Разрешите Вас пригласить?

(О клубах, дискотеках и карме)

Как -то не сложилось у женщин нашей семьи с походами в клубы на танцы. Для нас это не веселье, не милое развлечение, для нас это опасное приключение. Из поколения в поколение. Дочку свою, я однозначно, в клуб не пущу, ну, а если такой факт случится, то буду дежурить под окнами с корвалолом в обнимку и электрошоком наперевес. Почему? Потому что ничего хорошего из ее похода в клуб не выйдет. Уж поверьте, у нас по-другому не бывает.
Все началось с леденящей душу истории похода в сельский клуб моей мамы. (Хотя, кто знает, может, и у бабушек моих было в запасе пару историй про танцы, но никого из них уже нет и об этом я ничего не узнаю). Будучи лет восемнадцати от роду, и проживая в деревне Павловка Воронежской области, моя мама решила однажды с подружками пойти на танцы. Но пошли они не в свой родной клуб, а отправились в соседнюю деревню Гремячье, лежащую километрах в трех-четырех от Павловки. И все бы ничего, но туда же пришли парни из Лебяжья (еще одной соседней деревни), которые славились диким нравом и агрессией, переходящей в обычный разбой.  Молодежь Павловки и Лебяжья, вернее, мужская ее часть, сильно не любили друг друга. И нелюбовь эта была не такого уровня, как например, между классом "А" и классом "Б" в среднестатистической школе№***, а выражалась в нередком применении грубой физической силы, доходящей иной раз до поножовщины. Самым главным для меня вопросом остается – зачем, кроме как на поиски приключений на одну неугомонную часть человеческого тела, моя мама отправилась на танцы в вышеупомянутую деревню, преодолев несколько километров, чтобы очутиться, как бы сейчас выразились, в недружественной для нее среде. Надо сказать, что мама была девушкой красивой. Первой красавицей на селе. Этот факт вполне оценил главарь шайки лебяженцев. Во время одного из танцев, он пригласил маму танцевать. А мама (смелая девушка) ему отказала. Ну не танцует она с бандитами. Реакция была предсказуема и очевидна. Для начала, парень,  попытался ударить ее по лицу, что ему не удалось, мама успешно от удара увернулась, а затем ретировался, предварительно объяснив, что и как он с ней сделает. И он не шутил. Танцы для мамы в тот момент закончились, надо было спасать свою жизнь. Она прекрасно понимала, что ее ждет, местные нравы были хорошо известны. Назад в деревню ее не пустят, скорее всего, будут ждать на выходе из клуба, он будет не один, с товарищами, и либо ее пустят по рукам, либо просто зарежут. Бежала она вдвоем с подружкой. Кто-то вывел их через черный ход, кто-то прикрыл собой, заговаривая зубы главарю сельской шайки, пока они бежали в сторону колхозных полей. Путь к спасению мог быть только через поля. Их искали. С фонарями, гикая и крича, ошалелые юнцы начали облаву. Идти было нельзя – увидят, бежать – бесполезно – догонят, оставалось одно – ползти. И мама с подружкой, ползли. Где ползли, где лежали замерев, прислушиваясь к крикам, где снова бежали. К утру они оказались в Павловке, здесь можно было подняться с земли и бежать домой что есть мочи. В то утро все обошлось, домой они добрались живые и невредимые. В Гремячье, мама на танцы больше не ходила, а вскоре уехала в Ленинград, где познакомилась с моим отцом, вышла за него замуж и родила ему двоих дочерей.

