Дуркин дом. Глава 30

               
    
      
         До Ларисы медленно доходил смысл сказанного, но, судя по жестикуляции и повышенному тону, Вера Константиновна  была чем-то недовольна.
- Корчагина, куда ты положила карты? – черты лица говорившей стали жестче, стальные глаза буквально испепеляли вопрошаемую.
- Карты? – переспросила растерянная Лариса. – Я видела, как Ложкина положила себе карты в карман. Кажется, это вчера  …
- Какой карман? Что ты городишь? Я говорю об амбулаторных картах больных.
За спиной Лариса услышала характерное покашливание. Не успела она обернуться, как знакомый голос произнес. – Вера Константиновна, зайдите ко мне.
Проводив дежурного врача взглядом, Лариса направилась в ординаторскую. Она собиралась позвонить то ли домой…а, может быть, Анюте. Да! Точно ей. Завтра у нее собирается шумная компания.
Размышления Корчагиной были прерваны появлением Наташки Краюшкиной. – Подруга, ты чего мудришь? Признавайся, куда карты положила?
Лариса пожала плечами. – Не знаю. Я Вере сказала о Ложкиной, а она разбушевалась.
- Амбулаторные карты нужны Стогову, он по ним заключение делает. Представляешь, какой разразится скандал, если они не отыщутся!
Выражение лица Корчагиной не изменилось, - Наташ, я, правда, не знаю, где карты. Эх, жрать охота, - Разинув рот во всю ширь, Лариса зевнула, обнажив крупные резцы. – У тебя есть что-нибудь вкусненькое?
Вместо ответа Краюшкина присоединилась к демонстрации зубной мощи. Она испытывала аналогичные позывы, сомневаться в осуществлении которых, вряд ли, пришло бы людям, хоть немного знакомым с местными обжорами. Начальство пока оставило их в покое, но надолго ли?
Время близилось к ужину. Хотелось хоть как-то заглушить раздирающий внутренности голод, и Краюшкина присоединилась к поискам пропавших карт. – Ящики я уже проверила, отрапортовала она. Может, карты забрали врачи?
Лариса промолчала, но еще раз про себя назвала Краюшкину «дурой». Чего бы это Константиновна интересовалась картами, если их забрали врачи? Из приемного отделения в этот момент выходила Вера Константиновна, нагруженная стопкой документов. Ради того, чтобы не встречаться с ней взглядом, Лариса отвернулась к окну. Унылый вид осенней природы погружал в дрему. Вот бы найти подходящий повод, и удалиться на склад, а там, в одиночестве, спокойненько вздремнуть.
Ларису в ее желании опередила новенькая Зубова, до этого прячущаяся за спины опытных коллег. – Я могу сходить на склад, у нас, кажется, бинты закончились.
- Нет, лучше я схожу, - ответила Лариса. – Тебя охранник не знает.
Помещение, куда направлялась Лариса, находилось в самой глубине больничного двора. Под ногами шуршала листва, напоминая торопливый шелест бумаг. Вдруг сосредоточенный взгляд идущей выхватил нечто зеленоватое, отличное от листика. Наклонившись, Лариса была приятно удивлена. Ее пальцы ощутили гладкость банкноты. Судя по оттенку, это – сотня. В кармане ей будет самое место, смекнула счастливица. Но радость ее была преждевременной. Навстречу Ларисы быстро приближалась незнакомая врач. Ее не совсем опрятный вид: распахнутые полы халата, небрежно закинутый за его ворот фонендоскоп, озабоченность в ее взгляде указывали на то, что женщина чем-то обеспокоена. Поравнявшись с Ларисой, она поинтересовалась, – Скажите, вы не видели здесь сторублевку? Я шла расплачиваться за заказы и по дороге ее выронила.
Корчагина, не раздумывая, отрицательно покрутила головой, а для пущей убедительности вывернула наружу карманы демисезонного пальто. – Я плохо вижу, и при всем желании не смогла бы вам помочь.
Немного пройдя вперед, она обернулась. Женщины-врача не было видно, а между пальцами Лариса ощущала ласкающее поглаживание. Сегодня будет, на что купить сигарет и что-нибудь к чаю.
- Лариса, - прозвучал рядом знакомый голос. Несколько секунд спустя перед Корчагиной  стояла запыхавшаяся Бережная. – Привет, а я за окончательным расчетом.
Чувствительные пальцы еще крепче сжали сторублевую банкноту. – Счастливая, мне бы деньги тоже не помешали.
- Мне по дороге встретилась врач из неврологии. Она сто рублей потеряла. Мы с ней искали и не нашли. Тебе не попадалась? – полюбопытствовала бывшая коллега.
- Не знаю, не видела, - наскоро ответила Корчагина и поспешила в сторону склада. Никакие доводы не вынудят ее отдать то, что принадлежит ей по праву счастливчика.
Жаль, но два раза подряд не везет. Склад оказался закрыт, на двери его весел амбарный замок, а в окнах не горел свет. Выходит надо возвращаться в приемное, а так не хочется. Вернувшись в отделение, она встретила поджидающую ее в коридоре Веру Константиновну, - Корчагина, амбулаторные карты я отдавала лично тебе и просила положить их в ординаторской на столе. Больше их никто не видел. Если ты не исполнишь распоряжение заведующего отделением, я буду вынуждена подать на тебя докладную.
Свидетельница строгого предупреждения Краюшкина после того, как дежурный врач удалилась, сочувственно покачала головой, но от комментариев воздержалась. Сама Лариса стояла словно оглушенная, но под впечатлением от условия, которое поставила Вера Константиновна. Лариса силилась, но, увы, никак не могла вспомнить, когда она последний раз держала в руках пропавшие карты? Ей казалось, что чертовых карт ее руки уже не касались почти целую вечность. 
- Корчагина, твой паспорт на лестнице валяется.
