Рассвет завтрашнего дня

- Ну что, Виктор Антонович, уже заканчиваете? Моя помощь вам больше не нужна?
- Иди, иди. Тебе не помешает поспать, Сто пятый.

Сто пятый потянулся к кнопке лифта:
 - Вам что-нибудь принести?
- Да, пожалуйста… - Виктор Антонович замялся, задержав взгляд на лице девочки, - А! К черту, ничего не нужно, пойди отдохни, Сто пятый. Жду тебя завтра к полудню. Ах да, - Врач нахмурил свои густые черные брови, поднеся палец к исполосованному морщинами лбу, - не забудь захватить детскую одежду. Девочка должна выглядеть торжественно и опрятно, никто ведь не хочет, чтобы клиенты запомнили нас как грубых, сухих кромсателей плоти без всякого чувства красоты, не так ли, а?

Сто пятый лениво поднялся с глубокого кресла и не спеша, прихрамывая, вышел в раздвижную дверь лифта. Сегодня он целый день провел под крылом Виктора Антоновича, проводившего операцию по подготовке очередного заказа.  Сам доктор был удовлетворен работой. С видом скульптора, завершившим работу над очередным великим творением, он смотрел на нагое, едва подающее признаки жизни тело девочки лет семи или восьми, лежащее на металлическом операционном столе и подключенное к аппарату, заставляющему ее кровь циркулировать по всему телу.

Девочка была китаянкой, если верить записям доктора. Сто пятый подобрал ее в одном из бедных кварталов. Она была подходящим экземпляром для заказа, сделанного семьей, прибывшей из Континентального Союза несколько лет тому назад. На Новой Земле не было инкубаторов, позволяющих вырастить ребенка азиатской внешности, а поэтому им пришлось  прибегнуть к услугам черного рынка. Хотя, не таким уж и «черным» был этот рынок — многие люди открыто им пользовались, если, конечно, могли себе это позволить. К тому же, для многих бедствующих подобные услуги были настоящим спасением. Дельцы готовы были заплатить большие, по меркам рядовых граждан, деньги, для того, чтобы получить ребенка с нужной внешностью. Да и жизнь этих детей становилась лучше, чем была прежде. Так как заказчики всегда были людьми состоятельными, детям больше не приходилось жить в вынужденной бедности.

Виктор Антонович уже давно набил руку в этом деле. Усыпить ребенка, вымыть, уложить его на операционный стол, подключить к аппарату для циркуляции крови, заменить жизненно важные органы на механические, вставить протезы по желанию заказчика, подождать, пока они не начнут функционировать должным образом ,  фальсифицировать воспоминания, вставив небольшой чип. После всего этого он получал продукт, готовый радовать заказчиков своей идеальностью и неповторимостью.

Помимо самого доктора в команде работали еще два человека. Мартин, деловитый юноша с приятным и немного смазливым лицом, словно бы вышедшим из-под умелых рук Виктора Антоновича, который общался с клиентами, принимал заказы, вел бухгалтерию, и Кевин, которого все называли Сто пятым, из-за номера, выданного ему инкубатором. Тот самый суровый мужчина за тридцать, образ которого все привыкли видеть в классических старых боевиках, будь они о войне, или о перестрелках бандитов в темных переулках, разве что убивать Кевину никого не приходилось. Он занимался всяческой черной работой. Перевозил грузы, убирал подвальное помещение, служившее лабораторией, бродил по бедным кварталам в поисках бродячих, либо просто брошенных на произвол судьбы маленьких детишек, а также выполнял работу ассистента во время операций, проводимых Виктором Антоновичем.

Виктор Антонович взглянул на старые механические часы, громким стуком отмечавшие каждую новую секунду, в углу помещения. Скоро должно было светать, а значит, что работа будет выполнена в срок, заказчики будут довольны. Осталось только вшить девочке чип, который фальсифицирует воспоминания, и подзарядить протезы. А ведь еще утром он думал, что грядущий день доставит ему кучу проблем. Хоть внешность девочки и была соответствующей всем представленным требованиям, ее тело было далеко не в идеальном состоянии. Пришлось ампутировать правую кисть, на которой были следы ожогов, а также правое бедро, щедро усыпанное различными синяками и ушибами, на которые так богато детство каждого здорового ребенка. Ампутированные конечности нужно было заменить механическими протезами, а так как работа, по факту, была подпольной, никто не был застрахован от банального неприятия организмом новых возможностей, любезно предоставленных прогрессивной медициной в лице подпольных докторов. Виктор Антонович прекрасно помнил случай из самого начала своей практики, произошедший много времени назад, когда отрасль, в которой он сейчас работал, только начала зарождаться на Новой Земле.

