Родовая Тамга. II. В поисках брата. 1. Странник. 3

Странник.
3.

Весь следующий день Мос и Гуащэ горько оплакивали трагически погибших Касыма и Шамиля. Как и подобало в таких случаях, молодой человек омыл тела усопших и одел их в самые красивые и дорогие одеяния. Несмотря на свои глубокие переживания, Гуащэ нашла силы и целый день суетилась на кухне, готовя самые разные блюда, большая часть из которых были любимыми её отцом. После девушка привела в надлежащий порядок и свой дом, и дом Моса, и даже кунацкую. Казалось, что поминать старых вояк соберётся целый аул.
На долю Зещэ выпала работа на конюшне. А до этого ему пришлось заготавливать дрова для большого костра, который Мос предполагал разжечь во дворе между домами вечером в память о погибших.
За весь день молодые люди не обмолвились ни словом. Впрочем, виделись они редко, только по крайней необходимости. Наконец, ближе к вечеру усталый от приготовлений Мос появился в конюшне и обратился к Зещэ:
- Надо бы нам, парень, что-то сделать с трупом коня Шамиля. Боюсь, похоронить в земле мы его не сможем. От холода он так замерз, что тяжелее каменной глыбы. Да и где нам хоронить моего отца и дядю Шамиля? Земля словно каменная. Хм! Будто не желает принимать их тела.
Неожиданный, но вполне разумный вопрос молодого человека сначала поставил юношу в тупик. Раньше ему уже приходилось хоронить близких. Но он не решал, где и как это делать. Он даже не знал ни одной подходившей для этого случая молитвы, которую полагалось бы произносить на могиле умершего человека. Однако признаться в этом Мосу он никак не мог. Излишняя подозрительность молодого джигита нарушила бы все его дальнейшие планы.
- А где похоронена мать Гуащэ? – с умным видом спросил Зещэ.
- Шамиль не хоронил свою жену, - холодно ответил ему Мос. - Он просто сжег её тело, как тушу барашка на костре. Потом он собрал её прах и спрятал в одной из горных пещер. Сам я не видел, но так рассказывал мне мой отец.
- О Аллах! – воскликнул потрясенный юноша.
- Да-а! Нам-то он сказал, что был вынужден так поступить из-за её худой болезни. Так что, у нас нет здесь настоящего кладбища.
Откровенный рассказ молодого человека еще больше запутал Зещэ. Он рассчитывал, что ответ Моса подскажет ему, как следует им поступить. Но он ошибся и теперь не знал, что и сказать. Однако, к удивлению юноши и на его счастье, Мос сам разрешил сложную задачу.
- А что, парень?! Это же выход! – воскликнул молодой человек, обрадовавшись своей догадке. – Сегодня утром на заднем дворе я попытался раскопать хотя бы одну небольшую яму, в которой можно было бы похоронить отца и дядю Шамиля. Но мне не удалось даже воткнуть острый черпак в замерзшую землю. Тогда я рискнул острым кинжалом, но тот сразу же сломался. После нескольких попыток я вспомнил, что надо еще закопать тело коня Шамиля. Того, что мы оттащили подальше от домов. А, может, его уже исклевали стервятники и обглодали шакалы?
Не мгновение Мос замолчал, видимо, представляя участь прекрасного кабардинского племенного скакуна, которым Шамиль очень гордился. Неожиданное молчание молодого человека насторожило Зещэ, всегда ожидавшего от него какого-то подвоха. Но его настороженность оказалось совершенно напрасной, ибо, немного помолчав, Мос уверенно продолжил:
- О Аллах! Прости нас за то, что мы сделали не так, за то, что еще сделаем! Наверно, правильнее было бы похоронить тела твоих сыновей, как подобает. Но земля так промерзла, что вряд ли мы сможем придать их тела земле. И раз я теперь здесь самый старший, то сегодня ночью мы разведем такой большой костер, что его отблески будут видны далеко-далеко в горах. В нем мы и сожжем тела отца и Шамиля. Долгие годы они дружили, делили между собой и радости, и горести. Так, пусть же их прах объединит их навсегда. А мы с Гуащэ будем вместе хранить его, как общую память о наших отцах.
Высказав свое окончательное решение вслух, словно клятву Всевышнему, Мос больше не стал спрашивать мнения Зещэ. Он быстро покинул конюшню, оставив юношу в полном недоумении. Молодой человек поспешил к своей нареченной, чтобы поделиться с ней своим решением. Тем временем Зещэ, расстроенный, стоял возле своего преданного коня. Рассуждения Моса о похоронах навеяли на юношу горькие воспоминания: скоропостижная смерть матери, неожиданное исчезновение отца, смертельная болезнь бабушки. Всевышний забирал его близких, одного за другим, оставляя его в полном одиночестве. Если бы в его силах было вернуть хотя бы одного из них! Нахлынувшие воспоминания охватили юное сердце Зещэ, и горькие слезы утраты потекли по его раскрасневшимся на морозе щекам, застывая на ходу в ледяные капли.
Когда же наступили сумерки, Мос и Зещэ, как и было решено, разложили на широком дворе дрова и разожгли большой костер. Рядом с костром молодой человек сложил в несколько ярусов оставшиеся бревна. Затем он вынес из дома по одному тела Касыма и его друга Шамиля, аккуратно положил их рядом поверх бревен, ставших для них последним земным ложем. Всё было готово к прощальному костру.
Одетый в темнобордовую черкеску и в теплую бурку поверх, Мос скорбно стоял у кострища. Виновато опустив голову, он шептал молитву себе под нос. В своей руке он крепко сжимал заряженное ружье, из которого, вероятно, собирался стрелять после молитвы. Неожиданно молодой человек замолчал, вспомнив о том, что по традициям его народа в могилу умерших клали их вещи. Недолго думая, он быстро передал ружье Зещэ и бросился в дом. А юноша, хотя и взял, не колеблясь, оружие Моса, тут же поспешил его положить на бревна, как только молодой джигит скрылся за входной дверью своего дома.
Тем временем Гуащэ, оставшаяся одна у себя, наблюдала из окна за всем, что происходило во дворе. Она удивилась странному поступку Зещэ, поспешившему избавиться от заряженного ружья. Однако наблюдательная девушка поразилась еще больше, когда заметила, что при появлении Моса юноша снова бесстрашно держал его в руках. Сперва Гуащэ хотелось выбежать во двор и рассказать молодому человеку о странном поведении их юного гостя. Но то, что она увидела мгновение спустя, вызвало в её сердце такую волну горьких чувств и переживаний, что она сразу же позабыла обо всем другом.
