Полураспад цвета

                1.

Бенджамин с трудом протиснулся в щель ограждения объездной дороги Пласервилла, в окрестностях которого он жил, и направился к знакомым жилым и производственным модулям. В свете летнего закатного солнца, они отсвечивали темно-розовым, напоминая вино Menage a Trois . Своими  невзрачными формами, комплекс смахивал на фирму грузоперевозок, рядом со зданиями стояли груженые фуры, тягачи и контейнеры. С высоты птичьего полета, строения имели вид разомкнутого квадрата, своей открытой частью обращенного к горе. Продуктовый пакет, что он нес в руках, разваливался на ходу, он придерживал его за углы, поминая недобрым словом продавцов супермакета
Вокруг, насколько хватало глаз, засилье полыни, красные шарики эфедры, развешенные по кустам, словно рождественские подарки, расцвечивали ее убогую серость. Как-то, следуя совету знакомых, Бен с женой собрал ведро этой «степной малины», испытав зимой невыразимое блаженство от ее медового вкуса.
Пусковые шахты бывшей базы, со временем переделали на мирные вентиляционные системы. Их невысокие, по грудь, оранжевые «грибы», расписанные местными умельцами «граффити», смотрелись романтично. В ветреные дни по полю гуляли безобидные смерчи, поднимая ввысь тучи коричневой, долго оседающей пыли.
Строения располагались в сотне ярдов от скального обнажения, когда-то здесь случился оползень, виной тому высокий уровень грунтовых вод. В свое время не обратили внимания на безобидный ручей, протекающий поблизости, и в какой-то момент, он своевольно и полноводно «вышел из себя». Подтопление шахт и подземных коммуникаций приняло тогда катастрофический характер, стали рыть обводной канал, в опасных местах пряча водный поток в бетонные трубы. Внешне проблема будто бы решилась, но проектанты гарантий уже не давали, и базу вынужденно демонтировали. Вооруженные силы, для компенсации своих утрат организовали аукцион, их предложение не замедлило найти спрос, и бывшая военная база обрела новую жизнь.
Одолеть полторы мили с громоздкой и тяжелой коробкой было не просто, Бен часто останавливался и менял руки. В конце концов, он устало прилег у обочины, открыл банку пива
Картонный футляр, висевший на шее, упирался в колени, он перекинул его за спину. В этой коробке, заботливо и красочно обшитой лоскутами розового велюра - сюрприз для Джекки.
Позволить себе такое приобретение, здесь мог не каждый. Всякий раз, встречая завистливые взгляды встречных прохожих, молодой человек исполнялся чувством гордости. Три дня теперь у них с Жаклин будет праздник: они наедятся, наговорятся, быть может, даже отправятся на выходные дни к озеру… Но это будет потом, сейчас главное – это! - Бен любовно тронул рукой цилиндр.
Через полчаса, опустошив банку и хулиганисто припечатав ее каблуком, он продолжил свой путь. Настроенный на романтический лад, он мечтательно оглядывая окрестности, убеждая себя в который по счету раз, их с женой переезд в Калифорнию – воистину мудрое решение.
В свои годы, а ему исполнилось двадцать восемь лет, он практически не видел мира, до недавних пор сидя на попечении отца, потом матери. Два года назад, по совету знакомых он приехал сюда с женой, намереваясь пустить здесь корни. Месячные поиски работы были безрезультатны, те небольшие сбережения, что у Салливэнов были на первое время, быстро таяли. Бен не имел специальности, и то, что ему предлагали, не позволяло сносно существовать. Совершенно случайно, он узнал о Городе, работодателю молодые люди приглянулись, его условия Бена и Джекки устроили. По крайней мере, как временный вариант.
То, как жили здесь люди: семьями, рядом с производственными участками, магазинами, прачечной, медицинским пунктом, поначалу пугало. Позже они привыкли к своему необычному статусу.
Там, где светило солнце, называли это место уничижительно - резервацией. Как бы то ни было, Бен не платил за свое жилье ни цента. Наверху он получал бы в полтора раза меньше, и пришлось бы раскошеливаться за бейсмент, полуподвальное помещение. При его заработке разнорабочего, это было непозволительной роскошью.
Кроме того, это считалось бы предательством по отношению к жене. Участь домохозяйки, не позволяла ей часто подниматься на поверхность: кухня, прачечная, другие бытовые дела отнимали у нее уйму времени. К счастью, здешние помещения освещались по санитарным нормам, и зрение ни у кого из насельников по этой причине не портилось.
