Гайа и демон

Рисунок Лизы Долматович (Эльм)

Глядя в глаза Демона, Гайя чувствовала его жгучий интерес к ней. Интерес, который демон тщательно пытался скрыть. Но Гайя была не юной феей. Она прекрасно распознавала чувства всех живых существ.

Майра (так называли себя те, кого нам привычно звать феями) жила в добром и светлом человеческом мире будущего. Люди следующих поколений, как бы это сейчас не казалось сомнительным, успели изменить мир к лучшему.

Поэтому среди них могли, не таясь, жить древние и молодые - но нежные создания подобно феям, полуфеям и всем, чем хрупкий внутренний мир, не принимающий дух насилия, не давал жить с людьми раньше.

Этот день для Гайи был таким же беззаботным и приятным, как и большинство ее дней: майры – беспечные легкие существа, питающиеся радостными излучениями мира.


Кто же они такие?

Майры - особенные существа. Правда, том мире, где теперь жила Гайа, она внешне не  отличалась от людей. Кроме любви к полету у нее, как и у всех майр, была способность делать желаемое действительным. Они могли делать это в прекрасном Божьем мире, так как желали всегда того, что было наилучшим для всех.

Были ли у нее крылья?
Нет! Физически крыльев у нее не было. (Крылья у фей только в мультиках))

"Феи" летают, используя внутреннюю силу своего естества.

Палочки у них, может, и были когда-то. Не знаю...Гайа летала, иногда используя для концентрации любой, лучше блестящий предмет.

Несколько раз, пересекая слои миров, ей приходилось проваливаться и вступать в борьбу за свою свободу. Ведь темные обитатели некоторых, по-своему прекрасных миров, жадны, алчны и прожорливы. Тогда, ослабевая в этих мирах, она летела, концентрируя остатки сил на собственном кулаке(вот это создатели современных мультиков передали верно)).


Все майры в городе жили и обособленно, и вместе со всеми. Некоторые из них даже ходили на работу, выбирая при этом живые, творческие профессии журналистов, художников … за какие-либо серьезные занятия брались редко: несмотря на свое долгожительство и мудрость, - "феи" – достаточно легковесные существа, не способные, как люди, к тяжелому и упорному труду, сомнительному с точки зрения наших героинь. Волшебницами я называть их не буду. Майрам бы точно это не понравилось. Ведь никакого "волшебства" с точки зрения этих существ, не было в их делах и даже помыслах.

Зато "феи" дарят всем, кто рядом, ощущение счастья, они и сами излучают радость, которую аккумулируют всем своим существом. Радость является основой той силы, которая делает их способными к полету.

Полет – это страсть, единственная всепоглощающая страсть любой майры! Они тренируют в себе способность к нему, они СОВЕРШАЮТ свой полет. И ради этой способности "феи" ищут приключения, которые помогают им подняться выше, сделать  путешествие в воздухе еще свободней и выстроить краткие реальности куда более впечатляющей глубины.

Феи не стареют. Ведь они не испытывают зло. И не борются с ним.

Поэтому прежние поколения людей описали фей как вечно беспечных юных девушек.
...

День шел очень хорошо, как всегда.

В этот день Гайа встретила подобную себе совершенно случайно. Ликка, так ее звали,ощутила энергию Гайи еще издалека. Она нашла нашу героиню  в редакции, где та в одиночестве работала, и две феи вышли прямо с общего балкончика вместе. 

При совместном полете энергия фей удваивается, позволяя лететь легче и выше, выделяя искрящуюся энергию, видимую лишь им самим, из непредсказуемых комбинаций цвета и узоров.

Река
 
Эта пойма реки бесконечно притягивала майр. Многие и селились в этом городе из-за древнейшей долины, хранившей останки первых на Земле моллюсков и образовавшейся еще в доисторическое время. Теперь там была сеть озер, умные деревья и река.
Поскольку "феи" чувствуют все, даже мельчайшие оттенки эмоций друг друга, то им не надо было обсуждать, куда и как долго им летать: совместная игра продолжалась столько, сколько была им взаимно интересна.

