Рассказ межзвёздного Лжеца. Часть вторая

Высоко в туманном поднебесье высветились семь огненных пятен: одно в центре, шесть вокруг. Занятное зрелище. Пятна становились ярче, больше, расходились в стороны… И вот проступила тень кормы звёздолёта: он был огромен и повис на огненных струях, над кипящим озером, будто на ходулях из пламени. Всё вокруг ревело и громыхало, от озера дуло горячим паром и летели горящие кувшинки. Звездолёт выпустил чудовищные лапы и бухнулся на них так, что вздрогнули дальние скалы.
Попрятались даже самые смелые динозавры.
Довольный звездолёт зашипел, погасил пламя и умолк.

– Надо было топить их в болоте, – грустно констатировал Мудрый. – А не трубы латать. Гляньте, что сотворил этот дракон с нашим озером: сухая глиняная чашка. В трещинах вся.
И пригорюнился:
– Я так любил кормить рыбок... Бросал в воду муравьиные яйца, и рыбки толпились, теснились мордочками, трепетали хвостиками и плавничками…

В хмурой тишине засопел Наивный и всхлипнул Сердобольный.
Рыбок любили кормить все.

– Муравьям не рассказывай, – буркнул Мрачный.

Из люка по широченному трапу полезли астронавты, здоровенные и упитанные. Видимо, у этих с трубами охлаждения был полный порядок. Они шли плотной толпой, озираясь и выставив стволы дальнобойных автоматов с оптическими прицелами.
Выбрались с выжженной двигателями почвы на зелёный луг и сняли шлемы.
– Отличная планета! – произнёс вожак астронавтов, втянув ноздрями воздух и оглядев окрестности через мигающую коробку со стёклами. – Чистая атмосфера, океан и мезозой. Прекрасный ландшафт. Сообщите в Центр: пригодна для интенсивной колонизации. Штурман! Подстрелите мне какого-нибудь ящера, позубастее. Дочь требует череп космического мастодонта над камином. Я обещал.

На груди у каждого красовалась эмблема с профилем Задиристого и надпись «С нами бог».
– Ой… – громко восхитился Наивный. – Братцы, гляньте: наш Задиристый у них в богах щеголяет. Во дела творятся!

Тут все астронавты аж подпрыгнули.
– Кто вы?! – прохрипел вожак астронавтов.
– Вообще-то мы здесь обитаем, – раздражённо заметил Мрачный. – И вас, паразитов, не звали в гости. Вы не знаете, что сперва стучаться надо?! «Тук-тук, есть кто дома, можно войти»? Вас мама такому не учила?! Хрен бы мы вам дверь открыли! Глянь, как насвинячили тут. Ишь, череп ему подавай над камином… Свой побереги, хамло мезозойское! Смоетесь по-хорошему или морды набить?

Астронавты состроили решительные лица и принялись выделывать всяческие смешные кульбиты: они катались в траве, прыгали вбок и палили в нас из автоматов, как безумные. Свист бронебойных пуль, дым, грохот…

– Пижоны, – сухо заключил Насмешливый.

К тому времени, когда патроны у них кончились, на шум уже подтянулись все наши. Кто-то морщился, кто-то улыбался и держал пари, пока бледные астронавты перезаряжали свои автоматы трясущимися руками.

А Сочинитель произнёс задушевно:
– Может быть, кофе?

Вожак астронавтов замер, вытаращился, рассыпал патроны, уронил свой пистолет с вызолоченной надписью и плюхнулся в лужу; – дождь как раз пошёл, ибо испарённая звездолётом вода собралась в небесах и хлынула вниз горячим ливнем.
– Их тут много! – рыдал вожак и рвал на себе мокрые волосы. От его скафандра валил пар. – Ребята! Бессмертная жизнь существует! Она сама по себе существует! Она просто тупая ветвь эволюции! Наш бессмертный бог – лжец! Гнусный лжец! Он не единый бог! Он не творец мира! Он один из них! А-а-а!

