Человек из ниоткуда. Глава 22. Контракт на удачу

               

      

          Ей с самого начала не везло. Из-за нелетной погоды она не смогла взять билет на самолет до Александрии. Значит, придется лететь до Каира, а оттуда добираться на рейсовом автобусе. Время ей не союзник, дорог каждый час, а тут придется выкинуть целых три с половиной. Незаметно бежали минуты, лишь в автобусе для Зубайдат время остановилось. Томительное ожидание скрашивал унылый пейзаж за окном. Когда автобус выехал на шоссе, ведущее до Александрии, по обе стороны на многие десятки километров простиралась пустыня Сахара. В темноте африканской ночи песок, уходящий к линии горизонта, казался ей снегом, утратившим привычный блеск. Ужасно одиноко, с болезнью тетушки Зейнаб жизнь Зубайдат может измениться. Что-то случилось, помимо этого грустного события, а иначе братья не стали бы так пугать ее. Тетя любила Зубайдат, как родную дочь, каждый раз в письмах она жаловалась, что сильно скучает, но это еще не повод для того, чтобы вырывать племянницу из привычной обстановки и заставлять ее страдать. Если тетя Зейнаб действительно так плоха, как сообщали братья, на Зубайдат будут возложены все обязанности по поддержанию в доме порядка. Тетушка из-за любви к ней могла пойти на хитрость, лишь представив подобное, Зубайдат ужаснулась. Аллах покарает ее за недоверие.
На небе появились звезды, здесь, ближе к экватору, они были особенно яркими. Дорога убаюкивала, но спать не хотелось. Вспоминались события семилетней давности. Тогда, будучи шестнадцатилетней девушкой, жизнь ей казалось совсем другой, полной радужных надежд. Жаль, что ранее у нее не было привычки записывать свои мысли в дневнике. Сегодняшнее настроение отнюдь не выдавало в ней оптимистку. Ради чего она живет? Конечно, не для того, чтобы замечать, что всякий раз снег тает по-разному. Многие люди, по наблюдению Зубайдат, живут по привычке, ни о чем не задумываясь. Просыпаются, для того, чтобы позавтракать, затем отправляются на службу, где все происходит по заведомо заведенному плану, где даже учтены непредвиденные обстоятельства. Но она не такая, как все. Спокойная, размеренная жизнь – не для нее. Приземленные цели, как-то покупка квартиры, строительство дома, возделывание огорода, отдых на Гавайях, ее не привлекали, и не только потому, что квартира у нее осталась после развода с мужем, а стало быть, отпала необходимость любого строительства, нет. Увы, она слишком поздно поняла, что изменить мир не в состоянии. Пожалуй, это не под силу ни кому, даже Богу. Он страдал за неверующих, умер в муках, но все осталось по-прежнему, люди продолжают воевать, осуществляют революции, угнетают друг друга. Может быть, ей стоит поменять мировоззрение, перестать быть белой вороной? Почему-то эти гнетущие мысли посещают ее только тогда, когда в  жизни случается что-то из ряда вон выходящее.
Зубайдат задремала. Ей привиделась мама, молодая, такой, какой она запомнила ее. Тридцать один год – возраст, когда не хочется умирать. Жизнь ее мамы, Фатимы, была проникнута тайной, и погибла она при весьма мистических обстоятельствах. Зубайдат не хотела вспоминать об этом. Тетя Зейнаб в последнем своем письме упрекала Фатиму в пренебрежении материнскими обязанностями. «Она должна была научить тебя любить Аллаха», - писала тетя, - «Он наставляет на путь истинный всех неверующих и сомневающихся. Зубайдат, ты должна смириться и во всем слушаться мужа своего». Но разве не всемогущий Аллах учит, прощать заблуждения, или не все мусульмане есть его дети? Спорить, что-либо доказывать тете, было бесполезно, надо было принять ее убеждения. От Зубайдат требовалось одно, изобразить раскаяние, броситься к ногам мужа, уговорить его, не подавать на развод. В конечном итоге вышло, как того желала тетя Зейнаб, только никого Зубайдат не умоляла, сам Джордж предложил ей пойти на примирение. Разлитую воду не вернуть обратно, из затеи тети Зейнаб ничего путного не получилось. Зубайдат и Джордж остались чужими, а тетка – несчастной. Ей не привыкать, она сама выбрала для себя стезю старой девы. Если жаждут воспитывать детей, заводят своих, а не рассчитывают на чужих. Постоянные напоминания тети о ее самоотверженности  по отношению к племянникам, будили в Зубайдат неприятие. Но теперь все это было в прошлом. От резкого толчка Зубайдат проснулась, автобус остановился. Почти сразу же раздался громкий хлопок. Из-за лопнувшего колеса пассажирам придется задержаться в пути, пусть даже на короткое время. До Александрии оставалось около тридцати с небольшим миль, чтобы не сидеть в салоне автобуса, Зубайдат вышла на шоссе. Было достаточно прохладно, она поежилась. Как быстро она, однако отвыкла от контрастного экваториального климата. Несколько пассажиров последовали ее примеру. Шоссе было пустынно, лишь неподалеку виднелось придорожное кафе. Зубайдат была неголодна, но от прогулки неспешной, проделанной в одиночестве она не в силах была отказаться. Так она и поступила. Слабый ветерок перебирал блестящие пряди ее распущенных волос, ласкал шею, будто нежные прикосновения любящих рук. Зубайдат не переставала думать о тете, чем она может ей помочь? Если тетя настолько плоха, что находится при смерти, то визит Зубайдаат вряд ли, вернет ей утраченное здоровье. Сейчас, как никогда ранее, племяннице казалось, а не напрасно ли она решилась на эту поездку? Встряхнув головой, Зубайдат прогнала надоедливые мысли, к чему себя мучить? Все объяснения она вскоре получит от любимой тети Зейнаб. Но все произошло гораздо раньше, чем она ожидала. По прибытии ее встречал средний брат.
-  Здравствуй, Зубайдат, - Аббас был, как всегда, немногословен.
Из телефонного разговора с младшим братом, Зубайдат узнала, что Аббас женился, но семейная жизнь ничуть не изменила его.
-  Скажи, состояние тети так безнадежно, как вы сообщили мне в телеграмме?
-  Да.
Ответ Аббаса обескуражил Зубайдат. В их старом доме, в поселке под Александрией жили тетя Зейнаб и младший брат Пульвар. Оба старших брата отделились и жили своими семьями, если женатый брат пожертвовал своим временем, то положение действительно серьезное.
-  Аббас, я должна увидеть тетю. Ее уже выписали из больницы? Я пойду к ней.
-  Стой, Зубайдат.
В дверях дома возникла ладная фигура Пульвара. Как же он вырос, ее братишка, совсем взрослый стал. Зубайдат невольно залюбовалась им. -  Что случилось, она перевела растерянный взгляд с Пульвара на Аббаса и обратно.
-  Тетя Зейнаб умерла шесть дней назад. Мы уже ее похоронили.
Известие о смерти тети оглушило Зубайдат, руками она оперлась о стену, иначе бы упала. Как же так, телеграмму она получила всего два дня назад, - Почему вы не предупредили меня ранее? Я приехала сразу же.
Она плакала, беззвучно роняя слезы. Все старые обиды на тетю прошли, Зубайдат стало стыдно.
-  Мы посылали тебе письма, звонили, но от тебя не было ответа. Тогда Хусрай распорядился отправить тебе телеграмму.
Наверное, они пытались связаться с ней, когда Зубайдат была в Оксфорде. Как жаль, что так вышло, - Что же теперь? – Зубайдат обратила внимание на едва заметный жест Аббаса, который приказывал младшему брату удалиться. Пульвар повиновался. Когда Аббас и Зубайдат остались наедине, он не стал спешить с объяснениями. Указав сестре на удобное кресло, он продолжал молча, приглядываться к ней, будто изучая. – Почему вы так поступаете со мной, Аббас? Я уже не  та несмышленая маленькая девочка?