Вернувшись назад, Мос разложил вещи, принесенные из дома, и сразу забрал ружье из рук Зещэ. Юноша украдкой перевел дыхание.
- Ах да, Зещэ! Чуть не забыл. Ты можешь взять на память об умерших любую вещь из их снаряжения. Выбирай! – предложил Мос гостью, показывая свободной рукой на разные предметы, хаотично разложенные на бревнах. Как никогда в жизни, молодому джигиту хотелось соблюсти все традиции своего народа, о которых он сам толком ничего не знал, только то, что слышал из разговоров отца и Шамиля.
- Это не обязательно, Мос! – отступился Зещэ, проявляя небывалую скромность: о таком снаряжении, как у Касыма и Шамиля, можно было только мечтать. – Вещи умерших раздают только их родственникам. А я не принадлежу к их числу.
- Да! – ухмыльнулся молодой джигит. – Твоя скромность делает тебе честь, парень. Но у нас с Гуащэ нет других родственников. А мне хотелось бы, чтобы всё было, как полагается. Так что, не скромничай! Если тебе понравилась какая-то вещь, возьми её на память о моем отце.
Чувствуя, что Мос настроен решительно и от своего не отступится, Зещэ не стал ждать повторного приглашения. Он медленно подошел к разложенным предметам и внимательно рассмотрел их. Многие из вещей могли стать объектом зависти среди черкесских джигитов: редкой красоты сабли и кинжалы, расшитые золотом ножны и кисеты, красиво отделанные черкески и кожаные пояса восхищали мастерством изготовления. Выбор юноши пал на один из кожаных поясов, украшенный вышитыми тесемками с особым орнаментом.
- Если ты не против, Мос, я бы взял этот пояс, - неуверенно сообщил о своем решении Зещэ.
- Что ж! Бери! Дядя Шамиль очень дорожил им. Я сам неоднократно просил отдать его мне. Даже хотел купить, но он не соглашался. Бери, парень, бери! Пока я не передумал.
Не желая показать своим поведением излишнюю радость, юноша осторожно взял выбранный им пояс и быстро спрятал его под буркой.
- А теперь, парень, за дело! – решительно произнес Мос и свободной рукой выхватил ярко горевшую головешку из костра. – Да хранит их Аллах!
И с этими словами молодой джигит бросил головешку на одежду, разложенную на бревнах. Сухая материя мгновенно вспыхнула и загорелась. Спустя полчаса горели уже и бревна вместе с телами усопших. Всё это время Мос, закрыв глаза, громко читал молитвы, одну за другой. Казалось, что он хотел вымолить все прегрешения своего отца и дяди. А когда, наконец, он открыл их и увидел, как ярко полыхало пламя над их телами, он поднял руку с заряженным ружьем верх и выстрелил несколько раз в воздух в их честь.
Было слышно, как из дома Шамиля доносился громкий плач Гуащэ. Видимо, потрясенная ярким пламенем, уносившим души её отца и Касыма в небо, девушка не выдержала и расплакалась.
- Пусть сгорят тела, чтобы освободились души! Да примит их Всевышний на небесах! – прошептал Мос, выронив ружье.
Не проронив более ни слова, молодой человек направился в дом Шамиля. Его обычно сильные руки безжизненно свисали под тяжестью, казалось, невыносимого горя.
К тому времени Гуащэ уже приготовила поминальные угощения и накрыла стол, чтобы помянуть усопших.
- Идём, Зещэ, идём! – глубоко вздохнул Мос, не поднимая своей головы. – Больше ничего не поделаешь! Осталось только отдать им дань!
Окинув грустным взглядом кострище, юноша медленно последовал за молодым человеком. Спустя несколько минут они оба уже сидели за накрытым треножным столиком вместе с Гуащэ. Невольно нарушая принятые кабардинские обычаи, Мос позвал девушку разделить поминальную трапезу с ними.
Впрочем, кто мог теперь указывать ему? Кто стал бы его осуждать за неуважение к традициям его народа? Старших в доме уже не было: их прах рассеивал горный ветер, а дух предстал перед судом Всевышнего. Единственный свидетель Зещэ был настолько молод, что вряд ли сам знал, как правильно.
За столом Мос, Гуащэ и Зещэ ели молча, стараясь друг на друга не смотреть. Казалось, каждый думал о чём-то своём. В комнате царила гробовая тишина. Только время от времени со двора доносился пронзительный треск горевших бревен.
- Да примет их души Аллах! – вдруг воскликнул Мос. – Да поможет нам Всевышний пережить это страшное горе!
Не прошло и минуты, как в комнате всё стихло. И неизвестно, сколько времени продлилось бы общее молчание, если бы Гуащэ не решилась, наконец, спросить Моса:
- И когда же вы собираетесь в путь?
Неожиданный вопрос девушки обрадовал Зещэ. Он больше, чем кто-либо, беспокоился по поводу предстоявшего им похода через горы к побережью. Однако Мос, хоть и пообещал ему помочь, не торопился с днем их отправления. Сам юноша еще не осмеливался его об этом спросить. Тем более во время похорон.
- Завтра… - задумчиво и сухо ответил ей молодой человек, а затем уже решительно добавил: - Да! Завтра поутру мы отправимся в путь. Но если ты, Гуащэ, боишься оставаться в ауле одна, то тогда Зещэ подождет еще дней девять. Как раз до поминок.
Решительный ответ Моса давал девушке право выбора и заставил её всерьёз задуматься. На самом деле, Гуащэ нисколько не боялась оставаться одна. Даже при жизни её отца, она проводила несколько дней, а порой даже целый месяц в полном одиночестве. Это были те самые случаи, когда Шамиль и Касым брали с собой Моса. К тому же, молодой джигит хорошо знал, что дочери бесстрашного абрека чувство страха было неведомо.
Девушка сразу поняла, что выбор, который был ей предоставлен, больше говорил о желании самого Моса отсрочить поход через горы. Не смея более тянуть, молодой человек прибегнул к её помощи, надеясь достичь желаемого через её решение. Однако в этом он сильно просчитался. Сама Гуащэ предпочитала остаться одна в безлюдном ауле, чтобы спокойно подумать о своей дальнейшей судьбе. И лучше было бы в отсутствие Моса, чем постоянно ощущать его навязчивую заботу и одновременно бдительный контроль над ней.
