Родовая Тамга. I. Аслануко. 2. Молодой джигит. 2

Молодой джигит.
2.

На следующий день после приезда Аслануко с товарищами с самого раннего утра в аул аталыка Мэза Кайтуко стали съезжаться со всей Кабарды молодые джигиты. Доблестные князья и уорки желали помериться силами и умением в общеаульских состязаниях, проводившихся обычно в середине лета. Как ни странно, день рождения сына аталыка совпадало именно с днем къуадже джэгу. Правда, аульский праздник был гораздо важнее всего остального. Даже для самого молодого джигита участие в игрищах значило намного больше, чем скромное празднование очередного дня рождения.
Впрочем, это касалось всех, кто знал Аслануко, кроме Данифо. Для неё всё было с точностью наоборот. С самого начала она без особого  интереса отнеслась к подготовке общеаульского праздника. Хотя, если учесть её еще юный возраст, то это было вполне объяснимо. Тем не менее, долгие месяцы она, не переставая, думала о предстоящем дне рождения своего старшего брата.
Каждый год она стремилась сделать для него своими не по-детски умелыми ручками что-то приятное и незабываемое. На этот раз, посоветовавшись с самым главным авторитетом в семье – нанэ Гуго, юная мастерица сплела особые тесемки для молодого джигита. Это были необычные сдвоенные тесемки. По всей их длине Данифо, используя особую технику плетения, вывела орнамент из повторявшегося рисунка. При этом в качестве образца для орнамента она взяла рисунок на ножнах из-под кинжала брата, которые бережно хранила вот уже восемь лет.
Благодаря знаниям и стараниям Гуащевнай, девятилетняя девочка уже начала разбираться в орнаментах и родовых знаках. Она знала, что ножны и кинжалы издавна украшали особыми знаками – родовыми тамгами их владельцев.
При первой же возможности ловкая Данифо сверила рисунки на лезвие кинжала Аслануко и старых ножнах, с которыми она никогда не расставалась. Это был один и тот же узор. Юная мастерица знала, что ей следовало бы вернуть ножны их владельцу. Однако Данифо хотела сохранить частицу Аслануко у себя. Более того, она была глубоко убеждена, что ножны принадлежали и ей, его родной сестре. И именно поэтому девочка вышивала везде на вещах своего брата и своих вещах один и тот же орнамент. По этой же причине им были украшены и узорчатые тесемки, сплетенные из золотых и красных нитей специально для Аслануко. Сами тесемки она использовала для декорирования особого кожаного пояса, который она тоже смастерила собственными руками для своего горячо любимого брата.
Глядя на готовый подарок, Данифо нисколько не сомневалась, что он очень понравится Аслануко. Оставалось только подобрать время, чтобы вручить его брату. Больше всего заботливая сестра боялась, что юноша может ненамеренно потерять её драгоценный дар во время аульских игрищ. Поразмыслив, она решила, что лучше всего подарить свой подарок Аслануко утром следующего дня, когда они вдвоём отправятся на реку. Он же обещал посвятить ей весь следующий день после къуадже джэгу и научить её верховой езде.
Об обещании Аслануко девочка не стала никому говорить. Она даже не стала советоваться со своей мудрой бабушкой, самонадеянно полагая, что уже вполне взрослая, чтобы самостоятельно решать такие вопросы. К тому же та могла и не поддержать желание внучки учиться ездить верхом. И зачем тогда напрасно отвлекать её пустыми разговорами?
Верные предчувствия юной мастерицы её не обманули. Из-за предстоявших состязаний у Аслануко не было ни минуты свободного времени, чтобы спокойно переговорить с родными. Впрочем, у его близких тоже было немало дел.
Наконец, наступил долгожданный день къуадже джэгу. Самым ранним утром, когда аульские петухи еще только просыпались, чтобы огласить своим пением приход Великого солнца, даровавшего всем людям на земле новый день, Аслануко вместе с другими воспитанниками Мэза уже выехал за пределы родного аула к горной реке Черек. Только там они могли спокойно искупать своих верных коней, которым после полудня предстояло пройти ряд трудных испытаний.
Приближение аульского игрища вызывало в смелых сердцах молодых джигитов неподдельный юношеский азарт. Ощущая подъем сил и внутренний задор, они по-детски резвились в холодной воде горной реки, обрызгивая друг друга, хотя и не забывали о своем основном занятии.
Тем временем Аслануко держался в стороне от всех. Как самый старший, он должен был следить за обстановкой вокруг и быть начеку, чтобы успеть предупредить любую опасность извне. Но, как ни старался в то утро молодой джигит собраться мыслями, у него ничего не получалось. Завороженный нежной дымкой рассвета, Аслануко на несколько минут потерял бдительность. Пораженный до глубины души первозданной красотой утреннего неба, озаренного яркими лучами пробуждавшегося солнца, юноша не мог отвести от него глаз.
Стремительные солнечные лучи насквозь пронзали прозрачные воды горной реки и растворялись в ней, покрывая её поверхность радужными блестками. Бурный в горах, Черек плавно протекал по низине, со всех сторон окруженной высокими горами. А еще совсем недавно не было видно их белоснежных вершин за утренним туманом. Но он медленно рассеивался, открывая ясному взору Аслануко седовласые главы Кавказских гор.
- Как же Кабарда прекрасна! – восхищенно подумал про себя юноша, душой паривший над молчаливыми горными стражами Кавказа.
Вдруг до Аслануко донесся громкий глас пролетавшего над ним орла. Неожиданный клич гордой птицы вернул его на землю. Он сразу вспомнил о своих обязанностях аталыка и о возможных опасностях, подстерегавших юных джигитов в горах.
Велика сила природы! Её первозданная красота завораживает, очаровывает и может даже лишить простого человека воли. С одной стороны, хочется слиться с природой, стать её неотъемлемой частью, насладиться её неистощимой энергией, вобрать в себя все её жизненные соки и обрести новую силу. А, с другой стороны, едва почувствовав прилив новых сил, человек становится беззащитным, а его жизнь – быстротечной в сравнении с величием и вечностью природы. Словно крохотная песчинка в беспредельной пустыне, словно едва заметная капля в бездонном океане, словно одинокая травинка на безграничном широком поле, он растворяется в ней и становится едва заметным. Природа великодушно дает человеку жизнь, и сама же её отнимает, порой насильно и внезапно.