Долина

Гайа, одна из немногих, любила "говорить" с деревьями. Они общаются удивительным способом, и фея чувствовала их силу. Деревья раскрывали ей секреты речной долины. Что это было за место! Из него, по наводке деревьев, можно было подняться и опуститься в десятки различных миров. И путешествовать оттуда можно было вечно. Деревья разговаривали не с каждым. А понять их - стражей, хранителей и проводников земных и звездных путей - было дано совсем немногим существам. У Гайи был именно такой дар.

Надя

Ближе к вечеру за Гайей зашла подруга. Просто молодая  женщина Надя. Надя была особенным,с непередаваемым обаянием, человеком,  и Гайа охотно дружила с ней.

А ведь никто в городе не удивлялся феям! Жизнь людей была и так интересна и полна: впрочем, обращая внимание на кого-то, люди не оставили и в этом мире свою способность заниматься прежде всего собой… 

Надя и Гайа  договорились вместе идти по редакционному заданию: в городе начал работать  новый приют для животных. Все животные, оставшиеся без хозяев, находили там новый дом. Люди ими занимались, лечили, создавали условия для радости и развития. Такая работа требовала  упорства, которое вполне присуще людям. Девушки доехали вместе на городском мобильчике до другого конца города, а потом немного прошли пешком. Вернее, Надя шла, а Гайа низко летела чуть сзади, чтобы и не обидеть свою неполетную подругу... но и не идти самой: она не любила ходить…

В приюте обеим очень нравилось: Надя сразу нашла служительниц – девчонок, а Гая присела возле кошки с котятами – умной, сытой, излучающей светло-серо-серебристые волны гармонии. Они говорили друг с другом без слов, на языке внутренних излучений, доставляя этим удовольствие себе и котятам. Тут к ним вышел директор – организатор приюта.

Кобат

Любая другая девушка(кроме Гайи), увидев этого черноволосого и зеленоглазого мужчину, подумала бы, что он просто обворожителен. Но Гайа знала, что это – демон.

Она не удивилась. Теоретически в их мире могло быть, что угодно, кроме явного зла. Активная деятельность темного существа тут означала только одно – это был раскаявшийся, "переломивший" в себе зло демон, вставший на путь исправления.
Но даже ему не под силу было сразу поменять свою сущность: тысячелетия существования в антимирах не уходят бесследно: ему еще предстояло жить и жить в одном из смешанных миров, наращивая иные, добрые оболочки, постепенно заменяя ими старые, часть которых уже поменялась.

Впрочем, Гайа совершенно не собиралась задумываться над трудным демонским путем исправления. Она просто занялась дальше кошкой, а потом ушла, совершенно забыв про подругу...

Гайа и после часто бывала в приюте, помогая работать девчонкам над настроением кошек, которых сама очень любила. Она помогала делать их  послушными, находить со служительницами общий язык: вопреки нашему с вами мнению, кошки гораздо менее упрямы,  чем люди. Даже добрые люди.

Итак, прошла неделя. И тут, когда Гайа решила,  немного устав, тоже добраться на мобильчике, как все горожане, до дома, на остановке она увидела Его.
Демон нашел ее на улице. И предложил руку, как давно знакомой. Его глаза проникли в самое сердце всего Гайиного существа… всего.

Демоны умеют обольщать. Это то, что они умеют делать давно и успешно. Даже взглядом и даже без слов. Ведь когда-то и они были ангелами..., а даже ангелы "наизнанку" способны поразить любое воображение. Он еще не сказал Гайе, как его зовут, но она уже чувствовала энергию имени демона - Кобат. И не хотела противиться новому для нее, обжигающему чувству взаимного жгучего интереса….

Все вокруг стало вдруг скучным и неинтересным Гайе, кроме вихря засасывающих воронок – глаз. В них она читала новые, неведомые ей миры, большая часть которых, наверняка, была просто мороком...

Но она тоже была непростым существом. Нельзя сказать, чтобы она была воительницей -  воительницами "феи" почти никогда и не бывают, но ей приходилось встречаться с темными существами. Правда, примитивными и достаточно тупыми.

