Принц Забытой переправы 3. Гром и молнии

Северный и Южный города стоят на одной и той же реке – могучей Мунд-па. Река берёт своё начало в крутых, но не высоких Мундлских горах, протекает через земли пикров, потом озёрцев и, сливаясь с извилистой Шогроной, образует  другую крупную реку прозванную Соден-па и устремлённую строго на юго-запад. У Мунд-па множество притоков, они представляют собой весьма запутанную сеть. Все поселения озёрцев стоят на берегах рек. Водные потоки это не только добыча рыбы, но ещё и средство перевозки в здешних дебрях, где дорог практически-то и нет.
 Сорок лет назад князь Насэк Мастекар, только-только сев на трон после гибели отца, увёл свой народ из Озёрного края после кровавой вражды со знатными родами родной страны на север в глухие леса пикров и нелюди. Этот поход был прозван Исходом Мастекар и завершил колонизацию озёрцами северных земель
Юный князь Осеп почти сразу узнал Забытую переправу. Ещё недавно он и его товарищи разорили эту деревню, убили троих сыновей и двух дочерей вождя, остальных и не считали. После предъявления голов детей отцу, вождь заплатил выкуп и согласился на мир, хотя численный перевес и был на его стороне.
Осеп понимал, что местные не простят ему содеянного. И уже готовился к худшему, пока не пришла мысль о выкупе. Вед недаром же они его пощадили, когда как остальных зверски перерезали. Данная мысль немного успокоила юношу. Отбирать жизнь в восемнадцать лет было гораздо легче, чем отдавать.
Отряд пикрских воинов на множестве лодочек-долблёнок пристал к берегу. Озёрский князь не мог стоять на ногах, он чувствовал в них только тупую боль и больше ничего.  Два коренастых пикра хотели поставить его в лодке, но он упал, чуть не перевернув судёнышко. Тогда эти двое спихнули ослабленное тело в холодные воды речушки, притока Мунд-па. Осеп не ожидал такого, вода заполнила его уши, нос и рот. Дно у берега было мелкое, он приподнялся на трясущихся руках, подняв голову над водой. Слышались хвалебные окрики других пикров. Лысый предводитель что-то крикнул надсмотрщикам Осепа, и они вытащили пленника на сушу.
Спустя некоторое время они вновь подхватили молодого Мастекара который трясся то ли от холода, то ли от страха. Пикры посчитали, что второе и, плюнув в лицо, обозвали трусом на ломанном озёрском. Что правда он и сам не знал. Волокли долго, мимо сгоревших и покосившихся полуземлянок и летних шалашей деревни, пока не сбросили в неглубокую яму, где и сидеть-то было низко. Один из конвойных помочился на спину князя, но тому было всё равно. Болело всюду, а сильней всего сердце. Ведь послушай он дядю Инвана ничего бы, возможно, не произошло, а отряд уже возвратился бы к родным и близким.
- Инван Чёрный, Багдир Старший, Мехэн, Орман Многожён, - шептал Осеп, уткнувшись в землю, перебирая всех погибших в этом злосчастном походе. Семнадцать погибло здесь при взятии деревни, когда вопреки обыкновению пикры не дрогнули сразу после стремительной атаки, девятнадцать погибло по его собственной глупости, по его вине. Это гнело юношу не слабее физической боли и предчувствия гибели.
Вскоре раздался гром, потом захлестал сильный дождь. Яма стала наполняться дождевой водой, вначале пленник её пил, а когда её стало слишком много, с трудом перевернулся на спину. Боль вызывала страшные крики, рана гноила и кровоточила, окрашивая воду в багрянец, но он терпел, не намереваясь доставить такого удовольствия сторожам. 
Сквозь зелёные кроны виднелось насыщенное серым небо. Сверкнуло, мгновение – вот и гром. Такой громкий, что даже треволнения в голове замолкли, такой красивый и картины смерти отошли на второй план.
«Почему я никогда не понимал, не вслушивался в чудесную песню  грома. Ведь все его перекаты, вся эта мощь и сила – она так прекрасна, мелодична», - думал Осеп, глядя на разразившуюся грозу.
