Листья падали. Глава 20. Мы болеем за Динамо!

               


       
        Вопрос, который я сама перед собой поставила, требовал разрешения. «Надо быть последовательной», - не помню, от кого я услышала эту фразу, но твердо решила придерживаться ее. Похоже, что я заразилась Любкиной тягой к расследованиям. Милая моя бабушка, я делаю это ради тебя, я поклялась, что ты не останешься безнаказанной. Убийцы двоих человек должны получить по заслугам. Когда-то Любка заметила, что жизнь – несправедливая штука, но, наверное, от людей зависит, какой ей быть?
В училище все оживились, в предчувствие скорого лета. Впереди нас поджидало испытание, в виде экзаменов, но никто, даже Света Руднева, не сомневались, что они будут успешно сданы. Из нашей богадельни за то время, что я здесь училась, еще никого не отчислили за неуспеваемость, впрочем, как и за прогулы. Пережив столько всего веселого и печального, я передумала бросать училище, и лишний раз убедили меня в этом верные друзья. Ранее я даже не предполагала, что у меня, их так много: Юра, Катя, Лена Бойко, Миша, а еще неунывающая Любка. Это – сказка, или Илья действительно смотрит на меня по-иному? Я более не видела около него длинноволосой блондинки, и, вообще, Илья стал держаться особняком. Как знать, может быть, это было хорошим знаком? Сегодня у парикмахеров из десятой группы должен быть экзамен на мастерство. Я отпросилась с урока Ольги Николаевны специально ради того, чтобы посмотреть, как будет работать Илья. К сожалению, мне так и не удалось насладиться этим зрелищем.
-  Пойдем со мной. Ты кое-что узнаешь, - Любка обнаружила меня перед дверью салона.
-  Но, как же…
-  Успеешь еще налюбоваться, пойдем скорее, - она потащила меня вниз, на первый этаж. Похоже, что путь наш лежал в сторону физкультурного зала, - Подожди здесь, - Любка сделала мне знак и заглянула туда. Кого она там высмотрела, не знаю, но, кажется, подруга осталась довольной.
-  Люб, что ты собираешься делать?
-  Узнаешь в свое время.
Сейчас меня не устроил излюбленный Любкин ответ, касающийся наших дальнейших планов, и я поставила условие, - Если хочешь, чтобы я была с тобой, не держи от меня секретов.
-  Если желаешь узнать, кто всем здесь заправляет, слушай меня.
Снова указания, а еще подруга называется. Полутьма коридора сменилась мраком актового зала.
-  Люба, как тебе удалось открыть зал?
-  Он не был закрыт, и не спрашивай меня, почему?
Любка потянула меня за рукав кофты, но она могла этого и не делать, я сама ни за что надолго не осталась бы в темноте. Дальше Любка выудила из кармана какой-то пузырек и что-то с ним сделала. Прозвеневший звонок заставил меня вздрогнуть, будто меня застукали на месте преступления.
 Мы находились в маленькой комнатке, ведущей за кулисы. Здесь обычно переодевались модели перед показом.
-  Скорее, - раздались чьи-то шаги, и подруга потянула меня к выходу. Когда мы спускались с лестницы, я оступилась, и едва не упала. – Тише, ты, - Любка зажала мне рот и пребольно схватила за плечо.
Мы с ней буквально прилипли к стенке. Заскрипели ступени, мы слышали, как кто-то поднимается по лестнице, по другую сторону от сцены. Нетрудно догадаться, что неизвестный не желал быть обнаруженным. Он крался, видимо, испытывая не меньше страха, чем и мы. Почему? Этот вопрос я могла задать лишь сама себе, рот мой был по-прежнему зажат Любкиной ладонью. В комнате за кулисами было тихо. Что там делал неизвестный, непонятно. Сквозь щелку я увидела узкую полоску света, кто-то второй проник в зал. Интересно, что выйдет, когда эти двое встретятся? Второй скрылся в комнате, вскоре послышался разговор.
-  Где костюмы? Они должны были лежать здесь.
-  Но, Нат…  они на складе.
-  Я распорядилась, чтобы их принесли сюда.
-  Когда я пришла, их не было.
Больше мы с Любкой ничего не услышали, кроме удаляющихся шагов.