Первый раз Гайа держала за руку того, кто уже не был демоном по форме и намерениям. Но тем не менее, хранил в тысяче своих оболочек ... что именно? Тысячи новых приключений или гибельных дорог..?

И, как мудрое создание, она знала, что даже вставший на путь исправления, демон способен причинить очень много страдания.

В секунду, прежде чем протянуть руку, Гайя увидела свое падение с демоном, с которым она уже сплелась душой воедино, падение в холодный и чуждый мир. Туда, где их подлинные сущности будут еще более стерты, где они уже не будут помнить кто они и откуда, туда, где есть неведомые ей доселе страдания плоти.

Она учуяла, что, оказавшись порознь в том, нежелательном и невозможном для нее мире, они будут искать и узнают друг друга по непреодолимому притяжению….

Вот там, там они смогут стать единым целом: фея Гайа и демон Кобат. Там они будут жить вместе, страдая и мучаясь. Кобат скоро проявит себя: он будет смеяться над феей за ее беспомощность и неудельность, она будет его бояться. У них родятся дети, которые не будут знать, кто они, терзаясь между стремлением к высшим мирам и приступами злобы и ярости…

От ужаса увиденного Гая решила немедленно проснуться, причем в собственном же прошлом – за несколько недель до встречи с Кобатом.

...

Благо, что феи обладают замечательной способностью видеть свое будущее во сне.
Но сегодня так бесподобно светило солнышко вместе со всем ее чудесным и беспечным миром, полным свежих запахов и счастья, что Гайа решила пока не думать ни о чем дурном – ведь до  встречи с демоном ей оставалось еще две недели, за которые еще все можно было изменить!

Только какое-то беспокойство, впервые поселившееся в душе у феи, заставило ее задуматься: достаточно ли ей теперь ее беспечного мира? И еще она все-таки думала: помнит ли свое будущее с ней Кобат? Демон с зелеными глазами...

…
Они долго балансировали между мирами, то поднимаясь в мир Гайиных стихий, то опускаясь в неописуемые миры возмездия, из которых вышел Кобат. Они не расцепляли рук, кроме тех страшных миров, в которых рук у них попросту не было. Они даже опустились на Дно мира, в котором представляли собой просто две трепещущие от напряжения струны, которым необходимо все время двигаться, чтобы преодолеть давление разрушающего ядовитого пространства. Да. Они были и там. Но не могла там остаться фея, даже связанная судьбой с ангелом мрака.

Они поднялись и оттуда. И единственным местом, которое приняло их такими, какие они есть, был двадцать-двадцать первый век нашего с вами тысячелетия. Время смешения добра и зла. В него они и провалились, забыв в дневном мире, кто они и зачем явились в этот холодный, прекрасный и странный мир.

Юна

Мама новорожденной девочки долго водила пальцем по страничкам "Женских имен", которые завершали "Орфографический словарь для школьников". Школу, она правда, уже закончила, а вот словарь так и лежал у нее на столе. Решиться Вера не могла. Поэтому просто закрыла глаза, ткнув пальчиком в страницу, а, открыв их, с удивлением увидела имя Юна.

- Тебе имен русских мало? - проскрипела свекровь по телефону, когда ей назвали имя новорожденной.  - Танькой, аль Манькой назвать, что, было нельзя?

Почему-то Вера знала, что Танькой, Валькой и Манькой девочку называть нельзя. Когда она впервые встретила взгляд сапфирно-светлых глаз малышки - взгляд разумного и мудрого существа - молодая женщина почувствовала, что у нее родился необычный ребенок.

Свое пребывание в колыбели Юна будет помнить... Над ней, лежащей в виде свертка, искрился золотой шар. Как впоследствии оказалось, видимый со всей очевидностью только ей. Рядом с этим шаром Юне было не скучно и не страшно.

Маленькую девочку забрала к себе в деревню Верина свекровь, Юнина бабушка. В деревне Юна стала Улей. А мир распахнулся солнцем, свежей водой, запахом травы и чернозема.