Сообщение медсестры с соседнего отделения озадачило Ларису еще больше. Паспорт всегда лежал в ее сумочке, предъявлять его сегодня на работе было некому. Стоит расспросить Краюшкину. – Наташ, ты сегодня кого-нибудь постороннего в отделении не видела?
- Нет, - эхом отозвалась Краюшкина.
- А у тебя… тебя  самой все вещи на месте?
О результатах Наташиной проверки Ларисе удалось узнать не скоро. Дежурная врач отправила Краюшкину по палатам, выполнять ее назначения.
Природная смекалка моментально дала знать. – Лариса, помоги мне, а потом вместе будем искать карты, - попросила Наташа, рассчитывая на согласие Корчагиной.
Однако, вопреки ожиданиям, та отказалась. – Что я – дура, чтобы чужую работу делать?
Краюшкина изобразила на лице отчаяние. – Но ты же тоже медсестра, как и я и должна делать уколы, разносить таблетки, выслушивать…
- Ну и что! Чего ты ко мне пристала? Мне карты велели искать.
Вот только, где их искать, гадала Лариса. Начав свои поиски с ординаторской, она не оставила без внимания все, что находилось в зоне доступа. Стол, шкаф со всеми полочками и ящиками и даже холодильник – ничего не пропустила. Лазая по полу на коленках, Лариса обследовала каждый закуток. А, может …От невероятности промелькнувшего в мыслях предположения, Лариса замерла, но уже через пару десятков секунд она пришла в себя. Что она знает о Наташке? Почти ничего: кое-что из ее скромного послужного списка и отрывочные сведения, полученные от самой Краюшкиной. Положив глаз на ее вещи, Лариса взбодрилась. Сейчас все будет известно.
Она только успела расстегнуть молнию и опустить руку во внутреннее содержимое дамского аксессуара, как вернулась Краюшкина. – Как ты посмела рыться в моей сумочке?! Ты…ты, - от возмущения она поначалу не находила слов, на наглость Корчагиной подстегнуло Наташу. – Ты – воровка!!! От тебя все на замок нужно закрывать! – крики ее сотрясали воздух, но на ту, к которой они были обращены, не произвели подобающего впечатления.
Без всякого смущения Корчагина парировала, - В мою сумку тоже кто-то забрался, и у меня нет гарантии, что это не ты.
- Ты – лгунья и лентяйка, с тобой никто не желает в смену выходить. Меня еще Валя предупреждала, что ты – чокнутая врушка! Если у меня что-нибудь пропало, я подам на тебя заявление в милицию.
По мере того, как Краюшкина бросала ей в лицо обвинения, у Корчагиной все закипало внутри. Еще немного, и она бросится на свою обидчицу. 
Сквозь взаимные пререкания послышался негромкий, а затем все громче и громче стук в дверь. Мысль: «кто это?» моментально промелькнула у обоих. Начальство, вряд ли, стало бы стучать, а больные, в случае отсутствия результата, обычно обращаются с жалобой, к кому следует. Первой к двери доковыляла Корчагина. На пороге ординаторской стоял больной, по виду чем-то недовольный. Так и есть, сейчас станет предъявлять претензии.
- Сестра, у нас больной в палате мечется, просит что-то, а мы понять не можем, - тревога застыла в немолодых глазах делегата, одновременно обращающегося к обоим присутствующим.
Лариса также быстро приняла решение, но прежде, чем покинуть ординаторскую, она забрала с собой все свои вещи, включая верхнюю одежду. Помощь требовалась пациенту из четвертой палаты. Лишь отворив дверь, Лариса поняла, вот этот – у окна. Под стареньким одеялом кто-то ворошился, издавая охающие звуки. Демисезонное пальто Лариса положила на тумбочку у кровати, сумочку не спускала с плеча.
- Давайте пальтишко ваше пристроим, - предложил позвавший Ларису пациент. – Там, на тумбочке место найдется.
Проводив взглядом перемещение верхней одежды, Лариса занялась тем, ради чего ее сюда позвали. После стонов, раздирающих душу, на время наступило долгожданное затишье.
- Может, вашу сумочку тоже …
- Нет! – Лариса решительно отвергла предложение. Сумочка обойдется без всяких тумбочек и шкафчиков. Потянув одеяло на себя, Лариса рассчитывала, наконец, выяснить, что же больного тревожит? Но под одеялом крепко держали оборону. Противостояние набирало обороты. Вслед за одеялом оборонительную позицию заняли простыня и подушка. Лариса потянула посильнее и добавила к механическому воздействию устную просьбу, - Послушайте, вам хотят помочь. Может, вам позвать врача.
Она желала услышать взамен утвердительный ответ, но больной занял выжидательную позицию. Лариса обвела соседей больного по палате вопросительным взглядом. – А кто тут лежит? Его фамилия ни Головачев? – поинтересовалась Лариса у остальных.
- Не знаем. Его вчера привезли, - ответил за всех сосед неизвестного.
Тогда понятно, почему Лариса его не знает. Она с утра заступила, а жалобы у больного только сейчас появились. Еще раз подергав за одеяло, Корчагина сдалась, - Его больше ничто не беспокоит, я пойду.
Но стоило Ларисе направиться к выходу, как куча мала под одеялом пришла в движение. Из-под прикрытия высунулась волосатая нога, затем вторая. Спустя несколько секунд появилась физиономия, показавшаяся Ларисе отвратительно неухоженной. Сквозь слипшиеся космы на окружающих уставились два прищуренных глаза. – Подождите, у меня здесь болит, - беспокойная рука не находила себе места, то вновь скрываясь под одеялом, то отчаянно призывала уходящую.
- Может, ему врача позвать?
В ответ на предложение соседа по палате отозвался другой. – Уже был такой вариант, Коля. Когда тебя понос пробрал, врач приходил … эта … Вера Константиновна, только у него в этот момент все прошло.
Из-за спины Ларисы раздалось, - Парень – чудак, то его Виталик зовут, то Петр …
- Не Петр, а Петроний, - поправил другой. – Он еще о древних веках рассказывал, вроде, он – археолог.
