Награда. Глава 20. Домой!

               
               

        Когда она пришла в себя, уже занималась заря. Поеживаясь от  холода, попробовала приподняться, но сильно кружилась голова. Коснувшись затылка, она ощутила нечто липкое. В зыбких лучах солнца темнела густеющая кровь. Непонимающим взглядом она уставилась на доказательства повреждения.  Где и как она его получила, очень хотелось припомнить. Еще больше она силилась понять: каким образом она очутилась на придорожном шоссе?  Оглядываясь по сторонам, несчастная вынуждена была признать, что местность вокруг ей незнакома. Впереди – поле луговых трав, которых, словно, любуясь ими, перебирал легкий ветерок. Желтые сердцевины ромашек, как светлячки, ободряюще кивали ей. Она и не волновалась. Подумаешь, заночевала под открытым небом. День сегодня ожидается хороший, по всем приметам видно. С удовольствием она напилась бы горячего чая, но поблизости – ничего похожего на комфорт и уютную обстановку, сопровождающую чаепитие.
Мимо пронесся автомобиль. Может, надо было попытаться остановить его? Но появление транспорта было столь мимолетным, что она растерялась. Предприняв еще одну попытку приподняться, она бессильно опустилась на четвереньки. Из скудных медицинских познаний, ей было известно, головокружение сопровождает сотрясение мозга. Потирая озябшие руки, она желала одного – согреться, но долгожданное ощущение комфорта так и не приходило. Проезжающая машина просигналила ей. На ответное приветствие у потерпевшей не хватило сил. Сколько ей еще придется просидеть, дожидаясь помощи, оставалось лишь гадать. Еще одна попытка приподняться, и вновь неудача. Словно подгоняя беспристрастное время, она начала раскачиваться из стороны в сторону. Глядя на все ее «упражнения», сторонний наблюдатель, возможно, удивился бы. Господи! Как хотелось на время забыться, так будто и не было с ней ничего трагического. До боли сжав виски, она пыталась припомнить: а что же, все-таки, произошло? Может, ее сбила проезжающая машина?
- Девушка, помощь требуется?
Она ни сразу поняла, что спрашивают ее. Постепенно все происходящее вокруг она стала воспринимать, как кадры неизвестного кинофильма, с собой в главной роли. Молодые ребята, предложившие ей помощь, оказались студентами медицинского колледжа. Вот повезло! Ребята возвращались в Москву.
- Где тебя угораздило, попутчица?
- Не знаю. Наверное, на автомобиль налетела.
- Или он на тебя. Что делать станешь?
В ответ она пожала плечами.
- Номер автомобиля-нарушителя разглядела? – получив отрицательный ответ, говоривший продолжил, - На таких условиях получить компенсацию трудно.
- Тебя как зовут, подруга?
Простой вопрос вызвал у нее затруднения. Она не помнила ни имя, ни адрес своего проживания, оставалась для нее загадкой информация о близких родственниках. Так как, вопросительные взгляды пассажиров были устремлены на нее, пришлось отвечать первое, что пришло на ум, - Виктория.
Она назвалась первым, приглянувшимся именем, и ей поверили. Обещали высадить у ближайшего метро. Может, пока они будут ехать до него, она припомнит о себе еще что-нибудь.
За окном сменяли друг друга поля луговых трав, перелески, равнины, а над всем, над этим – бездонное небо, на котором ни одного облачка. Жаль, что в ее судьбе хватает «темных» пятен. Скоро она будет дома, проносилось у нее в голове, вот только, где он этот дом?
Рядом сидящий парень принялся колдовать над ней. Оросил ее чем-то бесцветным, затем промокнул салфетками. Поначалу она терпела, но когда он стал трепать ее волосы, не выдержала, -  Не надо мне ничего.
- Вить, не  трогай человека, раз она не хочет, - совет прозвучал весьма своевременно.