Внезапный крик орла заставил Аслануко задуматься о вечных вопросах бытия. Но вдруг юноша стал бдительнее, насторожился, прислушался. Вероятно, кто-то в горах случайно потревожил гордую птицу. Не теряя времени, молодой джигит поднял голову вверх и, закрывая широкой ладонью свое юношеское лицо от пронзительных утренних лучей солнца, огляделся вокруг. Как ни старался Аслануко пристально смотреть по сторонам, он так и не смог ничего разглядеть. Никого не было видно ни на пологих каменистых склонах гор, ни в низине у реки. Однако верное чутье юноши подсказывало ему, что кто-то чужой наблюдал за ним.
В очередной раз чутье Аслануко его не обмануло. Действительно, слева от него, в полуметрах от реки на горном склоне стояли два спешившихся всадника и внимательно наблюдали за ним. Заметив, что юноша насторожился из-за крика орла, которого они случайно вспугнули своим появлением, незнакомцы поспешили скрыться из виду.
Полчаса спустя молодые джигиты, воспитанники аталыка Мэза, оглядели своих начищенных до блеска коней и неторопливо отправились обратно в аул. К тому моменту все жители селения уже пробудились ото сна, и большая их часть была на ногах. Когда же Аслануко вернулся с остальными домой, Данифо, празднично одетая и аккуратно причесанная, томительно блуждала без дела по двору в ожидании возвращения старшего брата. Однако, к сожалению девочки, у Аслануко не было ни секунды свободного времени. И, к огорчению Данифо, она не смогла даже поздравить его на словах.
Расстроенная девочка ходила за братом по пятам, надеясь улучить минутку, чтобы с ним поговорить. Однако предстоящие состязания и ответственность, возложенная отцом на Аслануко, не позволяли ему отлучиться ни на секунду. Конечно, усилия Данифо не остались незамеченными. Каждый раз, когда взгляд юноши останавливался на его младшей сестренке, бдительно следившей за его каждым движением, он одобрительно подмигивал ей и ласково улыбался, стараясь хоть как-то её приободрить.
Каждый раз, замечая ободряющий взгляд брата, Данифо тут же вскакивала со своего места рядом с нанэ Гуго, собираясь броситься к нему со всех ног. Однако преждевременный триумф девочки длился только доли секунды. По воле обстоятельств Аслануко тут же отворачивался и продолжал заниматься своим очередным делом на конюшне. А разочарованная Данифо огорченно опускала голову и неохотно возвращалась назад к своей бабушке, пристально наблюдавшей за ней.
- Что, Курац? Не до тебя Аслануко? – вдруг спросила пожилая женщина свою внучку.
- Нанэ! У этих мужчин всегда столько дел, - возмутилась девочка, отчаявшись привлечь внимание брата. – Почему они всегда так заняты? У них никогда нет времени на нас?
- Эх, дочка! – глубоко вздохнула Гуго, бросая сочувствующий взгляд на Данифо, а про себя подумала: «Наивное дитя! Мимолетное счастье неведения! Сколько времени оно у неё ещё продлится?»
- Нан, а нан!
- Да, Данифо! Мужчины всегда заняты. Только у настоящей хозяйки тоже мало времени на всякие пустяки. Вон, посмотри на свою мать! Ни минуты покоя!
- Но, нан! Сегодня такой день! День рождения Аску! – не унималась Данифо, не понимая скрытого намека бабушки.
- Курац, ты же сама знаешь! Сегодня къуаджэ джэгу! Вечером все джигиты будут состязаться за дар от самой красивой девушки аула, - назидательно заметила Гуго.
Разумное замечание пожилой женщины заставило девочку всерьез задуматься. Данифо помолчала несколько минут, затем многозначительно посмотрела на бабушку и, наконец, решилась её спросить:
- Нан, а нан! А кто в нашем ауле самая красивая девушка?
- Да, ты и сама знаешь, Курац, - лукаво улыбнулась внучке нанэ Гуго.
О том, что Данифо была не по возрасту любопытна, Гуго было известно лучше, чем кому бы то ни было. Долгими часами девочка мучила бабушку, расспрашивая её то том, то о сём.
- Нет, я забыла! Кто?  – упрямо настаивала на ответе Данифо, раздувая от нетерпения свои розовые щечки.
Своеобразное поведение внучки, так не соответствовавшее её возрасту, всегда от души забавляло пожилую женщину. Гуго прекрасно знала, с каким трудом Данифо переносила похвалу или просто добрые слова о красоте какой-нибудь аульской девушки, случайно высказанные кем-то из родных в её присутствии.
- Е-о-о–ой! Как же? Ты забыла? Это же Мадина, наша соседка! – напомнила девочке бабушка, пристально глядя в её большие глаза. – Разве не для неё ты плела несколько дней золотые тесемки?
- А? – невольно выдохнула Данифо. – Так это Мадина - самая красивая в ауле? Но, бабушка, она же курносая, и брови у неё такие широкие, что глаз не видно.
- Ты же знаешь, Курац! У адыгов самой красивой считается та девушка, у которой есть не только чарующая красота, но и хозяйственность, добросердечность, да и славится она мастерством вышивать и ловкостью в танцах.
На самом деле, Малая Кабарда полнилась слухами о достоинствах молодой девушки - Мадины Бердековой, юной соседки аталыка Мэза. Совсем недавно ей исполнилось 15 лет. Обладая гордой красотой и мудростью не по годам, она сразу привлекала к себе пристальное внимание неженатых джигитов всех возрастов из своего родного аула и извне. В ауле все женщины были уверены, что Мадина непременно выйдет замуж после аульского джэгу, а все мужчины негласно завидовали тому, кому она достанется по праву.
Обо всем этом прекрасно знала маленькая Данифо. С раннего детства она много времени проводила с добродушной соседкой, очаровывавшей девочку своими золотистыми волосами, яркими зелеными глазами и неповторимой ласковой улыбкой. Нанэ Гуго часто ставила Мадину в пример своей непоседливой внучке, рассказывая ей об истинных канонах красоты кабардинских девушек. Главным недостатком самой Данифо мать аталыка Мэза всегда считала её непростительную нетерпеливость. К тому же от мудрых очей Гуго не укрылась чрезмерная гордыня внучки, которая с годами проявлялась в её характере все сильнее и сильнее.
- Нан, а нан! А Мадине нравится наш Аску? – неожиданно спросила Данифо, нарушив размеренный ход мыслей пожилой женщины.
Странный вопрос непоседы несколько смутил Гуго. Ощутив в нем некий подвох, женщина бросила строгий взгляд на внучку и укоризненно ей ответила:
- А, Данифо! Что за глупости ты говоришь? Как тебе не стыдно об этом меня спрашивать?
