Родовая Тамга. II. В поисках брата. 2. Данифо. 1

Данифо.
1.
Начало 1751 г.

Словно могучие грозные стражи, возвышались Кавказские горы перед взором неопытного юноши и его проводника. Казалось, седовласые вершины ревностно хранили горные тайны, стараясь не допускать к ним простых смертных. Однако как они ни старались, находились всё же такие смельчаки, которые решались, во что бы то ни стало, познать секрет Кавказских гор. Именно такими смелыми людьми оказались Зещэ и Мос.
К тому времени они уже проделали большой путь и собирались передохнуть. Спешившись на небольшом выступе, путники дали своим верным коням возможность отдохнуть после тяжелого перехода. Вот уже двое суток всадники блуждали по горам, стараясь избегать нежданных встреч со случайными путниками.
Они оба хорошо знали, что величественная, но дикая красота гор таила в себе постоянную опасность и непобедимую человеком силу. Невольно чувствуя себя песчинкой горной стихии, люди ощущали всем своим нутром неоспоримое могущество Кавказских гор. С одной стороны, они любовались и восхищались их непередаваемой первозданной красотой. С другой стороны, они опасались ненароком нарушить размеренный ход бытия, царивший высоко в горах.
В пути Мос и Зещэ старались между собой не разговаривать, боясь своими голосами случайно потревожить горный дух. Коли разбудят его, то тем самым навлекут на себя его гнев. Однако не только поэтому путники друг друга не беспокоили. Скрывая свое нежелание поддерживать разговор под простой учтивостью, каждый из них был погружен в свои собственные мысли и размышления о своем будущем.
Наконец, после двух дней трудного и опасного перехода через горный хребет путники решили сделать ночной привал. Позаботившись о своих конях в первую очередь, они сами стали готовиться к ночевке. И пока Мос разжигал небольшой костер, Зещэ расчищал от снега место рядом с ним. Затем он застелил его сперва толстой циновкой, а потом шерстяным покрывалом, поверх которого уже разложил теплые бурки. Тем временем Мос разогрел на костре еду, приготовленную им в дорогу заботливой Гуащэ.
Вскоре, когда всё было готово, Мос и Зещэ устроились у костра поудобнее и принялись за еду, мысленно благодаря умелую девушку за её заботу. Сначала оба усталых путника ели молча, смакуя каждый кусочек вкусного угощения. Но как только они утолили голод и жажду, им захотелось всё-таки поделиться впечатлениями.
- Эх! Какая красота вокруг! – выдохнул Мос, оглядывая величавые вершины гор. – Нет на земле красивее места!
- Верно! А что, Мос, приходилось ли тебе видеть другие земли? – как бы между прочим спросил Зещэ, окидывая восхищенным взором величественные седовласые горы.
- Нет! Не приходилось. По мне лучше родной земли ничего быть не может! - неохотно ответил ему молодой человек. – Вот, отец мой и Шамиль ездили в другие страны. Да только всегда возвращались домой.
- И что? Никогда не хотелось посмотреть на мир, увидеть далекие земли? – не оставлял его любопытный юноша в покое.
Настойчивость Зещэ заставила Моса задуматься. Некоторое время он молчал, не торопясь отвечать своему юному спутнику.
- Знаешь, парень! Мне совсем не хотелось раньше и теперь не хочется покидать свою родину, - наконец, высказался молодой человек, поглаживая свою темную бороду. – Благодаря моему отцу у меня есть всё. А скоро и Гуащэ станет моей! Чего же мне еще желать?
- Но, Мос, путешествовать – это не значит покидать свой дом навсегда.
- А у тебя, парень, что, нет дома? Нет родных и близких? – задумался вдруг Мос, удивляясь. – Честно говоря, никогда не знаешь, где смерть тебя подстерегает. Нет, я не трус. Просто эта земля, эти горы, мой родной аул – всё то, без чего я не смогу жить. До полного счастья осталось только одно: жениться на прекрасной Гуащэ.
- А ты уверен, Мос, что она любит тебя? - дерзко спросил юноша, вспомнив слова девушки. – Ты уверен, что она собирается выйти замуж за тебя?
Неуместный вопрос Зещэ не понравился Мосу. Он резко насторожился и с подозрением посмотрел на дерзкого юношу.
«И чего этот юнец спросил меня об этом? Чего это он сует свой нос не в своё дело?» -  встревожено подумал про себя молодой человек, а вслух уверенно сказал:
- Что? Видит Аллах, она собирается. Она поклялась! А, что, хитрый лис, она тебе тоже приглянулась?