-  Ты, верно, заметила, - брат замолчал снова, что-то обдумывая. Зубайдат не понравился его взгляд. Точно так же на нее смотрели бедуины, когда семь лет назад, сбежав из дома, Зубайдат случайно пристала к их лагерю. Наконец, Аббас решил прервать молчание.  Он открыл один из ящиков стола и положил перед ней фотографию. – Взгляни.
Она взяла снимок и внимательно присмотрелась. На нем был изображен мужчина средних лет. Если бы черты  лица не были столь резки, его можно было бы называть симпатичным. Зубайдат он был незнаком. -  Кто это?
-  Сеньор Родриго Мендес. Это – очень большой человек, он владелец крупного книготоргового холдинга, в его ведение многие издательства. Несколько дней назад он разыскал Хусрая, а затем меня. Я имел с ним разговор. Принеси мне воды, - обратился он к сестре.
Аббас ждал, вытирая вспотевший лоб. Он никогда так много не говорил, тем более, сказывалось волнение, повод сейчас был исключительным. Шутка ли, когда на карту поставлены большие деньги? Главное, уломать сестру. На правах старшего, он мог заставить ее сделать так, как ему угодно, но Аббас привык действовать по-хорошему. Зубайдат задержалась на женской половине дома. Что-то брат не договаривает. Окинув взглядом комнату, где тетя Зейнаб готовила еду, Зубайдат увидела знакомый глиняный кувшин. Рисунок на нем почти стерся. Сколько лет этой семейной реликвии? Вода из кувшина была особенно вкусной, добытая из скважины, без всяких примесей. Она с удовольствием выпила стакан, наполнила его снова и отправилась на мужскую половину дома. Скоро наступит время утренней молитвы, брат, наверное, захочет обратиться к Аллаху наедине. Аббас залпом выпил воду и продолжил нелегкий для него разговор. Он был коротким, и закончился для Зубайдат неожиданно. Слова брата поначалу показались ей обидными, но со временем, поразмыслив, она нашла им оправдание. Все, что от нее требовалось – дать согласие на работу под руководством сеньора Мендеса. Странным было то, что этот респектабельный господин заинтересовался заурядной журналисткой. В счастливый случай Зубайдат не верила, отказать в помощи брату, она не посмела.
Она должна брать пример с покойной тети, та всю жизнь посвятила заботам о семье покойного брата, отца Зубайдат. «Предназначение женщины – служить мужчине», - слова были заучены тетей Зейнаб еще с детства из Корана. Подумаешь, поработает несколько месяцев, поможет братьям материально и вернется в Лондон. Но несколько месяцев, как это долго, целую вечность она будет вдали от друзей, знакомых, Ларри.
День пролетел незаметно, как одно мгновение, в делах по дому. Скорбя по тете, Зубайдат пришлось выполнять привычные женские обязанности. Пульвар застал ее за приготовлением ужина, из-за угла кухни он долго любовался любимой сестрой, в ее руках даже обычный нож выглядел по-другому.  Зубайдат ловко шинковала капусту, листья салата, сладкий перец, рядом, в миске лежало мясо, немного пряностей и получиться сытный ужин. Она ощутила на себе чей-то ласкающий взгляд и обернулась. -  Пульвар, ты хочешь кушать? Подожди немного, милый.
-  Я тебя напугал, Зубайдат? Прости, я не хотел.
-  Нет, нет, я задумалась и…
Легкое облачко пробежало по лицу молодой женщины. Хорошо зная брата, она догадалась, что он желал ей что-то сказать, но никак не решался. Аллах, помоги ему. Что произошло? Они с братом разучились общаться, а ранее так хорошо понимали друг друга. За ужином они говорили о покойной тете, оба были ее любимчиками и вспоминали о Зейнаб Мубарек с теплотой. Тетю было очень жаль, последние два  года она сильно страдала из-за тяжелой, неизлечимой болезни. Старшие братья тратили большие деньги для покупки лекарств и оплату услуг врачей. Теперь понятно, почему Аббас так настаивал на сотрудничестве с владельцем книготоргового холдинга, только странно, что такой влиятельный господин искал повод для того, чтобы пригласить на работу неизвестного ему человека. Почему ей оказана столь великая честь, Зубайдат пожала плечами. Пульвар, который не сводил с нею глаз, заметил это.
-  Что-нибудь не так, сестренка?
Пожалуй, не стану сообщать Пульвару о своих сомнениях, у него самого забот хватает,  главная из которых – подготовка к экзаменам в колледж.
-  Я просто соскучилась по всем вам: тебе, Хусраю и Аббасу, по нашему старенькому дому, по родине. Когда живешь вдалеке от дома, время тянется неторопливо, и лишь в родных стенах замечаешь, как много ты потерял в разлуке с близкими. За эти пять лет, что я провела заграницей, кажется, успела пройти целая жизнь.
-  Мне тебя очень не хватало.
-  Я знаю об этом, Пульвар, но мы не в силах изменить прошлое.  
С юношей  произошли разительные перемены, его лицо приняло виноватое выражение, плечи опустились, и весь он стал каким-то несчастным от раздирающих его чувств и сомнений, - Уезжай обратно, Зубайдат, уезжай, и не спрашивай, почему, я прошу тебя об этом.
Зубайдат стало не по себе. Что происходит с Пульваром, он раньше не был таким…потерянным. Брат убежал, так и не окончив ужин. Ему что-то известно, эта мысль вновь пришла ей в голову.
К встрече с господином Мендесом Зубайдат тщательно готовилась. Что лучше одеть: деловой костюм или галабею? Если женщина хочет, чтобы с нею считались, она не должна делать того, что может вызвать страсть чужого мужчины,  если следовать этому правилу, то национальная одежда мусульманки, оставляющая открытым лишь кисти рук и лицо, предпочтительнее. Только, что закончился рамадан, так, что длинное широкое платье подходит более, господин Мендес будет видеть, что он имеет дело с истинной мусульманкой. Какая же она все-таки глупая, владелец холдинга не является приверженцем ислама, поэтому не придерживается его обычаев. В галабее и хиджабе Зубайдат будет выглядеть смешно, подобный наряд годиться разве, что для мечети. Быстро переодевшись, она оглядела себя. Из зеркала на нее смотрела интересная, молодая и уверенная в себе женщина, не красавица, но господин Мендес пригласил ее не для того, чтобы ею любоваться. Да, именно так, теперь в путь.
Офис холдинга «International books» находился в Александрии, городе, где повсюду выделялись следы истории. Если у нее будет время, Зубайдат позволит себе экскурсионную прогулку по любимому городу. Еще раз увидеть коллекцию картин, королевских драгоценностей, саркофаги, мечеть Абу-эль-Аббаса, посетить гидрологический музей было огромным желанием Зубайдат, тем более, что Греко-римский музей соседствовал с офисом «International books».
-  Миссис Хиллсайд? – переспросила секретарь в приемной, - Обождите, пожалуйста, сейчас о вас будет доложено.
Зубайдат была взволнована. Здание холдинга было внушительным, интерьер, внутренняя отделка помещений указывали на то, что его владелец – человек, который привык свободно распоряжаться большими капиталами. Как он отнесется к рядовой журналистке?
В небольшом кабинете, оформленном в классическом стиле, ее встретил человек с фотографии.
-  Рад, что вы откликнулись на мое предложение, надеюсь, что вы не пожалеете. Весьма наслышан о вас.      
-  Я готова начать работу, когда вам будет угодно. Постараюсь, не разочаровать вас,  сеньор Мендес.
Обладатель орлиного носа и кустистых бровей отрицательно покрутил головой. Зубайдат, недоумевая, посмотрела на него, что такое, она чем-то не устраивает его?
Недоразумение быстро разрешилось. – Я не сеньор Мендес, будучи его представителем, я уполномочен принимать решение от его имени и с его согласия.