-  Бежим, сейчас сюда народ повалит.
Целый урок был потерян впустую, я так и не знаю, сдал ли Илья экзамен? И все это из-за Любкиных затей.
-  Мы близки к разгадке швейной мафии, чьей жертвой стала твоя бабушка.
Направляясь на занятия, мы никак не ожидали, что в коридоре нас поджидает Аристова.
-  Где это вы шлялись?
-  Почему тебя это интересует?
-  Пропадет что-нибудь, а подумают на нас.
Я не заметила в Женькиных словах логики. Скорее, могли заподозрить нас.
-  Жень, кто подменил Тамаре таблетки?
-  Чего? Когда мы наши Тамару, она была трупом.
-  Кто мы?
Мне показалось, что Аристова была немного заторможена. Отвечала она нам невпопад, и вскоре хлопнула дверью туалета прямо перед нашими носами.
-  Вот, смотри, Арина, до чего доводит разгульная жизнь.
Было неясно, почему Любка обращает мое внимание на вопросы, которые меня совершенно не касаются. Может быть, потому, что предпочитала, чтобы последнее слово всегда оставалось за нею?
Первым делом после окончания нашего предприятия, мы направились к классному руководителю. Ольга Николаевна была чем-то обеспокоена, - Девочки, вы не видели Машу Лапину? Я попросила ее сходить за журналом еще на прошлом уроке, а она до сих пор не появилась.
-  Нет. Но, может быть, мы встретим ее сейчас на литературе? – предположила я.
Уже за дверью кабинета географии, Любка заметила, - Чего ты ей втираешь про литературу, у нас есть дела и поважнее.
-  Ты, поступай, как хочешь, а я пойду на урок. Леонид Яковлевич обратит внимание на наше отсутствие.
-  Не дрейфь, мы и так уже два урока пропустили, - немного погодя Любка добавила, - Ладно, ты, давай, ступай, а я еще кое-куда прогуляюсь.
На уроке, последнем на сегодня, я только и думала о том, куда могла направиться Любка, если все-таки, она решила разыскать Лапину, то совершенно напрасно. Все наши были в сборе, и поэтому Леонид Яковлевич решил ознакомить нас с темами экзаменационных сочинений. Через минут двадцать от начала урока в кабинет литературы вошли наша классная и Люба.       
-  Извините нас, Леонид Яковлевич, можно я обращусь к девочкам?
-  Пожалуйста, Ольга Николаевна.
Как только Люба оказалась за партой, Ольга Николаевна попросила нас показать ей свои руки. Просьба, наверное, большинству из присутствующих показалась странной, но возражать против ее выполнения никто не стал. Лишь, когда классный руководитель остановилась напротив парты Лапиной, та, по-моему, забеспокоилась. Ольга Николаевна взглянула на ее руки и, молча, вышла из аудитории. Любка приложила палец к губам. Нельзя, так, нельзя, а мне ужасно хотелось узнать, почему Машка волновалась и усиленно терла свои пальцы?
-  Если Лапина попросится выйти, сделай тоже самое и следуй за ней, - шепнула мне подруга.
Все произошло, как и предполагала Любка, единственное, о чем она не подумала, это о том, каким образом мне проникнуть в кабинет Натальи Григорьевны, за дверьми которого скрылась Маша. Я приложись ухом, но, к сожалению, мощности моего слухового аппарата было недостаточно для того, чтобы разобрать, о чем за дверью идет речь? Чтобы такое придумать? Крикнуть о бомбе, но тогда повыскакивают все. Случилось непредвиденное, за попыткой подслушивания меня застукала Елена Ивановна, неожиданно возникшая за моей спиной.
-  Чего слышно? Грядет изменение курса валют, или, быть может, отпускают цены на нефть?
Было непонятно: шутит наша мастер или сердится на меня? Только бы прозвенел звонок, про себя взмолилась я, но он безмолвствовал, и тогда я решилась на отчаянный шаг. Пришлось сказать Елене Ивановне неправду, в которой была замешана наша классная руководительница.
-  Что такое ты городишь? -  Елена Ивановна оттеснила меня от дверей кабинета заместителя директора, как раз вовремя. Из него выскользнула Лапина.