Опекаемая решила оказать активное сопротивление. Не потребовалось. После того, как она увидела в зеркале заднего вида собственное отражение, ужаснулась. Слипшиеся от запекшейся крови, спутанные волосы, паутиной оплетали ее лицо. Пока она обозревала себя, за ней приглядывал дотошный студент. К нему и обратился объект всеобщего внимания, - Пожалуйста, сделайте мне повязку на голову.
После преображения она стала походить на сбежавшего из госпиталя бойца невидимого фронта. Снова, незаметно для себя, она очутилась в центре внимания, и тут же решилась на признание, - Из-за травмы я ничего не помню. Что мне делать?
Вопрос не был каверзным. Вопрошаемой предложили несколько вариантом ответа: «Полиция поможет», «Закинуть информацию о происшедшем в сеть».
- Ты, вообще, хоть чего-нибудь помнишь?
Она пожала плечами, - На языке крутится фраза: «контактный зоопарк». С чем это связано, не знаю.
Настала очередь ее оппонентов удивляться, но версии взаимозависимости, все-таки, были озвучены, - Ты там работаешь. Или, была на экскурсии там, сильно понравилось. Может, наоборот, не понравилось, украли у тебя там что-нибудь.
Лишь прозвучал третий вариант, у нее в груди что-то екнуло.
- Мы тебя высадим около отделения полиции. Брать у тебя нечего, больше не ограбят.
- Ну, ты даешь! Полиция и грабят! Где это видано?
- Видано. У соседа, во время кратковременной потери сознания в метро полицейские из кошелька украли 1000 рублей. Произошло похищение в час пик, с восьми до полдевятого утра, так, что кроме них, некому.
- Но это подло, - не сдержалась молодая женщина, - Люди рассчитывают на помощь служителей закона…
- А его нет. Точно также, у людей нет совести. Об этом, в свое время, писал историк и биограф Стефан Цвейг в романе о Марии Стюарт.
Она была не согласна, - Но вы меня подобрали, не проехали мимо. Выходит, не все бессовестные!
- Мы – приятное исключение, вероятно, потому что, цель нашей жизни – спасение людей. Мимо тебя, уверен, до нас, многие промчались, без сожаления.
Она молча согласилась с правотой прозвучавшего тезиса. «Люди – эгоисты», где-то она уже это слышала. Чувство благодарности к незнакомым, в сущности, ребятам захлестнуло пострадавшую. А ведь они могли, как все, промчаться мимо. – Спасибо. Я без вас пропала бы.
- Совсем нас захвалила. Подумаешь! Мы ничего особенного не сделали. На нашем месте, ты поступила бы также.
Она не успела ответить, за нее был сделан выбор, - По-моему, хорошие люди есть, с ними, главное, не разминуться.
Ей повезло. И теперь в ее присутствии никто не посмеет ругать современную молодежь. Она такая, как она есть – бесшабашная, рисковая, упрямая, порой, жестокая… Хватит, пожалуй, эпитетов. Незаметно для себя она задремала. Снилось ей, что она идет по бескрайнему, колосящемуся полю. Под ногами – мягкий ковер из луговых трав. Хочется нырнуть в него с головой, но ее удерживает чей-то зовущий взгляд. Впереди – маленькая девочка, она идет навстречу и одновременно плетет венок из одуванчиков. Перебирая в голове детски е имена, она пыталась вспомнить, как зовут малышку? Вот она смотрит на нее, и, кажется, шепчет что-то неразборчивое. Читая по губам, она пытается понять. Тщетно. Повторяя движения губ за девочкой, она выговорила: «мама». Несчастная крошка потерялась, бедненькая. Внезапная жалость толкала ее вперед, она шла с одним желанием – поскорее прижать маленькую к своей груди и приласкать ее. Чем ближе они подходили друг к другу, тем явственнее ей казалось, что эта девочка с венком из одуванчиков, она самая и есть.
Когда их разделяло всего несколько шагов, ребенок вдруг исчез, видение растаяло, как сон. В утешение одуванчики кивали ей золотистыми головками. Вот сейчас она сделает пару шагов, и упадет в море желтого великолепия. – А где же девочка?
