Дуркин дом. Глава 32

               
               

   
         Плотно прикрыв дверь, Виталий позволил себе расслабиться. Все детство и юность он провел в коммунальной квартире, и только, когда его семья увеличилась на одного, пусть и неродного человека, Аносовы получили реальные перспективы на получение отдельной жилплощади. Радостное событие свершилось шесть лет назад, а Виталий до сих пор считал полученную квартиру подарком судьбы. «Рабочий кабинет», так он называл свою маленькую одиннадцатиметровую комнатку центром Вселенной, этаким островком уединения, где он мог позволить себе любую вольность. Очередная ссора с матерью, надоедливые нравоучения отчима, понятное желание укрыться от любопытных глаз – все это служило хорошим поводом для того, чтобы спрятаться, примерив защитную раковину. Домашние знали, когда он занят своей научной работой, беспокоить его нельзя. Сегодня ему приснилась любимая бабушка, которой не стало три года тому назад. Она что-то беззвучно шептала ему. Виталий задавал бабушке вопросы и получал ответы, которые порой повергали его в шок. Потрясение его было вызвано полным совпадением их мнений. Ответы на свои вопросы Виталий знал заранее, именно это и казалось невероятным. Остается лишь дожить до тех событий, участником которых ему суждено стать в будущем.
Недавно он видел себя в окружении множества людей, и он, наконец, исполнил то, чего от него ждали. Проходя через испытания, преодолевая неудачи, борясь с переживаниями, Виталий стремился к ней, своей избраннице. И вот неожиданно ему становится известно, что она стала невестой другого, совсем недостойного ее человека. Откинувшись на спинку стула, одинокий мечтатель грезил. Огромный зал с мраморными колоннами был заполнен людьми, все они улыбаются. Рука об руку он идет по ковровой дорожке со своею любимой. Им на головы сыплются лепестки роз, смешанные с разноцветными банкнотами. Оркестр играет вальс Мендельсона. Влюбленных сопровождают радостные возгласы. Счастливый жених оборачивается и вместо школьной подруги с поэтическим именем Лариса, видит златовласую красотку с игривыми, изумрудными глазами. Наташа была его первой любовью. Они не виделись более десяти лет, с тех самых пор, как он поступил в медицинское училище на Смоленском бульваре, а Наташа перешла в девятый класс. Если бы он мог надеяться … Но, разве тогда, в те далекие доперестроечные времена, он, неуверенный в себе, ничем неприметный подросток мог себе вообразить, что предмет его тайного обожания когда-нибудь ответит ему взаимностью? Да и к чему, когда рядом верные друзья, точнее подруги, готовые разделить с ним не только маленькие победы, но и обидные поражения, а главное, в отличие от той, вожделенной, они всегда поблизости. Подумать только, ранее у него никогда не было так много приятелей, единомышленников, которым он не должен был ничего доказывать. С ними, конкретнее с девчонками, ему было проще. Они не требовали ежесекундных доказательств его состоятельности, как пацана, имеющего накаченные бицепсы, а все потому, что Виталий не мог ими похвастаться. И никаких особенных талантов за будущим эскулапом не числилось, хотя Виталий за что только не брался: за изучение английского по самоучителю и за занятия в баскетбольной секции, кстати, как сказал тренер, «с твоим ростом, баскетбол – весьма перспективное дело». В ранней юности, поддавшись увлечению поэзией, Виталий пытался сочинять стихи, но по роковому стечению обстоятельств, они оказались никуда не годными, и вскоре огорченный рифмоплет списал их со своего счета и обратил свой мечущийся взор на изучение психологии. Но самым большим увлечением Виталия, впоследствии ставшим смыслом его жизни, стала психиатрия. Ответить на вопрос: почему один человек думает и поступает не так, как остальные, тем самым попытаться обосновать его индивидуальность – вполне благородная, хотя и трудновыполнимая задача. Душевнобольные – особая категория людей, лечить их тяжкий, зачастую неблагодарный труд, итог которого никогда наперед неизвестен. Любимая работа ограничивала его во всем, у Виталия не оставалось времени для того, чтобы завести знакомства на стороне, но еще более странным было то, что у студента, а после и сотрудника психиатрической больницы отсутствовало желание к осуществлению подобного. Виталия интересовали биографии известных врачевателей душевнобольных, конкретнее, основные этапы научной деятельности Зигмунда Фрейда, Эмиля Крепелина, Эйгена Блейлера, Джона Джексона, соотечественника Ивана Павлова. Когда-нибудь и он сам, Виталий Аносов дополнит список всемирно известных психиатров, и уже другие, юные, пытливые умы станут рыться в этапах его биографии.
