Родовая Тамга. I. Аслануко. 2. Молодой джигит. 3

Молодой джигит.
3.

Наконец, наступило долгожданное утро следующего дня после къуаджэ джэгу. Всю ночь Данифо ворочалась и никак не могла уснуть. Она с нетерпением ждала того часа, когда они с Аслануко поедут на утреннюю прогулку. Он побещал ей научить её ездить верхом, и как обычно, собирался сдержать своё обещание. К тому же, у Данифо оставалось еще одно важное дело. Ей не терпелось подарить своему старшему брату сделанный ею самой подарок по случаю его 16-летия. Всю ночь непоседа пыталась представить, как обрадуется Аслануко, когда он увидит её сюрприз.
Накануне поздним вечером, несмотря на усталость, Данифо надеялась всё-таки, хотя бы случайно встретиться с Аслануко и напомнить ему о его обещании. Однако дома никого, кроме нанэ Гуго, она не застала. Гуащевнай позвала к себе соседка, мать Мадины. А Аслануко отправился с воспитанниками Мэза следом за теми, кто похитил девушку. Между тем неожиданная встреча с бабушкой во дворе оказалась для девочки малоприятной. Гуго заслуженно отругала непослушную внучку за то, что та целый день где-то пропадала и даже не предупредила её, куда направляется. Не желая прощать Данифо, она бросила на неё строгий взгляд и приказала ей немедленно отправляться в дом и ложиться спать, не дожидаясь ни её, ни матери.
Усталая и сильно проголодавшаяся, Данифо не стала перечить бабушке, и, к удивлению последней, послушно, без обычных с её стороны возражений, поспешила исполнить её строгое приказание. От непомерной усталости девочка забыла даже рассказать нанэ Гуго о том, что узнала из случайно услышанного ею разговора двух незнакомых уорков. Она даже не поделилась с ней новостью о том, что их соседку Мадину украли прямо с джэгу. Хотя эта новость ей казалась очень важной. На самом деле, в тот момент все её мысли витали вокруг одного: как бы пораньше встать на следующий день и напомнить брату о его обещании.
Утром следующего дня Данифо встала ни свет ни заря. Быстро одевшись, она поспешила во двор в надежде застать там брата, прежде чем он отправится с юными джигитами на реку купать своих коней. Однако во дворе непоседу ждал непредвиденный сюрприз. Гуащевнай и нанэ Гуго суетились на летней кухне вместе с несколькими аульскими женщинами. А рядом в соседнем доме толпились мужчины, среди которых был и Аслануко. Заметив брата во дворе Мадины Бердековой, девочка бросилась обратно в дом и вскоре вернулась с небольшим свертком. Ни о чем не задумываясь, она сделала несколько шагов в сторону соседского двора, как вдруг оказалась в поле зрения матери.
Усталая за ночь, Гуащевнай тут же окликнула свою непоседливую дочь. Догадавшись о её смелом намерении, она решила её остановить, прежде чем девочка совершит очередной глупый поступок.
- Эй, дочка! – предостерегающе крикнула женщина. – Что это ты вскочила так рано? Еще даже петухи не пели!
Застигнутая врасплох, Данифо обернулась на неожиданный зов матери. Опасаясь, что её непослушание может намеренно вызвать негодование последней, Данифо не стала тянуть с ответом:
- Сян! Как петухи не пели? Ты, что, всю ночь провела на ногах?
- Эх, дочка! Не до сна нам было. Не видишь, что у соседей во дворе творится?
- А что, сян, произошло? Кто-то умер? – обеспокоенно спросила Данифо, забыв о событиях прошлого вечера.
- Типун тебе на язык, Курац! – внезапно вмешалась нанэ Гуго. – Почему кто-то умер? Никто не умер! Все живы! У Бердековых свадьба сегодня. Вчера вечером после джэгу Мадину украли.
Слова бабушки напомнили девочке о том, что ей пришлось увидеть собственными глазами.
- А, нан! А я знаю, кто её украл, - поспешила похвастаться Данифо.
- Правда? А я тоже знаю, - посмеялась над наивной внучкой Гуго, передразнивая её.
- Да, - не смогла скрыть своего разочарования непоседа. – А я сама видела, кто увез Мадину!
С этими словами Данифо обиженно надулась и крепче сжала свой сверток.
- И кого же ты видела, дочка? – хитро улыбнулась Гуго, наблюдая за своей расстроенной внучкой. – В такой-то кромешной темноте!
- Нан, это правда! Лиц всадников я не видела. Но вчера весь вечер Мадина танцевала только с Гордым Ахмедом, - обиженно произнесла Данифо, словно в чем-то упрекала соседскую девушку.
- Вот как? Так ты, всё знаешь, Курац! – наигранно удивилась Гуго. – Раз так, то сходи за водой!
- Но, нан! Как же так? Нан? – искренне возмутилась Данифо.
- Иди, иди, дочка! У нас столько дел. Надо помочь нашим добрым соседям, - подталкивала Гуго девочку к пустому глиняному кувшину. - Вон видишь! Аслануко тоже помогает. Он вчера с братьями Мадины и другими молодыми джигитами догонял всадников, укравших её.
- Как? Когда? Ночью? – расстроилась Данифо, поняв, что пропустила всё самое интересное.
- Конечно, ночью! Как же иначе? Когда невесту крадут, то за ней сразу едут родные, чтобы узнать, хочет ли она остаться в доме жениха или нет,- посмеивалась Гуго в душе над внучкой.
- Эй, нан! Чего её спрашивать? Она вчера целый день с Гордого Ахмеда глаз не сводила, - отмахнулась не по возрасту хитроумная девочка, вспоминая танцевальное состязание къуаджэ джэгу.
- Прикуси язык, Курац! И не стыдно тебе такое говорить? – пристыдила внучку бабушка. – Вчера на джэгу многие глаза на него пялили. Поняла? И не стой тут без дела! Иди лучше за водой!
Пожилая женщина бросила строгий взгляд на провинившуюся девочку, снова указывая ей рукой на пустой кувшин. Холодность и упрек в голосе бабушки расстроили непоседу до слез. Она всегда полагалась на её особое расположение и благодушное отношение. Однако на этот раз нанэ Гуго явно была ею недовольна.
- Нан, а нан! – взмолилась Данифо, чуть ни плача. - А как же Аску? Он обещал научить меня сегодня ездить верхом.
- Не до тебя ему сегодня, дочка! Иди сейчас же!
И расстроенной Данифо ничего не оставалось, как взять кувшин и пойти к колодцу за водой. Не зная, куда деть заветный сверток, она так и отправилась вместе с ним. Не обращая внимания на Гуго, не сводившую глаз с неё, девочка медленно поплелась к воротам, волоча за собой злополучный кувшин. Проходя мимо конюшни, она внезапно услышала заунывный волчий вой Горца. К её удивлению, волк выл все громче и громче. Казалось, что он предупреждал своего хозяина о надвигавшейся опасности.
