Диалоги покойников. 4

  Как-то раз меня спросили: "Тебе нравится быть голодным?" Что я мог на это ответить? Что я вообще мог сказать о голоде? Я задумался. Поесть то, ясен-красен, мне нравится. Даже более чем. Но тут вопрос скорее в другом. А именно: кем ты станешь, если лишить тебя того, что тебе нравится? Что ты станешь делать? А что если вообще взять и хорошенько тебя прижать? Отобрать все любимые игрушки, всю ***ню, которой ты себя одурманиваешь и питаешь. Вкусная еда, питье, изысканная литература, художественное кино, красивая музыка, длинноногие женщины. Или вам попроще? Тогда вот: игрушки в смартфонах, сериалы про ментов, сортирное чтиво из переходов, фастфуд, порно с подростками, любимый футбольный мячик, пропитую печень! Это ваш вариант, я угадал? А я и не гадал. Я все вижу. Что будет если лишить человека привычных ему вещей, которые в сущности ему и не нужны. Лишить привычек и мусора, которыми он забивает мозг и тело. Он начнет испытывать голод. А что бывает если голод не утоляется? Начинается отчаяние...  А знаете что есть два типа людей? Есть отчаявшиеся и отчаянные. А различие между ними очень простое. Отчаявшиеся люди, переминаются на одном месте, там где вы их бросили, как безногая шлюха, и постоянно оборачиваются назад, с тоской глядя на прошлое. Они застряли в этом. А вот отчаянные шаг за шагом идут вперед. Они не устают бороться, отчаяние придает им сил и они делают шаг за шагом в неизвестность. В их глазах горит надежда и ярость и не дай бог вам встать у них на пути. И те и другие весьма изобретательны. Лишения заставляют человека шевелить мозгами. Учат приспосабливаться к любой ситуации. Но первые впустую тратят весь свой потенциал на ложь самим себе. Они ноют и извиваются как угри в хваткой лапе иронии жизни, но деться никуда не могут. Потому что не хотят. А вот второй тип значительно интереснее. Эти люди, оказываясь загнанными в угол, не остаются стоять в нем, а изо всей силы отталкиваются и прут вперед. Приведу примеры из собственного опыта. Я работаю и подрабатываю с пятнадцати лет. В восемнадцать я уже работал в типографском цеху. За эти годы я побывал на складах, заводских помещениях, стоял за станком, трамбовал порнуху, сдавал кровь, чтобы купить выпивку, таскал на спине детские коляски, был монтажником, электриком, грузчиком, посыльным, матросом и продавцом игрушек. Но только две работы сделали меня сильнее. Я расскажу о них и может быть вы поймете, что такое самоограничение, и к чему оно приводит.
  В две тысячи двенадцатом году друг вывел меня из запоя продолжительностью в полгода, предложив поработать матросами. Тогда у меня не было денег и перспектив, не было будущего(нет и сейчас) и меня выгнали из дома. На судне я еще не работал и я сразу согласился. Через пару дней мы уже были в Ярославле, где сели на моторку и через десять минут поднялись на борт небольшого танкера, перевозящего газойль. Мы не взяли с собой ничего кроме телефонов, двух блоков сигарет, небольшого количества одежды, пары книг и карт. Я так же захватил с собой тетрадь и ручку. Мы рассчитывали, что у нас не будет времени ни на что, кроме работы, а этих вещей нам вполне хватит, чтобы не скучать, когда мы пресытимся впечатлениями. Мы нихуево так ошиблись... Мы сознательно наложили на себя ограничения, обрекли себя на скуку, и в этом нам помог график работ и режим сна. Мы разделили сутки на периоды, не похожие ни на чьи. Чокнутый