Зубайдат улыбнулась, тетя Зейнаб советовала почаще улыбаться, таким образом, легче расположить к себе людей. Робкий взгляд молодой женщины задержался на белом конверте, который держал в руках представитель компании  «International books».
-  Миссис Хиллсайд, здесь находится подробное описание того задания, которое вам предстоит выполнить. С ним вы можете ознакомиться только в том случае, если заранее согласитесь принять наше условие.
-  Какое?
-  Вам не разрешено покидать пределов Египта. Не спрашивайте, почему, - добавил представитель холдинга, предвосхищая вопрос Зубайдат, - Это – распоряжение мистера Мендеса.
-  Скажите, мне дано время на размышления?
-  Только до завтрашнего дня. В полдень вы должны мне сообщить о вашем решение, - господин с кустистыми бровями повернулся к ней спиной, всем видом показывая, что аудиенция закончена.
Она вспомнила о Греко-римском музее, когда за стеклом автобуса  мелькали молодые сады и поля с зеленеющей порослью кукурузы и маиса. Слова господина Уоррика оглушили ее, она была в растерянности. К чему подобная секретность? Ей придется принимать решение самостоятельно, Пульвар в этом деле не советчик, а во мнение старших братьев Зубайдат не сомневалась. Они рады всему, что приносит им деньги. Она пожалела, что так быстро покинула Александрию, надо было постараться что-нибудь разузнать об этом мистере Мендесе. Взгляд Зубайдат неподвижно уставился вдаль, туда, где в двадцати ярдах от шоссе был прорыт канал. Окружающие его банановые деревья, финиковые пальмы мелькали за окном, а вода в канале, будто замерла, из-за глинисто-песочного субстрата она казалась неопределенного цвета, застывшей, словно неживой. В нем самом было  что-то искусственное, ненастоящее, как и в мистере Мендесе. Человек-призрак, фантом и, одновременно, привыкший повелевать.  Для него она - пустое место, если только за его указаниями не скрывалось нечто большее, чем обыкновенная прихоть. Итак, что же получается? От согласия Зубайдат выиграют Хусрай, Аббас, господин Уоррик, под вопросом, в случае отказа – одна Зубайдат. Уже дома она решилась на отчаянный поступок, позвонила в Лондон, главному редактору «Line to lifes». Сказать, что Мортимер Ли был удивлен ее звонком, значило ничего не сказать.  Вначале ей показалось, что он опешил, услышав о ее местопребывании, затем недоумение перешло в негодование. Наверное, она напрасно затеяла расспросы.  Все изменилось, когда мистер Ли узнал, по чьей инициативе Зубайдат очутилась в Египте. Озадачили ее слова главного редактора, оброненные им в конце разговора: «Будьте осторожны с господином Уорриком. Этот человек ни перед чем не остановиться».  Ночью она спала, как убитая, а утром проснулась, полная решимости отказаться от предложения господина Мендеса. Прежде, чем ей отправиться в Александрию, ей предстояло объясниться с Аббасом, Хусраем. Они приехали оба, сразу же, после того, как Зубайдат поставила их в известность о своем отказе.
-  Еще раз хорошо подумай. Это – выгодное предложение.
-  Мне не объяснили, в чем будет заключаться моя работа.
-  Я тебе разъяснил, насколько нам с Хусраем необходимо твое согласие. Ты  помнишь, чему учит Коран: «Помоги ближнему своему, и тебе воздастся сторицей».
Хусрай добавил, - Зейнаб и тебе была тетей. Ты – неблагодарная, как можно бросать близких в несчастье?
Зубайдат растерялась. Все, что говорили братья, было правдой, отчего она почувствовала себя виноватой. – Я боюсь.
-  Чего?
-  Не знаю, но у меня нехорошие предчувствия. Я не верю господину Уоррику.
-   Тебе придется ему поверить, иначе можешь забыть, что у тебя есть братья.
После этого предупреждения, Зубайдат более не раздумывала. Она рассталась с близким человеком в Англии, и не желала, чтобы тоже самое произошло здесь, в родном доме.
- Вы приняли верное решение. Поздравляю, миссис Хиллсайд, - господин Уоррик передал ей заветный конверт сразу же после того, как Зубайдат подписала контракт. Конверт она открыла дома, несмотря на то, что всю обратную дорогу руки так и тянулись к нему. Обыкновенный белый конверт, на котором печатными буквами стояла надпись «International books», это – ее спасение или погибель. До того, как Зубайдат дрожащими руками надорвала конверт, она долго смотрела на него. Соблазн избавиться от конверта был велик, но беспристрастный голос: «ты должна, ты будешь», все решил за нее. И вот, наконец, конверт вскрыт. Она внимательно читала задание, изложенное на четырех страницах, но чем больше она читала, тем больше росло ее удивление. Может быть, сеньор Мендес не в себе, или преследует какие-то тайные по отношению к Зубайдат цели? Дома она не переставала размышлять о нелепом задании.
Послышался тихий стук в дверь, это был Пульвар.
-  Я заметил, что ты вернулась расстроенная. Что-нибудь случилось? Может быть, владелец холдинг потребовал от тебя чего-то невыполнимого?
Если бы Зубайдат посмела, она бы крепко обняла родного брата и поцеловала его, но строгие обычаи запрещали ей подобные вольности. Будучи независимой от братьев, Зубайдат оставалась заложницей шариата.
-  Нет, Пульвар, все будет хорошо.
-  Как я рад.., - Пульвар замялся. Испугавшись нахлынувших на него чувств, он внезапно замолчал.
Если бы ты знала, Зубайдат, как порой нелегко сказать несколько слов, но ради благополучия сестры он сделает это.
Зубайдат терпеливо ждала, Пульвар всегда был нерешительным, что часто в детстве служило причиной его одиночества.
-  Я очень люблю тебя, Зубайдат, пожалуйста, береги себя.
Уже оставшись одна, она вспоминала свой разговор с братом. Зубайдат давно не видела Пульвара таким взволнованным. Ему что-то известно, но расспрашивать его Зубайдат не будет, дабы не расстраивать. Почему брат дал ей тот же совет, что и Мортимер Ли, значило ли это, что ей действительно угрожает опасность? Глупости, какие несчастья могут ее преследовать, при составлении каталога исторического наследия Египта? Задание, что поручил ей сеньор Мендес, касалось описи экспонатов всех музеев в Александрии, Луксоре и Каире, а еще, сквозь строки Зубайдат разглядела дополнительное задание взбалмошного владельца холдинга. Кажется, он ожидал от нее написания монографии о фараонах ХУ111 династии. Как будто до нее никто этого ранее не делал! Может быть,  он хочет, чтобы она прославилась не менее царицы Хатшепсут? Порученная работа займет немало времени, выходит, что Зубайдат не скоро вернется в Англию. А начнет она работу с такой близкой и родной ее сердцу Александрии.
Сегодня она целый день провела в Греко-римском музее. Ей повезло, она смогла обойти почти шесть залов, никто ей не мешал. До разгара туристического сезона было почти два месяца, но подстегивало Зубайдат не желание избежать толкотни, а мечты о скорейшем возвращении в Лондон. Ей было страшно оставаться наедине со своими грустными мыслями, вот и сочиняла она для себя все новые трудности, что могли отвлечь ее от воспоминаний. Возвращаясь из города домой, Зубайдат обычно неторопливо переделывала домашнюю работу, после смерти тети, стирка, уборка комнат, уход за животными, легли на ее плечи, и вновь думы ее крутились около заключенного контракта. А что, если воспользоваться каталогами прошлых лет, которые хранились в дирекции каждого музея, и просто переписать их? Припоминая пункты, перечисленные в подписанном ею документе, она пришла к выводу, что работодатель преследует цель, любой ценой удержать ее в Египте на ближайшие несколько месяцев, но зачем, на этот вопрос ей еще предстояло ответить. Пожалуй, с составлением каталога она поступит именно так, как решила, а высвободившееся время посвятит составлению досье на господина Уоррика. Может, стоит обратиться в зарубежные посольства, судя по всему, этот мистер – иностранец, но гораздо проще действовать через мистера Ли. Позвонив в Лондон вторично, Зубайдат его не застала. Секретарь беспристрастным голосом ответила ей, что у него важное совещание. «Позвоните позже, завтра, а лучше даже послезавтра». Ладно. Можно будет пока заняться каталогом. Теперь Зубайдат придется много времени проводить в пути, разъезжая по городам, а не подумать ли ей о том, что бы снять гостиницу или какое-нибудь жилье в Александрии?