Постепенно зов Горца донесся до слуха молодых джигитов, стоявших во дворе соседей, и невольно напугал гостей. На радость Данифо, Аслануко был вынужден вернуться домой, чтобы успокоить некстати расшумевшегося волка. Юноша прекрасно знал, что кроме него никто не сможет с ним совладать.
Не успел Аслануко выйти на улицу, как девочка сразу же его заметила. Не задумываясь о последствиях для себя, она выронила из руки глиняный кувшин, чуть его не разбив, и бросилась со всех ног навстречу брату, крепко прижимая к себе заветный сверток с подарком.
- Аску! Аску! – громко кричала она, стараясь привлечь его внимание.
Увидев перед собой Данифо и услышав её тревожный призыв, молодой джигит уверенно направился прямо к ней, при этом делая ей знак успокоиться. Подбежав к брату, непоседа крепко вцепилась в его руку. Желая отвести его немного в сторону, она дернула Аслануко за руку изо всех сил. От неожиданности юноша чуть не потерял равновесие. Однако вовремя спохватился и устоял на ногах.
- Аску! Ты же мне обещал! – бросила Данифо на брата строгий взгляд, полный упрека.
- Обещал? – насторожился молодой джигит, пытаясь вспомнить. – Ах да! Верно!
Внезапная настороженность брата сильно смутила Данифо. Слишком хорошо знала она его привычки.
- А ты помнишь, что обещал? – недоверчиво спросила она, не отпуская руку юноши ни на секунду.
- Как же! Я обещал научить тебя ездить верхом, - быстро ответил ей Аслануко, встревоженно прислушиваясь к вою Горца, который с каждым мгновением становился всё громче и громче.
- И когда ты будешь учить меня?
- Прости, Данифо! Но сейчас точно не получится. Слышишь? – попытался Аслануко высвободиться из цепких рук девочки. – Обещаю, мы обязательно сегодня поедем с тобой на речку, но только после обеда.
- Правда? А ты не забудешь? – засомневалась Данифо в словах брата.
- Нет! – резко бросил Аслануко и, освободив свою руку, поспешил в конюшню.
Вой Горца становился невыносимым.
- Данифо! Оставь брата в покое! Иди, иди за водой! – словно гром с небес, прозвучал недовольный голос разгневанной Гуащевнай.
Вой Горца заставил женщину бросить все свои дела и выбежать на улицу в поисках сына. Прямо у ворот она случайно увидела уроненный Данифо пустой кувшин. А, посмотрев в сторону соседей, она стала невольной свидетельницей разговора между братом и сестрой. Её возмущению не было границ. Без отца Данифо совсем от рук отбилась!
Не желая злить мать еще больше, непоседливая девочка бросилась к кувшину, быстро подхватила его и побежала к колодцу. Про драгоценный сверток с подарком для Аслануко она совсем забыла, не замечая, что продолжает прижимать его к себе.
Как только Данифо скрылась за забором, обеспокоенная нанэ Гуго направилась к конюшне, собираясь серьезно поговорить со своим старшим внуком. Но не успела она сделать и пару шагов, Аслануко сам появился во дворе, утихомирив, наконец, своего расшумевшегося зверя.
- Эй, сынок! Подожди! – окликнула его пожилая женщина. - Напрасно ты даешь девочке надежду. Она теперь нам покоя не даст. Через каждые полчаса будет про тебя спрашивать.
- Нан! Не переживай! Я свои обещания всегда выполняю, –  поспешил успокоить бабушку молодой джигит. - Настоящий уорк не станет обманывать ребенка. Раз я обещал, я сделаю.
- Постой, Аслануко! А разве вам не пора собираться в дорогу? – не разделяла Гуго намерения внука. – Да, еще у соседей свадьба. Подумай хорошо! Будет ли у тебя сегодня время для Данифо? Лучше скажи ей честно, что сегодня не получится.
- Нет! – стыдливо замотал юноша головой.
Никогда раньше Аслануко не осмеливался отказать бабушке. Однако на этот раз это был вопрос чести.
- Послушай меня, сынок! Откажись от этой глупой затеи! - настаивала Гуго. – Данифо - умная девочка. Она всё поймет. Научишь её ездить верхом в другой раз. Ничего страшного!
- Нет, нан! Я не могу. Я должен. Я обещал, - настаивал юноша. – Может, и полчаса будет достаточно. Данифо хочет поздравить меня, нан.
- Верно, сынок! – добродушно улыбнулась пожилая женщина, вспомнив, как Данифо крепко прижимала к себе сверток с подарком. – Она так старалась несколько месяцев. Ладно! Пусть будет по-твоему! Эх, был бы Мэз дома!
Получив благословение Гуго, Аслануко вздохнул с облегчением и неспешно направился обратно в дом соседей.
Между тем Данифо, вернувшись с полным кувшином, первым делом узнала, где её брат. Затем она ни на минуту не оставляла мать и бабушку в покое. До полудня она не переставала их спрашивать, когда придет Аслануко. Через каждые полчаса выбегала во двор, чтобы проверить, не идет ли юноша домой. И каждый раз, разочарованная, она возвращалась, глубоко вздыхая. Наконец, после полудня, Данифо в очередной раз вышла из дома во двор и, к своей безграничной радости, увидела там брата. Аслануко седлал своего булатного коня.
- Ну, что, Данифо? Поедешь со мной к реке? – лукаво спросил он, ласково ей улыбаясь.
- Аску! – радостно воскликнула Данифо. – Я знала! Я верила! Я ждала. Нанэ! Аслануко сдержал свое обещание!
Радостная весть о скорой прогулке с братом, да ещё верхом, заставила девочку забыть обо всем. Она тут же бросилась обратно в дом за свертком. Однако вскоре она вернулась расстроенная до слёз.
- Данифо! А Данифо! Ты матери сказала? – сердито кричала на неё через окно нанэ Гуго.
Вопрос бабушки сильно расстроил девочку. Предчувствуя неладное, непоседа нахмурилась и обреченно вздохнула, сжимая в руке заветный сверток. Вряд ли мать разрешит ей поехать с Аслануко? Она всегда была против её желания заниматься ездой верхом.
- Не пристало кабардинской девочке заниматься мужским делом! – не переставая, повторяла Гуащевнай, замечая склонности дочери к стрельбе из лука.
Как никто другой, Данифо знала, насколько непреклонной могла быть её мать.
