Награда. Глава 24. Каждый за себя

               
               

 
         В бункере сегодня жарко. Сразу три клиента. Учитывая ограниченность полезной площади, сплоченность, но малочисленность подчиненной ему команды, настоящий урожай позволит получить сверхприбыли. Взвешивая все «плюсы» и «минусы», Руслан не расстался с сомнениями. С двумя «головами» проблем не будет. Одинокие старики, как правило, сговорчивы, а вот третья «голова» - выпускник детдома заставит их поднапрячься. В маленькое смотровое окошко, Руслан, оставаясь незаметным для остальных, имел возможность еще раз оценить свои шансы на успех.
Строительство бункера в гараже, за МКАДом, заняло у него целых полгода. В этот убыточный 2008 года он почти полгода не работал, и развлекал себя сам, изобретая новые проекты, конечно же, рассматривая их с точки зрения выгоды. Предварительно, на бумаге он изобразил схему расположения подвалов и сообщающиеся подходы к ним. В качестве подсобной, рабочей силы у него имелся один Фантомас, он же Зет, слоняющийся в то лето от безделья. Вдвоем они  вырыли систему ходов, лишь подвести коммуникации к ним не вышло с первого раза. Поначалу придется обходиться подручными средствами.
- Шеф, с кого начнем?
Вышколенные вышибалы ничто не делали без его одобрения. Разумно, ведь он отвечает за все их подвиги. – Любой из старикашек.
Игрек пояснил, - Лучше тот, из двушки, с ним быстрее будет.
Ни единый мускул на лице Руслана не дрогнул, когда подчиненный уточнял этапы переговоров, с нелицеприятными подробностями. Его сейчас интересовало, как вернуть Лену? Неужели придется на ней жениться? Возможно, это – пустая формальность, но собственной независимостью он дорожит, и некому не позволит диктовать ему свои условия. Глядя в зеркало, беспристрастно обнажающее все его достоинства и недостатки, Руслан приметил свежую царапину на подбородке и несколько новых морщин. Мужественности они ему не прибавят, зато общий вид портят. Кожа его всегда была гладкой и безукоризненной, он не жалел для этого лосьонов и средств ухода, но, черт возьми, сейчас она походит на смятый, кожаный чехол, причем, не новый. Чем дольше он смотрел на зеркальную поверхность, тем больше находил изъянов в себе. Проклятое стекло искажало действительность. Он – само совершенство, и Танька зря над ним усмехается. Думала, многим поживилась? Ему – урок, не хранить деньги дома. Он обязательно вернет себе утраченное, путем взыскания алиментов с нерадивой мамаши. – Радуешься? Погоди, стерва, лишишься всего, чем дорожишь! – предупредил изображение в зеркале хозяин бункера.
В какой-то момент его кухарка из провинции совершенно внятно, но беззвучно ответила ему очередными оскорблениями, чего самоуверенный Руслан стерпеть не смог. В следующие секунды в зеркало полетела пустая стеклянная бутылка. Шум бьющегося стекла привлек внимание Владислава. Его с Ватсоном только, что привез Зет. Опасливо скосив глаза на осколки, Владислав проронил, - Все бумаги в полном порядке. Я могу вам чем-нибудь помочь?
Рыльцев перевел угрюмый взгляд победителя на скромно стоящего позади нотариуса. Тесное подвальное помещение, два с половиной на три метра, было вероятно, наиболее приспособленным под длительное пребывание. Здесь были установлены стол, два стула с откидными спинками и микроволновая печь, работающая от стационарного зарядного устройства. Будучи скрытым от окружающего мира, Руслан не ощущал этого, располагая  в любое время суток беспроводным интернетом. Под столом стояли бутыли с дистиллированной водой. Большая часть денежного капитала хранилась здесь же, а если учесть деньги из-под асфальтового захоронения у МКАДа, уточняя, следует назвать конкретную категорию – одна четверть от его триста двадцати четырех миллионов. По совету нотариуса Руслан перевел часть миллионов в золото и бриллианты, так выгоднее хранить.  Настоящий порядок внести в его финансы в состоянии лишь опытный бухгалтер, которому он доверят. – Чем ты можешь мне помочь, подумай?
Усевшись, по знаку шефа на стул, Владислав некоторое время молчал, опустив голову. Наконец, решив, что его безопасности ничто не угрожает, он промолвил, - Я, как все, жду ваших распоряжений.
- И все? – усмехаясь, спросил Рыльцев.
