Летаргия 5 Глава

Мы где-то в вечной пустоте
Между людьми и этим.
Монстры. Некоторые из этих монстров
Решили принять свою сущность, другие – нет.
И перед нами встает самый важный выбор:
Смириться с тем, кто ты есть или нет?
И что есть истинное проклятие?

Быть человеком (Being Human)
Салли Малик





КПП, Атлантида. Поместье Айрэс.
Шесть лет назад.




– Все будет хорошо, – натянуто улыбнулась женщина в белом халате и тонких резиновых перчатках. Ее пальцы держали наполненный прозрачной жидкостью шприц.

Я отрицательно покачал головой, испуганно глядя на то, как из тонкой иглы маленьким фонтанчиком прыснуло неизвестное лекарство.

– Не бойся, – сказал мужчина. Он, как и та женщина, был одет в белый врачебный халат. – Будет совсем не больно. Вот увидишь. Тебе сразу полегчает.

В ответ на его слова ползающие по полу змеи злобно зашипели.

«Змеи!»

Они были везде. Свисали с карниза и, свернувшись кольцами, дремали на подоконнике. Их черная чешуя слабо поблескивала под столом. Вот одна из хладнокровных тварей сползла со спинки стула на ковер. На меня смотрели десятки глаз с вертикальными зрачками. Тихое, но угрожающее шипение доносилось из каждого угла.
Но врачи не видели их. Они спокойно ходили по комнате, иногда наступая на тонкие безногие туловища и хвосты. Змеи в отместку кусали им ноги, но врачи этого не чувствовали, никак не реагируя.

«Змеи!»

Они уже давно здесь. Живут в моей комнате. Им тут нравится. Потому что тепло. Потому что очень много шкафчиков и ящичков, куда можно заползти и притаиться. Потому что по всей детской всегда разбросано много мягких подушек, покрывал, вытащенных с верхних полок шкафа, игрушек и книжек, которые я редко убирал. И не разрешал убирать горничным. Потому что это мой личный маленький хаос. Но я знал, что змеям тоже нравился беспорядок. Из-за него они решили поселиться у меня.

Я всхлипнул.

Мне страшно.

– Дай руку, - попросила женщина и потянулась ко мне. Я отпрянул и прижал свои руки к груди. Нет. Не дам. Не позволю себя колоть.

– Никсар, это просто укол, - фальшиво улыбалась женщина. Обещаю, тебе не будет больно.

Я замотал головой, отползая в угол кровати. Нет. Не хочу!

– П-папа!

– Нам жаль, но твой отец занят, – холодно произнес мужчина в белом халате и бесцеремонно схватил мое запястье.

Я испуганно вскрикнул и рванул руку. Но рука мужчины была сильнее. Она потянула меня вперед. Ближе к женщине и ее шприцу.

– Нет! Не хочу! Папа!

Мужчина сел на кровать, на какой-то миг отпустив запястье, но потом схватил меня за плечи и опрокинул на себя.

– Коли давай!

– ПАПА! – в отчаянии закричал я.

Женщина нависла надо мной. Ее взгляд был безжалостным и холодным. Как у тех змей. Я отвернулся и… увидел в дверном проеме комнаты своего брата. Он стоял на пороге, шокировано глядя на меня и двух враче.

– Гордиан! – из последних сил крикнул я. – Помоги!

Пальцы мужчины до боли стиснули плечи.

Брат еще раз окинул уже спокойным взглядом вырывающегося меня и женщину с иглой, молча кивнул и скрылся в коридоре.

– Гордиан!

Слезы потекли из глаз. Женщина пыталась схватить мою руку, но я продолжал вырываться, стараясь достать если не до накрашенного лица, то до шприца и выбить его из пальцев.


Мужчина покрепче перехватил мое тело. Теперь уже стальной хваткой. Я пинался, царапался, пытался укусить. Однако женщина все же схватила мое предплечье. Я стиснул зубы и смотрел, как мокрая ватка продезинфицировала кожу, а тонкая блестящая иголка начала приближаться к вене.

– Папа… – слабо произнес я.

Сквозь пелену слез, иголка стала похожей на мутный лучик света.

Лучик уже почти достиг цели, когда в комнате раздался громогласный голос:

– Что здесь происходит?!