-  Поступай, как тебе угодно,  только не уезжай из Египта, - просил ее Пульвар.
За скучным переписыванием каталогов музейных экспонатов время тянулось медленно, саркофаги, скульптуры, их фрагменты, бюсты, глиняная и позолоченная посуда, оружие, воинские доспехи -  конца и края не было перечисленному. Поистине, как богата ее родина. История Египта, его неразгаданные тайны увлекли Зубайдат, побудили на время, позабыть о собственных проблемах. Вероломная царица Хатшепсут двадцать лет водила за нос египетскую знать и жрецов, объявив себя фараоном, вопиющий случай для Египетской монархии. Племянник ее, в будущем Тутмос Ш, ничего не мог поделать со своей властолюбивой теткой, именно это побудило мстительного фараона уничтожить любую память о ней. В годы своего правления Тутмос Ш выискивал по царству барельефы, статуи, надписи своей тетки. В Карнаке, из-за противостояния жрецов, ему не удалось выполнить намеченное, тогда он замуровал тридцати трех ярдовые обелиски, возведя вокруг них двадцати двух ярдовые стены. Зубайдат задумалась, как сильно надо ненавидеть, чтобы страдать самому. Тутмос Ш разрушал не только воздвигнутые теткой фараона памятники в свою честь, он сжигал ненавистью свою душу. Но, в то же время, если бы он был иным, история, вряд ли, сохранила бы о нем память. Люди долго помнят неординарное: плохое или хорошее, выходящее за рамки их понимания, отсюда следует, что иногда надо действовать вопреки общепринятым нормам, без оглядки на окружающих. Не это ли ранее она отвергала? Быть, как все, поступать именно так, а не по-другому, только потому, что так надо, того требуют правила. Но кто выстраивает эти правила? Сами люди, ориентируясь на некий эталон. Только умного человека ошибки делают мудрее, для того, чтобы признать собственную ошибку, требуется смелость. Само понятие «ошибка» имеет смысл с оглядкой на прошлое. Сопоставляя достигнутое и желаемое, Зубайдат пришла к выводу, что приезд в Египет еще рано относить к ошибкам, ничего плохого ни с ней, ни с ее родными не произошло. Работа, которую она сейчас выполняет, бессмысленна, но не бесполезна. Зубайдат, переписывая составленные ранее каталоги, узнает много интересного, с чем ранее была знакома вскользь, и с чем, вряд ли,  бы нашла времени познакомиться подробнее. Если рассуждать всесторонне, то Лондон ее притягивает лишь желанием помочь Ларри, но Зубайдат не могла знать, а так ли необходима ему ее помощь? Это со слов Ведмины, Саймона Ларри что-то угрожает, но спасти его от тюрьмы Зубайдат не в состоянии, ему самому придется исправлять собственные ошибки. Стоп, Зубайдат захлопнула тетрадь, она сама себе противоречит. Ларри ей не безразличен. А если ей поступить от противного, взять и уехать из Египта? Нет, не пойдет, своим опрометчивым решением она обречет братьев на дополнительные трудности, они будут ломать голову, как прожить в условиях нехватки средств? А не попытаться ли ей самой раздобыть немного денег, тогда проблема будет решена. Зубайдат тряхнула головой, поправляя съехавшие на лоб волосы, она не успокоиться, пока не выяснит, зачем потребовалось господину Уоррику ее присутствие в Египте? Для начала Зубайдат задалась целью проследить за этим человеком, где он живет, его распорядок дня, круг общения, привычки. Придется снять жилье в Александрии и изменить свой облик. Для того, чтобы раздобыть немного денег, ей пришлось продать подарок тети Зейнаб к ее свадьбе, жемчужное ожерелье. Нитка розового жемчуга с крупной черной жемчужиной в центре была дорога Зубайдат, как память об умершей, но, истина прежде всего, жаль, что стоит она немало, и на пути к ней приходится преодолевать немало трудностей. Первые два дня наблюдения, которые Зубайдат простояла на проспекте Марсо Аллам, где располагался офис «International books» ничего не дали, кроме плохого самочувствия.
После холодного Лондона Зубайдат успела отвыкнуть от жары. Начало марта выдалось необычайно жарким. Двадцать пять – двадцать восемь градусов по Цельсию при почти нулевой влажности. В просторной, но непроницаемой для ветерка галабее с хиджабом, который скрывал большую часть лица, Зубайдат чувствовала себя завернутым в фольгу запекаемым куриным окорочком. Забавное сравнение, но ей не было не смешно.
Мысль выдать себя за продавца воды, пришла ей в голову неожиданно. В жару вода –  ходовой товар, если учитывать, что торговля – лишь предлог для наблюдения, это было самым простым способом осуществления задуманного, но мало результативным. Информация, которую ей удалось раздобыть, была слишком поверхностной. Зубайдат удалось узнать время появления и отъезда  мистера Уоррика из офиса, никаких отлучек в рабочее время он себе не позволял. Стоило ради этого открытия два дня жариться на солнце? Вот, если бы ей удалось выяснить, как Уоррик проводит свободное время, но для этого ей необходим был автомобиль. Ни у кого из ее семьи не было подобной роскоши. Можно было воспользоваться услугами такси, но лучше было взять машину напрокат. Так она и поступит. Домой Зубайдат вернулась, полная решимости продолжить свои наблюдения. Пульвар, как и вчера отсутствовал. Может это – совпадение, а может, брат стал избегать ее? Она ждала его возвращения до самой ночи, не хотелось, чтобы между ними остались недомолвки. Последние два дня он уходил из дома, как только Зубайдат пыталась заговорить с ним, а его виноватый взгляд, был красноречивее любых слов. С братишкой что-то твориться, а она, глупая, занимается какой-то чепухой, выслеживает незнакомых сеньоров, когда Пульвар нуждается в ее заботе. Составление каталога было отложено, Зубайдат размышляла, как повести свой разговор с братом, что сказать ему, для того, чтобы окончательно не потерять его доверие?
Она ожидала брата до полуночи, и уже хотела запереть дом на засов, когда услышала чьи-то шаги. Незадолго дол этого она погасила в доме свет и теперь гадала, кто же крадется, переходя из одной комнаты в другую? Заскрипела лестница, Зубайдат последовала наверх. Дверь в комнату брата закрылась прямо перед ее носом. Она постучала. Шорох за дверью прекратился, кто-то не желал быть обнаруженным.
-  Пульвар, - Зубайдат постучала вновь. Дверь отворилась, и она вошла, - Пульвар, почему ты не зажигаешь свет?
-  Не надо света. Сядь, я должен поговорить с тобой.
Это был не Пульвар, в комнату младшего из Мубареков, словно вор пробрался старший брат. Где же Пульвар, почему Хусрай желает разговаривать с ней в темноте, вопросы вихрем проносились в голове Зубайдат.
-  Ты пришел так поздно, для того, чтобы поговорить со мной, как же твоя семья?
-  С моей семьей все в порядке, подумай лучше о себе, Зубайдат.
-  Как же я могу думать о себе, когда Пульвар не вернулся домой?
Сказанное, похоже, не удивило Хусрая, он продолжал, - Он -  мужчина, я поговорю с ним. Давай обсудим, что тебе делать дальше.
-  Хорошо, но, может быть, включить свет?
-  Нет, у меня болят глаза, Зубайдат. Мне нелегко говорить, но долг старшего требует позаботиться о тебе…. Скажи, за последние дни ты не замечала чего-нибудь необычного?