- Но, кажется, вчера вечером он говорил о какой-то международной конференции и своем участии в ней. А еще семестры какие-то намечаются …
Молчавший весь диалог вдруг изрек, показавшись из-под одеяла, - Дождемся весны, когда бог солнца Осирис возвращает замерзшей природе жизнь, а земле и людям – плодовитость … Черепаха замыкается в панцире, дракон вдыхает, змея поглощает добычу, а тигр ждет … Все зависит только от личной фантазии …
Лариса не сдержалась, -  А у вас, вижу, она богатая. Может, болезнь вы тоже выдумали?
Сделанное Ларисой предположение не надолго повергло присутствующих в шок. До кого-то медленно доходил смысл сказанного, кто-то отказывался в него верить, само же заинтересованное лицо вело себя так, будто происходящее его не касается. Удобная позиция, особенно, когда неизвестно, что будет далее. Неопределенность четвертой палатой не ограничивалось, в коридоре также творилось нечто непонятное. Хлопали двери, впуская и выпуская всех тех, кто мог свободно передвигаться. Поначалу на глаза Ларисе попадались пациенты приемного отделения, в толпе которых ей удалось приметить Веру Константиновну. Оставаясь в стороне, Ларисе приходилось лишь гадать, к чему сводились эти, на первый взгляд, бессмысленные перемещения. Однако, вникать в их суть у Ларисы не было никакого желания. Ей бы сбежать подальше от людских глаз, где ее оставят в покое…
- Могу кое-что предложить в этом плане.
От неожиданности Лариса вздрогнула. Выяснилось, что с ней разговаривал «чудик» или «археолог», причем слова его были едва слышны, поэтому, если она  решила бы поделиться впечатлениями от услышанного, ее саму приняли за чудачку.  Передвигаясь на корточках у кровати «изобретателя», как его про себя окрестила Лариса, она выполняла его просьбу, конечно, не за просто так. Если все будет, как она на то рассчитывает, то никакая Константиновна и тем более, Краюшкина ей не страшны. Но для того, чтобы дать правильную оценку того, в чем ей предстоит участвовать, нужно иметь хоть чуточку сомнения – то, чего Ларисе не хватало более всего. Перед тем, как покинуть палату, Корчагина едва слышно прошептала сообщнику: «согласна». Остаток дня пролетел незаметно, все в той же беготне и в поисках пропавших карт.
Ни один раз за вечер вслед звучало наказ дежурного врача: «У больных свой режим. Медицинский персонал не имеет права пропускать ни одно врачебное назначение. Под врачебным контролем, точно не пропустит, заключила про себя Корчагина. Переворошив массу ведер, исследовав содержимое шкафа, где нянечка держала свой инвентарь, Лариса нашла свой кошелек с одной единственной похищенной десяткой и вернула себе былое расположение духа. Хорошо бы привести в норму остальных трудяг. Поскорее бы закончилась смена, молила она, разнося по палатам лекарства. Злобная Краюшкина, закончившая свою часть работы, наблюдала за перемещением напарницы из ординаторской. Подумаешь, у нее вещи пропали! Это – не повод для того, чтобы лазить по чужим вещам. Чувства, которые Лариса испытывала по отношению к паникерше, были далеки от терпимости. Но как же быть, им ведь еще работать вместе? Есть вполне подходящий выход: попроситься в другую смену, но сначала нужно отыскать амбулаторные карты. Последний раз они попадались ей на глаза в ординаторской, куда их приносила Краюшкина. Опять эта истеричка. Однако… Если она последняя держала их в руках до исчезновения, стало быть она за них и отвечает! От внезапно снизошедшего озарения Лариса ощутила прилив сил. Естественно, как она сразу не сообразила.
- Паспорт нашелся? Ты, Лариска, прямо вся светишься.
Увлекшись размышлениями, Лариса заметила Краюшкину лишь, когда та очутилась у нее за спиной. Улыбка у нее какая-то жалостливая, надо, что ли чего? – Нашелся, и денег много не пропало, - ответила Корчагина на расспросы Наташи, благоразумно утаив от той о найденной сотне.
- Ларис, прости меня, дуру набитую. Не разобралась, хорошего человека обвинила.
Все-таки, признала собственную неправоту. Правильно. Не за чем было. – А если бы я тебя обвинила в пропаже этих чертовых карт?
- Лариска, если хочешь знать мое мнение, так это, - пухлая физиономия Натальи склонилась к самому ее уху. – Это врачи карты взяли, а нас проверяют. Вот гады! Как ты считаешь?
А Краюшкина – неплохая девчонка. К ней надо просто привыкнуть и одергивать ее почаще. Лариса попыталась улыбнуться в ответ напарнице, но волею случая ее радость оказалась преждевременной.
- Корчагина, зайди ко мне.
Темнеющее к вечеру небо с редкими барашками облаков мгновенно преобразилось. Но не только небесная сфера была к ней враждебно настроена, леденящий ветер швырял в нее охапками опавших листьев, а Наташа прятала испуганное лицо за ее хрупкими плечами. Лариса открывала дверь в кабинет заведующего отделением, набрав полные воздуха легкие. Вот было бы здорово, если бы сейчас пол разверзся у нее под ногами. Но вопреки ее ожиданиям с каждым мгновением рок лишь приближался, угрожая неминуемой расправой.  Расстояние между Стоговым и Корчагиной сократилось до минимума. Лариса боялась поднять глаза на начальника. Провинившийся вид вошедший вызвал у заведующего отделением совсем не ту реакцию, на которую Лариса рассчитывала. Насупленные брови, пронзительный взгляд Олега Петровича, буквально пригвоздивший ее к месту за письменным столом, не сулил Ларисе ничего обнадеживающего. - Через два часа, максимум через три передо мной должны лежать все двадцать шесть карт в заполненном, соответствующем образцу виде.
