Люди и звери. Глава 24. Красочный протест

               

   

         Послеобеденные посиделки за чаем давно вошли в привычку. Как такового обеда, не было. В целях экономии было принято раз в неделю собираться всем коллективом секции вместе, и отведать «что бог послал». Для кого-то божий дар ограничивался остатками вчерашней трапезы, находились и такие, кто вынуждал любимых питомцев делиться положенным им провиантом. Об этом старались помалкивать, но расставаться с многолетними традициями, не желали. Радовались все, когда на столе появлялись докторская колбаска или пошехонский сыр, но, если вместо вкусной и питательной еды приходилось хлебать суп из пакетиков, закусывая его обветренным хлебцем, а на второе довольствоваться баранками и сухарями, никто не огорчался. Не знающие, чего им подарит завтрашний день, люди и не думали капризничать.
- Что ни говорите, а одаренные дети рождаются только от талантливых родителей. К примеру, в семье работяг, вряд ли, вырастит будущий Нобелевский лауреат, верно? – то ли спрашивала, то ли констатировала очевидное Людмила Бабаджан, занявшая место в центре стола, поближе к угощению.
- Бери сухарик, Людка, не робей.
- А то похудеешь, - добавил кто-то малоприметный.
Отдельные смешки не смутили любительницу покушать. Окинув жадным взглядом остатки угощения, Люся схватила в одну руку сухарь, пока другая, выделывая круговые пассы, так и не определилась: бутерброд ей взять с докторской колбаской или угостится воронежскими пряниками?
- Бери бутерброд, Люся, не прогадаешь. Ой, девочки, - зоотехник с моржатника Дарья Иванова поделилась своими соображениями, - Какие бы дети не рождались, самое главное, чтобы они были. Без детей пусто, живешь, как по инерции.
- Это так, девочки…
- И мальчики. Не забывайте о нас, - добавил Ленька Горелов, пока его глаза рыскали по опустошенному столу. – Ну-ка, дайте мой бутербродик.
Перемалывая молочный сухарик, Бабаджан обвела собравшихся печальным взглядом, - Дети, конечно, нужны, но в разумных количествах. У меня их четверо, но лучше бы было двое, чемпионов или артистов …
- А еще лучше сразу председатель Совмина или на худой конец, космонавт.
- Нет, Гагарины нам без надобности, сегодня актуальна политическая карьера. Люська, роди нам комсорга или, на худой конец, секретаря профсоюзной организации, - Андрей Голидзе забросил в рот последний кусочек пряника и шумно отодвинул стул, тем самым, привлекая всеобщее внимание, - Все ребята, по рабочим местам.
За Голидзе последовала Дарья. Ехидное выражение лица, которым проводила уходящих Бабаджан, указывало на сомнения, которыми щедро привыкла делиться местная сплетница. Проявленная ушедшими зоотехниками солидарность, вероятно, не во благо служебного долга, это всем должно быть понятно, только в отличие от нее, Людмилы, остальные будут «молчать в тряпочку». В ее взгляде из-под полуопущенных ресниц, устремленным вдогонку Дарье и Андрею, можно было прочесть нечто большее, чем в инструкциях к лекарству против импотенции.
- Ирка, чайник включи. В горле пересохло.
Щелкнув выключателем, Солдатова напомнила, - Не забудь, до вечера нужно перебрать картофель.
- Ой, нужно, так сделаем, - Бабаджан потянулась, из-под задранной тельняшки показались ее мощные телеса. - А все-таки, что ни говори, а ведь каждой женщине хочется, чтобы ее детям жилось лучше, комфортнее, что ли.
- Для этого надо работать.
- Работать, - передразнивая, повторила Людмила. – А я хочу, чтобы у меня в жизни было нечто большее, чем работа, понимаешь? Я буду работать, ради того, чтобы выжить, но никогда не стану жить, чтобы «преумножать богатства Родины», - Бабаджан устало наблюдала за тем, как в заварочный чайник льется кипяток. Придется ждать, а ведь ей очень хочется пить. – Ира, надо было в чашке заварить, и не надо о работе. Я и так тружусь, как лошадь, можно сказать, не покладая рук …
- Копыт, - поправил Ленька.
- Чего?