-  Нет, кажется, нет. Я хожу по музеям Александрии, очень много времени занимает дорога до города и обратно.
-  А мистер Мендес, что он тебе обещал?
- Я его не видела, со мной разговаривал его поверенный, который обещал заплатить мне семь тысяч фунтов за составление каталога музеев наших крупных городов. Работа несложная, но трудоемкая.
-  За тобой кто-нибудь следит?
Вопросы брата удивили Зубайдат, она решила выяснить все до конца, - Хусрай, признайся, ты что-то знаешь, но скрываешь от меня.
-  Я знаю не более тебя, а расспрашиваю я так подробно, потому, что должен быть в курсе дел моей сестры.
-  А я желаю знать, почему мистер Уоррик, поверенный Мендеса поручил мне выполнять работу, которая не кому не нужна?
-  Постарайся не забывать о деньгах, которые ты за нее получишь.
-  А если я уеду ранее ее завершения? Как вы все не поймете, я не желаю быть послушной исполнительницей чужой воли. Я – человек, Коран уравнивает в правах женщин и мужчин, а вы с Аббасом не уважаете меня, держа в неведение.
-  Я могу лишь повторить, что знаю, не более твоего, но если ты боишься за свою жизнь, уезжай, Зубайдат, и не о чем не жалей.
Совет брата испугал ее. Она всю ночь не сомкнула глаз, только под утро Зубайдат задремала, но сон ее  был недолог. Вернулся Пульвар, надо было кормить его завтраком.
-  Я не знал, когда вернусь, поэтому ничего и не сказал тебе, - Пульвар пытался оправдать свою отлучку, - Не хотел заставлять тебя переживать. Зубайдат, уезжай, чем скорее, тем лучше.
-  Но почему, Пульвар, почему, вы все твердите мне об одном и том же, но ничего не хотите объяснить? Я должна знать правду.
-  Уезжай, это все, что я могу тебе сказать.
Он ушел на мужскую половину дома. Это возмутительно, пусть весь белый свет будет твердить ей об опасности, но она все равно добьется своего. Переодевшись до неузнаваемости, она поспешила в Александрию. Через два часа, обратившись в два пункта проката, она стала обладательницей видавшего виды ситроена. Водить машину по оживленным улицам города – большой риск даже опытного автомобилиста. Отличительная особенность египетских городов – нехватка светофоров и лихая езда, что чревато обилием дорожно-транспортных происшествий.  Третий день наблюдения не отличался разнообразием. Уоррик вел себя безукоризненно, был точен, как часы, но Зубайдат не  отчаивалась, она решила следить за ним круглосуточно. В парике, ярко накрашенная, в привычных уже солнцезащитных очках, она быстро затерялась в толпе и легко могла сойти за экстравагантную западную туристку. Придется вечером съездить, забрать вещи, объявив Пульвару, что она возвращается в Лондон. Пускай родные будут считать, что она воспользовалась их советом, так будет удобнее для нее и для них. В который раз Зубайдат всматривалась в фотографию Уоррика, которого она поначалу приняла за Мендеса. Если бы не угловатые черты лица, резко выдающийся нос, который напоминал клюв хищной птицы, тяжелый взгляд исподлобья, лицо мистера Уоррика можно было бы считать по-мужски привлекательным, но запоминающимся оно было в любом случае. Когда-то ранее она встречала этого человека, только где, она не могла вспомнить. Чем больше Зубайдат всматривалась в фотографию, тем больше ей казалось, что истина где-то рядом.
-  Эй, проезжай, не задерживай движение.
Эка напасть, она встала под запрещающим сигналом светофора. Придется подчиниться, или полицейский не оставит ее в покое. Надо добиваться своей цели, во что бы то ни стало, когда-то посоветовал ей Ларри. То, что она задумала, может иметь непредсказуемые последствия, но Зубайдат должна это сделать, хотя бы ради себя.
-  Красавица, ты свободна? – двое незнакомцев оказались рядом с ее автомобилем.
Резко посигналив, для того, чтобы отпугнуть назойливых просителей, она отъехала. Место для второго наблюдательного пункта было выбрано менее удачно, главный вход из офиса был не виден. Жара стала невыносимой, Зубайдат мучилась за закрытыми стеклами без кондиционера. Пытаясь бороться со сном, она считала всех входящих и выходящих из офиса. Дрема завладела ею.  В фантазиях Зубайдат представлялся длинный спуск по ступеням, пройти к которым ей пришлось через строгие ряды пилонов. Те вырастали до неба, и подготавливали к встрече с таинством. Неподвижные колоссы фараонов доказывали ничтожность человека, входящего в храм. После просторного величественного двора она очутилась в полумраке гипостильного зала, в лесу смыкающихся в сказочной высоте колонн, зелень пышных капителей которых растворялась в синеве потолка, сверкающего золотыми звездами. Взору Зубайдат предстала неподвластная времени ритуальная ладья Амона. Божество в упор уставилось на нее и громко спросило: «С вами все в порядке?» Она разомкнула сонные глаза. Вместо потолка с золотыми звездами над головой простиралась чернеющая синь неба, слабо освещенная мерцающими фонариками. Невероятно, но она проспала восемь часов, придется ждать до завтра. 
А что, если явиться к Уориику, и в открытую спросить, в какую игру он с ней играет?  На следующий день, к полудню она была около офиса. Улицы города были оживлены, туда сюда сновали автомобили, их было больше, чем пешеходов. После Лондонской размеренности к этой суматохе не так легко было привыкнуть. Зубайдат растерялась, но вот, наконец, в дверях показался тот, кого она так долго ожидала. Личный автомобиль стоял напротив офиса. Весь путь по лабиринту городских улиц они проделали на некотором расстоянии друг от друга. Однажды Зубайдат едва не потеряла объект наблюдения из вида, дорогу ей перегородил огромный фургон. Лавируя между машин, она старалась не отставать. Не скоро, но она догадалась, Уоррик направлялся в аэропорт. Помешать ему улететь, было не в ее силах, оставалось лишь последовать за ним. Для того, чтобы соответствовать фотографии в паспорте, ей пришлось потрудиться над собой. Все время, пока неутомимые руки выполняли то, что было задумано, Зубайдат не переставала рассуждать о превратностях судьбы. Отправиться в Каир – невелика задача, но братья, старшие и младший будут за нее волноваться. Ставить их в известность было некогда, Зубайдат летела тем же рейсом, что и Уоррик. В салоне небольшого Боинга он затерялся среди остальных пассажиров, это было на руку Зубайдат. Менее часа, и они приземлились в столичном аэропорту. Наблюдать за объектом вновь стало делом непростым, надо было загримироваться. В сумочке, кроме косметики, Зубайдат хранила фотографию Уоррика. Видимо, сегодня был день неудач, она едва не  упустила его из вида. Каир был промежуточным пунктом его следования. Зубайдат выяснила, что Уоррик интересовался билетами до Лондона. Голову сверлила мысль: «Ты ничего не потеряешь, если отправишься за ним». А контракт? «Это предлог, для того, чтобы удержать тебя в Египте». Но не только это обстоятельство беспокоило ее, необходимы были деньги. Ей совершенно не к кому было обратиться в столице, пришлось звонить Хусраю. Телефонный звонок немало огорчил его, еще больше расстроило обязательство одолжить сестре денег. Когда они распрощались, у него было такое лицо, что возвращаться в Египет Зубайдат в ближайшее время расхотелось.
На следующий день после прибытия в Лондон, она собиралась отправиться в редакцию. Может быть, сэр Ли прольет свет на эту темную историю с каталогом и бегством Уоррика из Александрии? Не ожидала она увидеть дома бывшего мужа. Был он чем-то расстроен.
-  Мне сейчас некуда идти, я останусь у тебя, - ставя ее в известность, заявил мистер Хиллсайд.