Незаметно для себя она спрашивала вслух. Ее лепету, по всей видимости, никто не придавал значения. А вот и Москва. Она не ведала: радоваться ли ей либо сокрушаться? Сейчас она попадет в руки полиции, а там… как повезет.
Один из парней не придумал ничего лучшего, как «притормозить» патрульную машину. Короткое объяснение со стражами правопорядка, и  перед ней распахивается дверь патрульного автомобиля. Она провожала прощальным взглядом автомобиль своих ночных друзей; пока он ни скрылся из вида.
- Говоришь: «ничего не помнишь»?
Скрипучий голос вопрошал именно у нее.  В ответ – кивок головой.  Эти люди в форме с каменными лицами ей были глубоко несимпатичны. Хотелось спрятаться от их колючих взглядов. Рассеянно наблюдая за проезжающими автомобилями, она вдруг услышала негромкий комментарий: «Может, бросить эту дуру? На кой черт она нам сдалась?» Интуиция подсказывала, к ней он имеет самое прямое отношение. Разве стражи правопорядка не призваны защищать население? Почему они  обзывают ее?
- Гражданка… пройдите.
Не сразу она догадалась, что приглашение-одолжение относится к ней. Стоило почувствовать, как ее тянут за руку, и она сдалась. Патрульный автомобиль вез ее по улицам столицы. Она не ведала: куда и зачем? Главное, что с ней теперь будет? По выражению лиц сидящих в автомобиле, она поняла, что в лучшем случае, ее воспринимают равнодушно. Возможно, ее появление нарушило их планы?
- Куда мы едем? – наконец, нарушила молчание пассажирка. Пришлось еще пару раз повторить вопрос, прежде, чем прозвучал ответ: «Мы едем в отделение». Хотелось поинтересоваться: с какой целью. Однако, пристальный взгляд сидящего рядом отбил у нее охоту любопытствовать. Она здесь на правах арестантки или… Свернув в переулок, автомобиль остановился.
- Выходите.
Прочитать табличку с указанием номера участка и его адреса, ей не удалось. Ее буквально втолкнули в дверь, а далее вели темным коридором. Кабинет, в котором она очутилась, более напоминал камеру одиночку. Оглядываясь по сторонам, ее бегающий взор натолкнулся на телефон-аппарат. Когда-то она таким пользовалась. Пока она силилась припомнить, кому она звонила, руки сами потянулись к телефону.
- Кому звоним?
Оказывается она ни одна. За стол напротив сел полицейский. Молчание длилось недолго. Первой не выдержала гостья. – Я… я не знаю. Может, вспомню номер.
Собеседник, впрочем, которого она не выбирала, откровенно смеялся над ней. Но разве она сказала что-то забавное? Серые глаза сверлили ее, но во взоре их не было и капли сочувствия. – Как у нас отношения с алкоголем? 
Мерзавец! В ответ она процедила сквозь зубы. – У вас, не знаю. Я не пью, вообще.
- А бинтовали тебя собутыльники?
- Послушайте, почему вы мне хамите?!
- Попритихни. На интеллигенцию не тянешь, и нечего становиться в третью позицию. Будешь сговорчивой, быстро определим тебя по месту жительства.
Господи! За что ей это наказание? Она ведь ничего противозаконного не совершала. – Понятно. Я пойду.
Тонкую линию губ ее собеседника исказила язвительная ухмылка. – Куда? Слушай, может, тебя собутыльники  по голове огрели?
- Я не помню, каким образом получила травму. Поймите, я не добиваюсь того, чтобы те, кто так поступил со мной, были наказаны. Мне хочется восстановить о себе утерянную информацию.
Оставалось надеяться, что к словам ее прислушаются. Тикали часы. Секундная стрелка отсчитывала мгновение за мгновением, уходящие в вечность, но она не сожалела о том, что их более не вернуть. Не хочется жить, если жизнь земная состоит из одних потерь. Наверное, лицо ее изуродованное травмой, походило на маску приговоренной к смерти. Внезапно еще один полицейский расчувствовался. – Знаете, как мы поступим? – не дождавшись ответа, он продолжал, - Я буду задавать вам вопросы, вы будете отвечать.