- У лошади копыта, - пояснил Горелов.
- Пошли, мерин, я тебя провожу, - Татьяна Горелова поторопила мужа.
-  А мне спешить некуда. Мы с Люсей еще не закончили разговора о детях.
- Зато я спешу. Меня Дарья ждать будет. Давай, скорее.
Горелов развел руками, - Ничего не поделаешь. Любимая женщина просит, - уходя, Ленька прихватил со стола оставшееся без внимания яблоко.
- Ира, а ты чего детей не заводишь?
Чтобы не отвечать на вопрос Бабаджан, Солдатова занялась уборкой: сложила остатки еды на блюдце, открыла кран и собралась мыть грязную посуду. Вода шумела во весь напор, мойщица что-то напевала себе под нос. Сегодня неплохо бы собрать шерсть от овцебыков. Надо будет захватить с собою Мишку, пусть вытащит мусор со рва.
- Ира, а как ты думаешь, - не унималась Бабаджан, - Вышла бы Гольданская за Даля, если бы он ей предложил?
- Не знаю, спроси у нее. Я иду к овцебыкам.
Ответу Людмилы предшествовал удар по столу, - Сядь на минуту. Ну, прямо, неугомонная какая-то. Никуда от тебя работа не убежит.
Ира присела, всем своим видом демонстрируя недовольство. Пусть Людка знает, что она не поощряет сплетни, - Только недолго.
- Вот скажи, у тебя есть знакомые, у которых дети чем-нибудь прославились?
Ира задумалась. У нее знакомых-то помимо зоопарковских, раз, два и обчелся, а тех, кто успел стать родителями, и того меньше. – Нет, Люд, я все больше с владельцами животных общаюсь.
- Общаться можно с кем угодно и сколько пожелаешь, а выводы надо делать соответствующие, чтобы потом не оказаться с малышней на руках и без гроша в карманах. Я своих заводила от первых встречных, когда не приспичило выяснять: что они из себя представляют. Вот и народились, не поймешь что. Вовка – двоечник, в Сережкином дневнике одни замечания. Ольга – лентяйка, только жрет и спит, и ничто ее не интересует, а Колька пока малой еще, три годика, вроде, нашего Голубева, дурак глухой. Вот и думаешь, лучше бы их меньше было, но посообразительнее, - вздыхая, Бабаджан отправила в рот последний кусочек сухаря.
Хруст и равномерное движение челюстями уберегли жующую от справедливого возмущения. Как же можно так отзываться о собственных детях. Они ее кровинушка, ее продолжение, а Людка их поносит, - А ты детей любишь?
Бабаджан удивилась, - А как же, детей все любят, они же от нас зависят.
Из них может вырасти профессор или победитель спортивных соревнований.
«А лучше, если сразу миллионер», мысленно добавила за Людку ее собеседница. – Ты их, значит, и дома ругаешь? Они, ведь, тебе даже ответить не могут.
- Почему, не могут? Знаешь, как орут, у соседей аж, стекла дрожат. Я тебе вот, что скажу, Ирка, если ты чужих детей защищаешь, пора тебе своими обзаводиться. Но запомни, для этого сперва надо нормального мужика найти, такого, чтоб деньги в дом приносил, и руки не распускал.
- И обязательно с докторской степенью, никак не меньше, а то Ира не доживет до того времени, пока он до академика дослужится, - возникший в дверях Николай Пименов окинул жадным взглядом прибранный стол и полез в холодильник.
- Чего потерял? – поинтересовалась Бабаджан.
- Чего-нибудь съедобное.
- А ты его принес? Вот народ, как пожрать на дармовщинку, так в очередь готовы выстраиваться.
- Прекрати! – одернула ее Ирина, - Садись, Коля, я сейчас соберу на стол,
Пименов согласно кивнул головой. С утра он ничего не ел, а после работы на свежем воздухе сильно разгулялся аппетит. Разглядывая свои загрубевшие ладони, Коля погрузился в воспоминания. Открытый взгляд его посуровел, а лоб на две неравные части разделила глубоко залегшая продольная морщина.
- Ты присмотрись к парнишке-то, - прошептала на ухо Ирине Бабаджан, - Правильный парнишка, работать умеет.
