А на Тверской - горячий джаз!

               

  На заре так называемой перестройки он «со товарищи» играл на Тверском пятачке, между  театром имени Ермоловой и гостиницей «Интурист». Его квартет, называвшийся «Мерседес-джаз-бэнд», на который съезжались, бывало, со всех концов Москвы любители джаза, играл с семи до десяти вечера каждый день, кроме понедельника. Понедельник был посвящён святому делу – бане.
        В ту пору мне часто приходилось бывать в столице, и каждый раз, если позволяло время, я спешил на Бориса Матвеева. Так звали этого музыканта, Заслуженного артиста России, волей судьбы выброшенного на улицу, не просто известного – знаменитого барабанщика, отдавшего 60 лет отечественному джазу. В прошлом ученик легендарных Лаци Олаха и Эдди Рознера, он не гнушался в этот период безвременья и повальной безработицы прямо  на земле выставлять бочоночек из-под пива и… «Кто сколько может…»
        Опускали в бочонок по-разному, но, как я замечал, не очень густо. Начинающая богатеть Москва, мчалась мимо на лимузинах, а сюда, на пятачок, заглядывали люди, в основном далёкие от предпринимательских операций типа  «купи-продай». Да и не таким уж главным было  для Бориса Матвеева и его однодельцев  что-то заработать в этой разношерстной толпе. Главным было, наверное, другое: не потерять профессиональных навыков и заострённого для каждого артиста чувства публики.
        Как я позже узнал, пытались они играть и в ресторанах, и на начинающих входить в моду званых вечерах, но их всегда корёжило от не совсем корректных заказов. И они снова возвращались  на Тверскую, ради сладкого слова «Свобода» играть то, что самим любо – играть  «горячий джаз», что  на американский манер звучало как  «Джаз-бэнд».
         К слову, ещё не совсем ушла в прошлое та смутная  эпоха, когда власть предержащие прилепили к этому названию  ярлык -  «Музыка толстых». Но прилепили же! И начались гонения: в газете «Советская культура» выступила некая Елена Гросова, статью тут же поддержала вездесущая «Правда». Некоторые джазовые коллективы поспешили перелицеваться в просто оркестры, в основном -  при дворцах культуры. Но и это не всех спасало. Официально на плаву осталось лишь несколько коллективов, в том числе – Александра  Цфасмана  и Леонида Утёсова. А вот Эдди Рознеру не повезло. И пришлось ему без малого восемь лет веселить публику на Колыме…

        Мне впервые удалось попасть на выступление концертного коллектив Эдди Рознера в Новосибирске. Было это в самом начале шестидесятых. Десять или больше дней гостили музыканты в столице Сибири, и всё это время на их концертах был полный аншлаг, Вот тогда-то мне и удалось впервые познакомиться с Борисом Матвеевым. Его персональное соло меня просто ошеломило! А ведь двумя десятилетиями раньше я уже был знаком  с прекрасным барабанщиком Николаем Самошниковым. В оркестре Леонида Утёсова он играл ещё до войны, снимался в кинокартине «Весёлые ребята», в эпизоде устроенного оркестром погрома и драки… Словом, было с кем и с чем сравнивать, тем более, что и сам Матвеев снялся в не менее престижном фильме Эльдара Рязанова «Карнавальная ночь».  В кинокартине главный барабан Матвеева установлен на вершине циферблата громадного будильника, возвещающего всю страну о том, что до прихода Нового года осталось всего  пять минут.
    