Заслуженные упреки бабушки своевременно пристыдили любопытную девочку. Понимая свою вину, она бросила на нанэ Гуго пристыженный извиняющийся взгляд нашкодившего неопытного щенка и тут же её нежно обняла.
- Прости, нан! Я больше не буду!
- Не будешь? – строго переспросила Гуго внучку, в душе посмеиваясь над её детской наивностью. – Ладно, Курац! Но чтобы я больше таких вопросов не слышала! Аслануко всем нравится. Поняла!
Вскоре юная мастерица своими глазами убедилась в правоте слов своей бабушки. Все аульские девушки с трудом скрывали свое восхищение молодым джигитом. Особенно это было заметно на общеаульском игрище.
Долгожданное состязание джигитов проходило на большом поле за аулом. Казалось, что все аульчане - от мала до велика - собрались посмотреть на лучших джигитов Кабарды и насладиться их мастерством наездничества. Почитаемые всеми старейшины и пожилые люди рассаживались на деревянные скамьи, расставленные в самых удобных для просмотра джэгу местах. Остальные устраивались там, где могли. Молодежь держалась своих родителей, а аульская детвора усыпала землю рядом со скамьями, словно спелые яблоки вокруг деревьев.
По одежде аульчан и гостей игрища было видно, что не только участники состязаний готовились к празднику. Горские мужчины красовались друг перед другом в праздничных черкесках, которые они надевали только по таким случаям. Кабардинские женщины и девушки, разодетые в длинные зеленые и бордовые сае, украшенные узорами из золотой вышивки, очаровывали своей статью и красотой. Каждый из присутствовавших, независимо от возраста и пола, старался вести себя достойно и добропорядочно, согласно нетленным канонам Адыгэ Хабзэ. Слишком просто было ударить лицом в грязь перед всеми, и слишком трудно – восстановить свою хорошую репутацию!
Особенно старались молодые девушки. Самым тщательным образом они продумывали все свои слова и движения, сказанные или сделанные на людях. Благодаря урокам своих разумных матерей, они с детства знали о важности подобных праздничных мероприятий в их жизни. Джэгу был прекрасной возможностью преподнести себя в лучшем свете не только для пылких молодых джигитов, их будущих женихов, но и для их родителей, замечавших всё до мельчайших деталей. И зачастую, именно эти детали играли решающую роль в выборе невесты для джигита.
Только вездесущая детвора чувствовала себя вольготно и уверенно. Забытая родителями и предвкушавшая незабываемое зрелище, непоседливая ребятня могла позволить себе в полной мере вести себя по собственному разумению - просто и естественно. Аульские мальчишки и девчонки, нарядно разодетые, как и взрослые, вперемешку сновали то среди гордых мужчин, то перед пожилыми женщинами, а то и вовсе осмеливались мешать наездникам, готовившимся к участию в состязаниях по джигитовке.
Однако, несмотря на внешнее безразличие взрослых к детворе, большой воли на джэгу им всё-таки не давали. Строгие родители, то и дело, подзывали своих расшалившихся детей, чтобы усмирить их или, что было хуже всего для ребятни, заставить их послушно стоять рядом с ними, запрещая им бегать, где попало. Разумеется, столь суровые меры казались для взрослых жизненно необходимыми. Они позволяли им проявить свою родительскую волю на людях и демонстрировать всем строгое воспитание их детей.
Наконец, в назначенный час, когда все аульчане и гости из соседних селений расселись по местам, к радости нетерпеливой детворы, начались «всаднические игры» и другие зрелищные состязания. Как обычно, честь открыть къуаджэ джэгу была предоставлена шухьатию, так называемому распорядителю всадников, выбранного уважаемыми старейшинами аула. Чаще всего эта столь почетная роль заслуженно доставалась знаменитому аталыку Мэзу Кайтуко. Однако в тот день, в связи с его отсутствием, выбор старейшин пал на одного из дальних родственников славного кабардинского князя Кайтукина – Ахмеда Тайева.
Крепкий джигит лет за тридцать с седыми, как у стариков, прямыми волосами славился в Кабарде своим мастерством наездника. Сам Мэз по достоинству хвалил его и постоянно ставил своим воспитанникам в пример. Статный, широкоплечий мужчина выше среднего роста с правильными и даже красивыми чертами лица нравился многим молодым девушкам. На их счастье, он еще не был женат и собирался выбрать себе невесту именно после этого джэгу. Предчувствие скорой свадьбы так и парило над кабардинским аулом. Казалось, что состязаться предстояло не только смелым молодым джигитам за звание лучшего наездника аула, но и юным красавицам - за статус счастливой жены доблестного Ахмеда Тайева.
Однако в отличие от молодых мужчин, успех которых зависел только от их мастерства и ловкости их верных коней, девушкам было намного труднее. Не так-то просто было привлечь внимание столь достойного уорка. Что уж говорить о том, чтобы завоевать его гордое и надменное сердце. Многие годы в ауле поговаривали, что на самом деле Ахмед Тайев был когда-то пылко, но безнадежно влюблен в одну красавицу из Большая Кабарды. И пока он ездил в дальние походы в горы с родней князя Кайтукина, зарабатывая свой жизненный опыт и покрывая свое крепкое тело ранами, достойными героя, девушка влюбилась в другого джигита и благополучно вышла за него замуж.
С тех пор с прозрачными водами горной реки Черек утекло почти десять долгих лет. Но глубокая сердечная рана пылкого юноши, по сравнению с другими его ранами, так и не затянулась. Больше всего за Ахмеда переживали его бедные родители, искренне мечтавшие увидеть своего самого старшего сына счастливым мужем и добрым отцом. Их младшие дети уже давно обзавелись своими семьями и вели достойную жизнь в ауле на радость своим старикам. Только Ахмед никак не мог остепениться и усмирить свою уязвленную гордыню.
Правда, за десять лет, молодому мужчине удалось проявить себя ловким наездником и достойным воином. Во всей Кабарде не знали после аталыка Мэза другого такого джигита, как Ахмед. Да и танцевал он лучше, кого бы то ни было! Разумеется, вся его родня от всей души гордилась им, а аульчане прислушивались к его мнению. Порой почтенные уорки, намного старше его по возрасту, обращались к нему за дельным советом. И молодой джигит никому никогда не отказывал в своей помощи.
