Дуркин дом. Глава 21

               

       После недельного больничного заведующий психоневрологического отделения для больных с пограничными состояниями неожиданно отбыл в отпуск. Исполняющим обязанности на время своего отсутствия Николай Григорьевич, с одобрения главврача больницы, назначил аспиранта Аносова. Неудовольствия со стороны коллег по отделению сей скоропалительный шаг не вызвал. «Молодой, не стрелянный, пусть хлебнет власти». Врач-психиатр, с сорока двухлетним стажем Анна Евлампьевна, «баба Нюра», как ее уважительно называла больничная молодежь, говоря это за его спиной, вероятно, оправдывала его неопытность, призывая остальных быть снисходительными. «Власть над людьми приучает к дисциплине, а нам, старикам, не мешало бы встряхнуться в ожидании перемен». Баба Нюра, как в воду глядела. Первым делом, после вступления в должность, Виталий избавил подчиненных от ежедневной отчетности, благодаря чему врачи отделения больше времени смогли уделять исследованию больных. Пусть держат непредвиденные ситуации под контролем, рассудил исполняющий обязанности заведующего отделением. Недавно из-за нехватки времени и перегруженности, выпавшей на долю дежурного врача, едва не случилось несчастье. Один из «примерных» пациентов, к которому младший медицинский персонал испытывал доверие, пропал. Исчезнув, он не терял времени зря, открыв кран с горячей водой, он перекрыл сток, и сбежал, улучив момент, когда  медсестра в спешке, не закрыла за собой дверь на замок. Пропажи хватились после того, как в коридор хлынула вода. Пока санитарка и медсестры боролись с наводнением, дежурный врач был вынужден броситься в погоню за сбежавшим.  Обнаружить беглеца на территории, где размещены семь больничных корпусов, было нелегко. Тогдашний заведующий отделением Николай Григорьевич Дроздов не стал паниковать, искали сбежавшего силами всего отделения, не привлекая остальных. Нашли беглеца в комнате отдыха охранника, который решил «соснуть, разомлев от летнего зноя», а явившийся без приглашения в это время занимался обзвоном родственников. Случившееся не являлось для персонала чем-то из ряда вон выходящим. То ли пациенты последнее время попадались непоседливые, но, вероятнее всего, сказывалась нецелесообразная организация оказания медицинской помощи, к чему и приложил свои старания доктор Аносов. Сбежал один, сбежал второй, что оставалось предпринимать Виталию, ради того, чтобы уберечь персонал от грядущих неожиданностей? Его распоряжения исполнялись четко и неукоснительно. «Жалко, что ли буйных таблетками накормить?», переговаривались между собой дежурные медсестры. Но одной фарматакой месяц под руководством Аносова не ограничился. На еженедельной пятиминутке по понедельникам Виталий внес дельное предложение, на которое с воодушевлением откликнулся медицинский персонал. Вместо нейролептиков, которыми бесконтрольно пичкали всех без исключения пациентов отделения, доктор Аносов прописал им трудотерапию. Под присмотром старшей медицинской сестры стихийно сколоченная из пациентов бригада приводила в порядок прогулочную площадку. Сегодня, высвободив за счет обеденного перерыва лишний часок, Виталий самостоятельно решил сопроводить их к месту трудовых свершений, а по дороге заглянуть в дворницкую за инструментом. Все от погоды, до смены белья благоприятствовало труженикам. Окинув внимательным взглядом поле деятельности, Виталий быстро оценил обстановку. Двое на исправление покосившейся беседки, трое на ремонт ограды, остальные на уборку территории. Распределив обязанности, Аносов не собирался оставаться в сторонке. А не многовато ли нагрузки на деревянную стену? Сразу шесть рук хлопотали над ее восстановлением. Молоточек в руках мастера прошелся по каждой из досочек. Когда орудие коснулось сломанной доски, она жалобно екнула и сложилась пополам. Пока Виталий искал глазами, чем бы подходящим заменить ее, нужного, как обычно, днем с огнем не сыскать, ситуация разрешилась сама собой. Увеличив входное отверстие, на место отсутствующей была приспособлена соседняя перекладина. Порадовало Виталия, что новаторское предложение поступило от пациента. Значит, не все еще потеряно, могут соображать, когда захотят.
- Виталий Вячеславович, это что же у вас, субботник?
Отвечая на вопрос коллег из соседнего отделения, Виталий ни на минуту не упускал из вида происходящее, - Субботник по субботам, а сегодня четверг. Ищем выход  скопившейся энергии, разряжаемся, так сказать, - посчитав, что он полностью удовлетворил чужое любопытство, новоявленный руководитель поспешил раствориться в толпе подчиненных.
