Роза Модильяни Гл. 15 Планка приличия опустилась д

Планка приличия опустилась до безобразия


В тенистом уголке набережной, сонного Онежского озера, меж старых, осунувшихся от думы о трухе под корой, тополей и молодящихся ясеней и клёнов, на месте, безвре-менно исчезнувшего, пивного ларька, в простонародье называемого "У Нюры", расположилась, милая сердцу всех нормальных петрозаводчан и ненормальных петрозаводчанок, пивнушка. Вокруг неё лежали бочки, как царь-гильзы у отстрелявшейся царь-пушки. Видно, вчера был нешуточный бой. 
Давным – но, не очень давно, ещё в "запамятные" времена, проще сказать, в по-запрошлом году, долгожданное открытие этого злачного заведение сопровождалось гуманитарным диспутом. Люди, пьющие "че-ловеки", решали, как обозвать эту забега-ловку. Официальное название "НЕЗаБУДКА" было отвергнуто сразу.
То ли из-за вывески, которую художник-оформитель 3 разряда, Онежского, Ордена Ленина и Ордена Октябрьской Революции, тракторного завода, Колян написал за де-вять кружек пива. За каждую букву по круж-ке. Третья кружка оказалась с несвежим пивом, поэтому четвертая буква не удалась: и кегль не тот, и прописной она, как-то, получилась. Оставшиеся пять букв, от избытка вдохновения, были написаны несколько игриво. А незабудка, как цветок, писалась в абсолютном творческом угаре. Автор, видимо, вначале стал рисовать красного рака (пивнушка ведь), но, возможно, вспомнив пожелания работодателя, буфетчицы Нюры, стал переписывать рака в цветок, о форме и цвете которого он только смутно догадывался. Получилось – не то моллюск, не то цветок. Что-то из фантазии психа.
Возможно, название не прижилось  из-за его несерьезности. Завсегдатай всех пив-нух города Петрозаводска, человек-гора Игорек, прочитав вывеску, тихо запротесто-вал:
– Что, это детский сад. И мы, сопливые дети.
Его мягкий баритон прозвучал убедительно, но буфетчица Нюра решила защитить, придуманное ей наименование заведения:
– Это я, ребятки, нарекла так нашу пивточку, чтобы вы не забывали. Почаще при-ходили. "Незабудка", от слова "не забудь-ка".
Она развела свои пухлые ручки и сделала реверанс, которому её научили в средней группе детского сада, под названием "Колокольчик". Да, это были лучшие годы в её жизни. Пауза в тридцать семь лет не стерла непосредственности и трогательности действа. А её изумительная полнота, добавляла шарма этому поклону.
– Вот так, мальчики!
На неё посмотрели, как на идиотку.
– Тогда уж лучше, "Наливай-ка", – тихо буркнул человек-гора.
– А ещё лучше, "Не разбавляй-ка", – это вставил местный мыслитель, Григорий.