Ирина только хотела возразить советчице, что ничего этого ей не надо, как Николай с грохотом опустил кулак. Звякнула ложка, подпрыгнула сахарница. – Так дальше продолжаться не может.
На лице Ирины отразилось недоумение. Что это за демонстрация силы?
Привлеченная шумом, вернулась Людмила, - Колька, что шумишь? Тебя аванса лишили?
- Посетители совсем обнаглели. На глазах у работников зоопарка пичкают животных всякой гадостью. На замечания не реагируют. Что делать, ума не приложу.
- А ты в ООН письмо отправь, так, мол, и так, в магазинах, хоть шаром покати, а люди едой швыряются. И где непонятно, они ее берут?
Возвращение Леньки Горелова разрядило обстановку. Людка, собравшаяся уходить, вернулась, встав в дверях, словно пробка. – Ленька, между прочим, дельное предложение внес. Вот, Колюня, после работы сядем и на бланку, что ты для него, Ленька, в дирекции стыришь, будем строчить послание.
Ирина и сам Николай от души посмеялись, но когда смех смолк, Николай поделился своим предложением, - Может, к директору обратиться? Он, как человек знающий, чего-нибудь придумает.
- Ага. Посетителей гнать поганой метлой за то, что кормят сытую живность. Одной стороной метлы нарушителей выметать, а другой мусор, что от них остается. Чего молчишь, Колька?
Пименов с аппетитом расправился с бутербродом, вовремя припрятанным Ириной в холодильнике, жаль, что больше ему ничего не предлагают. Когда Горелов попытался заглянуть ему в глаза, Коля отвернулся.
- Вот он, значит, где. Я его дожидаюсь на водных, а он к друзьям подался, - толкнув мужа в спину, Татьяна не угомонилась, - Ты, что, дитя малое?
- Забирай его, Таня. Мы сейчас уходим, - обратилась к Гореловой Ирина.
Заплывший жиром подбородок Гореловой подрагивал, щеки стали пунцовыми, - Я и без вас знаю, что мне делать, и не надо мне указывать.
- Не ругайтесь, девочки, - вслед за своей рабочей на зубробизонник вернулась Дарья, - Таня, пойдем. Дел еще полно, а Леню мы сейчас отведем в слоновник.
Когда за гостями захлопнулась дверь, Бабаджан в сердцах воскликнула, - И куда мужики настоящие подевались? От кого рожать, ты можешь мне конкретно ответить, Ира?
- Потом. Раз уж мы втроем собрались, хорошо бы вместе сходить к овцебыкам, быстрее управимся.
- Да подожди ты с работой. Тут, может быть, целая жизнь под вопросом. Вот ты, Колька, как к детям относишься?
- Некогда мне разговоры вести. Работать надо, - Пименов решительно поднялся из-за стола. – Ира, что мне брать к овцебыкам?
- Ну, конечно, вам поскорее к животным надо, они к вам с вопросами приставать не будут, а мне, может, и посоветоваться не с кем, - Эх, вы…, - Людка обиженно хлопнула дверью.
Направляясь к вольеру, Ира с Колей обогнули копытный ряд. Кроме, как на животных приходилось смотреть себе под ноги. Вчерашний дождь остался на асфальте в виде грязных луж, таяние запоздалого снега лишь увеличило их. Лошадей Пржевальского, зубров, казалось, меньше всего беспокоила весенняя распутица. Жеребец Ломтик, получивший столь игривую кличку за озорной нрав, во всю обхаживал трех кобылок. Слегка покусывая их за круглый зад, он вскидывал голову, призывно ржал, тщетно пытаясь привлечь к себе ответное внимание. Ни одна из полусонных кобыл не проявляла к четвероногому кавалеру интерес. Когда Ломтик перешел к более решительным действиям, его подруги на короткое время замерли, а потом, будто сорвавшиеся барабанные палочки, разрядили по жеребцу копытной дробью. Ломтик ловко увернулся, но не оставил своих намерений. Инстинкт размножения, зовущийся у людей любовью, призывал его к продолжению рода. Влюбленному жеребцу стоило подождать совсем немного, до апреля, времени, когда половозрелые самки приходят в охоту.
