Если даже меня не вспомнишь... Глава 1

Глава 1. «Первый танец Марлезонского балета».
Намибия. Анклав Каприви. Год 1979.


Позицию для атаки Савл выбрал отменную. Нельзя сказать, что получилось это  совершенно случайно. Он давно уже усвоил, что случайности в его профессии никогда не бывают случайны, так как события, предшествующие им, часто оказывались связанными какой-то очевидной, незримой логической цепочкой. Словно некая неведомая сила диктовала условия игры, нарушать которые никому не позволено. Просто понимание этого приходило обычно значительно позже. При «разборе полетов», когда Савл с привычным для себя удивлением убеждался, что задача, над которой он работал, не имела другого решения, кроме того, которое он принимал.
Вот и сейчас. Петушиный крик они услышали еще затемно. Димыч остановился и кивнул в направлении невидимой за скалами и низкорослыми деревьями долины. Движением плеча поправил пулемет за спиной, смешно замахал руками и вытянул шею, изображая орущего перед рассветом петуха. Димыч явно пытался развеселить приятеля, обескураженного вполне объяснимой, вроде бы, но тем не менее, очень странной смертью их чернокожего проводника.

Звезды тускнели и гасли. Но рассвет еще не наступил. Из ущелья слышался неясный шум воды. Летучие мыши со стрекотом выныривали из темного провала и метались вокруг, чуть не задевая путников своими перепончатыми крыльями. Издалека  доносились напоминающие мяуканье звуки. Нечто, вроде, между «мяу» и «мрнау».
Легко узнаваем этот голос. Черная пантера, которая рыскает обычно вблизи человеческого жилья, и совершенно безобидна. Если сыта. Но голодная кидается на все, что движется. И страшнее ее может быть разве что черная мамба, чей рывок молниеносен, а укус при отсутствии антидота стопроцентно смертелен. Приблизительно полгода назад, возвращаясь из Заира, Савлу довелось наблюдать бросок пантеры. Тогда была ночь. Сразу даже не поняли, что произошло. Словно удар черной молнии сразил человека, отошедшего от костра к дереву. Затем хриплое «мрнау!», и неясная возня в траве. Стрелять было нельзя. Савл, мгновенно проснувшись, ринулся было с ножом к дереву. Но его опередил Читемо. Анголезец, вооруженный своим неизменным боевым топором, оттолкнув Савла, метнулся на это «мрнау». Короткий удар. В следующее мгновение Читемо подошел к костру. «Пентээр,-произнес он на португальском, вытирая пучком травы  кинжалообразное продолжение обуха своего топора, лезвие которого представляло из себя небольшую, но очень отточенную секиру. И осуждающе покачал головой - нельзя уходить от костра в хищную тьму, если ты не уверен в своих силах.

…Тело убитого поднесли к огню. Пантера прыгнула сверху. Одним движением сломала шею бедолаге, вырвав позвоночник из основания черепа… Вспомнив этот эпизод, Савл поежился. Уже несколько часов они с Димычем продвигались вдоль ущелья, огромной дугой огибающего подковообразную горную долину, которая и являлась их конечной целью. Здесь не было высоких деревьев и больших скал. Хищники  обыкновенно промышляют у мест обитания человека. Поэтому встреча с ними казалась маловероятной. Мало, но вероятной.
И Савл, не имея права обнаружить себя стрельбой, держал наготове широкий и длинный, наподобие мачете, нож-тесак для рубки лиан. Но зверье проявляло себя лишь отдаленными неясными звуками. Видимо, не решаясь пересечь путь двуногим чужакам, более опасным, чем коренные обитатели джунглей. Во всяком случае, так сказал Димыч, когда они вчера готовили себе поздний ужин на огне небольшого костра, разведенного в сумрачной, неприветливой глуши.
Вчера еще был жив Ололо. Он был еще жив, когда пил крепчайший, последний в своей жизни кофе. И зубами, способными раздробить любую кость, грыз сухари. Тоже последние в его жизни. Он довольно улыбался, и зубы вместе с белками глаз высверкивали в пляшущем пламени костра. В тот момент Савл случайно взглянул на Димыча и поразился выражению лица напарника, которое стало похоже чем-то на экзотические маски свирепых африканских демонов. Димыч заметил этот взгляд. Маска словно слетела с его лица. Наливая себе из котелка, он долил кофе в опустевшую уже кружку проводника и негромко сказал Савлу: «Черный, как дьявол,…крепкий, как ненависть,…горячий, как Ад…- так говаривал мой сержант. А он понимал смысл кофе!».
- Об этом напитке сказано так много, что можно вообще ничего уже не говорить. А что касается Ада… Люди нашей профессии идут в пекло походным маршем. Левой-правой, левой-правой. День-ночь, день-ночь,- невесело усмехнулся Савл.
- Тогда получается, что долг и слова приказа - это дудка Дьявола, под которую мы маршируем?- съехидничал Димыч.
- Дудка Дьявола…,- чуть помедлил с ответом Савл,- это обстоятельства, определяющие в итоге наши поступки.
- Но в своей концепции...,- поморщившись от большого глотка горячего кофе, помедлив, ответил бывший легионер,- ты совсем не оставляешь места Богу. 
- Возможно,я не прав,- ответил Савл,поставив на землю опустевшую кружку,- но это не так страшно. Страшно, если Бог в своей концепции не оставит места нам. - И, как бы подтверждая эти слова, откуда-то из темноты донесся протяжный, урчащее-булькающий звук, чем-то похожий на ехидное мяукающее хихиканье звук.
«Рисо пантэрас /смех пантеры…»,- невозмутимо произнес проводник. Но, как бы невзначай, придвинул ближе к себе автомат.