Внутренний голос нашептывал Виталию: «Остановись, как бы не пришлось тебе потом пить из того колодца, куда сейчас плюешь». Заведующая соседним отделением непременно доложит об увиденном главному врачу, но сделает это с присущей долей интерпретации. Нет, лучше он сам все объяснит главному, и Роза Георгиевна его вниманием не будет обделена, - У вас что-нибудь нуждается в починке?
Переваливаясь со стороны в сторону, пожилая женщина, в знак одобрения, дерматиновой папкой хлопнула коллегу по плечу, - Найдется. Плита у наших сестричек не работает, полочки шкафа в моем кабинете нужно заменить. А ты пришлешь кого-нибудь или сам?
Прежде, чем ответить, он хорошо подумал. Раз он принял на себя ответственность за реабилитацию больных, он обязан довести задуманное до логического завершения. Роза Георгиевна удалилась, поверив обещаниям, что и в ее апартаментах будет наведен порядок, ведь Виталий Вячеславович так доходчиво обосновал суть трудотерапии. Любой человек должен трудиться, вопрос в том, как внушить заинтересованность в процессе людям, чье поведение, а зачастую и воззрения до сих пор остаются загадкой. Взять хотя бы Черникина. Он впервые за полтора месяца принял человеческое обличье. Работа руками вернула его к жизни. Того новенького, кого доставили из отделения милиции, можно готовить к выписке. И Боков сегодня забыл про свое больное сердце, машет метлой, словно заправский дворник. Никто из тех, в чьей благонадежности Виталий не сомневался, его не подвел. Они работали: собирали бумажки, копали клумбы, подметали садовые дорожки, стучали молотком, слушая «волшебную музыку лета». Для того, чтобы получить инструменты обратно, Виталию пришлось «побыть» весной. «После нее приходит вот, как сейчас, полный порядок. А осени я не  уступлю». Ему пришлось согласиться с доводами директора Останкинского молочного завода. Василий Алексеевич поклоняется лету, для полноты впечатлений ему не хватает лишь заливных лугов и рогатых красавиц. Ну, это добро ему быстро нарисуют, и не только изобразят, но и озвучат. С членом ревизионной комиссии и представителем прокуратуры Виталий уже поздоровался. Оказывается, нужно было подготовить доклад  в министерство. А ни этим ли занимается пациент из четвертой палаты? Внимание Виталия  привлекла большая пачка бумаг, подмышкой у «писателя», походившее на бумажное вооружение самого доктора. Чтобы заполучить ее обратно, надо постараться, и обеспечить труженика пера дополнительной работой.
- Сводная бригада коммунистического труда под руководством доктора Аносова.
Пора было сворачивать трудовую деятельность, иначе весь научный совет больницы перебывает у них тут на экскурсии. Отвечая на очередное приветствие, Виталий желал одного, как бы на время провалиться сквозь землю.- Коммунизмом здесь и не пахнет. Наши замечательные работнички за свои труды получат компенсацию. – Ну, что умельцы! – Аносов окунул довольным взглядом сосредоточенные лица, - Собирайте инструмент и все остальное …Молодцы!
- Виталий Вячеславович, а у нас на даче субботник проведете?
Вот так, бессовестно стрелять глазами, негоже замужней женщине. Но на это он позже Алевтине попеняет. Разводя подопечных по палатам, доктор Аносов подметил их приподнятое настроение. Никто из тех, кто казалось, действует по наущению, не отлынивал от порученного. Хотелось верить в то, что ими двигало желание выполнить поручение с чистой совестью, а, не доверившись сочиненной кем-то считалочке: «Солнце светит, плита греет … стена растет, а я цвету», над этой, на первый взгляд, бессмысленной фразой у него еще будет время поразмыслить.
Новый пациент быстро вписался в его паству, и все-таки интуиция подсказывала наблюдательному доктору, что здесь не все так однозначно. Главное, чтобы   аналогичные выводы были недоступны более некому. Оглядываясь, Виталий замечал все: от того, в какой последовательности возвращались в больничный корпус после трудов праведных его подопечные, некоторые из которых были не прочь обсудить с доктором свои планы, до местонахождения охранника, неожиданно воспылавшего к одиночным прогулкам.
Из окна третьего этажа, во время продолжительного разговора с профессором Бочкаревым Виталий наблюдал разгрузку строительного материала. Бревна, доски, песок, похоже, кому-то одной беседки показалось мало. За первым грузовиком подъехал второй, жаль, что наблюдение свое Виталию придется прервать. Сроки выполнения доклада к международной конференции поджимают. Принять в ней участие доктора Аносова попросил сам заведующий отделением, тем более нельзя «ударить  в грязь лицом», точнее, нужно засветиться, сделать себе репутацию, и ради этого надо постараться. Согласно пожеланиям шефа ему требуется обрисовать не только нынешние, но и грядущие проблемы в психиатрии. Непросто заглянуть в будущее, когда лечение психиатрических болезней будет автоматизировано, и окончательным диагнозом пациента будет наделять ЭВМ, для чего разработают определенные системы тестирования, пройдя которые, можно с уверенностью заключить: у этого больного маниакально-депрессивный психоз, а его сосед страдает болезнью Гентингтона. Сеанс гипноза будет осуществляться под контролем специалистов, но без участия людей. «Грядущее за робототехникой, именно им пациент станет доверять свои секреты. Это будет легче сделать бездушной машине, которая, при случае, не только не проболтается, но и не использует полученную информацию в корыстных целях.
