Лодыжка Евы. Глава 17

               

        Ей предстоит поездка в город, об этом неотступно думала Ларина вот туже второй день. Странно, что мама сама не желает приехать в Леоново. Может быть, милая мамочка думает, что Адонит так и остался «живым трупом», только теперь она научена потому, что нельзя нарушать свои обещания. Адонит злится, он догадался об обмане. Отчего мама так поступает с некогда любимым человеком? Предала его она, а плоды пожинают они с Сашей. Он тоже хорош, чуть ли не драться с Адонитом полез, из-за пустяка ссора случилась, вроде, Саша Адонита симулянтом обозвал. А Доня – не промах, так руками начал действовать, что Ларина насилу удержала возмутителя спокойствия.  Он далеко не труп, Ларисе Даниловне надо всего лишь в этом убедиться. Если она не желает приехать в Леоново, Ларина преподнесет ей сюрприз, нагрянет к ней вместе с Адонитом и Сашу прихватит. Вот мамочка удивится, ждала дочку в гости, а приедут сразу трое. Лариса Даниловна по привычке встретит ворчанием непрошенных гостей, а затем будет все, как у людей, было бы замечательно, если дорогая мамочка изменила бы свое мнение о Саше. Теща и зять обязательно должны быть дружны, тогда в семье воцарится покой. Было же когда-то, лет этак, сто с лишним назад, жили вместе несколько поколений одной семьи, делили сообща успехи и горести, помогали друг другу. Случалось все: и обиды, и ссоры, и недопонимание, а объединяли поколения любовь и чувство долга, увы, забытое сегодня.
-  О чем мечтаешь? – рядом с ней присел Саша.
Ларина потянулась, расправляя затекшую спину, и ласково взглянула на Сашу, - Книгу читала.
Саша склонился над книжным листом и беззлобно заметил, - На одной и той же странице. Она, наверное, интересная.
-  Ой, Саша, я задумалась. Знаешь, я теперь очень много думаю, - Ларина ожидала, что собеседник полюбопытствует, но мирный разговор, неожиданно для Ларины перешел в перепалку. 
-  Сегодня у нас будет отличный обед. Смотри, - Саша продемонстрировал Ларине убитого зайца.
-  Не надо больше никого убивать!
-  Кушать хочется, милая, тебе и мне, как же иначе?
-  Как иначе? – с издевкой переспросила Ларина. – А не ты ли обещал мне устроиться на работу?
Саша молчал, опустив глаза на свою добычу. Ларина расценило его молчание по-своему. Пожалуй, стоит с ним помягче. – Саша, каждый человек должен работать, если не для близких ему людей, то хотя бы ради себя. Не понимаешь? У тебя была цель, ты даже, возвращаясь домой, ночи просиживал над своим изобретением. Ты мечтал, ты горел, ты верил, жил своей квантовой физикой. Саша, что с тобой? – Ларина присела рядом с ним на корточки. – У тебя, наверное, с памятью плохо? Ты скажи, это – дело поправимое.
Встревоженный Саша постепенно успокаивался. Она жалеет его, значит, простит и попытается принять его сторону. – Я … я даже имя твое позабыл.
-  А какое бы ты имя для меня выбрал, милый?
Улыбается, она сама милая. Саша улыбнулся в ответ, но улыбка у него вышла какая-то вымученная, он же сам первый почувствовал неловкость, замялся и не нашел ничего лучше, чем уткнуться лицом в колени Ларины.
-  Прямо, как маленький. Я так делала в детстве, когда хотела, чтобы мама меня пожалела.
-  Милая людям, ты – Людмила. Я угадал?
-  Почти, ты меня можешь называть, как тебе нравится, но при моей маме, прошу тебя, зови меня Лариной.
-  Твоя мама приедет к нам в гости?
-  Нет, мы нанесем ей визит, - и секунды было достаточно, чтобы прочитать ответ на лице Саши, - Ты недоволен, милый? Это всего лишь долг вежливости, мы не виделись с мамой более двух месяцев. Она может помочь нам с деньгами.
-  Нет, я не могу ехать, это исключено.
-  Саша, почему? Это – твой шанс наладить с моей мамой отношения. Нельзя быть с родней в ссоре, пойми.
-  Я не поеду.
-  Не принимаю твой отказ без объяснений.
Саша избрал прежнюю тактику, только сейчас она не возымела действия. Ларина была неумолима. Свое недовольство, женщина перенесла на лежащего у ее ног мертвого зайца. -  Уноси свою дохлятину, и учти, если ты не исполнишь моего пожелания, я … я тебя больше не люблю.