Бумажная стопка лежала перед ошарашенной Ларисой. Что ей со всей этой макулатурой делать? Если бы не мощный торс в виде широченной врачебной спины, вместо занавески, прикрывающей окно, Лариса ни секунды не задержалась бы во вражеском тылу. Мельком пробежав по картам, она сделала вывод: часть пунктов можно заполнить, проведя опрос среди пациентов. С ними у нее не будет проблем. Темно- русая прядка взлетела над покатым лбом и вновь легла поперек переносицы.
- Сумела задать всем дел, ну вот, теперь первая их и расхлебывай.
Ничего не поделаешь, придется выполнять распоряжение свыше. Как это скучно бегать по палатам с дурацкими вопросами. Сперва нужно побороть опасения чего-нибудь упустить или перепутать.
- Ларочка, все пишите? - стареющий доктор наук, претендующий на повышенное к себе внимание, одарил ее вопросительным взглядом.
- Досье на нас, а потом прямиком в КГБ.
Вслед за дополнением соседа, в палате прозвучали отдельные смешки. Лариса не поддержала шутливый тон и ответила на смех молчанием.  Из  трех заполненных частично анкет в двух она успела еще напутать. Перелистывая исписанные наспех бумажки, Лариса задалась вопросом: а долго ли она сможет выносить бумажную волокиту? Фамилия, имя, отчество, возраст, адрес, диагноз, результаты обследований, флюорография, УЗИ… Ну где она все это раздобудет? Разве можно без ошибок заполнить, если тебе под руку приговаривают: «холецистит у меня, бронхит хронический замучил…», «у меня от переживаний язва разыгралась». Ее просьбы делать паузы, не перебивать друг друга, не были услышаны. Заполнив несколько карт, Лариса окончательно пришла к выводу: с картами у нее ничего не получится.
- Пишешь, бедненькая, - прозвучало вдогонку Ларисе.
Обернувшись, незадачливая переписчица встретилась взглядом с Краюшкиной. Наташкина жалость ни к чему, именно ей Лариса собиралась поделиться с напарницей. Переходя из палаты в палату, Лариса никак не могла освободиться от чувства безысходности. Не напрасно ли она заполняет карты, к исчезновению которых она непричастна?
- Хочешь новость?
И вновь за спиной возникла Краюшкина. Зовет ее куда-то, подальше от посторонних глаз. Эх, была, не была. Затворив за собой дверь ординаторской, Лариса полюбопытствовала, - Чего тебе, Наташа?
- Зарплаты не будет. Сведения проверены. Так, что старайся, ни старайся, все равно ни хрена не заплатят.
Услышанное точно оглушило Ларису. Она заранее рассчитала, как будет тратить деньги. У Аньки на рынке такие костюмчики, настоящая фирма. Если вовремя не оплатить, можно без стоящей вещи остаться.
- Я за «спасибо» работать не собираюсь.
После столь категорично сделанного заявления до Корчагиной, наконец, дошел смысл сказанного. Не раздумывая, она приняла сторону возмущенной, - Откуда ты узнала о ..- Лариса так и не отважилась повторить страшный приговор.
- От медсестры из гастроэнтерологии. У них аванса не было. Я, между прочим, собираюсь себе дополнительный выходной устроить.
- Правильно, Наташка! Вот, если бы мы все вместе, сообща на работу не выйдем, тогда они, кто не платит, забегают, и деньги сразу же найдутся, - в предвкушении задуманного Лариса довольно потирала руки. Нет, черт возьми, радоваться она будет, когда костюмчик из рыночных рядов перекочует в ее личный гардероб. От задуманного до осуществленного – один шаг. – Наташ, пойдем скажем Стогову, что мы идем по домам.
Вопреки расчетам Ларисы, Краюшкина наотрез отказалась с кем-либо делиться своими планами. Медперсонал не поставили в известность об отсутствии денег, так, почему же они должны перед кем-то отчитываться?
Может, Наташа права, но так хотелось продемонстрировать начальству собственную независимость.
Как-то непривычно было переодеваться в цивильную одежду в десятом часу вечера, - Не представляю, чего дома скажу, - разоткровенничалась Краюшкина.
- Скажи, что приемное отделение закрыли на карантин, - после короткой заминки посоветовала ее напарница.
Перед тем, как окончательно покинуть ординаторскую, Лариса вспомнила, что обещала Вере Константиновне помочь в ревизии аптечки, а это займет порядочно времени. Пожалуй, не будет она предупреждать об изменении в планах. С ней не считаются, она поступит соответствующе.
- Краюшкина … Корчагина, уже вернулись? – увидев подчиненных в верхней одежде, Стогов был немало озадачен, но давать нагоняй подчиненным не спешил. -  Давайте побыстрее завершайте с картами, а потом можете сходить, куда вам надо.
Милостивое распоряжение, исходившее из уст самого заведующего отделением,   было проигнорировано медсестрами. Напоследок сложив карты в стопку, Лариса взглядом показала на них Стогову. Он увиденным остался доволен. Но радость Олега Петровича оказалась преждевременной. Наташа и Лариса, уже одетые, в верхней одежде, направились к выходу.
- А карты вы закончили? – переспросил заведующий отделением.
- На столе в ординаторской, - бросила на ходу Краюшкина. На лестнице она полюбопытствовала у коллеги, - Ларис, а чье на тебе пальто? Это не твое.
Посвящать Краюшкину в собственные планы не хотелось, не было у Ларисы уверенности, что та не подведет. Не моргнув глазом, Корчагина ответила, - Мы с Галиной из соседнего отделения поменялись одеждой, так надо, - настоятельно добавила Лариса. Пальто, которое она раздобыла обманным путем, ее устраивало больше, чем ее собственное, старенькое, потерявшее весь свой вид. Единственное, что ей не нравилось у обновки, это – цвет. Уж слишком мрачный, темно-зеленый. Кажется, он ее старит. То, что весть о ее причастности к похищению, возможно уже известна в соседнем отделении, Ларису не тревожило. Подумаешь, если Петроний не наврет, она навсегда освободиться от материальных забот.