Испорченное настроение младшей сестры не осталось незамеченным Аслануко. Юноша решил хоть как-то её приободрить. Не раздумывая, он поспешил на летнюю кухню, чтобы попросить у матери разрешения вместо Данифо. Нахмуренное лицо девочки тут же просветлело и заискрилось радостью. Она проводила старшего брата благодарным взглядом, полным надежды и любви.
- Эх, Курац! Курац! – услышала она позади себя хрипловатый голос нанэ Гуго. – Разве я тебя не учила самой решать свои вопросы? Разве я не говорила тебе, что ты должна полагаться на саму себя. Вот теперь Аслануко попадет от матери. А всё из-за тебя!
Пристыженная бабушкой, Данифо виновато повернулась в сторону окна, из которого та выглядывала. Казалось, еще одно слово, и поток горьких слез польётся из больших карих глаз девочки. Глядя на её расстроенное личико, Гуго вдруг пожалела о своих словах.
- Ладно, ладно! Не плачь, дочка! Сейчас я выйду и помогу Аслануко, - сказала пожилая женщина, пытаясь утешить девочку. – А, может, всё еще обойдется.
Однако нанэ Гуго ошиблась. Не успела она договорить, как из кухни послышался рассерженный голос Гуащевнай.
- Ох, уж эта непослушная девчонка! Сколько раз я просила её выбросить из головы все эти глупости. А ты, Аслануко, взрослый человек, сам должен понимать. Она же девочка, и не должна заниматься стрельбой из лука да скакать верхом. Я не разрешаю! Нет и всё!
Минуту спустя во дворе снова появился Аслануко, весь красный от стыда. Молодой джигит бросил виноватый взгляд в сторону перепуганной сестры, безмолвно пожал плечами и снова принялся седлать своего коня. Вслед за ним из летней кухни во двор вышла сама Гуащевнай. Её красивое лицо выглядело сурово, а большие, как и у Данифо, глаза смотрели на дочь с негодованием.
- Данифо! Иди сейчас же в дом! Слышишь! Оставь брата в покое! – строго приказала она своей непослушной дочери.
Суровый тон матери заставил сердце девочки сжаться с такой силой, что ей стало трудно дышать. По её нежным розовым щечкам медленно катились две большие слезы. Чувство безысходности вынудило Данифо смириться с решением матери. Шмыгая носом и стараясь изо всех сил не разрыдаться, девочка медленно повернула обратно и неохотно направилась в дом.
- Гуащэ! Что ты так разволновалась? – заступилась за внучку Гуго, наблюдавшая за происходившим с крыльца дома. – Пусть съездит к речке с Аслануко! Немного побудут вместе и всего-то. Завтра Аслануко уедет, и только Всевышний знает, когда вернется назад. Отпусти её!
- Нет, сян! – возразила ей невестка, хотя и не так настойчиво, как хотела бы. – У Аслануко еще столько дел. Сейчас не время…
- Гуащэ! Отпусти её! Хотя бы коня вместе искупают, - не отступала пожилая женщина, проявляя свой упрямый характер. – Ну, немного проедутся и вернутся.
Настойчивость Гуго насторожила Гуащевнай. От досады женщина поджала губу. Как она могла перечить своей свекрови, да еще и на людях? Все гости соседей с живым интересом наблюдали за странным разговором двух женщин. Гуащевнай огляделась по сторонам и поняла, что ей ничего не оставалось, как уступить.
-Ладно! Но только ненадолго. Если быстро не вернутся, я сама пойду их искать. Слышала, Данифо? Надеюсь, тебе не захочется опозорить твоих родителей? - выдавила из себя Гуащевнай и, не дожидаясь ответа дочери, вернулась к своим делам.
Первые несколько минуты Данифо не могла поверить в то, что услышала собственными ушами. Несмотря ни на что, её мать всё-таки согласилась! Сердце девочки радостно забилось, а лицо вновь озарилось лучезарным счастьем. И всё это благодаря мудрой нанэ Гуго!
- Данифо! Ну, что, поехали? – осторожно спросил сестру Аслануко, протягивая ей руку, чтобы посадить на коня. – Не будем терять времени напрасно.
- Да-да. Я сейчас! - радостно произнесла девочка и, прижимая к себе заветный сверток, кинулась к нанэ Гуго, стоявшей недалеко от неё.
- Да хранит вас обоих Всевышний! – еле слышно произнесла Гуго, нежно обнимая свою внучку.
Несмотря на свое заступничество, на самом деле, пожилая женщина не разделяла безмерной радости Данифо. Скорее всего, она была на стороне своей рассудительной невестки. Дурные предчувствия тяготили её старушечье сердце. И она знала, что оно беспокоится неслучайно. Утром прозорливые бобы, на которых она продолжала гадать, несмотря ни на что, предупредили её о неминуемой грядущей опасности. Однако несчастный вид расстроенной внучки оказался сильнее, чем все её предчувствия, вместе взятые.
Несколько минут спустя счастливая Данифо уже восседала рядом с братом на коне и, придерживая рукой свой сверток, наслаждалась своей маленькой победой. Они уже собирались выезжать со двора, как вдруг из конюшни донесся громкий вой Горца. Почувствовав, что хозяин уезжает без него, волк вновь завыл, невольно пугая всю округу.
- Аску! Слышишь? Опять Горец плачет! – тихо сказала брату Данифо, в душе опасаясь, что из-за волка Аслануко снова отложит их прогулку.
- Он не плачет, Курац, а воет. Волки никогда не плачут, - поправил её молодой джигит, улыбаясь, а затем натянул узду. – Надо было бы взять его с собой. Но если его выпустить, то потом будет трудно загнать обратно. Да и у соседей много чужих…
- Аску! Возьмем его с собой! – осторожно попросила девочка, предполагая, что упрямство волка может стать убедительной причиной их опоздания.
Тем временем, пока Аслануко думал брать Горца с собой или нет, волк, не дождавшись его появления, завыл еще громче. Его вой напугал нескольких аульских девушек, проходивших мимо высокого деревянного забора, огораживавшего дом аталыка.
- Нет, Данифо! Не проси! Горец всех аульчан распугает. Пусть остается пока в конюшне, - решительно отрезал молодой джигит и тут же направил своего коня к воротам.
Выезжая со двора, Аслануко свистнул изо всех сил. Как ни странно, но его свист магическим образом подействовал на расшумевшегося волка. Дикий вой Горца мгновенно стих, и во дворе Мэза Кайтуко воцарились мир и покой. Правда, на время.
Когда, наконец, Данифо и Аслануко выехали за пределы аула и направились к реке Черек, счастью девочки не было границ. Впервые она почувствовала себя свободной, словно большая горная птица, которая часто летала в небе над их домом. Озорной ветер теребил её аккуратно заплетенные косы и длинные полы её платья, доставлявшего ей большое неудобство в седле. Опасаясь случайно выронить заветный сверток, девочка придерживала коня Аслануко за густую гриву только одной рукой. Впрочем, сидя впереди старшего брата, Данифо казалось, что она в полной безопасности.