А пока … Его ждет детальный анализ хронических нарушений психики, проявляющихся в расстройствах восприятия, мышления, эмоций и поведения. «Шизофрения – это, когда в вашей голове слышаться голоса. Знаете ли? Прямо-таки, в вашей голове», сказал ему недавно еще один его друг, Петюня, он же Денис. Своеобразная интерпретация болезни, но вот о чем не обмолвился ни словечком Седельников, он же Клименко: зачем прикидываться душевнобольным, когда очевидной выгоды он от того не получает.
- Виталик, - из-за двери раздался заговорщический мамин голос, - Выйди к нам, сыночек.
Метнувшись к креслу, Аносов претворился спящим. Хорошо будет, если мама тому поверит. Но зоркому глазу не понадобилось и трех секунд для того, чтобы раскусить незадачливого комедианта. – Виталий, мы с Рамазаном ждем тебя для серьезного разговора.
Минутная пауза показалась Виталию вечностью, претворятся спящим далее, не имело смысла. На кухне, куда позвала его мать, был накрыт богатый стол, за которым, кроме Рамазана, его отчима сидела незнакомая девушка.
- Знакомьтесь, это – Наташа, она на прошлой неделе вернулась из Турции. Тебе понравилось, Наташенька?    
Та, к кому обращались, улыбнулась, что придало ее кукольному личику еще большее очарование, - Очень понравилось. В Стамбуле сейчас тепло и купаться можно, - уловив знаки, которые подавала Ольга Сергеевна, говорящая добавила, - А привезенный товар очень хорошо берут на Черкизовском.
- Поездка быстро оправдается. Турецкие товары идут нарасхват, - подтвердил Рамазан.
Виталий переводил безразличные взгляды с одного действующего лица на другое. Чего от него дожидаются, он понял сразу. Не к чему было устраивать целый спектакль с участием посторонних лиц. – Если у меня теперь был отпуск и лишние деньги, возможно, я посетил бы Турцию.
- А что тебе сейчас мешает поехать, сынок? Денежки мы тебе дадим, в попутчицы Наташу возьмешь. Виталик, что скажешь?
Все три пары заинтересованных глаз были устремлены на него, во взглядах проскальзывала неотступная настойчивость, смешанная с недоумением. Его не понимали, вернее, отказывались понимать. – Мама, я не знаю, как вам объяснить, но все-таки, попытаюсь. Откуда взяться обещанным денежкам, вестимо. Только вот, Рамазан Абдурахманович, обратно-то вы их не получите, даже не надейтесь, - подтверждая сказанное, говорящий отрицательно помотал головой. – У меня их или украдут или с товаром что-нибудь случится. Неудачное это вложение капитала, прогорите …
- Сынок, подожди. Рамазанчик, я сама ему объясню, - Ольга Сергеевна постаралась опередить своего названного супруга. – Виталий, конечно, с непривычки можно ошибиться. Так мы с тобой Наташу отправляем. У нее небольшой опыт в этом деле есть.
- Наташа, никак не пойму, что за роль вам отводят? – ироничная улыбка коснулась губ Виталия, в то время, как карие глаза оставались холодными. – Посылки, или, быть может, товароведа или экскурсовода? Вам вижу, без разницы. А я вам вот, что хочу заявить …
- Не нужны мне ваши заявления. Подождите, Ольга Сергеевна, - недоумевающая гостья предостерегающе подняла руку, - У меня тоже есть собственное мнение. Я думала, что вы хотите меня не просто познакомить с вашим сыном… я надеялась, что Виталию я понравлюсь, а он … а вы …, - закрыв лицо руками, Наташа затряслась в беззвучных рыданиях.
- Наташенька, успокойся, пожалуйста. Я тебя прошу, девочка моя. Мы просто неправильно друг друга поняли. Мы сейчас чайку попьем  и спокойно все обсудим.
Но, ни хлопоты Ольги Сергеевны, ни угощения, которыми щедро потчевал ее Рамазан, не смягчили страдания гостьи. А ведь это в его силах, но зачем обещать человеку то, что идет не от сердца? Виталий почувствовал, что настал подходящий момент. Откашлявшись, он предложил, - Я могу вас проводить, Наташа, - и хотя Ольга Сергеевна подавала ему вполне определенные знаки, молодой Аносов, игнорируя их, прибавил, - Если сейчас не поспешить, придется долго ждать транспорта.
