозяйку. О том, что у него кончаются деньги, никто не знал, даже Жора, с которым он собирался встретиться завтра вечером. Если повезет, Жорик успеет продать пару золотых колец и цепочку с кулоном. Прекрасно зная о том, что сбывает краденное, Жора треть стоимости вещи брал себе, «за риск», так он объяснял Сергею. Брать в долг деньги у свободного предпринимателя Жоры, Сергей не желал. «Надо жить по средствам», - любимая фраза его отца. Юлий Сергеевич гордился тем, что никогда ни при каких обстоятельствах ни у кого не занимал денег. Отец даже после своей смерти был для Сергея примером. Расписываться в собственном бессилии он не станет. Не сумеет раздобыть денег, значит, квартирной хозяйке придется подождать.
-  Сергей Юльевич, а у вас есть  в комнате магнитофон? – к нему обращалась сама именинница.
- Найдем.
На самом деле ничего искать он не собирался, и охотно ушел бы домой, если бы несколько минут назад не позвонила Ирина и не сообщила ему о неожиданном визите квартирной хозяйке, которой срочно потребовалось получить плату за проживание именно сегодня.         
-  Скажи ей, что я попал в больницу с аппендицитом, отбыл в командировку во Владивосток, придумай что-нибудь….Скажи, наконец, что я умер.
Секретарша Анечка с любопытством прислушивалась к его словам. Орлов ее не интересовал, но административная должность обязывала быть в курсе всех слухов.
Ирина молчала, но в трубку было слышно, как возмущается квартирная хозяйка.
-  Сергей, она нас выгоняет, говорит, что уже нашла новых жильцов.
Анечка перестала печатать, делая вид, что усиленно ищет что-то в ящике письменного стола.
- Приезжай…вместе с вещами, - как можно тише произнес Сергей и положил трубку.
Совершенное невезение. Опять придется идти на поклон к директрисе, с той лишь разницей, что сейчас придется просить не только за себя, но и за Ирину.
Комната Сергея ближе к вечеру стала сама не себя не похожа. На столе была навалена куча аудиокассет, а на полу выстроился бутылочный ряд.
-  Сергей Юльевич, вы обещали достать магнитофон.
-  Обещал, значит достану.
Где он его достанет, что за чушь он им говорит? Руки бессмысленно блуждали по карманам, натыкаясь на массу ненужных вещей, которые он частенько таскал в них. Уже дважды пальцы нащупывали сложенную в несколько слоев бумагу.
Сверток, который он сегодня днем нашел во дворе. Оказывается, из-за этих проклятых денег он позабыл снять куртку, и даже этого не заметил. Любопытство взяло вверх. Что там? В комнате сидели ребята, смотреть при них Сергей не хотел.
- Я скоро буду, - с этими словами Сергей вышел.
В туалете он достал сверток. Обвязанные резинкой в нем лежали деньги, много денег. Сергей пересчитал, в пачке оказалось четыре десятка купюр по пятьсот рублей, и чуть меньше по сто. Вот это – удача. Теперь он сможет снять новую квартиру. Оглядываясь по сторонам, склонившись над добычей, Сергей пересчитывал деньги, их было двадцать три тысячи триста рублей. Невыполнимое обещание, данное ребятам, кажется, все-таки сбудется. На часах было половина восьмого, он еще успеет.
-  Сергей Юльевич, - уже у выхода его настигла Инна Алексеевна.
-  Я тороплюсь, - бросил ей на ходу Сергей и скрылся в весенних сумерках.
Разглядывая магнитолы, выставленные на витрине магазина, он усмехался. Наверняка, главная воспитательница обращалась к нему за помощью. Консервная банка сослужила хорошую службу. Инна Алексеевна не скоро догадается, что случилось с ее авто.  Наконец, когда покупка была сделана, Сергей направился к выходу. Посетителей в магазине было немного, время близилось к его закрытию. Пройдясь рассеянным взглядом по покупателям, глаза Сергея выхватили из общей массы одно лицо, оно показалось ему смутно знакомым. Его преследуют или ему это только кажется? Надо проверить.
На улице было темно и сыро. Проверить свое предположение можно было лишь, укрывшись от преследователя, при этом надо было постараться не упускать его из вида. От магазина к метро можно было пройти по улице, параллельно движению автомобилей, а можно было срезать путь, пройдя по едва заметной тропинке, пересекающей железнодорожные пути. Сергей выбрал второй путь. Он чувствовал, что погоня где-то рядом. Каждый раз, как он только оборачивался, он никого не мог обнаружить. Его преследователь словно испарялся, но в то же время он шел за Сергеем. Внезапно он метнулся в сторону и  исчез за железобетонным забором. Согнувшись в три погибели, Сергей ждал, что вот сейчас он услышит шаги бегущего и, может быть, его разгоряченное дыхание.