Подходит к концу вторая неделя, как он у власти, полезная мера для тех, кто привык отыскивать ошибки у других. За эти дни Виталий стал совершенно по-иному относиться к начальству. Теперь, при возникновении трудностей, доктор Аносов придет ему на помощь. Выгодная, на первый взгляд, должность всеобщего распорядителя, требовала колоссальных эмоциональных затрат. Как разрешить возникающие между сотрудниками конфликты и никого не обидеть? На днях разрешенный спор между санитаркой и медсестрами лишний раз продемонстрировал, что невозможно быть хорошим для всех. Пока Виталия не коснулись разборки младшего медицинского персонала, он не предполагал, что конфликт за поле деятельности примет такие масштабы. «Почему мы должны выносить горшки, если это обязанности санитаров?», допытывались Вера и Ольга Михайловна. Формально они правы, но у санитарки Нины Афанасьевны находятся и собственные аргументы. «Кто мне будет сторожить архаровцев во время уборки, ты что ли? Я ведь могу по праву полы не мыть, если в восьмой за публикой нет      досмотра». И Нина Афанасьевна все верно говорит, в упомянутой палате, действительно, положено принимать дополнительные меры предосторожности из-за особых больных. Ранее их содержали, чуть ли не в наручниках, хотя слишком буйными они не характеризуются. Спасибо гласности, она заставила рассуждать вслух о правах человека. «Наручники, веревки на пациентах – свидетельство нарушения их прав». Этих умников, возложивших на себя добровольно роль адвоката, взять бы и поместить в непосредственной близости от буйно помешанных, ни раз предлагал Виталий. Легко быть добрым за чужой счет. В споре за горшки и чужое внимание каждый не прав по-своему, вот только никто не жалеет признавать очевидное. В последнем споре крайним оказался сам Виталий, попытавшийся противоборствующим сторонам указать на слабые стороны в их аргументации. «Запомни, Виталий, между людьми всегда будут возникать разногласия, умелым руководителем может считать себя только тот, кто овладеет искусством их разрешения», сказал ему на прощанье Николай Григорьевич.  Да, это действительно, целое искусство. Легче самому очистить ночные горшки, чем внушить это сделать тому, кому положено.   
Стук в дверь вывел его из задумчивости. Опять объясняй по новой, - Войдите, -  к его удивлению в кабинет вошел совсем не тот, кого Виталий приготовился увидеть.
- Разрешите, Виктор Вячеславович. Мария Геннадьевна сказала …
- Выписка у нас по пятницам. Завтра просмотрю ваши документы, - в голосе говорившего слышались недовольные интонации. Все свои дела он расписал вперед на несколько дней, и ничто из ряда вон выходящее не могло нарушить его планы. Он успел окончить страницу прежде, чем осознал, что ни один, и «враг» ждет его капитуляции. Каково же было его удивление, когда, оторвав от записей глаза, он вместо сотрудника встретился взглядом с «объектом» изучения. – Что вам?
- Извините, доктор. У меня серьезный разговор, а вы … Я, кажется, не вовремя.
Деликатность в стенах больницы для душевнобольных так же редка, как …академические познания в трупе бродячих артистов. Виталий был тронут, - Нет, останьтесь. Я найду пять минут для беседы с вами.
- Виталий Вячеславович … Я боюсь, что не уложусь в отведенное вами время.
- Ничего, я дослушаю вас до конца, ради вашего спокойствия.
- Спасибо, доктор. Сразу же чувствуется, это решение опытного специалиста.
- Не нужно много опыта для того, чтобы заметить, как вы волнуетесь, путая мое имя, отчество, - Виталий окинул незваного гостя проницательным взглядом, от которого не укрылся ни лихорадочный блеск в глазах просителя, ни упорядоченные движения его пальцев, перебирающих скатерть на столе. Отложив в сторону телефонный справочник, Виталий постарался вызвать гостя на откровенность, - Петроний, если я не ошибаюсь? Слушаю вас.
Первая часть плана ему удалась. Наступает испытание для его артистических способностей. – Понимаете, я чувствую, себя… как ни в своей тарелке. Из-за этого я ничего не могу: ни спать, ни есть без того, чтобы эта… безнадежность не давила на меня. Доктор, помогите!
- Вам действительно так трудно говорить на эти темы?
- Да, у меня на душе прямо кошки скребутся. Когда я пробую говорить с человеком, меня охватывает уныние и неловкость, как будто, я в чем-то виноват перед ним.
