Шизофрения. Глава 23

               



           Пару дней после загадочного исчезновения Ирины Сергей пытался представить себе, куда она могла деться? Но вскоре интерес к ней пропал, почти так же, как и всякие воспоминания о ней. Эта женщина лишь короткий эпизод в его жизни. Его настоящее и будущее связано с великой целью, о которой Сергей не говорил никому. Этой весною он, как обычно, не обратился в больницу для купирования тревожно-депрессивного состояния. Его лечащий врач, Загороднюк А.А. более там не работал, а посвящать в свои тайны людей посторонних, Сергей не стал. На улице он стал появляться только ради того, чтобы зайти в магазин по дороге домой и на работу. Голоса не беспокоили его, но Сергей знал, что это ненадолго. Стоит появиться в его воображении Одину, как они вернуться вновь. Нужны были деньги, куда-то неожиданно пропал Жорик, верная палочка-выручалочка. Сергею надо было думать, каким еще способом раздобыть средства, необходимые на оплату жилья и на маленькие радости, которые он иногда позволял себе. Не хватало человека, который бы заботился о
нем. В детстве эти функции брала на себя мать, в армии Сергею пришлось научиться самому. Работа в детском доме, где он мог завтракать, обедать и ужинать, а также пользоваться услугами местной прачечной, сделала из него человека, привыкшего жить на всем готовом. В съемной квартире он не обращал внимания на беспорядок, какая разница, что там твориться, главное, что происходит в душе Сергея. Необъяснимая тревога, когда, буквально места себе не находишь, все чаще посещала его. Предчувствие чего-то неотвратимо ужасного побудило его сбежать с работы. Наверное, этим ужасным было неусыпное внимание к нему со стороны Инны Алексеевны. Она по нескольку раз на день вызывала его к себе в кабинет, иногда снисходила до того, чтобы самой спуститься на первый этаж, где располагалась его комната. Свои участившиеся визиты она объясняла заботой о благе детей, у Сергея же имелись на этот счет совсем иные соображения. Она что-то знает о нем, что-то о его второй, скрытой от посторонних глаз, жизни. Месяц назад, когда вторично пропал его дневник, Сергей подключил к его поискам всю свою группу, воспитанники были уверенны, что они ищут, по меньшей мере, архивную ценность. Найти дневник не удалось, а вот новых недругов Сергей себе приобрел. Как всегда ворчал на беспорядки, учиненные детьми, дворник Федор. Удалось посеять смутные подозрения в душах бывших сослуживцев Айгуль Исмагиловне, которая, напоследок обвинила Сергея в краже у нее двадцати трех с лишним тысяч. Она была права только в одном, эти деньги действительно побывали в руках у Сергея. Вчера своими придирками его вывела из себя директриса, бросив в лицо обидное: «Вы не компетентны в педагогике». Плевать он хотел на нее, а заодно и на всех воспитателей сразу. Кто-то из них рылся в его вещах, когда его не было в детском доме. Сергей изрезал ножом дверь директорского кабинета, его не спасла даже секретарша Анечка.
Но хуже всего, что бывший приятель Алексей постоянно висит у него на хвосте. Каким-то шестым чувством, чутьем ощущает Сергей его навязчивое внимание к собственной персоне. Мало, видимо, он получил, надо добавить. Если Один прикажет Сергею, то следующим его жертвоприношением будет именно этот «Пинкертон».
Дома перегорел свет, выбило пробки. Сергей справился и с этой неприятностью, почему также просто он не может справиться с самим собой.
Если бы кто-нибудь объяснил Сергею, что с ним происходит? На этот вопрос мог дать ответ доктор Загороднюк, но его не было и больше никогда не будет. У Сергея было правило, никогда ни о чем не жалеть, не отошел он от него, когда вспоминал о бывшем лечащем враче. Но, черт побери, это был единственный человек, который мог его, Сергея понять.
Сегодня его развлекал телевизор - скучное времяпровождение, можно было бы почитать, но книги, что стояли на книжной полке, были Сергеем давно прочитаны. Его потянуло поделиться собственными мыслями, старому дневнику пришел на смену новый. Сегодня Сергей записал: «…Я живу, не знаю зачем, но я хожу на работу, что-то делаю, возвращаюсь домой, ложусь спать, и…все повторяется сначала.  Если жизнь состоит лишь из этого, то тогда зачем жить?