Бен и Джекки никогда не имели своего жилья, его родители - тоже. Отцу Бена можно сказать повезло, он много лет служил на конюшне у богатого человека. Там же, среди навозных куч и мускусных запахов, ютилась семья Сэлливэнов, все пять человек. Когда отец умер от сердечного приступа, их еще какое-то время держали при конюшне, потом выставили за порог. Мария, их мать, ничего делать не умела, даже на кухне она чувствовала себя неуютно. Хозяин, правда, хотел оставить ее при доме, жена отговорила. Похотливость молодой женщины выходила за рамки приличий, и бросалась в глаза даже гостям хозяина.
Началось скитание семьи по ночлежкам, долго оставаться на одном месте не получалось, переезжали из штата в штат. Повзрослев, девочки начали зарабатывать. Бен был маленьким, и не мог тогда знать где и как именно это происходило, позже он понял, что за работа была у Этери и Кэт. Потом сестры пропали с глаз, но мать успокоила: девочки, мол, устроены, и не нуждаются в куске хлеба.
Позже, его матери удалось устроиться горничной в добропорядочную семью. И все бы хорошо, но хозяева поставили главным условием - никаких ее детей в доме. Юноша стал поневоле бездомным, постоянно голодал. Судьба сына мать беспокоила отчасти, она его подкармливала тайком, раздражаясь от этих внеплановых хлопот. В конце концов, устроила его, несовершеннолетнего, на автомобильную мойку. Жил он в ночлежке, изредка встречаясь со своей ветреной родительницей. Отношения их становились все прохладнее, мать нетерпимее. Ей было мало своих денег, она требовала их у Бена. Он же видел, родительница озабочена прежде своей судьбой, и не теряет надежды устроить личную жизнь. В ней ему не отводилось места.
Поросшая лесом пологая гряда, у подножия которой стояли здания администрации, скрывала природное очарование озера Тахо, оно было по другую сторону горного массива. Окруженное соснами и пихтами лесное озеро, смотрелось как драгоценный, чистой воды аквамарин. Изумрудная, никогда не замерзающая гладь, влюбляла в себя каждого, кто хоть раз сидел на берегу водоема, на вековых окатышах, торчащих из воды. Одно из глубочайших озер мира, длиной двадцать, шириной – одиннадцать и глубиной в треть мили, как магнит, притягивало к себе туристов со всего света. Местные власти, умеющие видеть финансовые и иные перспективы, долго не думая, еще в пятидесятых годах организовали здесь бизнес, используя при этом последние достижения науки и техники. Отели, казино, канатные дороги, горнолыжные трассы, бесчисленные пляжи, летние и зимние курорты, все это работало бесперебойно, обеспечивалось отличным сервисом. По периметру озера достойно несли свои тяжкие «кресты» столпы развлекательной индустрии: городки Тахо Сити, Саут Лейк Тахо, Стейтлайн и другие, через перевал, территорию национального заповедника Эльдорадо, к ним вела автодорога.
Бен как-то бывал в окрестностях этого озера: его приятель ездил туда по своим делам, и чтобы не скучать, взял за компанию его. Эта поездка оставила тогда неизгладимое впечатление в памяти молодого человека. Со временем, он хотел сюда перебраться.
Бен обогнул Управление, и очутился перед спуском в Город - далеко выдающийся бетонный козырек, со стоящими под ним автоматами для продажи газет, кока-колы, сигарет. Он шагнул на лестничный марш, и окунулся в царство света розовых ламп, они здесь горели круглые сутки. Редкие перебои с электричеством не особенно сказывались  на жителях подземелья, старожилы ходили по уровням с закрытыми глазами, ориентируясь лишь по направлению и силе воздушных потоков.   
Бен спустился на третий уровень, и первую половину пути шел быстро, время от времени останавливаясь, и прислушиваясь, не нагоняют ли его. Вот и его бокс с медной табличкой на двери. № 736.
Прикрыв глаза, он, как сурок, поскребся в дверь, так у них с Джекки было принято.
Знакомые руки обвили шею, родные губы приникли к его губам.
-Что это у тебя на шее? – донесся из темноты дорогой и баюкающий голос. - Никак ты на этот раз с деньгами?
-А то! – дурашливо бахвалился мужчина. - Босс предложил мне моральную компенсацию за лишения, я ведь тебя целую неделю не видел. Он хотел дать в два раза больше, но в последнюю минуту передумал, на всех мол, денег не хватает. Если кому-то переплатить, кому-то придется дать меньше.