Когда шухьатий в лучезарной белой черкеске и на черном арабском скакуне гордо поприветствовал старейшин и всех собравшихся на джэгу, на поле всаднических игр выехали на своих великолепных конях все участники состязаний. От молодых джигитов невозможно было отвести глаз. По рядам присутствовавших пронесся едва различимый вздох немого восхищения. Непоседливая детвора резко угомонилась и, зачарованная увиденным зрелищем, застыла в полном восторге.
Сделав, как полагалось, полный приветственный круг по полю, участники вернулись на исходную позицию, предоставив юным аульчанкам и более строгим зрителям – бывалым уоркам и мудрым старикам - насладиться их гордой осанкой и мужественным видом их волевых лиц. Незабываемый эффект, которого молодые наездники изо всех сил стремились достичь своим грациозным и величественным выездом, проявился в первые же минуты игрища. Впечатленная аульская публика сразу же принялась обсуждать преимущества и недостатки всех участников, хотя мужчины и женщины находили для себя разные темы для обсуждения. Опытные воины пристально разглядывали великолепных скакунов, отделанные кожаные седла и инкрустированные золотом и серебром сабли всадников. А умелые аульчанки обращали внимание на внешность и манеру держаться в седле, отмечая при этом наличие вышивок на одежде джигитов.
В отличие от остальных, юные красавицы заворожено смотрели на величественного шухьатия в белой, как снег с самых высоких горных вершин, черкеске. Гордый взгляд Ахмеда, о котором в Кабарде слагали самые странные легенды, зачаровывал их наивные и чистые души. Только одна совсем юная красавица лет девяти, считавшаяся еще ребенком, сконцентрировала всё своё внимание не на Гордом Ахмеде, а на человеке, которого не просто любила, а боготворила больше всего на свете. И это был её храбрый брат Аслануко!
Дочь аталыка Мэза, Данифо, молча стояла рядом со своей нанэ Гуго, сидевшей на скамье у самого края с остальными пожилыми женщинами, и не отводила ревностного взгляда от своего брата. Девочка нисколько не сомневалась в том, что её бесстрашный Аску достойно выступит в состязаниях и непременно станет победителем игрища. Время от времени Данифо тайком поглядывала в сторону своей соседки Мадины – первой красавицы в ауле, стоявшей, словно стройное деревце, на самом видном месте среди других аульских девушек. К своему удивлению, девочка не раз замечала, как ясный взор красавицы был направлен не в сторону Аслануко, а как раз на Гордого Ахмеда. Безразличие Мадины к её благородному брату нисколько не расстроило Данифо, а наоборот, несколько успокоило её по-детски ранимое сердце.
Спустя несколько минут после торжественного приветственного круга участников состязаний последовал традиционный сигнал старейшин аула. И тогда, наконец, распорядитель игрищ дал знак начала «всаднических игр». Вмиг всё вокруг смолкло, и зрители напряглись в ожидании первого состязания. Данифо оно очень нравилось. В народе его называли быракъэджэгу18. По его правилам, его участникам следовало догнать знаменосца, а тот, в свою очередь, должен был передать догнавшему смельчаку особое знамя, сделанное из фундука. Чтобы стать победителем, новому знаменосцу следовало продержаться в течение получаса на скаку со знаменем в руках вдали от преследовавших его других участников состязания. Как только счастливчика настигал другой джигит, его тут же постигала та же участь, что и предыдущего знаменосца. В конце концов, побеждал тот, кто держал в своих руках знамя во время сигнала шухьатия, оглашавшего время окончания состязания.
В целом, игра длилась ровно час. Из-за ограниченности поля игрищ и большого количества состязавшихся джигитов выиграть сразу в течение первого часа практически никому не удавалось. В стремлении непременно победить молодым джигитам обычно приходилось демонстрировать не только свои наезднические способности, но и особую ловкость и небывалую изворотливость. Как ни старались джигиты, владевшие знаменем, избегать любой ценой столкновений с другими участниками, они все равно, то и дело, натыкались на кого-нибудь из них. Крепко стиснув губы, против собственной воли они передавали символ победы и снова яростно бросались в игру, не желая сдаваться.
Данифо с живым интересом наблюдала за любимым состязанием. Непоседливая девочка искренне завидовала молодым наездникам, в том числе и своему старшему брату. Все они могли беспрепятственно ездить по полю на прекрасных скакунах, слушавшихся их с полу движения. У них, молодых парней, была возможность свободно участвовать в игрищах и путешествовать по родной кабардинской земле, встречать на пути разных людей и познавать новое. И почему она, Данифо, не родилась мужчиной?
Смекалистая девочка понимала, что даже если она и научится ездить верхом, вряд ли аульчане одобрят её участие в мужских состязаниях. Впрочем, так же, как и не позволят ей носить мужскую одежду и вмешиваться в мужские дела. Поэтому Данифо оставалось только смотреть на игру и завидовать её молодым участникам.
Неожиданно грустные мысли смелой дочери аталыка Мэза были прерваны сигналом шухьатия об окончании первого состязания. К своему сожалению, отвлеклась Данифо от хода игры и пропустила её самый главный момент. Теперь она не знала, кто именно стал победителем состязания быракъэджэгу. Долгие минуты ожидания вердикта старейшин заставили её пожалеть о своей рассеянности. Но вскоре, к большой радости девочки, стало, наконец, известно, что столь трудную игру сумел выиграть самый бесстрашный и самый ловкий джигит в ауле – Аслануко сын Мэза Кайтуко. Юноша, о доблести которого в ауле говорили ни как иначе, как с искренним уважением и без излишней лести, умудрился завладеть магическим знаменем из фундука за пару минут до окончания отпущенного на состязание времени.
После увлекательного быракъэджэгу гордый шухьатий объявлял по очереди другие не менее впечатляющие, но сложные состязания. У всех джигитов, участвовавших в них, была возможность испытать свои силы и проявить себя. Особенно трудным показалась любознательной Данифо демонстрация наездниками различных по сложности элементов джигитовки на полном скаку по кругу. Уже немного усталые всадники, следуя друг за другом, выполняли знакомые упражнения, не обращая внимания ни на свою усталость, ни на восторженно напуганную публику.
На глазах у всех они то бесстрашно вскакивали обеими ногами на кожаное седло с риском для себя поскользнуться в любой момент, то спрыгивали с него на землю на полном скаку и, пробежав несколько метров рядом с конем, ловко запрыгивали обратно. Больше всего очарованных зрителей впечатлило упражнение, когда наездники проползали под брюхом собственного коня, перепрыгивавшего в тот момент через преграду. Некоторым особо смелым и опытным джигитам удавалось, вытягиваясь в веревку на скаку, показать к1апсэрышэ - одно из тактических приемов воинов.