К 1985 году в мире осталось всего 680 лошадей Пржевальского. Международные, природоохранные организации вовремя спохватились, взяв под контроль изменение в численности, но, принимая во внимание, что в разведении лошадок Пржевальского часто используется инбридинг, приходилось с той же частотой обмениваться  полученным генетическим материалом. Ломтик прибыл из Аскания-Нова, одна из самок – из Пражского зоопарка. Ира давно работала с лошадьми Пржевальского, и до сих пор считала, что знает о них недостаточно. Их желание идти на контакт, и, в то же время, сдержанность в общение с незнакомыми людьми, вызывало в ней ответную солидарность. К лету, возможно, лошадей переведут на новую территорию, по соседству с оленями. Им там будет удобнее, простору больше и вместо асфальта земляное покрытие, благодаря чему, лошади перестанут сбивать плечи.
- Я напишу об этом фельетон.
Прозвучавшая рядом фраза отвлекла Ирину от размышлений, - Ты что-то сказал?
- Вот пропесочим их в газете и посмотрим, что изменится.
Ирина благоразумно промолчала. Вероятнее всего, фельетон не напечатают, в редакциях собственных журналистов хватает, к тому же, у нас не принято выносить сор из избы.
- Ира, может быть, я напрасно рассчитываю на силу печатного слова?
Как ответить этому наивному мальчику, чтобы не поколебать у него веру в светлое и доброе, вот вопрос. А вот и удобный повод, уйти от ответа. – Коля, посмотри, тебе не кажется, что быки сегодня слишком резвые? – Ира не стала акцентировать внимание на конкретных обстоятельствах, пусть Коля сам подметит.
Пименов долго присматривался к каждому из пяти животных, на это разглядывание у него ушло около двух минут, Ира его не торопила. – Не знаю. Я пока мало с ними работаю.
Ирина показала рукой, - Вожак, он самый крупный, с самыми длинными рогами и желто-коричневой спиной – это Вихрь.
- Кажется, у него что-то на шерсти, справа.
Ира взглянула в указанном направлении, но ничего не приметила, - Я имела в виду беспокойное поведение…
Коля, не дослушав, бросился к служебному входу. За зелеными воротами, по соседству с лекторием его ждала разгадка происшедшего. Прежде, чем последовать за Пименовым, Ирина еще раз окинула тревожным взглядом вожака маленького стада. Длинная пелерина шерсти резко поднималась и опускалась, вероятно, что-то мешало животному дышать. Простыть он не мог, с такой густой шерстью не страшны и пятидесятиградусные морозы. А, может, ей привиделось то, чего на самом деле нет? Окликать при посетителях быка по имени, Ирина не хотела, вместо этого, она зацокала языком, к этому знаку она приучила животных заранее. Воспроизводимый звук напоминал стук орешков друг о друга. Вихрь откликнулся, но не сразу. Медленно, с поникшей головой, будто его впрягли в телегу, Вихрь отправился на зов. Если бы она увидела мускусных быков такими впервые, решила бы, что Вихрь делает ей одолжение. Со временем привыкнув к величественной поступи выходцев с Севера, Ирина уяснила для себя, что это типичная их манера передвижения. Вихрь остановился в полутора метрах от разделительного рва. Если сейчас вошедший в вольер Николай сорвется с места, помешает всем ее намерениям. – Коля, стой!
Ира еще с минуту наблюдала за Вихрем. Нет, не показалось ей, дышит он чаще, чем положено. Выпуклые черные глаза быка были широко открыты, а испуганный взгляд его был устремлен прямо перед собой, туда, где висели ясли. Кто-то из  своих предусмотрительно набил их сеном. Кажется, Вихрь решил подкрепиться. Выдернув из яслей клок душистого сена, бык медленно пережевывал его. Продолжалось это действие дольше, чем обычно, а когда Вихрь попробовал сглотнуть, жвачка вывалась у него изо рта. Ясно, у него отекла гортань, поэтому сузился расположенный по соседству пищевод. Без медицинской помощи не обойтись. Ирина хотела отправить за ней Колю, но тот зачем-то подзывал рукой Ирину к себе.
Оказывается, не случайно. На правом плече Вихря выделялась алая дорожка, тянувшаяся от холки до плеча. Ирина попыталась подойти ближе, но Вихрь выставил ей навстречу пару изогнутых рогов, остроту которых Солдатова не спешила на себе проверить.