         … Их, джазовых  «дятлов», уже тогда можно было по пальцам пересчитать. Умирал джаз, и они умирали вместе с ним. Уходили в небытие  джазовые мелодии Дюка Эллингтона и Луи Армстронга. Пластинки с их игрой  больше не выпускались. В музыкальной среде образовавшаяся пустота стала заполняться легендами о корифеях… Правда, сам Борис Матвеев был глубоко убеждён, что была у нас одна труба, не уступающая тем золотым и серебряным. И звали эту трубу – Тимофей Докшицер… Не знаю, не слышал. Поотстаём мы от жизни в своих провинциях.
          В одном из номеров газеты «Советская культура» периода перестройки писалось: «Матвеев – последний барабанщик старой школы, соединявшей музыку и пластику рук, корпуса и выразительность тела, когда барабанщика-артиста нужно было не только слышать, но и видеть. Борис Матвеев и соло отыграет на всём, что стучит и короткую байку успеет рассказать, и чечётку успеет сбацать»… Из короткого знакомства с Борисом Матвеевым я узнал, что он перебрал несколько музыкальных коллективов, пытался организовать и свой ансамбль. Но лучше всего получилось это у него с собственной женой, Ниной Кургановой, ксилофонисткой, выпускницей московской консерватории. Забегая вперёд, скажем, что эта супружеская пара незадолго до смерти Бориса отметила свою золотую свадьбу. Он ушёл из жизни в 2006 году… А за полтора года до этого он на своём юбилейном концерте исполнил «Соло для ударных инструментов», написанное специально для него композитором Юрием Саульским…
        Но вернёмся к тому пятачку на Тверской. Я наведался сюда уже в третий или четвёртый раз. Смотрю, стоит чуть поодаль известный артист театра и кино Александр Филиппенко. Стоит, с явным удовольствием прищелкивает пальцами в такт долгому соло на ударных, затеянному Матвеевым.
        Его мало был просто слушать, надо было видеть манеру общения Матвеева с барабанами. Он  во время этого соло творил чудеса. Он как бы советовался со своими инструментами, вставал, ходил вокруг большого барабана, обстукивая палочками его бока и верхнюю обечайку, успокаивал малые барабанчики, проходясь нежным тремоло по их коже.
И каждый раз это было своеобразным священнодейством,  прелюдией перед затеянным долгим соло на ударных, которое, затаив дыхание, ждала публика.
        Матвеев знал, чего от него ждут. Он не торопился… Тем и хорош джаз, что в нём позволительны неожиданные импровизации на любые темы. И этот миг  в общем и целом всегда предчувствуют товарищи по оружию. Но как это начнётся и сколько продлится, не знает, наверное, и сам солист: всё зависит от его настроения, от его «заводки»,  от заряжённости публики.

          В этот раз они играли «Тачанку». У Бориса Матвеева во все тяжкие «кони мчатся впереди»: ту-бала-китум, ту-бала, ту-бала, ту-бала, а кони-то, а кони-то, подков-то нет, нет подков, нет-нет их-х-х-х, а как это нет, как это, как это, как это, а копыта-то, копыта-то кованы, кованы, кованы, слыш-ш-шь: цок копыт, цок копыт…на коду, на коду бы надо бы, надо бы,надо бы, слыш-ш-шь , на коду идём, ба-ла, ту-ки-тум, ки-тум, ки-тум…Пабл-иду- ха! –х-х-х (выдыхает тарелка).
        Тянутся люди, аплодируя, к пивному бочоночку и… не уходят, ждут продолжения.
        Из тихого разговора в толпе узнаю, что недавно посетил пятачок известный в прошлом конферансье Борис Брунов. Дождался конца номера и -  «Что ж ты, Борис, так позоришься!» А Матвеев ему: «Выходит, подыхать музыканту – это достойное занятие, а играть на улице для народа – недостойное?".. Брунов в сердцах махнул рукой, покидая пятачок. А вслед ему, не удержавшись, трубач проиграл на известном жаргоне лабухов: «До-ре-ми-до! – Что значит: «А пошёл ты!..»
 
        Позже я слышал, что в девяносто пятом у Матвеева случилось драматическое событие: заехал на рынок, пока ходил, украли его «Жигуль» вместе с фирменными барабанами, цена которым по деньгам была больше, чем украденная машина. Позвонил приятелю на телевидение в программу «Времечко», попросил объяснить в эфире, что к чему… но, видимо, молодые бандерлоги-воришки не слушали эту программу. И имя знаменитого джазового барабанщика им, конечно, ничего не говорило. Не вернули!
        А ещё через некоторое время читаю в «Известиях»: На сцене переполненного концертного зала имени Чайковского открылся международный джаз – фестиваль, посвящённый 75-летию российского джаза. А 60 лет из них Заслуженный артист России Борис Матвеев  -  за барабанами…Чуть раньше, на вечере памяти Эдди Рознера в зале «России» (по сообщению тех же «Известий») -  выступление Бориса Матвеева стало фактически гвоздём программы, и на «утёсовских посиделках» в Доме актёра восьмиминутное соло в исполнении Матвеева вызвало восторг. Публика долго не отпускала его со сцены, бисируя мэтру – ударнику… Пожилые завсегдатаи дома вспоминали, что «на Борю» посмотреть и послушать ходили  в своё время такие корифеи сцены, как Сергей Лемешев, Майя Плисецкая и Сергей Образцов.
      
        Нет, совсем не случайно довелось мне попасть однажды на концерт Эдди Рознера в Новосибирске. И уж точно, что совсем не случайно наткнулся я на этот столичный пятачок на Тверской. Там играли музыку моей юности – горячий джаз. И как играли!

 *  *  *


Рецензии