Шприц был мгновенно убран от моей руки. Я сморгнул слезы, и те крупными каплями потекли по щекам. В дверном проеме стоял высокий черноволосый мужчина в парадном костюме. А змеи… Змеи даже не шипели на него. Более того, они расползлись по углам и затихли, полностью очистив путь к моей кровати.

– Папа! – воскликнул я и, вырвавшись из схватки врача, побежал к отцу. – Папа!

В следующую секунду я был заключен в крепкие и теплые объятья. Папа гладил меня по волосам, успокаивая.

– Что здесь происходит?! – повторил он свой вопрос. – Что вы пытались сделать с моим сыном?!

– С-сэр ван Айрэс, – я узнал в дрожащем голосе женщину в белом халате. – Нам дали распоряжение… – врач запнулась.

– Кто дал? – резко перебил ее отец.

Я обернулся и посмотрел на врачей. Те стояли посреди комнаты и испуганно переглядывались.

Змеи снова стали выползать из своих укрытий и злобно зашипели.

– Кто дал вам распоряжение? – с нажимом спросил отец.

– Азарет ванн Айрэс, – ответил мужчина. – Нам сказали, что пациент невменяем, и надо срочно вколоть успокоительное.

Отец крепче прижал меня к себе.

– Хозяином этого дома являюсь я. И приказы, соответственно, имею право отдавать только я. Особенно, если это касается членов моей семьи.

Мужчина и женщина согласно кивнули.

– Убирайтесь, – прошипел отец. – И больше не появляйтесь в моем поместье.

Врачи тотчас стали спешно собирать свои шприцы и ампулы в серый чемоданчик, который принесли с собой, и буквально через минуту покинули комнату.

Отец закрыл дверь детской и взял меня на руки.

– Вижу, Гордиан вовремя меня позвал. Как ты? Они ничего тебе не сделали?

Я отрицательно покачал головой.

Папа уже нес меня к кровати, когда я испуганно воскликнул:

– Осторожно, змеи!

Отец остановился. Его синие глаза внимательно смотрели на меня. Большие, добрые, внимательные. Они всегда смотрели на меня и брата с любовью.

– Где ты видишь змей, сынок?

Я, всхлипнув, ответил:

– Везде.

– И на кровати тоже?

Я кивнул.

Отец перевел взгляд на мою кровать, по которой ползла одна из злобных змей. Но он наверняка ее не видел.

– А как выглядят эти змеи?

– Они черные. И большие… Длинные. С ядовитыми клыками и раздвоенными языками…

– Начал объяснять я.

– Ясно, – согласно кивнул отец. – И сколько они уже тут живут?

– Три дня, наверное…

– И ты все это время жил с ними?

– Угу…

Отец тепло улыбнулся и сказал:

– Знаешь, нужно иметь большую смелость, чтобы жить бок о бок с такими ядовитыми существами. Особенно для семилетнего мальчика.

Синие глаза излучали искреннюю заботу.

– Хочешь, сегодня поспишь в моей комнате? А завтра придет наш семейный доктор Лаиса.

Я улыбнулся. Лаиса – добрая. Она не станет колоть в меня всякие лекарства, после которых кружится голова. И не будет кормить горькими таблетками.

Папа поставил меня на пол, потом взял за руку и вывел из комнаты.

– Для начала зайдем ко мне в кабинет. Нужно закончить кое-какие дела, а перед сном я расскажу тебе одну интересную историю…

Академия Защиты Населения и Самообороны.
Настоящее время.

Ладонь с размаху ударила по столу.

– Никсар ван Айрэс!

Действительно разозлилась. Даже мою настоящую фамилию назвала.

– Ты хоть понимаешь, чем обошлась нам твоя шалость?!

– Моим шоком? – невинно поинтересовался я.

– Новыми проблемами! – заместитель директора, Изольд Вориент, вся клокотала от злости. Ее губы побледнели, по лицу пошли алые пятна. Она больше походила на фурию.

Такая же злая и страшная.

– Кататься на крышах общественного транспорта СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО!

– А просто транспорта?

У меня такое подозрение, что тощая, как глиста в корсете, заместительница вот-вот раздуется и лопнет.

