Новый год. Раскадровка

Еду домой. Двое мужчин разговаривают. Один другого спрашивает:
-Елку-то купили?
-Нет еще, да надо бы…Вы-то, небось, уже купили?
-Да у нас, это, давно уж она, лет пять уже. Она у нас это…долгоиграющая!
-Искусственная что ли?
-Ну, да.
Да, думаю, надо и мне свою долгоиграющую нарядить сегодня. Приеду, достану игрушки. Теперь у елок в моде стилизованный наряд. А у меня игрушки старые, разноцветные, разноформатные. И елка получается дикая, варварская и потому вечная. А гирлянда советская еще, лампочки мягко помигивают друг другу, отчего на душе становится теплее и хочется загадать желание, и вопреки всему, поверить в то, что оно сбудется. Как ни маскируйся под взрослого, а под новый год все мы становимся детьми. Стоит человек перед елкой, смотрит на мигающие лампочки гирлянды, на разноцветные шары, сосульки, шишки, колокольчики, на размашистые ветви вечного дерева, – и, сказка в душе оживает. А добрый старый дед хитро посматривает на него: «Давно ты, малыш, ничего у меня не просил, а ну-ка, отгадай мою загадку, глядишь, исполню я твое желание. Какое оно? Скажи мне, не таись, есть ведь оно, заветное, в сердечке-то. Ты мне тихонько скажи, на ушко, авось, исполню!» И хочется верить. А что, если сказка в нас самих? Можем мы сами чудеса творить? Довольно банально звучит. Банально и пафосно, как в американском кинофильме. И все же, есть у меня такое чудо. В канун рождества оба моих племянника соберутся за праздничным столом вместе со своим отцом. Они не видели друг друга восемь лет. Сестра не видела брата, отец не желал видеть дочь. Но теперь они встретились в канун Рождества. Грустно от непричастности к этому. Здесь сказка кончается. Мне за этим столом не сидеть. И зять, любимый, но далекий, с которым не раз встречали вместе новый год, на этот раз не поднимет со мной бокал. Нас разделяют невидимые, но нерушимые стены, силу и мощь которых, мало кому удается преодолеть, - имя им жизнь.

Память, листает фотокарточки времени:
31 декабря 1993 года: сестра укачивала всю новогоднюю ночь мою маленькую племянницу, а ее муж пил со мной шампанское, с какой-то непонятной горечью осушая бокал за бокалом. Кончилась та новогодняя ночь пьяными слезами шестнадцатилетнего подростка. Слезы посвящались тщетности бытия, а также предсказуемости и скучности жизни. Потому как все мои чаяния любви непременно (в моем представлении) должны были окончиться все теми же пеленками и криками такого же маленького существа, с которым в тот момент боролась моя сестра в соседней комнате. Мама сначала испугалась, потом, выслушав мои душераздирающие стенания и стоны, спокойно произнесла: «Юльке больше не наливать». Потом подумала и добавила: «И в следующий Новый год тоже».
Следующие «новые годы» были разными, интересными и не очень, некоторые сливались в единую массу, некоторые оставались в памяти.