-  Можно я пойду? – от страха у меня вспотели ладони.
Не произнеся ни слова, Елена Ивановна скрылась в кабинете географии. Он находился поблизости от владений Натальи Григорьевны. Я не знала, что мне делать. Сейчас мне было еще страшнее, чем тогда, когда девчонки из десятой группы приперли меня к стенке. Тому, что я сделала, нет прощения. Уйти немедленно и бесповоротно, никому ничего не объясняя. Лестницу я преодолела в рекордно короткое время, точно со звонком. Леонид Яковлевич не торопился отпускать наших с урока, около кабинета мне пришлось задержаться. Все происшедшее позже, до того, как мы с Любкой очутились у дверей моего дома, я помнила смутно. Дома Любка уложила меня в постель и дала какую-то таблетку. Я крепко держала ее за руку, пока не заснула. Сон мой был недолог. В воображении мелькала черная Волга, за стеклами которой размахивала руками разгневанная Ольга Николаевна, где-то высоко парил на метле бесстрашный Гриня Потькин, а я старалась укрыться от Маши Лапиной, безуспешно пытающейся ухватить меня перепачканными в чем-то белом руками. Проснулась я, представляя, как женщина в надвинутой почти на самые глаза шляпке, душила меня. Ожерелье из красных ягод и желудей все сильнее затягивалось на моей шее, пока я, превозмогая удушье, не освободилась от него.
-  Арина, это я – Люба, тише.
На моих плечах лежали Любкины руки. Я вглядывалась в знакомое лицо, не узнавая его, все те же, темные стриженные волосы, большие в крапинку глаза, и даже родинка была на месте, но что-то не так, изменения касались меня. Об этом мне доложила сама подруга, - Ой, Арина, у тебя на шее след от чего-то удушающего.
Зеркало подтвердило Любкины слова. Шея была исполосована багровыми подтеками.
-  Откуда это у тебя? Вроде, из училища ехали, его не было.
Я рассказала подруге об увиденном мною во сне.
-  Уже почти четыре месяца, как Тамары нет, а ты ее все никак позабыть не можешь.
-  Думаешь, в шляпке это – она?
-  Она самая. Как ты себя чувствуешь?
-  Если не считать, шею, то неплохо. Люб, расскажи, что было в училище?
-  Это долгий рассказ, все получилось не совсем так, как я себе представляла, втянула тебя в рискованное дело, можно сказать, до обморока довела, - Любка с жалостью смотрела на меня.
Ненавижу, когда меня жалеют, даже лучшие друзья. Единственное прощение ей будет, если выполнит мою просьбу, - Расскажи, - мне не пришлось долго упрашивать подругу, похоже, она сама горела желанием поделиться результатами расследования.
-  У Лапиной оказались испачканные руки неслучайно. Она хотела умыкнуть костюмы в очередной раз, скорее всего, не насовсем, а только с целью попользоваться. Знаешь, Арина, я поняла, что многого не знаю, и мои догадки могут оказаться неверными. Но в чем я уверена точно, так это в том, что совершить кражу сейчас собиралась Машка. Я испачкала двери в корректирующей жидкости, которая очень плохо смывается, специально для того, чтобы вычислить вора. В первый раз, помнишь разборки, накануне Тамариной смерти, кражу костюмов могла совершить сама Тамара или Марго, а, впрочем, мы с тобой можем лишь догадываться, когда был это самый «первый раз».
-  Слушай, но Тамара первая кинулась искать пропавшие вещи.
-  Именно для того, чтобы ее никто не заподозрил. Скорее всего, в подпольном бизнесе Тамара выполняла черновую работу.
-  А кто всем заправлял?
-  По всей видимости, Наталья Григорьевна, она и сейчас осталась у власти. Когда эта мысль пришла мне в голову, первым моим побуждением было спалить эту гадину в ее же каморке, она столько горя нам причинила. А еще воспитательница, заместитель директора…дрянь. Она тебя унижала, за подобное не прощают.
-  Люба, я так же, как и ты ее ненавижу, но нам придется с этим жить. А насчет тяжелой жизни…где она сейчас легкая? Не пойму, почему директриса мирилась с воровством, которое проходило прямо у нее под носом?