Огромное удовольствие Данифо доставило также и состязание джэдык1эеуэ. Участники этого игрища должны были соревноваться в стрельбе из лука, поражая цель на полном скаку коня. При этом главной мишенью для джигитов служили разложенные на земле куриные яйца, на которые лошадям нельзя было наступать. За джэдык1эеуэ последовало состязание на самого меткого стрелка из лука по мишени, установленной на длинном деревянном щите. Еще труднее оказалось для участников джэгу стрелять на скаку в мишень, подвешенную на высокий шест. Некоторым юношам так и не удалось попасть в цель даже при третьей попытки.
Наконец, пять часов спустя, когда стало смеркаться, и небо потихоньку превратилось из лазурно-голубого, окаймленного ярко белыми облаками, в темно-серое безжизненное поле, шухьатий оповестил с разрешения старейшин аула об окончании игрища. Гордый Ахмед продолжал восседать на своем арабском скакуне в центре поля, намеренно привлекая к себе внимание всех местных красавиц. После нескольких минут обсуждения старейшин мужчина громко объявил имена победителей къуаджэ джэгу, которым первая красавица аула должна была вручить призы немного позже во время танцевального джэгу.
Затаив дыхание, Данифо слушала гордый голос Ахмеда Тайева. Однако в самом начале имя её горячо любимого брата не прозвучало. Негодуя, девочка никак не могла понять, почему распорядитель игрища не называл Аслануко. Правда, негодование Данифо продлилось недолго. Вскоре её беспокойство рассеялось, и она отчетливо услышала достойное имя сына аталыка Мэза, бесстрашного Аслануко, заслуженно разделившего славу победителя къуаджэ джэгу с одним из лучших уорков аула, лет на десять старше него.
Победа брата искренне обрадовала девочку. Данифо почувствовала гордость за него. Всей душой ей хотелось ликовать от радости. Однако правила приличия, ежедневно повторяемые ею по настоянию её матери Гуащевнай, охладили её пыл. Тем не менее, радость Данифо разделили все воспитанники Мэза. Юноши спешились и тут же подхватили победителя на руки, затем стали его весело подбрасывать вверх. И как только он снова оказывался в их сильных руках, они вновь подкидывали его, запевая победную песню кабардинских уорков.
Для самого Аслануко это была большая победа. Еще никогда на аульских игрищах не побеждали юноши его возраста. Насладившись вдоволь минутами своего триумфа, молодой джигит попытался высвободиться и перевести дыхание. Первым делом ему следовало позаботиться о своем верном коне, заслужившем отдых. Без него Аслануко никогда бы ни победил. Однако цепкие молодые руки юношей не выпускали его, продолжая подкидывать его снова и снова.
Вдруг Аслануко разглядел в многочисленной толпе изумленных зрителей игрища знакомое мужское лицо. Без всяких опасений мужчина внимательно следил за юношей. На этот раз молодому джигиту не стоило особого труда узнать одного из двух странных всадников, с которыми он и воспитанники Мэза случайно столкнулись по дороге на въезде в его родной аул. Неожиданно их взгляды пересеклись, и Аслануко увидел, как самоуверенный мужчина хитро ему улыбнулся и намеренно поклонился.
- Где же я видел это лицо раньше? - тихо спросил себя юноша, прилагая усилия, чтобы высвободиться и встать, в конце концов, на ноги.
Аслануко снова бросил взгляд в ту сторону, где стоял знакомый уорк. Но, к его удивлению, странный мужчина исчез из виду, словно растворился в воздухе. Посчитав внезапное исчезновение всадника довольно загадочным, Аслануко, наконец, высвободился и собрался уже отправиться на его поиски, как вдруг разгоряченные джигиты вновь подхватили его и как победителя понесли его к дому аталыка Мэза.
Вскоре юноша совершенно забыл о странной встрече. Позже вечером ему предстояло еще участвовать в танцевальном джэгу, где он был обязан присутствовать из-за заслуженной победы на игрище. Но перед этим ему предстояло еще многое сделать. И самое главное, он должен был позаботиться о своем верном друге, без которого он никогда бы не стал победителем в столь трудных состязаниях. К тому же в отсутствие отца он исполнял обязанности аталыка. А, следовательно, ему предстояло еще проследить за тем, чтобы воспитанники Мэза позаботились о своих конях, прежде чем, отправятся на новое испытание. Да и было ли разумным с его стороны тратить свое драгоценное время на поиски какого-то призрака, который ему мерещился везде?
Однако Аслануко ошибался. Мужчина, замеченный им в толпе на джэгу, не был призраком и вовсе ему не померещился. Наоборот, он, из плоти и крови, действительно, следил весь день за молодым джигитом. На самом деле, это был тот самый всадник, что еще утром с любопытством наблюдал со склона горы у реки Черек за отрядом воспитанников аталыка Мэза и особенно за его молодым главой. Как всегда, он был в сопровождении своего неизменного спутника. Этого таинственного всадника звали Шамиль.
Случайно встретившись с Аслануко взглядом, Шамиль поспешил раствориться в толпе аульчан. Слишком самонадеянно было с его стороны улыбаться победителю общеаульских состязаний. Молодому джигиту ничего не стоило привлечь всеобщее внимание к странному уорку. Однако сталкиваться ни с ним лично, ни с ловкими воспитанниками Мэза Шамиль не собирался. В его планы не входило ни мериться силами с бесстрашным джигитом, ни даже перекинуться с ним словом. По его мнению, для судьбоносной встречи время еще не настало. С этим ему следовало еще немного подождать!
Казалось, что хитрый Шамиль всё предусмотрел и предпринял все меры предосторожности. Однако он не учел одного. Своим странным поведением и чрезмерным интересом к Аслануко он невольно привлек внимание и бдительность его младшей сестры – девятилетней Данифо. Предусмотрительный Шамиль и подумать не мог, что его пристальный взгляд, тайком брошенный на победителя игрищ, будет замечен чрезмерно внимательной девочкой, не выпускавшей из поля своего зрения Аслануко и все, что его окружало.
Предоставленная сама себе, Данифо не сводила глаз с брата, как вдруг увидела, что Аслануко подозрительно смотрит на кого-то в толпе. Смекалистая девочка тут же проследила за взглядом брата и натолкнулась глазами на неприятного темноволосого мужчину среднего возраста, ехидно улыбавшегося молодому джигиту. Не теряя ни секунды, Данифо решила разузнать, кто осмелился бросить Аслануко вызов столь странным образом. 
