Дуркин дом. Глава 18

               
               

       На следующее утро, когда дочь увела ленинградского гостя, Галина Леонидовна свободно вздохнула. Чужой человек, сам того не подозревая, создал напряженную обстановку в доме. При нем лишнего не скажешь, да и испытывать постоянный контроль со стороны, ко многому обязывает. Хорошо, что теперь все позади. Как не привычно, муж в будний день дома, не надо выдумывать, чем себя занять. Близкий человек требует внимания, которое, к сожалению, не всегда бывает воспринято положительно.
- Галя!
Завершая мытье посуды, Галина Леонидовна присматривала за плитой, на которой уже готовился завтрак для сына.
- Галя!
От второго окрика Михаила тарелка едва не выскользнула из ее рук, в раковине еще сковорода немытая. Если не отозваться на мужнин призыв, он станет звать ее еще и еще, пока не перебудит ближайших соседей и Гришу.
- Миша, неужели нельзя прийти на кухню…- голос говорившей умолк, когда она увидела, на что ей указывает муж. Шкатулка, в которой она держала свои немногочисленные драгоценности, была наполовину опустошенной.
- Ты свое золото забирала?
Прежде, чем ответить, Галина Леонидовна с опаской взглянула на сына, уткнувшегося лицом в подушку. Похоже, Гриша спит. – Тише, Миша, боюсь Гришу разбудишь, - вертя шкатулку в руках, Галина Леонидовна, до последнего надеялась, что скромное содержимое ее закромов, кто-то взял и просто переложил. Трудно было сохранить при этом беспристрастность, ведь ее незатейливые украшения, в основном подаренные родственниками, были по-своему ей дороги. – Я не вижу кольца с александритом, и с горным хрусталем, кажется …а, нет, вот оно, - после небольшой паузы добавила Галина Леонидовна. – Еще нет двух золотых цепочек, которые мы покупали Ларисе, и мамин подарок, перстень с турмалином отсутствует.
 Взгляды супругов встретились. Если на лице Галины Леонидовны читалось смятение, то Михаил уверился в собственных подозрениях, которыми тут же поделился с женой. – Гриша украл.
Над тем, что ей дороже: сын или украшения, Галина размышляла недолго. Избегая взгляда супруга, Галина промолвила, - Нет, Миша, у него, вроде, деньги были.
- Ты, что ли ему дала?
Разозлился все-таки. Бросив беглый взгляд на сына, Галина позвала мужа за собой. Но словесного призыва оказалось недостаточно, пришлось увести Михаила за руку, как маленького.
- Чего ты меня тащишь? - возмущался он по дороге на кухню. – Сынка боишься разбудить? Как же он после смены возвратился, притомился, мешок денег до дома дотащив. Хватит! – освобожденная ручища Михаила с шумом опустилась на кухонный стол. – Сейчас пойду и устрою ему армейский подъем.
Грузной Галине трудно было угнаться за мужем, бросившимся выполнять свою угрозу. По дороге она задела оставленный кем-то на неположенном месте стул, и едва не упала вместе с ним.
Михаил, точно ураган ворвался в гостиную, и уже с порога столкнулся с сыном, потирающим заспанные глаза. Худой, сутулый, со впалым животом и тощими, покрытыми темным пушком ногами, он производил довольно жалкое впечатление. Пламенный запал разгневанного отца понемногу улегся. Глядя на Гришу, отец произнес, - Надо вовремя ложиться, тогда будет легко проснуться. Приучайся к дисциплине, Гриша.
Сын, не награжденный Провидением терпением, молча выслушал отцовские нравоучения, и направился в ванную комнату. Когда дверной замок щелкнул, а из крана полилась вода, в Михаиле Петровиче вновь проснулся воспитатель. Сквозь плотно затворенную дверь, он четко произнес, - Нельзя открывать краны на полную мощность. Прокладки полетят, да и за воду придется больше платить.
На слова его не последовало соответствующей реакции. Разозленный Михаил Петрович потребовал, - Закрой воду сейчас же! Ты меня слышишь?
В монолог мужа вмешалась Галина Леонидовна, - Миша, он все слышал, и обязательно увернет краны, - потянув супруга за рукав рубашки, Галина попросила, Не говори ему пока о пропаже. Я сама поговорю с Гришей.
- Почему? Между прочим, в произошедшем есть и твоя вина. Это ты разбаловала мальчишку. Не надо было потакать его капризам. «Хочу джинсы новые», «Купи видеомагнитофон». Не удивлюсь, если он у тебя завтра автомобиль потребует.
Отпусти мою руку. Если посчитаю нужным, я так убедительно поговорю с оболтусом, что он сразу же расколется.
Дверь ванной не открылась ни через пять минут, ни через десять. И тогда родители по-настоящему забеспокоились. С мальчиком могло случиться что-нибудь нехорошее. Галина Леонидовна возложила на себя миротворческую миссию. Она призывала сына к ответу, как можно проникновеннее, - Гриша, это мама. Мне очень нужно попасть в ванную. Открой мне, пожалуйста!