Подозрительный взгляд Моса и его неожиданный вопрос в душе рассмешили юношу. Он с трудом сдерживал смех. Однако угрожающий вид его провожатого заставил его вовремя успокоиться.
- Аллах свидетель! У меня и в мыслях этого не было! – поспешил ответить ему Зещэ. – Да только мне кажется, что Гуащэ не сделала пока ещё своего выбора.
- Что? Кажется? – рассердился Мос, чувствуя, как кровь приливает к его вискам. – Она тебе сама об этом сказала? Нет! Гуащэ не могла: слишком гордая. Хотя это не важно. Главное, чтобы я её любил.
Казалось, что Мос пытался своими словами убедить самого себя. Да только горькие сомнения одолевали его. Несколько минут он исступленно молчал, а затем снова обратился к Зещэ:
- Слышал ли ты, парень, местную легенду о наших горах?
Неожиданный поворот разговора сперва смутил юношу. Однако он быстро справился со своим смущением и отрицательно покачал головой.
- Нет! А что это за легенда?
- О-о! Это очень старинная легенда. Мой отец узнал её от своего отца, а тот в свою очередь – от своего. Когда-то давно на месте этих прекрасных Кавказских гор простиралась Земля обетованная, и жили на ней Сверхлюди. Они были очень красивы и мудры, много знали и многое умели. Да только был у них один единственный недостаток – безграничная гордыня. Они так гордились своими способностями и талантами, что вознесли самих себя до высот самого Всевышнего. Правда, у них не было ни князей, ни уорков, ни тфокотлей, ни унаутов. Все они считали себя равными друг перед другом. Сначала все жили дружно: вместе огорчались, вместе радовались, вместе охотились, вместе растили детей. Но вот с годами из-за своей постоянно растущей гордыни Сверхлюди стали гордиться только собой, любоваться только собой, восхвалять только себя, ни обращая никакого внимания на своих сородичей. Так, постепенно они стали считать себя богами, требуя от других почтения и поклонения им.
Вскоре Земля обетованная превратилась в жалкое обиталище грехов и пороков, которые оттеснили дружбу, равенство, благородство, доброту и мудрость. Из-за своей неуемной гордыни Сверхлюди-боги перестали общаться друг с другом, вместе охотиться. Каждый из них жил со своей семьей, в своем доме, закрываясь от других высоким забором и каменными стенами. Теперь они завидовали своим соседям, ненавидели их из-за того, что те не их восхваляли, не им поклонялись, строили им козни, беря на себя власть Всевышнего решать чужие судьбы. Да только и этого показалось им мало. Не выдержав испытаний и не удержавшись, они схватились за оружие, желая заставить других силой уважать себя. Но, сам понимаешь, уважать против воли гордых людей не заставить никому и никогда.
И тогда от Земли обетованной ничего не осталось. А сами Сверхлюди превратились в одинокие и одичавшие существа, полные пороков и забывшие свои великие знания и исключительные умения. Рассердился тогда на них Всевышний и решил их всех наказать. Из-за их безмерной гордыни превратил Он их в высокие горы, чьи снежные вершины упирались прямо в небо. Позже Он заселил эти горы народами, наделив их чувством меры, скромностью и мудростью. Сам знаешь, как у нас заведено: настоящий уорк должен уважать старших, защищать женщин и детей, заботиться о слабых. А хваставство и себялюбие считаются в народе страшными грехами. …
Закончив свой назидательный рассказ, Мос, наконец, перевел дыхание. Затем он взглянул на своего спутника при свете огня и не без удовольствия заметил, насколько тот был впечатлен услышанным. Задумчивость, в которую погрузился Зещэ, слушая небывалую легенду, была тому доказательством. В душе Мосу хотелось узнать, какие именно мысли овладели сознанием неопытного юноши. Однако он не стал его беспокоить и, оставив его в раздумьях, принялся готовиться ко сну.
На самом деле, удивительный рассказ Моса произвел на Зещэ неизгладимое впечатление. Отчасти печальная легенда о возгордившихся Сверхлюдях, ставших по воле Всевышнего высокими горами непередаваемой красоты, населенными сильными и мудрыми народами, глубоко тронула юношу. Правда, он не был уверен, что это стало для них наказанием. Скорее Всевышний внемлил их желаниям и мольбам и увековечил их в вечном нерушимом образе величественных гор.
- О какова же милось Всевышнего, если он создал это в наказание? Какова же его награда? – невольно громко воскликнул Зещэ, не отрывая своего восхищенного взгляда от живописного горного каскада.
Между тем уже задремавший от усталости Мос встревоженно вскочил и бросил на своего спутника недоуменный взгляд.