Она равнодушно восприняла предложенное. Пусть хоть что-нибудь предпримут. Главное, чтобы был конечный результат.
- Сколько вам лет? – тут же спохватившись, полицейский поправился, - Вам двадцать … пять лет?
Она пожала плечами. Клонило в сон, прямо хоть ложись на стол, - Может, вы посмотрите по базе данных, где, кто пропадал?
- Вы хоть что-нибудь помните? – не услышав ответа, полицейский добавил, - Родители у вас есть? Муж? Дети?  Где работаете? Какой институт окончили?
Поток слов из уст оппонента не пробудил в ней никаких образов. Родители… А кто они такие? Где она работает … Лучше спросить, что она умеет? И снова затруднение.
- О чем призадумались?
- Пытаюсь припомнить, что я умею?
Ее не торопили. Полицейский что-то изучал, уставившись в ноутбук. Пускай, ее не надо торопить. Воображение перенесло ее на поле, где чередовались скромные ромашки и броские васильки. Аромат луговых трав опьянял, ноги несли ее по полю, в безбрежную даль, туда, где диск солнца, сливаясь с линией горизонта, растворялся в палитре всех оттенков алого. Казалось, конца и края не будет дорожке, которую она сама протоптала. Один неверный шаг, и вот уже у нее лицо мокрое от росы, а острые стебельки щекоча лезут под воротник. В детстве она вместе с ровесниками любила прятаться среди поля, да так умело, что соседская тетя Маша начинала ругаться, часто грозившись лишить ребят всеми любимого лакомства – хвороста, вкусного печенья, которого готовили всем двором. На пересохших губах она явственно ощутила вкус сахарной пудры. Казалось, стоило только слизать ее, и зубы с жадностью вопьются в хрустящую корочку зажаренного в кипящем масле хвороста.
- Городская ты или с деревни?
- Вроде, городская, но мне знакома и деревенская жизнь Я люблю животных, умею за ними ухаживать. Жизнь моя, прошлая и настоящая как-то связана с ними.
Ее внимательно слушали, не перебивая. Пытаясь припомнить подробности, она перебирала в памяти эпизоды, которые, может быть,  ранее отнесла к незначительным, но теперь все казалось важным. Лошади, конюшни, прогулки по аллеям старого парка, посещение библиотеки и катание на лодке во время которого она представляла себя на необитаемом острове, а вокруг … конечно же, никого, кроме маленькой девочки. Она доверчиво смотрит ей в глаза и рассказывает о милых зверюшках маме. Ей самой хотелось иметь маму.
- Скажите, вы направлялись в Москву на попутной машине. С собой у вас была крупная сумма денег. Вы имели неосторожность продемонстрировать преступникам их наличие, за что и поплатились. Верно я говорю?
Как он быстро догадался. Только правда это или нет, ей неведомо. Впервые карие глаза незваной гостьи взглянули на собеседника без неприязни. Он реально желает ей помочь. – Скорее всего, так и было, но точно знать не могу.
Когда она шла по длинному коридору, опасалась, а вдруг ее посадят в камеру к уголовникам? Грустная улыбка обозначилась на тонких бледных губах. Губы превратились в ниточку, а ведь когда-то она ими целовала дорогих ей людей. Вот только где они теперь?
- Садись. Сейчас чайник закипит. Согреешься.
Ну вот, теперь она уже не боится, что очутилась в полиции. От чашки с крепким чаем исходило приятное тепло. Обхватив ее обеими руками, она наслаждалась забытыми ощущениями почти домашнего уюта. В маленькой комнатке было все необходимое для жизни: столик со стульями, сервант, старенький телевизор, книжный шкаф, и даже небольшой диванчик. Домашнюю обстановку дополняли комнатные растения, - А вы тоже в полиции работаете?
- Уборщицей. Голова-то болит?
