Меня зовут Алина... Глава 20

               
               

     Не рассчитываю встретить со стороны разноликой аудитории, по большей части, случайно заглянувшей на сие книжные страницы, сочувствия, скорее меня устроит понимание. Да, я дерзка в своих поступках, импульсивна в желаниях, но, чтобы вы делали на моем месте, если вам в спину дышал противный нюхач, блаженствующий от безделья? Бывший полицейский шпионил за мной повсюду, стоило мне только выйти из моей комнаты. Приходилось даже по нужде ковылять под его сквозящим присмотром. Две недели, прошедшие после описываемого разговора, были для меня тяжелым испытанием, и главное, ради чего?! Смирением я никогда не отличалась, но всякий новый день, наблюдая счастливое мамино лицо, я, скрепя зубами, терпела. Будет ли когда-нибудь оценена моя жертва? На все мои вопросы мама отвечала уверенно, превознося достоинства своего избранника. Если бы у меня было куда, я сбежала из дома, но недруг  только ликовал бы, принимая мою слабость. В своей неприязни я на несколько мгновений забылась, но, куда дальше кухни я могу сбежать….
Мама каждый день уходила на работу. Я более не встречала ее с улыбкой, во мне постепенно росло неприятие самого близкого и дорого человека. Своими переживаниями я поделилась с Витей, - Понимаешь, я по-прежнему не вижу никакого выхода из создавшегося положения. Похоже, фунтик, действительно, собирается прописаться у нас. Как мне от него избавиться?
Виктор не спешил развеять мои сомнения. Его задумчивое лицо было сосредоточено, вероятно, на поиске решений. В иной ситуации я, возможно, не отказалась бы поиронизировать, но не теперь, когда моя судьба зависела от этих слов. Мысленно я умоляла его, просила быть искренним и безжалостным. И вот, что я услышала. – Избавиться хочешь ты, мама твоя желает противоположного. Оптимальным будет решение, которое устроит всех, вовлеченных в ситуацию.
- Но это нереально!
Виктор отмахнулся, - Не кричи, я не глухой. Исходя из мирного решения проблемы, придется выслушать обе стороны.
Я вновь перебила, - Что ты несешь?! Мать соскучилась без мужика, она не желает замечать, что он – заурядный альфонс и вытянет из нее все, что только можно, - голос мой осекся, стоило мне лишь поймать Витькин взгляд, - Что… что-нибудь не так?
Акиньшин обреченно покачал головой, - Предполагая, что задуманное бесполезно. Такие, как этот полицейский, не привыкли уступать.
Я вспыхнула, - И что же, может, мне перед ним двери распахивать, и улыбаться, как дура?
В глазах напротив мелькнули чертики, - Почему, как?
Если я не запустила в него костылем, то лишь потому, что сие действие повергло бы меня во вражеские объятия, - Ты рискуешь быть покалеченным. Вить, как мне быть?
- Я скажу, но боюсь, что тебе это не понравиться, - после короткой паузы, Витя добавил, - Это неэтично. Ты наживешь в лице собственной матери врага. Подумай хорошенько.
Его симпатичное лицо пугало откровенностью предложенного. Неужели, я верно поняла Витю?
Акиньшин ретировался, ссылаясь на занятость, а я все еще перебирала в уме собственные варианты. Выходило негусто. Замышляемая провокация грозит скандалом, она вызовет ссору с мамой. Ревность могла сослужить неплохую службу. Можно заставить ревновать фунтика, но более выигрышный вариант – к нему. И тут я серьезно призадумалась. Лишь представив себе отдельные эпизоды, я помрачнела. Точное название тому подлость, но родиться она, как ответный ход на наглое надувательство фунтика, тогда, чем я буду отличаться от него?