-  Она такая же, как остальные. Григорьевна, скорее всего, с ней делилась. Лапина у них была девочкой на побегушках. Больше всего, мне хочется отомстить за смерть твоей бабушки, но как?
-  Люба, я не понимаю, как очутились мои бусы у Тамары Ильиничны?
-  Я тоже не совсем это понимаю, но мне кажется, что Матюхина права в своих предположениях. В тот день, вспомни, Тамара была злая, как цепная собака. Бывшей чем-то насолили Женька и Вика, - Любка замолчала, прикрыв глаза, восстанавливая в памяти случившееся, - Наверное, это они украли у нее пузырек с лекарством, которые Тамара должна была принимать строго по часам. Я видела у Мезенцевой в руках, еще до того, как мы отправились в сортир, этот пузырек. Кто-то из троицы вытащил из твоего рюкзака бусы, и запихнул их вместо разноцветных таблеток в пузырек. Тамара, вероятно, здорово психовала, когда не нашла любимых таблеток. Вика могла быть свидетелем ее смерти.
-  Любка, ты так логично рассказываешь, словно все происходило на твоих глазах. А что сегодня со мной приключилось?
-  Тебя сидящей в комнате охранника обнаружил ее законный обитатель. Он не на шутку испугался, похоже, что у тебя было состояние ступора. К тому времени медсестра уже успела уйти, поэтому помощь тебе оказывала Ольга Николаевна.
-  Представляешь, я оговорила ее. Мне так стыдно, не знаю, отважусь ли еще раз посмотреть в ее глаза? Когда Елена Ивановна обнаружила меня, подслушивающей у дверей Натальи Григорьевны…я сказал ей, что это Ольга Николаевна просила меня, - я прикусила губу.
Любка вздохнула и ничего не ответила. Лучше бы она меня отругала, я не чувствовала себя так гадко. Перед глазами стояло доброе лицо нашей классной. Конечно, она простит, но что станет думать обо мне?
Окружающие, по большей части, относятся ко мне хорошо, но я, наверное, не заслуживаю подобного. Вот сейчас, когда футбольный матч, на который меня уговорили пойти Любка и Юрик, в самом разгаре, я мечтаю, как бы поскорее смыться со стадиона. Не все мне было известно об увлечениях моих друзей. Оказывается, оба они были заядлыми футбольными болельщиками, Игорь Олегович оказался им поневоле, он, как обычно, сопровождал сына в поездке. Любкина любимая команда – «Динамо» вела в счете, тут в пору радоваться, а друзья мои вели себя более, чем сдержанно. Совсем рядом раздавались крики: «Сена нет, остались граммы, мы болеем за Динамо», с противоположных трибун неслось: «ЦСКа – чемпион». Болельщики этой команды, по моим наблюдениям, превосходили в численности соперников. Зрители орали, свистели, хлопали, среди всего этого гвалта было уже не до красоты игры. Честно говоря, я не находила ничего привлекательного в том, что с десяток взъерошенных мужчин, толкая друг друга, гоняют мяч. Согласна, может быть, пять, десять, от силы пятнадцать минут неискушенный зритель, вроде меня, поддаться азарту, но надо быть слишком повернутым, чтобы испытывать удовольствие от просмотра подобного в течение полутора часов. Я делала это только ради моих друзей. Кажется, несмотря на Любкину задумчивость, она была довольна происходящим. Юра разделял ее чувства.
-  Люб, что же вы не болеете, как все?
-  Я болею про себя.
-  Но любимая команда не услышит твоей поддержки.
-  Она ее чувствует. Арина, советую задать подобный вопрос Юрику.
Нет, уж, лучше я буду им любоваться. Сейчас Юра походил на бравого гусара после хмельной пирушки. Голова его более не покоилась на левом плече, а торчала на очень длинной шее. Я только, что разглядела, насколько она у него длинная. Наверное, Юра прилагал немало усилий, я считаю, что ему ни к чему эти старания. Он был дорог мне любым. Безответная любовь поначалу воспринимается, как наказание, которое необходимо пережить, после испытанное чувство не умирает, а продолжает теплиться в душе неугасающим огнем. Юра, конечно же, неравнодушен ко мне. Он милый, хороший, умный, ничего, что некрасивый, но все-таки я люблю Илью.