- Не думаете ли вы временами о том, что вам незачем жить?
- Да, мне страшно. Доктор … меня хотят убить.
- Вы преувеличиваете. Ради вашего спокойствия можно перевести вас в другую палату, - Виталий и сам верил в то, что обещал. – Расскажите о своих страхах подробнее.
Пусть выговорится. Пожертвую ему четверть часа, а затем благополучно выкину из головы, решил Виталий. Минуты шли, а незадачливый рассказчик лишь что-то мямлил себе под нос невразумительное. Сочувствующий в Виталии уже несколько раз порывался прийти на помощь «заплутавшему в трех соснах», специалист, набирающий опыта, требовал невмешательства. Спор отвлек телефонный звонок. Хотелось верить всем тем обещаниям, которые раздавались в телефонной трубке из уст неизвестного мецената. Его готовность предоставить средства для строительства нового лечебного корпуса глубоко запала в память Виталия. Больные люди должны поправлять свое здоровье в человеческих условиях, да и лаборатория структурного исследования мозга, о которой давно мечтал Виталий, приобрела вполне реальные очертания. – Вы что-то сказали? Прощу прощения, я задумался.
- Боюсь, доктор. Засыпаю, когда уже не спать не могу, глаза слипаются ото сна. Переворачиваюсь на другой бок, и опять видения начинаются снова. Меня преследуют навязчивые образы с пилумом в руках. Только не думайте, что я хочу вас обмануть. Бенефециарии приходят не в первый раз. Смотрите, что один из них со мною сотворил.
Беспорядочно расположенные на вытянутом предплечье царапины поражали своей непредсказуемостью. Человек, их оставивший, мог решиться на все, что угодно. – Обратитесь к Маше, пусть обработает раны дезинфицирующим раствором.
- Доктор, а сегодня, когда я пошел в туалет …
Переигрывает. Для достоверности следует меньше внимания уделять реакции на сказанное. – Ну, и что же вы там встретили, неужели почетный караул?
Усмехается. Все они привыкли сомневаться. Должность обязывает. Ладно, пусть пока не верит, а мы ему будем продолжать морочить голову. – Понимаю, что человеку, далекому от археологии, трудно вообразить себя на месте легионера.
- Почему, трудно? Мне, батенька, приходилось себя ощущать и на месте профессора Мавродаки, и за генералиссимуса Суворова и за космонавта Гагарина я побывал. Наша профессия диктует полную самоотдачу. Вы хотите, чтобы я уверовал в ваши страхи, помог вам избавиться от них?    
Сказать или нет? С одной стороны, нужно ему обзавестись хотя бы одним союзником, если продолжать верить только в собственные силы, то … можно, в самом деле, сойти с ума.
Тут в планы Петрония вмешалась судьба. Без всякого стука в кабинет заведующего отделением вошла медсестра Маша. – Виталий Вячеславович, я хотела бы поговорить с вами … без свидетелей, - добавила вошедшая после короткой паузы.
Взгляды двоих были обращены к нему. Оба желали, чтобы он поступил так, как удобно им, вот только помыслы их не совпадали. Принять чью-либо сторону, значит настроить против себя другого. Перекладывая на столе папки с болезнями больных и, краем глаза наблюдая за происходящим, Аносов ждал, пока решение примут за него другие. На третьей минуте наблюдательный глаз уловил нетерпеливое движение, и в тот миг над ним навис силуэт в белом халате.
- Скажи, чтобы он ушел. Это очень срочно, я не могу ждать.
- Я тебя слушаю, - не отрывая взгляда от папок, проронил Виталий. 
- Больной, покиньте кабинет заведующего, - тоном, не терпящим возражений, изрекла медсестра. Спустя несколько секунд она добавила, - Больной, вы плохо слышите?
Ситуация складывалась комедийная. Тот, к кому обращались, делал вид, что ничего не происходит, аналогично вел себя и свидетель. В итоге шло время, а ничего не менялось. Виталий по-прежнему был занят историями болезней. Часто у него не доходили руки до заполнения всех пунктов прилагаемой анкеты, тем натуральнее выглядела его отрешенность. В унисон ему творил Петроний. Воздев терпеливый взгляд к потолку, он беззвучно шевелил губами.
- Да, вы, что, с ума, что ли посходили?! Может, мне сразу же к главному врачу обратиться?
Скандал ему был не нужен. Доведенная до отчаяния женщина на многое способна. Но в его силах, как управленца, разрешить зарождающийся конфликт. После выпровождения за дверь назойливого пациента, Виталий, наконец, обратил внимание на просительницу, - Что у вас, Маша?
- Не у меня, у нас. Когда я устраивалась на работу медсестрой, меня забыли предупредить, что моя трудовая деятельность будет сопряжена с риском для жизни. Так хоть платили бы за опасность соответствующе, а то … работаешь, а тебе, - не сдержавшись, молодая женщина всхлипнула, без смущения размазывая слезы по щекам.