Но Юна уже не была той самой Гайей. Захватив оболочки Кобата, она была человеком, который может постоять за правду и саму себя.

Она налетала и дралась. И это было непонятно бабушке: как это ее ангелочек вдруг ни с того ни с сего набрасывается с кулаками на женщину в очереди в сельмаге? Кричит на нее : "Так нельзя, перестань!"

А наказанная после происшествия Юна не знала, как перевести на человеческий язык, что все пространство вокруг той женщины пылало пунцовым с отвратительными черными пятнами - женщина эта была ведьмой. Она мучала и терзала  соседей, наслаждаясь и упиваясь несчастьями семейной пары, у которой был очень больной ребенок... Юна это "видела". Но никому не могла ничего рассказать...

Потом, приходя в более сформированное человеческое состояние, Юна долго не могла смириться с тем, что люди этого века были так слепы к истинному положению вещей. Причем слепы в прямом смысле.

В человеческой цивилизации двадцатого века районного русского города было не принято видеть остальные оболочки существ, кроме физической. Было не принято общаться вибрациями. Сначала не принято. Вернее, не принято у большинства.

Но будущие, более гармоничные, времена посылали и в этот мир свои спасительные лучи. Прежние времена пытались заглушить их.

Тысячи людей не хотели быть просто роботами в системе. И когда Юна выросла, ее нашли уже десятки подобных ей существ. Они еще не отдавали себе отчет в том, кто они и чего хотят. Но знали точно, чего не хотят.
...

В одном из подвальчиков старинного здания института иностранных языков обосновалась рок-группа. Там, на бас-гитаре и играл наш второй герой. Бывший демон. Бывший ангел. А сейчас просто парень, для которого низкие и темные вибрации служили способом особой медитации. Способом выбраться от вечно мерзкого и пошлого мира. Где никто его толком не любит. И где он один.

Ребята дали Григорию прозвище "Демон". Сам же Григ, как звали его сокурсники, чувствовал, что мог бы убить своих обидчиков одной силой мысли...но, какие-тонкие и держащие сильнее стали оболочки вокруг сердца не давали ему воли... Его злость кипела внутри, прорываясь наружу лишь особой низкой вибрацией инструмента.

И в принципе, с Юной они были знакомы уже несколько лет: с первого курса института. Только дружить у них сначала не получалось.

Не получалось с того самого момента, когда Григ впервые обратился к Юне.
На первом курсе института Юна уже осталась почти одна. Бабушка жила в деревне, посылая оттуда внучке раз в полгода "денежку", а мать ушла с головой в новую интересную жизнь режиссера самодеятельного театра. Она по неделям и месяцам уезжала на сборы, учебу и гастроли. Юна жила и выживала одна.

В тот день она голодала. Уже неделю у девочки не было ни денег, ни еды. Она плела дома, в импровизированной мастерской украшения и сумочки из кожи, затем сдавала их в особые магазины, получая от их хозяев ничтожные крохи от реальной выручки.

В этот день у Юны была шоколадка. На несколько дней, пока еще что-либо не продадут. Она развернула ее перед парой и отломила кусочек подруге - вполне сытой и благополучной Элечке. Эля была тактична: она взяла одну дольку и сказала, что больше не хочет.

Тут к ним подошел Григ, смахнул со лба темную челку, впившись в Юну зелеными глазами:
- Угостите шоколадкой?
Юна бы угостила. Но это было единственное, что у нее было из еды на ближайший день.
- Нет, наша шоколадка только для девочек...
Бровь парня язвительно изогнулась. Он прожег Юну глазами и бросил:
- Вы что, в свои годы все еще девочки?!??

Юна отвернулась, Эля фыркнула. Больше ребята не общались, а Юна старалась держаться от наглеца подальше.

И держалась, пока однажды...

Часть 2

Никто на свете не может сказать точно, почему дети растут такими, какими мы их видим. Можно рассуждать о грехах их родителей или далеких предков, можно приписывать им заслуги и говорить о благословении неба. Но как бы ни рассуждали родственники Юны о том, кто и как виноват в том, что в их семье растет необычный ребенок, дело оставалось совершенно неясным.