Понизив голос, Владислав спросил, - А что вы желаете услышать?
- Боишься меня?
Едва выдержав пристальный взгляд, тихоня-нотариус прошептал, - Скорее я боюсь неизвестности, которая всегда сопутствует силе. Мы все повязаны одной цепью.
- А жить хочется, так?
- Безусловно. Нас всего десять…
Руслан перебил, - Шесть, а скоро будет семь. У нас появится бухгалтер. А ты подумай, как нашу команду зарегистрировать, чтобы перейти на легальное положение. Надоело хранить деньги в подвале. Деньги, чего?
- Счет любят. 
Они прекрасно поняли друг друга. Молодой мужчина без страха смотрел на него, но можно ли ему доверять на все сто? – Надоело всякий раз оглядываться, когда заходишь в гараж, а в спину тебе утыкаются подозрительные взгляды и перешептывания. Нужна реальная защита в виде легализации.
- Оформим индивидуальное предпринимательство, распишем штат сотрудников…
- Клиент созрел, совершенно внятно прозвучало из-за двери.
Икс не ошибся. Старик с трясущимися руками, дрожащей головой склонился над листом бумаги. Рядом стоял Ватсон и  Зет, контролирующие действия потерпевшей стороны. Владислав приблизился к клиенту, и, присмотревшись, ткнул пальцем в договор, - Здесь подписывайте.
Когда трясущаяся рука зависла над нужной строкой, Владислав вовремя остановил непоправимое, - Успокойтесь, пожалуйста. Не надо так волноваться. Вы не смертный приговор себе подписываете
Но слова утешения не подействовали. Старческая рука продолжала дрожать, шариковая ручка пару раз выпадала, несмотря на бдительно-угрюмые взоры окружающих.
- Он не может успокоиться, у него болезнь Паркинсона, - объяснил Ватсон, тем самым, подлив масла в огонь.
Руслан взбесился, - Так сделайте что-нибудь с этой старой развалиной!
Владислав и Ватсон едва заметно переглянулись. Стоило испробовать все варианты, чтобы шеф не психовал. – Сейчас мы попробуем.
Положив свою руку на руку старика, а второй придерживая его кисть, Владислав предложил, - Давайте попробуем.
Черновой лист отобразил каракули, не удовлетворившие ответственных лиц. Обстановка накалялась. Шеф сделал знак Ватсону и они уединились в его «кабинете». Достаточно было одного взгляда, чтобы прозвучали необходимые комментарии. – У старика старческое слабоумие, он на инвалидности. Даже, если подписи на двух экземплярах будут разниться, ни одна графологическая экспертиза не сможет уличить нас в подделке…
- И все-таки, надо добиться от старика подписи. Она будет иметь юридическую силу.   
- Судя по документам, стариком интересовались, и не только органы опеки. Ему недолго осталось…
- На квартиру уже есть покупатели. Необходимо все оформить в кратчайшие сроки. Клиенты долго ждать не будут. Пришли ко мне Игрека.
Ватсон удалился, а в голове Руслана уже зрел план избавления от лишнего свидетеля. Об этом его решении будет известно двоим: ему и непосредственному исполнителю.
- Звали?
Большой рост, крепкое телосложение, отсутствие внешних отличительных признаков – подходящие характеристики для вышибалы. – Твой гонорар будет высоким, больше, чем у твоих напарников. За это сделаешь всю грязную работу. Дошло до тебя?
Небольшая заминка не вынудила Руслана повторять задание. Игрек выпалил, - Дошло.
- Останки утилизируешь, без свидетелей.
- Ясное дело.
- Ступай. Клиентом займешься только после разрешения нотариуса. Позже обо всем доложишь мне. В твоем распоряжении отсек у выхода.
Вышли они вдвоем, а встретились лицом к лицу со всей командой, в распоряжении которой находился клиент №2, чья колоритная фигура была выставлена на всеобщее обозрение. Мужественное лицо старика, в строгих чертах которого не было заметно и тени испуга, не вписывалась в привычную картину обмена жилплощади. Вероятно, старик так и не осознал, что шутить с ним не будут.
За дело принялся сам шеф. – Ну, что, дед, будем меняться квартирами? – на бледном лице его возникло подобие улыбки,  в то время, как глаза его оставались холодными.
Нелепый наряд старика, а одет он был в пижамные штаны и халат, не смущал самого их обладателя. Пожилой мужчина явно считал себя оскорбленным, его поверхностный взгляд свысока, не оставлял сомнений – идти на компромисс он не собирался.