Руководство больницы явно экономило на освещении. После того, как ноги Корчагиной по щиколотку окунулись в грязную жижу, она затаила открытую неприязнь к главному врачу. – Все ноги мокрые, и, между прочим, по вине администрации. Теперь меня участковый упечет подальше от всей этой больничной суматохи, - злорадствовала Лариса.
Спустя четверть часа Лариса сидела в полупустом троллейбусе, направляющемся в сторону дома. Через одну остановку ей выходить, однако, судя по поведению водителя, дома она окажется не скоро. То водитель делал частые остановки, а теперь встал посредине маршрута, и не торопиться. Жаль, в магазин она не успеет, а так хочется чего-нибудь сладенького. Сигаретами она разжилась в соседнем отделении, ей их дали сестрички из гастроэнтерологии.
Прислонившись лбом к холодному стеклу, Лариса пыталась разглядеть, что же там находится снаружи? Знакомые афиши новогодних праздников, закрытые магазины, одинокие прохожие уныло бредут, поеживаясь от холода. Вон, кто-то из них залез в урну. Подышав на стекло, Лариса пыталась рассмотреть, каков же будет улов исследователей помойных недр. По большей части пустые бутылки, ранее собирали бумагу, сдавали ее на макулатуру и взамен приобретали абонементы на книги. А сейчас они мало, кого интересуют. Не до утоления духовного голода, когда в кишках ветер свищет. Есть хотелось почти всегда, только мамаша ее понимала. Когда кусок лишний подбросит, вкусненькое что-нибудь приготовит и все для нее, любимой.
- Девушка, вы выходите?
Дав положительный ответ, Лариса обернулась. Оказывается, спрашивали другую девушку. И какая на ней удивительно знакомая одежда. Светло-вишневое пальто, слегка приталенное, с двойным рядом пуговиц, накладным хлястиком и едва заметной потертостью, соседствующей с обширным пятном от клубничного сиропа на рукаве – это же ее пальто! – Девушка… - обращение застыло на устах, когда Лариса увидела перед собой небритую физиономию. Уже на улице, сойдя с подножки троллейбуса, Корчагина поняла, что не ошиблась. – Мы же договаривались, что уходить ты будешь не в моем, - укоризненно посетовала она косматому, назвавшемуся ей Петронием. Его неухоженные волосья разметались по воротнику, пусть старенького, но ее собственного любимого пальтишка.
В слабом свете уличного освещения парень, без всякого смущения промолвил, - Уважаемая, я весьма вам благодарен за оказание помощи. Сейчас ваша поддержка будет более ощутимой и незаменимой. Надеюсь, с ночевкой вы меня не подведете? – недвусмысленный взгляд подсказал Ларисе, что конкретно от нее ожидают. 
- А вы с обещаниями? – в ответ спросила Лариса.
- Видите ли, я не привык оправдываться, и если бы я хотел вас обмануть, просто забрал бы ваше одеяние, - Петроний, словно барышня, приподнял полы пальто, присев в реверансе, - Что было бы далее, вам не трудно догадаться.
Такому палец в рот не клади, про себя отметила Лариса. Проходимец еще тот. Передразнивая собеседника, она промолвила, - Видите ли, моя мама не поймет, если вы явитесь пред ее очами в моем пальто. И не одобрит ваш план по обогащению, вернее, его методы.
- Вас понял, сударыня. Буду нем, как рыба.
Вот так-то лучше. Пытаясь сбить  столку незваного гостя, Лариса намеренно пошла с остановки, петляя. Но Петроний не отставал, при этом он не задавал лишних вопросов. Лариса искоса посматривала на него, а заодно и на свое пальто. Да, поизносилось оно прилично, вот ведь, как-то, раньше она этого не замечала. Не зря говорят, со стороны виднее. Выручит она с помощью деятеля денег, обязательно купит себе новое, а еще лучше шубку, которую Анька предлагала, а заодно сапоги зимние, а то в старых ноги мерзнут и еще …
Мечтания Корчагиной были прерваны визгом автомобильных тормозов.
- Ты, что ошалела совсем?! – заорал мужской баритон.
В блужданиях по дворам Лариса увлеклась и вышла на проезжую часть. А где же ее попутчик, неужели отстал? Нет, наоборот, вырвался вперед. И тут только до Ларисы дошел смысл произошедшего. Оказывается, мужик орал не ей, а Петьке, наряженном в ее пальто. Забавно. Может, ей как-нибудь переодеться в мужской наряд, хотя бы в Петькин? Судя по его внешнему виду, он в обычной жизни весьма неопрятен. В этом ей до Петрония далеко. Грязные, слипшиеся волосы, комки гноя в уголках глаз, потрескавшиеся губы, матовые подтеки под носом – отталкивающая картина. Нет, такой она никогда не будет.
Спустя четверть часа Лариса вместе с напросившимся гостем неплохо устроилась дома, на кухне с чашкой чая. Полупустые полки в холодильнике пробудили в Ларисе волчий аппетит, однако поживиться было не чем. Малосъедобные сосиски, не первой свежести, селедка маринованная, остатки сметаны - неаппетитное угощение. Пожалуй, обойдемся одним чаем.
Между тем, беглец, рыская любопытными глазами по обшарпанным стенам, сделал безрадостное заключение. Здесь не живут, а выживают, считая копейки до зарплаты. Но за неимением лучшего сойдет и эта обстановка. Прихлебывая чай, Петроний, такое необычное имя он сам для себя выбрал, поглядывал на хозяйку,  с которой его теперь будут связывать общие дела. По виду, настоящее чучело, в лице ее что-то странное, и смотрит она, точно перед ней не человек, а деревяшка какая-нибудь. Сосредоточив взгляд в одной точке, выбранной им произвольно, Петроний пытался заглянуть в самую глубину человеческой души, а натыкался лишь на отчуждение и непонимание.