При закрытой в свои апартаменты двери, я не чувствовала себя в безопасности, а рассматривать себя в карманное зеркальце плохо, обзор никудышний. Стоило мне отворить дверь в мир, как тут же натолкнулась на взгляд противника. Разглядывать мне его не хотелось, но, чтобы добиться победы, нужно узнать слабые стороны недруга. Стянутое ремнем брюхо, широкие плечи, спортивная осанка, гладковыбритое лицо, зачесанные назад, коротко стриженные, покрытые редким серебристым налетом волосы – никаких видимых недостатков. Отчего мне хотелось бежать от этого внешнего благополучия, как от огня?
- Куда собралась?
Хотелось нагрубить в ответ, я едва сдержалась, - Я обязана отвечать?
Вдруг прилизанно-причесанная физиономия расплылась в подобие улыбки, -  Чудачка, я же помочь хотел.
Ковыляя в сторону ванной комнаты, я проронила, - Буду иметь в виду. Благодарствую.
До цели меня подгонял устремленный в мою худую спину взгляд. Возможно, скоро я не буду пренебрегать им. Стоя на костылях перед зеркалом, я с любопытством разглядывала себя, подсчитывая собственные недостатки, отмечая собственные достоинства. Говорят, надо любить себя, чтобы нравиться окружающим. Но мне наплевать на их мнение, а любить я буду сильнее всего только животных.
А, все-таки, я ничего, есть на что посмотреть. Поворачивая голову слева направо, и наоборот, я грустно улыбнулась. А лучше всего выглядят мои костыли, стальные, фирмы  Valentine. Помню, с каким трудом мы с мамой их отыскали, так, что костыли, вне конкуренции. Они выдерживают вес более двухсот тридцати килограмм, а во мне не более шестидесяти пяти. Как скажет мама, «кожа да кости». Однако, в моем инертном положении, надежнее быть тоньше, чем в теле. В целом, у меня стандартная внешность: ровно очерченный овал лица, средней длины прямой нос, брови вразлет, розовые губы, тоже нетолстые, и ямочка на подбородке. Основное мое оружие, по мнению мамы, проникновенный взгляд темно синих глаз. А мне хотелось иметь зеленые глаза, как у кошки или Инки Латушкиной.
- Алина.
В дверь ванной комнаты раздался требовательный стук, - Что? – нехотя откликнулась я.
- Мне ванная нужна.
- Мне тоже, - парировала я фунтику.
- Выходи.
- Сейчас, - бросила я, не думая выполнять обещанное.
Бежали медлительные секунды, по ту  сторону двери звучали нахрапистые вздохи, переходящие в напряженное покашливание, - Скоро?
- На следующей неделе.
- Что?!
Черт меня дернул нагрубить, - Что слышал. Выйду из ванной, когда смогу. Мне трудно бегать туда-сюда по нескольку раз, как ты, фунтик.
Куда подевался налет его интеллигентности? Он только, что ни брызгал слюной, в распахнутой на жирном брюхе рубашке. Свирепые глаза превратились в щелки, так, словно перед ним были кровожадные бандиты, а не хрупкая девушка, - Убирайся.
Спорить с ним не хотелось. Но, если ранее я лишь сомневалась, стоило ли начинать любовную авантюру, но теперь в моей голове рождался план, подсказанный Витей. Да, я буду беспощадной к негодяю. Этот гнойник требует удаления, чтобы потом стало легче всем: маме, мне, самому прыщу, ведь он обманывался в истинно святом чувстве – любви. Фунтик не только маме, себе пытался внушить, что он любит. Вернее, сначала он старался, а когда вошел во вкус, так сказать, распробовал беззаботной жизни, фунтик уже не мог остановиться. Ничего, я ему помогу.
На телеэкране что-то говорили, временами заливисто смеясь, я была слишком далеко, чтобы вникать в сценарий телепередачи. Да, я сделаю, сделаю это, хотя заранее испытываю чувство гадливости. Сменив будничную ветровку на яркую кофточку, смело подчеркивающую девичьи прелести. Выглянув в смежную комнату, я тут же приступила к задуманному. Ковер на паркете заглушил цоконье моих костылей, хотя фунтик и так ничего не услышит из-за льющейся воды. Намывается, как раз, кстати, может, на джентльмена станет похож. Я прилегла на вышитые диванные подушечки и попыталась изобразить тоскующую негу. С полным отсутствием опыта это было непросто сделать. Томиться пришлось недолго. Только я размечталась о поступлении в Ветеринарную Академию, о том, как мои будни и праздники будут заполнены общением с милыми зубастиками, а в гостиную, тем временем, влетел разгоряченный после душа и сопутствующих процедур фунтик, - Ух, ты! Чего ты тут делаешь?