Это еще не самое страшное. Вот незадача, верно, говорят, беда не приходит одна. Вчера закончились патроны, и боек в спусковом механизме расшалился. Ружье бы новое ему, да деньги где взять. Зайчатиной полакомиться теперь не скоро удастся, но сегодня он попирует. Жаркое из дичи, еще бы бутылочку красненького раздобыть. Чтобы такое придумать, чтобы повелительница отстала от него с поездкой в город, может, вывести авто из строя или самому повредиться? Нож-тесак соскользнул с тушки прямо на его указательный палец. Черт возьми, боль жуткая, и порез, кажется, глубокий. Вот оно, жаркое с кровью.
Пока он метался по кухне  в поисках бинта или пластыря, кровь щедро сочилась из раны. Саша неистовствовал, - Ну почему она терпит беспорядок. Надо наказать, проучить, отругать никчемную прислугу. Безмозглые машины, чертовы роботы! Да им наплевать на то, что они делают. Негодяи, но еще большие мерзавцы те, кто изобрел их. Чтоб ему испытать те муки, что выпали на мою долю, - Саша умолк, когда пересекся взглядом с Лариной.
-  Продолжай, ты еще не всех перечислил. Роботы ему помешали, а когда ты корпел над их созданием, мерзавцем себя не считал, верно?
-  У меня палец, - Саша вытянул покалеченную руку.
-  У меня тоже. Ты ждешь. Что я брошусь слизывать кровь с твоего пальца? А я ждала, что мой муж, наконец, покажет себя настоящим мужчиной. Давай сюда свой палец.
Она презирает его, она больше не будет жалеть его, но за что, почему?! Указательный палец стал походить на уродливую култышку. – Ларина …
Она вздрогнула, Саша давно не называл ее по имени, не слишком ли она с ним сурова? Ларина искала ответ в его карих глазах, но их застилали слезы. Глаза в глаза, они плакали вместе, и оба пытались сдержать безутешные слезы. Ему удалось первым взять себя в руки. – Лара, я люблю тебя и исполню твое пожелание.
Прерывистый, долго сдерживаемый вздох сожаления вырвался наружу. – Спасибо, Саша. Ты прости меня, я сорвалась. Пойдем со мной.
Он послушно дал себя увести. В автомобиле, на заднем сидение, уже сидел Адонит. Беглый взгляд на его сгорбленную фигуру, на сжатые в жалкие, дрожащие кулачки руки, вызвали у Саши жалость, у него впервые родилось сочувствие к этому, глубоко несчастному созданию.
Осень медленно приближалась к концу, а за пределами Леоново продолжала мозолить глаза. За окном унылая картина, облетевшая с деревьев листва, желто-красным ковром укрывала обочину дороги. Строй голых кленов и тополей провожал их, вытянув к небу свои ветви-палки. Над одной из них кружилось воронье, истошно каркая, призывая в свидетели, своего торжества случайных товарок. Постепенно стая разрасталась, в отдалении она походила на беснующуюся черную точку. Вот так и человеки, движимые стадным чувством, способны поломать жизнь тем, кто не с ними. Его хотели иметь мужем, зятем, отцом, он будет ими, но постарается при этом подороже продать себя.
-  Саша, ты не забыл, как водят авто?
Ответом ей послужил укоризненный взгляд, к чему спрашивать, если ей и так известно. Еще пару минут Ларина обдумывала, а затем уступила водительское место Саше. Они мчались на приличной скорости, пока шоссе из двухполосного не превратилось в шестиполосное. Движение в обоих направлениях становилось все интенсивнее. Ларина позволила себе расслабиться, так не привычно все время быть на высоте.
-  Скоро встанем, впереди пробки.
Предположение Саши, высказанное с некоторой долей сомнения, подтвердилось впоследствии. Бесконечные вереницы машин выстроились по пути в город, при движении в обратном направлении лихачи позволяли себе небольшое отступление от правил.
-  Можно сократить время ожидания, если выехать на встречную.
Предлагать легче, чем выполнить задуманное. Обгон не входил в его планы, но отказать сразу, значит, вызвать недовольство повелительницы.
-  Что пожимаешь плечами, разве не так?
Отвечать придется, она ждет ответа, - Риск большой.
-  Вся наша жизнь, в той или иной степени, риск. Мы рискуем, когда утоляем голод, ходим по улицам, гуляем по лесу, доверяем свое здоровье врачам, даже, когда просто поднимаем голову с подушки. Если не рискнуть, нам придется заночевать на дороге.
Как много она говорит, но ее болтовня не изменит эту самую рискованную жизнь, которую она только, что хулила, к лучшему. Однажды она едва не погибла при схожих условиях, не стоит второй раз давать смерти шанс.