- Эй, парень! Чего это ты? – окликнул он Зещэ, невольно возвращая того на грешную землю.
- Что? – оглянулся взволнованный юноша.
- Ах, вот в чем дело! – догадался Мос. – Ты, парень, еще слишком юн. И не понимаешь главного. Все неприятности человека только от его гордыни. Ищи врага в себе!
-  Гордыни?! А как же тогда гордость? Может ли она стать бедой?
- Гордость?! Нет, парень! – снова прилег молодой человек у костра. – Гордость – это другое. Это уважение к себе и к другим. Гордость - это ответственность за свои слова и поступки перед собой и другими. Гордость – это сила и совесть! Гордый человек никогда не опуститься до низких поступков, никогда не сделает ничего постыдного и не обидит слабого. Понял?
- Скажи, Мос! А ты – гордый человек? – спросил Зещэ, внезапно вспомнил предупреждение Гуащэ об истинных намерениях его спутника.
- Что? О себе, парень, трудно судить, - не стал откровенничать с ним Мос. – Хм! Гордый?! Иногда жизнь заставляет делать недостойные поступки.
- Недостойные поступки?! И, что, совесть тебя не останавливает?
Неожиданный вопрос не умудренного жизненным опытом юноши вызвал у молодого человека сперва удивление, а затем подозрение.
«Не так уж и прост этот парень!» - подумал он про себя, а вслух сказал:
- Не тебе судить о моей совести. Понял?
Не желая продолжать пустой разговор, Мос отвернулся в другую сторону. Между тем его последние слова смутили юношу. Он и подумать не мог, что своим замечанием обидел бывалого джигита. Зещэ догадывался, что Мос, как и Сверхлюди, стал жертвой собственной гордыни, хоть и хотел казаться в глазах других гордым мудрецом.
«Странно! Часто люди говорят одно, а думают другое. Часто они выдают за реальность то, что им бы хотелось. А порой они даже не догадываются, что глубоко заблуждаются или просто ошибаются. Но как только их упрекнут, они обижаются на тех, кто раскрывает им глаза на истинную правду. Хотя у каждого, наверно, правда – своя!», - промелькнуло в полусонном сознании Зещэ.
После этого оба усталых путника больше не обмолвились ни словом. Укутавшись в свои теплые бурки и отвернувшись друг от друга, они молча всматриваясь в звездное небо, на удивление ясное в тот зимний вечер. А недалеко от них мирно дремали их верные кони, наслаждавшиеся драгоценными часами отдыха и не замечавшие ни ярких звезд, ни серебристой луны, следившей за ними с небес.
Утром следующего дня Мос и Зещэ встали поздно и тут же начали собираться в дорогу, стараясь при этом молчать, чтобы не мешать друг другу. Однако долго сохранять молчание им так и не удалось: так или иначе, пришлось обсудить их дальнейшие действия. Правда, Мос вел себя сдержанно, бросая обрывистые короткие фразы, больше походившие на безоговорочные приказы и указания.
Чрезмерная сдержанность молодого человека напомнила юноше о том, что произошло накануне вечером. Внезапная обида Моса так и не прошла за ночь, не рассеялась с первыми лучами солнца. Первым порывом Зещэ было разобраться, выяснить, что так обидело его спутника, а затем непременно попросить у него прощения. Ведь он так нуждался в его расположении. Однако намерения Моса не были для юноши секретом. И еще вопрос, кому из них стоило на самом деле обижаться, а кому – просить прощения? Гордость юноши взяла верх, и он, так и не решившись заговорить первым, принялся собирать свои вещи.
Спустя несколько минут, собравшись, путники оседлали своих отдохнувших коней и продолжили путь. После привала их верные товарищи бодро и уверенно ступали по горной земле, увозя их навстречу неизвестности. И только седовласые горы, словно сказочные великаны, молча провожали всадников, погрузившихся в свои размышления и совершенно забывших об осторожности.
Целых два дня путники спускались и поднимались по склонам гор. Порой им приходилось пробираться сквозь густые хвойные леса, где воздух бы насыщен освежавшим запахом хвои. Порой их путь пролегал сквозь длинные узкие ущелья, которые, с одной стороны, оберегали их, а с другой, становились испытанием на стойкость духа, смелость и находчивость. Однако, несмотря на трудности, казалось, что сам Всевышний направляет их по верной дороге и защищает от превратностей тернистого пути.
Наконец, то ли благодаря вмешательству высших небесных сил, то ли благодаря мастерству наездничества и стойкости самих всадников, большая части пути была ими пройдена. Оставалось преодолеть еще одну гору, чтобы спуститься к побережью Черного моря. Увидев перед собой последнюю преграду, отделявшую их от цели путешествия, усталые путники, хранившие молчание всю дорогу, искренне обрадовались. А, посчитав, что без особого труда справятся с последним переходом, даже немного расслабились.