 Заботливая женщина поставила перед ней тарелку с бутербродами, которые оказались еще теплыми. Запеченный в духовке сыр выглядел не только аппетитно, но и привлекал своим неповторимым сырным ароматом. Или, может быть, ей с голоду так показалось?
- Спасибо. Очень вкусно. А голова почти не болит.
Женщина в синем халате покачала головой, погрозила кому-то невидимому пальцем. - Они пока думают: вызывать тебе врача или так пройдет?
- Так пройдет, - эхом повторила гостья. – Вы не думаете, все это, - говорящая провела руками вдоль тела, - проходящее, только душу искалеченную трудно вылечить. Мне кажется, я перенесла немало страданий.
- Найдутся твои родственники, и все плохое забудется.
Звучало многообещающе, но даже доброта не способна вернуть доверие. – Люди – эгоисты, - повторила она много раз слышанную фразу.
- Есть, конечно, среди них форменные сволочи, но не все такие. Злоба, обида на людей до хорошего не доведет, - подвела итог уборщица.
- Обидеться можно на равного себе. Бандиты мне не ровня. А злоба…. Она своеобразный двигатель, она не дает опускать руки.
- Ну а кого ты любишь, расскажи.
Она задумалась. Можно сказать, ее будущее зависит от полноты воспоминаний. – По всей видимости, у меня мало родственников. Кто они, не помню.
- Муж у тебя есть?
Она молчала, не желая признаваться, что ей неприятен этот вопрос. Правильнее всего, перевести разговор на другую тему. – А вы давно работаете уборщицей?
- Почти четыре года. Как сократили персонал автобазы, так вышло, что гожусь я только на черную работу. За компьютером сидеть берут тех; кто помоложе.
- Но люди неблагодарные, лучше убирать за животными. Они хотя бы претензий вам не предъявят.
 Подушка оказалась мягкой, когда она прилегла на нее, оставшись в одиночестве. А не наболтали ли она лишнего? Сон все не шел к ней, а хотелось забыться, для этого надо вообразить себя на необитаемом острове, среди буйной растительности или хотя бы  … кустиков акации. Цветущая она радует взор желтым великолепием ненавязчивым сладким вкусом, который долго потом ощущается на языке. В кустиках акации можно было хорошо спрятаться, и не один ведущий в игре не обнаружит. Прятки – любимое в детстве развлечение, пробуждавшее изобретательность. Однажды она спряталась в чужом рюкзаке, брошенном у подъезда. Искали ее целый час, всей компанией. Более остальных горевал Сережа Завьялов, ведь он проспорил оплату похода в кино для всех ребят. На соседней улице был расположен маленькой кинотеатр – «Награда». В нем однажды она встретила парня, который сумел изменить ее представление о противоположном поле. У него было необычное, кажется, прибалтийское имя, впрочем, это неважно. Он умел читать мысли другого человека. Ей бы самой догадаться: о чем думают местные люди в форме?
- Вставай, милочка. Кажется, нашлись твои родные.
Она смотрела на женщину в синем халате, так, словно видела ее впервые. Женщина суетилась, переставляла ведра, развешивая тряпки. Из шкафа она извлекла пакет, и, не обращая внимания на незваную гостью, стала переодеваться. На нее рассеянно поглядывала пара равнодушных глаз. От нее чего-то ожидают, пожалуй, не стоит им мешать.
- Давай, быстрее, - торопила ее женщина, успевшая облачиться в джинсовый костюм. – Велено тебя привести в кабинет следователя.
- А … а я где?
В ответ на ее вопрос тетка рассмеялась, - Во, дает! Полдня здесь почти провела, а не знает. В отделении, здесь тебя, можно сказать, спасли.
Ее взяли за руку и вели по коридору. Распахнув перед ней дверь, втолкнули в кабинет. Тут же дверь захлопнулась. С опаской она приблизилась к человеку, склоняющемуся над клавиатурой компьютера. Человек за сорок был ей незнаком. Его отсутствующий вид пробудил в ней желание полюбопытствовать: а что же он там рассмотрел? Огромный, мясистый нос, как у собаки «ищейки», вероятно, находился в поисках врага, только вот, кто он, в понимании нюхача? Тяжелый, свежевыбритый подбородок с квадратной челюстью говорил о крутом нраве ее владельца, но более всего отталкивал гладкий, и отчего-то блестящий, будто смазанный лаком, череп. Кожа на нем была без болячек и царапин, волосы с поверхности головы явно сбрили, - Зачем вы бреете голову?   
