Маленькое счастье грибника

«Под моросящим дождиком мать пускалась одна в долгих поход, запасаясь корзинкой – вечно запачканной лиловым снутри от чьих-то черничных сборов. Часа через три можно было увидеть с садовой площадки ее небольшую фигуру в плаще с капюшоном,….. Вот, выйдя из-под капающей и шуршащей сени парка, она замечает меня, и немедленно лицо ее принимает странное, огорченное выражение, которое, казалось бы, должно означать неудачу, но на самом деле лишь скрывает  ревниво сдержанное упоение, грибное счастье. Дойдя до меня, она испускает вздох преувеличенной усталости, и рука и плечо вдруг обвисают, чуть ли не до земли опуская корзинку, дабы подчеркнуть ее тяжесть, ее сказочную полноту»
В.Набоков  «Другие берега»               






                «Маленькое счастье грибника»



«Пора вставать… Юля, пора вставать… Юля… Ну, ты решай, идешь или нет»
Время  - пять утра. Господи, как хочется рявкнуть: «Нет!»
 Но что-то заставляет сделать усилие и таки встать. Сегодня мы идем за грибами. В этих местах, если выйдешь позже – уже ничего не соберешь.
Есть не хочется, но родители настаивают на чае. С полузакрытыми глазами влезаю в штаны и свитер, застегиваю ветровку, мажусь кремом от комаров, остается только натянуть сапоги и взять корзинку и ножик.

Узкая тропинка ведет в лес. Идем как на задание, в затылок друг другу. Отряд из трех человек: папа, мама и я. Тело бьет озноб. Сейчас бы с разбегу в кровать, под одеяло и спать, спать. Но нет, блин, мы же активисты-грибники! Я плетусь сзади, пытаясь понять, чего ради,  я, по доброй воле, во все это ввязалась?
 А как дивно спит природа! Туман лежит низко-низко от земли, белый, как вата.  Трава  мокрая, точно после дождя. А сестра, между прочим, утром будет пить кофе, да еще заедать блином со сгущенкой. Кстати, ведь уже утро. Да какое это утро! Где ты, мой кофе, где мой блинчик, где моя постелька! Тащусь тут, в тумане, по мокрому полю в не менее мокрый и вовсе темный лес…
Постепенно светает. В лесу становится веселее и уютнее. Солнце пробивается сквозь листву, и все здесь начинает играть иными красками. Воздух еще влажный, насыщенный запахами ночного леса. Тут каждый клочок земли живет своей жизнью. Не смотря на влагу, дышится легко, свободно. В наших корзинах пока одни сыроежки, да разве в этом дело?! Какая душецелительная тишина вокруг, какая гармония. Такая тишина располагает к тихим, неспешным разговорам ни о чем. Но не тут то было! Нет-нет, да раздастся сначала крик, потом тихое, неспешное ругательство.
 У папы плохой слух, он носит слуховой аппарат, но почему-то совершенно ничего не боится. Обычная картина: в лесу мой отец смело идет куда глаза глядят, не слишком при этом, задумываясь, услышит ли он крики пугливых родственников.

 А родственники бросают грибы, корзины и бегут за ним, иногда ищут его. На моей памяти такое случалось не раз, особенно весело было  найти его спрятавшимся за елью, с азартом, собирающим семью лисичек. Можно было даже не спрашивать, почему он не откликался, у папы шло соревнование: у кого грибов в корзине будет больше. Мама никак не могла понять это его детское поведение, собираем ведь в один котел. Вряд ли потом в банках папины грибы начнут светиться, и мы увидим, сколь велик его вклад в наш рацион. Не сумев образумить мужа, мама выпускала эмоции наружу. И, поскольку  отец постоянно норовил совершить побег, а мама, тщетно пыталась воззвать к его здравому смыслу, то совершенно закономерно, что  в то утро я пополнила свой скудный словарный запас русского мата. Особенно смешно было видеть, как  родители, стоят друг от друга в пяти метрах, и, разделенные двумя-тремя елями, кричат. Один ругается, другой злится.