режим. Наследие московских пропитых ночей. Сразу после заката заснуть было крайне затруднительно, даже если зверски устал. Организм отвык, и спалось нам спокойно только при мягком солнечном свете, наполняющим каюту после полудня, под рокот волн, гул моторов и общее дребезжание, которое вскоре мы перестали замечать вовсе. Мы ложились спать в три-четыре часа утра и вставали в полвосьмого. Работали до полчетвертого с перерывом на обед в полдень, после которого дремали до часу. В четыре был полдник, и мы сытые и довольные, снова ложились спать, чтобы встать как раз к ужину, в полвосьмого вечера. После ужина свободное время начиналось со стакана чая, сигареты и партии во что-либо. Прием пищи стал обязательным, священным ритуалом. Нам нужны были силы, а ведь по причине того, что все приемы пищи производились по графику, то нельзя было просто пойти и поесть, когда вздумалось. Нельзя даже было найти остатки еды с обеда, например. Поэтому пропустить хоть один сеанс обжиралова было глупостью. Когда нам было нечего делать, мы валялись, разговаривали, слушали музыку и читали, по вечерам ходили на ют и подтягивались на турнике. Хотя со временем мы придумали себе множество других занятий. Когда человеку скучно и под рукой нет игрушки, развлекающей его, фантазия начинает работать на полную катушку и человек рано или поздно придумает себе развлечение. Или сойдет с ума. Что тоже развлечение, в каком-то роде…  Вот как действует голод. У нас началось отчаяние и мы пошли в атаку на скуку по всем фронтам. Друг был знатоком многих песен, и мы пели. Память на текста у него грандиозная! Мы пели чьи-то песни и писали собственные. Читали друг другу стихи из произведений Гете и Фицджеральда и декламировали друг другу свои, делали зарисовки. Найдя противогаз, мы соорудили чучело из него, пустой пятилитровой бутылки и нашей одежды, подвесив его к полке. Старпом, войдя в каюту утром, чуть не поседел. Наше воображение требовало выхода в творчестве. Когда этого стало мало, мы соединили творческие идеи и спортивные позывы, связав из кучи тряпок самодельный мяч. Первый мяч был круглым и мягким. Перекидываясь им вовремя и после работы, мы его случайно утопили, и пришлось делать новый. Второй получился лучше, и его мы тоже утопили. С каждым новым сделанным мячом наше мастерство росло, и один из последних мячей не уступал мячу, используемому в регби. Ни по форме, ни по твердости. Правда, его мы тоже утопили. Но я не особенно огорчился, так как пару раз чуть не сломал об него пальцы. Настолько он был мощен. А вот последний получился на славу. Мы соединили в нем лучшее, что было от предыдущих и учли ошибки. Приступив к его эксплуатации, мы изо всех сил старались не зашвырнуть его за борт. Спустя несколько недель нас часто было увидеть на палубе, перекидывающими мяч друг другу в лучах заходящего солнца. В это самое время почти у всех членов команды оказались при себе ноутбуки. И даже интернет!  Наш сосед электрик порой целыми днями сидел у себя в каюте и рубился в "World of Tanks" под Nightwish и Гарика Сукачева. И все эти звуки были слышны у нас. Мы сначала сходили с ума, потом привыкли. Даже понравилось. Пока мы придумывали себе разнообразнейшие занятия, искали чем себя увлечь, и наши мозги стали работать наверное на все триста процентов, другие сидели по каютам и рубились в танки. Что сказать, я им не завидовал. Наш мир был куда ярче и без вспышек взрывов на Курской дуге.
