Родовая Тамга. III. Родовой знак. 1. Врата. 1

"Врата Востока"
1.

1752 г.

- О госпожа! Проснитесь!
Юная служанка лет 13-14 в длинном черном абайо склонилась над спящей девушкой, укрытой шелковыми покрывалами. Всерьёз встревоженная, она тихо молила свою хозяйку по-арабски, не осмеливалась тронуть её за плечо.
- О госпожа! Проснитесь! Бибарс-бей ждёт Вас! Он очень злится!
Несколько раз девушка повторила свою просьбу, но безуспешно.
«О Аллах! До чего же странная моя новая хозяйка!» - подумала про себя юная служанка Мариам, разглядывая девушку, привезенную к ним на корабль накануне самим Бибарс-беем. – «И не стыдно ей было ходить в мужской одежде! О Аллах! Откуда же она родом?».
- О госпожа! Сжальтесь над бедной Мариам! Бибарс-бей не пожалеет её, если Вы сейчас же не встанете и не придёте к нему, - на этот раз громко умоляла юная служанка свою несговорчивую хозяйку, крича ей прямо в ухо.
Отчаянный крик Мариам, наконец, возымел действие. Разбуженная столь вероломным способом, Данифо с трудом открыла свои глаза и, немного приподнявшись, огляделась вокруг. Первой, кого она увидела, была склонившаяся над ней темноволосая смуглая девочка с заплаканным лицом. Увидев, что госпожа, наконец-то, проснулась, Мариам выпрямилась, быстро вытерла рукой слезы и виновато улыбнулась.
- О Аллах! Воистину ты всемогущ! Теперь Бибарс-бей не накажет бедную Мариам! – пробормотала себе под нос служанка, а затем обратилась к проснувшейся девушке. – О госпожа! Приветствую тебя!
Не теряя ни секунды, Мариам принялась к исполнению своих обязанностей и поспешила принести её хозяйке её новое облачение, на этот раз, женское шелковое платье и абайо сиреневого цвета.
Оглядевшись вокруг, Данифо вспомнила спальню во дворце Фатмы-ханум. Комната, в которой она, по всей видимости, провела прошлую ночь, ни в чем ей не уступала. Дорогие парчовые покрывала, стены, обитые ярко-синим атласом, шелк и бисер разных цветов придавали ей роскоши и великолепия, уподобляя восточному будуару. Только низкие деревянные потолки и небольшое круглое окошко выдавали в ней каюту корабля.
- Где я? – удивленно спросила Данифо по-арабски, позволяя юной служанке одеть себя. – Кто ты? Как тебя зовут?
- Мариам, госпожа! Мой отец – бедный старик Ахмед Аль-зиди устроил меня на службу в дом самого Бибарс-бея. А он приказал мне за тобой смотреть, - тихо бормотала юная служанка, словно длинную считалку, при этом продолжая одевать свою хозяйку в длинные египетские платья.
- Мариам?! У тебя красивое имя. А где мы? – улыбнулась Данифо девочке и снова огляделась, не скрывая своего удивления.
- Как, госпожа? Вы ничего не помните? Ничего, ничего? – остановилась Мариам на мгновение и наигранно пожала плечами, затем она продолжила свой ритуал. – Вы и Бибарс-бея не помните? Хм!
Строго покачав головой, девочка протянула своей госпоже черную длинную накидку, похожую на ту, что покрывала её голову, только золотистого оттенка расшитую серебряным бисером.
- Накиньте абайо, госпожа! Бибарс-бей ждет Вас!
- Вот еще! – заупрямилась Данифо, отвергая рукой протянутую ей накидку. – Зачем мне это, Мариам? Разве здесь холодно?
Отказ госпожи и её нелепый вопрос возмутил юную служанку, воспитанную в строгости и послушании. На мгновение она застыла в нерешительности, но, подумав, стала настаивать на своём.
- О госпожа! Не прогневайте Аллаха! Наденьте абайо! Иначе Вам придется стыдиться себя и своего поведения. У нас женщина не может появиться перед мужчинами с непокрытой головой. Наденьте, а то бедную Мариам накажут плётками.
Убедительный аргумент о призрачном наказании служанки в случае неповиновения её хозяйки заставил Данифо одуматься. Она быстро накинула на себя абайо, хотя и против своего желания.
- О госпожа! Вам очень идет эта накидка. Вы похожи на арабскую принцессу да и хорошо говорите по-арабски. Но Мариам не проведешь. Вы явно приехали издалека?
Верное предположение юной служанки сразу напомнило девушке недавние события. Приезд в Александрию в образе юнги, путешествие в пустыню в мужской одежде, откровенное признание Ибрагим-бека и его ужасная смерть от руки египтянина Абу, черные всадники-мамлюки на арабских скакунах – все эти события, одно за другим, всплывали в памяти Данифо, заставляя её вновь страдать и ощущать мучительный вкус горечи и досады.
Как же долго и трудно она добиралась из Кабарды до Египта в поисках Аслануко. И вот, в тот момент, когда сама судьба столкнула её с человеком, хорошо знавшим её отца и брата, её вновь настигла горькая доля. Из-за несвоевременных стараний благородных братьев-египтян Абу и Мурада она не только лишилась своего спутника, но и самого ценного, что у неё оставалось от Аслануко - его кинжала. Теперь ей предстояло выяснить, где он: то ли остался в пустыне, погребенный в песках с телом Ибрагим-бека, то ли стал добычей местных мамлюков. Возможно, их предводитель Бибарс-бей мог бы кое-что прояснить. В любом случае, стоя посреди каюты его корабля, Данифо ясно осознавала, что избежать его навязчивого гостеприимства ей уже не удастся. 
- Верно, Мариам! Я совсем не знаю местных обычаев. Но разве ты мне не поможешь?
- О госпожа! Клянусь Аллахом! Вы можете во всём положиться на Мариам. Бибарс-бей ей так и сказал: «Прислуживай моей гостье, и я тебя отблагодарю, Мариам!». Так и сказал!
Непосредственная откровенность юной служанки нисколько не вдохновила Данифо, а скорее, наоборот, сильно её расстроила. Вряд ли она могла доверять теперь той, чья преданность уже предназначена её сверх гостеприимному хозяину.
- Спасибо, Мариам! Так, где мы?
- Пойдем, госпожа! Господин ждет тебя!
Понимая, что от своей служанки она не добьется ни одного внятного ответа, Данифо глубоко вздохнула. Между тем Мариам, поправив еще раз накидку на голове своей хозяйки, открыла перед ней дверь каюты. И, пропустив её вперед, последовала за ней, не забывая при этом указывать дорогу.