И на это обращение в ответ не прозвучало ни звука. Нарастающий шум бушующей воды рождал самые невероятные предположения. Галина Леонидовна чего только не передумала. Уснул Гриша, сидя в ванной, распарился и задремал, а может, у него голова или горло заболели, и он потому, ответить не может.
- Гриша, если ты сейчас же не откроешь, я выломаю дверь!
И после папиного грозного предупреждения Григорий не спешил исполнить его наказ. По опыту Михаил Петрович знал, напрасные обещания не приносят пользы. В его заскорузлых руках мелькнул топор, снятый с антресолей. Под нажимом несговорчивая дверь поддалась мгновенно. Сквозь плотную завесу пара родители не сразу рассмотрели неподвижную фигуру сына, которого можно было принять за разморенного жарой, если бы не тонкая струйка крови, будто не нарочно прикрытая поникшей головой со взъерошенными волосами. Вода, доходившая Грише до груди, на глазах у потрясенных родителей приобрела бледно-розовый оттенок.
- Скорую помощь, срочно! – громко произнес Михаил и, оттолкнув онемевшую от ужаса супругу, кинулся к телефону.
Галина Леонидовна медленно осела на пол, примкнув головой к голове сына. Беззвучные рыдания сотрясали ее обмякшее тело. Легкий ли толчок, нажим воды, спровоцировали падение обмякшего тела, но, как только безвольная голова Григория скрылась под водой, Галина словно очнулась. Что же это она сидит? Ее сыну нужна помощь.
- Врачи скоро будут, - Михаил Петрович, забыв о своем остеохондрозе, перепрыгнул через тело жены и перекрыл хлеставшую через край воду. Он вытащил из воды безжизненное тело сына. – Галя, помоги.
Своевременный призыв придал ей сил. Вдвоем с Михаилом они перенесли Григория в большую комнату. Галина растирала холодное тело сына и плакала, - Миша, он резал себе вены.
Запоздалая реакция едва не стоила пострадавшему жизни. Изрезанная плоть более не кровоточила. Хлопотавшая с бинтами  и перекисью Галина не выпускала его тонкую руку, в которую, благодаря проявленной заботе медленно возвращались жизненные силы. 
Еще быстрее дело довершил нашатырный спирт, ватку с которым молодой медик сунул Грише под нос, - Худой он какой-то у вас. Ест плохо?
Галина Леонидовна думала совсем о другом. – Доктор, скажите, кровотечения больше не будет? Мы с мужем очень волнуемся…Гриша никогда раньше так не делал, - тревожный взгляд любящей матери не упускал ни одной подробности из врачебных манипуляций. Показания тонометра испугало ее больше, чем игла шприца, воткнутого в плоское предплечье Гриши. – У него давление? Это опасно, доктор? Пожалуйста, ничего не скрывайте от нас, - еще мгновение и отекшие пальцы сомкнулись бы на рукаве белого халата.
Постепенно спокойствие врача передавалось вопрошаемым. Беспристрастность в голосе усыпляла, - Такое бывает. Молодежь сейчас нервная пошла, чуть, что хватаются за металлические штыри, ножи, веревки или таблетки. О случившемся я буду вынужден сообщить в милицию, а оттуда сигнал поступит в ПНД.
Прозвучавшее медленно доходило до ее сознания. Ее Гриша все еще, как неживой, а врач уже уходить собрался. – Скажите, а … Гриша так больше делать не будет? А вдруг вы уедите, а он … а ему станет хуже?
В дверях доктор обернулся, - Никаких гарантий я вам дать не могу. И никто не станет вам обещать, что в следующий раз он не накинет себе петлю на шею. Смотрите за ним лучше, интересуйтесь его жизнью, а, если чего не знаете, советую, обратитесь к психологу, за консультацией. У потерпевшего в настоящее время отмечается низкое давление. Придет в себя, напоите его крепким чаем, кофе сварите хорошее.
Врач не обманул. Не прошло и получаса после его ухода, как Григорий открыл глаза. Все расплывалось перед его глазами, и все выглядело не так, как обещал ему старший. Никаких ангелов он не видел, а темнота, грузным камнем давившая ему на грудь, отдалила его от цели. 
- Гриша, родненький, ну зачем ты так? Ты так напугал нас с папой, - Галина до боли стиснула запястье мужа, призывая его в свидетели. – Миша, скажи.
Поморщившись, он освободился от цепкой хватки и тут же перешел к решительным мерам, сообразно своему разумению, - Ты поступил, как кисейная барышня, это – не мужской поступок. Ты – слабак, эгоист. Ты о нас с матерью хоть когда-нибудь вспоминаешь?! Так вот, Григорий, я ставлю тебя в известность, что в ближайшие дни я пойду в военкомат и порошу, чтобы тебя призвали в армию. Дрянь, мерзавец …
Источающий приторный лекарственный аромат рука с размаху опустилась на его рот. – Заткнись! – обернувшись к сыну, Галина Леонидовна умоляла, - Не слушай его, Гриша! У папы плохое настроение, вот он и несет несуразицу. Мы любим тебя и хотим одного, чтобы жизнь у тебя наладилась.