…Чуть более суток назад произошел тот разговор. До этого, их группа пересекла Анголезко-Замбийскую границу и углубилась в джунгли поймы реки Замбези. Савлу казалось тогда, что некая машина времени забросила их этак лет за миллион в прошлое. Все вокруг, природа и животный мир, поразили его первозданно-дикой свирепостью. Настолько равнодушно-беспощадной к любому проявлению жизни, что с обыкновенной работой Савла соотносились, как проклятие и «Отче наш». Если бы не проводник Ололо, капитан и бывший легионер могли навеки остаться среди болотистых мангровых зарослей. А выйти к границе Каприви у них вообще не имелось шансов. Но Ололо отменно решил задачу. Вывел своих подопечных на территорию анклава. И, выполнив основную часть своей работы, расстался совершенно нелепо с жизнью.

И вот они почти вышли на «линию огня». Осталось определиться с этой самой «линией». В долине все громче орали петухи. И разноголосый крик их все чаще сопровождался разноголосым собачьим лаем. Стремительно наступающий рассвет рельефно высвечивал невысокую горную гряду. Розовеющее над горами небо быстро меняло окраску. Легкие пурпурные облака превращались в клочья белесого тумана. И в паре километров по ходу движения на фоне светлеющего небосвода отчетливо проявилась вышка ретрансляции, очертаниями своим поразительно напоминающая известную башню Парижа. Димыч просто обалдел, обнаружив подобное сходство. Правда, он выразился жестче, можно сказать, по-солдатски, увидев объект, совершенно невозможный в подобном месте. А Савл обнаружил сухое, почти в обхват, дерево. Собственно, даже не дерево, а кусок ствола высотою метра в три, несколькими толстенными корнями вцепившийся в край обрывистого ущелья. Кора со ствола давно осыпалась. И он стал похож на обломок большеберцовой кости некоего великана, утолщенной частью своею вкопанной в некрупный щебень, укрывающий собой всю почву вокруг. Редкая трава пробивалась сквозь этот щебень. Далее, в сторону от ущелья, в направлении хорошо слышимой долины располагались небольшие скалы. Отдельные деревья выглядывали из колючего кустарника, и гранитные валуны с человеческий рост высотою виднелись повсюду. Савл заглянул в ущелье. Быстрый, но неширокий поток бурлил на глубине метров пятидесяти. И полоска узкого каменистого берега просматривалась вполне отчетливо. Да и само ущелье местами было не шире десятка метров. После акции уйти бы на ту сторону и оторваться! Но необходимость «гасить» ретранслятор задавала иную реальность. И если Савл работу свою исполнял обычно один, то Димычу сейчас предстояло решать задачу со многими неизвестными. Решать самому, без напарника. И каждое неизвестное в этом уравнении - это вооруженный до зубов враг. Но Димыч, прошедший огонь и воду, будучи специалистом ближнего боя, был идеальным компонентом в тандеме с Савлом, обычно работавшим на длинной дистанции. Объединяли их: приказ, полное презрение к смерти, профессионализм, чувство долга, каждым понимаемое по-своему. И азарт.
Когда-то в детстве, еще в детском доме, Савл - естественно, тогда его называли иначе - любил играть в «орлянку». Не всегда ради выигрыша. Нравился сам процесс. Момент риска. Личных, собственных, вещей у пацана, впрочем, как и у его однокашников, почти не имелось. Так - складной ножик, потертая линза, коробка спичек или еще какая-либо «заначка». Но все это можно поставить «на кон». И Савл ставил. Все. Частенько при этом оставаясь ни с чем. Но не в большинстве случаев. Выигрывал он чаще, чем проигрывал. Наверное, кто-то «там», наверху, наблюдал и почему-то помогал парнишке... Игра в орлянку продолжалась всю жизнь, которая обыкновенно и ставилась «на кон». Савлу в общем-то везло. Испытывая острейшее удовольствие от самого «процесса», он переигрывал пока, во всяком случае, своего многоопытного противника по имени Смерть.