- Машенька, милая, если бы тебя посвятили в подробности жизнедеятельности нашего отделения, то, наверное …
- Не желаю ничего слушать. Шизик из восьмой палаты едва меня не зарезал, и все потому, что дуракам много позволено.
- Успокойся, пожалуйста. Твои доводы вполне обоснованы, у нас действительно ощущается нехватка медицинского персонала. Может, тебе полегчает, только я также, как и ты два месяца не получаю зарплату, - Виталий старался говорить спокойно, что удавалось ему не без труда, давала о себе знать хроническая усталость. – Маша, чем я тебе в данный момент могу помочь?
Так до конца и, не взяв себя в руки, она поведала ему о собственных опасениях. – Надоело испытывать судьбу. К тебе я пришла за помощью. У меня совсем нет уверенности, что шизик из восьмой палаты не повторит своей попытки к бегству.
- Хорошо …
- Да ты не понимаешь! Мне насрать на него, я сама хочу жить!!!
Она орала ему что-то невразумительное о ножах, веревках, заточках. Успокоить ее на словах не удалось, и лишь, когда в тонкой, нервной ручке очутился перочинный нож, визг прервался. Прав ли он был, вооружив испуганную женщину или надо было дружно посмеяться всем вместе, развенчав ее подозрения? Вероятно, последний вариант оказался бы более приемлемым, если бы шизик из восьмой палаты был единичным случаем. Но таких, как он, стопроцентных психов, было больше половины отделения. Привычная манипуляция с раздачей таблеток, выполнением инъекций превращалась в испытание: кто - кого? Больным, как бы они ни просили, нельзя идти на уступки. Если положено закрывать повязкой глаза на сон грядущий, возбраняется делать отступление, это все равно, что ходить по лезвию ножа. Нет, о ножах лучше не упоминать. Порядок, во всем должен быть порядок. Медсестры должны исполнять указания старших по должности, у санитарок полномочий еще меньше, а уж кто и вовсе должен ходить по струнке, так это душевнобольные. Они обладают одним неукоснительным правом – правом быть больным, со всеми вытекающими отсюда последствиями, не всегда благосклонными к ним.
Из папки с историей болезни Толмачева Виктора Олеговича на него смотрело слегка простоватое лицо молодого мужчины. «На снимке заметно, как проявляется его болезнь. Я вижу ее у него на лице и в глазах. На снимке диагноз также ясен, как и в реальной жизни. Почему вы этого не разглядели, не пойму».   Конструктивного разговора с матерью пациента не вышло. Толмачева изначально была настроена враждебно, и все потому, что женщина желала видеть перед собой не рядового психотерапевта, а экстрасенса. Медицина не всесильна. Согласно определению к шизофрении относят группу тяжелых, обычно с хроническими нарушениями психики, проявляющихся в расстройствах восприятия, поведения, мышления и эмоций. Шизик из восьмой палаты – хронический больной, ежегодно он проходит в отделении курс лечения, его мать всякий раз ждет чуда. «Вот мой мальчик вернется от вас, и станет здоровым. Я некому не говорю, где именно он лежит, рассказываю, лечится, сердчишко поправляет. Ужасно, если у вас только один ребенок и … Мы любили Витеньку, он никогда ни в чем не нуждался. Он занимался шахматами, боксом, рисованием, баскетболом, посещал занятия в театральной студии. Туда, кстати, Виктору посоветовала записаться я. Виктор с детства всегда что-то пытался изобразить на своем лице. Он не любил делиться своими переживаниями, чаще всего мы видели на его лице улыбку, но временами Витя вел себя несколько странно: перекладывал свои личные вещи, злился, если я заходила в его комнату, для того, чтобы немного прибрать. Однажды он решил, что чересчур растолстел и должен сесть на жесткую диету, что он и сделал». Виталий внимательно разглядывал лицо пациента. Его мать сетовала на то, что врачи не распознали болезни в его глазах. Взгляд у человека с фотографии был обычным, ничем непримечательным, за исключением тех моментов, когда он приступал к поискам убийцы. Но Толмачева мучает ни одна мания преследования, шесть лет подряд он ведет переписку с центром подготовки космонавтов, с настоятельным требованием включить его в состав экипажа орбитального комплекса. Временами его требования принимали слишком активную форму, тогда он от письменных обращений переходил к делу. Толмачев успел с собой перезнакомить большинство научно-исследовательских учреждений города Королева, где он появлялся регулярно. Увлечение сына космонавтикой не случайно, он поступил и закончил три курса МАИ. На четвертом, согласно словам его матери, Виктор сел на диету, после чего его болезнь «перешла на голову». Рассказ матери иллюстрировала целая пачка фотоснимков, на которых болезнь была «на