-Хорошая сказка для маленьких девочек! - В этот раз ты убедителен, и я тебя милую. Теперь ответь, что у тебя на шее? Неужели ты купил мне…, - жена приподнялась на цыпочки.
-Да Джекки, да! – радость подруги передалась и Бену. - Тот самый Цветок! Ахнешь, когда увидишь!
- Скорее мой мальчик, мне не терпится, - молодая женщина, хлопая в ладоши, запрыгала на одной ножке. Теперь и у нас будут белые ночи с ужином при свечах. Будто при свечах. И я буду всякий раз надевать свое голубое платье, то самое, с пелеринкой. Когда у нас последний раз было такое!
Ладно, я пойду душ приму и переоденусь. Поставь Цветок на стол, приоткрой дверь, я буду идти на его свет, - жена бесшумно выскользнула из бокса.
Бенжамин, ногой задвинул принесенную коробку с продуктами в угол, прошел к столу. Снял крышку футляра, выключил свет в комнате.
Цветок тут же отразился бесформенным пятном на потолке. Бен собрал его основание - большую тарелку, расправил его боковые побеги. Старое, без рамки зеркало, лежащее на столе, сказочно усиливало эффект флуоресценции.
Все начиналось с толстого, с палец, перевитого, в узлах, травяно-зеленого стебля. Весь в изумрудных, беспорядочно рассыпанных точках, какие бывают у водянистых тропических растений, одним этим он обращал на себя внимание. Своим колючками стебель удивительно напоминал ветвь розы, его цвет был отчетливым, хотя в сумрачном боксе темные оттенки еле проглядывались. Ювелирная работа!
Стебель, причудливо извиваясь, тянулся вверх фута на два. Шесть или семь его побегов, элегантно оттопыриваясь, несли на себе по три, истонченных до китайского шелка, листика. И у каждого свой оттенок, своя собственная загадочная жизнь, при дневном свете исчезающая напрочь.
Один выглядел старше, словно тронутый золотистым осенним увяданием, в подтверждение своей окончательной зрелости, слегка завернул свой зубчатый конец. Другой был моложе, шел выше по стеблю, имел подобающий цвет: светло-зеленый, с кофейными прожилками без изъяна, он красовался откровенно и навязчиво.
Лепестки Цветка светились по-разному. Внешний ряд - светло-розовым, средний - морковным, внутренний – налитой "голубиной кровью". Их не менее двадцати в ряду, каждый – отдельное произведение искусства. В середине соцветия, будто лампа накаливания, пылал ярко-желтый, с голубым воротничком пестик, в частоколе сине-зеленого плена тычинок.
 При желании, форма Цветка изменялась, придерживая стебель, следовало потянуть за пестик. При этом Лепестки выворачивались наизнанку, форма соцветия изменялась. Менялся и его цвет, он становился блеклым, но более стойким.
Дверь распахнулась настежь, на пороге возникла Жаклин с удивленными, в пол-лица глазами. За ее спиной толпились любопытные соседи, молодая женщина не могла не поделиться с ними своей радостью. Как же, муж подарил ей "четыреста пятый"! У кого такой есть!
По заведенной традиции, никто не смел без приглашения входить в комнату с Цветком, только личное расположение хозяев, позволяло любоваться зрелищем.

                2.

Близился первый час ночи, а Бен и Джекки все сидели у стола, словно у рождественской елки, и не могли налюбоваться на свою ночную красавицу. Именно ночную, потому что при дневном свете, Цветок превращался в невзрачный лоскут, на который никто не обратил бы внимания, валяйся он на тротуаре. Обычная матерчатая поделка с унылыми красками…
Для Джекки в Городе не находилось постоянной работы, все места были заняты. Время от времени ей везло, она подметала улицы, убирала листья или снег в скверах и на площадях. Каждое утро она поднималась в Бюро найма, в очередной раз предлагая свои услуги. Разумеется, молодую женщину имели в виду, ее охотно вносили в какие-то списки, но ожидание могло длиться месяцами Единственно, на чем она строила расчет, что кто-то из штатных работников всерьез заболеет или умрет.
Хозяин Города сдавал свои многочисленные помещения в аренду. Кого только здесь не было! На нижних этажах гулко ухали, сотрясая весь Город, кузнечные молоты, там ковали оконные решетки, балконные беседки, ограды. Имелся мебельный цех, была и токарная мастерская. В оборудованных помещениях выращивались шампиньоны и тропические растения.