К вечеру вторых суток всадники добрались до горного перевала. Еще несколько часов пути и на горизонте появится голубая линия моря. Близость цели и пологий склон обнадеживали путников и вселяли в них уверенность в быстром и безопасном спуске. От этого бдительность такого опытного джигита, как Мос, была притуплена, а юношеская чуткость Зещэ ослабла и перестала предупреждать его об опасности. Однако именно на этом последнем спуске и ожидало их самое серьезное испытание, раскрывшее им обоим многие истины человеческого бытия.
Между тем перед самым спуском с горы Зещэ решил, несмотря на предостережения Гуащэ, заранее поблагодарить своего ловкого проводника за своевременную помощь. Так или иначе, из добрых или корыстных побуждений, Мос всё же помог ему и провел через суровые Кавказские горы.
- Эй, Мос! Остановись! – вдруг окликнул юноша молодого джигита, едва догнав его на своем усталом коне. – Стой же! Скоро мы расстанемся. Но, видит Аллах, мой долг – поблагодарить тебя, как брат брата. Ты оставил свою невесту в самое трудное время, чтобы помочь мне. Благодарю тебя!
- Не стоит, парень! – сухо бросил ему в ответ Мос, продолжая путь.
- Нет, стоит! Послушай! Мне стыдно, что в твоем сердце из-за моих глупых слов поселилась обида. По воле Аллаха, мы встретились. По его же воле, скоро расстанемся. И, чтобы ни случилось с нами потом, я тебе очень благодарен за всё!
Искренние слова благодарности Зещэ тронули недоверчивую натуру Моса. Никто никогда в жизни не говорил ему такого: ни отец, ни дядя, ни Гуащэ, никто другой. И вот юноша, которого он собирался продать в рабство ради быстрой и щедрой наживы, благодарил его от всей души. Двойственное чувство одолевало молодого джигита. От добрых слов Зещэ ему становилось всё теплее и теплее на душе. Однако чем сильнее благодарил его юноша, чем приятнее ему становилось, тем мрачнее он казался. Мос понимал, что из-за своей корысти он не заслуживал этих слов благодарности, возможно, первых и последних в его жизни.
Несмотря на предупреждение Гуащэ сам Зещэ по своей наивности и неопытности полагал, что его проводник всё же помог ему «без всякой на то надобности». Однако он глубоко ошибался. На самом деле, надобность у Моса была. И как же оказалось для молодого джигита невыносимым слышать приятные слова благодарности от своей будущей жертвы, не догадывавшейся о его истинных намерениях.
- Хватит, парень! Хватит! – злобно прошипел Мос сквозь зубы, еле сдерживая себя. – Не трать сил понапрасну! Не утруждай себя чувством благодарности ко мне.
- Нет, Мос! Твоя скромность заслуживает похвалы. Ты, действительно, мне по-настоящему помог! – возразил ему Зещэ, заметив мрачное выражение лица своего благодетеля. – Не отмахивайся! Ты не знаешь, какую услугу мне оказываешь. Мне, чужому человеку…
- Успокойся, парень! Ты мне не чужой. Мы с тобой – дети одного народа, - грозно бросил Мос: похвалы юноши всё больше и больше действовали ему на нервы, от чего ему до безумия хотелось закрыть рукой рот благодарного юноши.
- Да хранит тебя Всевышний! И пусть эти горы исполнят все твои заветные желания! А жизнь твоя будет безоблачной! – намеренно рассыпался в благодарности Зещэ, чувствуя нарастающее раздражение своего спутника.
- Стой, парень! Если ты не замолчишь, я заставлю тебя силой, - наконец, не выдержал Мос и пригрозил юноше.
- О Всевышний! За что же ты сердишься на меня, Мос? Чем я так обидел тебя, что даже мои слова благодарности не могут смягчить твое гордое сердце? – взмолился на этот раз удивленный Зещэ.
- Да я нисколько не обижен на тебя. Но тебе не за что меня благодарить. Я всего лишь сдержал слово Шамиля. Так что, давай закончим с этим. Уже темнеет, а нам еще ехать несколько часов.
- Ты, Мос, - суровый человек, не терпящий ни похвалы, ни благодарности. Извини меня, если что не так!
Как ни старался Зещэ вызвать своего провожатого на откровенный разговор, ничего у него не получалось. Сдавшись, он устало направил своего коня к спуску. Между тем, не желая отставать от юноши, Мос поспешил за ним. Вскоре судьба сама расставила всё по своим местам.