В голосе недруга звучало изумление. Непонятно, чему он удивлялся больше: концу своего одиночества или моему откровенному виду? Я растерялась, ощутив на себе рыскающе-оценивающий взгляд. Хотелось спросить: чего ему надобно от меня? Вместо этого пришлось держать ответ, - Скучно стало. Сижу целый день одна…
Фунтик перебил, - Мне нужно, чтобы ты перешла в свою комнату и побыстрее. 
Теперь уже я рыскала по его непропорционально сложенной фигуре, пытаясь отыскать нечто соблазнительное.
- Тебе помочь?
Я слабо улыбнулась, - Мне некуда торопиться.
- Зато я тороплюсь, и прошу тебя выйти.
- А куда, вообще-то, мама скоро придет.
В махровом халатике, едва прикрывающем его волосатые ноги, и оголяющем рыжую щетину на груди фунтик был неотразим в собственном безобразии. Его огромный кулачище с грохотом опустился на стол, - Не понимаю, почему я должен перед тобой отсчитываться? Держи свои костыли.
Швырнув мою опору на диван, фунтик занял демонстративную позу, уткнув ручищи в бока. Понятно. Попытка моя не удалась. Фунтик даже не помог мне подняться, и стоило мне ступить за порог комнаты, как дверь за мной затворилась. Оставшиеся до ухода фунтика четверть часа, я мучительно прислушивалась, но недруг, на зло ли мне, включил телевизор погромче и, выпал из моего поля слуха. Судя по кропотливости сборов, он куда-то спешил. Куда именно, о том мы будем гадать с мамой. Зайдя на обед, она разминулась с фунтиком, всего лишь, на пять минут.
Радостно маму встречал верный Ричик, едва не сваливший ее с ног. Мой вид вызвал у мамы недоумение. – Алина, что случилось? – спросила она у меня с порога.
Достаточно было уловить нотки тревоги в ее голосе, и я тут же приняла правильное решение, - Мама, Витя меня подвел, обещая узнать о подаче документов и, - я обреченно развела руками.
Пока мама переодевалась в домашнее, я ласкала Ричика, шепча ему оправдание за ложь на ушко, - Отчасти, я не обманывала маму, Витя, действительно, не сдержал своего обещания. – Знаешь, дорогой, не исключено, что Акиньшин не стал бы меня подводить, а я не давала ему повода к такой постыдной мести. Что поделаешь, Ричик, люди весьма не последовательны  в своих поступках. Ни ты, ни я бессильны изменить что-либо, - внезапно умолкнув, я перехватила мамину озорную улыбку. Возможно, я смотрелась несколько забавно, советуясь с тем, кто изначально не умеет претворяться. А, может, мама смеялась вовсе не надо мной? Как близки в жизни стоят верные и ошибочнее выводы, и прав тот, кто умеет отстаивать собственную точку зрения.
- Алиночка, не стоит расстраиваться из-за мужчин, они очень необязательны, за исключением твоего четвероногого рыцаря.
- Точно, Ричик – самый лучший, только, мам, - я решила спросить это не сразу, ведь область моего любопытства слишком личная. – Почему ты не ограничишься, как и я, четвероногим другом?
Колдуя над плитой, мама успевала все: следить, чтобы суп не сбежал, и второе не подгорело, а также, расставлять тарелки на кухонном столе, и при этом вести непринужденную беседу, - Иногда женщине не хватает мужского внимания, именно, мужского.
- Не понимаю, - я насуплено вздохнула, - Не понимаю, чем я хуже какого-нибудь мужика?
