Пансион Пространство Глава 3

Будильник на телефоне, что ещё с вечера был поставлен на пять утра, заиграл мелодичную мелодию. В любом другом случае она показалась бы мне прекрасной, но сейчас в ней слышались лишь какие-то завывания и вопли, среди которых явно различались слова: “Вставай, Марк, хватит спать.” Наверное, будильник просто завидовал моим отношениям с подушкой. Завернувшись в одеяло, я подошёл к окну. На улице до сих пор властвовали дождь и ветер – не приходилось сомневаться, что прогулка по морю, назначенная на сегодня, не состоится. Я всё-таки решил одеться, после чего спустился вниз. В гостиной было всё так же темно, лишь полоска света выбивалась из-под двери, ведущей на кухню. Пройдя туда, я увидел хлопочущую у плиты Евгению. Скорее почувствовав, чем увидев, что за её спиной кто-то стоит, женщина резко обернулась.
- Марк, нельзя так подкрадываться, вы меня напугали.
- Прошу вас извинить меня.
Надо сказать, что испуганной в этот момент Евгения вовсе не выглядела, скорее она была похожа на дикую кошку. Потревожишь такую – останешься без руки. И это как минимум. Да и как испугать женщину, что одна бродит в ночи по склонам Кара-Дага. Я не представлял, что там можно делать в полной темноте под проливным дождём.
- Вы зря встали так рано. Морская прогулка к Золотым воротам отменяется из-за непогоды.
- Об этом можно было догадаться.
Увидев, что я не спешу вернуться обратно в постель, Евгения предложила выпить с ней по чашке кофе. Сейчас для меня это было просто необходимо, и вот уже я смаковал сладкую горечь горячего напитка, наслаждаясь теплом и уютом, что царили вокруг. Вместе с этим пришло понимание, почему именно так был назван пансион. Всё, что творится в окружающем мире - не имеет значения, есть только то, что происходит здесь и сейчас. В этом доме глупо строить планы и думать о завтрашнем дне. Пространство, ограниченное его стенами, не зависит от капризов природы, в комнатах пансиона существуют свои правила, а постояльцы живут по законам, установленными его хозяйкой. Даже время здесь течёт как-то иначе - то неумолимо бежит навстречу вечности, то впадает в забвение, замедляя свой ход. Я вспомнил фразу Альберта Эйнштейна о том, что не существует пространства и времени, есть лишь их единство. Кажется, на примере этого дома я начинал понимать великого учёного.
 За стенами пансиона завывал ветер. Он присел на крышу, заглянул в  печную трубу, и теперь рассказывал свою сказку. И не была двери, в которую он не постучался, и окна, которое он не попытался бы открыть. А может это и не ветер вовсе, а дыхание вселенной? Внимательным образом она наблюдает за нами, постигая человеческую природу. Но разве возможно понять людей, разобраться в их отношениях, найти логику в их поступках? Нет, вселенная обречена на неудачу.
  Осматриваясь вокруг, я обратил внимание на одну из фотографий, что висели на стене над кухонным столом. На чёрно-белом снимке были изображены мужчина в военной форме и маленькая девочка.
- Это вы?
- Да. Здесь мне пять лет.
- А это, наверное, ваш отец?
Евгения ответила не сразу.
- Дело в том, что своих настоящих родителей я не помню. Мужчину, которого вы видите на фотографии, звали Александром. В семидесятых годах  он проходил службу в Прикарпатском военном округе близ города  Сторожинец в Черновицкой области. Однажды во время учений он оказался в маленьком хуторе, что спрятался в глухих лесах у подножия Карпатских гор. Несколько семей этнических румын проживало там, практически отрезанных от внешнего мира. Надвигалась ночь, поэтому Александр постучался в один из домов и попросился на ночлег. Хмурый бородатый мужчина почти не понимал русского языка, он с  трудом разобрал, чего от него хотят, но, в конце концов, всё же разрешил Александру переночевать в амбаре. Ночью его разбудила хозяйка дома. В руках она  держала грудного ребёнка. Женщина говорила по-русски  гораздо лучше своего мужа, однако Александр сначала не совсем понял, что она ему предлагает. Только через несколько минут он осознал, что женщина просит его уйти отсюда прямо сейчас, забрав с собой её ребёнка. Объяснила свою просьбу она тем, что девочка была седьмой дочкой в её семье. Жители хутора были настолько дремучи в своих убеждениях, что верили в то, что седьмая по счёту девочка, рождённая в одной семье, обладает сверхъестественными способностями и в будущем может стать ведьмой, поэтому женщина опасалась за жизнь своей дочки. Долго она уговаривала Александра, и, в конце концов, тот согласился. Он взял ребёнка на руки и ушёл вместе с ним в темноту предрассветного леса.