-  Ты прав, милый, не будем рисковать.
Троица в авто вела себя по-разному. Ларина беспокойно озиралась по сторонам, масла в огонь подливали проносившиеся встречные машины, поток которых не уменьшался. Мучительные переживания в поисках разумного выхода из тупика вызвали у Ларины сильную головную боль. Потирая виски, она пыталась избавиться он нее. Сейчас она прикроет глаза, а откроет через секунду, оказавшись у дверей маминой квартиры. Пустые мечтания, спонтанное перемещение сквозь пространство так и осталось невоплощенной человеческой мечтой, поверить в которую дано не каждому.
Еще часа три и стемнеет, легче будет уговорить повелительницу отложить поездку до лучших времен, а они наступят не скоро. С закрытыми глазами Саша чувствовал любое движение своих соседей. Повелительница нервничает и даже не пытается это скрыть. В ее хорошенькой головке порой рождаются смелые идеи. Что ему делать, если она предложит преодолеть автомобильную пробку пешком, а потом поймать попутку до города?
Сквозь полуоткрытое окно Адонит принюхивался, кроме запаха ненастья, в воздухе витали вкусные шашлычные ароматы. Словно натасканный охотничий пес, он принял стойку, в его статичной позе жили лишь глаза, горевшие злобным огоньком. С каким удовольствием он расправился бы с ней, ради которой отказался от свободы, она же бросила его, как ненужную вещь, словно старый хлам. Это не пройдет ей даром, он будет мстить, если не самой Ларисе, то самым близким ей людям. Она должна испытать, пройти через те муки, что пришлось пережить ему. Пока он обуздал собственную ненависть, он оставил ее дозревать, как зеленый плод, но когда придет время, он выплеснет все до последней капли на некогда обожаемое им существо.         
-  Наверное, придется возвращаться, - обреченно произнесла Ларина.
Поначалу Саше было непонятно: то ли она делится своими соображениями, то ли желает получить поддержку, испытывая сомнения, но, вероятнее, всего повелительница приняла решение, которое, как нельзя, кстати, устраивало Сашу. Он ликовал. Случайно взгляд его упал на зеркало заднего вида. В крошечном прямоугольнике зеркала отражалась ненавистная физиономия. Похоже, колченогий что-то замышляет.
-  Саша закрой окно с твоей стороны.
Просьба Ларины подоспела вовремя. Косой дождь забарабанил по крыше, отвоевывая себе узкое пространство полуоткрытого окна. Исполняя порученное, Саша пожалел про себя, хотя бы сквозняк взял колченогого, чтоб ему простуду подхватить.
Сделав над собой усилие, Ларина смирилась с неудачей. Они обязательно повторят попытку послезавтра, через несколько дней, когда запасные варианты будут исчерпаны. Пока еще они управляют обстоятельствами, а наступит голод, бояться станет нечего.
-  Что ждешь? Поворачивай!
Саша рад был оказаться на дороге по пути в Леоново, но столпотворение из таких же желающих  выбраться из западни грозило обернуться аварией. Хаотичное движение передних машин встревожило уставшую от частых неудач Ларину. Коррективы в происходящее вносил дождь, который с каждой минутой усиливался. Густые потоки воды ухудшали видимость, вынуждая водителей тщательно соизмерять перемещение становившихся неуправляемыми железных коней. В довершении к остальным неприятностям подул сильный ветер, дворники не успевали смахивать мутную завесу с переднего стекла.
Я боюсь, поймала себя на мысли Ларина. Рядом, с завидным постоянством раздавались глухие удары, это сталкивались пытавшиеся маневрировать на скользкой дороге автомобили. Их Фонда застыла в нерешительности, которую никак не мог преодолеть сидевший за рулем Саша. Всякий раз, когда нога тянулась к педали газа, внутренний голос шептал ему: «стой!» Чтобы избежать искушения Саша вышел из машины. Ларина провожала его пристальным взглядом, до тех пор, пока силуэт бредущего не скрылся за мутной пеленой. Что с ним, задавалась вопросом измученная женщина. Саша не похож на себя прежнего. Покладистостью и уступчивостью он никогда не отличался, сегодня же он сама предусмотрительность. За два прошедших месяца он ни то, что ни разу не поднял на нее руки, Саша не позволил себе повысить на супругу голос.
Вернувшись спустя несколько минут, Саша привнес с собой всепроникающую сырость и плохие вести, - Впереди многочисленные аварии, имеются погибшие, и никакой надежды дождаться помощи.