Не прошло и часа, как путники преодолели сложный отрезок спуска. Вдруг перед ними, откуда ни возьмись, появились два странных всадника в черных одеяниях на породистых арабских скакунах. Их лица были скрыты под черными платками, и можно было с трудом разглядеть только их миндалевидные глаза. От неожиданности усталые кони Моса и Зещэ встали, как вкопанные. Казалось, что черные всадники околдовали их. Однако не только кони не могли двинуться с места. Оба путника завороженно глядели на чужестранцев, которых выдавала странная одежда.
После затяжного молчания первым пришел в себя более опытный Мос.
- Приветствую вас, уважаемые странники! Куда держите путь?
Вежливое приветствие молодого джигита не произвело никакого впечатления на черных всадников, и должного ответа от них не последовало.
- Ладно! Видно, вы торопитесь. Мы тоже спешим, - нашелся Мос, между тем опуская руку на рукоятку сабли, прикрепленной к его поясу.
Едва заметное движение его руки не оставило выбора чужакам и вынудило их проявить себя. Они тут же оголили свои острые сабли, дуги которых оказались более короткими и более кривыми, чем у местных воинов. Ловкий Зещэ не остался в стороне: он тоже выхватил свой кинжал из ножен, совершенно забыв, что весь путь скрывал его от своего проводника.
- Хм! Не думал я, что встречу в здешних краях такое гостеприимство, - вдруг бросил в шутку Мос, медленно доставая свою саблю.
Не успел молодой джигит договорить, как два черных всадника ринулись на него и Зещэ, бросая на них гневные взгляды.
- Держись, парень! Вспомни о стае голодных волков в горах, - подбадривал Мос своего юного спутника.
Однако Зещэ так и не услышал его слов. Скрывая своё волнение, он неловко махал перед собой кинжалом, пытаясь не подпустить к себе и своему коню противника. Тем временем Мос сражался с другим черным всадником, не замечая ничего вокруг. Между тем недалеко от того места, где путники скрестили свое оружие с чужестранцами, остановилась большая богато украшенная арба с двумя запряженными в неё кавказскими лошадьми. В арбе невозмутимо сидел низенький старик с седой бородой в золоченном шелковом халате. На его совершенно лысой голове красовалась турецкая красная шапка с длинной кисточкой.
Странный старик с интересом наблюдал за внезапной схваткой его охранников с путниками. Время от времени он посмеивался над неловкими попытками неопытного юноши защитить себя от опытного воина. Вдруг он невольно напрягся и пристально вгляделся в усталое лицо Зещэ. Недопустимая неловкость в движениях юноши не оставляла сомнений. Несмотря на свой возраст, юноша плохо владел оружием и не знал элементарных азов джигитовки, хотя в седле держался очень уверенно. В отличие от него, молодой джигит проявлял прекрасные навыки владения саблей и наездничества, оставаясь недосягаемым для своего не менее ловкого противника.
Не дожидаясь конца боя, старик ударил хлыстом одну из своих лошадей и направил упряжку прямо к месту сражения. Подъехав совсем близко, он вдруг громко крикнул на каком-то непонятном языке. Не прошло и мгновения, как черные всадники, словно послушные рабы, бросили своих противников и поспешили, словно преданные псы, на зов своего хозяина.   
Внезапное отступление незнакомцев удивило Моса. Раненый, переведя дыхание, он мельком взглянул на своего юного спутника и еле сдержал улыбку, заметив его искреннее замешательство. Не понимая, что произошло, Зещэ стоял неподвижно, держа в руке свой кинжал. На белый снег с его рук, исколотых саблей черного всадника, капала алая кровь. Покачав головой, молодой джигит перевел взгляд на арбу, за которой послушно следовали незнакомые воины.
- О почтеннейший! – заговорил Мос со стариком на арбе, словно давно его знал. – Эти черные всадники не говорят на кабардинском языке?
- Верно! – невозмутимо ответил ему тот по-кабардински, хотя и с легким акцентом. – Это мои слуги! Не стоит их бояться! Они не причинят вам вреда.
- Хм! Видит Аллах, Вам тоже нечего опасаться, - заверил его Мос, не боявшийся никакой боли и умело владевший любым видом оружия.
Самоуверенность молодого джигита вызвала усмешку на устах хитрого старика.
- Слава Аллаху, коли так! Теперь я за себя спокоен. А кто это с тобой? – поинтересовался он, указывая рукой на затаившегося Зещэ и прищуривая свои выцветшие глаза. В доли секунды его властное лицо покрылось глубокими морщинами, каждая из которых, вероятно, скрывала особую тайну его жизни.