Поражённый рассказом Евгении, я даже забыл о кофе. И только ветер продолжать гудеть за стенами дома, его завывания заполняли тишину повисшего вдруг молчания. Я осмысливал слова женщины, а она, о чём-то задумавшись, смотрела в окно. Что можно было разглядеть там в полной темноте? Вероятно, только тени своего прошлого. Вскоре Евгения продолжила свой рассказ.
- Как вы уже догадались, Марк, этой девочкой была я. Александр стал для меня самым близким человеком, по существу заменив мне и отца, и мать. Когда я выросла, он рассказал мне эту историю. Я благодарна ему за всё. Десять лет назад он умер и оставил мне в наследство этот дом.
Я снова вернулся к кофе, который успел немного остыть. Вдруг подумал, что за последние несколько часов уже несколько человек открылись мне, поведав о случаях из своей жизни, о которых в принципе лучше никому не рассказывать.  Кто заставлял Лиду говорить о том, что её муж – бывший наркоман? Или Льва Владимировича -  о своём сыне, который прельстился квартирой старика и выгнал своего отца на улицу? Теперь вот история Евгении, которая оказалась седьмой дочерью в своей семье, из-за чего её родственники, опасаясь, что девочка может вырасти ведьмой, всерьёз думали о том, чтобы убить маленького ребёнка. Или я действительно внушаю окружающим меня людям такое доверие, чего не замечал за собой раньше, или просто обстановка пансиона «Пространство» располагает к откровенным беседам. Скорее всего, что второе.
 Евгения между тем допила свой кофе и вернулась к плите. В этот момент я вспомнил, почему она сегодня встала в такую рань и готовит что-то вкусное для своих постояльцев. Ведь у неё сегодня день рождения. Я поспешил её поздравить с праздником, но женщине уже было явно не до меня, на плите что-то кипело, шипело и булькало. Скоро на кухне появилась Надежда, пришедшая помогать Евгении, и я, поняв, что являюсь здесь лишним, направился в свою комнату.
- Марк, завтрак ровно в восемь, не опаздывайте, - сказала мне вслед Евгения.
- Не опоздаю.

У меня есть примета – если встать пораньше, то обязательно опоздаешь. Так и получилось. Вернувшись к себе, я включил ноутбук и с головой погрузился в работу, совершенно не следя за временем. Поэтому в гостиную я спустился только в десять минут девятого. Все постояльцы пансиона уже сидели за столом. Поймав на себе их осуждающие взгляды, я лишь улыбнулся.
- Люди часто опаздывают туда, где их меньше всего ждут, - своим скрипучим голосом прокомментировал моё появление Лев Владимирович.
- Вы злитесь, потому что я спал на десять минут больше, чем вы.
Такие безобидные перебранки со стариком мне очень нравились, я находил в них нечто настоящее, правдивое, не скрытое ширмой условностей.
Инга, всё это время пожирающая меня глазами, услышав последнюю фразу, рассмеялась.
- Кто-то по ночам крепко спит, а кто-то гуляет непонятно где.
Я с интересом посмотрел на блондинку. Уж не меня ли она имела в виду. Но Герман принял слова Инги на свой счёт.
- Что вы себе позволяете? Какое ваше дело…
Герман не успел до конца  закончить свою  гневную тираду, потому что Лида в этот момент сильно сжала его руку. Инга с удивлением посмотрела на молодого человека.  Для меня стало ясно, что её слова относились отнюдь не к нему.
В этот момент Евгения, до того молча сидевшая за столом, видно не выдержала язвительного тона беседы.
- Хорошо же вы поздравляете меня с днём рождения, дорогие мои гости, - обратилась она к нам. – Вместо тёплых слов я слышу ваше ворчание  и взаимные упрёки.
- Женечка, извините нас пожалуйста, - Лида, будто молясь, сложила ладони вместе, - никто из нас не хотел вас обидеть.
Все из присутствующих поддержали девушку, кинувшись наперебой поздравлять Евгению с её праздником. На Надежду, что вошла в гостиную из кухни, никто не обратил внимания. Только через минуту, случайно взглянув на девушку, я отметил то необычайное волнение, что охватило её. С бледным лицом стояла она за Евгенией, не зная как прервать нашу беседу.