Суп был горячим, и до того, как приступить к его поглощению, у меня было достаточно времени. Мама начинала обед с овощного салата. Выходит, я ее отвлекала, - Не стоит себя не с кем сравнивать. Дети – продолжение женщины, без них в ее судьбе будут дыры. А мужчина… он, как руль, направляющий, с ним можно почувствовать себя слабой. Ласка… мне так не хватает ласки и нежности, - тоскливый мамин голос неожиданно прервался.
Во мне проснулась жажда мести, и тоже внезапно, - Знаешь, мамочка, а фунтик, кажется, не жалеет этой самой нежности… для другой тетки. Между прочим, он побрился и испарился прямо перед твоим возвращением.
Вопреки моим ожиданиям мама не назвала фунтика так, как он того заслуживает. Если бы обманули меня, я бы, скорее всего, впала в истерику, треснула бы костылем по стене, я бы…
- Алина, что с тобой?
По голосу было понятно, что мама испугана, кроме того, смотрит на меня сверху вниз. Оказывается, я так вошла в роль обиженной и оскорбленной, что незаметно утратила точку опоры, после чего, очутилась на полу. Дура, я дура. – Мама, я на минутку представила, как стала тебя защищать. Вот, ты уже и улыбаешься.
- Я догадалась, ты решила, что Виталий меня бросил. Он об этом и не помышлял. Мы с ним любим друга, а торопился он на собеседование, на работу пошел устраиваться. А ты, как будто, не рада, - удивилась мама.
Мне претит притворство, потому все чувства у меня написаны на лице. Достаточно взглянуть, и все становится понятно, и номер с падением костылей не облегчил положения. Остается, как говорится, «раскрыть» карты. – Не рада, - машинально повторила я за мамой, это все, что я смогла выдавить из себя.
     Комната, в которой я безвылазно провела последние четыре года, где шептала на ушко верному другу свои самые заветные желания, была для меня самой лучшей. Здесь, в этой обители вечной затворницы, мне вдруг захотелось зарыться головой в подушку и забыться, вычеркнуть последние дни из жизни. Меня вовсе не пугала воцарившаяся тишина, постепенно я свыклась с ней. Пребывая в подвешенном состоянии, я ловила на себе терпеливый взгляд мамы. Обстановку разрядил Ричик. Помахивая хвостиком, он, по очереди, тыкался в наши руки. После преданного друга меня приобняла мама. – Если ты против, Алиночка, я … откажусь, - последнее слово далось маме не без труда.
Наверное, я – эгоистка, ведь я не спешила ее разуверить в обратном,  я просто тянула время.
- Алина, пойми, может, это – последний мой шанс. Мне сорок, я никуда не хожу, вижу одних только наших почтовых теток, а так хочется нежности, покровительства. Я даже расплакаться себе не позволяю, чтобы никто не догадался, как мне тяжело.
На все мамины доводы я безмолвствовала, ощущая, как между нами стоит прилизанно-деловитая физиономия фунтика. Мама меня не жалеет, почему же я должна проявлять к ней сочувствие?
- Алина, если бы ты полюбила?
Вспомнила.  А то она не догадывалась о том, как мне дорог Витя, - Я люблю.
Спустя несколько секунд грянул ответ, - Неправда. Если бы ты любила, хорошо понимала других влюбленных.
Я повторила заученную фразу, - Мы с Викторомм поженимся, и твоего разрешения мы спрашивать не станем.
- Придется. Ты – несовершеннолетняя, и ни один загс не примет от вас заявление. Конечно, если ты не решила жить с Виктором неофициально.
- Именно. Мы будем заниматься … запретной любовью, - я стыдливо отвела глаза в сторону. Не получилось у меня бросить вызов нравственности.
- Аля, Аля… кого ты хочешь обмануть?
- Пока никого, а вот фунтик…
Меня перебили, - Не смей называть его так.
- Как «так»?
- Пренебрежительно. Он скоро станет тебе отчимом. Объясни, почему тебе не нравится Виталий. Он сам хорошо к тебе относится…
Я прервала мамину реплику, - Откуда тебе это известно?