Тогда новоиспеченный врач и не представлял, что его престижное медицинское образование потеряет львиную долю своего престижа из-за новых, на то время, веяний континентальной медицины. Население Новой Земли долго не могло принять тот факт, что множественные аугментации, при правильном использовании, помогают победить многие болезни, которые угрожали человеку. Собственно, по этой причине его мать бросила отца и уехала с маленьким ребенком туда, где власть еще не была захвачена несколькими медицинскими корпорациями.

Однако долго ждать не пришлось. Когда, едва окончив университет, Виктор понял, что скоро все, чему он учился многие годы, станет никому не нужно, он решил всерьез заняться новой наукой. В университете он был знаком с одним парнем, Джеймсом, родители которого были одними из первопроходцев в массовой аугментации жителей Новой земли. За время учебы они стали близкими друзьями, увлеченность наукой и большие амбиции каждого из них послужили отличным фундаментом для будущего молодых практикующих врачей. Вдвоем они скопили некоторые средства и начали нелегально заниматься протезированием желающих. Все необходимое они закупали у родителей Джеймса, которые к тому времени успели наладить кустарное производство протезов.

Поначалу бизнес двух молодых людей шел неплохо, люди были рады избавляться от кусков своего тела ради перспектив долгой жизни и крепкого здоровья. Протезирование стало опиумом для людей Новой Земли. В пьяной атмосфере, царившей среди поклонников «современной» медицины, мало кто замечал, что, по меньшей мере, четверть «исцеленных» умирала по самым разным причинам: инфекции, полученные из-за антисанитарии, имевшей место во многих подпольных лабораториях того времени, отторжение протезов организмом, заказные убийства, смерти по неосторожности: нередки были случаи, когда человек, заменивший себе большую часть органов, забывал заряжаться. Его механические органы отказывали один за другим, а сам он терял контроль над своим телом, умирая в страшных мучениях, будучи практически полностью парализованным. Виктору и Джеймсу все это тоже казалось забавным, человеческое невежество являлось для них тем, что можно было высмеивать бесконечно, а значит люди, умершие таким глупым образом, не заслуживают ничего кроме порицания и глумления. Именно поэтому они раз в месяц выходили «на охоту», искали трупы протезированных людей, лишали их новоприобретенного имущества, пуская его в оборот, тем самым снижая собственные затраты на производство.

Когда их медицинская контора стала более известной и начала работать легально, к ним обратилась семья со смертельно больным мальчиком. Ему было три года, жить оставалось и того меньше. Множественные метастазы поразили жизненно важные органы, проделывая свой долгий и тернистый путь к незамутненному детскому мозгу. Достаточно было заменить зараженные органы механическими, избавиться от остатков раковых клеток и привести тело в приличный вид. Для молодых докторов дело было привлекательным, к тому же клиенты предложили большую сумму за жизнь своего ребенка.

Решив в очередной раз сэкономить, Виктор снимал некоторые протезы с найденных на улицах трупов: дети, взрослые, старики, бомжи, наркоманы, алкоголики — небольшая жертва ради большой выгоды и жизни маленького мальчика. Родителям очень неприятно было наблюдать, как их чадо захлебывалось собственной кровью, лежа в своей кровати. Возможно, они получили некоторое удовлетворение, когда подобное испытал на себе Джеймс, пойманный специально обученными людьми в темное время суток, кто знает? Точно не Виктор, который, едва услышав о произошедшем, свернул производство, снял деньги со всех счетов и залег на дно, уехав в бессрочный отпуск. Что-то надорвалось тогда в нем, заставило его предать дружбу, в угоду здравому смыслу и заботе о собственной жизни.
Однако никакая ищейка не станет искать цель вечно, и даже любовь к своему погибшему чаду не смогла помочь убитым горем родителем поквитаться с хитрым молодым врачом, который, многие года скрываясь от самосуда, уже перестал быть таким лихим и молодым. Возраст сделал свое - нужно было где-то осесть, продолжать практиковать, зарабатывать деньги, лечить людей, в конце концов. Это и привело его в залитый яркий светом подвал высокого офисного здания, где располагалась его нынешняя лаборатория, в которой он, словно в кузнице, ковал маленькое будущее.

Горький опыт сделал его ответственнее, человеческая жизнь все-таки обрела некую цену в глазах Виктора. Теперь клиенту не стоило бояться, что доктор смешает его тело с останками почивших маргиналов, а доктору не стоит беспокоиться за свою жизнь и репутацию.