– ВАН АЙРЭС! – вскричала она.

– Я прекрасно знаю свою фамилию.

Интересно, а она огнем дышать умеет?

– Я бы вышвырнула тебя из этой школы, если бы могла… – вздохнула Изольд Вориент, садясь в кресло. – Т615, открыть запись 15G.

Огромная панель справа от меня вспыхнула белым светом. Затем белый фон сменился на черный, посередине которого был серый треугольник «play».

– Тебя засняли камеры наблюдения, установленные в городе.

Я посмотрел на включившееся видео. Вот гидробус. Вот темная фигура на нем, в которой я узнал себя. И все же…

– Я вижу здесь какого-то пацана в черной ветровке с капюшоном, – перевел взгляд с экрана на Вориент. – Нет никаких доказательств, что я там был.

– Да, вот только после пожара из Нового Вокзала тебя выносили на носилках без капюшона.

– Вы понимаете, насколько глупо меня в этом обвинять?

– А ты понимаешь, насколько серьезна ситуация?

– Какая ситуация? Я стал жертвой случайного пожара, вызванного землетрясением. Максимум, что мне грозит, так это административный штраф за катание на крыше магнитоплана. Которое, кстати, еще надо доказать.

– Тем не менее, это не уменьшает последствия. Ты представляешь, что будет, если об этом узнают журналисты? Ты позоришь даже не меня и Академию, ты позоришь своего деда! Каждую , и я не преувеличиваю, каждую неделю я принимаю тебя в этом кабинете. На этом стуле можно табличку вешать с твоим именем. Это когда-нибудь закончится или нет?

– Так в чем проблема? Отправьте меня домой, если так хотите. Посадите под школьный арест. Я полностью под вашим контролем.

– Что-то я не вижу этого контроля… Неужели до тебя никак не доходит, что своими безрассудными действиями ты подвергаешь опасности не только себя, но и других?

«Угу. И в частности вас. Ведь наверняка вам тоже постоянно достается. И хоть дедуля меня не особо любит, но он просто не может допустить, чтобы со мной что-нибудь случилось. Ведь мое физическое здоровье во много раз лучше, чем у брата. А наследник нужен…»

Изольд Вориент тяжело вздохнула и обратила свой усталый взор на стеклянный фонтанчик в форме дельфина, который стоял на ее полированном столе. Тоненькая струйка воды текла из открытого рта морского создания и с тихим журчанием падала в керамический контейнер, сделанный в виде пенящихся волн. Стекло изнутри подсвечивалось синими  и зелеными лампами, создавая ощущение мира и спокойствия.

– Ладно, – Вориент протянула руку к настольному фонтану и легонько постучала пару раз алым ноготком по носу дельфина. Глаза подводного обитателя засветились изумрудным светом, и на столе отобразилась виртуальная лазерная клавиатура. Из дыхала млекопитающего появился зеленый луч, который раскрылся в экран сантиметров пятнадцать в диаметре. Заместитель быстро прошлась по клавиатуре пальцами, открыв журнал посещаемости третьего академического «А» класса.

– Урок самообороны ты прогулял. А вчера не появился на математике и литературе.

Я молча рассматривал, как переливается сине-зеленым светом дельфин. Когда в больнице я пришел в себя, Изольд Вориент, вместе с моим классным руководителем Агазоном Корудом, уже ждала меня за дверью палаты. Пока я был без сознания, меня просканировали не менее дюжины раз на предмет травм, повреждений и удостоверения личности. Со мной все было хорошо. Поэтому меня смело отпустили обратно в интернат, передав в заботливые руки замдиректора и преподавателя. Только вместо того, чтобы оставить меня в покое в комнате, устраивают очередную головомойку.

– Завтра, вместо естествознания, у тебя будет математика, – игнорируя мой сокрушенный вздох, Вориент продолжила. – Прошу появиться на уроке, так как придет новый преподаватель. История языков и география поменяются местами, – женщина посмотрела на меня водянистыми глазами. – Слышал? Говорю тебе сейчас, чтобы ты потом не ныл, что не видел расписания или не слышал школьного оповещения.

– Хорошо, – протянул я.