Почти, как тогда, в подъезде. Наверное, выражение лица у Ларины было очень испуганным, Саша кинулся ее успокаивать, - Для тех, кто ждет, все закончится благополучно. С нами все будет хорошо.
Его улыбка, она какая-то виноватая, он не ставит себе в заслугу собственную жертвенность. Вопрос, брошенный ему словно кость Лариной, стер выражение добродушия с Сашиного лица. Откуда ему знать, как звали родителей ее бывшего?
Ларина со скучающим видом наблюдала за тем, кого еще недавно считала своим супругом. Первым его непроизвольным импульсом было выбежать из автомобиля, свалиться в глубоком обмороке, онеметь, но его не взяло даже легкое недомогание. Не в силах более выносить терзания, Саша признался, - Я не знаю, я никогда этого не знал, и не спрашивай меня больше об этом, прошу.
Теперь уже у нее возникло желание покинуть автомобиль, чтобы избавиться от его стенаний. Увиденное почти убедило Ларину в том, что Саша – не тот, за кого она его первоначально принимала. Господи, до чего неудачный день. Сколько она не жмурила глаза, ничего не менялось. По-прежнему, по крыше, стеклам хлестал дождь, не умолкал шум при автомобильных столкновениях. Обхватив голову руками, Ларина раскачивалась на месте, лишь только она замирала, ее начинал донимать противный, скрипучий смех.
Ненавижу, мерзкий старик, не желаю больше терпеть его рядом с собой. Решение пришло в голову Ларины моментально. Теплая ладонь тут же легла на Сашину коленку, - Помоги.
Он понял ее без слов. Вытащив сопротивляющегося Адонита из Фонды под руки, они потащили его в придорожный лесок. Он упирался, цепляясь ногами за стоящие на пути деревья. Направляла перемещение троицы Ларина, дорогу она выбирала наугад, рассчитывая, что свидетелей их поступка не окажется. Туфли ее чавкали, окунаясь в липкую грязь, проваливались, лишенные привычной земляной опоры, вместо слез по ее лицу стекала дождевая вода, а ей казалось, что это плачет ее совесть. Она отдернула руку, когда ненавистное существо укусило ее. – Бросим его здесь, ему все равно не выбраться отсюда.
Вновь очутившись в машине, они избегали смотреть друг другу в глаза. Приводя себя в порядок, Ларина облегченно вздохнула, образовавшийся вакуум она быстро восполнила заботой о Саше. Пусть он не тот, которого она любила, неважно, теперь их связывает общая тайна, а эти путы надежнее, чем любовные сети.
-  Он давно мне не нравился. Не кори себя, любимая. Мы правильно сделали.
Конечно, правильно, только ее мать сделала это раньше их. – Уступи мне место за рулем.
Фонда прекрасно слушалась ее управления, на скользкой дороге Ларина ни разу не сбилась с выбранной заранее пятой полосы. Руки уверенно держали руль, не было волнения и угрызений совести. А почему она должна переживать за совершенно чужого для нее человека, особенно, когда в нем скопилось много злобы и ненависти. Представляя Адонита, Ларина поморщилась. Горящие мстительным огнем глаза обычно были потуплены, если ненароком встречались с посторонним взглядом. Старый черт – мастер притворства. Он ненавидит Ларису Даниловну, но за что ему мстить ей, Ларине или Саше, они-то колченогому не сделали ничего плохого. До сегодняшнего дня, мысленно добавила Ларина.
-  Надо было оглушить его прежде.
Сашин голос показался ей чужим. А ведь эта мысль первой пришла в голову именно ей. Старый черт попытается выбраться на дорогу, но ему, вряд ли, удастся быстро привлечь к себе внимание, - Саша, давай вернемся туда завтра.
Что означает это пожатие плечами? Постукивание костяшками пальцев по коленке начинало раздражать Ларину, - Может, тебе его уже жаль?
Короткий, истерический смешок смолк, за ним не прибавилось ни звука. Как это понимать? Рядом с ней сидит трус, не способный к решительным поступкам. До упора нажав на педель газа, Ларина впала в состояние ступора. Устремленный вперед пристальный взгляд, звуковой вакуум и полная нечувствительность.
Выпущенная ею стрела достигла цели. Продираясь сквозь густые заросли, надо было спешить, иначе она лишится добычи. По дороге она наколола ногу, ступив на шероховатую поверхность камня. Сколько раз она пробегала здесь и ничего, а сейчас острая боль преследовала ее вместе с мыслью об утрате охотничьего трофея. Это – мое. Амазонка готова была дать отпор любому, посягающему на ее собственность. Как выяснилось позже, опасения ее были не напрасны. Чужая рука уже тянулась к мертвой птице. Удивление воительницы задержало ответные меры. Претендентом на ее добычу оказался мужчина. Ни один мускул не дрогнул на лице амазонки, когда рука натягивала тетиву лука. Выпущенная стрела попала точно в цель. Приблизившись, Ларина перевернула лежащую ничком поверженную жертву. Снизу вверх на нее смотрело растерянное лицо Саши.