- Это то, что было обещано, торговец Хасан! - недовольно пробурчал Мос, вдруг вспомнив слова благодарности Зещэ.
- Ясно! А где сам Касым, сынок? – снова прищурил глаза лысый старик. – Как поживает Шамиль?
Вполне уместные вопросы старца напомнили молодому человеку о недавней горькой утрате. Помрачнев, он едва сдерживал слезы.
- Эх, Хасан! Больше трех дней прошло с тех пор, как Всевышний призвал их обоих к себе.
Неожиданная весть о смерти Касыма и Шамиля по-настоящему расстроила бывалого торговца Хасана. Буркнув себе под нос что-то вроде заклинания, он строго посмотрел на своих охранников. Те, словно факиры, достали ружья и одновременно выстрелили несколько раз в воздух.
- Какое несчастье! – грустно выдохнул торговец. – Пусть Аллах позаботится о них! А ты – Мос, сын Касыма?
- Верно! А это Зещэ, - указал молодой джигит на своего юного спутника. – Шамиль обещал ему перед смертью помочь перейти горы. Понимаешь, о чём я, уважаемый Хасан?
- Понимаю… А как умерли Касым и Шамиль?
- В честном бою с презренными шакалами, - процедил сквозь зубы Мос. – Сожалею, что не знаю их имен. Но я все равно их найду.
- И это правильно, парень! За отца следует отомстить! Любой ценой, - поддержал его Хасан и сразу же перевел взгляд на Зещэ. – А куда держит путь твой товарищ, Мос?
- В Шапсугию.
- В Шапсугию?!
Внезапно, от пронзительно ледяного взгляда расчетливого старика, неискушенному Зещэ стало не по себе. До той минуты, совершенно забытый, он молча стоял в стороне и внимательно наблюдал за всем происходившим. Но прежде, опасаясь, что у него заберут его дорогой кинжал, он спрятал его обратно за пазуху. Правда, сперва он собирался бросить его в кожаную сумку, висевшую сбоку на седле, но неожиданно передумал. А узнав имя незнакомого старца, к своему собственному удивлению, искренне обрадовался, словно достиг конечной цели своего долгого и изнурительного путешествия. Однако прямое обращение торговца Хасана к нему ввело юношу в замешательство. Обеспокоенный, он посмотрел на Моса, надеясь на его дружескую поддержку.
- Я же говорю, в Шапсугию к родственникам, - откликнулся молодой джигит на немую мольбу своего юного спутника.
- Эй, Мос! Чего это ты за него отвечаешь? Или у этого юноши совсем язык от страха отсох? – с ухмылкой бросил Хасан, не отрывая пристального взгляда от побледневшего лица Зещэ. – Я всю Шапсугию вдоль и поперек объездил, парень. И кто там твои родственники?
Поджав губу от досады и с трудом перенося язвительный тон хитрого старика, Зещэ не выдержал и виновато опустил голову.
- О почтеннейший! Нет у меня там никаких родственников.
- Что?! Как это нет? – казалось, разозлился Мос. – Ты же мне сам говорил. Так, ты нас всех обманул?!
- Видит Всевышний, мне пришлось так сказать, - сожалел взволнованный юноша. - Мои родители умерли, а родне в Кабарде я не нужен. Вот я и решил добраться до Шапсугии и отправиться на корабле за море.
- Хм! Теперь ясно, чего ты меня про путешествия всю дорогу расспрашивал, - разочарованно выдохнул молодой джигит, в душе ругая себя за излишнюю доверчивость. – А ты, парень, как лис, хитер!
- Нет, Мос! Клянусь именем своего отца, схитрил я всего лишь раз. А в остальном все мои слова – чистая правда!
- Да хранит тебя Аллах! Теперь мы с тобой квиты! – махнул Мос на Зещэ рукой.
- Квиты?!
- Так и быть! Я тоже кое-что от тебя скрывал. Аллах свидетель, Шамиль просил помочь тебе перейти горы, но только чтобы продать тебя торговцу Хасану, - наконец, честно признался молодой человек, стыдливо отворачиваясь от юноши.
- Спасибо тебе, Мос! Рад, что тебе не пришлось меня искать! Видно, сам Аллах направил вас этой дорогой, - невозмутимо произнес торговец Хасан, в душе посмеиваясь над порывами молодых людей. – А тебе, юноша, теперь не стоит беспокоиться. Ты мечтаешь о дальнем путешествии? В моих силах помочь тебе. И даже не благодари!
Не дав Зещэ опомниться, ловкий старик указал на него своим охранникам. В доли секунды черные всадники окружили юношу с двух сторон.