Молчаливая пауза затягивалась. Каждый из безмолвных собеседников чего-то ждал, труднее всего было сделать первый шаг к сближению, в котором оба нуждались. Если его привести в божеский вид, отмыть, приодеть, причесать, он будет не хуже тех, кто ходит по ресторанам. Эх, сейчас бы курочкой запеченной закусить….
Кикимора не совсем безнадежна, пока она сама того не пожелает, сестричка будет годна лишь на то, чтобы отпугивать потенциальных кавалеров. Но за неимением и такое сойдет, главное, она будет делать то, что ей предназначено судьбой. А над улучшением ее типажа можно будет поработать позже.
Лариса все-таки собралась и открыла рот. Но о чем спросить? Нет, лучше не спрашивать, а просто говорить. – Я тебя узнала, ты из четвертой палаты. Очень натурально изображал приступ кишечной колики. Ты случайно не актер?
Продолжительный вздох служил продолжением паузы, которую можно было расценивать, как борьбу с нерешительностью и противостоянием с неизвестностью. Ожидание часто пугает, сокращая паузы в разговоре, предлагают собеседнику лотерейный билет, выигрыша по которому нет. – За всю свою недолгую жизнь я лежал в разных палатах различного уровня лечебных учреждениях, благодаря чему, составил вполне адекватное мнение о нынешней системе здравоохранения.
- Очень любопытно.
Последующая реплика вызвала у слушательницы усмешку, а не сочувствие, как на то рассчитывал говорящий. Наполнив свою опустевшую чашку наполовину, Петроний взял в руки заварочный чайник, и тут же сделал неутешительный для себя вывод. – Чайник пуст, как пуст мой кошелек, и счета в банке у меня нет, а жить надо.   
-  У меня тоже денег нет, и аванс нам задерживают. Что делать? – сокрушалась Лариса ответно.
Гость сделал важное дополнение. – В дальней комнате у тебя лежит больной человек.
- Я тебе уже говорила о своей матери? Она у меня давно болеет, - раздавшийся следом вздох сожаления внес ясность, - Как хотелось бы, чтобы мама выздоровела.
Из-за шума льющейся воды Лариса не слышала комментариев, прогноз которых был весьма неблагоприятен, хотя в интонации голоса говорившего не было ни нотки сочувствия. Частично услышанное от гостя вскоре забудется, но поспособствует в дальнейшем выработке поведения, из которого она сделает для себя нужный вывод. Если бы в жизни все было просто и понятно, почти так, как в рассказе этого прохиндея, где правда соседствует с выдумкой, органично переплетаясь друг с другом, что мало, кто заподозрит обман. Если бы … Если можно было проверить сведения, пред которыми обнажилась завеса таинственности. Об этом остается только мечтать. Вот пойди, пойми: ученый секретарь пред тобой, заправский болтун или талантливый писатель? Он так гладко говорит, сыплет научными терминами, уж, дураком он точно быть не может.
- Правители в России сменяют друг друга. Петр первый – хороший, Петр третий – плохой, Екатерина вторая – хорошая, Павел первый – плохой, Александр первый – хороший, Николай первый …
- Плохой, да? Прямо, как карточная колода. По-моему, глупый вывод. Невозможно для всех быть хорошим. У каждого, при желании, можно отыскать недостатки. Лучше скажи, как тебя зовут?
- У меня много имен, и множество судеб. В вашем Боткинском сарае я назвался Петронием. Ты можешь звать меня этим именем, но, если оно тебе не нравится, лично для тебя буду откликаться на имя Денис.  А тебя зовут, - лицо гостя застыло, храня напряженность в проникновенном взгляде. Несколько мгновений он, одновременно, был и не был рядом, повествуя о темной энергии, зеркальных мирах, - Допустим, что я в энный период времени напялил твое пальто, где-то в другой части Вселенной, ограниченной во времени и пространстве, некто иной снимает сие одеяние, что свидетельствует об их похожести в некоторой степени, то есть, по принципу неопределенности Гейзенберга, их невозможно различить. Иными словами, история планеты Земля может повторяться бесчисленное количество раз, как любое другое событие.
- Не понимаю, - искренне проронила Лариса.
- Не важно. Твоя жизнь будет вечной, она никогда не кончится, тебе стоит только захотеть этого. Когда-нибудь я поведаю дальнейшую твою судьбу, для начала нужно помочь твоей маме.
Любопытно, как он собирается это сделать? Со стороны ее новый знакомый более всего в настоящий момент походил на фантазера. Вероятно, он и сам об этом догадывался, но так увлекся сочинительством, что не мог остановиться. Отношение Ларисы к рассказчику постепенно менялось, от недоверия, к восхищению, минуя промежуточные стадии. Петроний, он же Денис помогал себе жестикуляцией, артистичной мимикой. Несмотря на то, что голос говорившего временами был слишком громок, визгливые нотки фальцета не смогли поколебать обаяния, в котором Лариса буквально растворилась. Не покидая стен своего жилища, ей удалось побывать в образцовом, древнем городе Тимгаде, построенном с помощью линейки и циркуля, затем она, на пироге спустилась вниз по Нилу. Дорога в Аксум оказалась богатой стелами, менгирами, полуразрушенными крепостными стенами и дворцами. Вглядываясь в поразительно многоликие очи кудесника, Лариса почти ощущала близкое присутствие подступающей стены джунглей, казавшейся ей не мене реальной, чем лоснящаяся довольством физиономия ее бывшего. После нескольких мгновений безотрывного созерцания каменные ступени сменились обрывом и темным туннелем, теряющимся в бесконечности пещеры. Исследовательский глаз скользил далее, к вершине горы, туда, где свой каменный след оставил Будда. В настоящее время, как и когда-то небо светлело, выхватывая из окружающего смуглые лица пилигримов, вершины седых гор и ранние, невесомые облачка. И вдруг, как всегда, внезапно, из-за горы вырывается сноп солнечных лучей, золотит вершины гор, переливаясь многоцветием в снежных россыпях, и еще через полсекунды на небо, заключенное в бездонных очах, выплывает Солнце.