- Наденька, что случилось? – спросил Лев Владимирович, тоже заметивший необычное состояние девушки.
- Убийство.
В комнате повисло секундное  молчание, необходимое для осмысления услышанного, потом разом, перебивая друг друга, все начали осыпать девушку вопросами.
- Какое убийство?
- Кого убили?
- Где?
- Откуда ты узнала?
Евгения встала из-за стола и подняла руку, тем самым заставив замолчать своих гостей, потом сама обратилась к своей помощнице.
- Наденька, теперь давай по порядку.
Девушка видимо уже справилась с волнением, но отвечать не спешила. Я понял, что Надежде просто нравиться, что внимание  всех находящихся в гостиной людей было приковано именно к ней.
- Мне сейчас позвонила моя сестра. Она рассказала, что рано  утром на пляже, расположенном  напротив дома поэта Волошина, был обнаружен труп мужчины. Сестра сама не видела, но говорит, что по посёлку поползли слухи, что якобы этот мужчина был убит каким-то зверским способом. Приехали полицейские, всё оцепили, дворника, что первым обнаружил труп, забрали в участок.
- А известно, кто был этот мужчина, он из местных? – Евгения была явно взволнована услышанным.  Впрочем, оглядевшись вокруг, я понял, что новость о трупе, найденном  на набережной Коктебеля, потрясла абсолютно всех. Оно и не удивительно, это в больших мегаполисах каждый день происходит десятки убийств, для маленького курортного посёлка такое происшествие было действительно событием.
- Я не знаю, - честно призналась Надежда.
- А памятник Волошину тоже находиться где-то рядом? – спросил я.
- Памятник установлен как раз перед домом поэта, - просветила меня Лида.
После этого все замолчали. Лев Владимирович уставился в свою тарелку, как будто там было написано, кто убийца, Лида и Герман переглядывались друг с другом, было видно, что им хочется поскорее остаться вдвоём, чтобы что-то обсудить.   Инга чему-то загадочно улыбалась, но то, как лихорадочно она теребила свои волосы, наматывая их на палец, заставляло думать, что блондинка весьма встревожена.  Но больше всего меня поразила Евгения. Она сильно побледнела, села обратно на свой стул, спрятала руки под стол, но я успел заметить, как они трясутся. Надо сказать, что и я сейчас чувствовал себя не очень спокойно, и дело было тут не в трупе, а в месте, где его нашли. Памятник Максимилиану Волошину на набережной – ведь именно возле него я останавливался ночью во время своих поисков Германа. Подумать страшно, что я мог оказаться там в то время, когда рядом, буквально в нескольких метрах, совершалось преступление.
Затянувшееся молчание прервал Лев Владимирович.
- Никакое убийство не заставит меня отказаться от завтрака.
- Вы правы,  - согласился я со стариком и придвинул к себе тарелку. Евгения с Надеждой действительно постарались. По утрам я привык довольствоваться кашей, поэтому омлет с грибами, помидорами и базиликом показался мне просто королевским блюдом. Потом  Надежда подала домашний ванильный йогурт, а завершили этот пир чай и лимонно-творожный кекс.
- Если это завтрак, то что же будет на обед? – спросил я у Евгении.
Было видно, что волнение, охватившее её несколько минут назад, уже ушло, или может, она просто спрятала его подальше. Но в любом случае, выглядела она сейчас так, как будто и не было этого разговора про убийство. Мило улыбнувшись, Евгения ответила, что меню обеда будет для всех нас сюрпризом.
- Кстати, о сюрпризах. Герман, уважьте старика, поднимитесь в мою комнату, принесите инструмент. – Лев Владимирович встал и с гордым видом обратился к имениннице. – Женечка, я в качестве подарка хочу презентовать вам песню.
Все радостно захлопали, было понятно, что уже не раз Лев Владимирович развлекал таким образом местную публику. Инструментом, про который он говорил, оказалась шестиструнная классическая гитара. Герман передал её хозяину, и вдруг тот преобразился – распрямилась спина, разгладились морщины, и вот перед нами уже стоял не глубокий старик, а импозантный седовласый  мужчина, больше похожий на какого-нибудь графа, а не на затюканного разными проблемами пенсионера. А когда зазвучали первые аккорды и Лев Владимирович запел, я просто опешил. Куда девалось его старческое брюзжание, куда пропала ржавая скрипучесть его голоса? Вместо этого в гостиной раздавался красивый и сильный баритон. Исполнял Лев романс «Белой акации гроздья душистые». Вслушиваясь в слова, я понял, что он рассказывает нам историю своей жизни.