– Привет от меня, вместе со словами о том, какой ты прилежный ученик, будет отправлен твоему деду по почте. Вот он обрадуется.

– Ага, – ответил я.

– Свободен.

– Благодарю.

Встал со стула и направился вон из кабинета. Автоматическая дверь отошла в сторону, пропуская меня вперед, и сразу же захлопнулась, стоило мне покинуть помещение.





Алексей бродил по окраине города. Слева от него шла высокая стена старого дома, а справа простиралось бескрайнее поле, вдалеке которого виднелись огни Казверста. Слабый ветерок теребил полы его черного плаща. Алексей вдохнул фильтрованный воздух и тенью прошмыгнул в переулок.

Мрак черным одеялом накрывал город. Гасли вывески, закрывались магазины, выключалась музыка в динамиках. Переулок заканчивался освещенной светодиодными фонарями улицей. Время от времени по дороге проезжали аквамобили. Алексей дошел до угла дома и остановился, оставаясь в тени. Возле проезжей части стояла девушка, одетая в вызывающе яркую одежду, с таким же ярким макияжем. Незнакомка поправила непозволительно короткую джинсовую юбочку и походкой модели зашагала по тротуару. Ее высокие шпильки меняли цвет на каждом шагу. С красного на черный и обратно. Мимо, на большой скорости, промчался автомобиль, и короткий порыв ветра растрепал роскошные золотые волосы.

Алексей плотоядно улыбнулся и вышел из переулка. Проститутка обернулась и тут же зацепила глазами юношу в черном плаще. Он был высоким и стройным, хоть и худощавым. Его лицо в голубоватом свете фонарей одновременно было отталкивающим из-за своих глубоких теней глаз и скул и, в то же время, невероятно красивым.

Твердо решив поразвлекаться с этим мальчиком, проститутка, покачивая бедрами, подошла к незнакомцу.

– Такой красавчик и совсем один? – небрежно бросила она.

– Да, вот… Решил прогуляться. Подышать воздухом перед сном.

– Вот как, тогда, – девушка заискивающе улыбнулась, – позволишь мне скрасить твой вечер?

– Это было бы неплохо. О стоимости договоримся?

– Ммм… – незнакомка провела наманикюренным ноготком по тонким губам клиента. – Если будет хорошо нам обоим, то сделаю скидку.

Парень наклонился к ее уху и тихо прошептал:

– Тогда начнем веселье.

Кондорвал взял девушку за руку и потянул за собой в переулок. Проститутка зачарованно смотрела, как прекрасное лицо незнакомца утопает во мраке. Девушка чувствовала на запястье прохладные пальцы. Покорно шла по забросанной мусором дороге и все больше погружалась во тьму.

Очнулась лишь тогда, когда ее прижали спиной к стене дома и несильно, но крепко, держа за руки.

– Разве не лучше сделать это в кровати? – просто спросила проститутка.
В ее работе она практиковала многое, но все же постель нравилась больше.

– Поверь мне, – бархатно произнес Алексей. – Тебе будет так хорошо, что ты не заметишь такой мелочи.

Алексей вдохнул сладкий запах духов. Его руки опустились по покатым плечам, провели по округлой груди и остановились на талии. Незнакомка подняла голову, позволяя юноше ласкать ее шею, покрывая бархатную кожу нежными невесомыми поцелуями. Пальцы Алексея взялись за края обтягивающей маячки и начали медленно поднимать тонкую ткань, оголяя плоский живот. Девушка же на ощупь отыскала гладкие пуговицы на плаще парня и начала неспешно расстегивать их, пока Алексей вдруг не перехватил ее запястья и не заткнул рот от вопросов поцелуем. Держа одной рукой запястья, он вновь вернулся к майке. Девушка оторвалась от пленительных губ, подняла руки, позволяя снять с себя ненужный элемент одежды. Следующим по очереди был лифчик. Алексей снимал его долго. Растягивая свое удовольствие и мучая от сладкого ожидания девушку. Сначала он зубами спустил бретельки с ее плеч, затем опустил вниз чашечки, оголяя упругую грудь. Прильнул губами к напряженно ноющему соску и слабо потянул. Незнакомка тихо застонала, кусая губы. Вскоре лифчик отправился вслед за майкой. Алексей мял маленькие груди, проводил языком по соскам, покрывал тело девушки поцелуями, опускаясь все ниже, ниже…

– Ах! – вырвалось у нее, когда чужая рука опустилась ей под юбку и, чуть отодвинув трусики, коснулась длинными пальцами клитора.