Я – избранный, единственный и неповторимый, это внушает мне Один, остальные этого не замечают. Но почему? Разве для того, чтобы выделиться из толпы, надо сочинить бессмысленную галиматью, назвать ее как-нибудь «бассейн с крокодилами» или высчитать давление в пищеварительном тракте у испражняющихся пингвинов… Толпа – в том есть что-то первобытное, не укладывающееся в строгие границы закона. Толпа, в которой каждый сам по себе и все заодно…Чего она хочет? Разрушить, сжечь, уничтожить, убить….Убить, убить….убить?» Нет, не то, он будет писать в Государственную Думу, президенту, кто может быть еще выше, он объяснит им, что в погоне за чем-то первостепенным, люди не замечают рядом живущих, тех, которые не могут сами заявить о себе, тех, которых никто не любит. 
Звонили. Сергей выключил телевизор, но звонок дал знать о себе вновь. Кто может к нему прийти, никто, кроме Ирины не знал адреса съемной квартиры.
Не зажигая свет, Сергей подошел к двери. В глазок он увидел черноволосую девчонку, это, кажется, та девчонка из больницы, да, точно она. Пусть звонит, он не откроет. Звонок раздался вновь, уже менее настойчиво, будто умоляюще. Не откроет, хотя ее там резать будут, ни за что не откроет.
В комнате он опять засел за дневник. «Почему руки часто тянутся к ножу? Он дает ему возможность распоряжаться чужой жизнью». Его отец распоряжался их с матерью жизнями без применения оружия. Сергей же не может обходиться без ножа. «Мне страшно, иногда весь мир против меня, я чувствую скрытую угрозу в словах, поступках, мыслях людей. Да, я умею читать мысли, как открытую книгу».
Рука застыла в напряжении. Он только, что о чем-то рассуждал, но сейчас он вновь слышит голос. Повелитель вспомнил о нем, он шепчет Сергею, что она рядом, надо всего лишь открыть дверь, и все остальное сделает Один. Это он убьет сегодня эту девчонку. У двери было удивительно тихо, так, что было слышно мяуканье кошки в соседней квартире. Щелкнул замок, и дверь открыта, но никто не спешит зайти в нее. Что такое, она задумала играть с  ним в прятки?
Проклятая кошка не умолкала, ее жалобное мяуканье было похоже на плач ребенка. Рука нащупала в кармане привычные очертания.
- Кто там? – спросил Сергей чужим голосом.
Она где-то рядом, спряталась и стоит. Чего она ждет, чего? Дверь громко хлопнула.
Женька спустилась с пятого этажа и подошла к двери его квартиры. Тихо, но спать он еще не мог лечь, рано. Лучше она постоит здесь, покараулит, чтобы он опять не наделал глупостей. Приложив ухо к двери, Женька прислушалась. Кажется, в квартире кто-то разговаривал. Может, он не один, тем более не удобно отвлекать Сергея.
-  Девушка, что вам надо?
Женя оглянулась, выглядывали из дверей соседней квартиры. Женщина подозрительно смотрела на нее, еще не решив, продолжить ли ей допрос, или закрыть дверь.
-  Я в сорок восьмую, но, кажется, там никого нет дома, - Женька уже сделала несколько шагов по направлению к лестнице.
-  Звоните громче, там звонок плохо срабатывает, - подтверждая слова действиями, женщина подошла к двери сорок восьмой квартиры и позвонила еще раз. Этого ей показалось мало, и она постучала по обтянутой дерматином двери.
Она моментально открылась, словно по ту сторону кто-то стоял и ждал, пока о нем вспомнят.
-  Видите, девушка, я же говорила, плохой звонок, - дверь соседской квартиры захлопнулась.
Сергей и Женя смотрели друг на друга. Так продолжалось бы долго, и Женька, наверняка, не решилась бы зайти, если бы с верхнего этажа не спускалась шумная компания. Пятеро подвыпивших подростков с гитарой в руках остановились, как только увидели ее.
-  Колян, это не твоя? – спросил один из них. Сосед что-то промычал в ответ, - Нет, значит, будет моя.
Разбираться с пьяными подростками ей не хотелось, и Женька зашла в отворенную дверь. Где-то рядом стоял он, а свет не горел. Она без приглашения прошла в комнату и огляделась.
Он молчал, не сводя с нее пристального взгляда. Она уже забыла, какие у него глаза, кажется, серые или серо-голубые, такими они показались ей в палате, когда она делала ему инъекции. Надо было что-то сказать, но она не знала, что говорят в таких случаях. Может быть, о погоде, или о его работе.