Господи, что за жуткая тряска?! Голова болталась, словно привязанная. Ее глаза уткнулись в знакомое лицо. Саша гладил ее по плечу, что-то приговаривая. Ларина едва улавливала смысл сказанного, ей были понятны лишь успокаивающие интонации любимого голоса.
-  Тебе лучше?
Он рядом, живой, как будто ничего и не происходило. Уткнувшись лицом ему в шею, Ларина пыталась говорить, но онемевший язык не слушался ее.
-  Сделай три глубоких вздоха и задержи дыхание.
Она сделала так, как посоветовал Саша, но еще больше ей помог его ласковый взгляд. -  Мне лучше, - озираясь по сторонам, Ларина спросила, - Разве мы еще не дома?
Саша отрицательно покачал головой.
Для удовлетворения ее любопытства этого оказалось недостаточным, - Расскажи, что я еще натворила? – по-детски доверчивый взгляд уперся в его добродушную физиономию.
-  Разогнала машину и стала разворачиваться, не сбавляя скорости. Мы едва не попали в аварию, на наше счастье встречных авто на дороге в этот момент не было.
-  Не понимаю, что на меня нашло. Ты, наверное, ругал меня.
-  Некогда было ругаться, мне не сразу удалось с тобой справиться.
Как хорошо, что видение оказалось ее фантазией, и с Сашей все в порядке. -  Я очень устала и, честно говоря, сама боюсь встречи с мамой.
На этот раз он не рассмеялся, а только улыбнулся. Саше очень шла улыбка. Его располагающееся к себе, немного уставшее лицо, представлялось Ларине самым прекрасным. – Расскажи о себе.
-  А, может, мы все-таки вернемся домой?
-  Дождемся, когда кончится дождь, и … надо еще выбраться отсюда.
В результате Сашиных маневров Фонда съехала с шоссе, застряв в придорожной канаве. Вытащить ее обратно будет непросто, учитывая, что на их пути потоки воды, скрывающие липкую грязь.
-  Кажется, дождь уже кончается.
Опровергая Сашины слова, дождевые потоки хлынули с новой силой. Поеживаясь от холода, Ларина прильнула к своему попутчику.
-  В багажнике лежит плед. Я сейчас …
Ларина перебила его, - Не надо, с тобой я не замерзну.
Саша обнял ее, и мучительная лихорадка почти не напоминала о себе. Ларина почувствовала себя спокойнее рядом с Сашей. Между ними возникали доверительные отношения, скрепить их союз могла полная откровенность.
Пожалуй, им стоило лучше познакомиться друг с другом. – Саша, а я с возрастом перестала бояться темноты и пауков, но теперь у меня появились новые страхи. Хочешь узнать: какие?
-  Не отказался бы.
-  Я боюсь, что когда я умру, обо мне некому будет вспоминать.
-  Мертвому все без разницы. Умирая, человек лишается многого, вместе с тем, приобретая способности, о которых и не мечтал.
-  Откуда ты все это знаешь?
-  Из книг.
Его односложный ответ не удовлетворил любопытство Ларины. Как заставить его быть более откровенным, это только предстоит разрешить Ларине. – Саша, почему ты мне не доверяешь? Опасаешься, что я догадаюсь о том, что ты – не тот, за кого себя выдаешь?
Задавать и самой отвечать на вопросы Ларина не желала. Она изменит тактику, перейдет от требований к просьбе, - Обещаю, что буду в меру любопытна, но, милый, в конце концов, мы должны познакомиться ближе, хотя бы ради того, чтобы остаться друзьями.
-  Всю правду обо мне не знает никто, даже я сам. Жизнь научила меня не  доверять некому, - за тоном, с которым обычно делают одолжение,  Саша пытался скрыть собственные сомнения. – Что изменится оттого, что ты узнаешь о моих привычках, пристрастиях. Доверие складывается не из этого. Как бы тебе лучше объяснить, - Саша задумался, подбирая нужные слова, - Когда ты доверяешь партнеру, ты принимаешь его таким, каков он есть, закрывая глаза на его недостатки.
-  У тебя их нет.
-  Врешь, ты так не считаешь. Лестью ты меня к себе не расположишь.