- Надо позвать зоотехников.
Ирина не отвечала. Предчувствия подсказывали ей, что спешить не за чем. – Подожди, Коля, еще минут пять посмотрим.
Коля не одобрил решение Ирины. Он несколько раз пытался приблизиться к быку, но тот неизменно встречал его во все оружие. – Похоже на кровь.
Нет, на плече Вихря вовсе не кровь. Он, видимо, был чем-то или кем-то напуган, и свои страхи торопился заесть сеном. Рассуждая вслух, Ирина отсеивала собственные сомнения, постепенно утверждаясь в правоте своих предположений. – Сам посуди, Коля. Вихрь – вожак, при том, в самом расцвете сил. Напасть на него самки не посмели бы. А его малоопытного соперника Тахира отсадили в отдельный вольер.
- А, может, самки оборонялись от Вихря, - предположил Пименов.
- Гон у овцебыков с конца июля до сентября, так, что у Вихря не было повода интересоваться самками. Отметина на его шерсти – дело рук человеческих.
- Если кто-то из посетителей проник в вольер…, - Николай внезапно умолк, понял, что сказал глупость.
Очутиться во владении овцебыков посторонним возможно лишь после преодолении широкого рва глубиной полтора метра, охватывающего территорию вольера по периметру. Проделать это на глазах у гуляющей публики было рискованно. На двери служебного входа висел замок, ключи от которого имелись у зоотехника Григория Сергеевича и самой Ирины. Только на свои выходные, выпадающие на пятницу, субботу, она передавала их сменщику.
- Но кто-то все-таки пробрался на территорию вольера и облил вожака краской. Та же мысль чуть ранее пришла в голову Солдатовой. Неизвестный неслучайно очутился на чужой территории. Какие цели он преследовал, только предстояло выяснить.
- Пименов!
Коля оглянулся на крик. Его окликнула симпатичная блондинка с папкой под мышкой. На ходу она бросила, - Зайди в три часа в лекторий, будет внеочередное комсомольское собрание. Только обязательно зайди, - добавила красотка.
Если бы она его в кино пригласила или в театр, но ничего не поделаешь, придется отметиться. Через три месяца ему подавать документы на журфак, и хорошая характеристика, заверенная комсоргом, окажется как нельзя кстати.
- Коля, подстрахуй меня.
Сбор шерсти под охраной продолжался недолго, все это время Ирина не спускала внимательного взгляда с вожака. Не справившись с первой порцией жвачки, Вихрь несколько раз рыгнул, а затем благополучно отправил очередную порцию жвачки в свой бездонный четырехкамерный желудок. Разложив по кормушкам порубленную овощную смесь, перемешанную с овсом и отрубями, Ирина и Николай покинули овцебыков. Дорогой Солдатова не сразу решила обратиться к Коле с просьбой. Он пока плохо знаком с зоопарковскими порядками и по неосторожности может навредить человеку. Разукрасил Вихря кто-то из своих, предстояло отыскать смельчака. Собранную в пакет шерсть Ирина прятала за пазухой телогрейки. Недоброжелателей и завистников среди сотрудников хватает, не говоря уже о любопытных посетителях.
- Ира, зоотехникам будем говорить о Вихре?
Догадливый, сам завел речь. Значит, объяснение ее будет короче. – Думаю, что не стоит.
Пора было возвращаться в секцию. Надо было помочь Григорию Сергеевичу заполнить ордера. Наш старичок уже вышел на пенсию, но свою работу в зоопарке оставлять не торопился. Ира как-то задала ему осторожный вопрос о планах на будущее. Григорий Сергеевич в ответ долго рассказывал ей о том, с какими трудностями он устраивался на престижную работу. «Сколько мне, бывшему деревенщине, преград ставили. Шестнадцать лет рабочим отпахал, прежде чем зоотехником поставили. Сколько банкетов устраивал, в лапу давал… Прости, господи, сболтнул лишнего. Ты, главное, Ира, верь, верь, слышишь. Если очень верить, тебя зоотехником и поставят, только после того, как я уйду». Обычно уравновешенный Григорий Сергеевич был слишком взволнован, когда делился с Ириной воспоминаниями. Жалеть о сказанном ему не придется, ведь Ира – не сплетница. Что же это получается, Григорий Сергеевич дольше остальных трудится в зоопарке? Он лет шесть, как зоотехник, плюс шестнадцать, с его слов, в должности рабочего по уходу за животными, всего двадцать два. А она сможет когда-нибудь побить рекорд Григория Сергеевича? Еще раз Ирине вспомнился наказ самого зоотехника: «Не спеши загадывать о будущем».