…Неделю назад они еще отдыхали на Базе под Луандой. Димыч, в изрядном подпитии, гулко ударил себя в грудь и сказал, обращаясь к Савлу:
- Полагаешь, на тесьме у меня солдатский жетон или нательный крест? Крест был. Но в детстве. Жетон я давно снял. Остался мой талисман. Денье. Слыхал о таком? - и продолжал, не дожидаясь ответа приятеля,- его еще называют «золотой экю». Чеканка времени Людовика Святого. Первая золотая монета Франции. Все, что у меня осталось от прежней жизни. И символизирует ее. «Пиль оу фас» - говорят французы - орел или решка. У вас это называется, кажется, «орлянка». Тебе приходилось играть в эту игру? Забавная штука… Я играю в нее всю жизнь… Вот друзья мои не преуспели. Не угадали, как выпадет монета. А я вот угадываю… и оставляю «с носом» эту старую даму, которая с косой. Кстати. У тебя есть какая-нибудь анголезская монетка?
- В Анголе не ходят металлические деньги,- ответил Савл и бросил на стол серебряный родезийский рэнд,- эта пойдет?
- Учись,- не отвечая на вопрос, пробормотал Димыч,- учись, как можно обставить «костлявую». – Орел! - рявкнул он, подбросив под потолок монету с эмблемой 50-тилетия Претории. Монета упала «решкой».
- Чтобы выигрывать всегда,- заметил после короткой паузы Савл,- нужно иметь фальшивую монету с «орлами» по обеим сторонам.
- Мои монеты не фальшивы,- угрюмо ответил Димыч.- И я всегда ставлю на «орла». Но последнее время замечаю, что все они с обеих сторон почему-то зачеканены решкой…
«Ты такой же,как я…,- подумал тогда Савл,- но, в отличие от тебя, я не бросаю монеты. За меня все чаще банкует Смерть».

…Всего лишь семь дней назад сидели они с Димычем за деревянным столом. Лопасти большого вентилятора дарили ощущение прохлады, и приятно расслабляла дешевая пальмовая водка. Жалюзи широких окон были подняты. За широкими листьями пальм почти не видно вечереющего неба. И яркие огромные попугаи, срываясь с ближайших ветвей на подоконники, трещат, нахально требуя подачки...А сейчас перед глазами пропасть. И за спиною, за узкой полосой деревьев и скал - горная долина, африканское селение. Единственный выстрел - и полная неопределенность в будущем. Уже каждый игрок сделал свой выбор. Смерть щелчком снайперской винтовки завертит свою монету. И кто-то непременно проиграет в этой «орлянке»…