- Юна, где твое пальто? - спрашивала мама девочку, пришедшую из школы.
- Пальто, я была в пальто? Так ведь тепло, мам, зачем оно сегодня?
- Юна, ты ушла из дома в пальто!
- Слушай, когда я вышла из школы, меня ждал кот...
- Кот?
-Да, такой рыжий, немного облезлый, я покормила его..
-Чем?
- Ну у меня оставалось в сумке от завтрака... Словом, он тут, за дверью. Маам! Мы можем его забрать? Мам! Он очень умный, у него глаза зеленые!!!
...

Я уж не говорю, что судьба пальто могла постигнуть любую вещь, которая верой и правдой заботливо служила Юне. Зато судьба кота, отныне Злыдня, сложилась, вопреки здравому смыслу юниной мамы, наилучшим образом. Теперь он спал в теплой постели, в ногах у девушки, а ел чаще всего, гораздо лучше, чем сама Юна.
...

Итак, однажды, промозглым ноябрьским вечером, когда вместо падающих звезд с бескрайнего неба с деревьев падали последние желтые листья, Юна шла домой.

Ей надо было перейти небольшой сквер. И это было не очень быстро. Холод покалывал  нос и щеки девушки, но она не спешила в тепло. Она смотрела, как желтый вяз светился под восходящей луной.

Эта картина вместе с тишиной сквера, по которому еще час назад перестали ходить прохожие, наполнила ее невообразимой тонкой тоской. Ей хотелось подняться над этими деревьями, она почти знала, как это сделать, и что говорят ей деревья. И это что-то невозможно выразить ни одним языком людей или животных. Ее захлестывало ощущение ее, лично ее невообразимого мира, в котором полет, язык растений, луна и холодный лунный воздух заплетены в тугую струну. Струну, звучания которой еще никто не слышал из живущих.

Юна увидела свои ноги. Ее охватила тоска от тяжести их. Оттого, что, подобно вихрю своих снов-предчувствий, она не может оторвать их от влажной земли и снулых трав, оттого, что она не может мчаться быстрее ветра над этим странным и страшным миром...бесстрашная, сильная и свободная...

- Что-то потеряла? - раздался негромкий чуть надтреснутый голос.

Юна вздрогнула и увидела знакомые длинные ноги в черных кроссовках. Это был Григ. Луна светила ему на волосы, и они казались серебряными вместо черных. Из-под длинной челки сверкали глаза. Он посмотрел на Юну так, что в груди у нее повернулся комок.

- Пойдем? - снова спросил он.

И они пошли. Как будто не было между ними двух лет глупого страха. Как будто они всегда шли по этой дороге, выстеленной звездами и листьями. Как будто они только на секунду прервали свой разговор, а теперь было самое время продолжить его.

- Тебя ждут дома?
Не дождавшись ответа, Григ сказал, что он давно хочет ей показать музыкальную студию.
- Напою тебя чаем, - улыбнувшись, добавил он.

В студии был и чай, и пианино, и ударные. А главное - сама студия была в той комнате, где Юна провела много-много вечеров.

Они называли себя теми, у которых "истина где-то рядом". И так получилось, что музыканты Грига получили от руководства института ту комнату, где была гримерка и костюмерная хореографического театра, в котором много лет, еще со школы, занималась Юна.

С Григом рядом оказалось очень и очень интересно. Он учил ее играть на всех инструментах подряд, и поил вкусной теплой прокрашенной водой, и рассказывал о своей группе, в которой был как бы за главного, и вдруг, спохватившись, сказал:

 - Вот уж теперь тебе уже точно пора домой!

Они вышли на совершенно безлюдную улицу, которая вдруг стала какой-то просторной, свежей и слишком короткой.

 - Я зайду за тобой завтра, - сказал он.

И он зашел и завтра, и послезавтра, и каждый день они были вместе на занятиях,  репетициях и концертах.

Ребята удивлялись, как это сразу случилось,  но Григу и Юне казалось, что так всегда и было.