Бен числился уборщиком, наводил должный порядок на всех уровнях подземелья.
Он несколько раз пытался внедриться в какую-либо очередную фирму, но разговор там был предельно деловой и короткий. Какое образование? Есть ли собственное жилье?
Козырять и в том и в другом случае ему было нечем, и он уходил восвояси. Время от времени молодой человек проходил по всему кругу арендаторов, делая всякий раз грустный для себя вывод - в его услугах не нуждаются.
Было бы удивительно, если бы работники Города платили за свое жилье, о нормальных человеческих удобствах здесь говорить не приходилось - бетонная коробка шесть на шесть шагов с искусственным светом. Круглогодичные неизменные шестьдесят два градуса по Фаренгейту при семидесяти четырех процентах влажности.
 Некий предприниматель, заручившись поддержкой руководства, стоящей близ Города войсковой части, открыл поблизости от резервации павильон "Ночные цветы". Круглый в плане, он покоился на колоннах, увитых искусственным плющом и лианами. Вечерами подсвеченный, он производил весьма выгодное впечатление.
В помещении не было окон: при входе посетитель переходил из тамбура в тамбур. Все было сделано с умыслом: свет с улицы не должен проникать в зал.
Тот же, своей формой напоминал большой круглый аквариум, вокруг которого можно свободно ходить и даже отдыхать. Вдоль стены стояли кресла, имелась барная стойка, за которой при желании можно было пригубить чашечку кофе, продегустировать полдюжины видов мороженого, и даже крепких напитков.
За толстыми освинцованными стеклами, трепетал всеми красками радуги, искусственный и холодный мир. Когда Бен с Джекки впервые перешагнули порог салона, за его стеклами экспонировался участок домашней лужайки с роскошной клумбой в середине.
Все выглядело в высшей степени достоверно, за исключением того, что светилось в темноте. Светились ромашки, розы, анютины глазки. Светился куст можжевельника, кисти винограда, свисающие с крыши веранды, светилась ее деревянная обшивка. Правдоподобие досок, с их дефектами: сучками, сколами, годовыми кольцами, было фантастическим. Трудно понять, каким образом достигался эффект свечения темно - зеленого куста, но от факта никуда не деться, участок перед домом, освещался словно лунным светом. Свечение шло непонятным образом изнутри листиков, виноградин.
У самых окон стояли в горшочках отдельные экземпляры Цветов, их перечень не кончался известными, были и такие, что не существуют в природе. Их краски, формы соцветий, лепестков, поражали воображение своей богатой палитрой, но взгляд на них почему-то не останавливался. Хотя…. приглянулся же тогда Джекки "четыреста пятый", Цветок, которого нет в природе!
Этот цветочный салон был предприятием зрелищным, и формально ничего не реализовывал. Однако бизнес есть бизнес, спрос всегда рождает предложение, Цветы стали продавать. В темном царстве Города, сказочные и светящиеся, они пользовались большой популярностью. Другое дело, не у каждого хватало денег на иную радужную  сказку.
Молодые люди, тем не менее, выходили из положения: если не хватало монет на белую Розу, они дарили своим женам полевые Ромашки? Эффект не тот, но ведь и цена в разы меньше.
Такими примерно соображениями руководствовалось население Города, преимущественно его мужская половина.
Чтобы совершить это таинство покупки, следовало подойти к заведующему, и поделиться с ним своим сокровенным желанием. Через пятнадцать секунд, на мониторе компьютера высвечивалась стоимость изделия. Если она клиента устраивала, через три минуты он уносил с собой освинцованный футляр с Цветком.
Продавец, сбывающий, по сути дела радиоактивные изделия, знал о щепетильности своего занятия. Но уличенный, он мог бы ответить: его самый большой Цветок, тянет всего на двести микрорентген в час, гранитная же скульптура Магеллана у городского театра, на все двести восемьдесят!
Формально он был прав! Однако, никому не приходило в голову: скульптуру Магеллана прохожий минует за десять секунд, находясь от нее в двадцати футах. В зоне же действия Цветка, находится не один человек, и речь не о двадцати футах - о двух. И все это длится не десять секунд, а восемь - двенадцать часов!
Продавец все это знал, знали и контролирующие его органы, не знали те, кто дарил своим любимым Цветы.

                3.

В дверь стукнули.
-Это я Бен, Элвис из "шестьсот семьдесят второй». – Можно к тебе?