Владислав пришел на смену шефа, - Василий Петрович, что вас не устраивает? Не молчите, пожалуйста, иначе ваше поведение будет неправильно истолковано.
В следующие мгновения слуха собравшихся коснулся стон, лицо бравого старика исказила жуткая гримаса. Боль, отчаяние, недоумение, ненависть соединились в ней.
- Твоя ненависть от страха перед нами. Надо понимать друг друга, и мир изменится к лучшему. Мы тебя поняли, а вот ты пока упираешься. Зря, хуже будет только тебе. Мы свое получим.
- Пить, - еле слышно прошептал старик.
Поднесенный к его губам стакан воды скоро опустел. Старик пил с жадностью, тонкие струйки стекали у него по подбородку. Когда Зет поднес к лицу старика утюг, тот дернулся. Большего он себе позволить не мог, будучи привязанным к столбу и окруженный со всех сторон недоброжелателями. Вдруг суровое лицо старика сморщилось, а из глаз его потекли слезы. Никто его не утешал, наоборот, нацеленные на него пять пар враждебных глаз ограничивали его в выборе.
- Василий Петрович, чем вы недовольны?
Ему почудилось, или этот предупредительный тон выгодно выделял человека в деловом костюме из всей остальной шайки. Обращаясь именно к нему, старик поведал, - Я всю жизнь защищал отечество, был безотказным, не жалел себя и что теперь, меня самого защитить некому?
- От кого вас надо защищать?
Если бы к нему обращался любой другой, он проигнорировал вопрос. Но мужчина в очках и при галстуке выглядит, как порядочный человек. Возможно, заблуждения его рассеются, когда он услышит, как называется то, чем они занимаются. – Ваша деятельность преступна.
- Поясните.
- Отбираете квартиры у пожилых людей…
Голос говорившего оборвался, когда он увидел выражение лица собеседника. Тот или претворялся или…
- Вы находитесь в офисе благотворительной организации, поэтому здесь все так незамысловато. У нас имеется картотека, куда попадают жители столицы, по каким-либо причинам обладающие излишками жилплощади. Многодетные семьи нуждаются в улучшении жилищных условий. После обращения в нашу благотворительную организацию, совершается справедливый обмен, и нуждающиеся переезжают на большую площадь. Мы, всего лишь посредники, между теми, кто дарит, и кто получает. Василий Петрович, вы участвуете в добром деле…
- Но не по собственной воле.
- Разве вы не любите детей?
- Нарушается принцип справедливости.
- Вы проживаете один в трехкомнатной квартире,  спальном районе столицы, в неблагоустроенной двушке, ютится семья из шести человек. Вы считаете это справедливым?
- Заканчиваем споры.
Жесткое предупреждение погасило едва сдерживаемые эмоции. Собеседники вернулись к началу разговора. Владислав, стараясь быть вежливым, повторил, - Василий Петрович, после заключения сделки мы обязательно познакомим вас с благодарными клиентами. Не исключено, что будущие трудоспособные члены общества возьмут вас под опеку, и в глубокой старости будет кому подать вам стакан воды. Вы ничего не теряете.
- Вы отсюда не выйдете. Пока не подпишите бумаги.
И вновь шеф вмешался не вовремя. Клиент психически адекватен, поддается эмоциональному воздействию, иными словами, его можно разжалобить, а спешка лишь разбудит его подозрения.
- Мне надо проконсультироваться.
Кивок головой от самого главного, и вот уже Икс уводит вояку, вдогонку им направляется Владислав.
- С глухонемым будешь объясняться сам.
Третий вышибала и Ватсон отправились в отдельные апартаменты, где наряду с «тренажерами», был укреплен столб, раздвижные перекладины, с веревками и камерой для путешествия в потусторонний мир. И все это было установлено усилиями этого огромного стоящего перед ним верзилы. – А ты, неплохой мастер, как я погляжу.
Комплемент от доктора Зет воспринял равнодушно. Вот, если бы его похвалил шеф, а еще лучше, отметил материально. А клиент уже требует внимания, - С этим что делать? – голос Зет слегка понизился.
- Можешь говорить, не опасаясь. Юноша с рождения ничего не слышит.
- Мне с ним беседы не вести. Моя задача – подготовка клиента к заключению договора.
- Говорить парнишка также не в состоянии.