Шорох кустов, скрип щебня за спиной… Снять с предохранителя пистолет и развернуться, одно мгновение ушло на это. Димыч. Со своим неизменным пулеметом. Короткий жест. Все чисто. Савл взглянул на циферблат. Почти пять. В запасе часа четыре. За это время нужно выйти на линию огня, замаскироваться и ждать. За это же время следует без шума нейтрализовать ретранслятор. Подобные операции никогда не разрабатываются детально. Особенно в штабах. Детали выясняются на месте. Но именно в них «сидит дьявол». Лишь несколько моментов определялись, как приказ. Во-первых, это перемещение группы до места операции. Полная скрытность. Особенно, на территории анклава. Второе, это ретранслятор, который должен замолчать уже до появления группы полковника Гровса. Хотя, в ЦРУ не существует армейских званий! И третье, янки берут Н Томбе в активную разработку. Уже взяли, можно сказать. Но они неприкасаемы. Хотя, Димыч и Савл вполне могли бы ликвидировать компанию Гровса. Во всяком случае, попытаться сделать это. Только в самый последний момент Савлу намекнули, что устранение Н Томбе - это лишь элемент сложнейшей акции, которая разрабатывается уже давно и может иметь стратегические последствия для всего Юга Африки. К тому же, чуть ли не открытым текстом дали понять, что солдату не обязательно нужно вникать в стратегию полководца.

…Звуки бурлящего потока, доносившиеся из ущелья, создавали эффект «белого шума», что позволяло переброситься несколькими словами. В основном, все оговорили уже заранее. Лишь один момент смущал обоих. О нем не говорили. Но каждый об этом думал. Впервые за время их совместной работы им четко было запрещено даже пытаться прикрывать напарника в случае «прокола». Каждый должен решать свою задачу, игнорируя проблемы товарища. Главная задача - это ликвидация «объекта номер один». И, до момента встречи на выходе из ущелья, каждый «спасайся, как можешь».
«Ну что, присядем на дорожку?», - взглянув на приятеля, мысленно предложил Савл. Тот, кивнув в ответ, устроился на невысоком плоском валуне. Савл, присев рядом, развернул карту местности. Стандартную. Подлинно штатовскую. Именно такими снабжаются любознательные и вездесущие «паломники из Лэнгли». Карту эту следовало, как-бы случайно, «утерять» в момент стремительного отхода после акции. Но так, чтобы она непременно попала в руки преследователей.
- Гасишь вышку. Уходишь к точке контакта. Сюда,- ткнул указательным пальцем в плотную бумагу Савл.- Это,- палец сместился чуть в сторону,- дорога в поселок. Именно по ней проследуют янки. Меня проинформировали, что их визит к вождю не будет долгим. Я работаю  после убытия американцев. Ухожу по дну ущелья. Там щебень. Он не оставляет следов. Поэтому, те, кто начнут «прессовать» меня, непременно потеряют время, вычисляя место и направление моего рывка. Ждешь меня до 13-00. Затем, при любом раскладе, уходишь. Дальнейший маршрут мы оговаривали не раз. Хочу повторить: спустишься в долину, пересечешь ее. Пройдешь, там есть проход, горную гряду. Утром придет «вертушка». Трофейный «Апач» заберет...нас. И еще. Димыч, дружище, если услышишь плотный огонь, помочь даже не пытайся. Правда, вначале будет спорадическая пальба. Но, это норма.
- Мне кажется,- заметил Димыч,- что мы влезали еще и не в такое дерьмо. Вспомни Арондис, там у нас на хвосте сидело не меньше роты.
- Если мы не сможем уйти отсюда в течении суток…,- Савл аккуратно сложив карту, убрал ее в карман «разгрузки» и медленно добавил, - …мы не уйдем отсюда никогда. Смерть Н Томбе взорвет весь регион. Все должны полагать, что здесь «сработали» янки. Но гнать «на флажки» будут именно нас. Из Кейптауна раздастся резкое «фас!», и за нами ринутся те еще волкодавы! А с берегов Потомака, «прокачав» момент, для спасения своей репутации нагрянут такие бесы, в сравнении с которыми «буйволы» полковника Яна покажутся сущими агнцами. И что там Арондис, в этот раз на хвосте у нас повиснет весь Юг Африки!
- Полагаю,- зубы Димыча блеснули в оскале,- что и мы далеко не агнцы. Уйдем в Ботсвану. Кто нас будет ждать у границы с Зимбабве? Тем более, если мы «косим» под янки. В Хараре не любят американцев. Так что,- добавил Димыч, поднимаясь с еще прохладного камня,- пошел я нести бремя белого человека. Помнишь, у Киплинга? – «И снова, как когда-то, среди чужих знамен бродяги и солдаты глотают пыль времен…».
- Там есть и другие слова,- чуть задумался Савл.- …Уходят на дорогу отсюда, в никуда, к неведомому Богу в пустые города…».
- А есть ли Он, этот неведомый Бог?- взглянув в стремительно светлеющее небо, проговорил Димыч.- А пустые города Он, наверное, предпочитает потому, что там нет таких, как мы. Впрочем, мне пора. Кстати, не будешь против, если пластит я прихвачу с собой? Оба блока. И «железяка» эта также сгодится. - Ловко закрепив пулемет за спиною, достал тюбик и выдавил на ладонь темную пасту. Мазнул лоб, скулы, нос и подбородок. Пятерней провел по диагонали лица. Савл, повторив его движение, сделал то же самое.
- Прощаться не будем,- предложил он.- До встречи на выходе из ущелья! Удачи! - И уже через несколько минут Димыч скрылся среди хаоса скал, почти бесшумно перемещаясь в направлении черной вышки ретранслятора.