Непоседе ничего не стоило незаметно скрыться из виду своей прозорливой бабушки и от бдительного взора чрезмерно заботливой матери. Находчивость и опыт не раз спасали её в затруднительных ситуациях. Что говорить теперь, когда никому до неё не было дела? Только один вопрос занимал всех аульчан – предстоявший танцевальный джэгу. Вряд ли нанэ Гуго и Гуащевная вспомнят о ней до начала танцев и кинутся её повсюду искать?
Расчет смышленой девочки оказался верным. Ни Гуго, ни жена Мэза даже не задумались о том, куда подевалась их непоседа. За несколько минут Данифо добралась до противоположной стороны поля, на котором только что проходили «всаднические игры». Именно там столпилась вся сильная половина жителей её родного аула. Именно там она и видела странного незнакомца. Появление дочери Мэза нисколько не смутило мужчин. Более того, благодаря её уловкам, большинство из них её даже не увидели.
Стараясь оставаться незамеченной, Данифо быстро отыскала в толпе аульчан подозрительного мужчину. Однако сразу подойти к нему девочка не осмелилась. Сначала она замешкалась, не зная, стоило ли ей приближаться к незнакомцу. Кто знает, как он себя бы повёл, если почувствовал бы, что его преследуют? К тому же с ним был какой-то полный человек, вид которого мог заставить любого встревожиться. Однако потом, несмотря на свои еще детские страхи и внезапно появившиеся сомнения, Данифо направилась к двум незнакомцам и тут же последовала за ними, стараясь не попасться им на глаза.
- Эй, слушай, Шамиль! И чего мы все время следим за этим парнем издалека? – вдруг донесся до чуткого слуха Данифо хриплый голос спутника таинственного незнакомца. – Неужели ты его боишься?
- О Аллах! Как же ты глуп, Касым! – последовал резкий ответ его товарища. – Я тебе уже сотню раз объяснял, почему так важно оставаться в тени. Этот юноша не должен меня узнать... до поры до времени. Мы с ним давние знакомые!
- Давние знакомые? – удивленно переспросил глупый Касым, словно услышал шепот Данифо, невольно задавшей себе тот же самый вопрос. – Когда это ты с ним успел познакомиться? Чего-то я его никак не припомню.
- С чего бы это вдруг? Ты-то как раз его и не знаешь. А я ему уже даже подарок сделал, так лет 10 назад, - злобно ухмыльнулся Шамиль, бросая на товарища презрительный взгляд.
- Подарок? – вновь удивился Касым, словно читая мысли девочки, следовавшей за ними по пятам.
- Да так, вернул ему одну дорогую вещицу, - задумчиво ответил Шамиль и тут же добавил: - Правда, я почему-то был уверен, что он замерзнет в горах.
- Ой, Шамиль! Всё ты какими-то загадками говоришь, - обиженно произнес полный мужчина. - Лучше скажи, как этот парень сможет нам помочь разбогатеть?
- Эх, Касым! Точно говорят, весь твой ум ушел в живот. Неужели ты до сих пор сам не догадался? – вновь ухмыльнулся Шамиль, толкая рукой своего глупого спутника в бок.
- О чем ты?
- Ты, что, совсем забыл, чем мы с тобой промышляем?
- Да, ты что?! Шамиль! Да за это аталык Мэз тебе шею свернет! – напугано воскликнул Касым, поняв, наконец, о чем шла речь.
- Не кричи так, глупец! А то нам точно не поздоровится, - сердито прошептал ему прямо в ухо Шамиль. По застывшему лицу Касыма казалось, что его товарищ только что резко вонзил ему в грудь острый клинок. 
- Оставь его, Шамиль! Этот парень слишком сильный. Мы не сможем с ним вдвоём справиться, - озадаченно предостерег Касым своего самонадеянного спутника.
- Не бойся, Касым! Аллах нам поможет! Я давно хотел это сделать. И теперь ни за что не упущу свой последний шанс. Да и стоит обученный воин намного больше желторотого пацана, - хитро прищурил Шамиль свои карие глаза, смакуя мысль о предстоявшей добыче. – Сегодня пусть веселится! Пусть празднует свою победу! А завтра мы будем отмечать свою!
Непонятливый спутник Шамиля собирался уже задать еще пару вопросов, как вдруг рядом с ними громко залаяла какая-то дворовая аульская собака, которая, узнав Данифо, радостно её поприветствовала. Неожиданный лай сильно насторожил двух заговорщиков. Шамиль внимательно огляделся по сторонам и тут же заметил неподалеку маленькую девочку лет 9. Ничего не заподозрив, мужчина успокоился и перевел дыхание. Правда, на всякий случай Шамиль решил проявить осторожность. Он снова толкнул своего товарища в бок и молча подал ему знак следовать за ним. Двое мужчин поспешили скрыться в лесу, окружавшем большое аульское поле.
Неожиданно разоблаченная своим старым другом – соседским дворовым псом, Данифо была вынуждена, к своему сожалению, оставить двух незнакомцев в покое. Ей ничего не оставалось, как вернуться домой. По дороге в аул девочка снова и снова вспоминала странный разговор, услышанный ею только что. Однако она не могла ничего толком из него понять. Хотя одно ей было точно ясно: Аслануко подстерегала какая-то опасность. Вероятнее всего, незнакомый мужчина, которого звали Шамиль, собирался напасть на её брата. Откуда же он знал Аслануко? И что за «дорогую вещицу» он ему подарил, а точнее вернул лет 10 назад? Да и как Аслануко поможет этим мужчинам «разбогатеть»?
Данифо была еще слишком мала, чтобы разгадать все эти загадки. Вне всяких сомнений, ей следовало бы посоветоваться с кем-нибудь постарше. Но с кем? С матерью? С отцом? Или лучше с нанэ Гуго? – Нет, они непременно будут ругать её за глупый своевольный поступок. А, может, стоит всё рассказать самому Аслануко? Он умный и, наверно, сразу поймет, что имел в виду это неприятный незнакомец. Но поговорить с ним она сможет только завтра. Да и то, если он сдержит своё обещание. Впрочем, Данифо ясно осознавала, что её тревоги преждевременны, а, возможно, и напрасны. На самом деле, ей не следовало опасаться за жизнь Аслануко. Несмотря на его ещё молодой возраст, её старший брат мог справиться с дюжиной таких мужчин, как эти двое заговорщиков.