Продолжительное молчание девушки заставило Зещэ забеспокоиться. Интуитивно юноша чувствовал, что в тот момент Гуащэ решала, прежде всего, его судьбу. Еще неизвестно, чем могла обернуться для него отсрочка. Следя исподлобья за каждым движением девушки, юноше оставалось искренне сожалеть о том, что у него не было никакой возможности, никакого шанса вынудить её принять решение в его пользу. Всё, что он мог сделать – это посмотреть на неё молящим взглядом, вложив в него всю силу своей души, рвавшейся в дальний путь навстречу к новой жизни.
Прежде чем огласить свое решение, Гуащэ еще раз посмотрела на Моса, затем на Зещэ, с нетерпением ожидавшего её ответа. Подумав еще пару минут, она, наконец, уверенно произнесла:
- Езжайте! Так будет лучше! И пусть Аллах хранит вас в пути! А за меня, Мос, не волнуйся! Чай, не впервой оставаться мне одной в ауле.
Судьбоносные слова девушки прозвучали, словно гром среди небес. Правда, при этом Мос нахмурился от досады, а Зещэ облегченно вздохнул и с благодарностью посмотрел на Гуащэ. Юноше уже казалось, что его пребывание в далеком горском селении все больше и больше походило на заточение по собственной воле. А его стражами были сами хозяева и высокие Кавказские горы. В глубине души Зещэ сомневался, что девушка не боялась оставаться в заброшенном ауле одна. Тем не менее, он был ей искренне благодарен за то, что она, несмотря на свой девичий страх, приняла единственно верное для них всех решение.
- Ладно! Готовься, Зещэ! Завтра в путь! – с чувством досады произнес Мос, не обращая внимания на нескрываемую радость в глазах его гостя. – Только до утра надо бы нам собрать весь пепел во дворе.
- Хорошо! – кивнул ему в ответ юноша. – Да хранит Аллах души ваших близких!
Не дожидаясь ответа хозяев, Зещэ встал из-за стола и, поблагодарив Гуащэ, поспешил сперва на конюшню к своему верному коню, чтобы поделиться с ним доброй вестью. Затем он отправился в кунацкую, собираясь хорошо отдохнуть перед предстоявшим трудным переходом через горы. Между тем ему было невдомек, что в то самое время, когда он думал о своих будущих планах, его гостеприимные хозяева решали его судьбу, нисколько не задумываясь о последствиях своего решения.
Когда Мос и Гуащэ остались в доме одни, девушка, как бы невзначай, спросила:
- Послушай, Мос! Ты так долго говорил с моим отцом перед его смертью. Скажи, что он тебе рассказал? Кто на них напал в горах? Отвечай?
- Хм! Что это ты, женщина, в мужские дела лезешь? – упрекнул её молодой джигит в несдержанности, не одобряя её внезапного любопытства.
- О Аллах! Моего отца убили. И я должна отомстить за него. Скажи, кто его убийца? – возмутилась Гуащэ.
От услышанного у Моса забурлила кровь. Глубоко вздохнув, он выпрямился и расправил свои широкие плечи. Затем, слегка скривившись, словно попробовал самую кислую лесную ягоду, молодой джигит приподнял вверх одну из своих густых бровей.
- О Гуащэ! Если бы твой отец слышал тебя! Думаешь, мне самому не хочется отомстить тому, кто в один миг сделал меня сиротой? Но в твоих словах есть доля истины. Твой отец назвал мне имя своего убийцы. Тот же человек убил и моего отца. Ох! Как бы я хотел сжечь его жалкое тело на пепелище, оставшемся от вчерашнего погребального костра. Тогда бы души наших отцов успокоились с миром. Но…
- Но? – еле слышно повторила за ним девушка, вслушиваясь в каждое его слово .
- Но твой отец, да хранит его Аллах, рассказал мне одну давнюю историю. И она полностью оправдывает поступок этого негодяя.
- Так, кто он? Назови его имя! Я имею право знать! – настойчиво требовала Гуащэ, охваченная гневом. По её щекам катились слезы ярости.
- Замолчи, Гуащэ! – рассердился поначалу Мос. – Да, ты имеешь право знать. Но ты – женщина! Ты не можешь мстить за отца! И не переживай! Я обязательно отомщу за смерть наших отцов. Поверь, придет время, и наша месть настигнет убийцу. Но это время еще не пришло. И запомни! Не тебе, женщине, вершить возмездие Всевышнего.
Строго глядя на разгневанную девушку, Мос укоризненно покачал головой, хотя в душе радовался её искреннему порыву отомстить за своего отца.
- Ладно! Но что будет с Зещэ? Ты, вправду, доведешь его до Шапсугии? – продолжила Гуащэ, справившись со своим гневом.
Неожиданно её вопрос развеселил молодого джигита. В очередной раз он подивился небывалой интуиции девушки. Никто не мог её обмануть! Гуащэ была достойной дочерью своего проницательного отца. Как и он, она быстро распознала тайный умысел в словах Моса.
- Да, Гуащэ, ты умна не по годам, - ухмыльнулся молодой человек, бросая ласковый взгляд в сторону своей возлюбленной. – От тебя ничего не скроешь! Ничего не утаишь. Как ты только догадалась?
- О Мос! Я тебя слишком хорошо знаю. И я хорошо знала своего отца. Но что же ты задумал? Куда ты отведешь этого несчастного юношу? – и тень тревоги промелькнула в больших глазах Гуащэ.
- Всему свое время! Пока тебе этого знать не надо. Теперь это мое дело! В скором времени мне предстоят большие расходы, - улыбнулся ей Мос и пристально на неё посмотрел. - Хм! Как ты уже догадалась, я собираюсь жениться. Наконец, моя мечта сбудется! Так что, лишние деньги нам не помешают.
- Ясно! – расстроенно выдохнула девушка. – Как и Найденыша, ты продашь его торговцу Хасану. Неужели тебе это посоветовал отец?
- Да, посоветовал! – вскочил с места Мос и стал нервно вышагивать вдоль комнаты. – Если хочешь знать, то он мне так и сказал: «Мос, я пообещал юноше отвести его в Шапсугию. Только вот теперь не смогу выполнить своего обещания. Прошу тебя, помоги ему перейти через горы и добраться до его родственников. Хотя, думаю, вряд ли он едет к своим родственникам. Знаешь, отведи его лучше к Хасану. Он позаботится о нем. Ну, ты сам понимаешь. Много он тебе не заплатит. Да только никакие деньги лишними не бывают!». Вот и всё!