-  Ребята, может, пойдем потихоньку? – предложил Игорь Олегович.
-  Да, пусть только период закончится. Ладно, папа? Сейчас самое интересное будет.
Но волнующие события начали разворачиваться гораздо раньше. На поле было все по-прежнему, туда-сюда бегали мужики, только их стало меньше, кого-то отправили на скамью штрафников, судья свистел, болельщики скандировали, поддерживая любимые команды, а я считала минуты, когда все это закончится. Очнулась я от созерцания действительности, когда на меня обрушился целый водный каскад. Майка прилипла к телу, я почувствовала себя раздетой. Похоже, что досталось не только мне. Я осторожно обернулась назад, и в тот же момент новый каскад достиг нашего ряда. Во второй раз пострадало гораздо больше зрителей, в том числе и Юра со своим папой. Я поискала глазами Любку, и к своему ужасу, обнаружила ее в компании парней, окативших нас водой. Она отправилась выяснять отношения с азартными болельщиками.
-  Люба, - крикнула я ей вслед и пожалела об этом.
-  Эй, ты, Люба с дуба, вали отсюда, - горланил кто-то из парней.
На время я позабыла о своих спокойных соседях справа, и готова была по первому призыву броситься подруге на помощь. Она находилась от меня через три ряда. Все, о чем говорилось сверху, мне было хорошо слышно.
-  Ты за кого? За Динамо или ЦСКА?
-  А как вы думаете?
-  А чего нам думать-то? – парни заржали. Будешь орать, наш человек.
-  Я болею за Динамо.
Неподалеку прозвучало громогласное: «Сена нет, остались граммы, мы болеем за Динамо», и так три раза подряд, я думала, что оглохну. Левее отвечали встречным: «Здесь зеленая тоска, если нету ЦСКа».
-  Арина, - меня тронул за локоть Юра, - Где Люба?
Я показала пальцем назад.
- Надо уходить, - вновь напомнил нам Игорь Олегович.
В подобном гвалте позвать подругу, не привлекая внимания посторонних, было невозможно. Я терялась в догадках, зачем Любка общалась с горластыми головорезами?
-  Я сейчас, - предупредила я Юру и отправилась наверх, за Любкой.
Если чего, мне помогут, мелькнуло в голове.
-  Куда лезешь? Назад!
Я не сразу поняла, что эти слова относятся ко мне. Я надеялась, что подруга протянет мне руку, но Любка странно вела себя. Она делала вид, что не замечает моих усилий приблизиться к ней. Поблизости начали орать. Я заткнула уши, хотя был и другой способ оградить себя от шума – снять слуховой аппарат.
-  Герла, чего уши затыкаешь? – прозвучало мне в лицо.
Пришлось присоединиться к кричавшим. Главное, я была вместе с Любкой. Начался перерыв.
-  Ты кто? – меня тряс за плечо долговязый парень с лицом, разукрашенным в голубые и белые цвета и логотипом «Д».
Меня опередила Любка, незаметно наступив мне на носки туфель. -  Это – моя сеструха, она глухонемая, так, что ты к ней не цепляйся.
-  Эта глухонемая только, что орала вместе с нами.
-  Не верь, она только рот может открывать по-настоящему.
- Пива хочешь? – на меня в упор уставилось пьяное лицо.
И вновь Любка ответила за меня, - Я хочу, ей не предлагать.
-  Она что, больная?
-  Нельзя ей. Какие у вас планы? -  Люба вырвала у соседа банку с пивом. Ее только, что обсасывал один из этих обалдуев, неужели подруга приложится к горлу?
-  План наш – что режим, литр выпьем и лежим, - ответ был поддержан мощным ржанием.
-  Выходит, при любом раскладе план один и тот же?
-  А, то, как же! Динамо – чемпион, это круто!
-  Кони считают по-другому.
-  Наши знают, что сделать с теми, кто считает по-другому.
-  Вы всерьез считаете, что все решает сила?
-  Ты чо, стоко вопросов задаешь, умной хочешь казаться?
-  Считайте, что она перед вами. Симпатичные вы, парнишки. Давайте кое-что обсудим.
Я очень боялась, что весь это сброд полезет обниматься со мной, но, к счастью, они смотрели на меня, как на пустое место.