- Ну и как с ним объясняться? – круглые глаза-плошки в прорезях капюшона еще больше округлились.
- Будем переписываться на бумаге. Припугнуть его, конечно, следует. Парень несговорчивый.
Сняв крышку с «гроба», Зет направил луч карманного фонарика на его содержимое. Обмотанный веревками, словно упакованный в кокон, в нем находился человек. На яркий луч фонарика тот не отреагировал. Прежде, чем Ватсон успел что-либо предпринять, Зет нажал лежащему без движения на плечо. Сделано это было с силой, так что не почувствовать воздействия несчастный не мог.
- Может он, того?
Приподняв веко, и обратив внимание на реакцию зрачка, Ватсон сделал заключение. – Парень жив, но находится под воздействием психотропных веществ.
Запах сигаретного дыма дал понять присутствующим, что они ни одни. Позади возник шеф, - Так приведи его в чувство. Нянчиться с ним никто не собирается.
Предупреждение звучало резко, потому испытывать терпение шефа, Ватсон не осмелился, - Хорошо. Сейчас сделаем.
Из своего металлического саквояжа Ватсон извлек все необходимое для инъекции. Флакон с препаратом он долго не решался выбрать. – Давление ему можно измерить?
В ответ шеф рявкнул, - А расслабляющий массаж ему не сделать?!
Более вопросов не было. Искусные врачебные действия вызвали любопытство лишь у вышибалы, шеф выглядел обозленным, - Какого черта вы отбираете самых убогих? У него всего лишь двушка на окраине города.
Брошенный Русланом окурок угодил в ящик, где покоился глухонемой парень. Его вовремя заметил Зет, что спасло не только юношу, но и занятого реанимацией Ватсона. После того, как в освобожденную от пут руку парня вонзилась толстая игла, Зет более ни на что не мог смотреть. Медицинские манипуляции оказывали на отсталого неумеху магическое действие. В детстве ему пришлось сражаться за место под солнцем, отстаивать собственное право на комфортное существование среди оравы из четверых старших братьев и сестер. Он вечно ходил в синяках, и слишком рано узнал от старшего брата, что он, младшенький  – урод. Оказывается, родился он вполне благополучным ребенком, вот только матери он оказался не к чему. В доме малютки ему ненамеренно был нанесен вред. Медсестра ошпарила его кипятком, отчего на лице навсегда остался фиолетовый след. Из жалости нерадивая работница усыновила изуродованного ею малыша. В многодетной семье к нему долго относились как к обузе. И вот с тех пор, как он понял, что сделать его таким же, как все может пластическая медицина, юный неудачник размечтался о карьере хирурга. В школе и дома его дразнили неловким. Неправда! Не хуже Ватсона он сумел бы управляться с медицинским инструментом. И тут Зет заметил, что доктор излишне суетится. Наверное, у него что-то пошло не так.
- Режь все веревки сейчас же!
Ого! Ватсон возомнил себя главным, а где же шеф? Но сначала Зет выполнил докторские распоряжения, а потом позволил себе поискать глазами шефа. Его не было. – Что с клиентом?
Сейчас, когда молодой парень лежал в стареньких джинсах и майке, такой беззащитный, казалось, что тот просто уснул. Тревожные предчувствия рождали бледная кожа и посиневшие губы юноши. И на свет по-прежнему отсутствовала реакция. Холодные руки, лишенные чувствительности, безвольными плетьми свисали из ящика, и уже ничто не напоминало о насильственном вмешательстве в чужую жизнь путем внутривенной инъекции. Прежде, чем осуществить задуманное, Ватсон опасливо обернулся. Одни! Доктор извлек из металлического саквояжа фонендоскоп и приложил тот к груди парнишки. Десяти секунд хватило для того, осознать, случилось непоправимое.
- Помоги, надо вынуть его.
Доктор отдавал краткие указания. Вместе они, как сумели, положили юношу на цементный пол. На рот парня легла влажная салфетка, затем последовали ритмичные движения в области грудной клетки.
- Я займусь ртом, а ты перенимай опыт.
- А что с ним?
- Потом объясню. Включайся.
Они делали все возможное, не жалея собственных сил. Вероятно, большего для парня не сделали и его близкие, если бы такое имелись. В их руках была юная человеческая жизнь, теперь о былом напоминало лишь бренное тело. В уголках глаз доктора Зет не сразу приметил скупые слезинки.
- Не плачьте. Я скажу шефу, что ничто нельзя было исправить. 