- Но ведь это неблагородно! – искренне возмутилась Гуащэ. – Ты должен исполнить последнее обещание моего отца. Помоги этому юноше! Разве ты сам хочешь его продать, как какую-то вещь или коня? Он же - человек!
И девушка с упреком посмотрела на Моса, насупив свои красивые длинные брови.
- Гуащэ! Разве я могу ослушаться последней воли твоего отца? Мы даже не знаем, кто он такой на самом деле. И почему бы нам не заработать немного денег перед свадьбой? В наши времена даже заботливые родители продают своих детей в рабство, - оправдывался молодой человек, пренебрегая укором своей будущей невесты и подавляя собственные угрызения совести.
- Нет, Мос! Ты скажи мне, кто убил наших отцов? И если ты мне сейчас не скажешь, то я никогда-никогда не соглашусь выйти за тебя замуж, - пригрозила ему расстроенная девушка. Она, как никто другой, лучше всех знала о силе заветной мечты Моса жениться на ней.
- Ладно! Да наставит тебя Аллах на путь истинный! Ты победила меня, глупая женщина, - сдался молодой джигит, понурив голову. – Я скажу, но ты поклянешься прахом своего отца, что выйдешь за меня замуж, как только я вернусь назад. Сразу же! А еще пообещаешь мне, что не станешь мстить этому человеку сама.
Неожиданная холодность Моса, сжавшего руки в кулаки от злости, невольно напугала юную красавицу. Гуащэ ничего не оставалось, как пообещать то, что он потребовал.
- О Аллах! Клянусь, что выйду замуж за Моса, как только он вернется! Клянусь, что не стану мстить убийце моего отца сама. Клянусь! Так, как его зовут?
- Хорошо! Я скажу его имя. Только ты, смотри, поклялась именем Аллаха, Гуащэ! И помни об этом! Знай же! Убийцу наших отцов зовут Мэз.
- Мэз?! – удивленно переспросила девушка. – Мэз? Кто это?
- Клянусь, я не знаю, кто это, - честно признался молодой джигит, подходя к ней ближе. – Перед смертью твой отец поведал мне, что в горах на них напали два человека. Одного из них он хорошо знал. Его звали Мэз. Затем он сказал, что мы не должны ему мстить, ибо он, твой отец, и мой отец заслужили эту кару от руки этого человека.
- Заслужили эту кару? От руки этого человека? – тихо пробормотала себе под нос потрясенная Гуащэ. – Но, Мос, что это значит? Кто он, этот Мэз?
- Не спрашивай меня! Я и сам пока не знаю. Но обязательно узнаю и найду его. Клянусь, обязательно его найду, - искренне пообещал молодой джигит, нежно глядя на свою избранницу.
- Ты, Мос, мне не всё рассказал. Раз ты клянешься, то знаешь еще что-то. Скажи, что за историю рассказал тебе отец? – не унималась прозорливая девушка.
- Эх, Гуащэ! Что за прок от такой умной жены? – посетовал Мос, отступая на несколько шагов назад. – Как всегда ты как в воду глядишь. Но я не могу тебе всё рассказать. Не могу и не должен. Я дал слово твоему отцу. 
- Но, Мос!
- Хватит! Уже поздно! А мне завтра в путь. Спокойной ночи, Гуащэ!
Напоследок Мос нежно улыбнулся девушке и поспешил покинуть дом, не дожидаясь её очередных неуместных вопросов.

Всю ночь Гуащэ провела в раздумьях. Как она ни старалась заснуть, сон так и не шел к ней. Всю ночь она размышляла об участи юного гостя, превозмогшего безжалостную стихию и нападение стаи голодных волков, но совершенно бессильного перед людским вероломством. Она размышляла и о скоропостижной смерти своего отца и дяди Касыма от рук некоего Мэза – человека, имевшего право, по мнению её отца, осуществить эту кару. Она размышляла о судьбе Моса и о своей судьбе, которая, как она думала, не совсем располагала к их союзу. С детства Гуащэ мечтала о другом юноше и никогда не надеялась стать женой Мосу. Её интуиция подсказывала ей, что в её силах изменить многое.
Да, именно она могла предотвратить несчастье, грозившее Зещэ. Их юный гость, хоть и был немного странным, но вел себя с ними искренне и дружелюбно. Именно она могла остановить Моса, заставив его отказаться от подлого поступка ради наживы. Именно она могла помочь себе избежать свадьбы с нелюбимым человеком, ставшей вполне реальной из-за последних трагических событий. По собственной воле она бы никогда на это не пошла. В отличие от своего отца, прожившего жизнь настоящего отшельника в отдаленном горном ауле, Гуащэ мечтала жить среди своего народа, поддерживать его обычаи и традиции, следовать его законам. Ради этого она была готова действовать. И никто теперь не мог ей помешать. Никто не мог её остановить!

Утром следующего дня, пока Мос еще спал в своем доме, девушка отправилась в кунацкую, собираясь накормить их гостя горячим завтраком. Однако, к своему удивлению, она застала юношу полностью одетым, готовым к трудному переходу через горы. Не ожидая столь раннего визита Гуащэ, Зещэ коротал время в мучительных размышлениях о превратностях своей судьбы. За всю ночь юноша не смог сомкнуть глаз. Его душа рвалась в путь. Слишком долго он ждал этого момента. Однако у него оставались еще нерешенные вопросы, о которых Гуащэ даже не подозревала.
Тем не менее, неожиданный приход девушки обрадовал взволнованного юношу. А разговор, который она вдруг начала, внёс долгожданную ясность в его мысли.
- Доброе утро! Я тут принесла свежие лепешки и горячее молоко, - и Гуащэ поставила перед гостем глиняную тарелку и небольшой кувшин.
- Спасибо! – задумчиво вздохнул Зещэ и сразу же заметил обеспокоенный взгляд девушки. – Что-то случилось, Гуащэ?
- Вот так парень! Чувствуешь всё не как мужчина, - усмехнулась девушка, удивляясь чуткости юного гостя. – Пока еще ничего не случилось. Но случится, если…
Внезапный скрип половицы под её ногами напугал Гуащэ. Не договорив до конца, она застыла на мгновение, затем подошла к окну и посмотрела во двор. Убедившись, что во дворе никого нет, она вернулась к Зещэ и тихо продолжила:
- Знаешь, парень, тебе грозит опасность. Поверь! Это правда! Ты – хороший человек. Но еще очень молод и мало что понимаешь. Прошу тебя, уезжай! Садись на своего коня и уезжай тотчас же! – обеспокоенно вздохнула девушка, с трудом сдерживаясь. - Или оставайся совсем! Поживешь у нас до весны, а там, кто знает, сам через горы перейдешь.