Вскоре они благополучно добрались до правого берега реки и спешились. Почувствовав землю под ногами, девочка огляделась вокруг, не скрывая своего детского любопытства. Суровые седовласые горы возвышались над каменистыми скалами, вершины которых были покрыты вечнозелеными лесами. А прямо у ног Данифо шумно бурлила горная река, привлекая к себе её внимание своей неповторимой мелодией.
Именно в этом первозданном месте, созданном самим Всевышним, заботливая сестра, наконец, решилась вручить свой подарок брату. Ловко развернув сверток, Данифо достала из него тонкую тесьму, искусно сплетенную её умелыми руками, и прекрасный кожаный пояс, украшенный  серебряной вышивкой. Она нисколько не сомневалась, что её дары не оставят Аслануко равнодушным.
Действительно, блеск вышивки на поясе и красивый узор тесьмы впечатлили молодого джигита. Несколько минут он пристально разглядывал дорогой подарок Данифо, не скрывая своего восхищения. Аслануко медленно провел рукой вдоль всего пояса, то и дело, останавливаясь на каждом отдельном ремешке у искусно вышитого золотого орнамента. Вдруг рука юноши застыла, а он сам пристально посмотрел на отделку на поясе и на тесемках, затем машинально достал свой кинжал из ножен и сравнил орнамент, вышитый Данифо, с родовой тамгой, отчеканенной на лезвии клинка.
- Ах, Курац! Спасибо! Так красиво! Неужели ты сама это вышила? – восхитился Аслануко прекрасной работой девочки.
Благодарность брата доставила Данифо большое удовольствие. Именно об этих минутах и мечтала девочка вот уже несколько месяцев, в течение которых она, словно трудолюбивая пчелка, вышивала узор за узором.
- Да сама! Правда, с поясом мне мама помогала. А вот тесемки, все до одной, сплела я сама. Можно?
Довольный новым кожаным поясом, Аслануко с радостью кивнул девочке в знак согласия. Затем он склонил перед ней голову, позволяя повязать золотые тесемки с его родовой тамгой на своей шее. Правда, молодому джигиту было невдомёк, для чего именно носят такие украшения. Тем не менее, он был очень признателен Данифо.
- Ах, Аску! Как же они красиво блестят на солнце! – воскликнула девочка, закрепляя необычное украшение особым узлом. – Тебе нравится?
В ответ заботливой сестре Аслануко только ласково улыбнулся. Затем он сам надел на себя великолепный кожаный пояс. О таком поясе даже самый богатый уорк мог только мечтать!
- Да, ты, Курац,  – настоящая мастерица! Мне очень нравится твой подарок! Ну, теперь моя очередь. Правда, у нас мало времени, да и одета ты не для верховой езды. Ладно! Что-нибудь придумаем!
Желая в ответ порадовать свою младшую сестру, юноша несколько минут стоял в полной задумчивости. Затем он осмотрелся вокруг, словно хотел проверить, есть ли кто поблизости. Удостоверившись, к своему удовольствию, что на берегу реки они были совершенно одни, Аслануко подошел к Данифо и, ничего ей не объясняя, поднял её вверх и усадил удобно на своего коня. При этом он смело приподнял до колен длинные полы её платья.
- Ух! – выдохнула от неожиданности девочка, оказавшись в седле.
Поначалу Данифо было страшно: слишком высоко от земли сидела она. По неопытности ей было трудно сохранять равновесие. Тем не менее, счастливая, она благодарно улыбнулась Аслануко. В душе она уже была готова пуститься вскачь! Однако, к её полному разочарованию, молодой джигит дернул слегка за уздечку и, придерживая её одной рукой, повел своего скакуна по кругу. Мудрый булатный конь Аслануко послушно тронулся с места и последовал за своим хозяином тихим шагом. Обманутая в своих надеждах, Данифо удрученно вздохнула, но ничего брату не сказала.
По воле обстоятельств обучение верховой езде не продлилось долго. Вскоре на берегу бурного Черека появились, словно из-под земли, двое странных всадников. Данифо сразу же узнала в них тех самых таинственных уорков, которые во время къуаджэ джэгу следили за Аслануко. Она тут же вспомнила их разговор, случайно подслушанный ею. Обеспокоенная, Данифо занервничала и стала ёрзать в седле. Ей следовало бы предупредить обо всем брата! Однако вместо того, чтобы ему всё рассказать, она нечаянно ударила своими ножками по крупу коня. Хорошо обученный скакун принял невольное движение девочки за призыв к действию и тут же перешел на быстрый шаг.
Между тем Аслануко тоже узнал двух всадников. Именно их он и видел с воспитанниками Мэза по дороге в аул накануне аульского джэгу. Тогда ему еще показалось особенно знакомым лицо одного из них. Внезапно молодой джигит ощутил во всем теле необычный холодок. Чем ближе подъезжали непрошеные гости, тем сильнее было у него предчувствие неминуемой беды. На всякий случай, Аслануко решил обезопасить свою младшую сестру и скрыть её от взора странных уорков.
Не предупреждая ни о чем Данифо, молодой джигит резко дернул за уздечку своего коня, а затем со всей силы ударил его плетью. Почувствовав сильную боль, конь вскочил на дыбы, а потом бросился галопом прямо в лес, унося свою юную всадницу подальше от реки. Аслануко успел только вложить поводья в руки Данифо и громко крикнуть:
- Держись крепко, Курац! Не выпускай их из рук!
Булатный конь молодого джигита помчался так быстро, что у девочки не хватило времени возразить брату. Только лесное эхо разносило по округе её тревожное «Аску!». Опасаясь самого худшего, она старалась удержаться в седле, прилагая все свои силы. Больше всего на свете ей хотелось вернуться назад к реке и всё рассказать Аслануко про двух уорков. Однако это уже было невозможно. Данифо не умела управлять конем тем более на полном скаку. А пока она пыталась понять, как остановить столь быстрого скакуна, тот уносил её всё дальше и дальше вглубь леса.
Тем временем на берегу Черека один из всадников спешился и уверенно подошел к насторожившемуся Аслануко.
- Хм! Вот, князь, наши пути снова и пересеклись! Давно я мечтал свидеться с тобой. Даже пытался тебя искать.
- Князь? А ты случайно не ошибся, уважаемый? – искренне удивился молодой джигит словам мужчины. – Кто ты? Твоё лицо мне кажется знакомым.