1 января 1998 года: Утро. Часов десять. Я плетусь по Лиговскому проспекту, намереваясь как можно скорее добраться домой, к себе, на проспект Пятилеток. Ощущение не из приятных – как на другой планете. Людей нет. Транспорта нет. Жизни нет, а ты – последний, кто остался. И, возможно, где-то еще есть свои, но до них еще нужно добраться, минуя сотни опасностей, будет трудно, но ты сможешь…В таких мыслях летят станции. На Пятилеток тоже самое, фильм ужасов «Потерянный во времени» продолжается. На автобусной остановке стоит мужчина. Видимо, я все же не очень хорошо себя чувствую, дает о себе знать бессонная ночь, потому что этот человек вызывает во мне тревогу. Но вот, из-за угла тихонечко, очень осторожно, выезжает старый разваливающий львовский автобус. Двери открываются, и я понимаю, что подмога пришла вовремя. Вот я и дома. Чая, кофе – не надо. Дайте мне кровать! Дайте мне сон! Все рассказы потом, я только что ушла из опасной зоны, можно сказать, спаслась…
Глаза закрываются. Потом открываются. Сколько времени? Часы показывают пять часов вечера. За окном темно. Здравствуй, утро первого января, пора вставать. Выхожу на кухню к своим, начинаю завтракать: пью кофе, ем шубу. Сестра умиленно замечает, мол, Юлек, не боишься? Чего? – вежливо интересуюсь я. Она выразительно улыбается. Ну и что, что не сочетается?! – ворчу я, у меня Новый год, полная вакханалия. Потихоньку, весть о моем пробуждении распространяется среди домашних. И вот уже мы все вместе пьем кофе с шубой, тортом и салатом оливье. Конечно, всем интересно, как я отметила Новый год с однокурсниками, было ли весело, что делали, куда ходили? Я рассказываю, слежу за их лицами и пытаюсь понять, что за ощущение досады зреет внутри меня? Чего мне становится жаль? И с удивлением понимаю, что мне не хватило всех тех, кто меня сейчас слушает. Не хватило суетливого сбора к новогоднему столу: «Нина, ну ты идешь или нет, уже Ельцин говорит!» Не хватило неторопливого обсуждения артистов в телевизоре: кто поправился, прям таки раздобрел, кто похорошел, а кто пострашнел, у кого кривые ноги, кто петь и вовсе не умеет, а туда же, какое платье у Пугачевой в этот раз и в новом ли парике Кобзон или в старом. Мне не хватило замечания про то, что я совсем не попробовала студень, а он такой вкусный! В конце концов, мне никто не сказал, что лучше будет, если я не буду засиживаться перед телевизором допоздна, а пойду спать – «хоть день разбитым не будет».
«Ты что такая, Юлек, как справили-то в общем и целом?» - «В целом, ничего особенного, можно сказать, скучновато» - «Вот! Надо было с нами справлять!» - «Надо было»
Новогодняя ночь 2001 года: В съемной квартире, где я живу с мужем, раздается телефонный звонок.
«Привет!!
-«Привет, мамуль!»
-«Ну, как вы там? Что кушаете?»
-«Да я приготовила два салата, рыбку запекли с овощами, а вы?»
-«Да как обычно: оливье, шуба, со студнем возиться не захотела, мы так, скромненько решили, для кого наготавливать-то?»
-«Я тоже хочу оливье»
-«Так в чем же дело?!»
-«Да мы как-то решили рыбу…»
-«Ой, уже поздравление начинается! Ну, весело вам отметить…А то, приезжайте?»
-«Да нет, мамуль, куда мы уже поедем…»
-«Ну, смотрите, а то мы с папулькой первый раз справляем Новый год одни…»
-«Мам, мы числа второго-третьего приедем!»
-«Ну, хорошо, ну, С Новым годом, моя ласточка!»
-«И вас тоже, папу поцелуй, ждите нас второго или третьего, я позвоню еще, пока!»
Я кладу трубку. Смотрю перед собой. Муж изучающее рассматривает меня:
-«Разговор с родителями навел на тебя тоску?»
-«Жалко, что я все-таки послушалась тебя и не сделала оливье»
-«Отлично, просто отлично, Котик! Оливье – это для плебеев»
-«А я и есть плебейка. Ты женился на плебейке. Хочу оливье с кока-колой»
-«Тогда я перестану с тобой разговаривать. Или отправлю тебя в другую комнату, ешь там свой оливье, я этого видеть не хочу!»
-«Почему?»
-«Потому что надо есть нормальную еду и запивать ее минеральной водой, а не всякой дрянью. И вообще, все. Это не обсуждается. В моей семье будет только так, как я сказал»
-«Но мне хочется…»
-«Я уже сказал, это не обсуждается, что у тебя с головой в последнее время?»
Впереди была целая новогодняя ночь.