Чуть погодя, дождавшись пока сын уснул, Михаил покинул свой пост. Мысли его были заняты только, что случившимся. Супругу он нашел на кухне, за приготовлением обеда, и, не тратя времени на предисловия, накинулся на нее. – Ты балуешь мальчишку. Его за такое наказать надо, а ты …- обреченно махнув рукой, Латушкин начал беспорядочно мерить кухню шагами. Как ей понятнее объяснить, чтобы дошло с первого раза и без обид. 
- Перестань мотаться туда-сюда. Я из-за тебя ложку с горячим бульоном уронила. Пойди посмотри, как там Гришенька, - в заботах о любимом сыне Галина Леонидовна думать забыла о своих болячках. Мальчику надо хорошо питаться и бросить вредные привычки. Вот поправит свое здоровье, и об учебе пора поразмыслить. 
Подняв взгляд от кастрюли с бульоном, Галина Леонидовна увидела мужа. Он смотрел на нее так, будто видел впервые. – Ты уже сама с собой разговариваешь, дожила. Галина, опомнись! Сыну нужна дисциплина. Нужно отслеживать всякий его поступок, не допускать самодеятельности. Ему противопоказана вседозволенность. Если не приучить его к самоконтролю, дальше будет еще хуже. Знаешь, что ему светит? Ты будешь носить ему передачи  или …
- Замолчи! Никогда, слышишь, никогда этому не бывать! У себя на собраниях выступай, а детей не трогай. Твои коммунисты сами лозунг сочинили: «Дети – наше будущее». Ты же отец, вот и делай так, чтобы сын признал в тебе авторитет, верил тебе, а не своим непутевым приятелям.
Пока она говорила, суп едва не сбежал, и солянка начала попахивать горелым. Сосиски молочные лишь в названии своем обнаруживали родство с диетическим продуктом, по вкусу они были малосъедобные, жевались долго, будто резина. Но Галина изловчилась готовить их так, что все, кому довелось попробовать солянку, хвалили ее стряпню, и даже просили добавки. Контролировать приходиться не только неодушевленное, с Михаила спрос был не меньше. Пока она возилась на кухне, его голос отчетливо зазвучал из гостиной.
- Ты о нас подумал? Что с матерью будет, если мы тебя не обнаружили? Что ты молчишь?
Галина вовремя появилась в комнате. Увиденное не было для нее неожиданностью. Муж принялся за старое, он просто неисправим. Хорошо еще, что Гриша сдерживает себя, не позволяет себе нервничать.
- Ты о матери подумал? Ладно, я, все-таки, мужик, и не такое видел, а  мать, сестра? О них заботиться надо, тебе это известно? Их нужно любить … Любовь – это самопожертвование … Ты хоть кого-нибудь любил в жизни?
Вопрос Михаила Петровича, как и предыдущие, остался без ответа. С мужа Галина перевела взгляд на сына. Григорий лежал, уткнув глаза в потолок. Отсутствующее выражение его лица произвело на Галину удручающее впечатление. Господи, чего ему не хватает? Все для него, он ни в чем не знал отказа. Неужели ее любовь превратила его в эгоиста? – Зачем ты взял мои кольца? Выкрал ночью, когда все спали, словно какой-то преступник. Гриша, почему не обратился ко мне? Я бы постаралась тебе помочь. Гриша, Гришенька, ответь, почему ты так поступаешь с нами?
Из незакрытого крана капала вода, а Михаилу казалось, что это он, вместо пятнадцати капель, отмерил в чашку гораздо больше. Валокордином, вероятно, можно отравиться. Приходилось торопиться, ведь супруга давно его так не пугала. – Галя, ты главное, успокойся, я сейчас дам тебе лекарство, - его рука, повисшая над чашкой, предательски дрогнула. И второй раз у него ничего не получилось. Ладно, черт с ней, с рукой. Наполнив чашку до краев холодной водой, Михаил Петрович поднес ее к губам супруги. Уговаривать ее не пришлось. – Теперь тебе нужно полежать, пойдем в спальню.
Лежать, воззрившись в потолок, лишь больному гоже. Ей некогда болеть, столько дел не сделано. Скоро Лариса должна возвратиться с работы, уставшая, ей, доченьке дорогой, забота нужна. В квартире непривычно тихо, слышно, как сосед-пенсионер из однокомнатной, стучит ложкой о вверх кастрюли. Наверное, опять варит кашу. К его равномерному постукиванию ложкой Галина Петровна привыкла давно, а когда его не слышно, кажется, чего-то не хватает. Может быть, стариковской болтовни? Сосед, от нечего делать, взялся сочинять про всех небылицы. То ему грабители повсюду мерещатся, то дворник-каналья метлу за десятку загнал барыге какому-то, то дети с верхнего этажа забыли поздороваться. Бог с ним, и с канальей, и с соседом-кляузником, ей пора стирку затевать. – Миша, я чего думаю …
В гостиной никого. Сын ушел, а муж куда запропастился? Заглянув в комнату дочери, Галина обнаружила супруга, сидящим за письменным столом, с авторучкой в руке. Перед ним лежал лист бумаги.
- О чем призадумался?
Увлеченный Михаил не сразу откликнулся на призыв супруги. Наконец, его устремленный за окно взгляд остановился на вошедшей.
- Я тебя потеряла. Ты обедал?
