Входящий. Мама

Какая-то женщина выходит вместе со мной из магазина «Ткани», мы расходимся с ней в разные стороны. Я успеваю заметить, что ей примерно пятьдесят шесть-шестьдесят лет. Она говорит по сотовому, отвечает на звонок. «Да, мам, да я в магазине, нитки тебе покупала, да сейчас уже буду!» Я понимаю, что завидую этой женщине. Как много бы я дала, чтобы вот так, забежать за нитками для нее, лекарствами, программой телепередач или кроссвордом. За то, чтобы набрать номер и услышать родной голос, выслушать, чем закончилась очередная серия ее любимого сериала, или узнать, как постарел Леонтьев, какой салат она хочет приготовить завтра и почему они повздорили с папой, ведь она же ему говорила, а он, как всегда, сделал наоборот. Я шла и думала, как раздражают эти мелочи тех, у кого все это есть. Подтверждение не заставило себя долго ждать. В маршрутном такси, позади меня в трубку сотового телефона раздраженно -громко говорила женщина: «Мама! Я же сказала, я в автобусе, у меня сумки в руках! Что значит, где я? Я еду! Еду, говорю, в автобусе! Сейчас буду, минут через двадцать, всё!» Она прервала разговор. Мне хотелось повернуться к ней и сказать, чтобы она радовалась этим звонкам, вопреки тяжелым сумкам и давке. Потому что однажды, настанет день, после которого уже никогда эти звонки не повторятся. Настанет время тишины. Моя тишина длится уже тринадцать лет. Тринадцать лет я не могу рассказать, ей, как у меня дела, поправились ли дети, кого в садике будет играть ее внук, какие четвертные оценки у внучки, куда мы собираемся на выходные, я не могу привезти ей лекарства и продукты, не могу отвести ее к врачу, помирить ее с папой, сказать, какой вкусный пирог она испекла, и что, конечно, лучше ее никто в этом мире не печет и печь не может, купить ей ниток, как та женщина у магазина, все это время я не слышала ее голоса, и уже не услышу. Я не повернулась. Это не объяснишь. Пока не переживешь. Берегите родителей. Тишина – это страшно.