И Аслануко бросил на него пристальный взгляд, крепко сжимая плеть правой рукой, а левой нащупывая рукоятку кинжала на новом поясе.
- Как, князь? Так, ты меня не узнаешь? – наигранно смутился всадник и тут же презрительно усмехнулся: – А ведь это я вернул тебе твой родовой кинжал. Тот самый, что ты сейчас крепко сжимаешь в своей руке.
- Родовой кинжал?! – снова удивился молодой джигит, вглядываясь в лицо странного уорка и пытаясь признать в нем того самого молодого охранника, который когда-то подарил ему его кинжал.
Событие давно минувших лет тут же всплыли в памяти юноши. Он вспомнил черты молодого джигита, подвезшего маленького Аслануко верхом домой. Теперь ему не составляло большого труда убедитья в том, что всадник говорил правду. В тот же момент Аслануко перевел взгляд на второго уорка, полного мужчину, остававшегося в седле своего коня. Однако, как юноша ни старался, он не мог его вспомнить. Тем не менее, ему показалось странным, что незнакомец не спешил спешиваться, как его словоохотливый товарищ.
- Эй, Шамиль! Да что ты с ним разговариваешь? – вдруг возмутился полный всадник, недовольно ёрзая в роскошном кожаном седле под пристальным взглядом юноши.
- Да! Я тебя помню. Правда, последний раз, когда я тебя видел, ты был с другой свитой, - повернулся Аслануко назад к спешившемуся всаднику, не замечая, как конь второго сделал несколько шагов в его сторону.
- Что ж! Очень рад, князь, что ты узнал меня через столько лет! Вижу, ты бережно хранил мой дар. Надеюсь, он тебе пригодился? – язвительно спросил юношу Шамиль, хитро на него поглядывая. – Странно только, что уважаемый аталык разрешил тебе его у себя оставить.
- Это еще почему? – возмутился Аслануко.
- Я всегда знал, что аталык хотел, чтобы ты никогда в жизни не видел этого клинка, - нагло ухмыльнулся ему в ответ Шамиль.
- Ах ты, презренный трус! – рассердился юноша, не переносивший никаких нападок и оскорблений по отношению к его благородному отцу.
- Не горячись, князь! У меня есть причины так думать. Представляю лицо Мэза, когда он увидел этот кинжал в своем доме в твоих руках! – и мужчина громко рассмеялся, бросая украдкой взгляд в сторону своего спутника.
Пока Аслануко пытался разобраться с Шамилем, второй всадник оказался прямо за его спиной.
- Что-то я не пойму, уважаемый? То ли ты сошел с ума и смеешься без особой на то причины? То ли тебе уже надоело жить на этой земле, и ты намеренно оскорбляешь достойного воина в присутствии его сына? – не сдержался молодой джигит и достал из ножен злополучный кинжал.
- Эй, парень, успокойся! Я вовсе не собирался оскорблять достоинства знаменитого аталыка. Видно, тебе, князь, мало что известно из прошлого твоего «отца», - серьезным тоном заметил Шамиль, сочувственно глядя на молодого джигита, готового к схватке. – А я бы мог многое рассказать. Ты только попроси! Уверен, тебе будет очень интересно.
- Мне искренне жаль разочаровывать тебя, уважаемый. Но у меня нет времени слушать твои небылицы. Да и пора уже возвращаться домой, - ответил ему Аслануко, внезапно почувствовав за своей спиной смертельную опасность.
- Очень жаль! – презрительно бросил Шамиль. – Что ж! Тебя, князь, никто не держит. Если ты не хочешь…
- Постой! Почему ты меня все время называешь князем? – резко оборвал его юноша. – Меня зовут Аслануко. Я – сына аталыка Мэза Кайтуко.
Слова гордого юноши вынудили мужчину так громко рассмеяться, что он чуть не поперхнулся, напугав своего спутника сильным приступом кашля. Однако Шамиль быстро успокоился. Сделав несколько шагов в сторону молодого джигита, он приблизился к нему на расстояние вытянутой руки и тихо произнес:
- А ты в этом уверен, парень?
Опасная близость и внезапное давление со стороны мужчины сильно насторожили молодого воина. Однако ответить ему он так и не смог. Как только Шамиль произнес последнее слово, второй всадник нанес внезапный удар плетью по спине Аслануко. Несмотря на вероломство спутника Шамиля и пронзительную боль во всем теле, молодой джигит смог всё же удержаться на своих крепких ногах. Собрав все свои силы, он попытался резко повернуться в сторону нападавшего, чтобы скинуть его с коня. Но хитрый и ловкий Шамиль не позволил ему этого сделать и, подняв большой камень с земли, сильно ударил им юношу по голове. В доли секунды Аслануко рухнул на землю, словно упал замертво.
- Шамиль! Ты, что, с ума сошел? Да, ты его убил! – закричал растерянный второй всадник. – Кому теперь нужен околевший труп даже самого сильного джигита в Кабарде?
- Заткнись, Касым! Я знаю, что делаю. У этого юноши голова крепкая. Поверь, его простым камнем не убить! – зашипел на него Шамиль. – Я его всего лишь оглушил. Правда, немного сильнее, чем собирался...
- Ну, и что нам теперь делать? – встревожился трусоватый Касым, спешиваясь. – А вдруг нас видела та девчонка, а? Та самая, что ускакала на коне парня?
- Да, как она нас узнает? Вряд ли она успела нас внимательно рассмотреть, а тем более хорошо запомнить наши лица? – задумчиво предположил Шамиль. – Не-ет! Жаль только, что хорошего скакуна упустили. Умеет аталык Мэз коней выбирать!
Пока Шамиль искренне сожалел об утерянном дорогом коне его жертвы, его спутник, крехтя, сел на колени возле бездыханного тела Аслануко, собираясь проверить, жив ли он. И только несколько минут спустя, Касым, удовлетворенный состоянием молодого джигита, поднялся на ноги и отряхнул пыль со своих коленей.
- Ладно, Шамиль! Слава Аллаху, парень дышит. Что будем делать?
- Что будем делать? Возьмем его с собой домой в горы! А там посмотрим, - неохотно ответил ему Шамиль. – Да, что ты смотришь на меня? Давай помогай! Закинем тело юноши на моего коня.
И двое мужчин ловко подхватили Аслануко и попытались перекинуть его тело через седло. Однако с первого раза им это не удалось. Обмякшее тело юноши упало на землю, и молодой джигит снова ударился головой о камень. Это был тот самый камень, которым не так давно Шамиль оглушил его до потери сознания. Во второй раз уорки попытались закинуть Аслануко на коня Шамиля, и, как оказалось, успешно. Правда, его кожаный пояс зацепился за край седла.
- Ух ты! Какой красивый пояс! – искренне восхитился Шамиль искусной отделкой пояса.