- Не хочу. Я занят.
Ладно, мог бы уделить, если не мне, то хотя бы стиральной машине несколько минут. Без Михаила ей не разобраться в возникшей неполадке. Галина вздохнула, придется стирать вручную. При ее отеках, это не так-то просто сделать. – Миш, тебе нужно что-нибудь постирать? 
Еще до ответа мужа Галина Леонидовна успела пожалеть о том, что нарушила его уединение. За ударами по столу слов она не разобрала, а обидеться успела. Вот они, современные мужчины, заботу оценить не умеют. Таз в ванной, коробка стирального порошка и куча грязных рубашек, маек, футболок – вся ее добыча.
Супруг, изображающий из себя занятого человека, начал раздражать ее. Нет, она так просто его не оставит. – Неужели тебе безразлично, чем занят твой сын? Тебе твои марки, книги, шурупчики дороже живого человека!!!
Многого ожидала Галина, но не такого. За более, чем четверть века семейной жизни ей со многим пришлось смириться. Оказывается, и за такой длительный срок ей не удалось понять, что из себя представляет ее муженек? На деле часто выходило, что его недостатки затмевают достоинства Михаила. Труднее всего было мириться с его упрямством и нежеланием считаться с тем, что ему не угодно. Сейчас он избрал наиболее удобный ему выход из создавшегося положения. Он ретировался. Замочив белье, Галина решила, что настало самое подходящее время для того, чтобы продолжить  неоконченный разговор. – Миша! – голос Латушкиной оборвался. В недоумении оглядываясь, она застыла на пороге, Михаила в комнате не было. Теряясь в догадках, куда он мог уйти, Галина вернулась к стирке. Сначала она постирала Ларисины кофточки, которые требовали бережного к себе отношения из-за особой структуры ткани и опасений, что они окрасятся. Лариса, хоть и взрослая девушка, но совершенно не хозяйственная. Все заботы по дому на плечах Галины. «В семье у каждого должны быть свои обязанности. Четкое и безукоризненное их исполнение – залог семейного благополучия», всякий раз, когда Латушкины собирались все вместе, любил повторять Михаил. «Папа – невыносимый педант. Он требует, чтобы все, было, как он повелел, но так не бывает». Галина была согласна с мнением дочери, которой не все было известно о прошлом своего отца. Михаил не всегда был занудой. В молодости он покорял зажигательным весельем, с ним никогда не было скучно. А как он танцевал рок-н-ролл, ему не было равных на танцплощадке. Устоять в зрителях, глядя на его ужимки, прыжки в такт модным ритмам, не представлялось возможным. Двадцатидвухлетняя Галина не сразу отважилась присоединиться к энергичному парню, боялась выглядеть смешной и неловкой, зато дома, перед зеркалом, девушка не единожды упражнялась в танцах. Только спустя две недели Галя призналась симпатичному ухажеру, что не умеет танцевать. «Это не сложно. Смотри на меня, и делай наоборот». К удивлению ученицы Михаил пояснил: «Иногда я кривляюсь, специально, чтобы рассмешить, а ты вообрази, что ты – балерина. По комплекции как раз подходишь». Припоминая сказанное когда-то мужем, Галина горько усмехнулась. Сейчас ей даже партию коровы не станцевать. Миша, Миша, где ж была твоя приверженность к порядку? Почему позволил своей супруге разожраться до неимоверных размеров?
Приложив мокрую футболку мужа к себе, Галина разгладила ее рукой и вздохнула. Футболка, свободно сидящая на супруге, даже растянутая до предела, была ей мала, раза в полтора. Давно ли были те времена, когда одежда висела на ней свободно, как на вешалке, а «острыми коленками, она, буквально, все глаза будущему супругу промозолила»? Родителям ее Миша не понравился. «Не серьезный он какой-то, все по танцам и по клубам. Ты поспрашивай у своего жениха, почему он в армии не служил?» На что еще мог сетовать потомственный военный, обсуждая кандидатуру будущего зятя? Молоденькая Галина целиком приняла сторону любимого: «Миша по болезни освобожден. Кроме танцев он еще в институте на заочном учится и любит, папочка, он крепко любит меня».  Грустные воспоминания. Спустя многие годя, Галина уже не была уверена в сказанном. Кончилась любовь, осталась привычка. В пятьдесят лет нелегко менять сложившийся образ жизни. Видать, до старости им с Мишей куковать.
В прихожей раздался звонок, прервавший ход невеселых мыслей. Михаил с порога начал делиться наболевшим. – В милиции был. Гришкой интересовались.
- Что случилось? – материнское сердце сжалось от дурных предчувствий.
- В милиции сказали, что он вместе девицей ограбил кого-то на вокзале. Их задержали, и девчонка, когда ее прижали к стенке, показала, что инициатором нападения был Григорий. 
- Что же теперь будет, Мишенька?
-Только не реви, мать. Надо все хорошо продумать, прежде, чем принимать решения.            