лицо», дело было за малым – выявить причину заболевания. Два года назад Виталий, тогда еще замахнувшийся на аспирантуру, считал, что обострение шизофрении связано с выработкой аномального химического вещества, воздействие которого приводит к характерным симптомам. На доказательстве своей теории он сделает себе карьеру в науке. Случай с Толмачевым – ступенька, одна из множества, по лестнице, ведущей к Академии наук. Он будет профессором, чего бы это ему не стоило. Со временем у него появится своя научная лаборатория. Его изобретательный мозг будет продуцировать идеи, развивать и претворять в жизнь которые станут его многочисленные помощники. Всех их ждут трудности, дорога к славе извилиста и терниста, но ради того, чтобы лет через двести юная поросль абитуриентов-медиков штурмовала двери  Московской Медицинской Академии им В.В. Аносова, Виталий ничего не пожалеет. Потомки будут гордиться его достижениями, но еще раньше, при его жизни о его научном гении узнает Она, самовлюбленная принцесса. И тогда она пожелает быть с ним, к знаменитым и материально обеспеченным тянутся все, они имеют положение в обществе. Представляя их с Натальей грядущую встречу, Виталий мечтательно прикрыл глаза. Толпа его почитателей и просто любопытствующих, собравшихся перед Ленинской библиотекой, рванет к притормозившему у парадного подъезда Мерседесу, из дверей которого неторопливо выскользнет он, вооруженный массой документации. Сопровождающие его лица будет сдерживать натиск жаждущей его приветствовать толпы. Люди будут протягивать к нему книги, написанные им, конечно же, для получения автографа. С титульного листа на почитателей таланта будет снисходительно смотреть строгий лик ученого мужа. При встрече он улыбнется ей и простит все старые обиды. Любовь прощает все, даже будущие оплошности, главное, не растерять настоящее чувство в сутолоке и перипетиях  нашей жизни.
- Виталий Вячеславович.
От неожиданности он вздрогнул. Кому он мог понадобиться до такой степени, чтобы кликать его шепотом?   
- Извините, Виталий Вячеславович, я решил еще раз побеспокоить вас. Можно?
- Заходите, - с ощущением обреченности ответил Аносов. У него не было никакого желания заниматься проблемами этого чудика Петрония, если, конечно это его настоящее имя.
- Доктор, меня преследуют. Я боюсь засыпать, мне страшно просто прикрыть глаза. Опасность подстерегает меня в туалете, перед умывальником, в столовой, буквально повсюду. Можно, я буду сидеть  у вас в кабинете, в уголке. Я не стану вам мешать.
- Скажите, а жить вам не страшно? У вас не возникает желания перейти в мир иной?
Нужно было постараться для того, чтобы не распознать иронии в интонациях его голоса. Теперь нужно лишь набраться терпения для того, чтобы не упустить возможности и подловить прохиндея.
- Виктор Вячеславович ..
- Виталий Вячеславович.
- Да, простите. Я волнуюсь, - после сказанного губы говорившего сомкнулись.
Почему он молчит? Ждет вопросов? Посмотрим, насколько хватит его дурости. В ящике письменного стола привычный хаос. Куда он положил скрепки? Перебирая бумаги, небрежно соединенные файлы, перекладывая методические пособия, он делал вид, что занят собственными мыслями, а сам только и ждал, пока его оставят в покое.
Гад. Нобелевского лауреата из себя строит. Ладно, сочтемся. Мне торопиться некуда, если только … Податливая, с ней Петр добился своего. На него обратили внимание.
- Ничего. Прежде всего, постарайтесь взять себя в руки и растолковать мне по порядку обо всех ваших ощущениях.
-  Хотите я стану вашим оруженосцем? Я немного разбираюсь в оружии. Когда я предложил свои услуги в милиции, меня приняли за сумасшедшего. Но какое уж тут сумасшествие, если человек любит возиться с холодным оружием, а главное, разбирается в нем. Мне часто кажется, что его хотят у меня украсть, тогда я еще глубже прячу его под подушку. А когда просыпаюсь, ничего не нахожу, и от этого мне не только страшно, но и обидно, ведь мне никто не верит, даже вы.
Как жалостливо, сейчас разревусь. Остается выяснить: зачем он косит под шизика? – Вы добиваетесь, чтобы я написал следователю убедительное заключение на ваш счет? Ну-ка, расскажите, в чем вас там подозревают?
Может, ему все рассказать? Союзник при его образе жизни необходим, а еще более ему нужен друг. – В нашу прагматичную действительность трудно вписаться человеку с буйным полетом фантазии.
- Кроме нее у вас, как я предполагаю, имеются и криминальные способности, ведь так?
Просек, догадливый. Следуя убеждению, что улыбка обезоруживает даже врага, Петр изобразил улыбку во все свое открытое лицо, - Талант, доктор, настоящий талантище, данный мне Богом.
