Таблицы Брадиса

В средней школе математику у нас вел образцовый наци. У него был рост под два метра, твердая уверенная походка и железные методические принципы. Железные, как крест. Железные настолько, что мой одноклассник Гриша Железный подумывал сменить фамилию. Держались эти принципы в основном на пособиях для учителей. Образцовая верность им вызывала недоумение и ужас.

Еще он имел хобби, в котором мог полностью раскрыть свои наклонности и таланты. Господину нравилось следить за дисциплиной. Он охотился за курильщиками, впадая в истый кураж и нечеловеческую одержимость. А поймав кучку, с облегчением шел потянуть «винстон». Когда неокрепшие умы решали прогулять, он пресекал мысль в зародыше. Каждое утро вертухай дежурил на входе и тех, у кого отсутствовала сменка, выпинывал под зад с крыльца к чертям собачим.
 
За преданность делу его повысили до завуча по воспитательной работе. Довольный, он снял с рукава повязку и принялся использовать всю полноту новообретенной власти. «Ночь длинных ножей» по сравнению с этим казалась нам сном праведника. Ну, по крайней мере, та, что была изображена в учебниках.

Мы его боялись, презирали и ненавидели. Захаживая в столовую, он портил юным дарованиям пищеварение. Многие из нас своими заиканиями и недержанием были обязаны ему. Беспрерывное траханье наших несформировавшихся мозгов подозрениями и уличительством делало из нас озлобленных закомплексованных неврастеников. Для большинства школьников он был лишь агрессивным мудаком и никем другим.

Однако лично для меня все же существовало нечто, что не позволяло назвать его совершенным маньяком. Он был единственным из всех учителей, кто не боялся осаживать, в том числе, и детишек богатеньких выродков, вливающих в нашу достопочтенную гимназию свои приятно пахнущие денежки. Он вел себя, как хренов дятел – только благодаря его периодической невменяемости гниль не распространялась так быстро и слаженно, как могла бы. Судя по всему, я не один понимал это. Иначе его давно бы взяли на красный галстук где-нибудь за гаражами старшеклассники. Или толкнули бы под автобус. Возможно, мы просто осознавали, что если эти суки расползутся, то наша и без того невеселая жизнь станет до конца невыносимой. Хороший урок старой как мир истины.
 
Кроме того, я смог ощутить это на свое шкуре. Когда я перешел в среднюю школу, он помог мне разобраться с одним из подобных скотов. Это был первый день учебы. Вокруг светило солнце, пели ласточки. Я шагал по узкой дорожке между корпусами. Шедший мне навстречу паренек – класса из десятого – сильно задел меня плечом. Тогда мне еще не было известно, что это значит. Как наивный правдоискатель, я поинтересовался: «Эй! ты чего толкаешься?» В ответ он улыбнулся и ударил с размаху в мою соплежуйскую морду. Его товарищ одобрительно кивнул, и они пошли дальше. А я увяз там, застывший в поражении. Уже потом мне стало ясно – познал, сравнив – что удар сученыш нанес даже не женский, а женственный. Мне не было больно. Мне было обидно. Какого черта он вообще ударил меня, если я всего лишь культурно поинтересовался, тем более что мне всего одиннадцать сраных лет, а он уже в состоянии сесть по малолетке? Это что, смелость такая? Повторюсь, тогда я этого еще не понимал.

 И от обиды и бессилия я нажаловался директрисе. Этот факт размазал меня окончательно. Но я просто искал защиты. Она отправила меня к вертухаю. Мне еще не было известно, кто он. Будущий завуч разыскал ублюдка и во время их встречи бедняга в прямом смысле слова обосрался. Больше мне так никто не помогал – я говорю о степени участия. Причем не потому, что я с тех пор ни разу не стучал, отнюдь не из-за этого.

Что самое смешное, на следующий день заморыш ждал возле моего класса, когда я приду. Хотел, наверное, выпить компоту за примирение. Моему однокласснику – сыну попкорного магната – в один прекрасный момент надоело, что рядом ошивается какой-то непонятный хлыщ. Одноклассника звали Ваней. Он был довольно крепким парнем. И не любил неясность.

Ваня поинтересовался у заморыша о целях его визита. Не получив вразумительного ответа – затащил его в класс, где измолотил в мясо. Следует уточнить, что Ваня понятия не имел о случившемся. Такие дела.


На уроках вертухай буйствовал еще сильнее. Как зверь. «Отряд 731?» Детские сказки для идиотов.

Например, карательной психиатрии он предпочитал беспричинные двойки с последующими пытками на консультациях, длившихся вечно. Огребались все и помногу. Для сподручности, он каждое занятие проводил по одной-две самостоятельной за три-пять минут до перемены. Мы выли, как одержимые, мечтая вскрыться о гребанные треугольники и параллелограммы. Брадис стал для нас, мягко говоря, Христом. Учебник, извиняюсь за выражение – Библией. На дом задавалось так много, что математикой приходилось заниматься круглые сутки. С пятого по девятый класс я в сумме поспал от силы минут пятнадцать. Объемы выполняемой работы настроили нас друг против друга. Никто никому не давал списывать и не помогал. Предателей – вешали, обвязав юную шею канатом, в спортзале. Забивали лопатами на субботниках. Численность класса так стремительно уменьшалась, что постоянно требовалось пополнение. Трудовикам не хватало дерева на гробы. Каждый день лилась кровь, и конца этому не было видно.

Однако через несколько лет вертухай начал сдавать. На консультациях от него все чаще несло перегаром. Одышка не давала спокойно курить. Он обрюзг, обленился и размяк. Поэтому – больше не мог сдерживать натиск сынков и дочек. Стало ясно – парень спекся. И катился все дальше. Точные причины нам были не известны. Может, развод. Может, возраст. Может, жизнь прошла, как очередь за табаком у некурящего. Впрочем, какая разница – этим все равно воспользовалось руководство, попросив освободить замовское кресло. В результате, школа превратилась в удобный для определенной части учеников конвейер, откуда вылазят в ажуре золотые, и в говне – оставшиеся мы.

Забавно, что он едва ли не единственный из своих коллег, кто все еще со мной здоровается.

00:17
06.12.16