Ларина слегка оттолкнула все еще сжимающего ее в объятиях Сашу. Она и не пыталась скрыть обиду, пусть не забывает, что это не она, а он от нее зависим. Если никто из них не желает уступать, им не договориться, а это значит, история с колченогим перестанет быть недоступной для окружающих. Чем это грозило, хорошо представляли они оба. Она упрямиться, но разве у Ларины есть выбор. Не лучше ли уступить?
А она не такая простая, как кажется на первый взгляд. Все еще не желает расставаться со своим лидерством. Может, намекнуть, что отныне они связаны одной цепью? Вместо этого Саша поинтересовался, - Что ты станешь делать, если я завтра уеду?
Она случайно не ослышалась, не испытывает ли он ее терпение? – Не знаю, наверное, позову в Леоново маму, - Ларина старалась казаться равнодушной, но сквозь маску безразличия проскальзывал страх. Этого нельзя допустить, Саша нужен ей, наверное, гораздо больше, чем она ему. -  Почему ты молчишь?
Прошло еще две минуты, прежде, чем она услышала ответ, - Что я должен делать?
-  Полюби меня, - «как прежде», хотела добавить Ларина, но вовремя спохватилась, - Саша, я не могу жить без того, чтобы не чувствовать восхищение, восторженную радость любимого человека.
-  А раньше могла?
Его ответ распалил ее, - Откуда тебе известно, что было со мной когда-то? Может, тоже из книг?
-  Не понимаю, зачем тебе любовь. Миллионы людей живут без нее, и вполне счастливы.
Вот он, мелькнул знакомый жест. Саша обычно трясет руками, когда негодует. Ага, значит, надо чаще провоцировать его, и память вернется, - Я с детства была окружена любящими людьми. Мне позволяли шалить, совершать глупости, и ни за что не ругали, лишь советовали: «Так, Лариночка, лучше не делать». Я в детстве ни разу не болела, от любых напастей и болячек меня оберегала любовь. Что ты киваешь головой? Разве тебе в детстве не хотелось, чтобы тебя крепко любили?
Губы его неожиданно сомкнулись, попридерживая необдуманные слова, подбородок избороздили скорбные складки, а в глазах затаилась злоба. Ларина отпрянула, перед ней был совершенно другой Саша. Глубоко запрятанная обида обнажилась, но на кого ему обижаться? Ларина любит его, - Саша, а меня ты любишь?
Она опасалась не отрицательного ответа, а обмана. Ложь перечеркнет доверие. В наступившей темноте ничего не менялось. Ларина уже начала привыкать к монотонному, шумовому фону, не обращая на происходящее внимание. Приглушенный свет фар обнажил уродливые очертания поломанных от ураганного ветра деревьев. Корни корявых монстров утопали в воде, земли, вообще, не было видно. Пустеющая чернота сверху вызывала недоумение, лишь утопающие в ней тучи могли объяснить отсутствие Луны и звезд. Холод проникал в салон автомобиля даже сквозь закрытые окна. Настойчиво напоминал о себе голод, вспомнилось, что она с утра ничего не ела. Прошлое – единственное, что Ларине было сейчас доступно, вот только собственные воспоминания успели наскучить. Рядом с ней сидит человек, о котором Ларине почти ничего не известно. -  Саша, я в детстве очень любила плавать  в бассейне, там вода теплее, чем в озере, а ты? 
-  Я - нет, потому, что там приходилось раздеваться, и все дети вокруг видели нелепые рюшечки, которыми был украшен мой купальный костюм.
Удивлялась Ларина молча, она не торопила Сашу с разъяснениями. Скорее всего, они вызовут дополнительные вопросы, но мало, кто любит исповедоваться.
-  Естественно, когда-нибудь это должно было произойти, я как мог, оттягивал собственное разоблачение. Мне страшно …
Ларина перебила его, - Обещаю, что не перестану любить тебя.
-  Это неважно. Я не хочу лишиться твоего уважения. Любовь без уважения ущербна.
-  Так не бывает, - неуверенно возразила Ларина.
- Когда родители все заранее решают за своего ребенка: что ему делать в свободное время, где учиться, каких друзей выбирать, кем стать, а ребенку остается лишь безропотно исполнять их указания, то он постепенно превращается в робота.
-  Но ты не превратился.
И вновь виноватая улыбка задержалась на его лице. Ему больно возвращаться в прошлое, и вместе с тем, он боится будущего.
-  Саша, предают враги, а я тебе – друг.
