Колбаса

В ночь, когда луна стала месяцем, растянувшим в профиль рваный рот, небо нацепило все свое серебро и в глубоком синем настроении накатилось на землю. Месяц ехидно смотрел на одну из цацок, но было заметно, что ему еще не долго. Лицо его напоминало снизу половину человеческого черепа, отчего-то очень счастливого, что делало его еще более неприятным. Земля вертелась вся в морозном облаке, лакированном глянце ноябрьского снега и не приглаженных скелетиках деревьев.

В ту самую пору из-под трубы отопления, защитный кожух которой был разорван напропалую, и выпускал потому временами клубочки пара, словно кто-то покуривал табачок, высунув длинную трубку из-за угла, выглянул зеленый глаз. Он пристально следил за дворником Степаном.
Степан сейчас довольно редкое имя для дворника, о чем сам он знал и этим очень гордился. К одному зеленому глазу медленно прибавился второй не менее хищный. Кот знал, что Степан шел из магазина и запазухой его бережно хранились чекушка, половинка черного и грамм 200 «Докторской», завернутой в промасленную бумагу. На той бумаге дворник Степан в те вечера, когда был в поэтическом расположении духа, писывал частушки об обитателях двора, а когда был нетрезв их в том же дворе и распевал.

Были там обидные для кота истории. Вот, скажем, о том, как он якобы у дворника рыбу украл. Ну было дело - лежал на лавке воблий хвост, всем давно уже без надобности. Ну смахнул кот его лапой, закатился он под лавку и лежал себе там до лучших времен.  Но Степан вспомнил, было, что рыбина еще цела, и, увидев рядом кота, конечно стал его немилосердно бранить и требовать его закусь обратно. Но тут было дело принципа. Кот развернулся и в два прыжка был уже таков. Тогда и родился обидный стих про кражу рыбы.

Как-то рыбу я купил,
Ни кету, ни нерку,
Приготовил, облупил,
Жду пенсионерку.
Мы с товарищем Серовой
Пиво уважаем,
На скамеечке на новой
Вечер коротаем.
Отвернулся только – глядь –
Нету рыбы ейной!
Чем подругу баловать
В счет машинки швейной?
Мне ее она вчера
Утром подарила,
То видало пол двора,
Знали – дорожила.
Мне теперь алаверды
Надо ей ответить,
Рыба ждет, не ждал беды,
Что кот ее приметит.
Этот вредностный прохвост,
Мне испортил планы,
Вечер весь ему под хвост,
Хищник окаянный…

Ну и дальше в таком духе чехвостил кота Степан на весь двор уже третий день. К нему присоединялись иногда бродячие собаки, которым на морозе благостно вылось. И кот решил отомстить.

План его был прост: когда Степан в очередной раз пойдет за второй в сельпо и заведет свою песню про воблу, броситься ему под ноги, чтобы он разбил бутылку.
Бесхитростная месть носила формальный характер до того момента, пока кот не учуял колбасу. Он, не сводя глаз, с неуверенно ступающего по заледенелой тропинке дворника, прикинул ширину дыры, ведущей в подвал заводского дома и замер, чуть потаптывая задними лапами от мороза и нетерпения.

Степан с тоской поглядел на лавку, где произошла так тревожащая его неприятная история с воблой и запел. Кот хотел было с воем броситься из-под трубы к Степану, но замер.

- Только песня совсем не о том, как не ладил я с е-е-ентим котом, - пел дворник, доставая откуда-то из теплого внутреннего кармана телогрейки кусок колбасы, и кладя его рядом с лавкой.