- Постой, Гуащэ! О чем ты? Что за опасность мне грозит? – задумчиво спросил её Зещэ. – Что? Мос собирается меня убить? Но за что? Я же сказал, что не знаю, куда они ездили.
- О Аллах! – побледнела Гуащэ. – Да что ты! С чего ты взял? Никто не собирается тебя убивать. Он собирается тебя продать, как отец Найденыша. Понимаешь? Продать в рабство, за деньги.
- Продать?! – усмехнулся юноша, нисколько не удивившись словам девушки. – Разве гостеприимный хозяин может продать своего гостя?
- Даже родители продают своих детей в рабство, - повторила Гуащэ слова Моса. - Я же тебе говорю, что мой отец продал Найденыша. А он был гораздо сильнее тебя. Ты еще совсем юн, и у тебя еще нет даже щетины. Разве ты сможешь противостоять Мосу?
- Хм! И кому он собирается меня продать?
- Старому торговцу Хасану. Прошу тебя, уходи сейчас же! – и звонкий голос девушки дрогнул. – Или оставайся здесь! Выбирай! Но только не заставляй Моса совершать непростительную ошибку.
- Я не могу, - устало выдохнул Зещэ, но, заметив удивление в глазах Гуащэ, поспешил добавить: - Я не могу поверить в твои слова. Мос не может продать меня. Он – настоящий уорк и не станет нарушать Уорский кодекс. Он же пообещал мне помочь. Ты, девушка, верно, потеряла от горя рассудок. Не бойся, я ничего Мосу не скажу…
- Глупец! – закричала на него Гуащэ. – Я говорю правду! Мой разум нисколько не помутился. Я хочу помочь тебе избежать несчастья. Уходи же или оставайся!
- Замолчи! – резко остановил её Зещэ, делая вид, что не верит ей. – Я не стану порочить себя недоверием к гостеприимному хозяину. Мос никогда не собирался меня продавать. Это всё твои глупые выдумки! Если мне, и вправду, грозит опасность, что же ты не предупредила меня вчера вечером?
- Вчера вечером?! Тогда я еще ничего не знала, - покраснела девушка от стыда и направилась к входной двери. – Моя совесть чиста перед тобой! Аллах всё видит. Что ж, парень! Теперь всё зависит от тебя самого. Прости! И прощай!
Не дожидаясь ответа Зещэ, расстроенная девушка поспешно удалилась, решив более не беспокоить юного гостя, осмелившегося усомниться в разумности её искренних слов. Однако она нисколько не сомневалась сама в том, что юноша сохранит их в секрете от Моса, который так и не узнал о странном утреннем разговоре между ними.
Пару часов спустя, когда весь пепел с прахом Шамиля и Касыма был собран и спрятан в укромном месте, Мос и Зещэ, быстро попрощавшись с Гуащэ, отправились в путь верхом. Без всякого сожаления и грусти покидал юный гость затерянный в горах аул, где его так гостеприимно принимали. Наоборот, он ждал перемен, тех самых перемен, которые помогут ему достичь главной цели его трудных скитаний.   
В отличие от Зещэ, Мос, то и дело, оглядывался назад, беспокоясь о своей нареченной. Решительный взгляд девушки и её холодное прощание невольно вызвали в душе молодого джигита сомнение и смятение, терзавшие его потом всю дорогу. Странное предчувствие тяготило его, несмотря на самонадеянную уверенность в том, что по возвращению он соединится со своей любимой, которая непременно его дождется. И хотя в тот момент он с трудом догадывался о том, что могло произойти в его родном ауле в его отсутствие, Мос всей душой чувствовал, что теперь и его жизнь сильно изменится.
Однако смутные подозрения не заставили молодого джигита передумать и свернуть с начатого пути, чтобы вернуться к Гуащэ. Призрачный соблазн легкой наживы и возможность поиска убийцы его отца перевесили его странные предчувствия, которые на самом деле оказались верными. Вечером того же дня двое неизвестных всадников подъехали к затерянному в горах селению, над которым еще веял запах погребального костра.
Незаметно въехав в пустынный двор, усталые путники спешились и осмотрелись вокруг. На первый взгляд им показалось, что в ауле, состоявшем всего из четырех дворов, не было ни единой души.
- Слушай, Мэз! Да тут никого нет! – задумчиво произнес один из всадников, который был ниже ростом и выделялся открытым лицом с широкими скулами.
- Что же ты, Казбич? Я же просил тебя не называть меня по имени, - в очередной раз строго предупредил своего товарища другой всадник, высокий и худощавый. По его внешнему виду, несмотря на его образцовую выправку и осанку, можно было догадаться, что он был гораздо старше своего несдержанного спутника.
- Да ладно тебе, аталык! Ладно, обещаю! Больше так не буду. Да только здесь все равно никого нет, - немного обиделся коренастый всадник на своего щепетильного спутника.
- Нет, Казбич! Твои глаза тебя подвели. Разве ты не видишь следы большого костра? Разве ты не чувствуешь странного запаха в горном воздухе? – усмехнулся бывалый воин и принюхался, осматривая остатки кострища.
- Верно! Здесь кто-то недавно что-то сжег, - согласился с ним Казбич, подходя ближе к одному из домов селения. – Смотри, аталык! А в доме, и вправду, кто-то есть.
- Эй, Казбич! Пусть хозяева выйдут из дома первыми, - вдруг Мэз остановил своего спутника, собиравшегося уже войти в дом без приглашения. – Странно, что кто-то вообще здесь живет. Они не могли выжить. Мне показалось, что один убит, а другому я попал прямо в живот. Уж слишком тяжелой была рана.
- О уважаемый аталык! Пора бы тебе остановиться! Столько лет ты ищешь своего сына. Послушай! Даже если он жив, его уже давно продали в рабство. Одумайся! Эта месть до добра не доведёт, - пытался Казбич вразумить своего старшего товарища. – Сколько лет ты идешь по следу? Сколько же лет тебя не было дома? Ты даже не знаешь, что с твоей матерью и дочерью. Они тоже твоя семья!