В ожидании скорой встречи с загадочным предводителем мамлюков, Данифо показалось, что время тянулось медленнее обычного. Сперва они с Мариам осторожно поднимались по деревянной лестнице наверх, затем следовали вдоль очень темного и узкого коридора и, наконец, вошли через низкую дверцу в большую светлую каюту, роскошно обставленную и украшенную тигриными шкурами.
Не успела Данифо переступить порог каюты Бибарс-бея, как Мариам вышла и плотно закрыла за собой дверцу. Оставшись одна, девушка огляделась. В каюте, потолки которой, на удивление, были очень высокие, не было ни одной живой души. Вдруг Данифо насторожилась, ощутив позади себя чье-то дыхание и услышав затем решительные шаги.
- Добро пожаловать, красавица! – приветствовал её по-арабски чей-то властный мужской голос. – Как всегда, чутье меня не обмануло. Тебе к лицу абайо!
Несколько мгновений спустя Данифо, так и не дождавшись появления говорившего, обернулась и увидела перед собой того самого всадника, который поразил её с первой минуты еще в пустыне. Вблизи Бибарс-бей оказался еще выше и крепче. Его строгий взгляд и гордая осанка выдавали в нём властного человека, не терпевшего иной точки зрения и пустых возражений. Длинные черные дуги бровей, сходившиеся на переносице, высокие скулы и небольшая бородка, обрамлявшая его волевой подбородок, делали его лицо таинственным. Только черные глаза, ласково смотревшие на гостью, излучали доброту и благородство.
Завороженно глядя в глаза хозяина корабля, Данифо не осмеливалась пошевелиться, невольно опасаясь его недовольства.
- И как тебя зовут, красавица? – спросил Бибарс-бей, усаживаясь на парчовые подушки и не отводя от девушки своего магнетического взгляда.
Своим, казалось бы, простым вопросом он совершенно обескуражил Данифо, вынужденную задуматься, какое из своих имен стоило ей ему назвать. Она сразу исключила мужские имена и свое настоящее имя, которое опасалась раскрывать раньше времени. А то, как назвала её Фатма-ханум, ей никогда не нравилось. Оставалось придумать новое. Вдруг девушка вспомнила странный сон, приснившийся ей во время плавания из Истамбула в Александрию. Казалось, она снова увидела незнакомого высокого мужчину в белых одеяниях, спасшего ей жизнь в песках и назвавшего её Альфийей. И в этот момент прекрасная мысль пришла в голову Данифо.
- Альфийя! Меня зовут Альфийя! – решительно ответила она.
- Альфийя?! Красивое имя! Аллах свидетель, под стать красоте его хозяйки. Да только Абу называл тебя иначе, - усмехнулся Бибарс-бей, продолжая пристально следить за своей юной гостьей.
Могущественный мамлюк в Египте, Бибарс-бей давно уже знал бесстрашного Абу и его молчаливого брата Мурада. Судьба не раз случайно сталкивала их на жизненном пути. Однажды ему пришлось выручать великана Абу из опасной западни, расставленной его хитрым хозяином. С тех пор братья решили верно служить храброму мамлюку, а коварному хозяину, торговцу рабынями под именем Ибрагим-бек – жестоко отомстить. На самом деле, Бибарс-бею не было никакого дела до чужестранца. Однако он не стал отказывать Абу в помощи.
Пару дней назад, возвращаясь со своими людьми на корабле по Нилу с юга страны в Каир, он снова случайно встретился с братьями-египтянами. Выслушав все детали их подробного рассказа, Бибарс-бей с трудом понял обеспокоенность Абу о судьбе какого-то юноши, родственника ненавистного им Ибрагим-бека. Однако великан-египтянин, искренне переживавший за то, что уступил последнему и оставил беднягу на его попечение, попросил предводителя мамлюков вмешаться и помочь ему. Заинтригованный странной историей, Бибарс-бей согласился без особых размышлений.
Добрый порыв мамлюка вскоре был щедро вознагражден. Ему досталась не только юная красавица, скрывавшаяся, как оказалось, под видом юноши, но и великолепный кинжал с костяной рукояткой – оружие особой ковки, которое в Египте невозможно было найти. К тому же, великан Абу был ему безмерно благодарен за то, что сам нанес смертельный удар своему обидчику. Да и потери его отряд понес минимальные: только один раненый.
С первой минуты, когда он увидел странного юношу еще в песках пустыни, Бибарс-бей сразу понял, что тот скрывает какую-то тайну. Немного позже он смог разглядеть его черты и догадался, кто был этот юноша на самом деле. Вернувшись на корабль, мамлюк приказал Мариам, юной служанке, дочери одного из его моряков, переодеть их гостя в женское одеяние.
- Так, как же звал тебя Абу? – ухмыляясь, повторил свой вопрос Бибарс-бей, с восхищением рассматривая девушку.
- Верно, господин! Абу звал меня иначе. Аслан! Под мужским именем легче было скрывать правду, - смутилась Данифо, чувствуя на себе пристальный взгляд мужчины.
- Пусть так! Аллах тебе судья! И куда же вы, Альфийя, направлялись?
- Видит Аллах! Я ничего не знала о намерениях Ибрагим-бека. Только то, что путь наш проходил по пустыне.
- Хм! Пусть так! – задумчиво бросил Бибарс-бей, не скрывая своих сомнений, затем он встал и подошел прямо к смущенной девушке. – Сними абайо!
Просьба мужчины, больше походившая на приказ, возмутила Данифо, хотя несколько минут назад она не собиралась её одевать.
- Сними накидку, Альфийя! Лучше сделай это сама, - настаивал Бибарс-бея, обходя свою гостью, словно хищник - свою жертву.
- Хм! – насупилась упрямая девушка, не желая подчиняться воле незнакомца.
- Сними! Твое лицо я уже видел, - приказал хозяин корабля, не скрывая своего негодования из-за неожиданного сопротивления Данифо его воле.
Однако гостья продолжала стоять перед ним неподвижно.
- Мариам! – крикнул разозленный Бибарс-бей, и через мгновение в каюту вбежала напуганная служанка. – Сними с неё абайо!
Услышав приказ господина, бедная Мариам посмотрела испуганно сперва на него. Затем она перевела свой напуганный взгляд на свою подопечную, совершенно не зная, как следовало бы ей поступить. Однако она не могла ослушаться самого Бибарс-бея. Стыдливо вздохнув, она быстро подошла к Данифо и умело скинула с неё накидку. Секунду спустя девочка исчезла за низенькой дверцей.