Зубайдат нечего было возразить против подобного аргумента, после разрыва их супружеских отношений  Джордж не стал ей чужим. За чаем они не проронили ни слова, хотя обоим не терпелось поделиться последними впечатлениями. Сэндвичи быстро закончились, чай был слишком крепко заварен, а сахар был наполовину смешан с солью. Но это еще было полбеды, когда Зубайдат уронила на колени Джорджа заварочный чайник, он не выдержал, - Что с тобой случилось, Бэтти?
Зубайдат неопределенно пожала плечами, -  За последнюю неделю со мной много чего произошло, не хочется говорить об этом.
-  А я не буду молчать. Два дня подряд мне не дает покоя комиссар Фарнон. Он требует тебя, можешь объяснить почему?
-  Не знаю, - приводя в порядок брюки Джорджа, она собиралась с мыслями, что ей стоит  говорить сэру Ли, а о чем лучше промолчать? Статья для «Life to lifes» была почти готова.
Раздался телефонный звонок. Трубку снял Джордж. Зубайдат удалось разобрать отдельные фразы: «останки фрагментов черепа», «идентификация костей», «использование радионуклидов», - ясно, Джордж вел разговор о своей работе, это, похоже, единственное, что его интересует в жизни. Второе дыхание их брак не получит, теперь их объединяет только общее место проживания.
 -  Может быть, ты не будешь от меня ничего скрывать? Чего от тебя требуют, Джордж?
-  Это так важно для тебя? Что полет писательской фантазии иссяк?
-  Причем тут это? Разговор сейчас идет о тебе.
-  Ошибаешься, говорить мы станем о нас.
-  Ты прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь, зачем ворошить прошлое? Тебя никогда не интересовало ничего, кроме твоей работы.
-  Предполагаю, что тебе интересно будет узнать подробности моего знакомства с твоим писателишкой. Он – убийца, лишнее доказательство тому, случай, что произошел со мной в Гималаях, - Джордж красочно расписал Зубайдат свои злоключения.
Она слушала и отказывалась верить рассказанному. Убил кто-то другой, а подозрения, как и в прошлый раз, падает на Ларри.
-  Вчера звонил сэр Ли и полностью повторил мой рассказ о преступлении. Если ты не веришь мне, то в словах своего шефа не вправе сомневаться.
Весь остаток дня Зубайдат раздумывала над услышанным, она знала Ларри, но и Джорджу ей хотелось верить, хотя его неприязнь к Ларри можно объяснить вспышками ревности. Почему все желают опорочить его, кому он перешел дорогу?
-  Ответить на этот вопрос не так-то просто, - Мортимер Ли вел себя непривычно любезно с Зубайдат. Она была удивлена, с чего бы это? Статья о клинической смерти не способна вызвать ажиотаж настолько, чтобы опередить по рейтингу все остальные газетные материалы.
-  Тогда, объясните, пожалуйста, ваш совет в отношении господина Уоррика.
-  Не вижу смысла, миссис Хиллсайд. Вы вернулись из Александрии, значит, ни о каком продлении контракта не может идти и речи.
-  Мне стало известно, что мистер Уоррик вернулся в Англию.
-  Это меняет обстоятельства дела. Считайте, что я никаких советов вам не давал.
Как Зубайдат не старалась его разговорить, мистер Ли всем своим видом пытался показать, что их беседа окончена.
-  Мистер Ли, но не вы один советовали мне проявлять осторожность с господином Уорриком.
«Жизнь, вообще, опасная штука», слова Мортимер Ли, сказанные на прощание, долго не выходили из головы Зубайдат. Новое задание, полученное от главного редактора, на время отвлекло ее от поисков исчезнувшего Уоррика. Написать статью о современной английской живописи – задание непростое. Для осуществления намеченного Зубайдат необходимо было встретиться с художниками, взять у них интервью, побывать на выставке импрессионистов в Вестминстерском дворце, побеседовать с ее посетителями. Будучи дома, она выяснила, что те ее знакомые, которые, как казалось Зубайдат, могли пролить свет на происшедшее с ней в Египте, отсутствовали или не желали отвечать на ее вопросы. Аббас, неожиданно заставший ее дома между беготней по выставкам, выразил сильное недовольство опрометчивым решением сестры прервать контракт. Чтобы не слышать его наставлений, Зубайдат положила телефонную трубку.
На следующий день она отправилась в полицию к комиссару Фарнону. Он встретил ее настороженно. На его письменном столе стопкой лежали дела, находящиеся в производстве. Гора была внушительных размеров, из-за нее, словно из-за баррикады, выглядывало сосредоточенное лицо Джеймса Фарнона, - Прошу вас, миссис Хиллсайд.
-  Я не могла прийти ранее, меня не было в Лондоне.
-  Надеюсь, вы не ставили себе цель, бегать от правосудия? – полицейский комиссар протестующее, в знак того, что его желают перебить, поднял руку, - Необходимо с точностью до часа установить ваше поэтапное местонахождение, с того самого момента, как вы покинули больницу.
Зубайдат задумалась. За это время много чего произошло, воскресить в памяти все события у нее не получиться. Она отрывочно рассказала комиссару о том, что произошло в книжном магазине, о своем желании отправиться в незнакомый Инвернесс и невозможности его осуществления.
-  Говорите, что получили телеграмму из дома. Чем вы можете подтвердить ваши слова?
-  Мне кажется, что доказывать – это ваша работа.
-  В виду сложившихся обстоятельств, вам придется это сделать. Пять дней назад была ограблена квартира мистера  Ланкастера на Таггет-стрит. Пропали ценные вещи, на месте преступления были обнаружены отпечатки  пальцев, которые вполне могут принадлежать вам, следы взлома.
-  Мистер Ланкастер – мой старинный друг, зачем мне грабить его квартиру? – голос Зубайдат сорвался на крик.
-  Не волнуйтесь, вам пока еще не предъявлено обвинение в посягательстве на чужую собственность. Все будет зависеть от того, насколько ваши показания будут соответствовать обнаруженным вещественным доказательствам.
Она с укором смотрела на Джеймса Фарнона, так ее еще никто в жизни не оскорблял. Зубайдат придется столкнуться с трудностями, прежде, чем она докажет свою невиновность, - Родные братья могут подтвердить, что пять дней назад я была в Египте.
-  Не исключено, что ограбление было совершено несколько позднее. Дверь в квартиру была прикрыта, поэтому соседи заметили взлом не сразу.
- Ларри  – мой  друг, а у приятелей, обычно, воровать не принято.
Нервничает, значит, вполне может быть причастна, - О факте вашего знакомства я уже наслышан. Узнаете? – Джеймс Фарнон достал из ящика стола бумажный пакет. Когда Зубайдат заглянула туда, она обомлела. В глубине его виднелись скомканные женские трусики. Не вынимая, Зубайдат узнала их.
-  Не стану отрицать, это – мое, но скажите, зачем преступнику разбрасывать на месте преступления предметы женского туалета?
Комиссар покрутил головой, - Как сказать, иногда подобным образом прикрываются для того, чтобы избежать справедливого возмездия. Есть еще кое-что…- он многозначительно замолчал.
Для того, чтобы скрыть дрожь в руках, Зубайдат сделала вид, что что-то ищет в сумочке, а сама, не без страха ожидала, пока ей предъявят новое «доказательство» ее преступных деяний.
Пускай еще помучается, а вслух спросил, - Как долго вы были знакомы с мистером Ланкастером?
-  Семь лет, может, чуть более.
Длинные ресницы на глазах Джеймса Фарнона пару раз хлопнули, непонятно, что собой знаменуя. Потянулось мучительное молчание, на протяжении которого он желал еще немало у нее выспросить, а Зубайдат хотела, чтобы эта пытка поскорее бы окончилась. Она,  наверное, отдала бы полжизни для того, чтобы никогда не встречаться с комиссаром. В дверь постучали. Это был сержант, работающий под началом Джеймса Фарнона. Комиссар вышел, и Зубайдат осталась в кабинете одна.