Все засмеялись, а Нюра закипятилась, как чайник, выплескивая со слюной:
– Кто, кто видел, что я разбавляю, кто докажет, кто видел? Ты, что ли, Гриша?
– А мы, пиво не смотрим, мы его пьём, –парировал Григорий.
Народ залился смехом, продолжая дис-пут о том, как назвать пивнуху:
– "Не разбавляй-ка", – хорошее название.
– Ха-ха!
– "Не разбавляй-ка", это не название, а пожелание, – мудро произнес, обладатель покалеченных очков, галстука и шляпы, слесарь-разметчик 5 разряда, Анатолий Сергеевич. Что ни говори, а разметчики, это всеми признанная, рабочая интеллигенция. Единственный галстук он фанатично носил всегда, и на работу, и на праздник, уже лет десять, ни разу не перевязывая. Шляпу иногда покупал новую, когда терял прежнюю. Очки никогда не терял, но частенько разбивал в спорах об эпюрах и о правильности выбора базы для разметки сложных конструкций. 
Народ, не заметив конструктивного замечания, продолжал веселиться:
– Ха-ха!
– Давайте, закрасим четыре первые буквы, будет "БУДКА"
– Ха-ха!
– Что мы собаки? Гав-гав, у-у-у-у!
– Ха-ха!
– Предлагаю, убрать последние пять, и вписать "КПСС", скоро выборы, будет…
– Ха-ха! НЕЗаКПСС! Ха-ха!
– Давайте посерьёзней.
– Ха-ха! Ха-ха!
– И кто это нам всем сказал, что лучше закрасить последние пять знаков, и напи-сать, хм, это? Откуда такие мысли?
– Ха-ха!
– Ты и сказал.
– Ха-ха!
– Товарищи, я не мог, я член…
– Ха-ха!
– Мог, мог, как член и смог.
– Ха-ха! Ха-ха!
– Все слышали? Что он.
– Ха-ха!  Все, все слышали. Ха-ха! Да он. Он, точно он.
Член КПСС, обиженно собрав губы в холмик, умело смешался с толпой, несмотря на свой гренадерский рост.
– Мужики, есть серьёзное предложение.
– Ха-ха!
Григорий неуклюже влез на пивную бочку и повторил, – есть предложение, назвать "ШАЙБА".
– Ха-ха!
– Почему именно "ШАЙБА" – растолкуй.
– Ха-ха!
– Во-первых. О чём мы чаще всего болтаем, посасывая пиво? О спорте, в частности, о хоккее.
– Ха-ха!
– Во-вторых. Что напоминает этот павильон с высоты птичьего полета? Опять-таки, шайбу.
– Тебе, орёл, с бочки виднее будет. Ха-ха!
– И точно, на плане чистый круг, – резонно заметил слесарь-разметчик 5 разряда.
– Ха-ха! Назовем "БУБЛИК"!
Тут возмутился, мало, чем хорошим в быту, известный, литературный изгой, Сигиз-мунд Бублик:
– В честь меня не надо, назовем, лучше, умно – названием моей последней поэмы. "Чёрная дыра от Бублика". Хотите, почитаю? 
Народ испугался и завопил:
– Не-е-е!
Но настоящего "поэта-экстраполяциста", так Сигизмунд, не без гордости, себя вели-чал, не остановить. Он, с завидной прытью, очутился на пивной бочке и запричитал, раскачиваясь и жестикулируя:

"Белеет нос
          мой одинокий
                в тумане
                бледного лица,
 Кумач-гора
             партийной рожи,
                сморкает
                прямо на меня.
Я стыд нашёл,
                не свой,
                его – подонка.
Он так и не узнал,
                что потерял…"

Народ, испугался ещё больше, и моментально сверг с бочки оратора.
Но освободиться от игривого, весёлого настроения, даже под страхом читки бредо-вых виршей Бублика, этому собранию жаждущих выпить, не удалось.
– Давайте, назовем ласково. "ДЫРОЧКА".
– Ха-ха! "Дырочка от Нюрочки". Ха.
– Дурак! – это визгливо вступила в диспут буфетчица.
– Ха-ха!
– Ха-ха! Надо конкретно.
И тут, было произнесено название, которое просто взорвало публику смехом и улюлюканьем. Планка приличия опустилась до безобразно малой высоты.
– Ха-ха! Ха-ха!
– Жена спросит: "Куда пошел?"
– Ха-ха! Туда и пошел! В ……..! Ха-ха!
Надо было обладать незаурядным музыкальным слухом, чтобы в какофонии смешной похабности, услышать многократные, вопросительные воззвания Григория:
– Мужики! Вы что? Все совсем, совсем и окончательно, охренели!?
А, кто обладал тонким слухом, тот воспринимал серьёзные призывы Гриши, как попытку подыграть в этой стихийной комедии. И смех человека с музыкальным слухом трансформировался в дикое ржание.
– Ихо-го-го!
– Ха-ха! Ты был сегодня в …….?
– Ха-ха! И, как тебе там понравилось?
– Ха-ха! А вы видели вывеску над входом в …….? Ха-ха! Колян писал. Боди-арт на-зывается. На самом интимном месте. На лобке. Ха-ха.
– Боди-арт, а, что это такое? – заинтересовался коммунист.
– Да это искусство, такое. Ха-ха.
– А оно соцреализм, или как? – не унимался партиец.
– Ещё какой реализм, революционный!
– Это хорошо.
Член КПСС достал засаленный блокнот и записал в него: "БОДИАРТ". Об этом он по-том крепко пожалел, когда на открытии республиканской выставки молодых художни-ков, он, выступая от лица райкома, вспомнил это слово, характеризуя портрет грязного, но знатного долбежника* – передовика производства.
– Ха-ха! Мальчики, вы бессовестные, разве так можно, как не стыдно, – истериче-ски хихикая, мямлила Нюра. Её лицо, лихо ретушированное польской пудрой и тушью для глаз, поплыло в слезах смеха.
– Ха-ха! Можно, можно, все мы оттуда.
– И пиво с черного входа ты продавать не будешь. Ха-ха!
– Ха-ха! Не захотят!
– Мужики, мужчины,товарищи, господа, наконец!
Услышав: "Господа", все на секунду заткнулись и уставились на поэта-экстраполяциста.
Сигизмунд продолжил:
– Мы все действительно из этого лона, это детородный орган. Вслушайтесь, д-е-т-о-р-о-д-ный. Вслушайтесь: дитя… Родина... Этот орган прекрасен, это диво природы. Так, нужно назвать величественный дворец, где пилоны из мрамора, колонны из слоновой кости, инкрустированной золотом…
– Ха-ха! В виде фаллосов.
– … и своды из горного хрусталя и сте-лы из, из….
Горе-поэт стал эмоционально двигать руками, бедрами, бровями и, как многим по-казалось, даже ушами, ища подходящие эпитеты убранству дворца. Но, ничего достой-ного не придумав, Сигизмунд угасающим голосом, но с патетикой, закончил, – …ах вы. Вы хотите так назвать, какую-то там, забегаловку.
– Как, какую-то? – возмутилась, как бессовестно обсчитанный покупатель, Нюра, – И почему это "какую-то". Чем это тебе не нравится наше заведение?
Буфетчица засучила рукава и стала двигаться к поэту, приговаривая:
– А когда у тебя хандра, и не верстается великое (хук справа). А когда у тебя денег нет, и все музы, от стыда, покинули тебя (хук слева), ты приходишь ко мне и я жалею тебя, урода (апперкот).
Урод, споткнувшись о камень, упал.
Народу комичное падение Бублика понравилось и он продолжил веселиться.
Поэт встал, комично отряхнулся и с пафосом выдал:
– Физическое падение тела индивидуума, как такового, не является падением че-ловеческого облика.
Но на него уже никто не обращал внимания.
– Знаем мы этот дворец, женская консультация называется.
– Ха-ха! Да, бывает иногда, непристойные анекдоты про прикладную гинекологию травим, но гораздо чаще хоккей любим обсуждать. Не только с пивком, но и с "ёршиком". Ха-ха! Особливо с "ёршиком"!
– Давайте назовем, ха-ха, назовем пив-нуху "ЁРШ".
– Не-е, от "ерша" голова болит. Ха-ха. Шайба лучше.
– А, если шайбой меж ушей. Ха-ха. Тоже башке некомфортно будет. Ха-ха! Ёрш луч-ше!
Когда вся толпа устала от смеха, на бочку влез ветеран алкогольного движения, всем знакомый, Палыч.
– Мужики, ёрш это сорная, вредная рыба. Кому-нибудь попадала в сети эта тварь? А пиво с водкой в одной посуде, – Палыч прищурился, смачно вдохнул дым табака из папиросы "БЕЛОМОР", выдохнул, брезгливо стряхнул пепел, и продолжил лукаво прищу-рясь, – такая гадость, это всё равно, что много ершей хитро запутались в сети с мелкой ячеей. Так что… я за "ШАЙБУ"!
Так, со смехом, все сошлись во мнении, что достойное название, это "ШАЙБА". Все, кроме Нюры, очень уж ей не хотелось башлять Коляну за новую вывеску.
Именно в эту пивнушку направлялись, утомленные индийским солнцем и уставшие от купания, "Солнышко" и "Субъект с носом".








* - рабочий, работающий на долбежном станке. При наблюдении за работой этого станка даже у сексуально уравновешенного человека возникают неприличные ассо-циации.