  Что касается работы мы каждый день красили, мыли и отдраивали до блеска нашу малышку. Первое время мы почти только красили. За короткий срок мы переквалифицировались в мастеров малярного ремесла, и по нам просто рыдала ванна, наполненная растворителем. Краска была всюду: на одежде, на ботинках, на руках, проступая сквозь перчатки, на лице, на губах. На волосах, на ресницах, даже в носу. Закончив работу, мы окапывались в полубаке, обливались растворителем и курили. Эти минуты были полны смеха и риска. Сидишь в одних портках в маленьком тесном помещении, заваленном краской и растворителем, сам похож на шута, перемазанный яркими пятнами, закинув руку за голову, оттираешь пятна краски со спины пропитанной растворителем ветошью и смахиваешь в канистру с ним пепел с сигареты. Мало того, что мы спокойно курили, предварительно окатив себя этой дрянью, так еще весь корабль мог в мгновение ока стать плывучим гробом, ведь мы тоннами перевозили газойль. Это плавание, казалось проходит в растворителе, а не в воде. Работа была как утомительной, так и разнообразной. Так однажды утром боцман вошел в полубак с веником и метлой и торжественно провозгласил: "Я нарекаю вас рыцарями плавучего замка, верные вассалы! Выбирайте оружие!". Мы переглянулись. Я взял веник, друг метлу. Боцман хитро прищурился и сказал: "У меня для вас есть Очень Ответственное задание. Наш замок атаковали злобные твари! Пауки! Вы должны пройтись огнем и мечом по этим ублюдкам! Никакой пощады! Никого не оставлять в живых! Вперед мои рыцари!" Полдня мы бродили по кораблю, напевая разные мелодии из фильмов и игр про рыцарей и смахивали паутину. Через два дня нам это аукнулось Мы уже достаточно долго были очень далеко от земли,в открытом озере. Была страшнейшая жара и духота, и весь корабль облепили маленькие мошки. Старпом объяснил, что они откладывают яйца на поверхности воды. Мы в это не особо поверили, но факт на лицо. От мух не продохнуть. Если закрыть иллюминатор - задохнешься. Если открыть - наешься мух. Сначала мы убивали их кроссовками по десятку за раз. Потом мне пришла в голову идея получше. Я вооружился дезодорантом-спреем и зажигалкой и устроил им Вьетнам!
  И так больше месяца... Вообще я редко держался на работах больше. Или мне это надоедало, или я надоедал начальству. Но эта работенка вывела меня из запоя и заново научила думать. Размышлять, анализировать и генерировать идеи. Сотни идей. Я лишился всех привычных наркотиков типа компьютера, телевизора, алкоголя, бессмысленных разговоров, бесцельного шатания по улицам и перестал жить прошлым. Я по-прежнему оглядывался, но теперь не я смотрел на него, а оно взирало на то, кем я становлюсь. Наши взгляды на мгновение встречались, а потом я отворачивался и шел драить палубу.
  Когда-то я  работал курьером на одно курьерское агенство. В Москве тогда стояла жара около 30 градусов. Наш сосед умер от инфаркта. Я подыскал себе, как мне казалось, плевую работенку. Гуляй себе по городу и швыряй документы шлюхам на ресепшене. С первых дней я убедился, что меня опять наебали. С раннего утра и до вечера меня гоняли из одного конца города или области в другой. Я выезжал из офиса с Бауманской, чтобы взять какой-нибудь дерьмовый пакет на Теплом Стане и тащиться с ним на Речной Вокзал. За целый день я ничего не ел, только курил и пил воду, которая сразу же выходила из меня с потом. Я потел так обильно, что даже не ссал. Я выполнял самые разные заказы и поручения. Кроме обычных заказов курьера могли сдать в аренду какой-нибудь компании, чтобы весь день впахивал на их офис. Оплачивалась эта проституция восемьюстами рублей в день. Фактотум. Человек для любого дела. Таскал больничные сумки, похожие на сумки для разноски пиццы, но они были наполнены кровью, мочой, говном и сопроводительными бумагами ко всей этой ***не. Я забирал все это из медцентров по всему городу и когда я ехал в душном автобусе люди вертели головами, чтобы понять, откуда так несет говном