Разговор ее с комиссаром казался дурным сном. Она никогда не бывала дома у Ларри, ее трусики попали туда неизвестно каким образом. В ее собственной квартире не было посторонних, своему бывшему мужу Зубайдат доверяла, он не был способен на подобную низость. Значит, трусы с нее сняли в больнице, это не могли сделать люди посторонние.
 Но не доктор же Клайд, тогда кто же, кто? Профессор Снегс? Совершеннейшая глупость. Несколько раз в кабинет входил комиссар Фарнон, ссылаясь на то, что ему некогда, он отпустил ее до завтра, предоставив время для раздумий. Размышлять здесь было нечего, кто-то умело сыграл ее роль. Непонятно, кому она перешла дорогу?  Из знакомых в Лондоне не осталось никого, кто мог бы ей помочь. Профессор МакВалтэг и Саймон Финниган работали по контракту в Школе волшебства. Вернуться они обещали не ранее июня. Ведмина Финниган с малышкой Эммой жили у  родителей в Инвернессе. Зубайдат сомневалась, стоит ли привлекать к решению ее проблемы миссис Лакстон, и тем более, ее бывшего супруга? Ревнивая Женевьева Лакстон имела все основания ненавидеть соперницу, а сэр Дуглас Лакстон, скорее всего, ничего не ведал о ситуации, в которой оказались Ларри и Зубайдат. Она помнила, что в родовом поместье в Норидже у него проживает кузен с супругой. Станут ли они помогать, ведь им она никто? Что же делать, что завтра ответить комиссару Фарнону на предъявление новых доказательств? Остается лишь надеяться, что они будут менее правдоподобными, чем первое. Утренняя встреча с комиссаром не оправдала ожиданий Зубайдат.   
-  Миссис Хиллсайд, вы отдаете себе отчет, насколько серьезно ваше положение? – Зубайдат кивнула головой, - Отпечатки пальцев, обнаруженные в квартире, принадлежат вам. Дактилоскопическая экспертиза подтвердила это. Как вы можете, прокомментировать сей факт?
-  Не понимаю, что происходит? Я никогда не была дома у мистера Ланкастера.
Джеймс Фарнон вздохнул, он был неплохим физиономистом. Неискушенное лицо Зубайдат предрасполагало к доверию, он позволил себе сомневаться даже в показаниях соседки мистера Ланкастера, миссис Диамант. Если в результате очной ставки ее показания подтвердятся, миссис Хиллсайд грозит тюремное заключение.- Слишком много совпадений не в вашу пользу.
-  Мне не в чем оправдываться перед вами, могу лишь предположить, что кому-то выгодно, чтобы я оказалась за решеткой.
-  Назовите имена тех, кого вы подозреваете. Полиция обязательно проверит их.
Комиссар нарочно предлагает ей подобное, потому, что знает, что Зубайдат будет нелегко отличить истину ото лжи, а, может быть, он хочет переложить ответственность за выбор решения на плечи постороннего?  Аллах всемогущий, не стоит забивать голову подобными вопросами, иначе вскоре Зубайдат начнет подозревать в несчастье, постигшем ее, весь белый свет. Комиссар Фарнон предоставил ей еще одну возможность поразмыслить до завтра, пожалуй, этого времени будет достаточно для того, чтобы посетить Норидж и вернуться обратно. Единственное, на что уповала Зубайдат все два с лишним часа проведенные ею в пути, это на то, что господин Мал,Истфайе будет дома. Она ничего не знала о личности этого человека и тем более, о его супруге. Если в разговоре с мужчиной Зубайдат могла рассчитывать на свое женское обаяние, то как вести себя с баронессой Мал,Истфайе, она не знала. Норидж встретил ее распутицей и ненастьем. На железнодорожной станции ей пришлось взять такси, для того, чтобы добраться до поместья. Она долго увещевала водителя, который не желал отправляться по нужному ей адресу. Лишние тридцать фунтов решили спор в пользу Зубайдат.  К ее ужасу, гонорар за статью о путешествии в загробный мир, таял также быстро, как поздний весенний снег. Если так пойдет и далее, ей придется распродавать ценные личные вещи. Водитель попался Зубайдат на редкость разговорчивый, кроме денег его волновало многое. Сначала он обстоятельно рассуждал о задержавшейся весне, - Скоро март кончиться, а погода, так себе, то снег, то дождь, раньше такого не было. Бывало в марте пригреет солнышко, высушит все лужи, вот детворе раздолье, хочешь, на велосипеде гоняй или хотя бы на роликах. Знающие люди говорят, в ненастье экологическая катастрофа виновата. Не бережет человек землю, все строит, создает, созидает, а получается наоборот.
Да, не получается у людей жить в гармонии с Природой. Научно-технический прогресс мощной волной ворвался в современную жизнь, нет пути назад, об этом же говорила и подруга Исаака Монморенси. Не повернуть время вспять, придется мириться с тем, что существует в настоящее время, - Научитесь принимать жизнь такой, как она есть. Человечество не собирается возвращаться в каменный век.
-  Природа не станет терпеть безропотно, как ею верховодят. Вон, какая беда случилась в Юго-Восточной Азии, нет гарантии, что в будущем подобное не повториться и на Британских островах.
-  От того, что мы ведем с вами задушевную беседу, природе легче не станет, что-то надо менять в мировоззрении людей. Вы дорогу за  разговором не перепутаете?
-  Не беспокойтесь, мисс. Одноименное поместье считается достопримечательностью нашего городка. А после летнего ремонта оно еще больше похорошело. Его светлость барон Мал,Истфайе -  человек прогрессивных взглядов. Он отлично рисует. Раз в год он предоставляет возможность местным жителям посетить поместье, слышал я, что  и приезжие не отказались бы посмотреть картины, предметы старины, много чего там имеется.
Словоохотливый шофер снабдил Зубайдат полезной информацией. Оказывается, супруга барона не из благородных, это – плюс, значит, его светлость не страдает снобизмом. Может попытаться добиться его расположения, пообещав статью в столичной газете, это – неплохая реклама. Такси остановилось при подъезде к Нориджу. Зубайдат осталось пройти несколько десятков ярдов к воротам, ведущим в парк. В самой глубине его располагался дом с колоннами. При входе ее никто не остановил,  но смотритель здесь обязательно должен был быть. Зубайдат неторопливо шла по парку, каждое мгновение, ожидая его строгого оклика.  Несмотря на весеннюю непогоду, парковые дорожки были вычищены от грязи, так, что она уверенно ступала по россыпи гравия, не рискуя очутиться в луже или поскользнуться в самый неожиданный момент. Кустарники были аккуратно подстрижены, их голые ветви сиротливо колыхались  на ветру. Парк выглядел ухоженным, во всем, в засеянных газонах, на которых сквозь комья чернозема проглядывали робкие ростки молодой зеленой поросли, в побеленных известью стволах вековых ясеней, дубов, тополей, чувствовалась умелая рука садовника. В запасе у Зубайдат было немного времени, последний поезд на Лондон сегодня уйдет в семь вечера. Придется побеспокоить знатных господ своим неожиданно ранним визитом. Отворив тяжелую дверь, украшенную бронзой, Зубайдат оказалась во власти экономки, миссис Стабз. По ее насупленному взгляду Зубайдат догадалась, что появлению незваных гостей в Норидже не всегда бывают рады.
-  Здравствуйте, меня зовут мисс Зубайдат Мубарек. Я представляю столичную газету «Line to lifes», и так же имею честь быть близкой знакомой мистера Ланкастера, - добавила Зубайдат, в ожидании, что это обязательно поможет ей добиться расположения владельцев Нориджа, - Можно увидеть господина барона?
В ответ  ей раздалось что-то невнятное. Единственное, что удалось разобрать Зубайдат: «не велика честь». Выразительные глаза ее неотрывно смотрели на суровое лицо миссис Стабз. Видимо, какая-то внутренняя борьба происходила в мыслях этой дамы. Непонятно, с чем она боролась, то ли с искушением все выложить этой столичной журналистке, то ли постараться, как можно скорее избавиться от ненужной посетительницы.