- Я подвезу Наташу. Через час еду на рынок …
- Спасибо, - шмурыгнув носом, Наташа успокоилась, - Я не стану ждать час. Я поеду, спасибо вам, Ольга Сергеевна.
Когда за Виталием и гостьей захлопнулась входная дверь, Наташу, как подменили. В лифте она еще крепилась, словно заранее все по себя проговаривала, а на улице, на людях, ее прорвало. – Ну и семейка у вас, прямо театр миниатюр, все роли заранее расписаны, да видно, режиссер неспособный оказался. Финал не тот вышел. Знаешь, что можешь меня не провожать, сама остановку найду.
Равнодушный взгляд Виталия следовал за удаляющейся девичьей фигуркой. Она, вроде, ничего, симпатичная, но характерная. С такой скучать не придется, да вот, незадача, уплыла рыбка золотая.
Обернувшись на полпути к остановке, Наталья крикнула напоследок, - И в никакой Турции я не была и даже не собираюсь.
Проезжающий автобус, в который она вскочила на ходу, увез беглянку в сторону метро. Куда бы ему податься? Домой не хочется, а то сейчас мать с него с живого не слезет, и Рамазан опять с советами приставать станет. Поеживаясь от холода, Виталий прогуливался у дороги. Мигом проносились автомобили, шикарные и попроще, а он провожал любой из них завистливым взглядом. Себе самому он мог признаться, он давно мечтал о собственном транспортном средстве. Он не умеет воровать, да у него на работе и поживиться- то нечем, а заработать на автомобиль ему нереально. Немного воображения, и он уже за рулем серебристого «Мерседеса», а рядом она, его принцесса. Да ради такого счастья можно пожертвовать даже … диссертацией. Позади годы трудов и поисков, разве можно вот так, просто их перечеркнуть, низводя достижения юности до уровня подготовки домашнего задания. Нет, от диссертации он никогда не откажется.
Мимо прошла девушка, которую кто-то из отъезжающего автобуса окликнул по имени, что заставило Виталия обернуться. По воле случая, оба, Аносов и девушка повернули голову к кричавшему. Пока Виталий пытался разглядеть человека, завладевшего его вниманием, девушка исчезла.
- Лариса! – что есть мочи крикнул Виталий. На его призыв откликнулось сразу несколько женщин, но среди них не было той, которую он жаждал увидеть. Сам виноват в том, что они разминулись. Бесцельно блуждая вокруг дома, Виталий тянул время. Жаль, что уходя, он не захватил с собой часов. Дождаться бы, пока уедет материн сожитель, которого она упорно именует собственным мужем. Уже несколько лет Виталий мечтал избавиться от Рамазана, тем самым, освободив мать от торгово-рыночных отношений.
Войдя в арку, ведущую к подъезду, Виталий был ослеплен светом автомобильных фар. Потеряв ориентацию, он в тот же момент почувствовал скользящий удар, в результате которого он очутился на земле. Провал в восприятии действительности длился недолго. Очнувшись, Аносов попытался приподняться, но пальцы его карябали холодный цемент. Мимо пострадавшего прошли мужчина с женщиной, которые, судя по словам последней, приняли его за пьяного. Может, вид у него сейчас не самый интеллигентный, но ведь прохожие даже не удосужились присмотреться к нему, словно он – пустое место. Не с первой, и не со второй попытки у него получилось вскарабкаться. Когда за спиной у Виталия раздался автомобильный гудок, он был готов метаться, лишь бы еще раз не оказаться униженным. Было не просто больно, обидно. Наконец, он еле-еле добрался до дома, а там мать, вместо того, чтобы помочь, накинулась на него.
- Виталий, ну где ты мотаешься? Мог бы помочь Рамазану с товаром, - внимательно присмотревшись, Ольга Сергеевна всплеснула руками, - Господи, что с тобой? Ты напился? Где выпивали, сколько вас было? Виталий, ты отдаешь себе отчет в происходящем?
Его голова моталась из стороны в сторону, а глаза готовы были выпрыгнуть из орбит, - Мама, перестань, пожалуйста.
- Ты зачем напился?
Какая радость, у него твердая земля под ногами, и большего он не просит. Мама была настолько добра, что довела его до кресла, хотя в его положении лучше всего было бы прилечь, - Мама, меня сбил автомобиль. Дай мне водички и таблеточку какую-нибудь от тошноты, - прикрыв глаза, Виталий пытался расслабиться, но мышцы, принявшие на себя удар разгоняющегося автомобиля, сигнализировали о колющей боли.