Прошло, ну, скажем двадцать лет. И вот уже моей сестре исполнилось восемнадцать. Летом мы снимали дачу в Токсово. Совсем рядом с хозяйским домом находилась полуразрушенная лютеранская церковь, со снятыми куполами и крестом,в которой, как это часто бывало в советские времена, располагался клуб, где показывали кино по выходным и устраивали дискотеки для молодежи. Рядом с церковью находилось кладбище и станция скорой помощи. И стоило вам уйти с дороги немного вглубь аллеи, как вы сразу оказывались в весьма уединенном глухом месте, где дозваться помощи было бы непросто. И вот, однажды, моя сестра и дочь нашей хозяйки (которая была несколько старше, и даже успела выйти замуж), решили пойти на танцы. Отдохнуть. Сбросить напряжение, отвлечься, просто немного потанцевать. Что удивительно, последнюю совершенно спокойно отпустил муж: а что, сходи, отдохни, своди девочку, покажи, как у нас тут веселятся. И девчонки пошли. История повторилась почти один в один.  Оказалось, (к великому потрясению обеих), что в клуб приходят не для того, чтобы потанцевать – это раз. Уйти оттуда, если ты уже зашел внутрь, не так   просто- это два. Отказаться не получится – это три. И последнее: женщина тут ничего не решает. Выбирают ее. А ты принимай, как данность. Что было делать? Дом рядом. Бежать – минуты три. Но как? Стали играть в согласие, мол все устраивает, отлично, вы классные.  Продержались до последнего медленного танца. А там, каким-то чудом, убедили парней, что мол, писать сильно хочется, мочи нет терпеть, вот вы ребята, как нам понравились. Ребятам лестно стало. Да. Мы такие, кабаны, ну, что же девчонки, раз очень надо, что мы, звери что ли, писайте, вон кустов сколько. Дойдя спокойным шагом до кустов, они рванули бежать так, как не бегали потом никогда в жизни. Их спасла темнота, беспросветная августовская темнота, в которой они неслись наобум, домой, к мужу, к маме, опережая собственное тело, не чувствуя ног, с сердцем, бьющемся где-то в горле так сильно,что ничего, кроме его ударов нельзя было услышать.  Бежать напрямик было опасно, могли и перехватить, поэтому, взяли в сторону кладбища, там точно искать их не будут. Проносясь между памятников и крестов, прося защиты у тех, кого уже ничего не страшит на этой земле, они прибежали домой ни живы, ни мертвы от страха, лица у них были светло-серого цвета, руки тряслись.  В тот вечер тоже все обошлось, обе остались целы и невредимы. Больше моя сестра в клубы не ходила. А ее подружка отныне отдыхала и расслаблялась только вместе с мужем, с которым счастливо живет и иногда отдыхает, и расслабляется и по сей день.