К своему удивлению, оставшись с непокрытой головой под пристальным взглядом мужчины, девушка вдруг застыдилась и покраснела. Но, вспомнив о своих корнях и традициях своего народа, резко выпрямилась и, осмелев, устремила свой взор прямо на улыбавшегося ей мамлюка.
- О Альфийя! Ты очень красива. Мой султан будет очень доволен, - бормотал он себе под нос, медленно обходя объект своего искреннего восхищения. – А твоя кожа такая белая и бархатистая, не то, что у наших египетских женщин. Глаза! Словно два глубоких замутненных озера! А волосы! Под стать длинным водам Нила. Да, на всё воля Аллаха!... Мариам!
Словно зачарованная, Данифо стояла молча, слушая завораживавший голос Бибарс-бея. Она с трудом понимала его слова, но не сдержалась от удивления, когда проворная служанка вновь вошла в комнату. Не дожидаясь приказа господина, Мариам ловко накинула на изумленную девушку абайо и так же быстро исчезла, как и появилась. Между тем Бибарс-бей вернулся на парчовые подушки и, бросив исподлобья грустный взгляд на свою гостью, ласково ей предложил:
- Теперь, Альфийя, ты можешь присесть!
Интуиция Данифо подсказывала ей, что не стоило заставлять нервничать столь гостеприимного хозяина и вынуждать его вновь вызывать и так перепуганную служанку. Выбрав себе место напротив Бибарс-бея, она присела, стараясь полностью укрыть открытые носки её новых атласных туфель. Бесхитростная уловка Данифо не осталась незамеченной и вызвала улыбку на мужественном лице хозяина корабля.
- О Альфийя! Не стоит так стеснять себя. Поверь, мои помыслы чисты. К тому же, у меня на тебя другие виды, более прозаичные.
- Другие виды? – смело переспросила гостья, понимая, что пойдет речь о её дальнейшей судьбе.
Столь прозрачный намек Бибарс-бея насторожил Данифо. С трудом представляя место женщины в мире египетских султанов и эмиров, она всё же надеялась избежать печальной участи рабыни в гареме одного из них. Однако именно на это и намекал ей доблестный предводитель мамлюков.
- Хм! А ты смелая, Альфийя! Откуда же ты родом? Из Истамбула или Порты?
- Из Истамбула.
- Странно! На турчанку ты совсем не похожа. Если бы ни твое имя, я бы подумал, что сами Кавказские горы и их бурные реки создали такую дикую красоту.
Прозорливость египетского эмира поразила Данифо.
- Верно! Всемогущий Аллах наделил Вас зоркими глазами, господин! В эту страну я прибыла из Истамбула, где меня обучали арабскому языку и Корану. Да только попала туда я через одного торговца людьми по имени Хасан, - наконец, открылась девушка, не видя больше возможности скрывать правду. – А тот купил меня у моих родителей, оплакивающих теперь мою горькую судьбу в далеком Крыму.
- Вот как? Ты сказала, через торговца Хасана, - ухмыльнувшись, покачал головой Бибарс-бей. – Хм! Бывают же совпадения! Только, Альфийя, в твою историю я не верю.
Задумчивый взгляд мужчины был полон сомнений. Странная гостья понравилась ему с первой минуты. Однако по всем законам и устоям жизни мамлюка он имел право только на половину трофеев и мог оставить себе либо красивую девушку, либо острый кинжал Ибрагим-бека, доставшийся ему в благодарность от признательного Абу.
Однако два месяца назад он удачно женился на сестре своего господина – самого влиятельного мамлюка в Каире – султана Али-бея. К свадьбе своей сестры и верного друга тот построил один из самых больших дворцов по-соседству со своим и рядом со знаменитой старинной мечетью Аль-Азхар. Получив от султана такой дар на свадьбу, Бибарс-бей, в подчинении которого тогда находилось три сотни мамлюков, должен был сделать ему ответный подарок. К своему сожалению, за пролетевшие два месяца ему так и не удалось подобрать на каирском базаре Хан-эль-Халили ни стоящего скакуна, ни особого оружия, ни красивой наложницы, чтобы по достоинству отблагодарить своего щедрого брата. И только благодаря странному стечению обстоятельств, а скорее простой случайности, ему одновременно достались и красивая девушка неизвестного происхождения, и особенный старинный кинжал.
В жизни Бибарс-бей имел особую слабость только к двум вещам: коням и оружию. И ему было бы гораздо труднее выбирать между породистым скакуном и старинным клинком, чем между кинжалом и красавицей. К тому же он никогда не имел склонности к сладострастию и даже считал его пагубным для настоящих воинов. В отличие от Али-бея и других эмиров он довольствовался любовью одной женщины и пока еще не обзавелся собственным гаремом, сообразным его статусу.
- Альфийя! – вернулся к своей гостье предводитель мамлюков. – А известно ли тебе, кто я?
- Мариам мне сказала. Ваше имя Бибарс-бей.
- И только-то?
- Да!
- Пусть так! Я сам всё объясню. Только сперва ответь мне на один вопрос.
- Да? – насторожилась Данифо, затаив дыхание.
- Чей это кинжал?
Бибарс-бей тут же достал неизвестно откуда кинжал Аслануко. Данифо даже не надеялась увидеть его снова, полагая, что он был погребен под песками рядом с телом несчастного Ибрагим-бека. То ли от радости, то ли от неожиданности сердце девушки сильно забилось.
- О хвала Всевышнему! Наконец, он нашелся, - воскликнула гостья. - Это мой кинжал, господин! Он принадлежит моей семье…
Отчаяние и радость одновременно слышались в голосе взволнованной девушки. Мгновенно забыв о горькой участи наложницы египетского султана, которую прочил ей гостеприимный хозяин, она думала теперь только о своем сокровище, которое ей хотелось непременно вернуть назад.
- Твоей семье? Твой кинжал? – не сдержался Бибарс-бей, с удивлением смотря на хрупкую девушку. – Сожалею. Но, видимо, Аллах отвернулся от тебя. Теперь этот кинжал принадлежит мне и только мне одному.
- О господин! Смилуйся надо мной! Я столько лет хранила его, как память о своем брате. Верни мне его! – умоляла Данифо, в душе не очень-то рассчитывая на сочувствие безжалостного мамлюка: уж слишком хорош был кабардинский клинок.