- Да! Жаль! Жаль, что больше не свижусь я с Шамилем и Касымом, - с искренним сожалением обратился Хасан к Мосу, разворачивая свою арбу в обратную сторону. – Хм! По воле Аллаха, собирался к ним погостить. А оно вот как всё обернулось. Поди-ка сюда, парень! Дам один совет на прощание.
Догадываясь о предстоявшем вознаграждении, молодой человек поспешил на зов торговца Хасана.
- Ты – достойный сын своего отца, парень! – тихо начал старик, усмехаясь. – Правда, твой товар не столь хорош, как тебе кажется: плохо владеет кинжалом, джигитовки совсем не знает, да и щуплый он какой-то. Но ради памяти твоего отца и Шамиля, моих верных товарищей, я тебя хорошо вознагражу. Да, трудно мне будет найти в этих краях таких помощников, как они. А, может, ты займешь их достойное место?
Желая подкрепить свое предложение более весомыми аргументами, чем просто грустные воспоминания об усопших друзьях, торговец Хасан, словно ловкий факир, достал откуда-то небольшой мешочек, сшитый из золотой парчи. На вид он был полон и казался тяжелым на вес. Принимая от старца желанное вознаграждение, Мос сразу ощутил его особый дар убеждения, а заглянув внутрь, не смог скрыть своей искренней радости. Монеты из настоящего турецкого золота были, как нельзя, кстати, особенно в преддверии скорой долгожданной свадьбы.
- Да, Хасан! Щедрость твоя не знает границ! - воодушевленно ответил ему молодой джигит, пряча мешочек с золотом под бурку. – Буду рад, если смогу тебе помочь. Правда, не сейчас. Дома ждет меня невеста!
- Невеста?! Не рано ли ты жениться собрался, сынок? – искренне удивился Хасан.
- Нет! Самое время! – резко возразил ему Мос. – Так что, разберусь со своими делами, а там поглядим.
- Конечно, поглядим, - пробормотал себе под нос старик, следя взглядом за молодым человеком, окрыленным нежданной наградой.
Между тем Мос, мечтавший побыстрее отправиться домой к Гуащэ, отъехал от арбы Хасана и развернул своего верного коня в сторону седовласых гор. Он уже собрался отправиться в обратный путь, как вдруг внезапно остановился и, поразмыслив несколько секунд, направился к растерянному Зещэ, окруженному безмолвной, но надежной охраной.
- Прощай, парень! Да простит меня Аллах!
Не дожидаясь ответа обескураженного юноши, Мос со всей силы стяганул своего скакуна и, словно горная птица, взлетел на склон горы.
- Спасибо, Мос! Да хранит тебя Аллах! – громко крикнул ему вслед Зещэ, надеясь, что его прощальные слова долетят до его спутника, уже взбиравшегося вверх по склону навстречу новым испытаниям.
- Хм! За что же ты его благодаришь, юноша? – не сдержал своего изумления торговец Хасан, повидавший всякое на своем жизненном пути. – Разве ты еще не понял? Он только что продал тебя в рабство.
- За это и благодарю, почтеннейший! – бесхитростно ответил ему Зещэ. – Я искал реку, а он, сам того не ведая, нашел для меня её исток.
- Странный ты, парень! И слова твои мне не совсем понятны. Но я рад, что Мос тебе помог найти меня. Только зачем я тебе понадобился? – спросил Хасан, с подозрением разглядывая свою новую добычу.
Несмотря на откровенный настрой, Зещэ промолчал, намеренно оставляя вопрос старика без ответа.
- Ладно! Раз ты меня сам искал, то никуда не уедешь. Следуй за нами, парень!
И, бросив пару слов на чужом языке своим преданным охранникам, торговец Хасан махнул им рукой, всё так же невозмутимо указывая следовать за ним. Молчаливые черные всадники послушно повернули за арбой, не обращая никакого внимания на плененного ими юношу. Умудренный опытом старик рассудил верно: Зещэ и не собирался рваться на свободу или сбегать. Наоборот, он по собственной воле поехал следом за охранниками Хасана. Между тем проницательность старца удивила юношу.
«Да, обмануть его будет не так-то просто!» - подумал про себя Зещэ. Однако вскоре выяснилось, что обмануть бывалого торговца Хасана было на самом деле невозможно.
До заката солнца путники продолжали свой путь без остановок. За всё время ни старик, ни черные всадники не обернулись ни разу, чтобы убедиться, следует ли за ними их юный пленник. Зещэ был крайне удивлен таким явным безразличием к нему. Однако по своей неопытности он сильно ошибался: торговец Хасан пристально следил за ним через маленькое зеркальце, разглядывая его с нескрываемым любопытством.