-  Валяй.
-  Что тебе известно об игроках «Динамо»?
-  Все. Кто, где живет, сколько получает, на каких машинах рулят, где тусуется.
-  Тебе это жить помогает?
-  Мишка, тебе это помогает в койке?
-  Или в сортире?
-  Верняк! Хочешь, расскажу, сколько раз «Динамо» выигрывало благодаря нам?
Любка молчала, я догадалась, что она что-то задумала. Боже упаси, только бы не рискованное. Я потянула ее за рукав ветровки. Любка меня проигнорировала, и, соревнуясь со свистком судьи, громко произнесла, - А, если окажется, что я болею за ЦСКа?
-  Тогда мы тебе не завидуем.   
Я ожидала завершающего ржания, такого, что сотрясает трибуны, но прозвучавший смех оказался жалким и каким-то вымученным.
-  Ладно, пацаны, считайте, что я пошутила.
-  А мы – нет, здоровый, словно шкаф парень, встал на нашем с Любкой пути, - А, ну, докажи!
-  Светит солнце, греет рама, мы болеем за Динамо, - от Любкиного крика у меня заложило уши.
-  Пускай, твоя глухонемая повторит.
-  Она же немая.
-  Плевать, хочешь уйти целой? - я услышала противный голос прямо над моим ухом, - Кричи.   
Любка крепко сжала мое запястье, наверное, чтобы поддержать меня. Я поняла ее намерение, в следующий раз мы кричали вдвоем.
Когда мы оказались у ворот стадиона, пошел дождь. Успели мы вовремя, еще чуть-чуть, и все бы вымокли до нитки. Только не думайте, что Юра и его папа бросили нас на съедение своре фанатов, вовсе нет, ситуацию они держали под контролем. Так объяснил мне Юрин папа, а я привыкла считать, что взрослые никогда не лгут. По дороге домой каждый из нас четверых был погружен в размышления. Сдается мне, что думали мы об одном и том же. Дождь шел, не переставая, может быть, хоть он остудит пыл чокнутых со стадиона. Интересно будет узнать Любкино  мнение по этому поводу, благо времени вечером для разговоров у нас с ней будет предостаточно. Сегодня – суббота, и подруга, с разрешения обоих мам останется у меня в гостях до воскресного вечера. Как приятно сидеть всем вместе за большим столом с чашечкой душистого чая, выпивая его маленькими глоточками, угощаясь конфетами и мамиными пирожками, особенно, когда за окнами непрерывно льет дождь. Конец мая, и такая ужасная погода. Всю прошлую неделю было пасмурно, и вот, когда в субботу утром пригрело солнышко, мы ожидали, что, наконец, природа вспомнила, что через несколько дней наступает календарное лето. Мама села за телефон, если она это делала, то можно было на ближайшие полтора-два часа не рассчитывать на ее присутствие.
После третей чашки я уже спокойно смотрела на дымящийся ароматный напиток и на сладости, но любоваться своей подругой мне никогда не приедалось. По-моему, Любка притягивает, в первую очередь, внутренней красотой, уверенностью в себе, а ее удивительные миндалевидные глаза, которые сегодня почему-то казались зеленоватыми, на мой взгляд, были достойны восхищения поэта, глазами. И, конечно, же, я обожала Любку за то, что ей можно было задавать абсолютно любые вопросы.
-  Ну, Арина, твоя мама – супер, обалденные пирожки состряпала, таких даже в ресторане не подают.
-  Любка, ты так говоришь, будто часто бывала в ресторанах, а пирожки действительно вкусные, я сама их очень люблю.
-  Раньше я часто бывала в ресторанах, с Витькой тусовалась и не только с ним. Но если имеешь хорошую семью, то дома завсегда лучше.
-  Люб, а почему ты не любишь рассказывать о своей маме?
-  Чаю хочу, нового, - после паузы она добавила, - Не говорю, значит, не желаю, и не спрашивай меня, пожалуйста, о ней.
-  Хорошо, - чайник был включен вновь, а разговор продолжался, - Скажи, зачем ты на матче отправилась поболтать с парнями, что окатили нас водой?
-  Я желала понять, что ими движет, - Любка приложилась к чашке и тут же зашелестела конфетным фантиком.