- Послушай, Альфийя! Этот кинжал тебе больше не понадобится. Там, где тебе придется теперь жить, женщинам не дозволено такое оружие. Даже если это дорогая память о самом близком человеке.
- Но, господин! Сжалься над моим горем! Вот уже несколько лет я ищу своего брата. И этот кинжал – моя единственная связь с ним.
Не зная, как разжалобить жестокое сердце сурового мамлюка, Данифо не выдержала и искренне расплакалась.
- О Аллах! К чему лить слезы из столь прекрасных глаз? Я не могу вернуть тебе кинжал. Поверь, Альфийя! В гареме султана Али-бея у тебя все равно его заберут. А у меня он будет надежно спрятан! – убеждал свою гостью Бибарс-бей, вставая с места и направляясь в её сторону. – Аллах свидетель! Тебя ждет счастливая и беззаботная жизнь во дворце самого могущественного султана Египта.
Проникшись, так или иначе, участием к несчастной девушке, хозяин корабля приблизился к ней, помог ей подняться и  приобнял как покровитель, дабы её утешить.
- Кто знает, может, ты еще станешь любимой кадиной или ирбаль султана Али-бея? От такой красавицы ни один мужчина не сможет отказаться.
Вдруг Бибарс-бей резко отстранился от расстроенной гостьи и отвернулся.
- Будет так, как я сказал, Альфийя! Через два дня мы прибудем в Каир. Несколько дней ты проведешь в моем дворце. А потом я сам отвезу тебя в гарем султана. Запомни! Твои поиски брата завершены. И твой кинжал навсегда останется у меня. Теперь я буду хранить его как память о тебе, Альфийя! Прощай!
Напоследок Бибарс-бей посмотрел на Данифо еще раз, но долгим и мучительным взглядом. Затем он отвернулся от неё и спешно вышел из каюты, оставляя гостью одну. Несколько минут спустя вокруг застывшей девушки уже суетилась расторопная Мариам. В её сопровождении Данифо вернулась в свою каюту, не думая ни о чем, кроме как о кинжале Аслануко. Гостеприимный хозяин корабля верно заметил: Всевышний отвернулся от неё. В этом у неё не оставалось никаких сомнений. Стоило ли возвращать драгоценный кинжал, чтобы тут же потерять его навсегда?
Несколько дней корабль Бибарс-бея поднимался вверх по Нилу. Все это время Данифо провела одна в своей каюте. Три раза в день в одно и то же время к ней приходила Мариам, принося с собой большое блюдо с вкусными яствами и напитками, гораздо более изысканными, чем простая еда в её родной Кабарде и даже хорошо приготовленные угощения во дворце Фатмы-ханум. Неизбалованная девушка сразу оценила их необычный пряный вкус и приятную сладость. Правда, каждый раз после еды она впадала в странное полусонное состояние и ощущала себя в обволакивавшей её тело невесомости.
Со временем появление юной служанки стало развлечением для гостьи Бибарс-бея. Пытаясь хоть что-нибудь у неё разузнать, Данифо засыпала Мариам разными вопросами, на которые та ничего ей не отвечала. Служанка вообще с ней не разговаривала, а только механически делала свою работу, то и дело, пугливо озираясь по сторонам.
Постепенно невыносимые одиночество и неизвестность стали пугать Данифо. Безразличие хозяина корабля в течение всего путешествия одновременно озадачивало и злило его гостью. Теперь она бы скорее предпочла трудное путешествие через пустыню в обществе заботливого Ибрагим-бека, чем бессмысленную, но роскошную жизнь наложницы в гареме какого-то каирского султана.
Время от времени Данифо не выдерживала сводившей её с ума тишины и тогда она падала на кровать, лицом в парчовые подушки, и рыдала, оплакивая свою горькую долю. Время от времени она, вспоминая слова своей бабушки, собиралась с духом и пыталась бороться с одолевавшим её страхом перед неизвестностью и жалостью к себе. Однако, чувствуя, что не может уже совладать ни со своими горькими мыслями, ни со своими слабостями, Данифо решила погрузиться в золотошвейное дело и плести галуны, помня слова своей матери, великой кабардинской мастерицы-золотошвейницы, твердившей ей с самого раннего детства: «Труд помогает преодолеть невзгоды!».
Данифо тут же попросила всё необходимое для этого, и ей не пришлось прилагать усилий, чтобы объяснить боязливой Мариам то, что от неё требовалось. В тот же час юная мастерица получила золотые нити, бархатную ткань самых разных цветов, ножницы и иглы самых разных размеров. Не раздумывая, она приступила к кропотливой работе. Отчаявшись вернуть себе бесценный кинжал Аслануко, Данифо решила сшить чехол к его ножнам. Размеры оружия и орнамент родовой тамги она знала так хорошо, что без особого труда вырезала его части и наметила на нем нужный рисунок.
Между тем, пока гостья пыталась как-то справиться со своими чувствами и отвлечь себя от печальных мыслей, Бибарс-бей держался в стороне от неё, не выражая никакого желания её увидеть еще раз. Он старался всячески занять себя делами, чтобы у него даже не появилось такой мысли. На некоторое время ему удалось забыть о присутствии юной красавицы на его корабле. Однако неожиданная просьба Альфийи предоставить ей инструменты для вышивки золотом не просто удивила предводителя мамлюков, но заинтриговала, вновь напомнив ему о забытой им гостье. Однако, позволив служанке удовлетворить просьбу её госпожи, он целый день не находил себе места, опасаясь, не нанесет ли намеренно девушка острыми иглами себе увечья. Так или иначе, гостья Бибарс-бея невольно завладела его мыслями.
По прибытию в Каир Данифо вместе с Мариам, которой было строго-настрого приказано следить за своей хозяйкой и особенно за её здоровьем, была доставлена во дворец предводителя мамлюков. Египтяне Абу и Мурад сопровождали её, объясняя свое присутствие необходимостью обеспечить безопасность гостье Бибарс-бея в большом городе.
Оказавшись в доме хозяина корабля, неискушенная Данифо не могла поверить своим глазам. Огромный дворец, выстроенный по приказу самого султана Али-бея для его сестры и зятя, не мог не восхищать своим великолепием и мощью, изящной архитектурой и красотой восточных узоров на его высоких белокаменных стенах. Однако для кабардинской девушки, с детства ценившей простоту и порядок, подобная роскошь показалась чрезмерной. Хотя как она могла судить о местных нравах и традициях?