-  Наоборот, от врага не ждут ничего хорошего, с ним воюют, а другу обычно доверяют, и часто ошибочно. Ладно, я расскажу тебе все. История моя банальна, но мне от этого не легче. Я рос единственным ребенком в семье любящих родителей, - истерический смешок Саши вызвал короткую заминку, но рассказчик быстро взял себя в руки и продолжал, - Мне не везло с рождения. Родители ждали девочку, а появился я. Имя Александр я выбрал для себя сам, родители назвали меня Катенькой. От большой любви, наверное, они решили сделать мне операцию по изменению пола. Сама знаешь, в современный век – это обычное дело. Достаточно было желания родителей, и меня, еще младенцем прооперировали. Потом был длительный курс гормонотерапии. В детстве я боялся врачей, я рос с ненавистью к ним. Одно появление недругов в белых халатах легко приводило меня в дрожь. Девчоночья одежда, куколки, бантики, главное, окружающие воспринимали меня, как девочку, но в душе-то я оставался пацаном. С возрастом пришло понимание того, что во всех моих бедах виноваты родители, и тогда я возненавидел их. Это было скрытое чувство, в семье мне приходилось притворяться, называя их «милая мамочка», «любимый папа». Ах, как это было тошно, но я терпел, ведь я был зависим от них. В двенадцать лет я впервые влюбился в девочку из параллельного класса. Понимаю, что мой выбор кажется странным, но я никогда не переставал считать себя парнем. Ангелина, так звали мою любимую, была необыкновенной девочкой. Представляешь, она совсем не чувствовала боли. Позже выяснилось, что это у нее с рождения. Геля рассказывала, что в раннем детстве родители не решались оставить ее одну ни на минуту. В полгода, когда у нее прорезались зубы, она изжевала себе в клочья губы. Гелю осмотрели в специальной клинике, и тогда, наконец, выяснилось, в чем дело. Оба гена, отвечающего за развитие нервных волокон, проводящих болевые импульсы, оказались у девочки поврежденными. Геля изнывала от родительского диктата, и это нас сблизило. Только ей одной я поведал о своей беде, но на признание в собственных чувствах не отважился. Мы подружились, у нас были общие увлечения. Ты не станешь смеяться? Я и Геля сочиняли стихи. Наверное, в наше прагматичное время, это выглядит смешно, но зарифмованные строчки рождались спонтанно. Я просто записывал на бумаге то, что внезапно приходило мне в голову.
-  Почитай что-нибудь, - попросила Ларина.
Саша обхватил голову руками, почти как сама она в минуты отчаяния, смешно наморщив лоб, губы его беззвучно зашептали. Наконец, он произнес, -
Дождь осенний подскажет мне тему,
Это верно, что жизнь – река.
Я во сне повстречаюсь с теми,
Кто не знает меня пока. …Дальше не помню, а заканчивается так:
Это жизнь расставляет точки,
Не жалею быть лишним в списке,
Я живу, умирая ночью,
Наяву порождая мысли. …. Вообщем, так не о чем. Геля была по-настоящему талантлива, к сожалению, ее опусов я припомнить не могу.
-  Почему была, Саша?
-  В пятнадцать лет ее не стало. Обычный приступ аппендицита свел ее в могилу. Из-за того, что она вовремя не почувствовала боли, врачам не удалось спасти ее. Я тогда сильно переживал. Геля была для меня самым близким человеком. Лишившись ее, я ощутил ужасающую пустоту, и не нашел ничего лучше, как сбежать из дома. Сел на поезд и очутился в другом городе.
-  А родители не пытались тебя разыскивать?
-  Скорее всего, пытались. Но я удрал, прихватив крупную сумму денег, и сразу же обратился в клинику пластической хирургии. В пятнадцать лет я стал тем, кем всегда считал себя. К сожалению, ожидаемое душевное равновесие так и не снизошло на меня. С тех пор я перепробовал массу специальностей, успел поработать лесничим, спасателем, сторожем, водителем, служащим зоопарка, ни нигде долго не задерживался. По натуре я бродяга. Может, меня толкает в дорогу ощущение собственной мужской неполноценности. После неудачного опыта с девушкой в девятнадцать лет, я стал избегать встреч с женским полом.
-  Это потому, что они тебя не любили.
-  Точнее, у них не было время, чтобы это сделать. Если встречная девушка нравилась мне, я тут же покидал ее. С годами я стал равнодушен к женским прелестям. Теперь тебе известно обо мне достаточно.
Ларина не торопилась подводить итог сказанному. Интуиция нашептывала ей, что ее избранник не полностью с ней откровенен. Но сейчас не стоит его пытать, он устал и заслуживает снисхождения. Она тоже нуждается в отдыхе. И все-таки, она не удержалась и спросила, - Саша, за что ты ненавидел Адонита?