- Держи. Надеюсь, спазмалгон тебе поможет. В нашей аптечке всего много,- а вглядываясь в любимое лицо, Ольга Сергеевна ни на шутку испугалась, - Сынок, может тебе скорую вызвать?
Скорее всего, у меня сотрясение мозга. Тошнит и кружится голова, но ничего пройдет! – Не надо,  мама. Я полежу, и все пройдет.
Все это он говорил для маминого спокойствия, ну у самого Виталия такой уверенности вовсе не было. Завтра рабочий день, справится ли он со своим недомоганием? Когда он лежал, было неплохо, но стоило ему только пошевелиться,  как былые ощущения вновь и вновь посещали его. Слепящий свет и скрежет автомобильных тормозов предшествовали сильному удару и издевательской усмешке случайных встречных.
- Мама, мимо меня проходили люди и, никто из них не поинтересовался: как я себя чувствую? Неужели люди утратили сочувствие? – в его глазах стояли слезы. Одна из них, самая тяжелая повисла на ресницах, из-за нее Виталий боялся моргнуть. Вот-вот она сорвется и,  мама заметит его слабость. – Мама, принеси мне чаю.
Она выбежала, а он тут же принялся растирать глаза. Может, мама не заметит, что они были мокрыми? Хорошо, что у него есть мама, без ее помощи он, скорее всего, в создавшейся ситуации ползал бы, и, если ни ради чашки чая, то по другому более весомому поводу.
- Виталик, я беспокоюсь за твое самочувствие. Тебе плохо, скажи?
Лгать, глядя в любящие глаза, невозможно. Он перестал бы себя уважать. – Да так, - неопределенность в ответе звучала неубедительно, Виталий добавил, - На работе неважно. Дроздов на больничном, Амалия в отпуске, а на стажеров никакой надежды. Понимаешь, мамочка, у нас работать некому. Зарплату не платят, из-за этого остались только те, кому некуда идти или те, кто привык к спартанской обстановке.
Кажется, он сказал глупость, но мама – человек догадливый и деликатный, где надо, промолчит.
Горячий чай отвлек его от невеселых размышлений. Опустив глаза в чашку с напитком, Виталий увидел в ней незнакомое отражение. Странно, лицо, что напротив, вроде, как помолодело и стало очень даже симпатичным, хотя мама у него, и так, почти красавица. – Как же я люблю тебя, милая! Я бы подарил тебе весь мир … всю вселенную, но разве от меня, тихого трудоголика хоть что-нибудь зависит… Некому моя любовь не нужна, даже им, моим пациентам. Любовью можно поддержать, но вылечить, увы. Ужасно, когда человек некому не нужен…
Ольга Сергеевна не выдержала, - Ты мне нужен, сыночек. Я тебе, в чем могу, помогу.
Ласковые прикосновения вывели его из забытья. Уткнувшись в материнскую грудь, Виталий вдруг почувствовал себя мальчишкой, - Мам, нам так хорошо с тобой вдвоем. Нам с тобой ведь никто не нужен, правда?
Что это, обычная ревность, или Виталий устал напоминать ей, что он уже вырос. – Сыночек, я тебя очень сильно люблю, но Рамазана я люблю тоже. Весной мы собираемся пожениться.
Сказанное матерью не встретило в душе Виталия положительного отклика. Упомянутый человек не делал ему ничего плохого, и причину неприязненного  к нему отношения, Виталий и сам не мог объяснить. В Рамазане его раздражало все: постоянное желание поучать и не только его, но и маму. Мамин сожитель и одновременно ее будущий муж, лишь только терпел его, но, ни о каких доверительных, и тем более, дружеских отношениях между ними не могло быть и речи. Ладно, это Виталий еще как-то мог пережить, но не было никакой гарантии, что он свою будущую избранницу любит. Вероятнее всего, маму ожидал брак по расчету. Таджик просто сделал на нее ставку, как на скаковую лошадь. При первых же трудностях он бросит ее, тем самым причинив душевные страдания, связанные не только с потерей любимого человека, а в то, что мать искренне любила, Виталий не сомневался, но и с разделом имущества. Вот только на квартиру таджик пусть не рассчитывает. Его привычное цоканье языком  пускай раздается в другом месте и для иных слушателей. Бедная мама все терпела и Виталия уговаривала подождать «лучших времен». Уж, кто-кто, а она любимого уже дождалась. – Я тоже весной женюсь, мама. И мы с супругой собираемся жить у нас, в моей комнате.