Внешнее спокойствие и рассудительность супруга оказали обратное действие на Галину. Тревога за сына сменилась возмущением. – Как ты можешь так говорить! Гришу спасать надо, а не решения за него принимать. Он ведь сын тебе, а не соседский мальчишка. Ты бы в милиции сказал, что Гриша никого не грабил. Девчонка, дрянь такая, его оговаривает. – Галина более не сдерживалась, сотрясая воздух перед невидимым врагом сжатыми в кулаки руками.
- Прекрати истерику! Согласно версии милиции они ограбили ветерана войны, заслуженного человека. Он кровь свою проливал, не жалея жизни не для того, чтобы лишиться нажитого в одночасье …
- Миша, опомнись! Ты не у себя в комитете председательствуешь. Чтобы Гриша не совершил, мы не должны свидетельствовать против него.
На ее реплику Михаил ничего не ответил. Усевшись перед телевизором, он погрузился в увлекательный мир кинематографа. Демонстрировали «Тихий Дон».
Казачий быт был показан с исторической правдивостью, так, что Галине не впервые хотелось видеть себя на месте главной героини. Ради любви она ничего бы не пожалела, надо было реку переплыть, поступиться совестью, забрать  чужое – не проблема. Любовь все простит. – Миша, ты еще в милицию пойдешь?
На экране завязалась драка между казаками и хохлами. Глаза вопрошаемого, не отрываясь, ожидали исхода потасовки.
- Ну, тебе заранее все известно. Ты этот фильм сто раз смотрел.
Размахивание кулаками, словесная перебранка соответствовали боевому настрою, царившему в душе Михаила. Эх, если бы ему шашку боевую и коня удалого… Нет, конь не для его больного позвоночника. Хорошо бы улизнуть ото
всех невзгод, так, чтобы никто не видел, не слышал и не знал.
- Миш, ты про Гришку-то не говори плохого.
- А,  что мне врать прикажешь?
- Миша, он – твой сын, все-таки. Кто ему поможет, как ни родные?
Его в упор буравили выцветшие от житейских бурь и разлада в семье глаза супруги. Что ей сказать? Успокоить или огорчить? Ему ближе горькая правда, тогда Галя не оставит его в покое и не только его. – Я уже сообщил в отделении, что он украл драгоценности из домашней шкатулки, - препятствуя негодованию, Михаил поднял руку над головой супруги, движение напоминало пассы, которые проделывал Петр над ним. - На вокзале я не был, могу лишь строить догадки. Заведут ли на Григория дело или он отделается денежным штрафом, который, учти, ляжет на наши с тобой плечи, зависит от показания свидетелей.   
В голове Галины моментально созрел план, посвящать в подробности которого супруга она не собиралась. Мало того, любящая мать надумала схитрить, обходными путями выведав у недоверчивого мужа, адрес отделения милиции, куда был доставлен Гриша. – Миша, ты так незаметно ушел, что я не успела у тебя поинтересоваться … - Куда я направляюсь, так? Галя, я достаточно хорошо знаком с твоими ухищрениями и наперед знаю, чего ты хочешь. Перед уходом мне позвонили и поинтересовались: кем мне приходится Григорий Латушкин? Я ответил, мне сообщили адрес отделения, куда он был доставлен после задержания.          После нескольких минут, показавшихся Галине вечностью, адрес отделения милиции был назван. Но ради того, чтобы усыпить бдительность подозрительного мужа, Галина еще некоторое время заговаривала ему зубы, и это несмотря на то, что душа ее рвалась на свидание с дорогим, непутевым сыночком. За приготовлением ужина она мучительно размышляла, взывая ко всем родственникам подряд, помощь поспела прежде, чем она сделал выбор. Позвонила старая приятельница Галины, несла какую-то ахинею, хозяйка дома с трудом ее дослушала и тут же перешла в наступление. «Я тебя поняла, Люся, трудно, конечно будет из дома вырваться, но ради такого дела я приду».  - Куда это ты, мать, на ночь глядя, собралась? – полюбопытствовал Михаил.   Хотя Галина и старалась говорить громко, было непонятно, достигло ли слуха мужа ее обещание, данное подруге Людмиле? Муж обратил внимание на женины сборы. Вероятно, он был бы не против помочь Галине решить свои проблемы, если, они не касаются излюбленных женских секретов. Пришлось соврать, что Галине приходилось делать нечасто. – У подруги несчастье, муж в аварию попал, он у нее дальнобойщик. Она просила, чтобы я с внуком посидела. Сын Люси с женой в Белоруссии, у ее родственников. Надо ехать, Миша, прости, некогда объяснять.   
По дороге в милицию Галина на себя удивлялась, как увлеченно она сочиняла, на то были особые причины. Ради спасения сына она на все пойдет: на обман, измену, предательство и даже на преступление. Господи, сыночек мой, нет такой силы на свете, которая способна нас с тобою разлучить. Я на время забуду о Ларисе, папе и всем остальном. Но только ты, Гришенька, должен мне обещать, что я первая буду узнавать о твоих … проступках. Да, именно так я и скажу, думала Галина, представляя себе грядущее объяснение.               
К отделению она подошла, когда вечер был в самом разгаре. Дежурный на входе отнесся к ее просьбе недоверчиво. – Вас вызовут, когда надо будет, - молоденький паренек говорил заученными фразами.