В первый же день своего пребывания в женской половине дворца Бибарс-бея, Данифо была представлена его жене Найе-султан, сестре самого султана Али-бея. Молодая женщина сама изъявила желание познакомиться с чужестранкой. Проведя месяц в полном одиночестве в период отсутствия её любимого мужа, она искренне обрадовалась его возвращению. А новость об особом ответном подарке её почтеннейшему брату так сильно её заинтриговала, что она не стала ожидать положенного времени и поспешила пригласить девушку в свою гостиную втайне от своего супруга, хотя и при посредничестве служанки Мариам.
В большом зале, куда юная служанка привела Данифо, были уже расставлены изящные столики, накрытые изысканными блюдами. В центре за одним из них величественно восседала сама хозяйка дворца. В ожидании гостьи Найя-султан наслаждалась журчавшей мелодией и нежной прохладой воды, радужно струившейся из небольшого фонтана, украшенного благоухавшими цветами. Привыкшая с детства к величественной роскоши и беззаботным утехам, она не прилагала никаких усилий, чтобы занять себя каким-нибудь делом. До замужества во дворце своего брата султана Али-бея она всегда чувствовала себя полновластной хозяйкой, под стать валиде-султан. Никто – ни его кадины, ни хазнедар–уста и тем более его наложницы – не осмеливались противиться её желаниям и перечить ей. А бедные служанки боялись её гнева больше всего на свете. Им даже в голову не приходило ослушаться родную сестру могущественного султана. Все вокруг были вынуждены делать то, что приказывала им или желала «рыжая бестия».
В раннем детстве Найя-султан была хилым ребенком. Её заботливый брат, который был намного старше её, не чаял в ней души и не скупился ни на её драгоценное здоровье, ни на её пустые прихоти. И хотя рыжеволосая девочка не отличалась ни особой красотой, ни выдающимися талантами, для Али-бея она всегда оставалась самой главной заботой в жизни. Зная о безмерной любви своего брата, Найя-султан не переставала использовать её в своих интересах. Так, увидев однажды в окружении Али-бея мужественного мамлюка, возглавлявшего три сотни воинов, она больше не теряла его из виду. А, полагаясь на безграничную поддержку своего властительного брата, она, не колеблясь, открылась Бибарс-бею в надежде на его взаимность или, по крайней мере, на его благоразумие и расчет. К её счастью, молодой человек, давно заметивший рыжеволосую сестру своего повелителя, нисколько её не разочаровал. Найе-султан и в голову не приходило, что Бибарс-бей решил сделать её своей женой с первых дней своей службы у могущественного египетского султана Али-бея. Его особое чутье, никогда его не подводившее, подсказывало ему, какие перспективы сулило близкое родство с самим султаном. Впрочем, молодой мамлюк ясно осознавал также, что даже вежливый отказ от младшей сестры Али-бея мог бы закончиться для любого смертельным исходом. Вряд ли могущественный султан стерпел бы подобное унижение?
В свою очередь, заботливый брат Найи-султан, узнав о её счастливом взаимном выборе, поспешил поддержать влюбленных и незамедлительно приступил к строительству великолепного дворца, будущего семейного гнезда для молодой четы. Однако после пышной свадьбы и шумного переезда величественная роскошь дворца и утомительное изобилие не стали достойным утешением для первой жены влиятельного предводителя мамлюков.
Больше месяца она оставалась одна, безутешная, из-за неотложных дел Бибарс-бея. К тому же постоянная междоусобная борьба между мамлюкскими кланами доставляла молодой женщине массу неудобств, а порой даже грозила её жизни. Тем не менее, по настоянию своего старшего брата и по просьбе супруга Найя-султан не покидала дворца во время частых отъездов последнего. Со временем жизнь молодой султанши, привыкшей к блистательному обществу и изысканным развлечениям, превратилась в череду скучных и размеренных дней, одиноких и безутешных ночей.
Неожиданное появление Данифо во дворце, ставшее важным событием для Найя-султан, её одновременно обрадовало и напугало. Противоречивые чувства мучили молодую женщину. А вдруг эта юная красавица станет первой наложницей в гареме Бибарс-бея? С одной, стороны, воспитанная во дворце старшего брата, где его законные жены и многочисленные наложницы умудрялись мирно сосуществовать, она не противилась появлению гарема у её мужа. Но, с другой стороны, беспредельная собственническая любовь к мужественному Бибарс-бею и испепеляющая ревность не давали ей покоя и вынуждали быть начеку. Впрочем, сам предводитель мамлюков нисколько не стремился обзаводиться собственным сералем ни сразу после свадьбы, ни позже. Он и раньше не выражал никаких склонностей к сладострастию, в душе не доверяя коварным женщинам.
Между тем, ожидая свою гостью, Найя-султан искренне сожалела, что скоро придет время с ней расстаться. Не пройдет и нескольких дней, как девушка будет доставлена в гарем её брата в качестве ответного дара за его безмерную щедрость к Бибарс-бею и к ней самой.
- О госпожа! Простите! – обратилась к Найе-султан юная Мариам, почтительно поклонившись. – Альфийя просит Вашего светлого дозволения войти.
- Пусть войдет! – строго наказала молодая женщина, не переставая катать в своей руке большую сочную виноградину золотистого цвета.
Не успела она договорить, как услужливая Мариам поспешила передать своей подопечной волю её госпожи. Вскоре в зале появилась Данифо, разодетая в красочные легкие шелковые одеяния. Заметив свою гостью, рыжая Найя замерла на мгновение, выпустив из рук сдавленный плод винограда. Дикая красота и большие черные глаза девушки её взволновали и насторожили.
- О Найя-султан! – обратилась к ней Данифо по-арабски с почтением и благодарностью, как и подобало гостье в таких случаях. – Да хранит Вас Аллах! Да осветит Аллах Ваш гостеприимный дворец благодатным дождем благополучия! Как мне выразить слова благодарности Вам за столь радушный прием?
Не особо вслушиваясь в приветственную речь появившейся красавицы, Найя-султан небрежно указала ей свободное место подле себя. Данифо, невольно подчинившись, медленно направилась в указанное место и плавно присела на парчовые подушки. Несколько минут в зале царила полная тишина: рыжеволосая хозяйка дворца искоса наблюдала за своей нежданной гостьей, пытаясь представить первое впечатление, которая та произведет на её искушенного брата. На самом деле, у султана Али-бея были наложницы гораздо красивее и искуснее представленной девушки. Однако её белая кожа и черные длинные густые волосы, а главное, очаровывающие большие глаза поразят его сладострастное сердце с первой же минуты. В этом Найя-султан, знавшая своего брата лучше, чем кто бы то ни было, нисколько не сомневалась.