«Лысый череп», наконец, оторвался от монитора компьютера, - Почему вас это заинтересовало?
- Один мой знакомый имел лысый череп и скверный характер.
- Чисто женские ассоциации, - услышала она в ответ, пара зорких серых глаз прошлись по ней оценивающим взглядом, - Знаете, у вас теперь будет ни один знакомый, а целая их компания. Сейчас в кабинет войдут три человека. Присмотритесь, кто-то из них – ваш родственник.
Очутившись в зоне повышенного внимания, она ощутила необъяснимую тревогу. Зачем она им понадобилась?  Оказывает, не только она изучала присутствующих, они, в свою очередь, каждый, по-своему, старались заинтересовать ее. Женщина, усевшаяся слева, что-то беззвучно говорила, одновременно кивая головой. Вторая, сидящая в центре, напротив, хранила неприступный вид, и смотрела даже ни на нее, а как бы насквозь. Третий, мужчина в очках, видимо, ассоциировал себя в роли зрителя, которого актеры обязаны развлекать. Только в актеры присутствующие не напрашивались.
- Что скажите? Имя Виктория вам знакомо? 
Что-то внутри нее екнуло, - Да, только …
- Понимаю. Травма не позволяет вам восстановить информацию последовательно. Эти трое человек претендуют на родство с вами.
Вы имеете возможность поговорить с каждым из них.
- Вика, доченька, мы два дня ждали твоего возвращения, а потом обратились в полицию. Егор прямо весь извелся без тебя, - женщина слева суетилась более остальных. Ее жалкая улыбка преследовала, побуждая отвести взгляд.
- Я протестую. Эта женщина использует запрещенный прием, - заметил мужчина в очках.
- Ваши возражения приняты, - ответил человек в форме. Обратившись к обладательнице жалкой  улыбки, полицейский добавил, - Нельзя воздействовать на пострадавшую психологически. Ее можно спрашивать, без навязывания собственного мнения.
- Так это – доченька моя. Разве мать в горе в состоянии сдержаться? - обратившись к «названой» Вика, возмутительница спокойствия продолжала. – Доченька, тебя сынок ждет, плачет все время.  Пойдем домой.
Хотелось спрятаться от назойливой тетки и ее предложений. Остальные двое «родственников»  не оставляли ее без внимания. Однако, оно было менее заметным. Для дамы в центре она служила объектом изучения. Пряча глаза, она испытывала неприязнь, которая направлена была на мужчину в очках, водящего перед ее глазами телефоном с фотографиями, - Вика, здесь ты и твоя семья.      
Она встала, но, прежде, чем успела вымолвить хоть слово, за нее это сделала дама, - Девочке, нужно отдыхать, только таким образом она восстановит память.
Полицейский, почувствовав ее нерешительность, поинтересовался, - Выбрали? Хорошо. Утраченные документы придется восстанавливать по месту жительства.
- Как это – выбрали? Вы что, не видите, что девушка, как в прострации. Ей необходимо время …
Удар ладонью по столу сдержал закипающее возмущение, его дополнило своевременное предупреждение, - Здесь все решают закон и порядок. Попрошу всех удалиться. Подождите в коридоре.
Перед ней дверь захлопнулась. Выжидательный взгляд требовал пояснений, - А мне что делать?
Ее страшила сама перспектива остаться здесь, в обители закона и порядка. Здесь нет свободы, главное, нет людей, которым она нужна, ведь самое необходимое в жизни – быть кому-то полезным.
- Вы или направляетесь домой или ждете следующих предложений.
Представив себя в камере с решетками на окнах, она ужаснулась. Нет! Что угодно, только не заключение под стражу. – Я еду домой.