-  Как поживаете, Сергей Юльевич?
Она это серьезно? Похожа, на дурочку, а в больнице казалась, как все. – Ты специально пришла, чтобы спросить, как я живу?
 - Нет, я просто не знаю, с чего начать разговор?
-  Начни с главного, - рука ослабила хватку, и нож скатился глубоко в карман. Убить он ее всегда успеет, надо сначала выслушать.
- Можно, я буду называть тебя, то есть вас, по имени, просто Сергей?
Он усмехнулся, - Зови, я думал, в больнице вы всех нас называете «психи».
Это он Варьку имеет в виду. Преодолев неловкость, Женька продолжала, - Я пришла предупредить тебя о том, что к нам в отделение приходил человек из милиции и интересовался тобой, твоей работой, местом жительства.
-  И ты, конечно, назвала его?
-  Чего, место жительства? Нет, меня не было, когда приходили из милиции, - Женька все еще ощущала себя неуверенно, он, наверное, сомневается в ее словах?
- Как ты меня нашла? Тебе дали мой адрес на работе?
-  Нет, я увидела его записанным в истории болезни, - придумала она сходу.
-  Лжешь, я часто меняю квартиры. Здесь я живу недавно, около двух месяцев. Ты следила за мной, говори, - он приблизился к ней. Теперь их разделял всего лишь один шаг.
Она видела его лицо совсем рядом, как тогда в больнице. Он десятки раз снился ей, но никогда не казался таким привлекательным. Неужели, этот парень мог кого-нибудь убить? Он не похож на убийцу, эти руки, которыми он опирается о книжный шкаф, могут обнимать ее, Женькины плечи. Длинные, гибкие пальцы бездействовали, а Женька молчала.
-  Чего ты молчишь?
-  А что говорить, ты и так все знаешь. Следила, разве это преступление?
-  Зачем, тебе кто-нибудь велел это делать?
Девчонка молчала, хочет поиграть с ним? Ничего не выйдет, послушаем, что она ответит на это? – Тебя подослала Инна Алексеевна?
-  Да.
-  Что она тебе обещала, говори, - Сергей больно схватил ее за руку, так, что у Женьки потемнело в глазах.
-  Ничего, отпусти меня, мне больно.
-  Скоро тебе будет еще больнее. Говори, что тебе известно обо мне? – Сергей стоял вплотную к ней. Она чувствовала на своем лице его возбужденное дыхание.
-  Я не знаю никакую Инну Алексеевну. Пусти,- она уперлась руками в его грудь.
Странно, но эта девчонке он почему-то верил. Зачем она явилась к нему на свою беду, ведь ему придется ее убить. – Ты боишься смерти?
-  Нет.
Она шутит, конечно. Любой человек хочет жить, и ему невыносима сама мысль, что в один момент его может не стать. – Почему?
- Потому, что я не бегаю за преступниками, и не прошу их убить меня.
-  Он перед тобой.
-  Кто?
-  Преступник.
- Ты так спокойно об этом говоришь, а не боишься, что я пойду и заявлю на тебя в милицию?
-  Нет, не боюсь, - его начал забавлять их интимный разговор.
-  Почему? – в свою очередь спросила она.
-  Потому, что тебе не удастся это сделать.
-  Может быть, ты мне помешаешь?
-  Я убью тебя.
По тому, как просто он это произнес, Женька поняла, что он не шутит. – Попробуй, интересно будет посмотреть. Жаль, вот только собственные похороны не доведется увидеть.
Сергей улыбнулся, от этого лицо его приняло добродушное выражение. Даже печальные серые глаза улыбались, и от этого Женьке захотелось его поцеловать.
Она так и сделала. Невинный поцелуй в щеку лишь разбудил в ней желание. На этот раз она будет действовать куда смелее.