Когда напарник ушел из поля зрения, Савл, быстро осмотревшись, достал из вещмешка десяти-миллиметровый кевларов шнур. Еще раз прикинув глубину ущелья, решил, что сотни метров должно хватить. Впрочем, упаковка и насчитывала всего тридцать три фута. Замаскировав ее среди ближайших камней, Савл, стараясь не ломать кустарник и не оставлять следов на островках зеленой травы, направился в направлении горной долины. Птицы начали свой утренний концерт. Но демаскировать, пока, во всяком случае, Савла   не могли, так как мельтешили всюду. Лавируя среди кустарника, валунов и отдельных скал, он направлялся к хорошо заметному, хотя и узкому, разрыву в каменистой гряде, окаймляющей еще не видимую, но уже хорошо слышимую отсюда, просыпающуюся горную долину. Шел быстро. Так как, кроме винтовки и куска маскировочной сети с собою ничего не взял. Лишь пистолет в подплечной кобуре иногда напоминал о себе. Да пара гранат оттягивали слегка ремень. То, что необходимо на данный момент, распределено в разгрузке. Рюкзак облегчен и спрятан недалеко от высохшего дерева. В стороне от прочнейшей веревки из кевлара. Основной момент отхода Савл уже продумал. Детали заявят о себе позже. Но в одном был абсолютно уверен – задачу будет решать он, а не обстоятельства.

Подивившись замысловатой искривленности серых шишковатых стволов, Савл обогнул небольшую группу низких зонтичных деревьев. И как-то внезапно вышел к обрыву. Там, внизу, словно по взмаху волшебной палочки, возникло селение. Настолько неожиданно, что Савл инстинктивно, мгновенно распластался в невысокой, но пожухлой траве, опасаясь «нарисоваться» на фоне сияющего утреннего неба. Быстро осмотрелся. И справа, почти рядом, обнаружил в гранитной скале просторную, затемненную нишу. О подобной удаче можно только мечтать. Пару метров высотою, столько же в глубину. И неширокая, метров пять, не более. Птичий помет, песок и мелкий мусор устилал пол пещеры. Чахлая трава у входа, россыпь щебня у входа. И никаких следов присутствия человека. Очевидно, горный склон в этих местах достаточно крут. А у жителей деревни нет достаточной мотивации рисковать здоровьем, поднимаясь сюда лишь для того, чтобы взглянуть сверху на черных свиней, цветных кур и красноватую пыль узких, не замощенных переулков. Савл удивился такому удачному стечению обстоятельств.
Осмотрев пещеру, он пучком травы подмел небольшой участок пола. Расчехлил и установил на сошки «Беретту». Проверил оптику. Все делал обстоятельно и неспешно. Отрегулировал упор для щеки. Большой палец в отверстие приклада - словно пистолет держишь.