Алексей вернулся к груди. Девушка застонала, когда парень прикусил сосок губами, одновременно входя двумя пальцами. Проститутка раздвинула бедра, насаживаясь на длинные пальцы, просто истекая смазкой и бессовестно запуская свою руку в складки плаща юноши, ища ширинку. И ахнула, когда в ней оказалось уже четыре пальца. Алексей прижал девушку к холодной стене, крепко обняв и страстно целуя. Его язык проник в ее горячий ротик, проводил по небу, деснам, переплетался с ее собственным языком. Четыре пальца находились во влагалище, и еще один ласкал клитор, даря невероятное наслаждение. Ноги проститутки дрожали и подкашивались от тяжелой и мучительно сладкой истомы, волнами прокатывающей по телу.

Находясь в плену умелых ласк и приближаясь к высшей точке удовольствия, девушка не сразу ощутила внезапно накатившую на нее жуткую усталость. Оставшаяся часть сознания забыла тревогу. С каждой секундой странное чувство усиливалось. Теперь ноги дрожали уже от слабости. Пальцы покинули ее трусики, а губы и язык прекрасного юноши продолжали держать в своей жестокой власти. Наслаждение стремительно улетучивалось,  и на его место пробивался холодный страх. Девушка сделала попытку вырваться. Попыталась оттолкнуть от себя парня, но руки были мгновенно прихвачены и прижаты к стене. Трясущиеся колени подогнулись, и девушка бы упала, если бы услужливо подставленное ей колено, на которое она села. Незнакомка жалобно заскулила, силы покидали ее. Она так ослабла, что больше не могла сопротивляться. Однако клиент оставался неумолим, буквально присосавшись к губам. А она не могла его даже укусить.

Смирившись, проститутка оставила все попытки сопротивления, и тут с ужасом почувствовала, как язык насильника раздвоился и начал удлиняться, проталкиваясь дальше внутрь. Бедняжка закричала сквозь губы, резко дернулась, но больше ничего сделать не могла. По щекам покатились крупные слезы. Язык проник в глотку. По неясной причине рвотного рефлекса не было, зато появился глотательный, который только помогал проникать инородному склизкому телу в пищевод. Язык насильника гладил, скользил, щекотал двумя кончиками. А потом вдруг резко покинул рот девушки, истекая слюной, возвращаясь в хозяина. Алексей разорвал поцелуй и кровожадно улыбнулся.

– Ну как, тебе понравились новые ощущения?

Девушка испуганно замотала головой, глядя на него заплаканными глазами.

– Нет? А вот мне хочется продолжения.

Проститутка с ужасом увидела, как в темноте блеснули острые клыки.

– Отпустите меня, пожалуйста…

– Отпустить? Ты что! Игра еще не закончена.

Алексей наклонился и лизнул шейные жабры. Девушка жалобно заскулила.

– Если начнешь кричать, я откушу от тебя кусок, – прошипел Кондорвал. – Так что настоятельно рекомендую быть хорошей девочкой.

А кричать хотелось. Очень. Все ее существо содрогалось от ужаса. Особенно, когда она почувствовала клыки на своей шее. Они медленно и больно начали протыкать нежную кожу. Сначала два верхних, потом также медленно в шею стали вонзаться два нижних. Бедняжка сдавленно взвыла. Клыки чуть сжались, выдавливая из раны кровь, потом девушка слышала и ощущала, как юноша делал глоток, касаясь языком шеи и расслабляя челюсти. И все началось сначала. Сжал, глотнул, расслабил. Сжал, глотнул, расслабил. Шея отдавалась ноющей болью. Проститутка подняла глаза к стеклянному куполу, чтобы хоть немного отвлечь себя от происходящего. Глоток за глотком. Вниз по ключицам потекли капли крови. Через минуту ноги начали холодеть. Голова кружиться. И тут Кондорвал отцепился от своей добычи и принялся слизывать багровые дорожки. Алексей заметил, как красиво темная кровь смотрится на белоснежной, словно снег, груди. Озорная идея пришла ему в голову, и он впился в мягкую податливую плоть, чуть не оглохнув от истошного вопля. Юноша повел нижней челюстью, сглатывая кровь. Упругая гладкая грудь. Кусать ее было приятно. Алексей отстранился и посмотрел на результаты своих трудов.