- Хватит! Хватит, Казбич! Твои слова полны мудрости. И я тебе благодарен за то, что ты разделил со мной все мои тяготы и невзгоды и готов, как и я, мстить за Аслануко. Ты – преданный друг! Но я не смогу спокойно жить, пока эти двое шакалов бродят по горам, - возразил ему Мэз, устало вздыхая. – Моя дочь, хоть и осталась без матери, дома и не одна. С ней моя мать, а эта женщина сможет за неё постоять.
- Глупо! Глупо, аталык! Глупо бросать свою юную дочь с пожилой женщиной и напрасно гоняться по горам за призраками, - продолжал негодовать Казбич, беспокоившийся о судьбе Данифо.
- Может быть! Может быть, ты и прав, - задумчиво ответил ему Мэз. – Но ты тоже поступаешь глупо. Оставил свою семью и следуешь за мной по пятам, как верный пёс, уже который год.
- Но я, аталык… - собирался Казбич что-то сказать, как вдруг в дверях дома появилась юная хозяйка.
Неожиданное появление девушки застигло мужчин врасплох. Они резко обернулись, даже не успев скрыть своего удивления.
- Приветствую вас, добрые путники! Куда держите путь? – вежливо обратилась Гуащэ к незнакомцам. Она уже давно наблюдала за непрошеными гостями из окна дома, хотя и не могла слышать их разговора из-за завывавшего зимнего ветра.
- Пусть Аллах хранит тебя, о юная красавица! – поздоровался с девушкой Мэз, пораженный её красотой и особенно её огромными темно-карими глазами.
- Благодарю вас, путники! Если вы пришли с добром, то проходите в дом. Но если ваши помыслы иные, тогда идите своей дорогой.
- Как тебя зовут, красавица? – вымолвил аталык, не отводя своего изумленного взгляда от прекрасного лица Гуащэ.
Спутник Мэза удивленно наблюдал за своим старшим товарищем, с трудом узнавая своего учителя, несколько лет бредившего идеей мести. В доли секунды, под воздействием чар прекрасных глаз хозяйки дома, Мэз, измученный своими подозрениями и переживаниями, вдруг оживился, забыв обо всём на свете, приободрился и даже помолодел. Казбич знал его с самого детства и считал его одним из самых мужественных и сильных уорков Большой и Малой Кабарды. Никто из кабардинских аталыков не обладал его талантом обучать мастерству джигитовки и наездничества. Он сам был его учеником и, несмотря на слабое здоровье и рассеянное внимание в детстве, всё же стал благодаря его влиянию настоящим джигитом.
Прежде, до того, как при странных обстоятельствах исчез его сын Аслануко, и скоропостижно умерла его верная жена Гуащевнай, Мэз слыл веселым и добродушным человеком. Однако с тех пор, как его семью в одночасье постигло страшное несчастье, аталыка словно подменили. Трагические события, изменившие в корне всю его благополучную жизнь, произошли нежданно во время его отсутствия, чего он и не мог себе простить. Сам аталык узнал обо всём только спустя два месяца, случайно встретившись с Казбичем в горах по дороге домой.
Поначалу Мэза охватило невыносимое отчаяние. Видя, как страдает его наставник, Казбич решил не оставлять его одного. Правда, он хорошо понимал, что из-за своего внезапного решения он был вынужден покинуть своих близких, хотя и на время. Но его кодекс чести не позволял ему бросить своего товарища в большой беде. Только тогда он еще не знал одного: сколько времени понадобиться Мэзу, чтобы его, по сути, неизлечимые раны хотя бы слегка затянулись.
Прошло более 6 лет, прежде чем Мэзу и Казбичу удалось выйти на след тех, кто напал на Аслануко и, одолев его каким-то образом, увез его беспомощным в горы. Благодаря дочери аталыка Данифо, видевшей похитителей собственными глазами, они точно знали, как те выглядели. И хотя прошли годы, они все-таки смогли найти их и наказать. Только возмездие и месть не доставили Мэзу никакого удовлетворения: вернуть Аслануко и жену было уже невозможно.
За долгие годы поисков аталык сильно осунулся, хотя и не потерял былую выправку. Первые годы Мэз ещё часто наведывался домой, чтобы немного передохнуть и проведать своих близких. Однако чем больше проходило времени, и чем безнадежнее были его поиски, тем более угрюмым и обозленным он становился. Для него всё тяжелее и тяжелее было возвращаться в родное селение. В конце концов, он сдался, и уже больше года скитался по горам вместе с преданным ему Казбичем, не теряя надежды разыскать однажды проклятых похитителей Аслануко. Больше года он ничего не знал о судьбе своей матери Гуго и Данифо. В отличие от него, Казбич старался хоть изредка, но навещать своих близких, очень сильно скучавших по нём.
И вот, после долгих лет скитаний, казалось, наконец, Мэзу выпал счастливый случай. Два месяца назад он с Казбичем напал на след. И накануне днем соверешенно случайно они благополучно настигли похитителей Аслануко на склоне горы, не так далеко от отдаленного селения. Заметив их еще с вершины горы, аталык не стал тратить времени и, бросившись за ними вдогонку, расправился со своими врагами. В очередной раз Казбич подивился его мастерству, которое с годами нисколько не уменьшилось, а наоборот, приумножилось.
- Так, как же тебя зовут, юная красавица? – вновь услышал Казбич хриплый голос Мэза.
- Гуащэ! Меня зовут Гуащэ! – довольно дерзко ответила ему девушка, не принимая в расчет, что спрашивавший её мужчина годился ей в отцы.
- Гуащэ! Хм! Прямо как Гуащевнай, - задумчиво произнес Мэз, повторив с нежностью имя дерзкой хозяйки.
Между тем его усталое лицо помрачнело: тяжелые воспоминания нахлынули на него, напомнив о погибшей жене.
- А что, Гуащэ, ты живешь в этом селении одна? – продолжил аталык минуту спустя, справившись, наконец, со своими печальными мыслями.
- Нет! – резко ответила юная красавица, бесстрашно глядя прямо в мутные от усталости и печали глаза незнакомца. – А вас, уважаемые путники, какая тропа сюда привела?
И Гуащэ с интересом оглядела обоих всадников, не скрывая своего подозрительного взгляда.
- Мы заблудились… Да, заблудились в горах, -  спешно ответил ей находчивый Казбич, опасаясь того, что чрезмерный интерес аталыка к девушке до добра их не доведёт. – Послушай, девушка! Клянусь Всевышним, пришли мы сюда по доброй воле и с добром! Меня зовут Казбич. А это мой старший товарищ…
Не успел Казбич договорить, как Мэз внезапно перебил его:
- Инал! Меня зовут Инал!