С первой минуты поведение незнакомого юноши показалось старцу странным. Всю дорогу он пытался распознать истинные причины, заставившие этого неопытного юнца отправиться на его поиски. Впрочем, Хасан сильно сомневался в том, что его новый знакомый знал что-либо о нём прежде. Уж слишком молод был тот.
Между тем дурная слава о турецком торговце Хасане распространялась уже давно по адыгской земле. Почти всё взрослое население на побережье, в Кабарде и в Западной Черкесии ведало, какими именно делами он промышлял. По-разному говорили о нём люди, но чаще всего плохое. Правда, бывало, бедные родители, продавая своих красавиц-дочерей в рабство, искренне благодарили его за милость. Они знали, что беззаботная жизнь в гареме богатого шейха или эмира станет лучшим уделом для девушек, чем бедственное и неустроенное существование на родине. Тогда Хасан делал всё от него возможное, чтобы те, действительно, попали в добрые и щедрые руки. А уж он, как никто другой, хорошо знал, кто есть кто.
Рассматривая в зеркальном отражении юное лицо Зещэ, старик с трудом понимал, с чего вдруг тот так стремился попасть в рабство. Хасан сомневался, что у этого щуплого «щенка», не умевшего толком защищаться, были перспективы стать настоящим мамлюком. В самом лучшем случае, его могли взять в услужение. К тому же, никто не заплатит за него столько, сколько дал Мосу торговец Хасан. «Без особого обучения здесь дело не обойдется!» - озадаченно думал про себя расчетливый старец.
Однако вечером, когда путники остановились на ночевку, мудрому старику удалось всё же раскрыть особую тайну странного юноши. Пока усталый Зещэ грелся у костра, ловкий Хасан обыскал все его вещи, которые тот неосторожно оставил в сумке, прикрепленной к седлу. Верный конь пытался предупредить своего хозяина о вероломстве старика, да только Зещэ его так и не услышал: усталость одолевала его и притупила всякое чутье.
По началу, торговец Хасан ничего особенно в вещах юноши не заметил. Он даже собирался оставить безуспешные поиски и вернуться к остальным к костру. Но вдруг старик нащупал в кожаной сумке Зещэ небольшой мужской кисет, искусно вышитый серебряными нитками. На самом деле ничего предосудительного не было в том, что среди вещей юного джигита оказался мужской кисет. Впрочем, бывалого торговца удивил не он, а его содержимое, расставившее всё по своим местам.
- О Аллах! Нет предела твоим шалостям, - пробормотал Хасан себе под нос, возвращая кисет Зещэ в его сумку. – Так я и думал! Такого подарка от глупого Моса я не ожидал.
Позже весь вечер, сидя у костра, старик тайком наблюдал за юношей. Неподвижный, он о чем-то размышлял, устало посапывая. В отблеске огня его и так юное лицо казалось еще моложе. В конце концов, у Хасана не осталось никаких сомнений.
- Эй, парень! Принеси-ка мне воды! Что-то в горле совсем пересохло, - вдруг позвал Зещэ хитрый старик.
Ни о чем не догадываясь и ничего не предполагая, добродушный юноша сразу отозвался и поднес Хасану полный кувшин с водой.
- Вот! Утоли свою жажду, мудрый старец!
- О Аллах! Этот юноша считает меня мудрецом, - наигранно вознес руки к небу торговец Хасан. – А сам скрывает от тебя, кто он есть. Обманщик, как же твое настоящее имя? А?
- Прости, старец! Но ты ошибаешься, я вовсе не обманщик, - в смущении замотал Зещэ головой.
- А ведь правду говоришь. Ты – не обманщик! Ты – обманщица! Прости глупого старика, что сразу не распознал. Теперь-то я не ошибаюсь?
Прозорливые слова Хасана нисколько не удивили юношу. Скорее наоборот! Ему в ответ послышался вздох облегчения.
- И как же тебя зовут, красавица? – не переставал старик поражаться выдержке девушки.
- Данифо! – без всяких раздумий назвалась она.
В доли секунды юное лицо разгладилось и стало женственным. Оказалось, что под видом смелого юного джигита Зещэ скрывалась юная мастерица-золотошвейница Данифо, дочь знаменитого аталыка Мэза, сестра доблестного джигита Аслануко, исчезнувшего шесть лет назад при довольно странных обстоятельствах.
- Эх-эх-эх! Что же ты, «парень», дощечки для плетения галунов с собой возишь? – усмехнулся Хасан и назидательно покачал своей седовласой головой.
- Подарок матери! Я с ними никогда не расстаюсь, - и Данифо смущенно улыбнулась.