и кровью. Я весь насквозь этим провонял и не переставая тихо матерился. Один раз я приехал на заказ в районе ВДНХ и там мне вручили два матраса. Они охуели, что им прислали пешего курьера, а не на машине. А я охуел тащить их в другой конец города. В тот день я похудел на килограмм. Потом начался дождь. Несколько дней с неба рушился нескончаемый поток воды, как белесая непроходимая стена. За десять метров ничего не видно. Я шел сквозь него, продирался, тонул, но делал шаг за шагом. А в моей голове засела только одна упрямая мысль: "Посылка должна быть доставлена!". Когда я принес это говно на место, там в офисе после меня осталась лужа размером с озеро Байкал. Ни одна женщина никогда не текла так, как я в тот день. И не удивительно при том, как меня отымели. Много говна я там повидал... На этой работе я утешал чуть не плачущего хирурга, которому я доставил не те детали для операции,что была назначена уже на следующее утро. На складе тупо ошиблись, и пациент остался без помощи. Он еще об этом не знал, а мы с врачом сидели  друг напротив друга в маленьком кабинете и молчали, опустив головы. Я бросался под ноги людям возле метро Красносельская, чтобы подобрать рубль в надежде, что мне хватит денег, чтобы купить хотя бы пачку сухариков. Я не ел десять часов. Рубль не помог, и о чем-бы я не уже не думал, все мысли сводились к еде. Я загорал и хмелел под июльским солнцем, по часу ожидая автобус. За неделю уже я загорел как Пушкин, отлитый в бронзе. Один раз я почувствовал, что удача еще не отвернулась от меня. У меня закончилась вся вода, я умирал. В глотке будто взорвали водородную бомбу и я задыхался. Предпоследним заказом в тот день была работа на одну компанию. И как вы думаете, чем занималась эта компания? Она продавала воду! Когда я, хрипя, ввалился в офис, мне любезно выдали две полулитровых бутылочки. Я никогда так никого не любил, как этих чокнутых офисных дур. Целый день в городе без остановки. Город стал не таким уж и страшным. Он стал одним большим домом. Мне стало абсолютно на все похуй. Я валялся на переходах рядом с вокзалами и курил, болтая ногой, пока рядом проплывали потоки людей. Я мылся в Москве реке. Жевал отвратные булки на железной дороге. Спал в трамваях. Когда я уставал, я злился и шагал еще быстрее. Как-то раз навигатор вывел меня прямиком к трехметровой белоснежной стене с колючей проволокой, опоясывавшей промзону. Моя цель была по ту сторону стены. А в обе стороны распласталась стена. Я так взбесился, что пробежал четыре километра вдоль стены за двадцать минут. Я был в отчаянии и оно работало на меня. Я никогда не отворачивался и не шел назад. Только вперед и вперед. Я стал бронзового цвета, волосы слиплись от пота, пропах куревом, потом, кровью, говном и гневом. И я был доволен. Я никогда еще не был так силен и вынослив. Так быстр и целеустремлен. По вечерам первым делом садился на балконе, открывал бутылочку холодного Миллера и читал. После этого я отжимался 60-80 раз и шел есть. Потом выбирался на улицу пить пиво с друзьями до ночи. А утром с похмелья в жару, истекая пивным потом, я снова в безумии куда-то бежал.
  Много чего там было за месяц, что я проработал. Да, мне хватило месяца. Эти мудозвоны из офиса меня наебывали, и я их сразу раскусил. Я уволился и пришел за зарплатой. Они все были пьяны в сраку и послали меня на три буквы. Но и их брови поползли вверх, когда спустя пару дней, не получив зарплату, я заявился к ним и кинул на стол заявление о судебном разбирательстве. Мне помог грамотно составить его один знакомый юрист. Там было много сложновыстроенных предложений, юридических завихрений и длинных слов из словаря. Я получил свои одиннадцать тысяч и пропил их меньше чем за неделю.
  Так что какие выводы... Да. Мне нравится быть голодным. Когда человек голоден желудком или умом - он в отчаянии. А отчаяние такая штука - она толкает тебя вперед. И ты становишься как ****ый локомотив из ада. И тогда держи руль крепче!