Между тем Данифо тоже воспользовалась неожиданной паузой и пригляделась к молодой женщине. С трудом скрывая свое внезапное удивление, она никак не могла понять, что побудило столь мужественного и влиятельного предводителя мамлюков, как Бибарс-бей, выбрать себе в жены столь безликое и неприятное рыжее существо. Откуда ей, простой кабардинской девушке, было знать о высоком происхождении Найи-султан и о глубоком скрытом расчёте, которым руководствовался влиятельный мамлюк в своей жизни?
- Мариам сказала, тебя зовут Альфийя. Это твое настоящее имя? – протяжно произнесла молодая женщина, не отрывая своего восхищенного взгляда от лица прекрасной гостьи.
- Видит Аллах, меня так зовут, - солгала Данифо, смущенно опустив глаза и не понимая столь пристального внимания хозяйки дворца к ней, тогда как её супруг проявил больше такта при их первом знакомстве на корабле. Если, конечно, не считать его настойчивого требования снять абайо.
- И сколько же тебе полных лет, Альфийя?
- 16.
- 16?! Да, мы с тобой почти ровесницы. Мне скоро будет 18 лет.
- Да хранит Вас Аллах! – скрестила Данифо свои ладони перед собой.
- Мой господин Бибарс-бей сообщил мне приятную весть. Скоро, очень скоро ты отправишься в сераль моего родного брата – султана Али-бея. Тебе не стоит ничего бояться! Дворец моего старшего брата гораздо больше и великолепнее этого. Уверяю, тебе не будет там одиноко, - успокаивала Найя-султан свою юную гостью, с трудом скрывая усмешку в уголках своих губ.
- О Найя-султан! Как мне благодарить Вас за заботу, оказанную мне? Буду молить Всевышнего, чтобы Вам не было столь одиноко в таком огромном дворце.
Непроизвольное сочувствие будущей наложницы брата внезапно вызвало раздражение у молодой женщины. Однако она быстро справилась с ним, не желая проявлять своей слабости перед незнакомым человеком, как она считала, ниже её по статусу.
- О Аллах! Да разве я могу быть здесь одинока? Бибарс-бей заботится обо мне. Скоро ты сама поймешь, когда Али-бей станет твоим господином.
- Моим господином?! – удивленно прошептала Данифо, насторожившись.
- Послушай, Альфийя! - продолжила Найя-султан, не расслышав замечание девушки. – Мой брат красив и бесстрашен. Он самый влиятельный человек в Египте. Ты не сможешь противостоять ему и все равно уступишь. А он, возможно, будет очарован тобой. Да только…
- Что только?
- У него есть одна маленькая слабость…
- Слабость? – удивилась Данифо откровенности хозяйки дворца.
- Хм! – задумалась Найя-султан, неуверенная в необходимости продолжения начатого ей разговора, но, подумав, всё же продолжила: - Слабость… Навязчивая идея… Фобия... Понимаешь?
- Навязчивая идея? Фобия? В чем же тогда его бесстрашие, о Найя-султан?
- О Аллах! Альфийя! Как же ты ещё юна! – возмутилась молодая женщина, усмотрев в непосредственной дерзости юной гостьи непростительную глупость. – Али-бей – всемогущ! Он силен и ничего не боится… почти ничего. Его пугает только смерть.
«Бесстрашный, а боится смерти?!» – задумалась Данифо, не раз сталкивавшаяся лицом к лицу со смертельной опасностью. – «Нанэ Гуго всегда говорила, что судный час придет не раньше и не позже назначенного Всевышним времени. Странно!»
Несколько минут девушка напряженно молчала, не отвечая гостеприимной и довольно откровенной хозяйке дворца.
- Альфийя! – тихо, но настойчиво позвала её Найя-султан, заметив тень задумчивости, словно печать, застывшую на прекрасном лице девушки.
- О госпожа! – спохватилась Данифо, отвлекаясь от своих мыслей.
- Ах, Альфийя! О чем ты задумалась?
- О жизни и смерти, госпожа. Аллах – свидетель, не так страшна смерть человека, как горе и боль близких от его потери. Никто не вечен на земле! И каждому предначертано своё! Но боль из-за потери дорогих людей для всех одинакова.
- Твои слова, Альфийя, полны мудрости, - поразилась Найя-султан, посчитавшая только что свою гостью глупой. – Видно, тебе уже пришлось потерять родных. А, может, ты и сама видела смерть?
Последняя мысль заставила молодую женщину невольно содрогнуться. Какие тайны скрывали по-детски наивные черты юной красавицы?
- О Аллах! Я слишком молода, чтобы знать смерть, - улыбнулась Данифо, не желая выдавать своё прошлое.
«Хм! Как она всё же юна и глупа!» - покачала головой Найя-султан, бросая испытывающий взгляд на свою гостью, а вслух произнесла:
- Альфийя! Покажи мне свои ладони! Не бойся! Я хочу всего-навсего посмотреть линию твоей жизни.
Необычная просьба молодой женщины поразила Данифо. Раньше, во время пребывания во дворце Фатмы-ханум ей уже доводилось слышать о предсказаниях судьбы по руке. Однако ей было пока не ведомо, как линии на ладони помогают открыть все тайны её обладателя умелому предсказателю. Не особенно доверяясь Найе-султан, девушка всё же протянула ей свою правую руку, инстинктивно отводя левую за спину. А та, едва завладев рукой Данифо, принялась тщательно изучать её ладонь. Спустя пять минут она неохотно отпустила руку девушки и пристально посмотрела ей прямо в глаза.
- Не всё так, как кажется! – задумчиво бросила Найя-султан. - Аллах-свидетель, ты не такая, как мы, хотя и похожа на нас, Альфийя. Но скажи мне! Почему все твои пальцы так исколоты?
Подозрения в голосе рыжеволосой хозяйки дворца вновь заставили Данифо насторожиться. Не желая лгать, она поспешила ей честно признаться.
- О госпожа! Это следы иголки. Во время путешествия в Египет я потеряла свою сумку с инструментами для шитья. Бибарс-бей позаботился о новых, но среди них не было простого напёрстка.
- Альфийя! – вдруг воскликнула изумленная Найя-султан. – Ты вышиваешь на шёлке?
- Нет, госпожа! Я вышиваю золотыми и серебряными нитками и делаю из них галуны и тесемки, могу даже сплести кожаные пояса, - гордо похвалилась Данифо своим умением, полученным ею в наследство от матери.