Проведя полную диагностику и убедившись, что все показатели в норме, Виктор Антонович отключил тело от аппарата. Гудение, стоявшее в ушах на протяжении всего дня, прекратилось, теперь единственным источником звука была девочка, которая вновь обрела собственное дыхание. Ее грудь вздымалась не то от вздохов, не то от биения механического сердца, занявшего свое почетное место в ее организме. По ее детскому личику прошли несколько нервных тиков, ознаменовавших ее полное перерождение.

Виктор Антонович последний раз проверил тело на наличие внешних дефектов и похвалил себя за проделанную работу, ничего не обнаружив. Он взял белую, холодную простынь, лежавшую на столике рядом и заботливо укрыл девочку. Действие наркоза скоро должно закончится, к утру она проснется, ничего не зная о своем прошлом, с улыбкой смотря в будущее. Доктор опустил стекло, разделяющее лабораторию на две части, и со вздохом провалился в глубокое кресло, нагретое Сто пятым. «Нужно было попросить его купить сигарет», подумал он, доставая последнюю из пачки и пробуя отпить кофе из пустой пластиковой кружки, стоящей на круглом столике с голографическим экраном, на который передавалось изображение с камер на входе в здание.

 Жадно затянувшись табачным дымом он закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. «Маэстро завершил очередной шедевр, теперь можно и отдохнуть»,— Виктор вытянул ноги, пошевелил пальцами на ступнях, мурашки прошли по его расслабленной спине, рот раскрылся, выпустив дым.

  После каждого подобного заказа, выполнение которого заканчивалось глубокой ночью, он любил сидеть в этом кресле, окруженный дымовой завесой, и вспоминать раннее детство, проведенное в Континентальном Союзе.

 Виктор тогда был еще совсем мал, но он ясно помнил, что его отец был военным, а мать… Он совсем не помнил, чем она занималась тогда. Мать в детстве — смутный, едва уловимый образ, тусклая картинка, прилагающаяся к воспоминаниям об отце. Все, что он мог сказать о ней, так это то, что она не ладила со своим мужем, особенно после того, как он решился сделать себе замену конечностей на протезы. Также он знал, что спустя год после рождения ему самому заменили сердце механическим. Это спасло ему жизнь, которая, казалось, была проиграна в генетической лотерее, и он был благодарен отцу за это. И именно по этой причине он начал заниматься тем, чем он занимается. Но вскоре мать окончательно рассорилась с отцом и, забрав маленького Виктора  с собой, уехала на Новую Землю.

 Там она начала пить, не то от безделья, не то от осознания никчемности своего положения. Шумные компании, дешевый алкоголь, беспорядочные половые связи, маленький сын, на глазах которого жизнь скатывается в грязь. После нескольких судебных разбирательств ее заставили ходить в реабилитационный центр, где она познакомилась с каким-то мелким предпринимателем – он держал парочку магазинчиков, продававших технику, оставшуюся с конца XX – начала XXI века, за которого впоследствии вышла замуж. Горя желанием помочь друг другу выбраться из алкогольной ямы они смогли создать новую семью, став отличными родителями Виктору, дав ему достойное воспитание и образование.

«Какой смысл был бежать от будущего? Все равно оно догнало нас, даже на другой стороне планеты ты не смогла от него спрятаться». Виктор затушил сигарету. Мысли о прошлом не давали ему покоя. Он до сих пор не мог понять, отчего его мать была так неприятна ему. Она ведь столько всего для него сделала.

«Просто она не смогла дать мне новую жизнь, как это сделал отец, как это делаю я сейчас, все, чего она достигла, могло быть достигнуто раньше, не пытайся она отвратить неизбежное. Она попросту бесполезна. Бесполезна для нового мира, прожевавшего ее и выплюнувшего, как жвачку, потерявшую вкус. А я…  Я часть этого мира. И я, закономерно, тоже выплевываю ее».

 Виктор бросил затушенный бычок в утилизатор, где тот обратился в пепел и был унесен вверх стремительным потоком воздуха. Кинув свой докторский халат в кресло, он уверенным шагом ступил в лифт и направился к выходу из здания.

На улице шел проливной дождь, где-то над высокими крышами висели грозовые тучи, закрывая собой звездное небо. Пролетавшие сверху машины создавали ветер, который пробирал до костей и заставлял капли воды разрезать видимую картинку горизонтальными полосками, напоминавшими белый шум. Поплотнее закутавшись в плащ и раскрыв зонтик, Виктор двинулся по улице, освещенной слепящими неоновыми вывесками. Его механическое сердце билось, отбивая ритм новой жизни.

Маленькая девочка спала в лаборатории. Ее новая жизнь начнется только утром…