 Почему мама молчит, терялся в догадках Виталий. Неужели, она вот так, легко согласиться на приход незнакомого человека, и не полюбопытствует: кто она?
Оглушенная новостью, Ольга Сергеевна медленно переваривала услышанное. Ее Виталик всегда был скрытным, но чтобы до последнего утаивать от близких свои чувства … Остается лишь разводить руками. – Жениться собираешься? Хорошо, но ты подумал, как ты дальше с супругой жить собираешься?
Опять он выходит, прогадал. Ни он матери, а она ему допрос учиняет. – Мама, да я так … можно сказать, пошутил.
У Ольги Сергеевны вырвался вздох облегчения. – Я уж было, всерьез поверила. Возраст у тебя очень даже подходящий для начала семейной жизни. Сынок, я для этого Наташу к нам в гости и приглашала. Она молодая, только ПТУ закончила, и профессия у нее востребованная, кондитер она. Глаза говорившей и слушателя встретились. – Я ей твою фотографию показывала и рассказывала о тебе. Наташа сказала, что ты ей очень понравился. Я надеялась, что и она тебе приглянется, а, сынок?
- Не знаю, мама, - Виталий равнодушно пожал плечами, - Скорее всего, разные мы  с ней. Понимаешь, когда приходит любовь, не до рассуждений: нравится ли тебе человек, или нет? Любовь ослепляет, с ней не думаешь, а просто любишь и не представляешь себе жизни без любимого человека. С Наташей я подобное не испытывал.
- Может вам надо получше друг друга узнать? – Так и не услышав ответ на своей вопрос, Аносова пустилась успокаивать Виталия, так и не осознав, что избавляться от тревог необходимо, в первую очередь, ей самой. – Все будет хорошо, Виталик. Вам с Наташей нужно съездить в Стамбул, погреетесь на солнышке, а общие заботы сблизят вас.
Настала очередь вздыхать Виталию. – У меня такое впечатление, мама, что мы с тобой перестали понимать друг друга.
Старшая Аносова тревожно всматривалась в лицо сына, пытаясь по его взгляду догадаться, о чувствах, которые его обуревают, но кроме напряженной сосредоточенности, ей больше ничего не удавалось разглядеть. И все-таки, о чем он думает? – Конечно, сынок, ты – человек образованный, а я  … многого недопонимаю.  Если я что-то делаю не так, ты уж мне объясни, пожалуйста, что, к чему? – под тяжелым давлением ответного взгляда Ольга Сергеевна опустила глаза. Виталик уж больно грозно смотрел на нее, словно таможенник какой. – Может, я как-то не так живу?
- Может. У каждого человека должна быть цель в жизни. Вот ты к чему стремишься, мама?
- Да разве уж так сразу скажешь... Шубу мне очень хочется купить, норковую, да еще на права сдать, а там, если все путем будет, года за два на машину накоплю. Мамка у тебя пока еще не старая, могу автомобилем управлять. Как ты считаешь, сынок?
Холодный, отрезвляющий взгляд слегка поумерил удаль в ее глазах. – Виталий, я что-то не так говорю?
- Скажи, если с тобой случится несчастье, кроме моей помощи, ты на что-нибудь рассчитываешь?
Тревога на лице старшей Аносовой сменилась удивлением, - Конечно, мне Рамазан поможет. Хотя тетка у меня, еще не совсем старая, из Рязани есть, она не откажет… Нет, своих проблем у нее хватает.
- А, если тебе станут помогать совершенно посторонние люди?
- Господи, конечно, пусть помогают. Только, вряд ли, сейчас от кого помощи дождешься. Люди озлобленными стали, собой занимаются.
- А когда на старой квартире, в соседнем доме пожар был, помнишь? – получив утвердительный ответ, Аносов младший продолжал, - Погорельцам приносили вещи, одежду, еду совершенно незнакомые люди. Как ты думаешь, почему?
- Жалко, наверное, их было.
- А если с нами такое случилось, ты ждала бы помощи от знакомых, соседей?
- Даже, не знаю. В душе, конечно, надеялась, а там видно было бы. Ой, лучше о беде не помышлять, а то накликать недолго.
- Стало быть, чужие нам все-таки помогут? – не унимался Виталий. – А сама-то ты, что для других сделала?