Мимо Ирины пробежала Катя, помощница зоопарковского художника Леонида Яковлевича. Девушка выглядела расстроенной. Несмотря на пронизывающий ветер и обманчивое тепло, куртка на Кате была распахнута, а голая шея ничем не  прикрыта. Ира хотела спросить у девушки, что случилось, но не успела. Катя промчалась, как ракета. Бедняга, ей, наверное, нужна помощь.
В дверях зубробизонника Ирина столкнулась с Бабаджан, нагруженной сумками.         
- Я отбываю. У малого сегодня день рождения. Бабка обещала приехать, можно сказать, почти теща, так, что сама понимаешь, нельзя в грязь лицом ударить.
Ира перегородила ей дорогу, - Люда, я же тебя просила.
- Ты о чем, подруга? – бесстыжие глаза Людки уставились на напарницу.
Шли минуты, а Ирина стояла у нее на пути. Переполненные излишками сумки сильно оттягивали ей руки, но Люда не торопилась с ними расставаться, - Ругай меня, ругай, но очень тебя прошу, не говори ничего Григорию. Детям жрать нечего.
Ирина отошла в сторону, повернувшись к Бабаджан задом.
- Спасибо, Ирка, я знала, что ты – настоящий друг.
Друг … сообщница, горько усмехнулась про себя Ирина. Потакает несуну, но это подло, противно обворовывать животных даже ради голодных детей. Да, на полках в магазинах действительно пусто, а если на прилавки выбросят продукты, то их сейчас же расхватают. Так поступали с любыми, совсем недефицитными хлебом, молоком, гречкой. И даже, если Людка сменит работу, продуктов в магазинах больше не станет. Детям, своим или чужим, без разницы, что коммунистическая партия и те, кто сидит у руля, сбились с верного курса.
- Пора, - в секцию вбежал разгоряченный Пименов, - Я некому ничего не говорил, но о Вихре уже известно начальству. Пойдем туда, а?
- Ты иди. Я сейчас ордера заполню и тоже приду.
И все-таки, кто-то проболтался. Неизвестному художнику достанется  больше, и не только по заслугам. А Вихрь, поди уж, и не вспоминает о случившемся. Животные благороднее людей, потому, что быстро забывают о причиненном им зле, а, главное, умеют прощать. А ей, такой рассудительной и совестливой нужно учиться у них милосердию.
Не ко времени распалилась, как бы не ошибиться в расчетах. Ровная колонка цифр заканчивалась маленькой галочкой, здесь Григорию Сергеевичу надо будет расписаться. Вот, если бы можно было точно также сложить воедино все ее неудачи и перечеркнуть их разом. Пустые надежды, и хоть она уже давно вышла из детского возраста, но верить в доброе и хорошее никогда не перестанет. Человек должен быть счастлив, однако без трудностей и ошибок по-настоящему счастье не оценишь. 
Почему, когда она шла к вольеру с овцебыками, из-за облаков внезапно выглянуло солнышко, может быть, небесное светило хотело растопить всю горечь неудач, которая скопилась у Иры за последние дни?
Напротив скопления людей у вольеры с овцебыками, она заприметила щуплую фигуру в старой джинсовой куртке. Длинные по плечи светлые пряди падали на лицо, которое парень в очках пытался скрыть. Его поза, сутулые плечи, напряженная спина, сжатый кулак кричали о протесте, и на всеми гонимого он не походил. В левой руке парень держал бутыль с краской алого цвета. Пименова среди оппозиции не было видно, вероятно, успел ретироваться. И ей никто не помешает последовать его примеру.
Кажется, ей кричали вслед, что именно Ира не разобрала, и пусть сегодня она так и не встретила своего счастья, ей не придется способствовать несчастью ближнего.