Удрученный потерей дорогостоящего скакуна молодого джигита, Шамиль ловко подхватил кожаный пояс, забираясь на коня. В спешке он даже не заметил отсутствие кинжала в закрепленных на нём ножнах. Впрочем, времени на поиски кинжала у уорков не было. В любой момент воспитанники аталыка Мэза могли прийти на помощь своему товарищу. А всадникам вовсе не хотелось с ними сталкиваться на берегу реки. Поэтому они спешно направили своих верных коней в горы, увозя с собой тело одного из самых сильнейших джигитов во всей Кабарде.
Тем временем конь Аслануко несся во весь опор по лесному склону, унося Данифо дальше от реки. Помня последние слова своего брата, она старалась крепко держать в руках поводья, боясь лишний раз посмотреть вниз. Пролетая птицей мимо больших и средних деревьев впервые в жизни, храбрая девочка зажмурила глаза от страха. В её голове крутилась одна единственная мысль: как остановить коня, несшегося голопом по лесу. С непривычки её тело затекло, а ноги, крепко прижатые к корпусу скакуна, казалось, парализовало. Руки Данифо были так напряжены, что она их уже не чувствовала. Всё что ей оставалось, это только кричать:
- Аску! Аску! Помоги!
Вдруг у Данифо закружилась голова. Еще одно мгновение, и она бы свалилась с коня и разбилась насмерть. Но в этот самый момент она заметила какого-то всадника среди деревьев.
- На помощь! На помощь! – в полузабытьи кричала юная всадница.
К счастью, её крик о помощи был всё же слышен. И незнакомец, увидев несчастную девочку, прижавшуюся всем телом к коню, тут же поспешил ей помочь.
Обычно никто не мог обогнать булатного коня Аслануко. Но в тот раз ловкому всаднику каким-то чудом удалось не только его догнать, но и остановить на полном скаку. Приблизившись вплотную, незнакомец не сильно ударил несшегося галопом коня плетью по задним копытам. Ощутив внезапную слабую боль, умный конь Аслануко мгновенно замедлил ход, а вскоре и вовсе остановился. Вслед за ним остановился и конь всадника. Не теряя ни минуты, мужчина спешился и бросился к напуганной девочке.
Однако расстроенная Данифо не сразу поняла, что произошло, и всё ещё продолжала звать на помощь своего брата, крепко зажмурив глаза.
- Аску! Аску!
Между тем ловкий всадник подбежал к ней и снял её с коня.
 - Данифо?!  - удивленно воскликнул он.
С трудом осознавая, где она, напуганная девочка не решалась раскрыть глаза, чтобы посмотреть на своего спасителя.
- Открой глаза, Данифо! Это я – Казбич! С тобой всё будет в порядке! – успокаивал её молодой уорк лет 25.
Услышав свое имя и узнав голос близкого друга брата, девочка, наконец, открыла глаза и, к своей радости, увидела перед собой смуглое лицо балагура Казбича.
- Каз-бич! – обрадовалась она, взволновано глядя на молодого джигита.- Казбич! Там у реки… Аску и эти двое…
- Тише! Успокойся, Курац! – сочувственно произнес Казбич, полагая, что девочка просто бредит от испуга.
В тот день бывший воспитанник Мэза Кайтуко, давний друг Аслануко – Казбич – торопился в аул своего товарища с единственной целью повидаться с ним накануне его отъезда с воспитанниками аталыка в горы. Как только он увидел в лесу верного коня Аслануко, он сразу признал его. Сначала добродушный Казбич искренне обрадовался неожиданной встрече с другом. Но, приглядевшись, увидел маленькую девочку, сгорбившуюся с непривычки, сидя на породистом скакуне, несшегося во весь опор. Рядом с ней никого не было. Прислушавшись, молодой уорк расслышал слабый крик юной всадницы. Странное предчувствие, что с его другом случилось что-то неладное, тут же овладело храбрым сердцем Казбича.
- Данифо! Данифо! – ласково позвал девочку джигит, намереваясь во всем разобраться. – Где же Аслануко? Кто эти двое?
Почувствовав себя, наконец, в безопасности, Данифо успокоилась и глубоко вздохнула. Медленно, но уверенно она высвободилась из надежных рук Казбича и встала на ноги. Не совсем доверяя еще слабым силам девочки, Казбич придерживал её рукой за плечо. Быстрая езда и тревога за брата сказались на ней. Она едва держалась на ногах, но, благодаря поддержке молодого уорка, всё же избежала неприятного падения.
- Казбич! Аску там на реке. И те двое тоже, - встревоженно произнесла девочка, еле сдерживая слезы. - Я видела, как они вчера следили за ним на празднике.
- Следили за Аслануко? Но зачем? – невольно удивился Казбич. – Ладно! Поедем-ка, Курац, к реке.
Решение молодого уорка вселило надежду в встревоженное сердце Данифо. Она благодарно посмотрела на своего спасителя и одобрительно закивала головой.
- Только теперь, Курац, ты поедешь со мной на моем коне, - предупредительно добавил Казбич. – А по дороге всё мне расскажешь.
Не дожидаясь ответа девочки, молодой человек усадил её удобно на своего скакуна и тут же молнией взлетел в седло. Свистнув коню Аслануко, Казбич легонько ударил ногой в бок своего коня, и они поспешили лесной тропой в сторону горной реки, окруженной грозными скалами.
Придя в себя, Данифо поведала другу брата всё, что знала, не утаивая ни одной малейшей детали. Она не забыла даже упомянуть о своих подарках Аслануко по случаю его дня рождения, вызвав при этом у Казбича невольную улыбку. Однако он сильно насторожился, когда узнал, что его друг, проявлявший всегда столько осторожности и заботы к своей сестре, вдруг пустил галопом своего коня, на котором она сидела. При этом девочка совершенно не умела ездить верхом. Новое предчувствие беды овладело им. Что же так сильно напугало Аслануко, что он был вынужден подвергнуть свою любимую сестру столь смертельной опасности?
Охваченный тревогой, Казбич снова ткнул ногой в бок коню, заставляя его ускорить шаг. Конь Аслануко последовал примеру своего собрата и почти синхронно прибавил скорости. Между тем Казбич уже нисколько не сомневался, что его друг был в опасности.
Однако, как молодой уорк ни торопился, добрались они до злополучного места только через четверть часа. К тому времени на берегу реки не было ни души. А каменные скалы затаились, храня молчание и тайну исчезновения Аслануко, и недружелюбно встречали нежданных гостей.
- Аску! Аску! – закричала Данифо изо всех сил, пытаясь слезть с коня Казбича.
В ответ она услышала только безжалостное горное эхо, вторившее ей.