Удивительно, он обещал ей убить, но после того, как маленькие руки ее целомудренно скользнули под его футболку, Сергей не мог более ни на чем сосредоточиться. Все его мысли были заняты ею. Женькины пальцы все бродили по его груди, не отваживаясь опуститься ниже. Она толкает его в пропасть, он не слышит голоса повелителя. Он ничего не слышит и не видит, кроме нее. Его рука медленно прошлась вниз по Женькиной спине, и остановилась на приятной выпуклости. Вторая попыталась нырнуть под кофту, но получила отпор, правда не решительный. Губами он нашел ее губы и.. он не мог впиться в них, точно также, как это было у него с Ириной. Он лишь слегка коснулся их, ощущая на языке ответное притяжение. Его маневры с кофтой опять закончились неудачей. Сергей никогда ранее не пытался понять, чего хочет женщина, Женька была первой, кто указал ему на его ошибки. Он целовал ее, едва касаясь ее губ, она благодарно отвечала. Наконец, когда ему показалось, что она готова, руки его пошли в наступление. Молния на Женькиных джинсах долго не поддавалась, точно, так же, как их хозяйка. Как  только его пальцы пробовали проникнуть
за пояс, Женька со всей силы прижималась животом к животу Сергея, и пальцы его оказывались зажатыми в тисках человеческих тел. Поглаживая ее тонкие пальчики, он осторожно взял их, и направил туда, где, по его мнению, им  должно быть интересно. Она больно ущипнула его. Впервые он не испугался боли, он хотел ее, как эту маленькую, юную женщину, которой было все дозволено.
Он опустился перед нею на колени, это не было унижением. Она сверху вниз смотрела на него, и это не было демонстрацией женского превосходства. В детстве мама любила прижать его голову к своим коленям, он чувствовал себя защищенным от любых нападок, от побоев отца, от задир-мальчишек из соседнего двора, от несправедливых упреков его первой учительницы, которая жаловалась его маме на упрямство и своенравие маленького Сережи. На мгновение ему показалось, что это – она, его милая, добрая мама вернулась к нему, чтобы спасти его от беды. Вот она, как в детстве, гладит его голову, приговаривая: «Все будет хорошо, сыночек. Ты вырастишь, и научишься никого не бояться».
- Главное любить, любовь спасает от ненависти и злобы. Ты теперь знаешь, что есть человек на земле, который тебя по-настоящему любит, и постарается помочь.
Это уже ему говорит она, Женька. В глазах у Сергея слезы, но он не стесняется их.
Женька не рассмеется, не назовет его «идиотом», как остальные в больнице, не станет указывать ему, как жить, так обычно поступала Ирина.
-  Ты, правда, любишь меня? – последние слова Женька различила по движению его губ.
Она кивнула головой. Просто согласилась, ничего не обещая.
-  Что мне теперь делать?
-  Я сейчас уйду …домой, - добавила она немного погодя, - А ты придешь следом, только соберешь свои вещи.
- Ты хочешь, чтобы я тебя послушал?
-  Решать тебе самому, - Женька улыбалась, глядя на Сергея, в душе ее остались сомнения, а сможет ли она уговорить маму, разрешить Сергею жить с ними? Она хотела уберечь его от беды, а для этого они всегда должны быть рядом.
     После того, как за ней захлопнулась дверь, Сергей еще долго смотрел Женьке вслед. Она ушла, и поставила его перед выбором. Он остался свободным, значит, волен поступать, как хочет. Никаких особых вещей у него здесь не было, так, только те, что он носил, электробритва, гель, учебник немецкого  языка и деревянная фигурка языческого божка. Бросив прощальный взгляд на небольшую комнатку, которая служила ему убежищем, он еще раз прочитал адрес, написанный Женькой на клочке бумаги. Оказывается, она живет недалеко от детского дома. Хлопнув дверью, он вышел из квартиры.
Давно еще Женька не чувствовала такого воодушевления. Он поверил ей, он придет, и станет совсем ее. Мама может переехать к своему престарелому кавалеру, как-то в разговоре она заикнулась, что у него имеется отдельная квартира. Тогда им с Сережей достанется целых две комнаты и Берк в придачу.
Сергей, наверняка, любит собак. Мужчинам, как правило, больше нравятся крупные собаки. Они втроем неплохо заживут. Если он захочет, их скоро станет четверо. Женя станет его другом, ведь у Сережки ранее не было друзей, что такое друг Алексей - одно название, сбежал, сразу же, когда узнал, что Сергей не такой, как все. Она будет многое позволять ему, но так, чтобы Сергей даже не догадывался об ее опеке. Мужчины любят независимость, это у него будет в избытке. Не станет Женька ограничивать Сергея в интересах, хочет заниматься с детьми настольными играми – пожалуйста, хочет, отдохнуть в одиночестве, она мешать не будет. Все для него, только ради того, чтобы он не оставался наедине со своей бедой. Ныне покойный Загороднюк кое-что рассказывал Женьке о своем любимом пациенте, как называл он Сережу. Женьке и заодно ему самому, пойдет на пользу болтливость лечащего врача. Расставаясь, Сергей ей сказал, о том, что ему безразлично, как к нему относятся люди. Это он от одиночества такое говорит, и еще, потому, что долгое время считал, что его никто никогда не сможет полюбить. Женька докажет ему обратное, ей, напротив хотелось, чтобы кроме ее самой, его полюбила мама, отец, он всегда мечтал иметь сына. Пусть Сергей заменит ему его. Может быть, Яна изменит о нем мнение.
