В поисках кайфа. Адам первый. Глава 8

Глава 8

    …Адам открывает «дипломат» и критически разглядывает содержимое. Куча мятых денег не годится для задуманного.
    Он рассортировывает купюры по номиналам, стягивает их резинкой. За вычетом серебра, меди и железных рублей, оказалось три тысячи триста рублей.
   
    ….В полдевятого утра он входит в тесный зальчик сберкассы.
    В казенном помещении пусто. Две кассирши, не замечая его, встревоженно переговариваются.
   
    ….Сдав деньги и кинув новенькую сберкнижку в дипломат, он опять выходит на улицу.
     Прохожие, как ни в чем не бывало, спешат по своим делам, наслаждаясь теплым сентябрьским утром.
    Адаму становится скучно. Непрерывно скучая, он проходит целый квартал.
    Вдруг, из-за угла, навстречу ему, выскакивает женщина в развевающемся плаще и босиком. Вслед за ней выскакивает мужчина. Он кричит. – Это мистификация, Алла! Чья-то нелепая шутка, Алла!..
    Ага, наконец-то. Адам прибавляет шагу и, свернув за угол, чуть не сбивает пятящегося на него деда, в сбитой набекрень шляпе. Рядом, в телефонной будке, какой-то губатый, поминутно оглядываясь, крутит диск. Из-за дальнего угла дома выглядывают испуганные лица. В десятке шагов от Адама, под стеной булочной, стоит лавочка. На ней, слегка завалившись набок, сидит голая девушка с распущенными волосами. Тело ее меловой белизны, рот черен.  На остановке стоит пустой троллейбус, за ним несколько авто с сиротливо распахнутыми дверьми.
    Адам проходит мимо обмершего губатого к девушке, заглядывает в застывшие васильковые глаза, трогает обожженный до оскала рот, отмечая за спиной шум приближающегося троллейбуса. Достав перочинный нож, он протыкает свой палец и размазывает кровь по ледяной груди девушки.
    Мертвая дергается, хрипит и рывком встает с лавочки.

    Водительница троллейбуса, катящегося к остановке, открывает рот и ее лицо искажает гримаса ужаса. Троллейбус с ходу врезается в другой: стоящий на остановке. Слышатся крики.
   Девушка идет наискосок, через улицу, натыкается на брошеный автомобиль и обходит его, слепо шаря по лобовому стеклу, распахнутой дверце.
    Адам провожает ее взглядом. Потом говорит себе. –«Пора!» – и, не обращая внимания на панику внутри троллейбуса, людей, пытающихся выбираться сквозь разбитые окна, водительницу, истекающую кровью в искореженной кабине, идет опять к сберкассе.
    Полногрудая кассирша недовольно выговаривает ему. – Вы же только что положили.
    Адам ухмыляется. – Мамаша, по улицам мертвецы разгуливают, а вы о такой ерунде печетесь.
    Кассирша, потянувшаяся было за протянутой сберкнижкой, застывает. – Это вы так шутите? – спрашивает она и испуганно смотрит на соседку -  крашеную брюнетку. Брюнетка смотрит на Адама. Ее рот дрожит.
- Ну, – утвердительно говорит он. – Шучу, - и загадочно улыбается.
Полногрудая, трясущейся рукой, пишет в книжке.
- Вы так больше не шутите! – говорит она с непреходящим испугом, выкладывая на стойку упаковки с деньгами. -  А то тут с утра такие слухи. Не пойми что…
- То ли еще будет! – отвечает Адам весело, бросает тугие прессы в дипломат и выходит вон…


    В холле областного управления государственной безопасности просторно и тихо. По правую сторону стоит несколько кресел, по левую – за полированным барьером, сидит человек в штатском костюме и очках. Человек вопросительно смотрит на Адама, в нерешительности застывшего у дверей.
- У вас какое-то дело к нам, товарищ? – вежливо спрашивает человек и указательным пальцем поправляет очки.
Адам, потупившись, подходит к очкарику и вздыхает. – Даже не знаю с чего начать.  – Он с сомнением смотрит на свой дипломат, ставит его на барьер, раскрывает и поворачивает к  очкарику.
    Гэбист с недоверием смотрит в дипломат. – Вижу что деньги, - он опять поправляет очки. – Ну и что?
- Это не деньги, - качает головой Адам. – Это тридцать серебренников. Это я Родину продал.
- Родину продали? – Очкарик невозмутим. – Ну, а если без пафоса и по существу?
- Я на иностранную разведку работаю. Уже год. Это очередной аванс.
Адам втыкает взгляд в пол. – Совесть заела, - бормочет он под нос еле слышно. – Ночами не сплю, - он поднимает глаза и пронзает гэбиста взглядом с застывшей слезой. – Ведите меня к своему начальству. Я больше не могу так!
    Очкастый, посверлив его изучающим взглядом,  кивает на кресло. – Присядьте. Дипломат оставьте. Вас позовут.
    Гэбист поднимает трубку, что-то говорит в нее, захлопывает дипломат и ставит к себе на стол. За его спиной открывается дверь, входит человек и забирает дипломат.
- Пройдите туда, -  говорит очкарик, кивая на дубовую дверь напротив.
За дверью, у маленького столика с телефонным аппаратом, сидит человек. Он молчаливым кивком отвечает на адамово «здрасьте!» и проводит по одежде Адама металлическим предметом.
- Пройдите за мной! – приказывает второй, стоящий поодаль, с дипломатом  в руке.