Псих, а может, и не псих... Глава 8

Глава 8

     За несколько дней пребывания в отделении нервнобольных, я заметил, что среди пациентов не было людей из рабочей среды, о чём я незамедлительно поинтересовался у Димы:
     – Скажи друг, а, что работяги не страдают нервными расстройствами, у них что – спокойная жизнь?..
     – Не будь наивным, у них нет блата, чтобы попасть сюда, их чаще всего забирают в алкогольное отделение.
     – А что, народ сильно закладывает?
     – А то нет, все закладывают, только по-разному. А у вас уже с этим пагубным явлением покончено?
     – Не сказал бы, только у нас и наркоманов хватает...
     – У нас тоже есть, но мало, ведь за наркотики жестоко карают, попробуй ещё добыть их, а самогонку можно купить почти в любой деревне, да и в городе гонят многие, ведь за бухло рукастые люди всё починят, всё исправят...
     – А почему за бухло, деньги что не в ходу?
     – Смешной, коммунизм ещё не наступил, а спиртное продают с четырёх вечера и до семи, причём по одной бутылке водки и по две вина в руки...
     – А в ресторане, в кафе?
     – Во даёшь, за двести рубликов зарплаты много ты находишь в рестораны?  За эти бабульки только скромненько и посидишь один вечер компанией в четыре человека...
     – Так что тогда народ пьёт?
     – А всё, что горит… У нас в институте даже целая серия лекций была на эту тему, ты даже представить не можешь, на что народ горазд: клей, сапожный крем, дезодоранты, средства для мойки стёкол и прочее… –  из всего ушлые пьяницы научился извлекать градус, а потом алкогольные и желудочные отравления, у нас целый корпус под них оборудован...

     – Послушай Дима, как говорится, нам тут без бутылки не разобраться, потому что у нас ситуация в этом плане совсем иная...
     – Что, подошёл к автомату, закинул рублик, и на тебе сто грамм?
     – Нет, автоматы только игровые, но в магазинах какого хочешь бухла навалом. Нет денег на французский коньяк, покупай сидор, а водки, виски, вина и шампанского – хоть залейся, на любой вкус.
     – Витя, про это никому не говори, а иначе в психушку попадёшь... – и Дима от души рассмеялся.
     Нет, эту тему мы до конца и не раскрыли, но мой друг заметил, что, когда я выйду на волю, сам разберусь во всём, словами трудно объяснить все нюансы.
     – Знаешь Витя, тебя послушаешь и можно подумать, ты рассказываешь про Германию или Францию, поэтому тут фантастического ничего нет, молчи, а иначе тебя примут за иностранного шпиона… – и он опять рассмеялся. Хотя его смех на этот раз был невесёлым.

     В четверг Дима, наконец, принёс подшивки газет за девяносто первый и девяносто второй годы и выдал мне ключ от одной из смотровой комнат, распоряжение исходило от Владлена Евграфовича.
     После обеда я засел за это увлекательное чтиво.
     Страна кипела… – Прибалтика, Грузия, Азербайджан, Молдавия, Таджикистан... – такое чувство, что одна Белоруссия не бунтовала. Все чего-то требовали, чего-то добивались.
     Публикации были скупыми, явно действовала цензура, но в свете своих познаний я легко восстанавливал события.
     После референдума, который состоялся шестнадцатого марта девяносто первого года, когда большинство советского народа высказалось за сохранение СССР в прежнем существующем виде, начались репрессии. Все митинги и собрания были запрещены, по улицам городов вместе с милицией стали патрулировать солдаты. Желающим покинуть страну не чинили препятствий, но запрещено было вывозить ценности.
     Желающих, похоже, было достаточно, потому что страны Запада в срочном порядке перекрыли свои границы, введя определённые квоты и ограничения.
     Уже через полгода, к августу на всех территориях был установлен относительный порядок.