Учащенно билось сердце, оказывается, быть в роли преследуемого, очень отвратительно. Чувствуешь себя  зверьком, посаженным в аквариум, где с любого места заметно каждое твое движение. Сергей не услышал прерывистого дыхания спешащего человека, но тяжелые шаги он различил явственно. Они прозвучали буквально в двух метрах от него, если бы не забор, Сергея обнаружили. Но к его удивлению  вслед за первым преследователем, обозначился второй. Тот, идущий неторопливо по узкой дорожке, двигался осторожно, и замер на месте напротив укрытия, где сидел Сергей. Притаившийся чувствовал, что тот, по другую сторону забора, в отличие от первого, не торопится, и, наверное, более внимателен. Стоило рискнуть, Сергей поднял голову и никого не увидел. Охотники скрылись. Выждав еще две минуты, Сергей вернулся на тропинку. Вот здесь, стоял тот, второй. Под ногами Сергея что-то белело. Может быть, бумажка, записка, которая наведет на след его преследователей. Сергей поднял испачканный носовой платок. Он уже хотел было выбросить его, но едва заметные в свете уличных фонарей буквы, вышитые на платке, привлекли внимание Сергея. «Я.Х.», что они означали? Скорее всего, инициалы владельца платка, обнаружить которого по этим незначительным опознавательным знакам нереально. Размахнувшись, Сергей отбросил платок от себя подальше.
Веселье было в самом разгаре, когда он вернулся к себе в комнату. Видимо, ребята решили не дожидаться отбоя.
-  Привет, давно ждешь? – успел он обратиться к Ирине, прежде чем, новую магнитолу заметили.
-  Это нам? -  Павлик не сводил с серебристой поверхности восхищенного взгляда.
-  Это Тихомировой, пользуйтесь.
Заиграла музыка, и о двух взрослых, присутствующих на вечеринке, позабыли.
-  Давай выйдем, - предложил Сергей.
Ирина, накинув на плечи куртку, последовала за Сергеем.
Они вышли во двор. На небе появлялись первые звезды, еще немного и за ними следом появиться Луна. Потеплело, кажется, весна решила вступить в свои права.
Огромные ясени строем стояли вдоль забора. Чуть поодаль росли молодые тополя, некоторые из которых были посажены самими воспитанниками. Пройдет два месяца, и парк зазеленеет. А сейчас лишь выкрашенные дворником Федором скамейки выглядели обновленными.
-  Я не спрашиваю, откуда ты раздобыл денег, все равно не ответишь.
Сергей согласно кивнул головой. Похоже, у Ирины сегодня было лирическое настроение. А ему просто было хорошо, потому, что за весной наступит лето, директриса обещала повысить зарплату, а Зоя Федотовна, по словам Анечки, подала заявление об увольнении.
-  Но скажи, зачем я тебе? Ты же меня не любишь? – Ирина выждала, наблюдая за Сергеем, который любовался какой-то выуженной из собственного кармана дрянью, и продолжала, - Ты меня сейчас даже не слушаешь. Сергей!
-  Я засунул сегодня главной воспитательнице консервную банку в выхлопную трубу. Вон, видишь, стоит ее машина? – Сергей махнул в сторону широкой асфальтированной дороги.
-  Отпусти меня, Сергей.
Сергей внимательно посмотрел в лицо Ирины, словно видел его впервые. Она очень не любила этих пристальных взглядов. Именно так на нее смотрела в больнице медсестра, прежде чем проделать с ней какую-нибудь пакость.
-  Уходи. Тебя никто не держит.
То, с какой легкостью он это произнес, обидело Ирину. Он не считает ее за человека, он, вообще, никого не считает себе равным. Но он не учел того, что она многое о нем может рассказать.
-  Тебе безразлично, что со мною будет?
На последний вопрос она не получила ответа, Сергей ушел, даже не оглянувшись. Точно также он уходил, покидая место преступлений. Лишенный сочувствия к своим жертвам, безразличный к их страданиям. Ирине стало страшно. Зверь, в человеческом обличье, только затаился, еще не появился удобный случай, не пробил чей-то последний час, но эта летаргия ненадолго. Он убивал, и будет продолжать убивать. А разве она не сделала свой выбор, когда вернулась к нему?
Господь наказывает ее за убийство сына. Жить бок о обок с убийцей, быть заложницей собственного страха, и не иметь возможности поставить точку в их отношениях. Она бы ушла, но ей некуда бежать, если только на скамью подсудимых. Нет страшнее суда собственной совести, когда просыпаешься и закрываешь глаза с одной только мыслью: «ты убийца».