Глаза ее привыкли к полутьме и неотступно скользили по челу хозяина Медного дворца. «Цветы здесь никогда не вянут, благовония не иссякнут, лампы не потухнут – ничто здесь не прекратится», пообещал он своей гостье. Они проговорили всю ночь, спохватились лишь с наступлением будущего дня, о котором их оповестил птичий гвалт. Странно, ей и днем накануне не удалось хоть немного отдохнуть, а в восторженном взгляде Ларисы не было и намека на усталость. Верно, это вспыхнувшая нежданно-негаданно симпатия придала ей сил. Чем таким необыкновенным взял он ее, чем покорил? Она больше не замечала его патлатости, неухоженности, и даже его поиски выгоды всего лишь веяние времени, подчиняющего даже сильные личности.
- Хочешь, поведаю твои мысли?
Встречный вопрос вернул ее к действительности. А ведь он свой интерес преследует, смекнула Лариса, - Поделись.
- Одна молодая и совсем неписанная красавица сидит и голову свою ломает. «Ведь нет же в нем ничего особенного, в толпе неприметен, так, что же так глянется в его сторону? Чем не красный молодец? Как же мне, на любви собаку съевшей, не уберечься от нее, не укрыться? Вот глядит на меня юнец видный, коего четвертым мужем назову, так и надо ему всего-то знак подать. Оглянуться не успеешь, как на безымянном пальчике колечко обручальное окажется». Угадал я твои думы тайные?
В ответ на лучезарную улыбку Лариса не смогла сдержаться и рассмеялась от души. Неприступная крепость сдалась на милость победителя. – Какие холодные у тебя руки. Может, ты болен, Денис? – охотно растирая мужские запястья, Лариса ощущала еще большую потребность приласкать изобретательного мошенника. Когда-нибудь у нее будет сын, и он непременно будет таким же фантазером. Пристальный взгляд, давлением которого Лариса сначала тяготилась, получил свое продолжение. Осторожные, они постепенно становились все настойчивее и горячее. Да, прикосновения Дениса вполне можно было назвать страстными. – Ты уж меня, как врач всю ощупал, - соскучившиеся по ласке губы потянулись в ответ на встречную инициативу. Вот она бы его …
- Ничего не перепутала?
Столь прозаический вопрос отнюдь ее не огорошил, как на то рассчитывал вопрошающий. Поцелуи ее стали более продолжительными и нескромными. Теперь ей не казалось. Денис отворачивался. Тотчас мечтательное выражение исчезло с ее лица, сменившись ухмылкой, а жесткие нотки в голосе вызвали аналогичную реакцию. Гость насторожился.
- Гавном несет, да?
Пришла очередь рассмеяться незадачливому любовнику. – Почему?
- Это я тебя хочу спросить: почему ты избегаешь меня? – спросила Лариса и сама же ответила, - Противно? 
Мгновения превратились в вечность, Денис не пытался ничего предпринимать, ради того, чтобы разубедить ее. Выходит, она была права, и любовник он ей только в мечтах?
Его запястья, которые ей так и не удалось отогреть, теперь сами не находили себе места. Но ласковыми его поглаживания мог назвать лишь привыкший к обратному человек. Лариса расценила их, как жалость. В ней проснулась обида. Нашел себе животину бесхозную. Сейчас я его образумлю. Хлопнув себя по лбу, Лариса изобразила запоздалое признание, - Забыла. Муж с ночной должен вернуться. Так, что сам понимаешь …
Однако многозначительное молчание затягивалось, а осторожное поглаживание превратилось в игривое пощипывание. В уголках его карих глаз блеснули озорные чертики. Вынужденная ложь не помогла. – А мы его с собой не позовем.
Подмигивание перешло в почмокивание, что и вовсе озадачило Ларису. Может, она непонятно ему объяснила? Эх, хоть взаправду Ваньку приглашай, да только жаль озорника, от него же мокрое место останется.
- А армяшку из Еревана ты позвать не догадалась? – полусерьезно, полушутливо полюбопытствовал Денис. Стоило ему погрозить указательным пальцем, как говорившая преобразилась. С таким уже не станешь перемигиваться.
- А ты кто?
- Я счастлив оттого, что выбранный мною путь верен. Дух мой будет совершенствоваться, способности развиваться. В служении человечеству мое величие, а польза для всех – в божественном всемогуществе. Клянусь хранить открывшиеся мне секреты и безоговорочно почитать вышестоящих …- голос говорившего осекся, ввергая Ларису в еще большее недоумение. Наблюдая за умолкнувшим, она недоумевала, когда он настоящий: сейчас, приняв торжественно-строгий вид или когда игриво пощипывал ее?   
- Ты ничего не чувствуешь?
Лариса пожала плечами, - А что я должна чувствовать? – отвечая, она была не совсем искренна. Давление его пронзительного взгляда начало тяготить ее. Ему явно что-то нужно от нее.
- Все! – громко вздохнув, Денис направился к выходу, но, обернувшись, набросился на слушательницу с целым потоком возмущений. – Первый раз со мной такое. Одно из двух: или я лишился дара или ты не поддаешься внушению. Что ты молчишь, неподдающаяся? Тебе известно, что будет далее?
- Далее мы ляжем спать. Очень хочется выспаться после рабочей смены.
Всплеснув руками, гость попытался изобразить на лице подобие улыбки, что вышло у него весьма посредственно. – Все-таки не утратил способностей, есть во мне еще запал!
Спать, ужасно хочется спать, а Денис морочит ей голову своими возможностями. Она поверит во что угодно, только бы ее оставили в покое. Лариса не помнила, как она добралась до кровати. Стоило ей коснуться головой подушки, как она тут же провалилась. Крепкий сон смежил ей веки. 