И вожак принялся топтать оторванную с груди эмблему:
– Бога нет! Народ! Соратники! Бойцы! Все в атеизм и гуманизм! Ну, я тебе покажу «жертвоприношения» и «упругих наложниц», тварь похотливая… «Приведите ко мне дщерей и жён ваших»?! Я-те такое «приведу», гнида лживая…

Взбудораженные астронавты сорвали эмблемы и ринулись в звездолёт озлобленной толпою. И умчались в небеса.
– Сам ты «тупая ветвь эволюции», – обиженно произнёс вслед звездолёту Ранимый. – Про череп забыл.

– Ловко ты их спровадил, – похвалил Наивного Доверчивый, и Наивный расцвёл.

Несколькими тысячами рубищ спустя в небе опять замаячил звездолёт.

– Что-то они зачастили, – задумчиво посетовал Глубокомысленный, глядя в ревущие выси, где от бушующего пламени шарахались во все стороны перепуганные тучи.

Этот звёздолёт оказался очень большим, коренастым и плоским. Свой огромный люк он опустил на траву подобием мраморной лестницы, по ней раскатали красную дорожку и соорудили у болота постамент из полированного гранита.

– Мне кажется, задуман и грядёт какой-то ритуал, – предположил Мудрый. – Но нас не звали. Разумнее наблюдать со стороны.

И мы расположились в сторонке.

Из звездолёта люди вынесли Задиристого: он был в золотом плаще и метался, будто в клетке, пытаясь пробить её невидимые стены. В таком виде Задиристого водрузили на постамент. После некоторой сутолоки люди выстроились-таки правильными квадратами вокруг трибуны с графином. И принялись произносить гневные речи, запинаясь и поглядывая в трепещущие на ветру листы бумаги. Наш Сочинитель корчил презрительные гримасы их творчеству, а мы поняли, что Задиристый развенчан как бог и навсегда заперт в клетке-невидимке из какого-то «нейтрония».
Облив Задиристого презрением, люди улетели.

– Очень крепкая штуковина, – с уважением произнёс Любопытный, ощупав клетку с томящимся внутри Задиристым. – Вся из тонюсеньких прутиков, а ничем не разломать. Смотрите: в ней полно мелких дырочек. Можно затолкать туда матрас. Постепенно.

И пропихнул в клетку тоненькую соломинку.

– Выпустите меня отсюда, – хныкал Задиристый и утирал нос золотым плащом.
– Зачем? – рассудительно заметил Скептик. – Ты всегда ныл, что лишён цели. Теперь у тебя есть цель. Ты должен выбраться. Обдумай и выберись. А не доказывай, что мир – круглый.
– Он круглый! – вскипел Задиристый, и мы разошлись от его клетки.

Когда вымерли динозавры и отступил ледник, из пещер полезли волосатые люди с дубинами. Они быстро облысели, изобрели сюртуки и построили города, истребив массу живности: каждый из них хотел повесить чей-нибудь череп над камином.

– Давайте спрячем от них Задиристого, – предложил Осторожный. – Неровен час, найдут. Он же выдаст нас этим бритым троглодитам.
– Да и жалко его, – добавил Сердобольный.

И мы унесли клетку в карстовые пещеры. Но люди всё равно нашли её и поместили Задиристого в какой-то Исследовательский Центр, как необъяснимое чудо природы. Денно и нощно туда привозили дисковые пилы и свёрла, но просверлить или распилить клетку, чтобы вскрыть и препарировать Задиристого, люди не смогли. И норовили просунуть сквозь крохотные отверстия клетки какие-то пустотелые иглы, чтобы уколоть Задиристого и заполучить пробу его мозга или печени. Но Задиристый приноровился обламывать иглы и плеваться обломками в учёных, через эти самые отверстия в клетке.

– Запугал там всех, – грустно сообщал Любопытный; он посетил Центр под видом учёного, в белой маске и в белом халате. – Даже хорошеньких лаборанток не щадит, точно в глаз лупит. Без промаха.