-  Миссис Стабз, кто там? - сонный голос, прозвучавший с лестницы второго этажа, принадлежал баронессе Мал,Истфайе.    
-  Спрашивают его светлость, ваше сиятельство.
-  Пусть обождут, я скоро спущусь.
Холл поразил ее излишней помпезностью, гранитные колонны, капитель которых была выполнена в виде головы сфинкса, напомнили Зубайдат о ее далекой родине. Колоннада, поддерживающая арочное перекрытие создавала видимость единого ансамбля, хотя в нем не было ни  одного одинакового пилястра. Белая балюстрада венчала собой лестницу, ведущую наверх. Даже мимолетного взгляда было достаточно для того, чтобы заметить, что изнутри замок ни чем не уступал любому музею. Миссис Стабз куда-то исчезла, и Зубайдат была предоставлена сама себе. Она с интересом разглядывала портреты средневековых красавиц, пейзажи, которые увековечили Норидж в различные исторические эпохи. За этим занятием и застала Зубайдат баронесса Мал,Истфайе. Ее сверлящий взгляд гостья почувствовала на своем затылке, и машинально обернулась, - Прошу прощения, ваша светлость, за столь ранний визит. Это – необходимость, вызванная неприятной ситуацией, в которой оказался …
Патти не дала ей договорить, решив для себя, что не стоит тратить  время, выслушивая глупую болтовню заезжей журналистки, - Доброе утро, неужели столичная пресса проявила интерес к истории Нориджа?
Зубайдат обдумывала, может сейчас намекнуть хозяйке, что проявленный интерес касается, прежде всего, одного из обитателей Нориджа, а после уже к его богато оформленному интерьеру. Она позволила себе открыто взглянуть в лицо баронессы, чем вызвало неудовольствие последней. Для того, чтобы скрыть досадную промашку, Зубайдат перевела восхищенный взгляд на картинную галерею и произнесла, - Это, наверное, великая честь, жить среди музейных реликвий?
-  Когда каждый день находишься в их окружении, привыкаешь, и потом, большинство из них созданы руками членов семейного клана Мал,Истфайе, - Патти приглядывалась к Зубайдат, может быть, она не такая самовлюбленная, как большинство столичных журналистов? Открытый взгляд, бесхитростное лицо, может быть, даже слишком простое, для того, чтобы заинтересовать барона. Патти пребывала в сомнениях.
-  Скажите, ваша сиятельство, а могу ли я встретиться с господином бароном?
Вот ты и раскрыла главную цель своего визита, отметила про себя Патти. С каким же наслаждением я отвечу на него,  и она позволила себе вяло улыбнуться, - Его светлость отсутствует. Вы можете его подождать, - тут же добавила баронесса, догадываясь, что, как раз этого, гостья себе позволить не может.
Зубайдат не смогла скрыть разочарования, неужели предпринятое ею путешествие напрасно? Нет, она не сдастся, ведь на карту поставлено не только ее благополучие.За взаимным представлением они незаметно дошли до гостиной. Распахнулись двери, но Зубайдат уже было не до любования. Патти же, напротив, будто испытывая ее терпение, предложила ей присесть.
-  Я не могу ждать до вечера, ваша светлость. Когда я только собиралась к вам, у меня была смутная надежда, что я застану мистера Ланкастера в Норидже, но…
Лицо Патти приняло удивленное выражение, - Всем его знакомым хорошо известно, что в настоящее время он путешествует, неизвестно, как долго продлится его странствие, - Патти позвонила в колокольчик и распорядилась принести кофе.
-  Я должна быть с вами откровенной, - начала гостья свой печальный рассказ, - На квартиру мистера Ланкастера совершено нападение, и в этом деянии подозревают меня.
-  Да.., - многозначительно протянула Патти. Этот ангелочек, что сидит перед ней, не так уж и застенчив.
-  Я не могла совершить ничего подобного, по той простой причине, что я находилась в это время заграницей.
-  Это только ваши уверения, или так утверждает полиция?
-  Это -  мои уверения, ваша светлость.
-  Ясно.
За этим ее «ясно» могло многое скрываться. Золовка Ларри – слишком подозрительная особа. Представляя, что она себе нафантазировала, Зубайдат огорчилась. Надо постараться использовать свое безотказное оружие – улыбку, но на этот раз она получилась вымученной, - Ваша светлость, ведь получается, как в случае с мистером Ланкастером: «убил один, а думают на другого».
Эта наивная дурочка рассчитывает, что знакомство с Ларри поможет ей заручиться их с Рокки поддержкой? Смело, но неоправданно. Хотя то, о чем она говорила, было Патти хорошо знакомо. По дороге в Оксфорд кто-то точно так же сыграл ее роль, заставляя Рокки, мисс Кроуни и Колина теряться в догадках. Но это опять на уровне предположений, а в полиции потребуют факты. Прежде, чем дать окончательный ответ, Патти надо было выяснить, кем является мисс Мубарек Ларри?
-  Мистер Ланкастер оставил в Норидже послание, на случай, если кто-то из его близких знакомых посетит замок в его отсутствие, - вновь требовательный звонок, и кофе с пирожными заняли свое место на столике. Вошедшей горничной баронесса Мал,Истфайе отдала распоряжение, - Принеси сложенный вчетверо лист бумаги, лежащий на бюро в голубой комнате.
Скорее всего, она не из наших, совсем невнимательна и не прозорлива. Если бы эта мисс не прикрывалась именем Ларри, можно было бы, вообще, не пускать ее на порог. Сваренный кофе источал изысканный аромат. Обе, и хозяйка, и гостья, как не была она расстроена, не смогли удержаться от того, чтобы попробовать стряпню миссис Легг, местной кухарки.
Только взглянув на принесенный листок, Зубайдат перевела вопросительный взгляд на баронессу Мал,Истфайе, - Извините, я ничего не понимаю, вероятно, это – не та бумага?
-  Элиза, унесите, - распорядилась Патти.
Умоляющий взор застыл на холодном лице баронессы, - Может быть, вы еще что-нибудь вспомните из последних распоряжений мистера Ланкастера?
-  У него не было никаких особых распоряжений, кроме того, что он волен появляться в Норидже в любой момент.
Прощание выдалось на редкость официальным. Баронесса Мал,Истфайе имела все основания не доверять новой знакомой, о которой ее шурин никогда даже словом не обмолвился. Зубайдат, глядя в окно автомобиля, увозившего ее на станцию, гадала, где, в какой момент, допустила она оплошность? Еще более ее занимал вопрос, что ей сейчас делать: идти в полицию или последовать примеру Ларри? При сложившихся не в ее пользу обстоятельствах, она все острее чувствовала свою беспомощность. Перебирая  в памяти, одного за другим, хороших знакомых, она постепенно отметала их кандидатуры. Никто из них не станет ей помогать. И тогда Зубайдат решилась положиться на свою интуицию.
Войти в поезд она успела за пять минут до его отхода. Сейчас она закроет глаза и постарается уснуть, ответ на нерешенный вопрос придет сам собой. Заснуть Зубайдат не удалось, как она не пыталась. Двери в купе постоянно хлопали, мимо проходили пассажиры. Несколько минут она делала вид, что дремлет, пока чей-то пристальный взгляд не побудил ее открыть глаза.
-  Прошу прощения, мисс. Поезд через полчаса прибывает в Лондон. Я в столице буду проездом, так вот, чтобы не терять времени, хочу поинтересоваться, вы случайно не знаете, где находится Таггет-стрит?
Он прикидывается простачком или действительно не понимает, гадала Зубайдат, в третий раз, пытаясь объяснить незадачливому пассажиру месторасположение данной улицы. И надо же какое совпадение, его интересовала улица, где располагался дом, в ограбление которого ее подозревали.
Теперь я у тебя на хвосте, эта мысль овладела инспектором Лави.