Прохладный ветерок перебирал полы ее одежды, пересчитывал листочки на ивах, низко склонившихся над озером. Вытоптанная множеством ног дорога, внезапно оборвалась перед крутой лестницей, к строительству которой приложил руки древний мастер. Рядом с лестницей вырастают из скалы когти сказочной птицы, пугающей своими размерами. Она смело ступает на лестницу, которая долго кружит, обламываясь на поворотах, пока не доведет путницу к длинной извилистой галерее. С одной стороны она ограничена отвесной стеной, с другой каменным парапетом. Подняв глаза, искательница приключений замечает написанные рукой мастера фигуры двадцати одной женщины. Обнаженные по пояс красавицы стоят парами, в которых одна девушка принадлежит к белой расе, другая – темнокожая. Девушки, благородные дамы и их служанки, свободно размещены вдоль стены, нет среди них идентичных фигур, одинаковых лиц. Длинные руки с тонкими, пластичными пальцами настолько подвижны, что зритель невольно проникается желанием примкнуть к царственной процессии. Если уж выбирать между небесными красавицами, то взгляд привлекают те из них, кто олицетворяет смирение, используя для этого самые выразительные позы. Около галереи нарисованных красавиц охраняют статуи орлов и львов, оживающих с заходом солнца. Красавицы, лишь только небесное светило растворяется в тумане, осыпают землю цветами. Аромат благовоний кружит голову, в ушах звучит нежная мелодия. Красавицы падают ниц, в ожидании пришествия Вителлия. Раскатистый рык побуждает путницу оглянуться. С нижней террасы стелется туман. Еще чуть-чуть и он накроет всю скалу, растворяя в себе красавиц, их верных стражей и всех, кто их окружает.
- Ларочка, Лара, с тобой все в порядке?
За плечи ее легонько трясли, а просыпаться не хотелось. Зарывшись в лицом в подушку, Лариса пыталась продлить сладостные мгновения, тем самым стирая грань между реальностью и воображаемым. От всего восточного великолепия у нее на память остались назойливые прикосновения изворотливой, когтистой лапы. Резкая боль, полоснувшая ее по обнаженной руке, вернула Ларису к действительности. Она открыла глаза и увидела встревоженное мамино лицо.
- Ларочка, что с тобой?
На предплечье ее выступили капельки крови. – Мама, это ты меня оцарапала? – в недоумении спросила Лариса.
Пришла очередь недоумевать Марии Сергеевне, - Ты так страшно кричала, Ларочка, я испугалась за тебя. Сама не знаю, откуда это, - она кивнула головой на рану, - у тебя?
- А разве не ты меня трясла?
- Лара, вспомни, что было перед тем, как ты уснула?
Действительно, что же происходило? Потирая лоб, Лариса пыталась припомнить события вчерашнего дня, но безуспешно. – Мам, я ничего не могу вспомнить. У меня как будто провал в памяти. А ты не слышала, как я вернулась?
Получив отрицательный ответ, Лариса еще больше растерялась. Пока мама готовила ей завтрак, Лариса обрабатывала рану. Болезненно морщась, она смотрела в зеркало. Ей надо что-то делать с прической. Кажется, длинные волосы ей не идут. От самолюбования ее отвлек звонок в дверь. Явилась Анюта. Подружка вертелась перед Ларисой, демонстрируя новую шубу. – Ну, как берешь?
Потенциальная покупательница провела ладонью по блестящему ворсу, восхищенно цокая языком. – Не знаю, это верно, дорого.
К обсуждению присоединилась Мария Сергеевна. - Шуба красивая, но, Лара, у нас, вряд ли, найдутся деньги для ее приобретения.
Чем дольше Лариса разглядывала меховой наряд, поглаживая его то по шерсти, то против, тем сильнее ей хотелось стать обладательницей прекрасной обновки. Анна догадывалась, какая нешуточная борьба происходила в душе подруги, и ради того, чтобы избавить ее от дальнейших сомнений, накинула царский наряд на плечи Ларисы.
- Ой, какая прелесть! Мама, давай, это будет подарком на мой день рождения. А деньги мы выплатим частями, - Лариса все правильно рассчитала, что мамочке будет нелегко устоять перед ее мольбами, подкрепленными слезами.
- Не знаю, Лариса, где мы возьмем …
Встряхнув жидкими волосьями, Лариса гордо вскинула голову. Неужели нельзя быть снисходительной к ее слабостям? Не так часто она что-нибудь просит. – Аня, а если мы в рассрочку тебе отдадим? Дорого шуба стоит?
На нее взирали сразу двое просительниц, со слезами и без них, какая разница? Ей нужны деньги сейчас, а ни когда-нибудь. – Если в рассрочку, то дороже, уже девять тысяч.
От услышанного у Марии Сергеевны округлились глаза, Названная сумма была чем-то заоблачным для престарелой женщины. Ответ старшая Корчагина держала перед дочерью. – Это для нас дорого, Ларочка.
Нет, не любит ее мать. Другая бы залезла в закрома, порылась бы и выудила какую-нибудь побрякушку на продажу, или заняла денег. Не успела Лариса глазом моргнуть, как царственный наряд, без которого она уже не мыслила зимние прогулки, очутился в жадных объятиях продавщицы. – Надумаешь, приходи. Пару дней попридержу товар.
Жаль, что сказка редко становится былью, а друзья остаются таковыми лишь на словах, да и те имеют обыкновение забываться, если в них нет надобности. У нее обязательно будет шуба, благоустроенная квартира со всеми удобствами, модный авто, драгоценности, наряды, прислуга будет ловить всякое ее распоряжение, и еще она будет обладательницей чего-нибудь редкого. В мечтательности Лариса закатила глаза, и желанные блага стали ближе. Вот только в жизни подобного не происходит. Но почему?