Было поздно, одиннадцатый час, мама, наверняка, не спит, волнуется. Со своей безумной любовью Женька не предупредила ее о том, что задержится. Женьке пришлось очень скоро пожалеть об этом, сзади кто-то шел, даже не шел, а крался.
Как только Женька оглядывалась, преследователь пропадал, как будто его не было. Женька не считала себя трусихой, но, даже прибавив шагу, она не чувствовала себя в безопасности. Ну, ладно, сейчас она превратиться из преследуемой в сыщика. Нырнув в заросли акации, она присела на корточки и стала почти незаметной. Сидеть в одиночестве ей пришлось недолго. Послышалось чье-то учащенное дыхание, и тут же сзади, в шею ей уткнулся мокрый нос.
-  Берк, как же ты меня напугал, - Женька трепала собаку за уши. Пытаясь обнять за шею, неосторожно схватила за переднюю лапу. Берк заскулил.
-  Женя! - услышала она голос мамы. – Где вы, я ничего не вижу.
Правильно, в темноте даже кусты плохо различимы. Пришлось показаться.
- Ну, что это за глупые игры! Женя, ты, словно ребенок. Когда ты повзрослеешь?
- в показном недовольстве Елены Николаевны слышалась тревога за дочь.
-  Когда выйду замуж, - Женька вылезла из кустов и присоединилась к идущей.
- Между прочим, это произойдет очень скоро, - заговорщически произнесла Женька.
-  Что за новости? Ты что задумала? Какой замуж? – вопросы сыпались из Елены Николаевны, как из рога изобилия, - Тебе только восемнадцать. Рано, Женечка. Считай, что я ничего не слышала.
-  Мамочка, - Женя обняла маму за плечи, - Ты его не только услышишь, скоро он сам к нам явиться.
-  Кто он?
-  Мой жених. Мам, ты его знаешь, - заметив заинтересованный взгляд Елены Николаевны, Женя добавила, - Мы встретились на дне рождения Олега Степановича. Помнишь того парня, что сидел рядом с его сыном?
Кажется, мама поняла, о ком Женя ведет речь. Но почему ничего не отвечает, почему молчит?
-  Дочь, ты знаешь, я перед тобой виновата. Не перебивай, в том есть моя вина. Едва тебя на бутылку не сменила. Вовремя одумалась, а сейчас тебе придется сделать тоже самое.
Женя не сводила глаз с Елены Николаевны. О чем мама говорит, почему мгновенно стало серьезным ее лицо, словно мгновенно постарело. Они дошли до своего подъезда. Сейчас Берк последний раз поднимет лапу, и они пойдут домой.
-  Мама, я поняла, тебе не нравиться Сережа?
-  Не нравиться, это мало сказать. Сегодня приходил следователь и сказал…
-  Молчи, - Женя закрыла маме рот рукой, - Я не хочу, не буду тебя слушать.
- Женя, - Елене Николаевне с трудом удалось высвободиться, - Давай договоримся…
-  Я не хочу, не стану тебя слушать, - она уже всхлипывала. -  За что вы его ненавидите? Ведь он не виноват, что родился таким.
-  Женя, он родился преступником.
И это сказала ее мама, которой она ранее верила. «Пожалуйста, поверь мне. Я не буду возражать даже против того, чтобы он жил с нами, но дочь, проверь свои чувства. Предоставь и ему такую возможность», - советовала ей мама. Она гладила Женьку по голове, пытаясь утешить, плакала вместе с ней, не в состоянии сдержать слез, но просила, как прежде, и Женька уступила. Сергей не явился в этот вечер.  Женькина подушка была мокрой от слез. «Это – настоящее», - уверяла Женька Елену Николаевну. «Посмотрим», - отвечала ей та. «Посмотрим», - вторила ей Женька.