- Господи, что ты, сынок, мне вопросы чудные задаешь? Чего я должна для кого-то делать?
Потирая виски, так он всегда делал, когда испытывал волнение, Виталий вопрошал, - Но ты надеялась на их подмогу? А сама? В войну, совершенно незнакомые люди делились с голодающими последней краюхой хлеба. Мама, нужно жить не только для себя.       
Дождалась, вырастила чадо, называется. Словно оглушенная Ольга Сергеевна поначалу потеряла дар речи. Еле-еле справившись с растерянностью, она попыталась воззвать к совести сына, - Как ты можешь так говорить! Я все ради тебя делаю, только бы тебе было хорошо.
- Мне хорошо, но не от твоих забот, а от осознания того, что я приношу реальную пользу людям. А ты хочешь им помочь?
- Кому? Мне тебя хватает, твоих нелепых фантазий…
Виталий перебил, - Мама, ты можешь реально помочь людям. У нас в больнице не хватает санитарок.
- И денег для выплаты зарплаты в твоей больнице не хватает. Как мы жить будем, на что, ты подумал? Или, твои психи скинуться нам на трехразовое питание?
И это звучит из уст его собственной матери! – То, что ты говоришь, очень жестоко. Душевнобольные такие же люди, как и мы с тобой …
- Нет, не такие же. Они – паразиты. Думаешь, их бог наугад лишил разума? Эти полоумные в прошлой жизни совершили страшный грех, преступление. Почему, работающий с психами медперсонал должен наравне  с ними нести наказание? За что ты сам себя добровольно обрекаешь на жизнь, полную трудностей и лишений, и еще мне предлагаешь пройти испытание на выносливость?!
Не получился у них разговор. Может, в том есть его вина, или все-таки, дело в маме, в ее эгоизме? Чтобы это понять, нужно многое пережить и обязательно самостоятельно, без чьего-либо сочувственного участия. Решено, с завтрашнего дня он не живет дома.
Унять испытанное волнение Виталию поможет работа над диссертацией. Просматривая подобранные раннее материалы, молодого ученого одолевали сомнения: а останется ли актуальной тема его работы к моменту ее завершения? Способность к регенерации нейронов головного мозга беспокоила ученые умы многих стран мира. А, если попробовать устранять некоторые дефекты сенсорной функции с помощью компьютеризированных роботоподобных устройств. В случаях неисправной работы мозга, психиатры научаться подключать его к компьютеру и фиксировать в его безошибочной памяти утраченные ощущения и переживания.
Глубоко вздохнув, Виталий задержал дыхание. Обычно эта нехитрая манипуляция помогала ему собраться мыслями. А, может быть, душевнобольные вовсе и не больные, а у них просто нетрадиционное восприятие действительности? Недавний случай с пациентом Р. поколебал уверенность Виталия в правильности выбранного ранее направления поисков. Амнезия трудно переносится в любом возрасте, но в молодом, пожалуй, особенно тяжело. Пациент Р. жаловался на феноменальную забывчивость. Но как можно забыть то, что произошло буквально несколько часов назад, свои обещания и обязательства? Пока медицина не научилась заменять поврежденный мозг на искусственный интеллект, стоит применять медикаментозное лечение? Если бы … Но оговоренное за гранью выполнимого. И уж естественно за чертой разумения любого здравомыслящего человека грехи, грехи, совершенные им в прошлой жизни. Если она у него была, то, скорее всего, он ранее трудился бухгалтером, очень часто в последнее время ему приходится вести учет своим скромным финансам. До коммунизма далеко, и в магазине ему никто не уступит товар со скидкой. Существовать, пребывая в унизительной зависимости от родительских подачек, ему надоело.
Взъерошив податливый чуб, Виталий взглянул на свое изображение в стекле книжной полки. На его правильном лице явственно проступила растерянность. Сможет ли он прожить, рассчитывая лишь на самого себя? В кошельке у него осталось рублей двадцать, не более. Эх, как ему сейчас пригодились бы те двести рублей, что он безвозмездно пожертвовал Седельникову-Клименко. В конце концов, он – дипломированный врач, поступится своими амбициями и станет выполнять обязанности санитара. Но, если бы за дополнительную работу ему еще и заплатили …
Стук в дверь заставил Виталия напрячься. Вероятно, кто-то из домашних решил поговорить с ним.  Упрямство ли, нежелание уступать продиктовали Виталию решение. Он молчал. Стук продолжался. Листая страницы черновой версии своей диссертации, автор пытался вернуться к ее теме, но тщетно.