-О, какой у вас Цветок! - Слышал я, что ты четыреста пятый купил, но не думал, что это такая красота! У меня монет на такой никогда не хватит.
-Думаешь, я с месячного жалования это устроил? Куда там, четыре месяца тайком от жены копил.
Если бы Джекки была поблизости, Бен этого не сказал.
-Я к тебе по делу, - сосед присел на деревянный пенек, тот сходил за табурет.
- Прохожу вчера мимо "Цветов", там "зеленые" свою акцию протеста устроили. Столик установили, и все такое… Человек пять листовки раздают. Я их никогда не беру и не читаю, а в этот раз взял. И знаешь, в самую точку!
Пробежал глазами текст, решил еще два десятка прихватить. Для наших. Что-то в этом есть. Дал своей  бабе прочитать, после этого она в панику ударилась.
У нас был почти новый Гиацинт и старая Лилия. Лиз, как прочитала листовку, все выбросила в мусорное ведро.
-Еще раз купишь, пожалеешь о том! - ее слова. - Представляешь?
Элвис припечатал листок к столу.
-Почитай! - Полезно!
Листовка, и в самом деле оказалась откровением для Бена. "Зеленые" обычно не имели привычки вводить людей в заблуждение, они отражали проблему как есть.
Начали они почему-то с катастрофы на чернобыльской атомной станции в России. Описали конструкция реактора, радионуклидный состав выбросов, процентное содержание элементов… Поражал объем атомного горючего в реакторе - около четырех тонн в пересчете на чистый уран! Шестьдесят Хиросим, случись что!
Все это было не настолько интересно, чтоб запоминать. Содержательнее оказалась вторая страница листовки. Оказывается, у каждого радиоактивного элемента, есть свой период распада, или полураспада, говоря по - научному. «…У йода - 131 - восемь дней, у циркония - 95 - шестьдесят пять, у рутения - 103 – сорок…   И по цветам раскладка: красный - йод, белый - цирконий, синий - рутений, розовый – церий…
Чем выше проникающая радиационная способность элемента, тем ярче он светится. По своему негативному влиянию на организм… После строгих убийственных цифр, шли строки для любителей прекрасного.
…Цветок, подаренный любимой не убьет ее в одночасье, он лишь внесет каплю яда в ее кровь. Сегодня капля, завтра, послезавтра… Это ядовитая красота, она погубит мир! Проснитесь заблудшие, на вашем здоровье строят свой бизнес, а вы и ухом не ведете!
Многие в резервации планируют свои семьи. Какие могут быть у вас дети, подумайте! Да будет вам известно, кроме радиации, Цветы испускают еще и газ, из которых радон самый безобидный, но сам по себе - чудовище! Вы ежедневно вдыхаете яд, но у вас счастливые лица идиотов. Вы, по неведению, заглядываете в преисподнюю, из которой нет возврата! Посмотрите на себя со стороны…
…принесите своим женщинам луговые цветы, пусть они даже в темноте любуются ими, обоняют их. И воображают, что видят воочию. В конце - концов, выведите любимую в поле, сплетите ей венок, сделайте из нее королеву. Это вам не будет стоить ни цента.
За свои деньги укорачивать себе жизнь… Надо же до такого додуматься! Бежите прочь из темноты и мракобесия… «
Бен влюбленно смотрел на Джекки.

                4

Утро выходного дня. Когда Жаклин разлепила веки, она не увидела поблизости Бена.
Куда это он…
В глаза сразу бросилось - на столе нет ее любимого ”четыреста пятого”. Ей тут же вспомнился разговор недельной давности, прочитанная листовка "зеленых".
Джекки взгрустнула, праздник закончился, Цветка ей уже не видеть как своих мочек. Муж так красочно нарисовал ей будущее с этим "прекрасным" созданием.  Лучше бы ей не знать всех этих подробностей...
Прислушалась. Бен...
Через несколько секунд дверь распахнулась, на пороге возник ее рыжеволосый муж. Радостный, возбужденный взлохмаченный, он держал в руках огромный керамический горшок, наполненный… царственными розами. Три прекрасных полураспустившихся желтых бутона, словно наложницы, окружали гвоздики. Третий пояс не был однородным: нарциссы, ромашки, гиацинты…
У Джекки перехватило дыхание.
-Это…нам?
-Тебе! – Бен протянул ей сосуд.
Как будто она могла удержать этакую тяжесть.   
Джекки влюбленно смотрела на Бена.