- Он отзывался о тебе хорошо, хвалил твою усидчивость и самодисциплину.
- Он выдавал желаемое за действительность. А усидчивой меня сделали костыли, и грех лишний раз напоминать мне об этом.
Куда делась мамина непринужденность. – Я повторяю слова Виталия. Алина, ты желаешь нас поссорить?
Во мне закипала злость на фунтика, - Кому-то это уже удалось. Мама, мы с тобой перестали понимать друг друга.
- Нет, Алина, я тебя понимаю, но не могу смириться в тем, чтобы в моей дочери было столько злости к кому бы то ни было.
Я попыталась улыбнуться, как это у меня вышло, судить не мне, - Ты не права, мама. Ненависть – благородное чувство, фунтик ее не достоин. Ты для него трамплин в карьере. Вот он поправит свои дела и бросит тебя.
- Откуда тебе это известно?
Я не нашлась, что ответить. Мама вновь начала убеждать меня в том, что фунтик – находка для нас обеих.
- Доченька, Виталий – очень хороший мужчина, нам в семье непременно нужен такой… внимательный, ответственный … заступник.
Такое впечатление, что мама с трудом подбирала слова. Ясно. Обиделась на меня или, может быть, сама не верила в то, что говорит, - Мама, в полиции принято устраивать проверки. Давай испытаем его на выносливость, нагрузим домашней работой.
По-моему, предложенное мною было вполне выполнимо, но мама придерживалась иного мнения. Покачав головой, она изрекла, - Как ты себе это представляешь? Виталий устраивается на работу, но работать ему будет некогда.
- Это он тебе рассказывает. Эх, мама, мама, в наше время некому верить нельзя. Фунтик найдет себе женщину, которой он пообещает тоже самое, приберет к рукам ее капиталы, а тебе скажет, что он их заработал. Схема известная.
- Однако, непонятно, кто в выигрыше?
- Твой ненаглядный фунтик. Не вкладывая труда и денег, он получает дивиденды. Не понимаешь? – переспросила я, глядя на недоверчивое мамино лицо. – Зарплату ему выдает очередная Дездемона. Он приносит ее, за исключением небольших вычетов, следующей своей пассии, и это повторяется из раза в раз.
Мама молчала. По ее сосредоточенному взгляду в никуда было заметно, что она обдумывает услышанное. Я сидела в интернете, пытаясь заработать на опросах, а Ричик … Ричик с нетерпением ждал вечерней прогулки. Средства для мытья посуды мне были неинтересны, но что поделаешь? Прежде, изучив сайты их рекламируемые, я ловко манипулировала полученными сведениями. Постаравшись, можно, сидя перед дисплеем компьютера, положить в свой электронный кошелек реальную сумму денег. В моем воображении уже маячили грядущие выходные в парке отдыха, на природе с Ричиком. Мы будем любоваться солнечными бликами на поверхности Москвы-реки, отмахиваясь от тополиного пуха, усеявшего парковые дорожки. Ричик по-дружески будет меня защищать от каждого встречного, тетки с колясками станут от нас шарахаться, ругая меня, на чем свет стоит, а я… я стану мечтать о том времени, когда стану вполне независима.
За чаем, который предложила выпить мама, мы говорили о предстоящих планах на лето, покупке нового телевизора, об изменчивой женской моде, но только не о фунтике, который, по словам мамы, уж очень долго беседовал с работодателем. Я отвлекала мамочку от переживаний расспросами об учебе. Мама часто отвечала невпопад, Ричик лаял неизвестно на кого, и ради того, чтобы угомонить его, мы раньше отправились на прогулку. Хорошая погода располагала к тому, но маме никак не удавалось избавиться от мрачных мыслей. Я наблюдала за игрой мамы и Ричика, азартно бегающего за мячом. Как бы мне хотелось присоединиться к ним. Идиллию прервал телефонный звонок. Лишь только поднеся трубку к уху, мама помрачнела, словно стала старше на десяток лет. Позже я узнала, что фунтика уже сегодня не будет.