- О как же щедро наградил тебя Аллах! – с долей зависти пробормотала молодая женщина, а затем громко сказала, отводя от гостьи свои раскосые зеленые глаза: - Так и быть, я исправлю ошибку моего господина! Завтра, Альфийя, мы с тобой вместе отправимся на большой каирский базар Хан-эль-Халили, где ты получишь от меня в подарок золотой напёрсток. Это лишь для того, чтобы моему дорогому брату не пришлось стыдиться твоих исколотых пальцев.
- О Найя-султан! Это слишком дорогой подарок. Для шитья достаточно и простого железного наперстка.
Скромность Данифо показалась радушной хозяйке излишней и даже невежливой. Однако она не собиралась так просто сдаваться и уступать.
- Альфийя! Ты – моя гостья, и мне решать, каким подарком тебя одарить. Уверена, тебе понравится на базаре Хан-эль-Халили. Там можно купить всё, что продается на белом свете. И не беспокойся! Я прикажу Мариам подготовить тебя к поездке должным образом.
После Найя-султан провела со своей гостьей еще некоторое время в разговоре об её умении вышивать золотом и технике плетения галунов. Настроившись познать премудрости этого древнего искусства, молодая женщина подробно расспрашивала юную мастерицу о его азах и правилах. Внезапно ей захотелось самой научиться вышивать. Забыв об особом положении своей гостьи, она принялась её умолять взять её в ученицы и помочь купить на базаре все необходимые для этого инструменты.
Постепенно живой интерес Найи-султан к мастерству Данифо и искренняя открытость последней сблизили их, стирая явные различия в их характерах и воспитании, окрашенном традициями и обычаями их народов. Глядя, как заблестели холодные зеленые глаза молодой женщины, Данифо в очередной раз вспомнила мудрые слова своей нанэ Гуго об этом. И, действительно, истинное искусство призвано объединять людей разных рас и национальностей, возрастов и вероисповеданий, положений и занятий, обогащая их и делая более сильными и благодушными.
На следующий день, как и решила Найя-султан, рано утром, сразу после утреннего намаза Данифо отправилась с ней на базар Хан-эль-Халили в сопровождении телохранителей, юной Мариам и двух братьев-египтян, охотно согласившихся охранять гостью Бибарс-бея. Для неискушенной кабардинской девушки поездка по огромному многонаселенному городу «тысячи минаретов», называемому также «Воротами Востока», стала зрелищным событием, отчасти оглушив её городским шумом и отчасти ослепив многообразием красок и людской суетой.
Привыкшая с детства к умиротворенным пейзажам суровых горных склонов, всегда покрытых снежным покровом, и густых вечнозеленых лесов, в которых с трудом можно было встретить кого-нибудь из незнакомых людей, Данифо была поражена многолюдностью городских улиц Каира и величием его старинных каменных мечетей с возвышавшимися минаретами. Осознавая, что седовласые вершины Кавказских гор являлись творением природных сил и могущественной воли самого Всевышнего, она с трудом принимала то, что величественные башни и храмы, упиравшиеся, как и горы, в небеса, были созданы руками простых людей. Казалось, что они тоже были частью природной стихии, появившейся по воле Аллаха и предназначенные для одухотворения жителей большого города.
Не меньше поразил Данифо и сам каирский базар Хан-эль-Халили. Однако он впечатлил девушку не только небывалой многолюдностью и удушавшей суетой, но и многообразием вещей, которые продавались там со всех сторон. Рыжеволосая Найя-султан, с детства знавшая весь перечень товаров Хан-эль-Халили, знаменитого базара восточных ремесленников и торговцев, не могла скрыть своего удовольствия, заметив неподдельный интерес и глубокий восторг в больших глазах своей юной гостьи. Она, то и дело, подводила восхищенную девушку к разным лоткам с изделиями из меди, кожи, разноцветного стекла и тканями, смакуя каждое мгновение удивления последней перед ошеломлявшим изобилием вещей. Многие из них Данифо видела впервые и с трудом понимала их основное предназначение.
Благодаря жизни во дворце Фатмы-ханум, будущая наложница уже знала о роскоши и изобилии на Востоке, тогда как кабардинские семьи жили гораздо проще, а порой и без изысков, довольствуясь необходимым качественным минимумом вещей. Правда, их аскетизм не распространялся на оружие и лошадей, где разнообразие и богатство не только не возбранялись, а наоборот, особо приветствовались. Между тем Данифо, хотя и считала многие вещи излишними и чрезмерными, всё же быстро оценила возможности, которые предоставлял ей богатый выбор.
И вот теперь, нерешительно оглядывая самые разнообразные товары на многочисленных лотках каирских торговцев, девушка столкнулась с необходимостью выбирать лучшее. С 10 лет не знавшая никакого страха, но неопытная в мирских делах, внучка храброй нанэ Гуго оказалась в полном замешательстве. Она впервые за многие годы испытала легкий испуг перед столь впечатлявшим отражением восточной экзотики, о которой ничего не ведала и которую не могла вообразить даже в своих самых странных снах и самых дерзких мечтах.
В эту трудную минуту своевременная помощь опытной и избалованной Найи-султан оказалась для Данифо неоценимой и полезной. За полчаса, проведенные с ней на базаре Хан-эль-Халили, девушка узнала столько о мире вещей, сколько ей пришлось бы выведывать всю свою сознательную жизнь, если бы она осталась жить в своем родном ауле. Тем не менее, о великолепии восточных базаров Данифо знала из рассказов нанэ Гуго, которая в молодости много слышала о них от своих родных братьев. Однако теперь она была уверена, что они во многом уступали каирскому базару.
Между тем время шло, а толпа Хан-эль-Халили нескончаемо и хаотично протекла из стороны в сторону. Отвлеклась Данифо на секунду от красочных лотков торговцев и ремесленников из разных стран и  не заметила, как сновавшие туда-сюда люди невольно отделили её от Найи-султан и их бдительной свиты. Спустя несколько минут её вынесло с людским потоком далеко вперед от её спутников.
Вдруг, почувствовав, что оказалась совершенно одна в многолюдном городе в чужой стране без всякой надежды отыскать Найю-султан или её великолепный дворец, девушка поддалась внезапному искушению бежать, куда глаза глядят, чтобы продолжить поиски брата. Удобнее момента могло больше не подвернуться. Никто в здравом уме не кинется искать её на многолюдном базаре Хан-эль-Халили. Однако, как только Данифо приняла окончательное решение о побеге и плотнее прикрылась своей черной накидкой, желая стать еще более незаметной, она случайно натолкнулась на какого-то высокого мужчину.