- Виталий, это – мама. Мне нужно с тобой поговорить, - после паузы, так и не дождавшись ответа, Ольга Сергеевна прибавила, - Виталий, разговор касается твоего будущего.
А оно у меня есть? Горькая усмешка едва тронула его губы.
- Виталий, мы с Рамазаном хотим с тобой поговорить, - после этих слов дверь его комнатки распахнулась настежь. На пороге стояли мама и ее сожитель, к внезапным появлениям которого Виталий успел привыкнуть.
- Я занят, - ответил Виталий, не оборачиваясь.
- Ничего. Разговор не займет у тебя много времени, - настаивала Ольга Сергеевна. – Проходи, Рамазан.
Виталий внутренне напрягся. На него смотрели с двух сторон, буквально, пожирая глазами. Стало ясно, что его не оставят в покое, пока он не исполнит того, чего от него ожидают. Смиренной позой, со склоненной набок головой и скрещенными на коленях руками, Виталий дал понять, что он весь во внимании.
- Сынок, нам нужна твоя помощь. На рынке в настоящее время аврал. Продавец оказался не чистым на руку, Рамазану пришлось его уволить. Но за место на рынке заплачено, пока за продавца буду я. В Варшаву за товаром с Рамазаном придется поехать тебе. Поверь, Виталик, у нас безвыходная ситуация. У тебя есть загранпаспорт, за нами закреплено два места в рейсовом автобусе. Послезавтра утром он отправляется, через четыре дня вы вернетесь в Москву. Выручай нас, Виталик, нам больше не к кому обратиться, - умоляла Ольга Сергеевна.
В то, что мать не выдумывает, Виталий поверил сразу. Но от него требуют невозможного. Вероятно, мама прочитала по лицу сына, каков будет его ответ. Но она не сдавалась и продолжалась упрашивать, - Виталий, если ты откажешь, мы потеряем очень много, почти половину наших вложений. Пожалуйста, постарайся. Можно договориться с участковым врачом. Она выпишет больничный, и тебе не придется на работе ничего объяснять.
Если он скажет «нет», он надолго наживет себе недруга, причем в лице самого близкого, родного человека. Любая женщина не может одинаково любить двух мужчин, несмотря ни на что, она отдает предпочтение кому-то одному. У Виталия не было уверенности, что счастливчиком окажется именно он. Что будет с мамой, если он откажется от участия в поездке? Поначалу ей придется тяжело, на нее свалятся финансовые трудности, но тем быстрее она вернется к нему, ее «кровиночке», как она ранее его называла. Разве можно равнять его с каким-то таджиком, торгашем?! Он в ближайшем будущем кандидат медицинских наук, возможно, триумфатор. Останется его мать одна и, наконец, обретет правильные жизненные ориентиры. – Я не поеду ни в Польшу, ни в Турцию, ни в какую другую страну, и тебе, мама, хорошо известно, почему.
Его более не стали уговаривать. Спасибо и на том. Напряженность, которая его преследовала с момента ожидания решающего разговора, постепенно отпускала его, уступая место текущим заботам. Что же мама теперь будет делать? Обратится к своим знакомым? Как Виталий не пытался, он не мог припомнить никого, кроме их новой знакомой Наташи. Действительно, а отчего бы маме не воспользоваться знакомством с этой милой, по ее же словам, девушкой? Внезапно пришедшее в голову озарение немного успокоило Виталия, полностью избавиться от тяжких раздумий у него не получилось.
В своей комнате он оказался, как в камере заключения. Выйти за ее пределы, означало вновь привлечь к себе внимание. Приложившись ухом к двери, невольный узник прислушался. Кажется, тихо. Но стоило Виталию чуть приоткрыть дверь, как его ушей достиг хлопок затворяемой двери. Ушли. Здорово! На всякий случай, выждав еще пару минут, Виталий вышел из комнаты, и тут же, едва не столкнулся с ненавистным Рамазаном. Мгновение спустя беглец вернулся в свою комнатушку. Ужасно, да именно, ужасно, что даже его поход по нужде находится в зависимости от присутствия таджика в местах общего пользования. Долго он еще собирается торчать в коридоре, гадал Виталий. Надо что-то придумать, ради того, чтобы выманить его из дома. А если, задействовать автомобильную сигнализацию? Над своей «Ладой» торгаш трясется, ее пропажа заставила бы его побегать. Но одному человеку, без предварительной подготовки такое дело не провернуть, да и автомобиль он водить не умеет. Главное, чтобы мама не догадалась о его причастности к автомобильной истории.