Ребристая рукоять настолько удобно лежит в ладони, а оружие настолько гармонично, что оптика кажется всего лишь приятным дополнением ко всему прочему. Но вот щека на упоре. И «Цейс-Диавари-Z» открывает, при смещении ствола «Беретты», непривычную взору европейца, панораму маленького селения в большой горной долине, на противоположной стороне которой видно что-то вроде пальмовой рощи и небольшого озера рядом. По оперативным данным было известно, что где-то между озером и рощей прячется одноэтажная казарма, в которой квартируется личная гвардия Н Томбе. Примерно, около трехсот человек. Обучены почти никак. Хотя отсутствие профессионализма вполне заменяет личная преданность вождю. Впрочем, пару дней назад из части дезертировали несколько человек. Не будучи людьми племени лози, они не считали себя обязанными служить Н Томбе. Вот уже два дня, как воины рыскали в окрестностях селения, хотя беглецы, вероятно, давно уже были недосягаемы. Солдаты рыскали всюду. Вероятность встречи с ними была велика. Но Савл, разумеется, не знал об этом. Также, как и Димыч, идущий к ретранслятору, не предполагал даже, что охрана на подстанции усилена до восьми человек, и задача «вырубить» вышку из сложно решаемой превращается в почти непреодолимую проблему.   

Чтобы не пугать птиц, мельтешащих всюду, Савл закрепил маскировочную сеть, оставив под нею узкую, в пол-метра, щель для обзора сектора. И затем осмотрелся. Но уже более тщательно. Справа находится вышка ретранслятора. Разумеется, отсюда она не видна. Но в отдалении четко просматривается покрытый красноватой пылью буш. Какие-то невзрачные лесополосы и дорога. Похоже, что лишь она связывает внешний мир и это селение, уютно укрывшееся в подкове невысоких гор от внешнего мира. Очевидно, именно по этой дороге прибудут сюда эмиссары «дядюшки Сэма». Она, будто рассекая поселок, ведет почти в центр, заканчиваясь на площади, в глубине которой расположен большой, в мавританском стиле, дом. Собственно, небольшая площадь эта больше похожа на огромный двор. И даже остатки старинного кирпичного забора, некогда ограждавшего территорию, еще заметны отсюда, почти со стометровой высоты. «Вообще-то, здесь хозяйничали немцы…,- думал Савл, осматривая основной объект,- откуда же тут взялась арабская архитектура? Скорее всего, прихоть бывших хозяев, возжелавших восточной экзотики. Вон и грот выложили,…бассейн,…клумба совершенно непонятной формы ограждена черными цепями и обрамлена темным камнем…». Савл, разумеется, не знал, что бассейн выложили по приказу Н Томбе, у которого по поводу конфигурации этой клумбы, как, впрочем, и бассейна, имелись свои, очень даже обоснованные соображения. Во дворе несколько пальм и два кирпичных строения. Одно из них, явно служебное, помещение. Рядом припаркован броневик. Несмотря на раннее утро, кто-то уже копается в его двигателе. В прицел хорошо видны бугры спинных мышц, периодически вздувающихся под лоснящейся темной кожей. Камуфлированная куртка небрежно брошена на землю, и пятнистый кот совершенно по-хозяйски барственно развалился на ней. Еще кто-то, видимо, охранник, растянулся в тени широколистной пальмы. Рядом виден ручной пулемет на сошках, направленный прямо в спину уткнувшегося в двигатель бронемашины человека. Оранжевые куры копошатся во дворе, и пятнистая свинья лениво забрела с соседней улицы. Слева от дома несколько, вероятно, хозяйственных построек и длинная череда высоких кустарниковых растений, буквально усыпанных яркими желто-красными цветами. Далее, судя по широко раскрытым воротам и нескольким брошенным разбортированным автомобильным скатам, кирпичный гараж на пару машин. Ну, естественно, не на лошадях же перемещается ученый доктор Н Томбе. «Впрочем, кто его знает…»,- размышлял Савл. Но лошадей он не обнаружил. Пара буйволов медленно тащила длинную решетчатую повозку, груженую какими-то тюками, в такт своим шагам раскачивая головами, увенчанными большими, серпообразными рогами.