- Данифо! А Данифо! – вдруг услышала девочка приятный звонкий девичий голос, который она сразу узнала.
Обернувшись на нежданный зов, она увидела прямо перед собой высокую статную девушку с длинными аккуратно заплетенными светлыми косами в праздничном красном сае, вышитом золотом. Перед ней стояла во всей своей красе её добрая соседка Мадина, о которой она ещё утром говорила с нанэ Гуго. Звонкий девичий голос и нежный взгляд её светло-зеленых глаз могли невольно очаровать любого .
«Наверно, бабушка права. Мадина очень красивая!» - подумала про себя девочка с долей зависти.
- Ах, Данифо! Тебя уже все ищут! Гуащевнай места себе не находит, – заботливо предупредила юную соседку Мадина и тут же ей предусмотрительно предложила: - Пойдешь со мной на джэгу! Гуго просила тебя найти и присмотреть за тобой.
Не дожидаясь решения девочки, девушка взяла её за руку и потянула её туда, откуда уже доносилась зажигательная кабардинская мелодия, зазывавшая всех вокруг. Было слышно, как джэгуако – распорядитель танцами – громко звал народ, объявляя о начале танцевального состязания. Со всех сторон молодые джигиты и нарядно одетые аульские девушки торопились на его зов, намереваясь показать всем свое мастерство в танцах. Данифо следовала за Мадиной, с удовлетворением думая о том, что её мать и бабушка всё-таки заметили её отсутствие и беспокоились о ней.
- Знаешь, Данифо, - позвала её соседка. – Твой брат очень смелый и сильный джигит. Скажи, а он… Он хорошо танцует?
Вопрос девушки, впрочем, как и её нерешительность, удивили Данифо. Она резко остановилась, повернулась к своей спутнице, подняла голову и строго, словно взрослая, на неё посмотрела. Строгий взгляд девочки явно смутил Мадину. Она покраснела и стыдливо опустила свои красивые зеленые глаза. Стыдливость соседки сразу напомнила Данифо памятный разговор с нанэ Гуго накануне джэгу. Неужели Аслануко всё же нравился Мадине? Неужели девушка не осталась равнодушной к многочисленным достоинствам её старшего брата? Впрочем, в этом не было ничего предосудительного.
- Прости, Мадина! Но почему ты спрашиваешь меня об этом? – не сдержалась Данифо и напрямую задала вопрос соседке.
- Да так! Просто… хотела узнать. Вдруг мне придется с ним танцевать. Он же – победитель къуаджэ джэгу, - поспешила ответить Мадина, стыдливо отводя глаза в сторону.
- Правда? И только из-за этого? – недоверчиво продолжила девочка, сомневаясь в искренности своей спутницы.
- Ну, конечно! А ты о чем подумала? – вдруг пристыдила её Мадина, собравшись силами и вернув свое самообладание. – Пойдем скорее, а то еще опоздаем.
Сжав крепче руку девочки, первая красавица аула ускорила шаг и потянула её за собой туда, где уже не только развели яркие костры, но и начали долгожданное танцевальное состязание. Ощутив резкую боль в руке, Данифо невольно скривилась. Она собиралась разъяснить Мадине то, о чем она подумала на самом деле. Однако девочка вовремя остановилась, вспомнив слова нанэ Гуго о том, что она еще слишком мала для серьезных взрослых разговоров. Поджав от досады губу, Данифо глубоко вздохнула и поплелась за своей соседкой, тянувшей её за собой.
Тем временем на поле, где еще недавно молодые джигиты состязались в мастерстве наездничества и джигитовки, уже образовался тесный круг из участников танцевального джэгу и любопытных зрителей. Достаточно большое расстояние разделяло молодых парней от аульских красавиц, ожидавших с их стороны приглашения на танец. В центре круга заправлял веселый и озорной джэгуко. Время от времени он делал знаки группе местных музыкантов, удобно расположившихся в самом углу поля рядом с танцевальным кругом. В середине этой небольшой группы восседал мужчина среднего возраста и зажигательно играл на пщынэ – гармошке. Вокруг него сидели двое молодых мужчин, аккомпанировавших ему на шык1эпщынэ – вертикальных скрипках. В такт им на пхъэк1ыч – деревянных трещотках – старательно отбивали быструю танцевальную мелодию двое юношей, гордо стоявших позади своих товарищей.
Нетерпеливые зрители, большей частью пожилые мужчины, сидевшие на длинных деревянных скамьях, хлопали в ладоши и выкрикивали джэгуко имена тех танцоров, которых они хотели бы увидеть в танцевальном кругу. Ловкий и словоохотливый распорядитель танцев весело отвечал нарушителям покоя, заставляя всех от души смеяться. Вдоволь насмеявшись, острые на язык уорки снова пускали шутки на счет джэгуако, который их тут же подхватывал и обыгрывал по-своему. Шутники тут же начинали снова смеяться, доставляя удовольствие, прежде всего, самому распорядителю джэгу.
Наконец, заметив, что первая красавица аула появилась в кругу своих подруг, джэгуко сделал знак музыкантам, которые сразу сменили мотив. Через пару секунд на танцевальном поле уже состязалось несколько пар под медленную мелодию «Зафак». Шумные зрители угомонились и погрузились в молчаливое созерцание. Все заворожено следили за тем, как гордо и напряженно молодые джигиты вели в танце на высоких полупальцах своих грациозных партнерш, движения рук которых походили на плавные движения крыльев горных птиц. Казалось, что пары парили в воздухе, не дотрагиваясь до земли. Сдержанность и строгость сквозили во всем.
В самом центре поля, не обращая внимания ни на зачарованных зрителей, ни на других участвующих пар, воодушевленно танцевали Аслануко и Мадина. Движения молодых людей были настолько изящны и гармоничны, что практически никто не мог отвести от них глаз. Маленькая Данифо, пристроившаяся к музыкантам после того, как её спутница заняла свое почетное место первой аульской красавицы среди танцующих девушек, ревностно следила за каждым шагом своего старшего брата. В душе девочка не могла не признать, что лучше партнерши для Аслануко, чем красавица Мадина Бердекова, нельзя было найти во всей Кабарде.
Между тем сын аталыка Мэза Кайтуко оказался не только бесстрашным и непобедимым джигитом, но и грациозным танцором. Без всяких стеснений и скованности Аслануко двигался по кругу в такт музыке, ловко направляя свою искусную партнершу в медленном танце. Строгая стать, делавшая его похожим на сильно натянутую струну шык1эпщынэ, и напряжение рук, которое чувствовалось всеми даже на кончиках его пальцев, не могли не восхищать.