«Витя!!»
«Что!!»
«Ты где?!»
«Что?»
«Витя, …ты где?!»
«А? Что, Нин?!»
«……! Ты где?!»
«Ну, что, Нин? Я здесь!»
«Да где, «здесь» то?!  «......»!  Не уходи далеко, говорю тебе!»
«Что?!?!»
«Собирай так, чтобы мы видели тебя!!»
«…..!! Нин, что надо?!»
«Мне ничего не надо!  Где ты?! Сюда иди! Мы тебя потеряли!»
 
Гоняясь, таким образом, по лесу, мы, наконец, заблудились. Родители как-то сразу успокоились, словно свершилось то, чего давно ждали и к чему стремились. Папа, как и подобает мужчине, принял на себя командование и начал выводить отряд из леса по методике «иди за солнцем и куда-нибудь придешь», мы с мамой делали вид, что верим в его успех. Конечно, мы собирали грибы, конечно, корзины были полны. И не важно, что солнце вело нас по кругу, и вышли из леса мы только в половине третьего дня в двух километрах от села.
Еле-еле, усилием воли, переставляем ноги в бесконечно тяжелых резиновых сапогах. Вот уже и памятник Ленину, конечно, как же без него, все-таки не просто село, а родина рапполовского комбината по разведению крыс! Знакомая тропинка, мостик через речку,  равнодушные козы, жующие траву.
« Да ну, не пойдем по аллее, давайте, через поле!» - « Запах-то какой!» - «Так вчера траву скосили» - «Ой, как много народу сегодня на озере!» - «Жарко» - «Ух, сейчас бы искупаться!» - «У меня одна мечта – снять сапоги» - «Ничего, сейчас придем, поедим, и мир станет прекраснее» -  «Вот уже огороды, да-а, картошки в этом году не будет» - «Почему?» - «А жара-то, только неделю, до этого одни дожди были, что там вырастет…»
Вот и наш дом, радостно-раздраженное приветствие сестры: «Ну, где вы были так долго?!» Долгожданный обед. Суп, хлеб с маслом, салатик. Как ноют  ноги… Голова плохо соображает, клонит в сон. Папа говорит – это переизбыток кислорода. Наверное, так и есть. После обеда все расползаются по лежачим местам. Ненавистные сапоги мстительно брошены на крыльце. Наконец то, никто не жужжит и не пищит кровожадно над ухом.

А вечером - самое приятное. Крылечко, корзина, ножик. Можно убрать еловые ветки и, сначала вдоволь полюбоваться на драгоценный клад. Один к одному: белые, подберезовики, подосиновики, горькушки.  Даже сыроежки хороши – красные, желтые, темно-розовые. Жара спала, тихо в селе. Только где-то вдалеке тарахтит трактор. Солнце чуть греет, уже готовится пойти за горизонт. Ветра нет, и береза перед домом стоит неподвижная. Разговор течет медленно, с долгими, почти финскими паузами.

«Завтра с нами пойдешь?»
«Нет»
«А на той неделе?»
«Нет. Не знаю. Вообще, пойду, а когда – не знаю»
«Аккуратнее счищай, не спеши»
«Я аккуратно счищаю»
« А я говорю, аккуратнее»
«Хо-ро-шо»
«О! Посмотри какой! Ты моя ласточка!»
«Кто это такой нашел?»
«А  не помню, или я или отец»
«У меня такого не было»
«У тебя вообще вон одни сыроежки. Понабрала…»
«Они красивые. Что ты на меня смотришь? Сыроежка тоже гриб.
Не надо, что ли было брать?!»
«Сиди, чисти»
«Надо Ленуське сказать, чтобы пока картошку поставила варить, ужинать скоро будем. Иди, скажи ей. А где Кристик?»
«Вон, у парника »
«Ну, иди, скажи»
«Да иду, иду. Пусть тут все лежит, я вернусь, дочищу»


Вот дочищу, и можно на велосипеде на полчаса махнуть, как раз к закату успею. Потом ужин, чай. И спать! Правда, закроешь глаза – и грибы, грибы…нет, хватит! Спать! Спать! И никаких «пора вставать», туманов там всяких, лесной тишины. Хочу утром сидеть за столом напротив сестры! Хочу на завтрак кофе с блинчиками! Хочу отогнуть занавеску и, прищурившись, проводить взглядом соседей: куда это они в такую рань? Имею полное право. У меня каникулы!