- Только не приписывайте своих подвигов Всевышнему. Вы хотите, чтобы вам помогли? – получив утвердительный ответ, Виталий продолжил, - Для этого я должен знать о вас не меньше следственных органов, и, может быть, даже больше. 
- Все?
- Без утайки и полета фантазий. Я должен знать правду.
Они смотрели друг другу в глаза. Один из них просил у того, кто требовал исполнения условия. Распоряжаться чужой судьбой ему позволяла независимость, и отвращение ко всякой неправде. Он пойдет на сделку со своей совестью, но тогда одним преступником должно стать меньше.
Постарался он на славу, а ведь сам почти не верил в то, что рассказывал. Виталий слушал и сомневался: до конца ли искренен с ним этот парень? Пожалуй, единственная правда услышанного в том, что документов у него нет, а вот далее начинается полет ничем не сдерживаемой фантазии: паспорт украли в поезде.
- Может, по моему паспорту какой-нибудь бандит орудует, поэтому назвался другим именем, римским, чтобы никого не обидеть. А то совершит что-нибудь этакое неблаговидное, к примеру, под именем Петра, и станет милиция всех Петров брать под подозрение.
- А Петрониев, стало быть, днем с огнем не сыскать? По профессии вы кто?
- Я искусствовед, занимаюсь итальянским искусством эпохи Возрождения: Боттичелли, Тициан …
Виталий перебил, - Музейных экспонатов вам было недостаточно. В целях расширения своего кругозора, так сказать, иногда проникали в чужие квартиры? Ну, и как там, эпоха Возрождения была представлена?
- Не верите… а я сейчас говорю правду. Когда перестройка началась, люди перестали посещать музеи, а жить нам-то надо. Разве не обидно: я пять лет в институте над рефератами пыхтел, библиотека меня чаще, чем стены родного дома видела, а какой-нибудь Миша Дощечкин, с тремя классами образования комком обзавелся и стрижет купоны. Справедливо?
- Следуя вашей логике, нужно возвратить Дощечкина с небес на землю, не фига ему в роскоши купаться. Скажите, а соратниками для осуществления своей революционной деятельности вы обзавелись?
А почему бы мне не отплатить ему той же монетой? – Доктор, а может, вы мне компанию составите? Я из вас за пару месяцев сделаю специалиста эпохи Возрождения.
- А потом мы с вами на штурм комка отправимся? Не пойдет, - решительно возразил Виталий. – Поделитесь со мной своими планами.
- Самое главное, отмазаться от тюрьмы. Меня подозревают в том, что я не совершал.
- Но повод к тому был?
Даже, если бы Петр и хотел первоначально продумать, а после сказать, язык сам все сделал за него, - Я оказался не в том месте, не в подходящее время. Вы опять сомневаетесь? А я не хочу в тюрьму.
- Верю. Если я поставлю вам диагноз, это также не может не сказаться на вашей судьбе. Я имею в виду карьеру, если вы, конечно, не собираетесь всю жизнь стирать с витрин пыль.
- Доктор, пожалуйста, помогите мне. Мои родители уже старики, им не пережить мой арест.
Что-то в словах просителя тронуло Виталия. Парень явно обладает незаурядными способностями, знать такое о нем не могла даже мама. Виталий ни с кем не делился своими планами, а Петр выдал ему все до мельчайших подробностей. – Ты так легко и просто мне все это сообщаешь, будто давно меня знаешь, - удивлялся Виталий. Разговор их настолько затянулся, отвлекая его от текущих дел, но когда еще выпадет удача так запросто общаться с экстрасенсом? – У нас в отделении много разных перебывало: и артистов, и юмористов, и целителей. Недавно мужика привезли, родственники его, так с лица – вылитый Кашпировский. Супруга мага вспоминает, что до поры, до времени он был обыкновенным мужиком, в сапожной мастерской работал. Как-то раз он напился до чертиков, а когда пришел в себя, протрезвел, значит, открыл в себе экстрасенсорные способности, «могу», говорит, «делать установку на конкретные действия». Со слов супруги двойник Кашпировского то продавщице на рынке внушит так, что она ему, к купленным яблокам еще полприлавка соберет, то в кино контролеру на входе билетики использованные предъявит. И все ему с рук сходило, испугалась женщина, когда ее сапожнику в голову в очередной раз ударило: «пойду загранпаспорт в ОВИР получу», значит, он установку собирался давать сотрудникам госбезопасности. А это уже совсем другая статья.
За разговором незаметно пролетело время, но о нерешенных делах Виталию еще раз напомнили.
- Мне нужна моя зарплата.
Кроме Маши для разрешения денежного вопроса к нему обратились еще двое: медсестра и санитарка. Ставить в пример остальных, в качестве примера долготерпения, было бесполезно, не о сознательности и человеколюбии здесь шла речь. Остальные не требуют денег потому, что устали и уже не надеются получить заработанное.