Смахнув едва различимую влагу, Ватсон покачал головой. Если бы он не переборщил с транквилизаторами и снотворными, если бы заранее знать о предрасположенности клиента к гипотензии, если … если, а врач, дабы не навредить, должен все предвидеть. – Я сам скажу.
Оскаленный рот, последствия спазма челюстно-лицевой мускулатуры, превратило обыкновенное лицо в звериную пасть. Было что-то противоестественное в этой гримасе, как и в самой ранней смерти. Территория тишины уступила место бурному спору между Владиславом и главным, - Пойми, спонсор всех нищих и обиженных, не можем мы рисковать…
Владислав перебил, - Со стариком надо по-хорошему. Он почти уже согласился. Еще чуть-чуть…
- Нет! Теперь и немедленно. Не можешь с ним справиться, с ним будут работать другие.
- Обещаю, не позже, чем через полчаса в вашем распоряжении  будут все подписанные бумаги по этому делу.
В отличие от старика шеф гипнозу не поддается, а пристальный взгляд способен спровоцировать его на бешенство. Старик, конечно, заслуженный вояка, но он ему не родной. К тому же, конкуренцию ему составит доктор. Как он глядит на шефа! Как виноватый мальчишка, словно нашкодил. Кажется, скоро прощение начнет просить. Позже выяснилось, что он был не так далек от истины. Делать нечего. Дал обещание, держи! -  Василий Петрович, как успехи?
- Я не могу дозвониться. Никто не берет трубку. Что делать? – доверчиво-растерянный тон старика выдавал в нем желание идти на контакт. Вероятнее всего, решение это можно объяснить отчаянием.
- Вы получите жилплощадь чуть меньше, но взамен этому – пожизненная опека.
Открытый взгляд, по-доброму смотрящие на него сквозь толстые стекла очков глаза, негромкий, но уверенный голос – все это располагало в пользу деловито-предприимчивого сотрудника благотворительной организации, - А когда переезд?
- В течение двух дней после подписания бумаг. Соглашайтесь, Василий Петрович.
- Я бы отказался, но мне не поздоровиться, - немного помолчав, старик добавил, - А, если я потом передумаю?
Ему почти ответили эти бездонные глаза напротив, но для пущей уверенности нужен был ответ на словах. Владислав не стал испытывать терпение старика, - Вся процедура оформления длительна. Главное, чтобы обоюдное желание возникло и у ваших опекунов, это я беру на себя. Идет?
Он был уверен, старик готов, важно не торопить события.
- А вся обстановка?
- Часть перевезем, другая часть будет реализована, деньги – вам.
- А моя электронная карта Сбербанка? – не унимался Василий Петрович.
- Вы можете снимать по ней деньги в любом отделении Сбербанка.
Во вместительной голове старика шла переоценка всех возможных вариантов. Их было немного, но каждый из них нужно было рассмотреть, взвесив все «за» и «против», а осуществить это легче с опытным помощником. – А я вас, кажется, видел по телевизору, вы кого-то консультировали. Мошенников не станут показывать по общественному каналу, - то ли спрашивал, то ли утверждал колеблющийся.
- В верном направлении рассуждаете.
- Сейчас мы еще одну съемку проведем, но без телекамер, - в спину старика дышал Игрек.
И вот уже перед ним лежит договор купли-продажи, доверенность. Документы сменяли друг друга, а он лишь переводил взгляд на новое место, которое требовалось отметить собственным присутствием.
Наконец, свершилось. Хотелось верить, что не бесповоротно. Человек всегда склонен верить в лучшее, но это вовсе не значит, что так оно и будет. Всякий верит по-своему. Старик – в то, что он не так уж сплоховал. Его новый знакомый надеялся на то, что с бравым воякой они никогда не встретятся. Да и к чему? Сила вновь на высоте, остальным лучше подчиниться. Извечная проблема: почему одним все, другим – ничего? Справедливость – критерий относительный, стало быть, они, забирая излишки жилплощади, по-своему искореняют человеческие пороки: алчность, злобу, корысть.
Возвращаясь домой, Владислав был доволен. Сегодня они добились всего, что задумали. Потери минимальные – клиент №1 и клиент №3. Однако, шеф не скрывал своего недовольства, по всей видимости, оно было вызвано проблемами в личной жизни, устранить которые должен сам шеф, без чьего-либо участия. В этой жизни каждый за себя, иного быть не должно.