Савл представил вождя верхом на буйволе и невольно усмехнулся. На принца Гаутаму Н Томбе не тянул, явно. К тому же, Будду не охраняли вооруженные до зубов мордовороты. «Но вообще тема эта вполне достойна размышлений»,- думал капитан, рассматривая уже проснувшееся селение: «Лао-Цзы, к примеру, тоже ездил на быке. Говорят, перед своим исчезновением его тоже видели на буйволе. Правда, почему-то на зеленом. И Зевс похитил Европу, приняв образ быка… А богиня Тара «Спасительница»? Эта буддийская воительница дала Будде клятву спасать всех живущих людей от мук сансары-перерождения. Те, кто читают ее мантры, побеждают всех демонов. Богиня эта тоже сидела верхом на буйволе. И меч «тега» в ее руке был устрашающим, как это животное… Почему-то, в свое время, бурятские ламы объявили нашу Екатерину Вторую земным воплощением Белой Тары… Демоны...Они являлись мишенями ярости этой богини. И она, очевидно, не промахивалась…никогда. Кстати, о мишенях…».

Отсюда, сверху, поселок весьма похож на мишень. Улицы, растянувшиеся кривыми замкнутыми окружностями, брали в кольцо домишки, хижины и сараи, также растянутые по кругу. Таких все более увеличивавшихся окружностей Савл насчитал одиннадцать. Пересекались они переулками, идущими от центра к окраинам, и единственной широкой улицей, рассекающей это селение со стороны ретранслятора до резиденции вождя. Черные пятнистые свиньи, бродившие повсюду, издавали пронзительный визг, доносившийся даже сюда, где бельгийская «Беретта» равнодушно ожидала своего единственного выстрела по своей, еще не выставленной мишени. Зная стандартную высоту входной двери, Савл привычно определил дистанцию. Солнце светит из-за спины. Оттого дом кажется ближе, но меньше, так как при наблюдении сверху всегда существует оптический эффект, уменьшающий визуальный размер объекта.

...При вдохе-выдохе перекрестие прицела сместилось по вертикали. Значит, позиция сбалансирована верно. Утро, пока, во всяком случае, достаточно прохладное. Миража не наблюдается. Значит, поправку на дифракцию можно не производить. Конечно, желательно решить задачу до полуденной жары. Что там с температурой?…На данный момент плюс двадцать. Расстояние до здания 400 метров. Высота склона где-то 95. Следовательно, расстояние по гипотенузе около 450. Так…угол атаки…деривация…рассеивание. …Пока безветренно… Это хорошо. Скорость ветра можно не учитывать… И температура воздуха идеальная. Почти, как по учебнику. 15-20 по Цельсию. Савл давно уже привык работать без наблюдателя. Конечно, при скоростной стрельбе это причиняет серьезные неудобства. Спешка, далеко не в лучшую сторону, корректирует все расчеты. Да и о собственной безопасности приходится думать. Стрелок-одиночка реально отслеживает лишь одну основную цель, сам, таким образом, превращаясь в идеальный объект атаки с флангов или тыла. Но иногда случается, что задача лимитирована одним выстрелом, после которого время, отпускаемое судьбою на жизнь, становится короче щелчка, определяющего «цену клика» на оптическом прицеле оружия снайпера. И тогда все последующие расчеты, кем бы они не производились, теряют всякий смысл. В Игру вступает Всемогущий. Случай. И выигрывает тот, кто сумеет привлечь на свою сторону этого, воистину непредсказуемого, господина.