Выбор имени, неожиданно сделанный Мэзом, ввел его спутника в замешательство. Однако тот постарался оставаться невозмутимым.
- Мы – кабардинские уорки! Свой закон чтим, права других уважаем! – продолжил Казбич. - Тебе, Гуащэ, нечего боятся!
- И давно вы в пути? – спросила девушка, не отводя глаз от всадника, пристально следившего за ней.
- Может, пару месяцев. А может, и больше, - честно ответил ей аталык, восхищенный красотой Гуащэ.
- Так давно? Вы, верно, устали с дороги? – вдруг забеспокоилась хозяйка дома, вспомнив о законах кабардинского гостеприимства. – Проходите, уважаемые! Проходите в дом!
Войдя в дом, Гуащэ оставила дверь широко открытой, как бы приглашая нежданных гостей последовать за ней. Недолго думая, Мэз и Казбич поспешили воспользоваться предложенным гостеприимством. Вскоре они вошли следом за девушкой в просторную, богато обставленную комнату. Не без удивления оба путника отметили развешанные по её стенам сабли и кинжалы, рукоятки которых были инкрустированы крупными драгоценными камнями. Впрочем, шкуры животных и умело связанные циновки удивили их не меньше.
Предложив гостям присесть за деревянный треножный столик - 1анэ, Гуащэ скрылась за ковровым занавесом, оставив их одних. В отсутствии юной хозяйки Мэз и Казбич тщательно изучили комнату от полов до потолка. С первого взгляда было видно, что на самом деле хозяином дома был мужчина средних лет. Его трофеи ясно свидетельствовали о его успехе охотника и денежном благополучии.
Возвращение Гуащэ в комнату с теплыми лепешками, сыром и вяленым мясом отвлекло её гостей от их мыслей. Аппетитный вид блюд вызвал у проголодавшихся мужчин резкое урчание в животе. Стыдясь за себя, они искренне смутились.
- Вот! Угощайтесь!
Не желая обидеть радушную хозяйку и сдавшись, наконец, мучившему его чувству голода, Казбич принялся за еду. В отличие от него Мэз все еще не притрагивался к пище, продолжая завороженно глядеть на улыбавшуюся им девушку. Длинный черный платок на голове Гуащэ, полностью скрывавший её темные волосы, и свободное длинное темно-серое платье, доходившее ей до самых пят, придавали ей строгий, немного удрученный вид. Но её изогнутые брови и большие темно-карие глаза, излучавшие особый свет, очаровывали храброе сердце аталыка. Чем больше Мэз смотрел на юную красавицу, тем больше она притягивала его к себе.
Невольно ощутив на себе силу испытывающего взгляда незнакомого мужчины, Гуащэ опустила свои глаза вниз. Её лицо залилось стыдливым румянцем, от чего она стала еще привлекательнее. Спустя мгновение девушка перевела дыхание и вновь подняла свои притягательные большие глаза. Затем она изучающе посмотрела на странного мужчину, пробовавшего в тот момент приготовленные ею лепешки.
Только теперь Гуащэ заметила, что так называемый Инал был намного старше своего спутника и, на самом деле, годился ей самой в отцы. Однако у девушки не было достаточно опыта, чтобы судить по внешнему виду о возрасте людей. Всю свою жизнь она прожила в отдаленном ауле. Стоя поодаль от своих гостей, она с неподдельным интересом изучала незнакомое лицо мужчины, внезапно ставшего для неё, полной сироты, близким человеком. Большие печальные глаза Мэза понравились ей с первого взгляда. Теперь же она разглядела на его мужественном лице глубокие морщины, таившие в себе грусть, давно поселившуюся в его сердце. При этом выглядел он довольно моложавым, хотя и сильно усталым.
- И что, Гуащэ? Давно ли ты живешь в этом селении одна? – вдруг спросил Казбич, отвлекая девушку от её занятия.
Неожиданный вопрос товарища заставил его спутника отставить тарелку с едой в сторону.
- Нет! – кратко ответила Гуащэ и резко замолчала, не зная, что лучше: солгать или сказать правду. Затем она подумала и, решившись, продолжила: - Я живу здесь не одна. С братом. Только сегодня утром он отправился в дальний путь.
- Вот как? – задумался Мэз. – И что же заставило твоего брата оставить тебя одну здесь в столь пустынном месте в горах?
- Долг! Обещание, данное моему отцу.
- Обещание? Что еще за обещание? – удивленно спросил Казбич.
- Он обещал одному юноше, нашему гостю, проводить его через горы до Шапсугии.
Упоминание Гуащэ о неком юноше, гостившем в её ауле, невольно вызвало беспокойство у обоих мужчин.
- Одному юноше?! – перебил её аталык. – А как его имя?
- Зещэ. А что? – удивилась девушка, от зоркого взгляда которой не укрылось внезапное обеспокоенность старшего путника.
- Зещэ?! И сколько ему было лет? – подхватил Казбич.
- Да, наверно, лет 14, не больше. Он пробыл у нас всего три дня.
- 14?! Вот как? – разочарованно произнес аталык, глубоко вздыхая.
- Послушай-ка, девушка! А что за пепелище у вас во дворе? Неужели кто-то осмелился на вас напасть да еще развел костер прямо в центре? - вдруг поинтересовался Казбич, сидевший у окна и рассматривавший через него оставшиеся следы кострища.
Вполне объяснимый вопрос гостя заставил Гуащэ посмотреть в окно. С её места двор был хорошо виден. Огромное пепелище в его центре напомнило ей о недавних печальных событиях в её семье. Горькие воспоминания воскресили в её памяти испепеляющее пламя огромного кострища, на котором накануне были сожжены её отец и дядя Касым. Измученное сердце девушки забилось сильнее, а её глаза лихорадочно заблестели.
Зоркий Казбич сразу заметил неизгладимую печать горечи переживаний на бледном лице Гуащэ.
- О, радушная хозяйка! По твоим грустным глазам видно, что недавно случилось что-то плохое с твоими близкими. Да хранит тебя Всевышний! – не сдержался прозорливый спутник Мэза.
- Верно! Я еще не выплакала все свои слезы по большой потере. И сердце мое гложет невыносимая печаль.
- Сожалеем! Прими, Гуащэ, наши соболезнования! – задумчиво сказал Мэз, переглянувшись с Казбичем. – Что же за несчастье случилось в твоей семье?
- Мой отец и его друг погибли от чьей-то коварной руки.