В час, когда ветер бушует неистово,
С новою силою чувствую я
Белой акации гроздья душистые
Невозвратимы, как юность моя.
Раздался шквал аплодисментов, который прервал звонок в дверь.
- Кто бы это мог быть? – озабоченно проговорила Евгения. – Наденька, откройте пожалуйста.
Девушка вышла в коридор, но вскоре она вернулась в гостиную, а следом за ней появился незнакомый мужчина. Невысокого роста, полненький, с круглым лицом – почему-то я сразу про себя назвал мужчину Колобком – он производил впечатление мягкого и весёлого человека. Но как только он заговорил, я понял, что все мои первоначальные суждения относительно него были неверны. Способствовали этому не только стальной и резкий голос с командными интонациями, но и произнесённые им слова.
 - Следователь по особо важным делам Туполев. Я бы хотел поговорить с хозяйкой этого заведения Евгенией Александровной Мысляевой.
- Это я. – Евгения гордо откинула голову и прямо посмотрела на своего гостя. Можно было подумать, что он бросил ей вызов, а она тут же без раздумий его приняла.
Лев Владимирович крякнул, отложил гитару в сторону и поднялся со стула.
- Пожалуй, я пойду к себе.
- Нет, сядьте на место.
Все опешили от такой непочтительности к старику. Туполев говорил резкими рублеными фразами, его слова звучали, словно удары хлыста, обозначая, кто здесь хозяин положения. Не удивительно, что Лев Владимирович сразу почувствовал, что со следователем лучше не спорить, и  без своих обычных пререканий опустился обратно на стул.
- Евгения Александровна, я хотел бы, чтобы при нашем разговоре присутствовали все ваши постояльцы и работники пансиона.
- Тогда вы удачно попали. Как раз все и находятся в этой комнате. 
Туполев внимательно оглядел всех присутствующих.
- За столом сидят постояльцы пансиона, - Евгения быстро представила своих гостей, - а вот эта девушка – моя помощница Надежда Лисовец.
- А как нам к вам обращаться? – в своей обычной развязной манере обратилась к Туполеву Инга. – Или величать вас товарищем следователем?
- Митрофан Яковлевич, можете называть меня так.
- Митрофан, - не сдержавшись, прыснула Лида, после чего посмотрела на меня и подмигнула. Признаться, я был обескуражен. По Туполеву было видно, что его имя не доставляло ему абсолютно никаких неудобств, даже напротив, я бы сказал, что он им гордился. Да, надо признать, что Митрофан Туполев был более независим от мнения окружающих людей, чем Митрофан Островский, ставший впоследствии Марком.
Следователь как будто и не заметил хихиканья Лиды.
- Сегодня с утра в Коктебеле произошло убийство, - сказал он, внимательно следя за нашей реакцией, а после небольшой паузы добавил, – Но я вижу, что для вас это уже не новость.
- А правда, что убийство носило какой-то ужасный характер? – поинтересовался Лев Владимирович.
- Правда, - ответил Митрофан Яковлевич. Я понял, что скрывать факты и обстоятельства  преступления было не в правилах следователя Туполева.
- А в чём это выразилось?– это уже Надежда не сдержала своего любопытства и тоже задала вопрос.
- Убийца сначала вонзил нож в сердце бедному парню, а потом отрезал своей жертве голову, правда не до конца, оставил буквально несколько лоскутков мышц.
Сначала я подумал, что ослышался. Потом, что Туполев так пошутил. Но взглянув на следователя, я понял, что шутить тот не очень то и любит.
Лев Владимирович не сдержался и выругался,  впрочем, и на остальных слова Митрофана Яковлевича произвели точно такое же впечатление.
- Это всё очень интересно, но как это связано с нами? Почему вы здесь? – Евгения озвучила вопрос, интересующий в том числе и меня.
- Всё просто. В карманах одежды убитого мужчины не было найдено ничего, кроме пачки сигарет, зажигалки, нескольких мятых денежных купюр и бумажки, на которой карандашом был написан адрес пансиона «Пространство».
Лев Владимирович снова выругался, после чего в гостиной повисло молчание. Стало слышно, как за окнами в Коктебельской бухте шумит море. Я взглянул в окно. Дождь наконец-то закончился, из-за туч показались первые лучи солнца.