Галина решила с ним поспорить. – У меня сын несовершеннолетний. У вас нет прав его держать. - Галина хотела прибавить, что она станет жаловаться, но по счастливому стечению обстоятельств слова ее были услышаны милицейским начальством, проходившим мимо. – Подождите, пожалуйста, господин начальник. У меня сын … пожалуйста, я вам сейчас все расскажу, - кричала она вдогонку уходящему.
Тщетно. Человек, перед которым вскочил со своего места дежурный, прошел мимо Галины, как будто ее и не было, а может, он сделал вид, что не видит просительницу. – Что же мне теперь делать? У меня же сыночек здесь родненький, - словно в пустоту вопрошала она. На глаза навернулись слезы, которых она ничуть не стеснялась. Гришеньке сейчас гораздо тяжелее. А вдруг его посадили в камеру с уголовниками? Страшное предположение еще больше усилило материнское волнение. Голодный, холодный, приласкать его некому …Смахивая слезы, Галина искоса посматривала на дежурного, - Молодой человек, неужели у вас нет матери? Если бы вас так забрали, пусть даже было бы за что, разве ваша мама …
- Я сирота.
Замечание дежурного не смутило Галину. – Представьте, что у вас … все-таки есть мама. Поверьте, она не стала бы сидеть и ждать, пока …
- Гражданка! Пройдите.
Несколько минут спустя после томительного ожидания, она очутилась в кабинете. Сидящий за столом милиционер пристально смотрел на нее, вызывая двоякое чувство. Что она должна делать, как вести себя? Нужно продумывать каждое слово, чтобы не ляпнуть лишнего.
- Ну, так, что у вас, гражданка?
Галина пересказала ему все, что ей было известно о происшедшем, стараясь выставить сына в роли свидетеля. – Поймите, мальчик случайно оказался на вокзале. Он мне говорил, что едет встречать знакомую, приезжую из Ленинграда. Что уж там случилось, доподлинно некому неведомо. Знаю только, что Гриша бывает не в меру любопытным, он мог присоединиться к компании людей, оказавшихся на месте происшествия. Я хотела бы переговорить с сыном.
Услышанное в ответ озадачило Галину. Почему она может видеться с сыном только в присутствии сотрудника милиции? Вопрос свой она так и не рискнула адресовать служивым. Где-то она слышала, что любой человек, а не только ответственные работники могут рассчитывать на защиту своих прав. Но услуги адвоката очень дороги. Сейчас приведут сына. Дадут ли ей возможность обнять Гришеньку, заглянуть в его глаза?
- Вы проживаете вместе с Григорием Латушкиным, приходящимся вам родственником?
- Сыном. Григорий, я, мой муж и дочь проживаем все вместе. Гриша всегда был хорошим мальчиком. В этом году …
Голос говорившей прервался. Ввели ее сына. Увидев на нем наручники, Галина приложила ладонь ко рту. Сына усадили напротив. Разделительной полосой между ней и Гришей стоял письменный стол, за которым восседал не спускающий с них проницательного взора хозяин кабинета. В руках у него Галина заметила паспорт. Гришкин, мелькнуло у нее в голове.
- Григорий Латушкин, вы несовершеннолетний? Присутствующая здесь Латушкина Галина Леонидовна приходится вам матерью? – получив утвердительный ответ, сотрудник милиции продолжал. – Объясните, что вы делали на Ленинградском вокзале в девятнадцать пятнадцать вечера?
Беглый взгляд, брошенный на мать, лишь пробудил в ней новые вопросы. Бедненький, попался и за что?
- Уезжал в Питер.
- В Ленинград, - поправил милиционер. После короткой паузы, он продолжил, - Гражданка Латушкина утверждает, что вы встретили на вокзале приятельницу из Ленинграда. Так кто из вас прав?
Галина уже открыла рот для ответа, но едва уловимое движение пальцев вопрошающего остановили ее. Небольшая заминка, показавшаяся матери вечностью и, Григорий выдал бескомпромиссно, - Мы с Катькой, моей девчонкой, собирались ехать в Питер, к ее тетке, а на вокзале передумали.
- Ветеран Великой Отечественной войны Карасев Виктор Николаевич написал на вас заявление, где утверждает, что именно вы ограбили его. У гражданина Карасева пытались похитить портфель с личными вещами, в числе которых паспорт, кошелек с пятью тысячами рублями, альбом со старинными монетами. При попытке кражи потерпевшему были нанесены телесные повреждения, не принесшие тяжелый вред здоровью. Карасев при опознании указал на вас, гражданин Латушкин. Как вы можете объяснить этот факт?
Вопрошаемый сидел с опущенной головой и не торопился отвечать. За него вызвалась Галина. – Дед старый, мог перепутать. Сослепу чего не покажется. На вокзале много молодежи без толку мотается.
Милицейский начальник ее грубо перебил, - Кроме ветерана Карасева Латушкина опознали свидетели. За совершенное деяние Григорию Латушкину грозит изоляция от общества в стенах специнтерната для несовершеннолетних правонарушителей.
- Но свидетели тоже могут ошибаться, - не унималась Галина Леонидовна.
