Степь

Перечитывал, валяясь на диване, Майн Рида, про главного амерогероя - безголового всадника. Рид замечательно описывает там прерии, их простор, в его понимании безбрежный, прелесть конных прогулок по мягкой траве. Не знаю, не знаю. На мой взгляд, конь есть транспорт спереди и сзади опасный, а посередине неудобный. А ежели под ноги навалит или на ногу наступит, так и преимущества его экологичности как то на второй план убегают.

 М-да. Это я к чему. Погода была слякотная, настроение тоже. А я, надо сказать, ещё до того, как овладел всяческими мордобойными искусствами, занимался йогой. Ну, как занимался. В семидесятых опубликовали в журнале "Наука и жизнь" 22 асаны Хатха-йога. Сейчас я во всякие шалабх- да ширвангасаны закручиваюсь редко, а вот привычка начинать утро с разминки для мозгов сохранилась. И вот, под впечатлением от прочитанного и от надоевшей действительности, перенёсся мысленно в Техас, благо, доводилось и физически побывать. И скажу честно, не впечатлило. Даже если убрать изуродовавшие всё сланцевые гадильни. Слов нет, пейзажи там замечательные. Но! Та же юкка прекрасно смотрится на газоне, цветущие кактусы на подоконнике ввергают в изумление. Совсем другое дело, когда норовистая скотина, на которую ты взгромоздился, норовит пройти впритирку тобой к корявому стволу юкки или когда усядешься, не разглядев в траве, на кактус. Потом, почему-то перед глазами нарисовалась карта Техаса и наложилась на карту Великой степи. Даже подумалось, что действительно большая страна, лет триста-четыреста назад вполне потянула бы на дачный участок хана средней руки.

И вдруг, как тумблер щёлкнул, увидел я вновь весеннюю степь в северном Казахстане. Когда ранней весной огромные залежи снега превращаются в тонкие невысокие стеклянные пластинки льда, длинными, многометровыми змейками, стоящие под углом градусов в 60-70. Картинка такая, будто ребёнок частыми, длинными, извилистыми полосками нарисовал волны на море. Между ними иногда носятся странные хомячки, мелкие, всего раза в два крупнее джунгариков. Разделены цветом шёрстки пополам, с продольно-полосатым, до поясницы, толстым задом. Смешные. И море головокружительного запаха оттаявших пряных трав, половодье чабреца. А потом, едва солнце справляется с этими останками зимы, степь вначале покрывается нежнейшим крохотным зелёным бархатом. А затем зацветают тюльпаны. Нет, не так. ЗАЦВЕТАЮТ ТЮЛЬПАНЫ! Они очень небольшие, эти дикие тюльпаны. Высотой сантиметров до двадцати, бокальчик цветка размером с садовый крокус, но это море цветов в десятки тысяч квадратных километров, Можно сутками ехать, хоть на кобыле, хоть на машине, и вокруг, сколько видит глаз, будут цвести тюльпаны.

В небольших распадках, между сбившихся в кучку, как овцы, трёх-четырёх глинистых сопок, затаились многометровые залежи всё ещё не растаявшего снега, присыпанного слоем подсохшей сверху грязи. Они представляют собой смертельно опасную ловушку для какого-нибудь городского идиота, который увидит там всего лишь, не заросший почему-то, клочок земли, от которого тянет холодом. Но как таблички "минное поле", вокруг поднимаются над травкой мохнатые, шерстистые листья и синие цветы сон-травы, покрытые кажущимся синтетическим, стеклянно-белым пухом. А чуть поодаль, на восточных и южных склонах возвышаются на полметра, усеянные крапчатыми, поникшими колокольчиками, пёстрые рябчики. Та никакому коровьему мальчику, скачущему по прерии с верёвочкой в руках и с индейской стрелой в заду, такая красота даже под марихуаной не снилась! Ей Богу, поднялся с таким настроением, что когда вышел на улицу, то через пять минут солнце тучи разогнало часа на два. Вот, решил с вами этим настроением поделиться! С наилучшими пожеланиями!