Ночь 1 января 2003 года. Куранты уже пробили, в разгаре очередные «Песни о главном». Любимая квартира на Пятилеток вновь приняла меня к себе. Мы сидим в маминой комнате. Отец, я и мама. Муж ест что-то на кухне. В соседней комнате спит новорожденная Маша, которой вчера исполнилась ровно неделя. Мама лежит на кровати. Мы уже знаем, что осталось совсем недолго и ее с нами не станет. Это последний новый год в семейном составе, потом все будет по-другому. Как – не знаем, да, честно говоря, и не хотим. Я знаю, что принесет мне наступающий год. В руке застыл бокал с шампанским. Отец сидит у мамы на кровати и держит ее за руку. В какой-то момент, я понимаю, что должна оставить их одних. Поднимаюсь с дивана, выхожу в коридор и останавливаюсь, я хочу это слышать, мне необходимо это слышать. Из комнаты доносится сдавленный голос отца: «А помнишь, как мы клали им ночью подарки под елку?» - «Ой, для них это было…помнишь, как они радовались?...Витюшь, ну хватит, ты не должен, я же не плачу, и ты не должен. Знаешь, я тут подумала…Я – счастливая женщина». Дальше слушать нельзя, все, что сейчас будет сказано, принадлежит только им двоим. Сегодня ночь итогов, ночь общих воспоминаний, ночь признания в любви. Потом он будет вспоминать один, но сейчас еще есть время, и оно должно принадлежать только им. Я иду на кухню. Здесь уже можно расслабится и не сдерживать себя. Слезы льются сами по себе, у них какая-то своя жизнь, они текут и текут, а легче все не становится. Муж с удовольствием уплетает рыбу с овощами. Он запекал ее сам, он доволен тем, как она получилась. Он голоден. Скулы жадно двигаются, заглатывая все новые куски. Он предлагает мне кусок сочной, запеченной под сырным соусом кефали. Я отказываюсь. Тупо смотрю на экран, на счастливых, смеющихся людей. Так проходит четверть часа. Папа появляется в проеме двери. Глаза у него красные, он смотрит на меня, я на него. «Устала?» - спрашиваю я. - «Да», - отвечает отец. Он садится за стол, который трудно назвать праздничным. «Ну, что, ребята, давайте, отметим, что у вас тут? Рыбка? Доченька, ты почему ничего не ешь, скушай, кусочек, давай, тебе Машеньку кормить надо.» - «Не могу, пап» - «Я тоже не могу, а надо, надо, доченька, жизнь должна продолжаться, съешь вот бутерброд с икрой, ну, хоть один, я специально для тебя купил» - « Хорошо, пап, съем». На экране люди продолжают петь, смеяться, танцевать. А я молча, сквозь слезы запихиваю в себя бутерброд с красной икрой.
31 декабря 2006 года. Маруся тихонько спит в своей детской. Бывшую мамину комнату теперь не узнать. Там ничто не о чем не напоминает, может, кроме вида из окна. Салюты грохают и рассыпаются разноцветными звездами. Я сижу одна за праздничным столом. Я так хотела, я целенаправленно к этому шла. Я не знаю, что будет дальше, но сейчас я этого хочу. Мне нужна пауза, передышка. Мне многое надо в себе понять. Телефон прерывает мои мысли.
-Привет, Юлек! С Новым Годом тебя!
- Привет, Ленусь, и Тебя с Новым Годом!
-Как ты там?
-Да неплохо!
- Что делаешь?
-Ем! Что мне еще остается делать!?
-Что ешь?
-Я устроила себе праздник в стиле нашего детства: оливье, селедка под шубой, маринованные огурцы, шпроты, мандарины и кока-кола!
-Ужас!
-Конечно, ужас! Но очень хотелось.
-Машка спит?
-Спит.
-А мы тоже одни. Виктор уехал справлять Новый год к родителям.
-Ничего себе! Ну, я-то понятно, почему одна, я вообще-то, разведена, а вот ты – замужняя женщина, и как это понимать?
-А я вот, Юлек, сижу и думаю о том же. Я глубоко задумалась сегодня.
-Есть от чего! А что случилось то хоть?!
Разговор затягивается до четырех утра. В изнеможении, я перебираюсь на диван, жуя мандарины, слушаю сестру. Салюты все еще грохочут и рассыпаются разноцветными звездочками, которые отражаются в экране телевизора.
-Юлек, ты видишь, сколько сейчас времени?
-Конечно, четыре часа двадцать семь минут. Считай, что мы вместе встретили Новый год.
-Так и есть! Думаю, в следующий раз, надо объединиться, и пускай товарищ едет куда хочет!
-Полностью поддерживаю твое начинание!С новым счастьем,тебя, дорогая!

24 декабря 2007 года.