- Один может, но четверо, чьи показания совпадают до мельчайших подробностей, вряд ли. Латушкин Михаил Петрович приходиться вам мужем? – после кивка головой вопрошающий спросил, - Михаил Петрович просил, чтобы его сына Григория Латушкина наказали по все строгости закона. По словам вашего мужа, Григорий склонен к воровству. У вас из дома пропадали деньги,  ювелирные украшения, монеты. Ваш муж занимается нумизматикой?
- У нас нет ни денег, ни колец, ни цепочек. Мы – люди бедные, откуда у нас взяться ювелирным украшениям? Михаил ранее собирал монеты, но он сам их подарил своим друзьям, муж запамятовал.
- Екатерина Ивановна Бельченко, вместе с которой Григорий Латушкин был задержан, дала показания, в которых она излагает происшедшее по-иному. Григорий, как старший предложил ей помочь в одном выгодном дельце …
- Врет Катька. Ничего я ей не предлагал. У деда из портфеля торчал брелок на цепочке. Катька говорит: «Слабо тебе бирюльку мне подарить?». Дед вещички нес, груженный, как верблюд, у него еще чемодан был. Направлялся дед, по всей видимости, к метро. Катька ему предлагает: «Давайте мы вам поможем. Мы эти … тимуровцы». Дед был не против, тем более, что его никто не встретил. Доехали мы до Павелецкой, а дальше на улицу, и дворами пошли. Дед назвал адрес, а Катька сказала, что он ей знаком, и сама повела нас с дедом. Мы зашли в подъезд старого дома, а там какие-то пацаны курили у окошка. Дед сделал им замечание, они показали деду, кто из них прав. Далее свалка началась, а мы с Катькой были крайними, - покашливание положило конец показаниям обвиняемого. Он умолк, а Галина с надеждой воззрилась на стража порядка. Разве она не говорила ему, что ее мальчик, всего лишь жертва обстоятельств, сложившихся не в его пользу. 
- Выходит, что Бельченко Екатерина ошибается? А с ней заодно Лыдин Федор Петрович, Гусь Алексей Павлович и Машкова Людмила Юрьевна, давно распростившиеся с подростковым возрастом, так? Никто из них не склонен к курению, и по подъездам не слоняются.
Вопросительный взгляд, преследующий его, куда бы он не смотрел, загнал Григория в угол. Чего им еще нужно? Чтобы он признался и нажил себе лишние заботы? Никогда. – Я уже все сказал.
- Вчера вы утверждали совсем иное. Каким показаниям верить? 
В камере предварительного заключения Григория просветили, что, как несовершеннолетнему ему ничего не грозит. Главное, не сознаваться. – У меня иногда что-то с памятью бывает. С тех пор, как попал в автомобильную аварию, так стал забывать многое…
- Сынок, родненький, когда ж ты успел в аварии побывать? Ты мне ничего о ней не рассказывал.
Всхлипывания Галины Леонидовны были прерваны начавшим терять терпение стражем правопорядка. – Значит, ранее вы вводили следствие в заблуждение? А вам известно, гражданин Латушкин, что данное деяние наказуемо? 
Суматошная Галина Леонидовна не дала вопросу повиснуть в воздухе, - Товарищ милиционер, мальчик не ведает, что говорит. Он с детства отставал в развитии. Мы должны были с ним встретиться на Ленинградском вокзале и… почти встретились, но нам помешала толпа бродяг. Мальчик среди них затерялся, - после короткой паузы, на протяжении которой она испытывала на себе пристальное давление, Галина Леонидовна собралась с мыслями. Не доверяет, ему же хуже. – Скажите, товарищ …господин начальник, когда вы отпустите Гришу? Он болен, он серьезно болен. Ему нужен доктор, а не тюремная камера. Да, потом, дед, которого ограбили, жив, имущество его …
- Украдено! И за это виновные понесут наказание.
- Виновные! Но Григорий ни при чем. Он – жертва, ему надо помогать. 
- Тише, гражданка. Тут не театр, и не нужно передо мною разыгрывать сцен. Если Григорий Латушкин не участвовал в ограблении, он будет отпущен. Сейчас его препроводят в камеру.
Происходящее далее носило драматический характер, но не для всех участников действия оно имело продолжение. Когда Гришу уводили, Латушкина бросилась провожать его, пытаясь на ходу передать ему наскоро купленные на последние деньги пакетик печенья и пакет молока. Ее грубо отстранили, плевать на хамство. С ее сыном обращаются, как с преступником. Разве в милиции неизвестно, что признать человека таковым вправе только суд?
Перед ней коридор, по которому увели ее сына и двери, двери, двери, за которыми ее ждет томительная неизвестность. Она не станет гадать, к кому ей обращаться. Пойдет и спросит напрямую.
- Гражданка, вас вызывали?
Не надо было спрашивать и придумывать тоже. На очередной вопрос постового: «кто именно?», Галина Леонидовна ляпнула глупость: «начальник, не помню, как его зовут». После чего ей было предложено покинуть отделение милиции. Вероятно, она так и поступила бы, если в дальнем конце коридора не показалась малознакомая личность. Будь она проклята, лучше б с ней никогда не встречаться. Объект ее неприязни прошествовал мимо в тот кабинет, из которого сама Галина только, что вышла. – Гражданин начальник, что ж это делается? – Латушкина с порога накинулась на вершителя судьбы ее сына. – Эту гулящую особу, подстрекательницу и наказывайте. Из-за этих тварей нормальные люди сбиваются с правильного пути … 
- Заткнись, корова!