     Удивляло, что печать была достаточно открытая, события освещались в полном объёме, но дискуссии почти отсутствовали, просто давался сухой перечень событий без комментариев.
     Дошёл я и до девятнадцатого августа.
     Ага, а всё же ГКЧП был, Енаев и его подвижники хотели устроить переворот и отстранить Горбачёва от власти, когда он находился в Форосе на отдыхе со своей женой.
     Нет, он не растерялся, в ночь с двадцатого на двадцать первое августа его верные генералы разработали операцию и неожиданно для гэкачепистов высадили десятки вертолётов на здание, где расположились эти революционеры. Кроме того, вокруг здания были приготовлены к действию отряды спецназа в противогазах. Были использованы удушающие отравляющие газы, и всех зачинщиков переворота повязали. Состоялись скорые суды, и все главные фигуранты были приговорены к расстрелу, а поддержавшие их на местах получили большие сроки заключения.
     После значительных чисток главенствующую роль вновь взяла на себя Коммунистическая партия, и все рычаги власти опять сконцентрировались в руках одного человека, которым до сих пор являлся Михаил Сергеевич Горбачёв. Налицо был тоталитарный режим.
     Я внимательно прочитал предновогоднюю речь Горбачёва, в которой он рапортовал перед народом, что со всеми главными силами оппортунистов покончено, и страна вступает в новую эру спокойствия и созидания.

     Я быстренько пробежался по газетам за девяносто второй год. Из значительных событий отметил окончательный вывод советских войск из Германии, ставшей в 1990 году единой страной вследствие воссоединения ФРГ и ГДР и вхождения территории последней в состав ФРГ. Всё, как и было, Берлинскую стену сломали.
     Все страны Варшавского договора вышли из этого союза и стали на рельсы капиталистического развития, потеряв поддержку Советского Союза. Никакой речи о войне запада с Советским Союзом не было, потому что вдоль всех границ установили ракеты с ядерными боеголовками.

     Всё, голова распухла от потока информации, которая мало что прояснила, породив, напротив, ещё больше вопросов.
     Я взглянул на настенные часы, висевшие в кабинете, – ужин давно прохлопал, и дело шло к отбою.

     На следующий день Дима с улыбкой смотрел на моё растерянное лицо:
     – Да, похоже, газетки тебя не излечили, в одиннадцать тебя вызывает на приём Владлен Евграфович.
     В кабинете меня встретил внимательный взгляд старого профессора и ехидный моего друга. Я присел на предложенный мне стул и стал ждать вопросов.
     – Молодой человек, как себя чувствуете, какие планы?
     – Владлен Евграфович, в первую очередь я хочу Вас поблагодарить за всё хорошее, что Вы для меня сделали. Чувствую я себя нормально, руки чешутся по работе, и сами понимаете, в кармане ветер гуляет, а жить за счёт государства вряд ли долго получится. Всё время рассчитывать на Дмитрия Сергеевича я не могу, а при этой кормёжке скоро ноги протяну…
     – Батенька, всё верно, всё верно. Мне мой молодой коллега сообщил, что Вы полистали наши газетки и что скажете?
     – Честно скажу, я ничего толком не понимаю, но с какого-то момента история нашей страны пошла двумя параллельными курсами, хотя из того, что я прочитал, весь остальной мир не изменился...
     – И что Вы скажите, какая параллель лучше – Ваша или наша?

     – Господин профессор, я же с вашей жизнью совершенно не знаком.
Одно дело – развитие спорта, культуры, а другое – быт и уровень жизни народа. Эта сторона вопроса мне пока не известна...
     – Хорошо, я не буду Вас сегодня мучить вопросами. Завтра начинаются очередные выходные, Ваш молодой друг и мой коллега обещал Вас вывести в гущу текущих событий и нашей обыденной жизни. Думаю, что после этого наш разговор будет более продуктивным.
     Я смутился, ведь два последних дня мысленно готовился к этому событию и боялся его.
     – Владлен Евграфович, мне неудобно об этом говорить, но вынужден. Как я могу покинуть больницу, не имея никакой одежды, обуви и даже малости наличных денег?
     – Да, да, Вы совершенно правы, мы обдумывали тоже эту тему. Дмитрий Сергеевич обещал подыскать Вам подходящую амуницию, а от меня примите вот этих тридцать рублей. Это, конечно, не тридцать евриков, которые Вы брали за массаж, но на мелкие расходы Вам хватит...
     Я переводил свой растерянный взгляд с одного улыбающегося лица на другое, и приятная волна тепла разливалась по сердцу.


Глава 9 по ссылке: http://www.proza.ru/2016/12/07/1270