Вот он сейчас пойдет и потребует от Абдурахмановича ответа на вопрос: сколько он еще намеревается использовать их квартиру в качестве перевалочной базы, а заодно морочить его матери голову мифической свадьбой? Они с мамой прекрасно жили, пока не появился из ниоткуда торгаш Рамазан. Внедрившись в их семью, он только выиграл, встретив в лице его матери, язык не поворачивается назвать ее сожительницей, исполнительную работницу домашнего и рыночного хозяйства. Сжатые в кулак пальцы Виталия побелели от напряжения. Его мать достойна лучшей участи, а главное, уважения.
Взявшись за ручку двери, Виталий застыл в нерешительности. Готов ли он к конфликту, который наступит тут же после того, как он предъявит торгашу обвинения? Тот, скорее всего, прикинется непонимающим, а после нажалуется на него матери. А та, вряд ли, пожелает изменить в собственной судьбе хоть что-нибудь. Выходит, что придется ему менять свою жизнь.
За дверью тишина. Пожалуй, хватит испытывать его терпение. Готовый к непредвиденному, Виталий отправился на кухню. Проходя мимо плотно затворенной двери в большую комнату, он прислушался. Ни звука. Ясно, он остался в одиночестве. Самое время для того, чтобы собрать вещи перед завтрашним уходом.
Уютная, малогабаритная двушка, которую они получали на троих, с Николаем, бывшим маминым мужем, когда-то казалось Виталию пределом мечтаний, ведь у него был свой персональный кабинет, где он мог делать, все, что угодно. Уходя на работу, можно было быть уверенным, что в его отсутствие в его вещах никто не посмеет рыться, и он обнаружит все, что для него представляло ценность, там, где это было оставлено. Жаль, что в больнице он будет лишен территориальной неприкосновенности. Однако, принятого решения он не переменит. В спортивном рюкзачке, с которым он в отпуске разъезжал по Подмосковью, легко поместился весь его скарб: личные вещи, предметы ухода, материал по диссертации. Грустные мысли завладели Аносовым. Жизнь меняется, но не в его пользу. А что им сделано для того, чтобы события складывались удачно для него? Ответ был очевиден. Потягивая остывший чай, Виталий прикрыл глаза, и в тот же момент перед его мысленным взором возник образ непутевого парня. Его неопрятный вид стал для Виталия привычным и уже не отталкивал, как прежде. Пристальный взор тусклых карих глаз  был настолько явственен, что Виталий встряхнул головой, прогоняя его. Стоя у окна, он пытался сосредоточиться. Унылая картина неухоженного двора в спальном районе на окраине Москвы предстала перед его глазами словно впервые. Пустая детская площадка с опрокинутыми урнами, разбросанные ветром или еще кем-то кучки опавшей листвы, смешанные с рыхлым снегом – все это нагоняло тоску и рождало желание сбежать отсюда, куда подальше. «Помоги с работой. Я не подведу», явственно послышалось одинокому наблюдателю. «Самому бы кто помог», уже собрался ответить Виталий. Настырный проситель не оставлял его в покое. «А давай объединим наши усилия. У тебя в столице есть связи, у меня настойчивость и упорство, они не малого стоят». Увещевания заезжего гастролера не пришлись Виталию по вкусу, но что он мог им противопоставить? Жалобы на процветающего таджика? Находчивый Петроний тут же нашелся, чем парировать: «А кто тебе мешает заниматься торговлей? Не устраивают предпринимательские методы работы? А ты сам-то кто? Тот же торгаш, только невезучий, не умеешь себя выгодно преподать». Немой диалог с бестелесным оппонентом настолько увлек Виталия, что он уже был готов отправиться на поиски своего невидимого собеседника. Петр где-то здесь, поблизости промышляет. Но не оттолкнет ли он, врач-психиатр собственной слабостью, безработного приезжего?
- Виталик, ты дома?
Вернулась мама, следом за ней вошел Рамазан. Ответив утвердительно, Виталий поставил на плиту чайник. Не станет он более ни от кого скрываться. Станет решительным и бескомпромиссным, тогда завтра не покажется ему концом света.
Допоздна горела настольная лампа в маленькой комнатушке. Уверенно ориентируясь в мире нейронных медиаторов и регенерации поврежденных волокнистых трактов, дотошный первооткрыватель разрабатывал альтернативные концепции клеточной патологии мозга.