- Подожди, Данифо! Я тебе помогу, - тихо произнес молодой уорк, аккуратно спуская встревоженную девочку на землю.
- Аску! – кричала Данифо, лихорадочно оглядываясь по сторонам в поисках брата.
- Постой, Курац! Покажи! Где? Где они стояли, те двое? – обеспокоенно спросил её Казбич, спешиваясь.
- Там! Там, где лежит большой камень! Смотри, там что-то блестит, - бросила ему в ответ Данифо и поспешила к привлекшему её внимание камню.
- Вижу! Сейчас все узнаем!
Оставив коней отдыхать, Казбич бросился к указанному месту вслед за непоседливой девочкой. Данифо бежала, словно обезумевшая. Горькие слезы душили её, а встревоженное сердечко сильно билось в её груди.
Зоркий глаз и хорошая память не обманули девочку. На самом деле, возле большого камня Казбич заметил отчетливые следы двух коней, подковы которых  отличались особенным орнаментом от всех тех, что он видел прежде. Такого знака не было ни у кого в округе. Рядом со следами виднелась небольшая лужица крови. А в двух шагах от неё тускло блестело лезвие знаменитого кинжала Аслануко.
Увидев клинок брата, Данифо тут же схватила его, прижала к себе, словно любимую игрушку, и тихо горько заплакала. Тщательно рассмотрев подозрительные следы двух коней и кровь на песке, Казбич призадумался. Но услышав всхлипы своей спутницы, поспешил к ней. 
- Что ты, Данифо? Аслануко не одобрил бы твоих слёз, - намеренно упрекнул он расстроенную девочку, пытась её успокоить, хотя всё указывало на то, что с его другом произошло большое несчастье.
Заслуженный упрек доблестного джигита заставил девочку собраться с силами и прийти в себя. Огорченная, Данифо подошла к Казбичу с поникшей головой и с кинжалом на раскрытых ладонях.
- Они увезли его? Да! Они его увезли насильно. Аслануко никогда не расстается со своим кинжалом!
В словах девочки была истина. И Казбич знал это, как никто другой. Тяжело вздохнув, он взял кинжал Аслануко из рук Данифо и принялся внимательно его рассматривать. Затем он задумался, пытаясь понять, кому нужно было красть взрослого джигита. Спустя несколько секунд Казбич вновь принялся изучать злополучное место, пытаясь по следам на берегу воспроизвести обстоятельства нежданной встречи Аслануко с двумя таинственными всадниками.
- Смотри-ка, Данифо! – вдруг воскликнул Казбич, склонившись над следами от копыт коней незнакомцев. – Следы крови заканчиваются только здесь, и их очень мало. Это значит, что они его не убили. Аслануко жив! Да, и если бы он был мертв, они вряд ли бы забрали его тело с собой.
Вполне разумные рассуждения молодого уорка немного успокоили девочку. На какое-то время она даже притихла, прислушиваясь к эху в горах. Однако мертвая тишина была ей горестным ответом, лишавшим всякой надежды на скорое счастливое возвращение старшего брата.
- Да, он жив! Я это чувствую. Правда, этот большой камень… На нем кровь, да и на песке тоже. Видимо, они его ранили, ударив камнем по голове, - задумчиво рассуждал вслух Казбич. – Верно! Теперь-то понятно, почему он не смог защитить себя, да еще и кинжал выронил. Скорее всего, он потерял сознание от удара этим камнем.
От слов молодого уорка у Данифо закружилась голова. Ей пришлось собрать всю свою волю, чтобы не упасть.
- Но он жив! Аслануко жив! – настойчиво повторял Казбич, заметив смертельную бледность на лице девочки.
Расстроенная Данифо посмотрела с ненавистью на злополучный камень, край которого был обагрен кровью её брата. Затем она представила Аслануко немощным, лежавшим на берегу без сознания в окружении врагов и, в конце концов, горько расплакалась.
- Эх! Не плачь, Курац! Слезами горю не поможешь! Надо что-то делать! – вздохнул Казбич, присев возле девочки.
Однако в следующую минуту он подскачил и резко направился к своему коню, схватив Данифо за руку.
– Знаешь! Я сейчас же поеду в горы по следу и найду Аслануко, где бы его ни спрятали. А ты сможешь вернуться домой одна? Сможешь сама отвести коня Аслануко?
Внезапное решение Казбича подбодрило Данифо. Она быстро утерла слёзы и утвердительно закивала головой ему в ответ.
- Вот и хорошо, Курац! Иди в аул и расскажи всё аталыку. Ах да, его же нет дома. Ладно! Пусть тогда все парни едут в горы вслед за мной!
Не успев закончить последнюю фразу, Казбич вскочил на своего коня и бросился в горы догонять по следу незнакомцев, похитивших его друга.
После его отъезда Данифо некоторое время молча стояла одна на берегу реки и вспоминала красивое мужественное лицо Аслануко. Затем она вытерла свои мокрые от слез щеки и, взяв коня брата за уздечку, поспешила домой хорошо знакомой ей дорогой. По пути в аул она пыталась подобрать подходящие слова, чтобы объяснить своей строгой матери и нанэ Гуго всё, что произошло с ней и Аслануко. Она с горечью понимала, что дело не обойдется без их ругани и поучений. Однако на этот раз она была готова их принять. Да, если бы ни её настойчивое желание научиться ездить верхом! Если бы она не упросила брата прокатить её до реки этим утром! Те незнакомые всадники никогда бы не напали на него! У бедной девочки оставалась одна надежда только на ловкого Казбича: он непременно догонит их и спасет Аслануко.
Возвращаясь в аул с плохой вестью, Данифо и предположить не могла, что дома её ждало еще одно страшное горе. Когда она подошла ближе к дому, то, к своему удивлению, она увидела, что в их дворе собралась толпа односельчан, и все женщины громко плакали. Мужчины вместе с воспитанниками её отца, все с покрытой головой, собрались вокруг новой телеги, на которой неподвижно лежал кто-то. Как только Данифо вошла во двор, ведя коня Аслануко под уздцы, все повернулись в её сторону и посмотрели на неё с таким сочувствием и с такой жалостью, что её детское сердечко невольно сильно сжалось. В то же мгновение возле неё, словно из-под земли, появилась расстроенная нанэ Гуго, одетая вся в черное. Сильно сгорбившись, пожилая женщина крепко обняла свою внучку и громко заплакала:
- Ой-ой-ой! Деточка моя! Сиротка моя! Какое же горе! Какое несчастье!
Ничего не понимая, Данифо поднялась на носочки, пытаясь посмотреть внутрь телеги.
- Нан, а нан! Ты, что, уже всё знаешь? Тебе Казбич сказал? – расплакалась вслед за бабушкой несчастная девочка, полагая, что все оплакивают её брата.