-  Я и сейчас не избавился от этого чувства, - голос говорившего был лишен волнения, как будто он рассказывал о вполне заурядных вещах, - Он замышлял против тебя какую-то пакость, он очень мстительный, этот колченогий. А почему ты спросила о нем?
Ларина пожала плечами, - Просто так.
-  Нет, тебе его уже жаль. Завтра ты будешь рваться его спасать.
-  А тебе его не жаль?
-  Не желаю отвечать на этот  вопрос. Мое мнение не должно тебя интересовать. Мы поступим так, как ты считаешь нужным.
-  Нет, Сашенька, мы теперь все станем решать сообща. Хочешь, я расскажу о себе?
-  Мне хочется, чтобы ты рассказала мне сказку на ночь, и она непременно должна быть доброй, как ты сама.
Она поведала ему историю, которой сама заслушивалась в детстве. – Морскому повелителю Посейдону достался остров, окруженный океаном, на котором проживали всего три человека: один из мужей по имени Евнор, его жена Левкиппа  и их дочь Клейто. Морской царь влюбился в красавицу Клейто, она стала его супругой и родила ему пять пар близнецов, все они впоследствии стали царями.
Первый повелитель острова стал укреплять его, чтобы сделать недоступным для врагов. Вокруг невысокого холма, постепенно переходящего в равнину, было вырыто по окружности попеременно три водных и два земляных кольца. В самом центре акрополя, на возвышении Посейдон соорудил маленький храм для Клейто и себя, окружив его стеной из чистого золота. На холме был построен дворец, который далее расширялся и украшался каждыми последующим царем, причем новый стремился непременно превзойти своего предшественника. Цари, дети Посейдона посещали на акрополе многочисленные купальни, построенные для царской семьи, частных лиц, отдельно для женщин. Посейдон не поскупился, построив купальни для лошадей и вьючных животных. Вода, выходившая из водоемов-купален, была направлена для орошения лесов, взращенных Посейдоном. Местные плодородные почвы благодаря заботе, производили деревья удивительной красоты. Самым большим величественным сооружением акрополя был храм, посвященный самому Посейдону. Длина его составляла 185 метров, ширина – 96 метров. Снаружи большой храм был целиком облицован серебром, кроме оконечностей, выполненных из чистого золота. Внутри храма было много золотых статуй. Самая большая из них изображала повелителя морей, стоящего на колеснице, бог управлял шестеркой коней. Статуя Посейдона была так высока, что почти касалась головой потолка, отделанного слоновой костью, тот был украшен золотом и серебром. Все буквально сверкало и «загоралось», стоило солнечному лучу проникнуть внутрь святилища.
Столица острова была расположена на равнине, окруженной горами, доходившими до океана. Равнина была густо усеяна цветущими селениями, отделенными друг от друга озерами, реками, лугами, где паслись стада диких и домашних животных. На острове было много месторождений благородных металлов. Люди, проживающие на острове, были трудолюбивы, занимались земледелием, виноделием, здесь же процветали ремесла. На счастливом острове каждый из десяти братьев-царей был наделен абсолютной властью, но общее правление государством вершил Совет, на который правители собирались через пять-шесть лет. Высшая власть всегда оставалась за прямыми наследниками Посейдона, даже главный царь не мог приговорить к смертной казни никого из своих родственников без согласия большинства царствующих лиц.
Все на острове шло хорошо, пока не восторжествовало низменное человеческое начало: жадность, разврат, предательство, тщеславие, леность, тогда Бог богов - Зевс решил наказать островитян. В мгновение ока бывшая обитель добродетели погрузилась в океанические воды, где нашли смерть сотни тысяч людей. Многие верят, что стоит только отказаться от грехов, живущих в каждом человеке, и гнев богов пройдет. Прекрасный остров воскреснет к жизни, - Ларина замолчала, очарованная древней легендой. Она только, что заметила, что Саша уснул. Продолжая осторожно гладить его по густым, взъерошенным волосам, словно ребенка, Ларина не могла расстаться с чудесным видением сказочного рая. Пусть это всего лишь выдумка, но она будет жива до тех пор, пока людям угодно верить в добро, справедливость, божественное начало. С небес покой двух усталых путников охранял одинокий месяц. Его тусклый свет дарил им частичку надежды, завтра наступит скоро и, зло обязательно будет повержено. Одинокая слезинка затрепетала на дрогнувших ресницах, с ее губ готово было сорваться истерзанное «прости», только чудодейственное слово, вряд ли, услышал тот, кому оно должно быть предназначено.