Наблюдая за братом, Данифо искренне любовалась Аслануко, его гордой осанкой, размеренными четкими движениями и мужественным выражением лица. Вот бы и ей станцевать перед всеми с братом? Однако, несмотря на то, что девочка умела танцевать не хуже аульских девушек, к её сожалению, она была слишком юна, чтобы участвовать в джэгу. Данифо казалось несправедливым, что таких, как она, не допускали к участию в танцевальных состязаниях. При этом нанэ Гуго все время ей только и повторяла: «Каждому свой черед!».
Между тем, пока Данифо всей душой сожалела о своем возрасте, танцующие пары сменились, и в центре круга появился Гордый Ахмед. За ним грациозно последовала, склонив голову, красавица Мадина. В доли секунды все вокруг стали переглядываться и перешептываться, наблюдая небывалое еще в ауле зрелище. Гордый Ахмед всегда славился своим мастерством танцора. Однако долгие годы он не мог найти себе достойную партнершу. На джэгу часто бывало, что он просто наблюдал за девушками со стороны в надежде выбрать себе достойную пару. К его сожалению, таких было немного. Поэтому последнее время увидеть Гордого Ахмеда танцующим мало кому приходилось. И вот теперь он не только танцевал с явным удовольствием, но и смотрел на свою юную партнершу с должным уважением, которое он еще никому раньше не выказывал.
Пока звучала чарующая мелодия «Исламея», и пары танцевали по диагонали, исполняя круговые движения, время от времени Гордый Ахмед, пересекаясь в танце с первой красавицей аула, едва касался своей рукой её плеча. Казалось, что ему хотелось то ли оградить девушку от призрачной опасности, то ли дать ей какой-то важный знак. Столь странная вольность мужчины сразу же вызывала новую волну перешептывания среди зачарованных зрителей джэгу. Молодые джигиты поражались своевольному поступку всеми уважаемого уорка, а аульские девушки искренне завидовали счастливой подруге, судьба которой, по их разумению, уже была предрешена.
Вскоре музыканты перешли от «Исламея» к зажигательной мелодии «Льепечас». Не успел джэгуако объявить о нём, как на поле стихийно появились танцующие пары, отдавшиеся в полной мере импровизации задорного танца. Молодые джигиты виртуозно двигались со своими партнершами, проявляя свою безудержную удаль. Между тем аульские девушки ни в чем им не уступали. Жизнерадостный и подвижный характер настоящего танцевального джэгу позволял всем его участникам показать себе и зрителям свое истинное мастерство, ловкость в прыжках и поворотах, а также непринужденность движений.
На этот раз Данифо даже не заметила, с кем именно танцевал Аслануко. Она настолько была очарована самим танцем и его стремительной мелодией, что не могла отвести глаз от брата, задорно подпрыгивавшего в такт и искусно переступавшего с носка на носок. Вокруг все громко хлопали, вторя вдохновлявшей музыке. При этом некоторые мужчины выскакивали из толпы прямо в танцевальный круг и, хлопая изо всех сил, выкрикивали подбадривавшие слова. Бдительному джэгуако приходилось даже выгонять этих смельчаков своей длинной палкой из круга.
За темпераментным «Льепечас» последовали более спокойные «Т1урыт1», танец «парами», и заключительный танец джэгу – «Удж-хурай». К всеобщему удивлению, два последних танца красавица Мадина танцевала только с Гордым Ахмедом. Тогда как все аульские красавицы не могли оторвать своих прекрасных глаз от белой черкески знаменитого уорка. Девушкам  оставалось только мечтать о танце с самым красивым мужчиной джэгу.
Особое расположение Гордого Ахмеда к Мадине не осталось незамеченным и мудрыми старейшинами аула, предчувствовавшими скорую свадьбу. Масло в разгоревшийся огонь любви добавил и джэгуако. На аульских джэгу обычно в конце танцевального состязания распорядитель танцев намеренно выбирал одну из девушек для так называемого пленения и объявлял, что отпустит красавицу только за особый выкуп. После совершения ритуального обмена вся сумма выкупа заслуженно передавалась виртуозным народным музыкантам, как часть платы.
На этот раз, как только смолкла мелодия «Удж-хурая» задорные музыканты пленили Мадину. По сложившейся традиции, ловкий джэгуако запросил у джигитов-танцоров большой выкуп за девушку, но с правом последнего танца с ней. Охотников выкупить первую красавицу аула оказалось гораздо больше, чем предполагалось. К великой радости Данифо, в тот момент Аслануко не было на поле. Иначе он тоже вызвался бы выкупить соседку.
Несмотря на большое число молодых джигитов, желавших еще раз станцевать с Мадиной, джэгуако самолично решил, чей выкуп брать. Впрочем, его выбор был вполне предсказуем. Большую сумму за девушку предложил, не задумываясь, Гордый Ахмед. Сумма выкупа, громко объявленная довольным распорядителем джэгу, глубоко поразила всех присутствовавших. Сама Мадина сильно смутилась из-за столь неожиданной щедрости самого гордого уорка во всей Кабарде. В конце джэгу, как только выкуп был выплачен музыкантам, прекрасная пара еще раз станцевала «Т1урыт1у», доставив всем зрителям истинное удовольствие.
В тот вечер къуаджэ джэгу закончился поздно награждением победителей игрищ и вручением особых знамен, сделанных из фундука, самой достойной танцевальной паре. И вот когда все аульчане стали расходится в разные стороны, вдруг, откуда ни возьмись, налетели, словно стая хищных птиц, всадники в бушлатах и черных черкесках. Не успели люди опомниться, как один из них подхватил красавицу Мадину Бердекову, которая так и не успела отыскать свою непоседливую соседку Данифо.
Увидев, как таинственные джигиты, лица которых не было видно за бушлатами, со свистом увозили Мадину в неизвестном направлении, девочка вспомнила, что как раз должна была вернуться с ней домой после джэгу. Сперва Данифо сильно растерялась. Затем она бросилась искать своего старшего брата в перепуганной толпе людей. Но, так его и не найдя после получасовых поисков, удрученная, девочка вернулась домой одна. Только на следующее утро Данифо узнала от нанэ Гуго, что после джэгу её соседку Мадину украли друзья Гордого Ахмеда, и теперь ей предстояло выйти за него замуж. Так уж было принято, что за къуаджэ джэгу всегда следовала череда свадеб!