7.30. Во дворе резиденции Н Томбе появились еще трое. Наблюдая, Савл засмеялся, мысленно представив одного из них. Громила вышел из дома, словно вынырнул, явно не вписываясь по габаритам в обычную двухметровую дверь. Мощнейшие руки с чудовищными бицепсами, словно, разрывают «разгрузку». Две кобуры, справа и слева, оттягивают широкий коричневый ремень, из-за которого четко просматривается огромный, широченный тесак. Здоровяк с явным  удовольствием потянулся. Блеснула на солнце, золотая видимо, цепочка с ожерельем из белых клыков, болтающихся поверх «разгрузки». И огромные зеркальные очки, закрывающие пол-лица, сверкнули из-под цветной несуразной, перевязанной каким-то ярким бантиком, вероятно, соломенной, шляпы. Автомат, висящий на правом плече, кажется игрушечным и нереально маленьким. Второй больше похож на этакого школьного негритянского учителя. Маленькая бородка. Обычные для зрения очки. Но камуфляж и пистолет-пулемет под локтем намекают совсем на иное ремесло. Брюки заправлены в зашнурованные берцы. И рукоять ножа, словно демонстративно угрожая кому-то, торчит из-за высокого голенища. Рассматривая через прицел третьего, Савл поразился его внешнему виду. Ярчайшая цветная рубаха навыпуск, брюки ядовито-канареечного цвета, из-под которых видны необутые черные ступни. Через правое плечо до левого бедра грудь пересекает ярко-коричневая, почти красная, портупея. И в кобуре - Савл не поверил своим глазам - темнел типичный «Маузер», выпущенный чуть ли не в начале века. Все это благолепие венчала оправа от очков, позолоченная или золотая, прикрепленная прямо к этой аляповатой рубахе. Вот только лицо этого «клоуна» напоминало ритуальные африканские маски. Настолько оно было свирепо.
И еще один отчетливо появился в дверном проеме. Светлый костюм… Вполне современная стрижка… Высокий лоб… Аккуратная, очень короткая бородка. Лицо более европейское, нежели негроидное, прямой неширокий нос, и кожа вовсе не темно-коричневая… Вождь племени лози, выпускник Кембриджа - доктор Н Томбе. Собственной персоной. Объект атаки.  …Его фотографию, как и фото-роботы окружения, Савл изучал во время подготовки и разработки данной операции. Вместе с досье на Перри Гровса, резидента ЦРУ в Намибии. Гровс, а точнее, его люди, имеющиеся повсюду, отслеживали все движения и контакты вождя лози. Именно Гровс «разогрел» ситуацию в регионе настолько, что осталось сделать еще один шаг, и темнокожие воины, вооруженные современным оружием, но с психологией века чуть ли не каменного, ринутся на территорию Анголы, оставляя за собою десятки тысяч разлагающихся под африканским солнцем тел мирных жителей, и превращая ее в зону тотальной смерти.
   
Контактируя с янки, вождь руководствовался, как он полагал, благими помыслами. Во всяком случае, для своего народа. Но такими намерениями, как известно, устлана дорога в Ад. Сам того не заметив, доктор вступил на эту дорогу. И дождался того, что некто, прибывший по его душу, сквозь линзы «Цейс-Диавари» внимательно рассматривает резиденцию вождя, выстроенную в классическом мавританском стиле.
Селение пробуждалось. Вдалеке застучал пускач тракторного, а возможно, танкового двигателя. И заглох вскоре. Броневик, припаркованный у дома вождя, окутался синим дымом. Видимо, неполадку уже устранили. Хотя, нет. Если столько гари, явно, не все в порядке. Интересно, каким транспортом пользуется сам Н Томбе?
Кроме неисправного «Рателя», на площади ничего не наблюдается. Не на броневике же перемещается этот далеко не бедный вождь! Да и американцев что-то не видно. Хотя, именно в их отношении Савл буквально в последний момент перед убытием получил краткую, не совсем понятную, но весьма конкретную инструкцию. Ему предписывалось свернуть операцию и немедленно уходить, если водитель машины, на которой будут следовать янки, поменяется местами с пассажиром, находящимся на заднем сидении. Для этого просто требовалось отследить прибытие и убытие белых «гостей».

Савл, разумеется, понимал, что он и его группа - всего лишь, пусть основное, но звено невидимой оперативной цепи, которое, частенько работая на разрыв, обязано вынести вполне определенную нагрузку. При этом, знание о существовании других звеньев не только нежелательно, но вообще недопустимо. Никто не хранит тайны лучше того, кто ее не знает. Но сейчас Савл, привыкший  анализировать факты и делать логически-выверенные выводы, вынужден был «вертеть» странные элементы непонятной мозаики, но сложить из них определенную «картинку» ему никак не удавалось. Внезапная смерть проводника Ололо, нейтрализация ретранслятора и, наконец, инструкции по поводу янки. Странная, слишком многоходовая разыгрывается комбинация. «Появляется неприятное ощущение…,- размышлял Савл, наблюдая пробуждающееся селение,- что я играю партию «вслепую». И как в шахматы. Против невидимого сильного гроссмейстера, ведущего свою просчитанную игру. Я вижу пару ходов, не более. Но у меня имеется несомненное преимущество. Я играю белыми. И мой ход - первый. Как это у Дюма? Королевское сочинение-балет «Охота на дроздов». Первый танец Марлезонского балета, господа!
Твой выход, Савл!».


http://www.proza.ru/2016/12/09/825