Стук ладонью по столу заглушил их дальнейшие пререкания. И вновь не повезло, пришлось покинуть начальника, так и не выяснив, что будет далее с ее сыном. На этот раз ее проводили до самого выхода, лишив попытки увидеться с сыном повторно.
На улице похолодало, Галина пожалела, что второпях не захватила с собой кофту. Поеживаясь от пронизывающего ветра, она оглянулась назад. Поразительно, вокруг резиденции правопорядка вырисовывалась зона отчуждения. Гуляющие парочки, и просто случайные прохожие обходили ее стороной, а Галина, наоборот, не могла заставить себя вернуться домой. Надо что-то делать ради спасения Гриши. Ветер, будто в попытке остудить ее пыл, швырял ей в лицо листья, смешанные с бумажными клочками. За беспорядком с небес присматривала половина Луны, вторая укрылась за грозовыми облаками. Чтобы согреться Галина прохаживалась туда-сюда. Блузка с короткими руками была вся мокрая, но не от дождя, а от пота. Когда Галина волновалась, едкий пот градом лил с нее, вынуждая испытывать неловкость. Когда на глаза Галине попались трое бомжей, обследующих встречные урны, в душе ее проснулась жалость к этим бедолагам. Еще пять лет назад она и представить себе не могла, что люди без определенного места жительства станут для столицы обычным явлением. Поначалу они раздражали ее, Галина недоумевала, как можно так низко опустится, чтобы питаться отбросами, попрошайничать, внешний вид их, вызывающий естественную брезгливость, не выдерживал критики. И лишь теперь, когда Галина, так же, как бродяги, оказалась лишенной выбора, ей стало жаль их.      
- Вот она, набросилась на меня. Если бы не милиция …
Латушкина обомлела. В нее тыкала пальцем гадкая девчонка, с разукрашенной физиономией.
- Пойдем, Катя. Холодно, еще простынешь, - компанию девчонке составляла женщина средних лет, окинувшая Галину неприязненным взглядом.
Пусть. Наплевать на любопытствующих. И тут Галину обожгло озарение. Как такое могло случиться: девчонку выпустили, а ее сыночек томиться в заключении, - она бросилась вдогонку за удаляющейся парой. Как вызвать их на откровенность? Захотят ли они с ней говорить, ведь Галина им сразу не понравилась. – Извините …
Так и есть. Они буквально буравят ее презрительными взглядами, смотрят так, будто делают ей одолжение. – Извините, - еще раз повторила Латушкина. – Вашу дочь задержали вместе с моим сыном. Как вам удалось убедить милицию отпустить ее?
 Кривая усмешка в ответ не обидела Галину, но заставила призадуматься: где же ей взять деньги на отступные? Когда начавшийся было дождь усилился, Галина заспешила к метро, не переставая размышлять над спасением сына. Возможно, помощницей ей станет Лариса. Мужу безразлично, что будет с Гришей. Иногда Галине казалось, что Михаил ненавидит сына. Ясно, что они оба неправы. Михаил слишком категоричен, он запамятовал, что сам когда-то был молодым и совершал не меньше ошибок, чем нынешняя молодежь. А Гриша мог бы быть более разборчивым в выборе друзей, а еще ее мальчик должен, наконец, определиться, куда пойти учиться?
Почему люди становятся равнодушными по отношению друг к другу, что побуждает их пренебречь своими моральными обязанностями? Неужели нужно самому пережить испытания, чтобы стать чувствительным к чужой боли? Хотя, какая она чужая между родственниками? Гриша, действительно, пока не научился любить, но Михаил? Как он мог предать сына?! Чтобы ребенок не совершил, косвенная вина за содеянное лежит на его родителях. Если Гришу не удастся уберечь от тюрьмы, она себе этого не простит. Как не отвратительна ей эта размалеванная девица, Галина не может упустить предоставленный ей судьбой шанс. Остается только дождаться утра и позвонить ветерану. Если уж он простил Катьку, то почему бы ему не поступить точно так же по отношению к Грише и не забрать на него заявление? 
Засыпая, Галина видела одну и ту же картину. Раннее солнышко золотило верхушки яблонь, которые она сама посадила много лет тому назад. С тяпкой в руках она окучивает картошку, с другой стороны грядки ей, навстречу движется Миша, не вспоминающий о своем остеохондрозе. Неподалеку трудится Лариса, собирая урожай с клубничных грядок, а над покосившимся забором склонился Гриша. Удары его молотка попадают точно в цель. На лицах всех ее родных радостная деловитость. Не вышло у Гриши сразу укрепить забор, ему на выручку пришел папа. У них все получиться, главное – верить в собственные силы, и любить тех, кто не может обойтись без твоей помощи. Позже, за обеденным столом, собралась вся семья, вот оно – истинное счастье. Как хочется, чтобы такой хороший сон стал обыденной реальностью.