Ты полублатной, но я таких видел

ФОТО из ИНТЕРНЕТА

В  1957 году шоферил я на автобазе Военторга. На довольно «тухлом»  ГАЗ-51 с деревянной кабиной,  лысоватой резиной, разболтанным  рулевым  управлением. Однако находился ещё в романтическом настроении шоферства, когда всяческие невзгоды  только поддавали жару, о них можно было рассказать друзьям, коллегам, скромно потупив голову в ожидании «охов и ахов».

  Потом эти ощущения уйдут, увы, останется прагматичность, расчёт, целесообразность и тому подобное. И лишь изредка, когда едешь бывало один в кабине и  можешь отключиться от чуть ли не обязательных бесед с сидящим рядом, начинаёшь осознавать, что стал ты «водилой» по призванию, по зову души. И, как здорово, в общем-то, «топить» по трассе, будучи самому себе хозяином.

 Но романтика романтикой, а необходимо было, и работать, искать свой кусок хлеба, где-то и подкалымить на тачке, отвезти холодильник, тумбочку, шкафчик. Через какое-то время меня закрепили на обслуживание Минцеха при Киевском военном округе. Несмотря на оглушительное название, цех этот был небольшим, насквозь отсыревшим домиком по улице Лагерной, напротив стадиона «Авангард»,  где во время войны, к слову, состоялся т.н. «Матч смерти».

  Играли киевляне (в основном динамовцы) и команда Люфтваффе. Наши по уровню игры были на голову выше, наложили немцам прилично, часть из них, как офицеры НКВД, попали в концлагерь на Сырце, а четверо из-за убийства кем-то собаки начальника лагеря попали под «каждого десятого» и были расстреляны. Об этом мне рассказала Лера Кузьменко, дочь одного из расстрелянных, футболиста команды «Динамо» Киев, Ивана Кузьменко.

 Но всё это не имеющая отношения к рассказу лирика.                Минцех разливал по бутылкам различные фруктовые напитки весьма сомнительного качества, но намного лучше нынешнего пойла. Меньше была отравлена вода, кое-как, но соблюдался ГОСТ, да и конкуренция (да, да!) была. Суть в том, что разлив военторговских напитков был весьма могуч, а скудные солдатские деньги не позволяли выкупать продукцию Минцеха, и два руководителя, еврея, естественно, проторили дорогу в Гастрономторг, где в дальнейшем и паразитировали более-менее успешно.

Дело в том, что когда в Киеве наступали холода (а вода разливалась по бутылкам круглогодично), то в магазинах весьма неохотно встречали наших гонцов. «А, этот цех? У нас вон своя вода киснет».  Но летом разговор принимал совсем другой оборот. «Вечно вас нет! Когда надо. Мы зимой идём навстречу, а от вас в ответ никакой благодарности».

 И вот тут мы и должны были выложить неоспоримый аргумент: «У нас же лимонад  (ситро, крюшон, квас), а не»...- Ладно, давайте десять ящиков.  Экспедитором работал со мной Григорий Яковлевич  (по метрике Рувимович, но извечная нелюбовь к евреям со стороны широких трудящихся масс толкала не только к изменению отчества) Бык. Был он невысок, оптимистичен, в разводе и не дурак бухнуть. При этом отличался патологической честностью.

 А как невыносимо трудно, пройти мимо товаров народного хозяйства, лежащими без присмотра? В случае отпуска или болезни - поддачи подкашивали его организм, да и холостяцкая житуха вредила, я подменял Быка в качестве сопровождающего грузы. Подъехав к очередному магазину, приходилось ожидать, чем же закончится визит Гриши к заву или кладовщику.

 Если он выходил с просветлённым лицом, мы выгружали  энное количество товара, он заходил оформить  накладную, а после выходил снова с лицом ещё более просветлённым, что-то зажёвывая на ходу. Постепенно, магазин за магазином, его тонус повышался. Начинались беседы «за жизнь».

 Не один раз  рассказывал он  эпизод своего ухода от супруги в одних  „таблетках и каминтосе“. Как и  многие местечковые евреи,  был он в больших неладах с русской словесностью. А слова обозначали: балетках и макинтоше. Мои попытки подправить его речь никакого успеха не имели.

 А при виде полной женщины, любителем которых он явно был, Григорий Яковлевич мечтательно, но с лёгким, как любят писать наши некоторые авторы, озорством в глазах, произносил: «Вот бабец! Такая вот испортит воздух, - месяц надо квартиру проветривать». Ещё через несколько магазинов он начинал петь. Репертуар был не обширен. Помнится отрывок: «Милый, больно. Да, уж довольно. Ты начинаешь уже третий раз. Ты начинаешь, да не кончаешь, а я уж потом, да облилась. Милый кончил своё дело, стал штанишки натягивать. Он повернулся до мине ж...., меня послал к е...мать».
                Вторую ходку мы делали после обеда. В цех уже не возвращались, и начальство наливало по пол-литровой пляшке лимонной эссенции. Я не брал, практически, к дикой зависти и покручиванием пальцем у виска  моих коллег, а Гриша удостаивал. Затыкал он ёмкость для удобства  пробкой из газеты, сев в кабину, делал мощный глоток... и начиналось.

 Я обычно ему говорил одно и тоже: «Гриша, не бойтесь - я Вас не выдам».  Кому и что выдавать, я не уточнял, да и что я мог выдать? Он оглядывал меня настороженным взглядом и произносил, как правило: «Ян, ты полублатной, но я таких, как ты, видел. Я таких по «руб верейка» (плетеная корзина для овощей) покупал»!

После некоторого времени Гриша засыпал, и вся экспедиторская работа выполнялась мною. Не из-за того ли начальство цеха возжелало из нашего гаража только мою персону? В редкие часы трезвости мы беседовали о многом. Разве упомнишь? Но вот, что врезалось в память.

 Возможно благодаря такому слушателю, как  Г.Я.Бык, я начал свои байки о поголовном еврействе известных персон разного калибра, достоинств и т.д. С национальностью бывшего первого секретаря компартии Украины, кстати, патологического антисемита, Шелеста, он согласился довольно легко. Отец «Пэтра Юхымовыча» стал просто Фимой Шелестом и никаких вопросов.

 С Шолоховым он, было, засомневался, но сочетание Мойше Шолохов всё поставило на место. Однако  Илья Муромец, даже с  таким отчеством, как Залманович, (а ведь звучит!) не прошёл. И с Тарасом Шаевичем Бульбой.  «Так он же антисемит»! – парировал  Гриша.        Больше сорока лет прошло с того времени. И ничего, кроме светлой грусти и таких же воспоминаний, не осталось в моей памяти. Может,  встретимся в иных пределах? Кто знает?
Ян Подорожный. 20.07.06.