- О господин! Простите меня! Да хранит Вас Аллах! – поспешила девушка извиниться перед незнакомцем на арабском языке, при этом стараясь быстрее влиться в суетливый поток сновавших туда-сюда египтян.
- О Аллах! Не беспокойся, женщина! Иди себе с миром! Ибрагим, помоги госпоже! – услышала вдруг она приятный мужской голос, напомнивший ей голос мужчины в белом из её странного сна.
Невольно поддавшись любопытству, Данифо поправила абайо, шире приоткрыв прорез для глаз. Желание рассмотреть лучше незнакомца совсем сбило её с пути. Однако каково было её удивление, когда она увидела перед собой того самого мужчину в белом одеянии, что столь сильно очаровал её во сне, называя её Альфией. Не сводя с него своих широко открытых глаз, девушка не могла пошевелиться, застыв на месте. Зачарованная, она не обращала никакого внимания на тщетные попытки несчастного слуги помочь ей пройти в более спокойное место.
Заметив искреннее удивление в больших глазах женщины и её странную неподвижность, незнакомец принялся сам внимательно её разглядывать. Однако за её плотной черной накидкой ничего, кроме застывших ласковых больших черных глаз, ему так и не удалось рассмотреть. В доли секунды внезапная волна раздражения и досады поглотила высокого мужчину. Оттолкнув своего слугу, он сам поспешил на помощь своей загадочной незнакомке. Оказавшись рядом с ней, он протянул ей свою крепкую руку с видимым намерением пропустить её вперед.
Между тем неожиданная близость того, о ком неискушенное сердце Данифо могло только грезить, совсем затуманило её юное сознание. Увидев перед собой его протянутую широкую руку, она напрочь забыла о наставлениях Фатмы-ханум, строго-настрого запрещавшей своим ученицам касание рук незнакомцев в публичных местах. Поддавшись неведомому ей желанию, девушка протянула свою руку ему в ответ. Ощутив в своей ладони нежную молодую кожу, незнакомец ласково ей улыбнулся. Несколько долгих секунд они стояли молча, оба наслаждаясь томительным прикосновением их рук и таинством случайной встречи.
- Альфийя! Госпожа Альфийя! – вдруг, словно из-под земли, появился верный великан Абу, посланный Найей-султан на её поиски. – Вот Вы где, госпожа! А мы уже с ног сбились! О Аллах! Господин?!
Взволнованный хрипловатый голос слуги в доли секунды вернул на землю грезившую Данифо.
- Альфийя?! – тихо, но ласково прошептал незнакомец, продолжая крепко держать её руку в своей.
Вспомнив сразу о своей непростительной оплошности и не желая проявлять слабость при слуге своих гостеприимных хозяев, гордая девушка неохотно высвободила свою руку и стыдливо отвела глаза в сторону. Однако несвоевременная предусмотрительность незнакомки и её внезапная скромность вызвали недовольство у мужчины, которое он тут же обрушил на её слугу, невольно ему помешавшего.
- Да покарает тебя Аллах, презренный! И чего так кричать? Это, что, твоя госпожа? – негодовал высокий мужчина в белом, обращаясь к несчастному Абу со всей строгостью. – Почему тогда не следуешь за ней? Подвергаешь её опасности. Хан-эль-Халили – не такое уж спокойное место для столь юного создания. Кто твой хозяин? Отвечай!
Череда неожиданных вопросов со стороны властного незнакомца смутили великана-египтянина, сразу смекнувшего о высоком ранге спрашивавшего его мужчины. И, несмотря на то, что он был гораздо выше и крепче последнего, Абу преклонил перед ним свою лысую голову и покорно ответил:
- О господин! Да хранит Вас Аллах! Клянусь, я следовал за госпожой по пятам. Но она еще так юна и не знает здешних порядков...
- Хм! Надеюсь, что ты говоришь правду. Иначе ложь будет на твоей совести. И тогда Аллах покарает тебя. Кто твой хозяин? Говори!
Властный голос незнакомца становился всё громче и громче, а голова перепуганного слуги склонялась всё ниже и ниже. Да так, что Данифо сама испугалась и в душе искренне каялась за свой проступок.
- Предводитель мамлюков Бибарс-бей! Да хранит Вас Аллах, господин! – продолжал покорно отвечать ему Абу.
Услышанное вызвало на гладком лице незнакомца, обрамленном опрятной бородой темно-каштанового цвета, противоречивые чувства, что не укрылось от взора расстроенной девушки. Сперва он показался ей несколько удивленным. Затем слабая тень задумчивости покрыло его светлое чело. И, наконец, большие глаза незнакомого мужчины в белом внезапно остекленели, выражая полное безразличие.
- Ступай, слуга! Отведи свою госпожу в более спокойное место! – так же властно приказал он растерянному Абу, давая при этом знак своей свите следовать за ним. – До скорого свидания, Альфийя!
Брошенные им наспех слова прощания показались чуткой Данифо холодными и колкими. Впервые в жизни девушка испытала неприятную горечь досады из-за несбывшихся любовных ожиданий. Магнетическая притягательность незнакомого мужчины, приснившегося ей во сне и встретившегося в реальной жизни, полностью ею завладела. Однако случайность, которая вдруг свела их вместе в одно мгновение, так же быстро их развела в разные стороны. Не ведая своего будущего, Данифо искренне сожалела, что их пути разминулись. А надеяться на новую случайную встречу с высоким незнакомцем в белых одеяниях она даже не осмеливалась.
Усталая и растерянная, Данифо не желала более придаваться призрачным удовольствиям созерцания удушавшего изобилия и разноцветного многообразия товаров на каирском базаре Хан-эль-Халили. Оказавшийся не менее опасным, чем зыбучие пески Сахары, многолюдный, он так же безжалостно поглощал неискушенных людей, как и безлюдная пустыня.
Позже, вернувшись во дворец Бибарс-бея, измученная собственными переживаниями гостья получила в подарок от Найи-султан золотой напёрсток с особым орнаментом на его верхушке. Затем она целиком погрузилась в работу над орнаментом для ножен кинжала Аслануко, помня незабвенные слова нанэ Гуго о безграничной силе труда и трудолюбия. На этот раз от острых уколов иглы нежную кожу её пальцев защищал золотой наперсток Найи-султан. Однако, несмотря на столь драгоценный дар, Данифо не удалось избежать боли от уколов более острой «иглы», такой как безжалостное чувство не оправдавшихся надежд.