- И как же звали твоего отца, Гуащэ? – насторожился аталык, опасаясь своей внезапной догадки.
- Шамиль! Имя моего отца – Шамиль! Мало кто знал его на равнине. Мы давно живем в этом затерянном ауле в горах.
- И чья же коварная рука забрала жизнь твоего отца? Ты знаешь? – с подозрением спросил Казбич, впервые засомневавшийся в искренности радушной на первый взгляд хозяйки.
- Нет! – расстроенно ответила ему Гуащэ, вспомнив последние минуты жизни своего уважаемого родителя. – Но мой брат знает. Перед смертью отец рассказал ему, что в горах на них напали. Не знаю точно, сколько их было, но брат назвал имя убийцы моего дорогого отца. 
- И как же его звали? – спросил аталык и затаил дыхание в ожидании ответа девушки.
- Мэз! – отчеканила Гуащэ с такой ненавистью и таким презрением, что упомянутый ею мужчина невольно вздрогнул. – Может, уважаемые, вы знаете его или слышали что-то о нём? Может, вам приходилось с ним встречаться на своем пути?
Казбич и Мэз озадаченно переглянулись, понимая истинные намерения смелой девушки. Даже не выходя из дома, она пыталась отыскать того, кто прервал жизнь её отца. Однако прямота и откровенность Гуащэ немного смущали их. Была ли девушка по-настоящему искренне с ними или умело разыгрывала отчаяние, стараясь вывести их на чистую воду?
- Вот как? Твой отец убит Мэзом? – задумчиво спросил её аталык, пристально наблюдая исподлобья за её лицом. 
Без тени сомнений Гуащэ утвердительно кивнула ему в ответ.
- А, может, этот Мэз мстил твоему отцу за что-то, – предположил Казбич и тут же между делом спросил: - Полагаю, твои отец и дядя уже похоронены и покоятся с миром в земле своих предков?
- Нет! Земля слишком промерзла. Нам пришлось сжечь их бедные тела, - с сожалением поделилась Гуащэ.
«Хм! Этих негодяев и земля не захотела принимать!» - подумал про себя Казбич. В душе он не переставал удивляться тому, как у такого гнилого человека, как абрек Шамиль, могла появиться столь прекрасная дочь с искренним и храбрым нравом.
- Так вот почему во дворе огромное пепелище, - произнес аталык, предвосхищая вопрос своего любознательного спутника. – Ну и что ты, девушка, теперь собираешься делать в этом безлюдном селении в горах совсем одна?
Застигнутая врасплох, Гуащэ подняла свои большие глаза на Мэза и с удивлением посмотрела на него. Впервые посторонний для неё человек беспокоился о ней, о её будущем. Впрочем, этот вопрос мучил её саму уже несколько дней. Как она ни ломала голову, она не могла найти правильный ответ на него. Однако в одном девушка была полностью уверена: пришло время покинуть свой отчий дом и искать свое счастье среди людей.
Гуащэ нисколько не прельщала перспектива скорого замужества за человека, к которому она относилась больше как брату или другу детства. Мос слишком сильно любил её и держал бы её возле себя в отдалении от других, не давая ей никакого права выбора. Тогда как она с детства мечтала о жизни, полной незабываемых событий и впечатляющих воспоминаний, среди других людей.
Теперь, услышав мучивший её вопрос от незнакомого путника, Гуащэ сразу поняла, что эти двое незнакомых ей мужчин – её единственная надежда покинуть родное селение, опустевшее для неё после скоропостижной смерти её отца. Возможно, это был её единственный шанс сбежать от назойливых притязаний Моса, начать новую жизнь без него.
К тому же, один из путников, тот, что был постарше и повыше ростом, с первой минуты понравился Гуащэ и внушал ей доверие. Интуитивно она чувствовала, что именно этот человек может ей помочь не только изменить жизнь, но и найти убийцу её отца. Оставалось только придумать веский повод, который оправдал бы её скорый отъезд из отчего дома, да еще и в сопровождении незнакомых мужчин.
- Почтеннейший, я живу здесь не одна, а с братом. И скоро он вернется домой.
- Вот как! А ты смелая девушка, - оценил её самоуверенность Казбич. – Совсем не боишься оставаться одна.
- Что ж, мы не станем тебя беспокоить, - вдруг перебил его аталык. - Только устали мы. Нам бы переночевать, а завтра с новыми силами продолжим свой дальний путь. А если захочешь, то поехали с нами.
Неожиданное предложение Мэза поразило не только Гуащэ, не знавшую его, но и его давнего товарища, знавшего его слишком хорошо. Казбич даже не смог скрыть своего сильного удивления. Не было никаких сомнений, что гостеприимная юная хозяйка понравилась Мэзу с первой минуты. Правда, по возрасту она годилась ему в дочери. Гуащэ была лишь немного старше Данифо. Кроме того, раньше или позже смелая девушка узнает настоящее имя аталыка и без особого труда выяснит, кто убил её дорогого отца. И тогда не избежать новых страданий и невзгод. Сможет ли Мэз их пережить?
Не желая печального будущего своему товарищу, Казбич как настоящий друг поспешил переубедить его, чтобы предупредить его опрометчивый шаг. Зная, что Мэз никогда не откажется от своего необдуманного предложения, он решил внушить, прежде всего, самой девушке, что её гость пошутил.
- Хм! Что только в голову не придет усталому путнику. Утро вечера мудренее! - усмехнулся Казбич, бросая укоризненный взгляд в сторону Мэза, не отрывавшего своих глаз от юной красавицы. – Инал! Пора нам немного отдохнуть перед дальней дорогой.
Однако усилия Казбича оказались напрасными. Искавшая удобный предлог Гуащэ хорошо расслышала предложение старшего путника. И оно вполне отвечало её собственным намерениям. Только принять его сразу она так и не решилась: ей нужно было время, чтобы всё обдумать.
- Верно! Если вы уже подкрепились, то я отведу вас в кунацкую. Завтра будет видно! – разумно ответила девушка на вопрос Казбича.
Вскоре Гуащэ отвела путников в дом, где еще недавно гостил Зещэ. Затем она сразу вернулась назад, чтобы решить свою судьбу. Однако, на самом деле, от её решения мало что зависело. Утром следующего дня само проведение выбрало её будущий путь. Само проведение предоставило Гуащэ прекрасную возможность изменить свою жизнь, а её саму вверило заботам того, кто всю бессонную ночь грезил о её прекрасных глазах.