Я молча наблюдала за ней. Неплохо ее, зная, я почти не сомневалась, что она просто тянет время в поисках ответа. А не поискать ли нам ответ вместе? 
- В какое-то время мне стало страшно, не тогда, когда нас облили водой, а в момент, когда я случайно встретилась взглядом с одним из этих парней. Люб, ты не станешь надо мной смеяться?
-  Постараюсь. Если, ты хочешь, я могу попробовать изобразить лошадиное ржание, но полного сходства не гарантирую.
-  Однажды, года два назад, сосед по даче пригласил моего папу на охоту, а он, конечно же, позвал меня. Ни я, ни отец не имели понятия, насколько это – непредсказуемое занятие.
-  А тебе не жаль животных, на которых охотятся?
-  Я тогда не задумывалась над этим. Папа сказал, что дядя Толя пригласил нас посмотреть на охотничий триумф. Я ни за что бы не взяла бы в руки ружья, и папа мой тоже. Еще нас уговорила погода, не в пример прошлым зимам, та была очень теплой, вот мы и пошли. Опущу подробности, которые касаются наших блужданий по зимнему лесу. Я все время, пока мы приближались к цели видела лишь спины впереди идущих. Несмотря на трудности, которые пришлось нам пережить, я не жалела, что согласилась отправиться полюбоваться на огромного кабана, именно его выбрали в качестве жертвы охотники. Охота красива только с телеэкранов, а когда смотришь на животное, которое через некоторое время станет освежеванной тушей, хочется очутиться подальше от места убийства. Если бы ты увидела то, с чем пришлось столкнуться мне…, - к горлу подступил комок, я сделала несколько глотков.
-  Что случилось? Охотники и жертва поменялись местами?
-  Как ты догадалась?
Любка пожала плечами.
Я продолжала, - Кабан был большим, с расстояния двух метров он казался просто огромным. Никто не ожидал, что он рванет в мою сторону. Люба, я стояла, прижатая к стволу дерева, уже не помню, какого, зверь замер, его маленькие глазки налились кровью. Не думай, что я, уподобляясь Джеку Лондону, собралась поведать тебе о внутренних переживаниях жертвы охотничьего азарта. Я не умею читать мысли животных, но тогда я очень хорошо распознала намерения кабана. Он размазал бы меня по дереву, растерзал, если бы дядя Толя не растерялся. Зверь сделал бы это, не испытывая ко мне лютой ненависти, а просто так, потому, что я оказалась рядом. Стадо болельщиков, при всей моей терпимости к человеческим слабостям, я не рискну назвать их компанией, они напоминали мне диких зверей. Люб, одно наше необдуманное слово, и…ты сама все понимаешь.
-  Нет, Арина, мы еще с тобой многого не понимаем, отчего и попадаем часто в разные неприятные истории. Я не согласна с тобой в том, что ты считаешь их подобным диким зверям. Фанаты хуже, зверь убивает по необходимости, а они просто так. Человек – самое жестокое существо на Земле. Я рассчитывала встретить среди болельщиков людей увлеченных, но ошиблась. Страшные существа, которые именуются фанатами, ради идеи, которой они больны,  готовы на все. Я словно увидела себя со стороны, и поняла, что не хочу, не желаю быть такой. Фанатизм – это болезнь, десятки, сотни, тысячи здоровенных кабанов может избавить от фанатизма, лишь новое заболевание.
-  Ты не такая.
-  Надеюсь, что и ты тоже. Вообщем, хорошо то, что хорошо кончается. Мы с тобой ни за Динамо, ни за Гриню Потькина, ни за «Фабрику звезд» болеть не будем. Надо жить не идеей, а интересной работой. Эх, подружка, когда-нибудь наступит время, и мы с улыбкой вспомним наше прошлое, считая его глупым и наивным.
     Любкины слова оказались пророческими. Людям, взрослея, свойственно переоценивать происшедшее. Все, что мы с Любкой пережили за эти несколько месяцев, не заставило нас разочароваться в жизни, мы определились в том, к чему стремимся. И, если мы сродни листочкам, то наше путешествие только начинается, и никто, даже вы не знаете, когда ему суждено, будет окончиться. 

                Зима 2005 г.