Прошло еще десять лет. И вот уже мне восемнадцать лет. Тем летом я гостила у подруги в новгородской области. В глухой деревеньке, самобытной и уютной. И собралось нас там под родительским крылышком, целых четверо девиц на выданье. Трое из нас – школьные подружки, и девушка постарше, ей тогда было целых двадцать четыре года, по нашим меркам, ну очень взрослый человек. Моей подруге она приходилась двоюродной сестрой. Она держалась от нас на некоторой дистанции, смотрела снисходительно, с высоты своего опыта и зрелости. А мы в свою очередь, сторонились ее, смущаясь, и не желая казаться маленькими и глупыми.
Дни в деревне текут неспешно, тихо, от утреннего завтрака к полуденному обеду и до вечернего позднего ужина. Банька, речка, луга, поля, печка в дождь, книжка, вязанье, разговоры. Но родителям захотелось нас развлечь. И то верно, все дни напролет перед домом на раскладушке книжки читают, совсем закисли, сходили бы, потанцевали, познакомились бы, развлеклись! Вон, у нас и клуб есть! (Кстати сказать, ни где-нибудь, а в старой заброшенной православной церкви.) Мне вся эта идея сразу не понравилась. Что-то все это напоминало, что-то не самое хорошее. «Я не хочу в клуб». Не хотели и подруги. Родители всплеснули руками: ну, что вы как старые бабки! Идите! Отдохните! Повеселитесь! Что тут поделаешь? Мы послушные. Пришлось идти.
Начиналось все часов в десять вечера. Спешили, хотели успеть во-время, и успели –пришли к пустому клубу. Дверь была открыта, внутри играла музыка, горел свет, но людей внутри не было. Чувствовали мы себя мягко говоря, нелепо. Под пару песен мы, честно попробовали потанцевать. Но удовольствия, а главное, смысла не было никакого: пустой зал, и четверо девиц изображают радостный танец. Гораздо веселее было бы включить магнитофон дома, послушать любимую музыку.Мы переглянулись. Мысли были у всех одинаковые. Пошли отсюда? – Пошли. Выйдя из клуба, мы натолкнулись на группу каких-то молодых людей, пропитого вида, которые, завидев нас, крикнули: Эй, девчонки? Вы куда? Мы же еще не пере******сь!  Данное восклицание прожгло нас с головы до ног. Больше всего, конечно, меня, я трусиха, каких поискать. «Пошли быстрее» - «Спокойно» -сказала двоюродная сестра подруги, мерно покуривая, - «никто нас не тронет». Мне хотелось гарантий этого утверждения. А гарантии были в километре отсюда, в уютном старом доме с печкой и самоваром. Я насупилась, сжалась, но замолчала. Нам что-то кричали вслед. Мы и не заметили, как быстро стемнело. Теперь можно было не бояться, свет фонарей уже не касался нас, мы ушли в темноту. Однако, свернуть нам было некуда, дорога до дома вела через мост, и дальше, по шоссе примерно еще метров семьсот надо было пройти по все тому же шоссе, прежде чем свернуть сразу к дому. Криков было уже не слышно. Мы перешли мост. И вдруг, в спину ударил мощный луч света. Потом раздался рев мотора. В нашу сторону выехал мотоцикл. «Девчонки, давайте уйдем с дороги?» - «Да успокойся, Юля»,- не выпуская сигареты улыбнулась бывалая, видимо и не в таких переплетах, двоюродная сестра подруги. Свет приближался, звук нарастал. Еще немного и мы окажемся в сфере его видимости. Нервы у меня были на пределе. Господи, да что же делать то? Я так не могу! К черту все! Надо бежать! И тут, мне хотелось бы употребить глагол «сигануть», потому что глагол «прыгнуть» не отразит всей мощи того действа, которое я проделала всего за полсекунды. Нервы не выдержали. Я сиганула в осоку. Не прыгнула, так не прыгают. Я сиганула в траву, оказавшись в трех метрах от дороги. Легла на спину. Теперь осталось только ждать. Звук мотора оглушил, он налетел, как вихрь, до дрожи, до крика, накрыл полностью, и стал затихать. Проехали мимо. Не тронули. Восстановилась тишина. Небо было звездным, темным и прекрасным. Тут я услышала растерянные голоса: «А Юлька где?» «Юльк?» «Ты где?» Я села в траве. «Да здесь я!» - «Ты чего там делаешь то?» «Ты чего залегла -то?» «Приготовилась, что ли?» «А как ты там оказалась то? Ты же только что рядом была!» Дальше пошло веселье. Всю дорогу до дома девчонки веселились, покатываясь от смеха, разряжаясь после полученных впечатлений от прекрасных танцев и прочих удовольствий местной жизни. Родители были несказанно удивлены, что мы вернулись так скоро, о произошедшем мы рассказали только маме, дома нас ждал самовар и чай с лимоном и пироги и магнитофон с любимыми записями на кассетах, и книжки, и печка. Счастье! Наутро папа приступил к расследованию произошедшего, недоумевая, что же могло нас заставить в семнадцать то лет, бросить такое приятное занятие как танцы и вернуться домой к книжкам. Выслушав все наше горестное повествование, папа тяжело вздохнул: «Ладно, уговорили.» И замолчал. Мы тоже молчали.«Завтра с вами пойду!» Взрыв смеха был ответом. До сих пор это любимая шутка в нашей компании. Но мы не пошли ни завтра, ни послезавтра, мы туда вообще больше не пошли. Я не ходила больше в клубы. Наверное, есть другие истории. Есть прекрасные клубы, где звучит хорошая музыка, где юноши танцуют с девушками, знакомятся, влюбляются, но в моей жизни, были совсем другие истории, и мне их, скажем так, было достаточно, чтобы понять: не надо женщинам нашей семьи ходить в клуб. Карма есть карма. Не надо испытывать удачу, она и так слишком часто была на нашей стороне.


2016