И неодобрительно крутил головой.

На болотах стали появляться люди, небритые здоровяки с нездоровыми лицами и тупыми топориками. От них воняло псиной и вечно чего-то не хватало в их грязных рюкзаках. И тогда Сердобольный подбрасывал им спички, шоколад, батарейки и туалетную бумагу. Эти люди кое-как ставили палатки и жгли костры, состязаясь учёными беседами в болотном тумане. Иногда с ними приходили молодые самки в тонких трико до подмышек. Тогда люди напускали на себя горделивый вид, стояли на руках, отжимались, обнажали на груди тельняшки, острили, дёргали струны и состязались в песнопении, норовя выделиться всячески. Они так фальшиво голосили и шептали, что наш Чуткий затыкал уши и уходил во мрак огорчённым, слушать лягушек. Победитель состязаний тоже уходил во мрак, но довольным, уводя самку в трико.

– Это энтузиасты, – сделал вывод Проницательный. – Борцы с традиционной наукой. Ищут бессмертную жизнь на Великих Трясинах. Нас ищут, стало быть. Поверили Задиристому.

– Мы должны навестить его, – сказал однажды Сердобольный. – Я ходил к людям инкогнито, у них финансовый кризис. Исследовательскому Центру велено зарабатывать какие-то «деньги», самостоятельно. Друзья, они выставили клетку с Задиристым на обозрение!

И Сердобольный всхлипнул:
– Он жалок. Там огромная очередь, фотографируются за эти самые «деньги» возле чуда природы. Полно туристов со всего мира. Есть красноносые. Они пахнут чесноком и дразнят Задиристого.
– Это унизительно, – поморщился Щепетильный.
– Надо ободрить Задиристого, – настаивал Сердобольный, а Мудрый вздохнул, но промолчал.

Мы переоделись туристами и встали в очередь.

– Вот они! – заорал Задиристый, увидав нас. – Хватайте всех! И препарируйте! Ловите того, в рубище! Охрана! Где охрана?! Скрутите этих оборванцев! Они в краденых пиджаках!

Задиристый колотил о прозрачную стену клетки кулаками и показывал нам язык.
Все туристы изумлённо перешёптывались и оглядывались, а Хитрый притворился гидом и объяснял им с горечью:
– Он считает ваши одежды обшарпанными рубищами, дамы и господа. У него же золотой плащ! Вы для него лишь плебеи, низменная чернь, быдло, укравшее чужие штаны. Ужасно высокомерный и заносчивый субъект.

Туристы хмурились и глядели на беснующегося Задиристого с неодобрением. Оборотистые сотрудники Центра тотчас выставили возле клетки чучело кривляющейся обезьяны в плаще из жёлтой фольги и повысили плату. Но это не спасло людей от кризиса: они переругались и забросали друг друга атомными бомбами. Одна бомба угодила прямо в Центр, оставив оплавленное поле с клеткой голого Задиристого в эпицентре. Его золотой плащ испарился.

– Ты выглядишь неприлично, – промолвил Щепетильный, и Задиристый показал ему язык.

Из руин какого-то мощного подвала Сердобольный извлёк золотые бруски с выдавленными изображениями птиц. Он раскатал мягкий металл в проволоку, способную пролезть в клетку к Задиристому, и тот, немного потрудясь, снова обзавёлся золотым плащом из мельчайших колечек. И показал Сердобольному язык.

Без людей восстановилось спокойствие, на болотах выросла новая флора и размножилась новая фауна. Потихоньку начался естественный отбор с поеданием конкурента в пищевой цепи. Всё шло к тому, что вот-вот родится новый разум и выстроит камины.
И тогда снова загудели и заполыхали небеса.

– Это становится утомительным, – заявил Щепетильный. – Им дома делать нечего, что ли?

– И не говори, – процедил сквозь зубы Мрачный. – Проходной двор какой-то устроили. Ломятся и ломятся, спасу нет. Наши людишки окочурились в два счёта, а этих гадов летучих никакой мор не берёт.