- Ох-хо-хо! Сирота моя! Что я скажу сыну? Что скажу Аслануко? Не уберегла я твою мать, Гуащевнай! Не уберегла! – горько плакала Гуго, еще крепче прижимая к себе внучку.
- Что? – выдохнула Данифо и выпустила уздечку коня брата из рук. – Мама! Мама! Где она?
Истошный крик обезумевшего ребенка пронесся эхом скорби по всему аулу, над которым уже сгущались грозные темные тучи. Невыносимая боль, раздиравшая юное сердце Данифо, рвалась наружу. Слёзы нескончаемыми потоками лились по её бледным щекам. Казалось, еще чуть-чуть, и небо разразится проливным дождем её горьких слез.
Страшная догадка помутила разум несчатной девочки. Вырвавшись из рук бабушки, она кинулась сквозь тесные ряды мужчин к телеге. Подбежав к ней, она пристально посмотрела на бездыханное тело матери, полностью покрытое широким темным покрывалом. Часть покрывала, скрывавшая лицо женщины, было окровавлено. А внизу из-под него выступали длинные полы праздничного платья, в котором Данифо видела свою мать перед отъездом с Аслануко на речку.
- Мама! Мама! – громко звала мать расстроенная девочка. – Нет! Она не умерла!
В следующую минуту Данифо вновь почувствовала на своих плечах теплые руки бабушки.
- Да, Курац! Это всё волк! Горец взбесился и загрыз до смерти твою мать. А она хотела всего лишь его покормить. Горе-то какое! За что, Аллах, ты нас так наказываешь? – начала причитать расстроенная женщина, до боли сжимая плечи внучки.
- Ах, нанэ! Горец почувствовал другую беду. Аслануко…. Двое всадников ударили Аску по голове и увезли в горы. Он даже кинжал свой потерял, - сквозь слёзы бормотала Данифо, показывая бабушке злополучный кинжал брата.
Печальная весть об Аслануко вызвала бурю расспросов среди мужчин. С разрешения матери аталыка, молодые джигиты отвели несчастную девочку в сторону и молча выслушали её подробный рассказ о том, что произошло на берегу реки Черек. Затем они, один за другим, поспешили в конюшню, и вскоре покинули двор Мэза Кайтуко. Никто из старших не стал их останавливать. Все искренне надеялись, что они быстро найдут пропавшего Аслануко. Между тем заветный кинжал брата Данифо оставила у себя, дав себе обещание, что если Аслануко не найдут, то она сама отправится на его поиски. Вот тогда его острый кинжал ей и пригодится!
В тот день только поздно вечером, когда все жители аула разошлись по домам, Данифо узнала от нанэ Гуго, что произошло с её матерью. Оказалось, что спустя полчаса после отъезда Аслануко Горец завыл так громко, что напугал своим воем всю округу. Бедная Гуащевнай подумала, что он голоден, и понесла ему свежего мяса. Несколько минут спустя из конюшни донесся страшный рев волка и душераздирающий женский крик. Юноши, ожидавшие во дворе приезда Аслануко, тут же бросились в конюшню, откуда затем послышались выстрелы.
Когда нанэ Гуго вошла в конюшню вместе с остальными женщинами, она увидела труп убитого волка, рядом с которым лежала бездыханная окровавленная Гуащевнай. Лицо бедняжки было полностью обезображено, а руки искусаны до костей. От этой ужасной картины пожилая женщина оцепенела, а вскоре и вовсе потеряла сознание. Когда же она очнулась, то уже лежала на скамье во дворе, а вокруг неё собрались люди. К счастью, она пришла в себя и смогла двигаться. Тогда ей и рассказали соседи, как всё и произошло.
Взбесившегося волка, убитого юношами, закапали в поле за аулом. А обезображенную мертвую Гуащевнай положили в новую телегу, завернув её окровавленное тело в темное покрывало. В отсутствие Мэза все решили дождаться возвращения его сына, чтобы похоронить несчастную. Но беда не приходит одна! Как выяснилось, след Аслануко пропал высоко в горах.
- Нан! А нан! Что мы теперь будем делать? – опечаленно спросила Данифо, когда они с Гуго остались одни в комнате.
- Жить! Будем жить дальше! – грустно ответила ей бабушка, которой уже не раз приходилось сталкиваться с жестоким горем лицом к лицу.
На следующий день Гуащевнай Кайтуко, известная аульская мастерица-золотошвейница, жена знаменитого на всю Кабарду аталыка Мэза, была оплакана и похоронена всем аулом со всеми почестями на аульском кладбище. Правда, ни её мужа, ни её старшего сына Аслануко, ни их верного друга Казбича, ни воспитанников Мэза на похоронах не было. Последние отправились в горы на поиски Аслануко и пока еще не вернулись назад. О несчастной судьбе доблестного сына аталыка в ауле никому ничего не было известно, хотя все не теряли надежды, что он всё еще жив и скоро вернётся.
 После похорон матери Данифо стала еще ближе к нанэ Гуго. Они с нетерпением ждали возвращение Мэза, с которым связывали свои искренние надежды отыскать Аслануко. Они обе были уверены, что, будь он с ними, ничего плохого бы не произошло. Страшные события, потрясшие аул на следующий день после къуаджэ джэгу, казались всем злым роком самого аталыка.
- Нан, а нан! Что нам теперь делать? Как мы будем жить? – задавала Данифо бабушке все время одни и те же вопросы. Восьмилетняя девочка с трудом представляла свою жизнь без матери, без её советов и даже упреков.
- Эх, дочка! – каждый раз тяжело вздыхала пожилая женщина, постаревшая за последние дни лет на десять. – Что будем делать? Как будем жить? Как сможем, Курац! Как сможем!
- Нан, а нан! А мы сможем?
- Ох, Аллах! Сможем, если будем помогать друг другу. Жаль только, что Аслануко нет с нами.
И каждый раз, отвечая внучке, нанэ Гуго горько плакала. Воспоминания о молодом джигите не давали ей покоя. Она чувствовала свою непосредственную вину в его исчезновении.
- Нан! Не плачь! Я буду тебя слушаться, помогать во всём. А еще, если Аслануко не найдут, то я сама отправлюсь на его поиски. Сколько бы лет не прошло, и где бы он ни был! Лишь бы он был жив! Обещаю, нан! Я его найду!
- Эх, Курац! Спи лучше! Обязательно найдешь! Спи! Теперь твоя жизнь сильно изменится!
Мудрая женщина не ошибалась. Вскоре Данифо убедилась в этом сама. Её безоблачная жизнь маленькой непоседы сильно изменилась, заставив её повзрослеть раньше времени.