Изящное стройное тело украшали колотые ранки и алые разводы. Добыча плакала, опустив голову. Роскошные волосы опускались по ее плечам, прозрачной мантией прикрывали истерзанную грудь. Алексей отпустил руки девушки, и те безвольными плетьми упали вдоль туловища жертвы. Проститутка затихла, блестя сквозь челку распухшими глазами.

Алексей задумчиво провел ногтем по раненой коже, покрытой тонкой, едва заметной чешуей. Юноша приложил ладонь к боку проститутки. Чешуя. Гладкая, прохладная, блестящая. Под грудью тонкими дугами проходили три пары реберных жабр. Весьма щедрый подарок эволюции. Атланты были единственной расой людей, которые могли спокойно жить под водой. Кондорвал резко убрал колено, на котором сидела девушка. Оставшись без опоры, проститутка мешком рухнула на асфальт и тихо заскулила. Алексей дернул ее за волосы, заставляя встать на четвереньки. А вот на спине чешуя была видна хороша. Тверже, толще и темнее, она становилась все прочнее по мере того, как приближалась к сложенному, словно крыло птицы, спинному плавнику.

– Вы, атланты, действительно удивительные создания, – мелодично протянул Кондорвал. – Я вам даже немного завидую.

Пора заканчивать с ней.

Алексей опустился на колени перед проституткой и вдруг резко вновь припечатал ее к стене. От удара у бедняжки посыпались искры из глаз. Не успела она опомниться, как вновь оказалась во власти поцелуя. Девушка сжала губы и зубы, но юноша с силой вывернул руку и, когда жертва вскрикнула от боли, сунул ей два больших пальца в рот, разжимая челюсти.  Проститутка почувствовала страшную вонь. Так пахнет пролежавшее двое суток в тепле мясо. И запах доносился изо рта насильника. В следующую секунду в рот добычи полилась тошнотворная масса. Алексей блевал прямо в нее. Девушка больше не могла сопротивляться. На языке ощущались самые отвратительные запахи и вкусы, которые только могут быть. Она узнала соленый вкус собственной крови, по языку проходили какие-то хрящи и нити, между щеками и деснами застревало что-то твердое, отдаленно напоминавшее кости. Масса все больше наполняла ее рот, зловонием ударяла в голову. Стошнить не получалось, выплюнуть – невозможно. И когда полость рта стала заполненной до предела, девушка была вынуждена это проглотить, чувствуя, как нечто острое царапает горло. Рот заполнялся снова, девушка глотала. Постепенно масса уже не казалась такой отвратительной. По правде говоря, вкуса она больше не чувствовала вообще и чисто рефлекторно проглатывала то, что заливали ей в желудок.

Внутри все заполнилось до предела, но Алексей продолжал источать в нее гниль. Слизь и кровь стекали с их подбородков.  Живот девушки надулся. Как у беременной, в конце концов, стенки желудка не выдержали, и все ядовитое содержимое вылилось в брюшную полость, склеивая и отравляя внутренние органы. От нечеловеческих страданий проститутка потеряла сознание.

Внезапно тело жертвы начало иссыхать. Чешуя морщилась и трещала будто фольга. Грудь  стала похожей на сдутые мешочки, наполненные орехами. Сквозь кожу проступили кости. Вскоре кожа покрылась трупными пятнами, затем начала выделять зловонную слизь, а потом разрывалась и дырявилась подобно дешевой ткани.

Алексей разорвал свой страшный поцелуй, тело жертвы свалилось на землю, и из него вылетел небольшой светящийся шар – душа несчастной. Провисев в воздухе несколько секунд, она стрелой взмыла вверх. Туда, где больше не держит купол – мнимое небо Атлантиды. Кондорвал поднялся, отряхнул черный плащ и… исчез.

Возле стены остался лежать тусклый скелет с ошметками сгнившей плоти.