«А молнии – быстрые, мимолётные, завлекающие и одновременно опасные, даже убийственны. И почему гром с молнией никак не могут соединиться во едино? Почему гром так нерасторопен?», - спрашивал себя юноша, сразу давая ответ. – «Видимо, он страшится её красоты и смиренно следует после»
Тут молния промелькнула почти над ним, а гром сразу огласил окрестности. Осеп понял, что он почти в бреду, но это его почему-то не испугало. Дождь тем временем наполнил яму до ушей, вода тут же залила и их. Осеп почти скрылся под водой, считая это не такой уж и плохой смертью, когда сторожа оттащили решётку из толстых веток и выволокли еле живое тело на землю.
Кругом стояли простенькие пикрские приземистые домики, обрушившиеся землянки, пустые загоны. Охранники схватили за руки замёршего князя и отволокли во что-то типа сарая, вряд ли там жили люди – было всего две стены на четырёх подпорках да дырявая крыша над головой, которая слабо, но всё же защищала от ливня. Оставшись в одиночестве Осеп дополз до ближайшей стены и облокотившись об неё сел.
Дождь лил нещадно. Вода, наполнив яму, где только что лежал пленник, перелилась через край, устремившись в низкое место. Неподалёку стояли остатки сгоревшей хижины, напоминание о недавней победе. Около неё прямо в луже скакал маленький мальчик. У Осепа мелькнула мысль, что это быть может единственный оставшийся в живых житель этого домишки.
- Ты – сын – Большого? – за спиной неожиданно раздался старческий голос, нарушивший уединение Осепа.
Перед ним вышел худощавый старик с орлиной внешностью и таким же взглядом. Одет он был как простой пикр – кожаная накидка штаны из грубой серовато-бежевой ткани, на ступнях ничего. Только одно его отличало от остальных – это ожерелье из маленьких белых камешков на шее, походящих на речной жемчуг. Не получив ответ, он вновь повторил свой вопрос.
«Большой – это скорей всего отец», - сообразил Осеп.
- Да, - кивнул он. – Я князь Осеп Мастекар, защитник Западного берега, сын старшего князя…
- Большой – ты – сын. Понял – не говори, - отрезал старик.
Его быстрые въедливые глаза внимательно обследовали юношу. Откуда не возьмись у него в руках оказалась длинная палка, которой сразу же он ткнул в травмированную ногу.
 - Аа! – не сдержавшись, воскликнул Осеп.
Старик ткнул выше, но рядом с раной. Её из-за штанин не было видно, да Осепу и не хотелось. На этот раз он сдержался, плотно сжав зубы.
- Хранитель – отец, дух моих праотцов подари мне благодать от святых предков моих, - начал читать молитву Осеп. – Хранительница – мать, дух моих праматерей дай успокоение боли моей, подари мудрость свою…
Молитва прервалась от очередного укола палкой. Лицо старика не выражало ничего кроме любопытства. Позади него в противоположном конце площадки с ямой вышел из хижины лысый. Осеп запомнил его ещё при взятии деревни, он был всё время подле немощного вождя и рассвирепел не на шутку, когда тот согласился на откуп. Воинственный пикр прошёл немного по направлению к сараю, остановился и присел у подножия толстой ели.
- Да дарует мне сил Первородная и наместники её на земле, от силы к силе, - начал Осеп другую молитву.
- Твой – нога – плохо, - заговорил старик. – Отрезать – досюда.
И ткнул палкой немногим ниже колена. Он уже собирался уйти прочь, но Осеп остановил его.
- Стойте, стойте! Вы не можете, её нужно залечить. Я видал у братьев и похуже. Постой! – кричал князь, по настоящему, испугавшись. Лицо собеседника не лгало – старик выполнит задуманное. – Вылечи, прошу! Я знаю, что у пикров хорошие лекари.
Старик вновь развернулся, вступив под капли дождя.
- Я ценен! За меня дорого заплатят. Мой отец, князь…Большой даст вам целую ладью золота и каменьев! Сколько захотите. Может и две, и три! – надрывался юноша. С каждым словом его честь низвергался всё в большую пучину небытия, однако он не мог замолчать.
Странный человек вновь подошёл, теперь совсем вплотную и без палки. ОН снял с себя ожерелье и продел через голову пленнику. Это были отполированные человеческие зубы – резцы впереди, коренные с краёв.
- Нам не надо ничего от Большой! Ты не выкуп, принц переправы! – сказал он, широко и хищно улыбнувшись.