- Александр Ярославович, у нас сложилась  катастрофическая ситуация с кадрами. На пятьдесят пять больных в смену приходится две, в лучшем случае, три медсестры и всего одна санитарка. Больные у нас всякие бывают, и буйные встречаются, где уж женщине с ним совладать. Санитаров бы нам и младший медперсонал, - все заранее заготовленные речи из великоразумной головы временно исполняющего вылетели разом, стоило вместо рабочей обстановки кабинета главного врача узреть уставленный деликатесами шикарный стол и соответствующую обстановку, более подходящую для банкета по случаю знаменательного события.
- Присаживайтесь, дорогой мой…
- Виталий Вячеславович, - подсказал слегка оробевший визитер.
Кроме главного врача в его кабинете находились незнакомые люди, вероятно, приглашенные хозяином апартаментов. – Присаживайтесь, - повторил свое приглашение Александр Ярославович, - Я с вами совершенно согласен. Медперсонала не хватает, одна надежда на студентов-практикантов из медучилищ. С кадрами у нас туго. Сегодня сам лично двоих отговорил от увольнения. Семьи у людей, детей кормить не чем. Постарайтесь, Виталий, поговорить с подчиненными, обрисуйте им ситуацию, заинтересуйте их ... ну, я не знаю. Вам лучше известен персонал вашего отделения.
Ощущая на себе давление отнюдь не доброжелательных взглядов, Виталий рискнул полюбопытствовать, - Что я должен им сказать для успокоения?
- На ваше усмотрение. Главное, чтобы мне на стол не легли новые заявления.
Заглушая огорчение спиртным, Виталий попытался хотя бы на время выкинуть из головы текущие проблемы. Александр Ярославович повелительно указал вилкой на кучки баклажанной икры, ломтики селедки и кусочки докторской колбасы. Механически пережевывая угощение, Виталий мысленно просил прощения у Маши, которую он, к сожалению, так по-царски угостить не может. Придется кормить ее обещаниями.
«Я больше вам не верю», парировала Маша, «со следующей недели беру больничный». Наверное, на месте отчаявшейся он поступил бы также. С точки зрения порядочности оно честнее, чем брать с работы все, «что плохо лежит». Нина Афанасьевна, без всякого зазрения выносит из отделения перевязочные материалы, шприцы, лекарства. В ответ на устный выговор, полученный от Виталия, санитарка возразила: «Мне нужны деньги. Верните мне зарплату, и я более никогда не посягну на больничное имущество».
Вечером его вразумляла собственная мать. - И тебе нравится такая работа? Господи, когда же ты поумнеешь?! Виталик, Рамазан обещал переговорить по поводу тебя. Напрягись немного, сынок. Поначалу трудно будет, отказаться от всех своих привычек, но постепенно они забудутся. Напарника тебе подходящего подберут, маршрут уже отработанный: Польша, Турция. За год на автомобиль себе заработаешь, оденешься на собственные деньги, так, что все тебе завидовать станут. А, если захочешь, потом и к науке своей вернешься, когда весь упакованный будешь.
Мать убеждала его весь вечер, приводя железные, с ее точки зрения, аргументы. На горизонте перед неизбалованным взором Виталия уже маячили молочные реки и кисельные берега, до изобилия, можно сказать, почти рукой подать. Но даже принцесса не смогла бы повлиять на окончательное его решение. В тот вечер мать была очень убедительна, но ей не удалось разглядеть в новом приятеле сына достойного соперника. А ведь именно он, не вступая в пререкания, склонил Виталия к молчанию. Где Ольге Сергеевне было догадаться о том, что на ее глазах был продемонстрирован новый прием противостояния? Сын любил с ней поспорить, а тут он вдруг сказал, перед тем, как лечь спать: «Отложим разговор на завтра». Откуда ей было знать, что разговор переносится на неопределенное время?
На круглом циферблате часов время методично отсчитывало секунды, минуты,      
которые, увы, еще больше отдаляли ее от сына. Одна надежда на мужа, он поговорит с сыном по-мужски, еще действеннее будет, когда в руках у Виталия окажется пачка долларов и новенький загранпаспорт, такие аргументы он не сможет проигнорировать. Склонившись над спящим, Ольга Сергеевна прислушивалась к его дыханию. Глубокое и равномерное, оно сладостной мелодией звучало в утомленном материнском мозгу. Ну, кому, как ни ей лучше знать, что нужно ее Виталику? Сегодня она впервые заикнулась о своих планах относительно сына. Смена поля деятельности – только прелюдия, далее счастье ее сына будет зависеть от того, как расторопно будет следовать ее указаниям ее новая знакомая.            
Во сне даже законченный неудачник становится избранником судьбы, и, кажется, Виталик уже сделал свой выбор. Остается лишь познакомиться с неуловимой Наташей, и всем разом полюбить друг друга.